Текст книги "Рик Саттор. Курсант Его Величества"

Глава 5

Белоснежная пелена уже давно скрыла оголившиеся деревья и стылую землю. Зима окутала Третью Космическую Академию, разогнав кадетов и курсантов по домам на каникулы. Академический городок окончательно стих, и только обслуживающий персонал да роботы продолжали следить за порядком на улочках между корпусами, за чистотой плаца, за полигоном и аэродромами, на которых дремали учебные машины.

И вместе с подопечными покинул академию и ее ректор – подполковник Степан Лосев. Он уходил без горечи, по своему желанию, но с доброй памятью в сердце. Восемнадцать лет его жизни были связаны с этим местом, и Лосев не сожалел ни о единой потраченной здесь минуте. Он гордился своими воспитанниками, их успехами и своей сопричастностью к их становлению. Портреты самых известных выпускников украшали стены академии, и их имена знали не только в границах учебного заведения, но и далеко за пределами планеты.

Кто-то из них уже никогда не увидит ни родного дома, ни лиц близких людей, но память о погибшем герое продолжали сберегать Третья Космическая Академия и ее ректор. Он помнил многих, и порой бывшие курсанты связывались с ним. И пусть это было нечасто, но всегда оставалось светлым моментом для учителя, которому его бывший ученик говорил «спасибо».

На последнем построении уходящего года Лосев долго молчал, разглядывая стройные шеренги кадетов и курсантов. Он не спешил заговорить, просто смотрел и запоминал их, своих последних подопечных, о которых заботился до этой минуты. Молчали и они, вдруг по-настоящему ощутив, что больше никогда не увидят этого улыбчивого мужчину, который умел ругать и наказывать, преподавая очередной урок, а мог хвалить и награждать, признавая заслуги каждого. Молчали военные, проходившие службу при академии, и гражданский персонал тоже молчал. В этом общем безмолвии чувствовалось нечто теплое и уютное, будто расставались родные люди. Расставались без слез и упреков, но с доброй грустью в душе и обещанием не забывать о существовании друг друга. И все-таки эпоха подполковника Лосева окончилась, наступало новое время, и принадлежало оно следующему ректору – генералу Космического Флота империи Гея Алексу Романову.

А вместе с переменами в Третью Космическую Академию пришел и новый 2530-й год. Времяисчисление с момента, когда на поверхность Земли ступил первый император, не изменилось. Он не стал разрывать этой связи с прошлым своих подданных, и начало новой истории планеты никак не отразилось на календаре. Осталась и традиция украшать на новогодние праздники елку. Правда, традиция эта исчезла на двухсотлетие правления императорского дома, однако была возвращена менее ста лет назад, и теперь вновь дети прыгали вокруг зеленых красавиц, вешали шары и ждали свои подарки с приходом первого утра наступившего года.

Любил такие моменты и Рикьярд Саттор. Когда-то он замирал от восторга, когда, закончив украшать елку, отходил от нее, и отец, накрыв плечи мальчика ладонями, говорил полушепотом:

– Ну, давай же, сын, сотвори волшебство.

Рик хлопал в ладоши, и… шары вспыхивали. Пространство вокруг елки заполняло сияние, в котором неспешно опускались вниз снежинки. А пока снежинки падали, они вспыхивали белыми искорками, и уже у пола их закручивало в живописные спирали «вьюги». Это было настолько невероятно-красивое зрелище, что у мальчика перехватывало дыхание. И даже став немного старше и привыкнув к чудесам своей новой Родины, Рик по-прежнему закрывал глаза, когда на елке зажигались огни, чтобы распахнуть их и попасть в сказку.

Сейчас, когда он стоял на пороге своего двадцатилетия, младший Саттор уже перестал замирать и изумленно охать, глядя на то, что на его родной планете сочли бы колдовством. Он превратился в землянина до мозга костей и жил реалиями нового дома, мечтая, что когда-нибудь и его имя встанет в одном ряду с именем его приемного отца – в будущем, конечно. А пока он оставался курсантом, и до выпуска и начала службы оставалось еще три года. А еще он был таким же раздолбаем, как его закадычный дружок – Егор Брато и как миллионы сверстников по всей планете, и мысли его в канун нового года были далеки и от будущей службы, и от побед, и от возможных поражений.

Молодой человек замер недалеко от большой ели, укрытой снежной пеленой. Только теперь он глядел не на украшения и сияющую визуализацию Северного сияния, разлившуюся в воздухе – Рик поглядывал на девушку, которую держал за руку, и горло перехватывало коротким спазмом, когда он ловил взгляды Ларисы, читая в ее глазах то же, что сейчас чувствовал сам – счастье…

– С Новым Годом! – проорал беззаботный и хмельной Егор Брато, налетевший на друга со спины. Он повис на плече Рика, звонко чмокнул его в румяную прохладную щеку и с хохотом увернулся от благословения друга пинком под неугомонный зад.

– Чудовище, – беззлобно усмехнулся Саттор и, притянув к себе девушку, обнял ее за плечи.

– Какая прелесть, – с преувеличенным умилением всхлипнул Егор. – Мой мальчик стал совсем взрослым. Скоро он покинет родное гнездо, и мое больное старое сердце разорвется от горя.

– Лети отсюда, щегол, – хмыкнул Саттор.

– Ястреб, дурень! – назидательно ответил Брато.

– Обожаю, когда ты становишься самокритичным, – осклабился Рик. – Ты чертовски прав, сынок: Ястреб – дурень.

– Лара, как ты можешь терпеть это хамло? – возмущенно округлил глаза Егор.

– Ну, ты же как-то терпишь, – усмехнулась Лариса.

– Это – мой крест, детка, и я несу его уже двенадцать лет, – с пафосом возвестил балабол Брато. – Но это я. А как ты можешь выносить этого грубияна?

– Наверное, просто люблю его, – ответила девушка, и в воздухе вдруг повисла неловкая пауза.

Рик застыл, чуть сильней сжал пальцы на плече Ларисы, а затем опустил на нее взгляд и встретился с растерянной улыбкой девушки. Это был первый раз, когда важные слова были произнесены вслух. Саттор судорожно вздохнул, и весь мир вдруг перестал существовать, сузившись до одного-единственного человека.

– Люблю, – одними губами повторила Лара, не сводя взгляда с пронзительных синих глаз парня, обнимавшего ее.

– У-у-у, – протянул Брато, – как у вас тут сладко. Полечу-ка я дальше. Птица любви уже скинула немного счастья, раздам теперь остальным, – ему никто не ответил, и Егор, раскинув руки, унесся к следующей группке ребят.

Курсанты отмечали праздник в доме Рона Симоняна, родители которого решили встретить новый год на уединенном островке на Чилай-ве – курортной планетке, почти полностью покрытой океаном. С парнями приехали их гражданские знакомые и девушки. Праздновать решили на свежем воздухе. Нарядили ель, которая росла во дворе частного дома, где проживало семейство Симонянов, и сейчас она переливалась игрушками, а на верхушке сияла огнями миниатюрная копия крейсера «Виктория» – того самого крейсера, на котором генерал Романов одержал победу при Траоре.

В стороне от елки расположился мангал, на устройстве которого никак не сказались высокие технологии. Древесные угли по-прежнему отдавали свой жар мясу, нанизанному на шампуры, и в морозном зимнем воздухе одуряюще пахло дымком и шашлыками. На столе в беседке наставили закусок и бутылки с алкогольными напитками разных планет.

– Упьемся, – с восторгом констатировал Джерси, глядя на обилие спиртного.

– На смерть, – мрачно произнес Кудельман.

– Выживем, – резюмировал Симонян. Подумал и добавил: – Послезавтра.

– А завтра? – полюбопытствовал Брато.

– Завтра не будет, – хохотнул Петерс. – После новогодней ночи наступает второе января.

– Логично, – хмыкнул Егор и пожал сокурснику руку.

В жизни Рика это был второй новый год, который он встречал с однокурсниками. Пока парень учился в кадетском корпусе, этот праздник он проводил с отцом, если тот не находился в рейде. Когда полковник Саттор отдавал долг своей империи, Рика забирали Стивенсы, которые оставались в статусе его временных опекунов. Пару раз Георг отпускал сына в гости к его другу, но мальчишкам находиться под бдительным оком ректора и вне стен Третьей Космической не очень хотелось. И пусть в такие дни подполковник Лосев превращался в добродушного дядю Степу, расслабиться при нем не получалось, поэтому Егор чаще гостил у Рика, где бы тот ни находился: хоть дома, хоть у Стивенсов. Впрочем, к наличию Брато уже давно привыкли и в доме адвоката, здесь он тоже был своим.

– Знаете, братцы-кадеты, что вас отличает друг от друга? – как-то спросил Якоб Стивенс, глядя на мальчишек.

– Что? – хором спросили они, не отрываясь от визуала, где как раз сражались в одной из своих многочисленных игр.

– Кроме глаз – ни-че-го, – усмехнулся Яша.

– Угу, – слаженно промычали мальчишки, и Рик торжественно возопил:

– Готов! Егор, я поджарил тебе зад!

– Черта с два! – возмущенно воскликнул Брато. – Это был сбой в игре!

– Это сбой в твоей башке, а зад дымится, – захохотал Саттор и вскочил на ноги.

Он, приплясывая, заходил перед приятелем, шипел и потирал себя пониже спины, приговаривая:

– С-с-с, горячо-о-о.

Брато вскочил вслед за Риком и нацелил на него палец:

– Спорим, что я запеку тебя полностью, бабуин? – после отклячил зад и перекривлял Саттора.

– Рискни, краснозадый макак, – осклабился Рик, продолжая свой танец.

Якоб Стивенс некоторое время наблюдал за мальчишками, после усмехнулся и повторил:

– Кроме глаз – ни-че-го.

– А? – казалось, кадеты только сейчас заметили хозяина дома, в котором проводили зимние каникулы.

– Играйте, братья по разуму, играйте, – хмыкнул адвокат Стивенс и оставил мальчишек наедине с их игрой.

Теперь парни редко вспоминали про детские развлечения – больше из желания повалять дурака или разрешить спор. Нынче у них имелись другие интересы, и веселиться Рик и Егор предпочитали иначе. Например, такие вот встречи с друзьями вне стен учебного заведения. А уж в новый год, как говорили еще пятьсот лет назад: «Сам Бог велел».

– Ну, что вы там застыли, изваяния?! – крик Рона ворвался в уютный мирок Рика и Ларисы. – Идите сюда, уже почти двенадцать!

– Идем? – неуверенно спросила девушка.

– Надо, – в тон ей ответил Саттор.

Он снова обнял Лару за плечи и повел к друзьям, столпившимся у беседки.

– О, голуби, – заметил их Брато. – Держите.

Егор вручил приятелю и его девушке два бокала. Пузырьки облепили стеклянные стенки, и Рик вдруг ощутил себя таким же бокалом, внутри которого бурлило искрящееся счастье первой взаимной любви. Он улыбнулся Ларисе, но вдруг стал серьезным и, бросив:

– Я на минутку, – отошел в сторону.

– Куда? – возмутился Джерси, но Егор сурово одернул его:

– Святое, – коротко произнес он, и сокурсник понятливо кивнул.

Рик активировал контактор, надетый на ухо:

– Сендер, контакт «Папа».

– Здравствуй, сынок, – через несколько томительных мгновений послышался усталый голос коммандера.

– Привет, пап, – ответил младший Саттор. – Ты не занят?

– Говори, – откликнулся полковник.

– С новым годом, пап, – Рик немного помолчал, думая, что может пожелать отцу сейчас, когда тот находится где-то далеко в космосе. Однако желать он ничего не стал, это было чем-то безликим и пустым. Парень сказал то единственное, что чувствовал: – Я люблю тебя, пап. И я очень соскучился.

– Я тоже скучаю, Рик, – голос Георга потеплел. – С новым годом, сынок. Надерись там за нас двоих.

– Как получится, – хмыкнул младший Саттор. – Я не один.

– Растешь, негодяй, – негромко рассмеялся коммандер. – Тогда надерись и… В общем, веселись, сын.

– Обещаю, пап, – широко улыбнулся Рик, и сендер замолчал.

Парень обернулся, взглянул на ребят, ожидавших его, хмыкнул и поспешил к ним. Он обнял Ларису, прижав ее спиной к своей груди, подмигнул Егору и перевел взгляд на часы – успел. Секундная стрелка бежала свой последний круг в этом году, отсчитывая уходящую минуту.

– С Новым Годом, орлы! – заорал Симонян, и небо озарилось сиянием сверкающих букв в поздравительной надписи, вспыхнувших над головами курсантов.

– И чтоб в этом году нам всем было только одно сплошное всепоглощающее счастье, – зловещим голосом произнес Брато и весело расхохотался.

Рик пристально взглянул на приятеля, но тот только отмахнулся:

– Да ладно тебе, зануда, всё будет хорошо. Ты же меня знаешь.

– Знаю, – мрачновато кивнул Саттор, – потому и бесишь.

– Да ну тебя, – скривился Брато. – От твоего взгляда протрезветь можно, будто дядя в душу смотрит. Бр-р.

Рик промолчал. Ему было за что злиться, и в первую очередь на себя. Не уследил… Его неугомонный дружок все-таки нашел новые приключения на свой вертлявый зад. О том, что Егор связался с подпольными гонками, Саттор узнал не сразу. Поначалу Брато самозабвенно врал про новую девчонку, к которой время от времени сбегал из академии. Рик прикрывал его, верил, как верил всегда, потому что друг никогда не обманывал, а тут солгал, впервые в жизни солгал. Знал, что выслушает отповедь, потому отмалчивался до самых зимних каникул, и только позавчера выложил Рику, как он решил подзаработать.

С одной стороны, Саттор понимал приятеля. Ему самому отец ежемесячно выдавал неплохую сумму на мелкие расходы и развлечения, пополнять счет Егора было некому. Нет, Лосев, конечно, не оставлял подопечного без средств, но у него был не только осиротевший племянник – имелись еще семья, дети и парочка розовощеких внуков. Дядя давал Брато столько, сколько мог, но рядом с Риком и более обеспеченными знакомыми парень чувствовал себя бедным родственником, и это злило его, хоть он и прикрывался щитом из шуток. Но кто, как не его лучший друг, знал, насколько Егор уязвлен тем, что зачастую за него платил приятель. И пусть Брато бравировал тем, что они одна семья, и он, как младший брат, с удовольствием посидит на шее Рика, но его это задевало всё чаще, и шуток становилось всё меньше.

Потому, когда Егор вдруг щедрым жестом оплатил их общий счет, Саттор даже не удивился, решив, что Лосев подкинул племяннику немного денег. Но Брато продолжил и дальше легко тратить, мало обращая внимания на стоимость того, что ему хотелось приобрести. Даже начал поговаривать о покупке нового флайдера – присматривал, выбирал. Это уже насторожило Рика, и он начал задавать вопросы. Приятель придумал еще десять новых сказок, и Саттор не выдержал:

– Я тебе всё еще друг?

– Только ты и друг, – улыбнулся Брато.

– Тогда какого черта ты мне врешь?

Егор некоторое время буравил Рика взглядом исподлобья и, наконец, сдался:

– Ястреб продолжает летать, – с явным намеком произнес Брато.

– Ну и?

Учебные полеты на машинах, предназначенных для небольшой высоты, уже начались, и курсанты осваивали небо – такой вывод сделал Рик из слов приятеля, но быстро понял, что ошибся, по многозначительному взгляду бордово-карих глаз.

– Поясни, – потребовал Саттор.

– Тугодум, – обличил его Брато. – Я гоняю на аэрокарте… не совсем легально.

Рик с минуту смотрел на друга и выдал только одно весомое слово:

– Идиот.

– А я знал, что ты это скажешь, – осклабился Егор, но ухмылка вышла натянутой и фальшивой.

Рик не поддержал веселья, и Брато протяжно вздохнул:

– Это мой шанс, Рик, – сказал парень уже без показной бравады.

– На неприятности? – спросил тот, не сводя с приятеля внимательного взгляда. – Шанс на вылет из академии? Или на проблемы с полицией? На что шанс, Егор?

– На то, чтобы почувствовать себя свободным, – неожиданно зло ответил Брато. – На то, чтобы ни от кого не зависеть…

Саттор хохотнул, и его друг насупился:

– Что?

– Ни черта, придурок! – воскликнул Рик, начиная заводиться. – Три года, Егор! Всего три года, и ты будешь получать жалованье! И это совершенно законный доход! Какая, в задницу, свобода?! Ты теперь зависишь от своего хозяина! Скажет, чтобы ты свернул себе шею, и свернешь! Потому что на это поставят такие деньги, что ты в жизни не расплатишься, если ослушаешься или свернешь свою шею не до конца. Ты – идиот, Егор, и-ди-от! Вали оттуда к чертям, пока не поздно.

– Не могу, – буркнул Брато.

– Почему?

– Контракт. Неустойка и… прочие неприятности.

– Охренеть, – закатил глаза Саттор и упал в кресло. – Просто охренеть. Как ты… как вообще до этого можно было додуматься?!

Егор уселся на кровать Рика – разговор проходил дома у Сатторов, куда друзья приехали сразу после академии. Парни молчали. Рик устремил взгляд в окно, и на приятеля, казалось, перестал обращать внимание. Но по тому, как двигались его желваки, Брато видел, что его друг злится. Егор поерзал – ему было неуютно. Ссориться с Риком он не любил, да они и ругались-то обычно по мелочи, а сейчас было уже не до шуток. Кинув на Саттора очередной настороженный взгляд, Брато все-таки заговорил.

– Всего два с половиной года. Я всё продумал. Перед подготовкой к экзаменам и практикой я развяжусь с Хмурым. Он мужик неглупый…

– Фантазер, – презрительно выплюнул Саттор.

– Да пошел ты, – огрызнулся Егор и порывисто поднялся с кровати.

Он вышел из комнаты и спустился на кухню, где бесцельно похлопал дверцами шкафчиков, не зная, куда выплеснуть досаду.

– Вам что-то угодно? – позади материализовался Иннокентий.

– Чтобы ты исчез, мне угодно, – буркнул Брато.

– У вас нарушен сердечный ритм…

– Исчезни! – рявкнул парень.

– Вы по-прежнему нуждаетесь в уроках хорошего тона, – невозмутимо ответил «дворецкий». – Пожалуй, я заварю вам успокоительного чаю.

– Достал! – заорал Егор, швырнув в Иннокентия бутылкой с остатками сока.

Робот-уборщик, выбравшись из своего укрытия, сноровисто собрал осколки и смыл оранжевую липко-сладкую лужицу.

– Бушуешь?

Брато стремительно развернулся и встретился с насмешливым взглядом друга.

– На Иннокентия орешь, – Рик привалился к стене и скрестил на груди руки, разом напомнив своего отца. – В чем Кеша-то виноват?

– Благодарю, Рик, – вновь объявился «дворецкий».

– Кеша, оставь нас, пожалуйста, – не глядя на Иннокентия, попросил Саттор.

– Как будет угодно, – покладисто согласился «дворецкий» и исчез.

Рик продолжал изучать приятеля, Егор молчал, бросая на Саттора взгляды исподлобья. Глаза полукровки отливали багрянцем, и от карей радужки уже ничего не осталось.

– Злишься? – спросил Рик.

– Нет, – мотнул головой Егор. – Меня бесит, когда мы ругаемся.

– Меня тоже, – кивнул Саттор.

– Всё равно уже ничего не изменить… Мне не спрыгнуть, пока не отгоняю на Хмурого оговоренный срок.

– Понятно, – снова кивнул Рик. – Что с академией?

– Ты ведь не сдашь?

– Не сдам.

– И прикроешь?

– Разумеется.

– Тогда всё в порядке с академией.

– Я могу поговорить с отцом. – Рик оттолкнулся от стены. – Он, конечно, наорет и даже, может, убьет обоих, но потом воскресит, отряхнет от пыли и избавит от проблем. Егор, это лучший выход.

Брато упрямо поджал губы и снова мотнул головой. Саттор закатил глаза, затем посмотрел на приятеля и вопросил:

– Ты почему такой баран?!

– Не, я – Ястреб, – усмехнулся Егор.

– Воробей ты ощипанный, – махнул рукой Рик. – Ну, а если ты захочешь соскочить раньше?

– Да на черта? – изумился Брато. – Всего два с половиной года! Гоняю я осторожно, – Саттор скептически хмыкнул, и Егор упрямо повторил: – Осторожно! Участвую один – два раза в месяц. В остальное время меня никто не трогает. Всё по-честному, Рик.

Саттор фыркнул, развернулся и направился прочь с кухни.

– Но если я захочу уйти раньше, ты же мне поможешь?! – крикнул Брато вслед приятелю.

– Да куда я от тебя денусь? – долетел до него ответ Рика. – Кто еще о тебе позаботится, необучаемый краснозадый макак?

– Во-первых, красноглазый, – проворчал Егор, – а во-вторых, Ястреб… Гамадрил.

– Я всё слышу!

– Уши у тебя, как у слона, – усмехнулся Брато и помчался следом: – Кстати, дружище, ты когда-нибудь бывал на гонках? Могу провести по знакомству! Поглядишь, как гоняет ас…

После того разговора Рик уже не давил на приятеля, но свое отношение к его затее не скрывал; Брато успокоился, поняв, что гроза миновала, и легкомысленно отмахивался от неодобрения друга. Его всё устраивало. Саттора не устраивало, и он все-таки хотел втайне от Брато переговорить с отцом, но мысль о том, что так он предаст доверие Егора, доставляла дискомфорт. На душе становилось муторно, и, в конце концов, Рик решил, что непременно попросит помощи у отца, если она потребуется, а пока… Всего ведь два с половиной года, да? Это же так мало…

О новом увлечении Брато они не стали распространяться во избежание огласки, потому для окружающих короткая пикировка приятелей осталась непонятна. Впрочем, на нее обратила внимание только Лариса. Она подняла на Рика взгляд, но парень всё еще смотрел вслед Егору. Лара сжала лицо Саттора ладонями и заставила поглядеть на себя.

– О чем вы? – спросила девушка.

– Да… – отмахнулся Рик. – Мелочи.

– Тогда почему ты сердишься?

– Сержусь? – парень недоуменно поднял брови. – Глупости. С новым годом.

Он улыбнулся, и Лара ответила теплой улыбкой.

– С новым годом, – шепнула она.

Саттор накрыл затылок Ларисы ладонью, вынудив сократить расстояние, и ненадолго приник к ее губам. И когда отстранился, девушка вновь сжала его голову ладонями и продолжила поцелуй. Сердце вдруг сорвалось с обычного ритма и бросилось вскачь. Рик сильней сжал объятья, дыхание его участилось, уже знакомо и даже привычно, но Лариса отступила, разорвав соприкосновение губ. Девушка склонила голову к плечу, на влажных после поцелуя губах играла лукавая улыбка.

– Уйдем? – спросила Лариса.

– Куда? – глухо спросил Саттор, не отрывая взгляда от ее губ.

– Хоть во флайдер, – рассмеялась девушка. Она сделала шаг к Рику и заглянула в глаза: – Я хочу остаться вдвоем с тобой.

Парень окинул рассеянным взглядом веселившуюся компанию и усмехнулся. Кажется, никто даже не заметит, если они исчезнут, разве что Егор, но он… поймет. Рик снова посмотрел на Лару, после сжал ее руку и уверенно повел к воротам, за которыми остался восстановленный флайдер. Лариса сверкнула улыбкой и, прижавшись к молодому человеку, обняла его за талию. И когда они покидали дом Рона Симоняна, их так никто и не остановил, а негромкий смешок:

– Надеюсь, сегодня мой мальчик станет мужчиной, – сорвавшийся с губ Егора Брато, не услышали ни ребята, вновь наполнявшие рюмки и бокалы, ни два беглеца, растворившиеся во всполохах новогодней ночи.

Флайдер, остывший за время стоянки, тут же включил систему обогрева, как только два пассажира, румяные от мороза и хмельные друг от друга, нырнули в уютное комфортабельное нутро, и меньше чем через минуту салон прогрелся до температуры, когда теплая одежда стала не нужна. Лариса нырнула в объятья Рика и затихла, пряча улыбку на его груди. Ладонь юноши накрыла затылок девушки и скользнула ей на спину. Неловкая тишина сковала салон…

– Автопилот, – негромко скомандовал Рик, активируя систему самоуправления. – Маршрут «Домой».

– Маршрут «Домой» активирован, – оповестил безликий голос. – Путь следования не указан.

– Второй эшелон.

– Задание принято.

И флайдер вырулил на дорогу, выехал за пределы жилого сектора и мягко поднялся на воздушную трассу.

– Иди ко мне, – шепнула Лариса.

– Я с тобой, – улыбнулся ей Рик.

– Докажи, – хмыкнула девушка, и Саттор прижался к ее губам.

Им вдруг овладело смятение. Парень знал, что может произойти между ними, когда весь мир останется за окнами его дома, хотел этого, ждал, но… волновался. Это была его первая девушка и первый опыт. Егор не раз подтрунивал над своим скромным приятелем, намекая, что пора бы уже двигаться дальше поцелуев.

– Рик, дружище, даже я вижу, что ты на грани взрыва. Может, пора направить энергию в нужное русло?

– Отвали, – отмахивался Саттор.

Но однажды не выдержал и признался, отведя глаза в сторону:

– Я же ни черта не умею. Не хочу опозориться.

– Тебе на пальцах объяснить, сынок? – развеселился Брато.

– Иди в задницу, придурок, – ощетинился Рик, и Егор миролюбиво тряхнул его за плечо:

– Не рычи. Я же не издеваюсь. Ты начни, а там природа поможет, – Брато все-таки не удержался от шутки, но сразу же улыбнулся: – Не природа, так Свенссон – она девочка опытная. Да не смотри ты волком, она половину первого года в академии с третьекурсником встречалась. Знаю его: у них точно поцелуями не ограничилось.

Саттор скинул руку друга с плеча, и тот хмыкнул:

– Чудище ты древнее. Весь ум в учебу ушел, на другие места не осталось. Я же не пытаюсь сказать про твою Лару гадость. У всех есть кто-то в прошлом, – пожал плечами Брато. – Был бы ты активней – уже обзавелся бы своими бывшими. Я к тому, что ее прошлое упрощает твою жизнь. Короче, всё – разбирайся сам, я сделал, что мог, и умываю руки.

Егор поднял обе раскрытые ладони, демонстрируя их Рику. Саттор усмехнулся, отвесил приятелю легкий подзатыльник, и на этом разговоры прекратились. И вот, кажется, это могло случиться.

– Разберемся, – буркнул Рик, отвечая своим мыслям, когда оторвался от губ сокурсницы и устремил взгляд в окно.

– Что? – не поняла Лариса.

– Заносит, говорю, – улыбнулся Саттор. – Метель началась.

– Давай приземлимся?

– В метель? – приподнял брови Рик.

– В метель, – мурлыкнула девушка.

– Флайдер, посадка, – усмехнулся Саттор.

– Посадочных мест не обнаружено, – оповестила система.

– Дурная жестянка, – проворчал парень, активируя ручное управление. – Без чужих мозгов разберемся.

– Да, – поддакнула Лариса.

Она уместила на плече Рика локоть, опустила сверху голову и молча смотрела, как парень выбирает место, куда можно было посадить транспортник. Наконец, машина плавно опустилась у лесополосы, габаритные огни погасли, оставляя лишь мягкую подсветку салона и обогрев.

– Затонируй стекла, – с неожиданной хрипотцой приказал Рик, но Лара мотнула головой:

– Не надо. Лучше убери лишний свет в салоне. Я хочу… – она запнулась, но все-таки продолжила: – Я хочу, чтобы мой подарок был запоминающимся.

– Так ты приготовила мне подарок? – улыбнулся парень, ощущая, как тяжелеет в паху от сладкого предвкушения.

«Думай о чем-нибудь, когда это будет происходить в первый раз. О чем угодно, только не о том, что ты сейчас… хм… познаешь неизведанное. Иначе твой первый раз может закончиться раньше, чем всё начнется. И не волнуйся, это всего лишь еще одна вселенная, которую ты покоришь. Я верю в тебя, мой мальчик», – сам собой возник в голове ироничный голос Егора Брато из очередного воспоминания.

Рик усмехнулся и отвернулся к окну.

– Если мы отключим все огни, наземные службы очень скоро явятся проверить, что случилось. Одинокий флайдер без признаков жизни засекут, и нас может ждать сюрприз… не особо приятный.

– Поставь оповещение, – Лариса потерлась щекой о плечо Саттора. – Пожалуйста.

И он не смог отказать. Стекла вновь стали прозрачными, свет в салоне погас, и только подсветка приборной доски бросала тусклый отблеск на юношу и девушку, застывших друг напротив друга. Сидения опустились в горизонтальное положение, и Лариса, улыбнувшись, склонилась над Риком. Ее ладонь скользнула под футболку парня и огладила мускулистый живот.

– Черт, – выдохнул Рик, отчаянно жмурясь, и в голове зазвучала мысль, неожиданно зациклившаяся на одной фразе.

Саттор вдруг вспомнил, как отец когда-то читал ему одно из древних стихотворений, и теперь его мозг сверлила исковерканная строчка: «Робот-Бобот Барабек, скушал сорок человек».

– Черт, – сдавленно повторил Рик, и нервный смешок прорвался наружу.

– Ты чего?

Лариса приподнялась над ним и заглянула в поблескивавшие в полумраке глаза.

– Нет, ничего, – ответил Саттор и вдруг разразился хохотом.

– Рик! – она стукнула парня кулаком в плечо, но он лишь перешел на беззвучный смех, сотрясаясь всем телом. И девушка разозлилась: – Да пошел ты, идиот!

Лара попыталась открыть дверь флайдера, но Саттор перехватил ее и с силой прижал к себе, всё еще продолжая смеяться. Он очень старался успокоиться, но истерический хохот всё пробивался и пробивался наружу, доводя Ларису до настоящей ярости.

– Отпусти! – взвизгнула девушка. – Отпусти, придурок!

– Нет, – мотнул головой Рик. – Не отпущу. Ни за что, никогда.

О чем сейчас думал Рикьярд Саттор? Он мысленно сворачивал шею Егору Брато.

– Отвези меня домой, – ледяным тоном потребовала Лариса, и парень снова отрицательно покачал головой. – Ты издеваешься, да? – голос девушки дрогнул – кажется, она готова была заплакать.

– Нет, правда, – Саттор, наконец, смог успокоиться. – Черт, – в третий раз выругался он и замер, запустив пальцы в волосы Ларисы. – Это всё Егор…

– Хотя бы сейчас ты можешь не думать о своем дружке?! – снова взвилась девушка.

– Могу, – устало вздохнул Рик и вновь устремил взгляд в окно. Метель набирала обороты. Ветер подхватывал снег с земли, ловил его в воздухе, закручивал в спираль и швырял в окна флайдера. Это действительно могло бы быть запоминающимся… Могло?

– За каким чертом тогда ты дума…

– Потом объясню, – оборвав ее, Рик перевернул девушку на спину и навис над ней.

«Значит, природа поможет? – мысленно усмехнулся Саттор, перехватывая ладони Ларисы, когда она попыталась оттолкнуть его. – Разберемся…»

– Отпусти, – потребовала Лара.

– Люблю тебя, – произнес Рик и прежде, чем девушка что-либо ответила, накрыл ее губы своими губами, вдруг ощущая нечто сродни азарту, который охватывал в те моменты, когда его ставили во главе звена, пусть и в сим-зале, и как в то мгновение, когда он вел за собой группу на финальном этапе выпускных игр из кадетского корпуса. Пожалуй, и его признание, которое хотелось произнести как-то по-особенному, сейчас больше напоминало приказ «в атаку». Выходит, все-таки по-особенному…

Но обо всем этом Рик уже не думал, он сосредоточился на своих желаниях, и теперь неспешно изучал тело девушки, пока еще скрытое одеждой. Наверное, и это было далеко от романтики и больше напоминало составление схемы боя, и, может быть, спустя некоторое время Рик посмеется над тем, что чувствовал в свой самый первый раз, но сейчас этот полубоевой настрой помог собраться и отбросить волнение, мешавшее парню.

Поцелуй – отвлекающий маневр, ладонь, скользящая по телу – исследование новой территории, обмякшее тело девушки в его объятьях – капитуляция и сдача в плен. Рик улыбнулся такому сравнению и… проиграл битву за территорию. Лариса, улучив момент, когда парень увлечется поцелуем, оттолкнула его и теперь сама нависла над ним. Сдача в плен? Поддаться противнику и позволить ему самому раскрыть свои тайны? Почему бы нет? И курсант Саттор позволил стянуть с себя футболку.

Горячие губы девушки пропорхали по широкой груди, спустились на живот, и Рик тихо застонал, подаваясь бедрами вперед. И тут же синие глаза распахнулись – пора было менять стратегию. Обезвредить и нейтрализовать противника. Пальцы парня сжали плечи Ларисы, вынудив ее оторваться от его тела, и девушка вновь оказалась прижата к своему креслу. Бей врага его же оружием? Хороший метод. И легкая блузка девушки поползла вверх, открывая Рику еще не изученную им до конца территорию.