Текст книги "Жена врага"

Какой-то миг – и мои глаза встретились с широко раскрытыми глазами немца, он упал сначала на колени, а потом медленно, опираясь на правую руку, опускался к земле. С каким-то затяжным хрипом он раскрыл широко рот, и потекла алая кровь. Я стояла в том же положении и просто наблюдала за происходящим.

В этот момент подбежал Захар, вынув нож, он всадил его еще раз, а потом еще. Я отвернулась и увидела небо.

– Маша, Маруся, девочка моя, это я, слышишь? – над моим лицом, склонившись, приглаживая мои волосы, шептал Захар.

– Я что, сознание потеряла?

– Да, Марусь, времени мало, надо уходить, спохватятся их скоро, и тогда точно не спасемся. Помоги мне, надо раздеть их, обувь вон какая хорошая, и в реку спустить.

Я поднялась, кружилась голова, почему-то хотелось есть, но и в тот же момент тошнило. Захар отбежал к своему оппоненту. А я склонилась над своим и стала рассматривать лежащего передо мной мужчину. Тошнота подбиралась, и я боялась, что меня вырвет. Накрыв платком чисто выбритое, молодое лицо немецкого солдата, приступила к раздеванию трупа. Сняла обувь, вынула документы, и в этот момент подбежал Захар.

– Собери все, а я пока от тел избавлюсь. Тут вот кровь на земле, избавься от нее, присыпь и не топчи много, следы не оставляем. Нам бы до болот добраться, наследили и так.

Я выполнила просьбу Захара, собрала все, что было оставлено, в том числе неподъемные автоматы и обувь.

Не знаю, который был час, будто бесконечность и конца и края не видать, ноги, сбитые в кровь, еле несли меня. Все мое тело ломило и ныло от усталости. Мы приближались к болоту, когда уже стемнело, идти в полной темноте Захар не рискнул, было принято решение сделать привал. Я села на трухлявый пень, сняла сапоги и выдохнула. Совершенно не хотелось думать о том, что произошло, но образ убитого мною немца все время мне казался в темной глуши. Захар развел костер, что-то раскладывал из еды и молчал.

– Звезд нет на небе, дождь, значит, будет, это хорошо, если до сих пор до места немцы не добрались, то следы смоет, и им уже не обнаружить ничего, – вдруг произнес Захар и добавил: – Голодная?

– Немного, больше устала и состояние такое, будто морозит, что ли.

Меня действительно трясло, и все время мерзли руки, изо рта шел пар, но сильного мороза не было, одета я была тепло.

– Точно морозит, напугалась ты просто, еще бы, такое пережить, первый раз всегда так, а потом уже…

– Не надо про это, даже думать боюсь, что когда-нибудь будет потом, – перебила я Захара.

– Извини, не будем. Давай лучше поедим, на вот, держи, выпей.

Захар протянул мне фляжку. Я сделала пару глотков, немного отпустив дыхание, выпила еще, по телу пошло тепло, в груди горело, и мне становилось легче. Я немного расслабилась, положила голову на плечо Захару, он обнял меня, поцеловав в макушку, и произнес:

– Ничего… До утра пережить, а там и до дому рукой подать…

Рано на рассвете я проснулась от звука птицы, буквально рядом сидящей на дереве, а спустя секунды она улетела. Захар уже бодрствовал, избавлялся от золы вчерашнего костра.

– Проснулась? Нам пора, надо уходить, всю ночь дождь моросил и сейчас продолжает, надо болото успеть перейти.

В лагерь мы пришли чуть ближе к обеду, встретила нас первая Катя, с испуганными глазами подбежав ко мне, обняла и не отпускала долго.

– Ну чего вы, Екатерина Дмитриевна, все хорошо, – произнес Захар.

– Что случилось? Вчера весь день вас прождали, мы ужасно переволновались все.

– Надеюсь, хоть не порожняком пропадали? – вдруг откуда-то появилась Аня.

– Как тебе не стыдно! – спустила собак Катя. – Ты только и знаешь, что о своей шкуре думать, тебе хоть человек, хоть дикий зверь – все одно!

– Что ты орешь на меня? Вон продолжай любоваться своими ненаглядными. А меня задрало уже здесь сидеть, одичавшая, мира не видеть! Война у них! Да откуда ты знаешь, где лучше, по мне, так там, у врага, в тепле да с вкусным шоколадом, чем здесь тухнуть и зайчатину жрать.

Аню было уже не остановить, не первый раз она к врагу рвалась. В одном она была права, беру грех на душу, но соглашусь, шоколад, печенье, паштет и другое продовольствие производства Германии, несомненно имело отличное качество. Надо было встрять в разговор, но у меня не было ни сил, ни тем более желания.

Захар не стал вдаваться в подробности о произошедшем. И долго объяснять не стал о принесенных трофеях. Версия для всех была одна, что сам увидел патруль, выследил, напал, разоружил, тела сбросил в реку. В связи с этим пришлось заметать следы, поэтому припозднились и заночевали на болотах.

Глава 17. Побег

День пролетел, и наступил вечер. Ко мне подошла Катя.

– Ну ты как?

– Нормально.

– Хочешь, поговорим?

– Да нет, правда все хорошо.

– Ну ладно.

– Катюш, – остановила я. – Я не знаю, что говорить, понимаешь? Захар предлагает перебраться к нему на чердак, ну как на чердак, так, подобие, сама знаешь, а ребята в сени пойдут, но меня это не совсем устраивает. Вроде как пара мы теперь, вот только не расписаны, но он обещал, как только война закончится, мы обязательно узаконим отношения и ребят моих заберем. Но вот что вы все о нас подумаете? Как-то некрасиво…

– Ты его любишь?

– Не знаю, я не знаю, что такое любовь. Замуж вышла по нужде, но со временем привыкла. Ты понимаешь, Алексей, муж мой покойный, нелюдимый был, что ли, как мне казалось. А оказалось, что агитировал народ против власти, запрещенную литературу читал, все о справедливости грезил.

– Ох, Маша, живи настоящим, что было в прошлом, помни, все помни, и хорошее, и плохое. Все, что с нами происходит, какие бы обстоятельства ни случались, все взаимосвязано. Каждый человек оказывается в том месте, в то самое нужное время, судьба у каждого своя. Волей-неволей мы проживаем все наши моменты в этой жизни, подумай о себе, о сыне. Я молодая была, сглупила. Могла ведь родить, но нет, карьера, должность, призвание оказалось для меня куда важнее, а в итоге что имею? За старого не пошла, молодые все пристроились. За связь с женатым, влиятельным человеком поплатилась местом, матерью не стала, а сколько взглядов, пересудов вокруг было. Живи для себя, что подумают люди, это их дело, ты им кто? Вот именно – никто. И ничего никому не должна. Еще неизвестно, кто какие скелеты в своих сундуках держит.

– Спасибо, Катюш, за все спасибо. За поддержку, за теплые слова. Ты знаешь, в одном мне в этой жизни точно повезло, я встречаю хороших людей, и они мне становятся друзьями, верными, лучшими, которыми хочется дорожить и не терять.

Я долго не могла уснуть, все думала о том, что могло произойти, если бы я не ударила ножом немца, правильно ли я поступила, что мне будет за это. Но надо было молчать. Такая договоренность была с Захаром.

Сон все не шел ко мне, да еще Аня какая-то возбужденная была, все ворошилась и вздыхала, хотя обычно спит так, что ни одна пушка не разбудит.

Утром я проснулась рано, захотелось в туалет. Аккуратно пробралась к своей одежде и уже было направилась к дверям, как вдруг мой взгляд упал на место, где должна была спать Аня. Ее не было. Я оглянулась вокруг, накинула платок и вышла на улицу. Было еще темно, шел моросящий дождь. Сходила в туалет, вернулась в избу, еще раз присмотрелась, Ани не было на месте. Держа в руках лампу, осмотрелась вокруг, пусто. Исчезла теплая одежда и продукты. Что бы это значило, до меня не сразу дошло.

– Маша, – окликнула меня Катя. – Ты чего?

– Ани нет, и продукты пропали. На улице ее тоже нет, я выходила.

– В каком смысле нет? Где она?

– Мне вот тоже интересно.

– Что случилось? – на наш с Катей диалог отреагировал Захар.

– Да вот Маша обнаружила, что Аня пропала, она никогда так рано не вставала, а тем более не уходила.

– Что значит пропала? На улице смотрели? Может, в уборную пошла?

– Смотрела я, нет ее там. Нет обуви Натальи и ее телогрейки, но Наташа же здесь.

– Мы ничего и не слышали, Наталья ночью не вставала, – встал на защиту своей жены Андрей.

– Да, я действительно спала и ночью не вставала. В моем положении не набегаешься особо, стараюсь много жидкости не употреблять.

– Это все понятно, – перебил Захар, – надо понять, куда это наша Анюта решила в ночь прогуляться, да еще с нашими запасами.

Захар стал собираться в лес, с ним в спешке оделись Никита и Андрей.

– Андрей, – окликнул Захар товарища, – ты почему пост покинул? Хотя ладно уже, я и так понял. Максима отправил на замену. Ты вот что, оставайся с женщинами. Ружья мы возьмем, тебе автомат оставляю, немецкий, разберешься?

– Разберусь. Захар, ты, это, извини, Наталья, она, понимаешь, сейчас ей… Зашел проверить, как она и…

– Ладно, сказал же. Торопиться надо, далеко не ушла. И куда она могла уйти, не пойму, темноты боялась все время.

Дверь захлопнулась.

– Маша, давай посмотрим, что у нас осталось из продуктов, чем людей кормить будем. Вот так Аня учудила, девочка наша. Мало того что язва, так еще в придачу геморрой создала нам.

Катя со вздохом стала изучать пропажу. Аня унесла все самое лучшее. Тушенка, паштет, сгущенное молоко, печенье, в общем все, что она так сильно хотела съесть еще в первый день. Много взять не смогла, но все же.

– Мы с Захаром принесли рыбу в лагерь, ее распределим, кажется, что-то оставалось из крупы.

– Да, наверное, придется пока этим довольствоваться.

– Катя…

– Да?

– Наталья, она, мне кажется, голодает, видно, как страдает, все время старается справиться с желанием, но я-то знаю, как это мучительно.

– Ты права, только что мы можем поделать, еды действительно мало, а, ввиду случившегося, теперь вообще туго.

День приближался к вечеру, а наших мужчин все не было. После ужина мы с Катей остались сидеть за столом. Только на пару минут Катя отлучилась уточнить про состояние Натальи.

– Как Наталья?

– Да пока вот вас не было с Захаром, плохо ей было. Беременность протекает не совсем как положено, да понятное дело, в таких условиях. Я со своей стороны пытаюсь помочь как могу, но понимаю, что должное питание ей просто необходимо. Силы брать неоткуда. Она похудела сильно и выглядит нездоровой.

– Ты знаешь, одного тогда понять не могу, все голодные, а наша Аня такое впечатление не создавала. Подъедала, значит, все время в избе сидела, на улицу только по нужде и выходила. Ведь делали ей замечания, и не раз, хотя толку, прятали сколько раз припасы, она их все равно находила.

– Да, Маша, так и есть. Это Наталья лишний кусок попросить стеснялась, а та, мне кажется, мать родную за еду продаст.

– Кажется, наши вернулись, свет мелькнул в окне.

Мы поднялись и приблизились к входной двери, замерли в ожидании. В хату вошел первый Захар, следом ребята. Никита, не проходя порога, рядом по стенке спустился на пол, снял шапку и тяжело вздохнул. Захар зачерпнул кружку воды и стал жадно пить. Мы с Катей переглянулись, но ни одна из нас не решилась заговорить. Просто ждали.

Прошло от силы минуты две, как Захар приблизился к столу и сел на скамью. Потом встал, подошел к рукомойнику, умыл лицо и вернулся на место.

– Есть что, девчат, на стол? Ребята вон совсем уморились, нам бы поесть да одежду грязную сбросить.

Только после сказанного мой взор упал на ноги сначала Захара, а потом остальных. По самые бедра брюки и сапоги были в грязи. У Никиты разорван рукав и ворот отпорот.

– Скажешь нам? – тихо произнес Андрей.

– Давайте раздевайтесь. Там мыло и вода горячая за печкой, для вас приготовила. А мы с Катюшей ужин накроем, – решила я разгрузить обстановку, и без того непонятную, напряженную.

– Одежду бы парням, Маша, есть что у нас?

– Сейчас я все приготовлю и постелю у печи, думаю, эту ночь придется перетерпеть, пока вещи высохнут и сами обогреетесь.

Пока мужчины ужинали, мы с Катей перестирали одежду, израсходовав практически бочку дождевой воды. Подготовили для всех спальные места и накрыли на стол.

Захар встал, достал из своей телогрейки фляжку, наполнил кружки и обратился к Кате:

– Катерина, есть что в запасе у тебя?

– Да, сейчас.

Катя суетливо достала спирт, протянула Захару. Тот наполнил остальную тару, взял свою и протянул чуть слышно:

– Не чокаясь, за упокой ее души.

После произнесенной фразы Захар залпом выпил до дна и поставил тару на стол. Мы с Катей переглянулись и выпили свое содержимое.

– Не успели мы, а девка молодая, по неопытности своей в болото ушла и все, что при ней было, унесла с собой. Боролась, видать, за жизнь-то, следы выдали свежие, но болото разве щадило кого. Мы как могли пытались обнаружить ее, достать хотели на поверхность, но могли так и себя схоронить. Не стали рисковать.

Захар вышел из-за стола, дошел до двери, не оборачиваясь, произнес:

– Маша, можно тебя, разговор есть.

Я встала, посмотрела на Катю, та указала взглядом на дверь: «Мол, иди, зовут».

На улице была промозглая погода, небо затянуло тучами и своей чернотой давило на макушки сосен, отчего создавалось впечатление сплошной, глухой стены. Было неуютно и холодно. Захар стоял спиной ко мне и курил. Я подошла чуть ближе и обняла его, уткнувшись носом в его спину. Одежда пахла болотом. Казалось бы, давно ношенные вещи не могут благоухать приятными ароматами, но тут я не испытывала отвращение, а наоборот, затхлый запах был родной какой-то, как из детства.

Захар взял мою правую ладонь и подул, пуская теплое дыхание в нее.

– Руки-то какие холодные, прямо ледяные.

Я молча улыбнулась и ничего не ответила. Он обернулся ко мне, посмотрел в глаза и произнес:

– Я так боюсь тебя потерять, ты даже себе не представляешь, как сильно. Я люблю тебя, Марусь, слышишь?

– Слышу.

Я положила голову на грудь Захара. Он закутал меня своей телогрейкой и стал целовать макушку.

– Я еще выкурю и пойдем в дом. Останешься со мной? Ребята сегодня у печки заночуют.

– Хорошо. Как же так с Аней получилось?

– Не знаю. Мы не сразу добрались до нее. По следам шли и понимали, что она плутала по лесу, по кругу ходила, пока к болотам вышла. На что рассчитывала, теперь уже не скажет, но болото, оно такое: если ты впервые с ним столкнулся, то все, оно не отпустит. Редко кому удается из него выкарабкаться.

– Прямо как жизнь человека, болото и попытка вылезти на сушу.

– Да, наверное, как-то так.

– Что же делать теперь, Захар? Продукты с Аней ушли, совсем запасов не осталось.

– Завтра решим, а сейчас пойдем спать.

Мне отчего-то совсем не хотелось близости, не то чтобы совсем. Но вот как-то не было желания. Не хватало какого-то возбуждения сразу. Оно приходило во время ласк Захара, в процессе. Но он был как дикарь, пытаясь поцелуями зажечь искру, получалось вяло и неразборчиво или, наоборот, слишком принужденно. Мне хотелось чего-то другого, но об этом я и просить не могла, так как сама не понимала, что именно мне не хватало.

Глава 18. Хутор Худушный

На следующий день мы все собрались за столом, было что обсудить и принять верное решение по сложившейся ситуации. Такое чувство, что трудности, с которыми нам периодически приходилось сталкиваться, не собирались нас покидать. Я поделилась информацией, которую накануне собрала на основании документов, изъятых у немцев. На картах были отмечены все размещения базирования врага.

– Это нам очень пригодится, так как понимаю, вынуждены опять направиться на поиски еды, – произнес Захар.

– Да, какое-то время мы еще сможем прокормить себя, а потом надо что-то думать, – добавила Катя.

– Я тебя понял, Катерина, завтра надо идти. Андрей остается, так как еще не готов, а вот из ребят мне кто-то нужен.

– Я пойду с тобой, Захар, – встал Максим.

– Так и я могу, – подхватил Никита.

– Вот отлично, завтра на рассвете выходим. А вы, девчата…

– Подожди, Захар, я, наверное, тоже нужна? Язык, помнишь? Я знаю немецкий язык.

– Я помню, Маша, но, может, обойдется на этот раз.

– Нет, я с вами. Мы здесь полностью изолированы от мира, практически информацией и не владели, если бы не карты. А теперь мы знаем о кое-каких действиях немецко-фашистских войск. Хоть что-то прояснилось!

– Хорошо, согласен, тогда на рассвете.

К обеду мы преодолели лесную чащу и болота, благо шел мокрый снег, покрыв все наши тропинки, не оставляя следов. Наша единственная цель была раздобыть хоть какую-то важную информацию и разжиться продуктами.

По документам мне удалось разобраться и в том, что многие деревни находятся под контролем полицаев. На картах были записи с данными людей, и, как оказалось, это были в основном местные. «Интересно, это было желание самих земляков или в принудительном порядке?» – задавался вопросом Захар.

Мы добрались до хутора Худушный, обозначенный на карте как существующий, количество проживающих не указано, только сколько домов. Один из домов имел метку – главный. Наверное, староста или еще кто, отвечающий за данный пункт поселения.

Захар осмотрел окраину и обратился к нам:

– К крайней хате не подойдем, уже сумерки, дождемся темноты и попробуем вглубь пробраться. Морозит – это плохо.

– Хорошо, Захар. Мы с Максимом правую сторону возьмем тогда, а вы с Машей противоположной пройдете, может? – проговорил Никита.

– Да, так и сделаем, – ответил Захар.

Как только стемнело, по договоренности мы двинулись каждый в своем направлении. Приблизились к избе, Захар аккуратно стал вглядываться в окна. В одном увидели женщину средних лет, с ней было, кажется, трое детей, а поодаль от всех на печи сидел совсем немощный старик.

– Да у такой вряд ли чем разживешься, – пробормотал Захар.

Он приблизился к дверям, слегка потянув на себя кольцо, убедившись, что не заперто изнутри, тут же проник в жилище, успев мне махнуть рукой. Через мгновение мы оба оказались внутри избы.

– Доброго вечера, хозяйка, – произнес дружелюбно Захар.

Женщина, не отвечая, загнала всю свою детвору за занавеску, указав сидеть тихо, подошла к печи, поправила тулуп на и без того худощавых плечах старика и наконец обернулась к нам.

– Вы откуда взялись? Видел кто?

– Ждали темноты, никого не встретили, я Захар, а это вот Маша.

– По мне, так ваши имена ни к чему. Рано утром Петька со своими обход делает, попадись вы ему на глаза, забьют.

– Кто такой Петька? – вдруг забеспокоилась я.

– А ты не знаешь? Война ведь, а Петька на службе у немца. Тут всех молодых и здоровых мужиков на фронт забрали, живы или нет, не ведаю. А потом вон немцы зашли со своими порядками. Вот тут наши многие, кто остался среди мужичья, к ним и подались, теперь за нами приглядывают да чужих высматривают.

Мы постарались изложить наше появление как можно кратко и быстро. Где застала нас война, что ушли в лес. О последних событиях ничего не знали. Подробности давать не стали, только о себе и сообщили, про других решили промолчать.

– Нам бы едой разжиться, хозяйка, может, подскажете, что доброго?

– Ну порадовать особо нечем вас. Немцы все у людей забрали. Скот весь перевели у нас. У старосты курятник только и остался, но туда к нему лучше не соваться. С собой мне дать нечего, если только тыкву в сенях возьмете.

Свое имя она так и не назвала, только поторапливала нас да любопытных детей ругала. Старик же ни слова не проронил. Из разговора с хозяйкой мы поняли, что с момента нападения фашистско-германских войск война идет в самом разгаре. Сама грамоте не обучена, газеты читать не умеет, только староста о последних событиях и сообщает. От цифр убитых, уничтоженной техники и количества захваченных территорий врагом у меня был просто шок.

На Захаре лица не было, видать, пройденные войны не прошли бесследно, а тут вот опять она – война. Перед уходом Захар попросил мешок для тыквы, хозяйка только махнула рукой, указав на те же сени. Захар прихватил две большие тыквы. Я промолчала. Вышли в темноту, обогнув избу, наткнулись на Максима.

– Тишина?

– Тихо.

– А Никита где?

– Там, у двора старосты, хождения были с соседнего двора, вот он следить остался там.

– Понял. Здесь тыквы, перебрось себе в рюкзак, мне мешок нужен.

– Зачем тебе мешок? – спросила я.

– Надо. Ты останься с Максимом, а я до Никиты. Скоро буду.

Мы проводили Захара глазами, пока он совсем не растворился в темноте.

– Маша, здесь, кажется, буряк вдоль изгороди, точнее, мелочь осталась в земле, может, не приморозило еще, давай наберем.

Мы стали копошиться в потемках в примороженной земле, пытаясь на ощупь найти хоть что-то.

– Маша, смотри, крыльцо светится у дома старосты, вышел кто-то. Где же Захар с Никитой?

Мы стали наблюдать за происходящим. И тут до меня дошло, для чего мешок! Куры всполошились, поэтому хозяин и вышел, вот черт!

– Максим, Захар в курятнике, мешок ему для курицы понадобился, видимо, староста на шум и вышел.

Наблюдая дальше, мы не знали, что делать, оставалось только ждать. Староста направился к курятнику, в руках было ружье. Сердце сжималось от страха. Птица домашняя постепенно стала смолкать, как вдруг неподалеку от сарая в кустах что-то шевельнулось и мяукнуло. Это была кошка, шмыгнув сквозь ограду, унеслась вдаль, не дав себя толком разглядеть. Староста заругался. Вернулся к сараю, остановился и стал что-то рассматривать, а потом крикнул в темноту:

– Кто здесь? Отвечай! Стрелять буду.

В ответ стояла тишина, немного подождав, староста потянул за дверь. Скорее всего, его смутило, что засов не заперт был. «Значит, Захар внутри. Что же будет?» – промелькнуло у меня в голове.

Спустя секунду староста вышел на улицу, и мы снова его стали видеть. Еще какие-то минуты ничего не происходило. Немного постояв на одном месте, староста направился в сторону дома.

Наступила тишина, наших не было видно.

– Я пойду посмотрю, – прошептал Максим.

– Нет, Максим, велено оставаться здесь, вон, смотри.

Показалась фигура, это был Захар, а где же Никита? Захар приблизился к нам, скинул мешок и произнес:

– Маша, будь здесь в огородах, а мы с Максимом должны Никите помочь, в капкан угодил, видимо, на лис поставили.

Я осталась ждать. На улице было ужасно холодно, шел пар изо рта, хотелось в тепло и выпить горячего чая.

Спустя время ко мне вернулся Максим, помог взять мешки с нашей добычей, и мы направились вслед за Захаром и Никитой.

Шаг наш замедлялся. Никита, опираясь по очереди то на Захара, то на Максима, передвигался медленнее, чем должен был. Надо было срочно успеть раствориться в лесу, пока не застали рассвет. Мы прошли поле и почти приблизились к деревьям, это было начало лесной полосы. Наступало раннее утро, но было еще темно. Мы были вынуждены совершить привал, нести мешки и раненого Никиту мужикам становилось все сложнее. Но все молчали, берегли силы и с небольшими перерывами на отдых продолжали движение.

Я видела, как Захар обеспокоен ситуацией и тем, что мы узнали у хозяйки дома на хуторе. Получается, по всей стране война. За что же кровь проливают люди? За все существование человечества войны никогда не прекращались, вот и сейчас идет солдат под пули, не знает, какая участь его ждет.

В голове снова всплыли мысли о сыне, вспомнила лагерь, за горсть зерна пять лет дали. Смешно, да только плакать хочется. За убитого немца даже страшно было подумать, что мне могли предъявить. Если бы это был просто человек. Хотя он и так был просто человек, лишь с одной поправкой, врагом звался.

Рассвело. Пошел снег. Морозило. Слишком медленно мы пробирались к нашей стороне. К полудню снег разыгрался еще больше, полностью покрывая наши следы. Мы остановились. Захар подал знак рукой всем опуститься на землю. Разместившись в гуще у сосны, мы напряженно молчали. Вдруг послышался звук, с каждой секундой он все приближался, и его было отчетливо слышно.

– Захар, смотри, это сколько же их? – удивленно, шепотом спросил Максим.

Это была немецкая колонна, и она действительно выглядела внушительных размеров, люди, техника, просто несчитанное количество. Мы молча стали наблюдать за движением.

– Захар, – снова окликнул Максим. – Это что, пленных ведут?

– Похоже, что да. Одно мужичье, в лохмотьях, да на босу ногу! Раненые тоже есть.

– Совсем молодые, – не удержалась я. – Словно дети повзрослевшие.

Спустя какое-то время колонна пропала из зоны видимости, еще немного переждав, мы продолжили путь.

– Захар, – обратилась я. – Ты слышал, хозяйка дома бросила фразу: «Много вас таких из лесу!»

– Слышал, значит, не одни мы, знать бы, где еще люди обитают да как выживают, принимают ли участие в войне.

«Да, действительно, что, если мы этих людей найдем? А надо ли?» – подумала я.

Совсем уже смеркалось, еще какие-то минуты – и наступит ночь, по ощущениям градус опускался отметки все ниже нуля, это чувствовалось по рукам и ногам, останавливаться было нельзя, остынем, а идти сил не было.

– Стой!

Мы как вкопанные вдруг встали. Поддерживая Никиту одной рукой, Захар потянулся за пояс, не оборачиваясь.

Послышались шаги, к нам с обеих сторон приблизились люди, кажется, их было четверо.

– Руки, руки – сказал! Вы кто такие? Наши?

Захар аккуратно отошел от Никиты, помог ему облокотиться на дерево и медленно поднял руки, мы повторили за ним.

– Ваши, – ответил спокойно Захар, – не видно, что ли?

– А ты не умничай, тут кто только не топчется, поди разбери чьи.

– И чего же ты хочешь от нас?

– Вопросы тут не ты задаешь, больно болтливый.

– Разговаривать будем с командиром.

– Вы посмотрите на него!

И непонятное тело разразилось смехом, посматривая на товарищей в ожидании их реакции. Те не стали долго молчать и тоже начали смеяться в голос.