Текст книги "Хранитель талисманов. I"

Всю обратную дорогу Никита молчал, пытаясь собрать всё воедино – девушек, исчезнувших в озере, ночную встречу с Риром… Понимание пришло давно, и он даже знал некоторые ответы, они просто не хотели приживаться в его голове. Рир и остальные парни – оборотни, девушки – русалки, но Арнава нет, она кто-то ещё в этом новом для него мире. Не понятно кто Дарья, но она точно связана с оборотнями. Иван и Софья? Кем бы они ни были – они люди, и в том доме, где он был – они главные. Но спрашивать их о тайнах бессмысленно, они ничего не расскажут.

А что сделали с ним? Никита далеко не был уверен в своём предположении.

Окончательно всё прояснилось только после возвращения в онкологический центр, когда мама зашла в палату с листком результатов анализов, и долго, молча, смотрела на своего абсолютно здорового сына. Едва завидев в коридоре Ивана, она выскочила из палаты и бросилась к нему на шею в слезах. Тот ради интереса тоже посмотрел листок, хотя ничего нового для себя, конечно, не увидел и невозмутимо пожал плечами:

– Ну, с кем не бывает…

Он не задержался, несмотря на все уговоры. Побыл, пока выписывали Никиту, отвёз их домой и уехал. Как обычно, не оставив ни адресов, ни телефонов. Дав этим ясно понять, что искать его не надо.

И единственным напоминанием обо всём, что произошло, на долгое время остался только медальон – меч в круге на серебряной цепочке, всегда холодный, словно ледяная капля на груди.

Часть 1

Глава 1

На много километров вперёд убегала пустынная дорога. В лунном свете мокрая поверхность сверкала, словно рассыпанная алмазная пыль, и зеркальные лужи отражали облака ночного неба. Никто не обращал внимания на эту красоту. Внедорожники «Скорпион» мчались, поднимая брызги, как единое целое, следуя друг за другом.

– Сколько ещё? – спросил Таркор.

На картографическом планшете отслеживалось движение пяти машин.

– Десять километров до начала портальных помех, – ответил Аликан.

Таркор наклонил голову из стороны в сторону, разминая затёкшую шею:

– Можно начинать.

Он набрал команды на компьютере.

«Запрашиваю соединение со спутником», – мигнула надпись на экране.

Побежали строчки данных, и без дополнительных предупреждений возникла картинка. В сером цвете взгляда спутника по однотонному полю тянулась светлая полоса дороги.

– Установлено подключение, – сообщил компьютер. – Поиск по заданным параметрам.

Изображение покрылось мелкой сеткой. На карте вспыхнули три точки. Две из них мигали. Аликан довольно клацнул зубами:

– Как по часам.

Экран планшета разделился на два окна, в одном возникли изображения со спутника, в другом архив наблюдения. Две точки исчезли. Следуя программе поиска, компьютер исключил их, как несоответствующие искомым параметрам.

Аликан нетерпеливо постукивал чёрными когтями по рулю.

– Не поцарапай, – заметил Таркор.

По сетке на карте побежал красный квадратик, остановился, замигал.

– Отлично, – Аликан посмотрел координаты. – Сворачиваем.

Первый внедорожник резко притормозил и круто свернул с дороги. Остальные последовали за ним. Пять машин въехали в высокую траву, двигались ещё сто метров и остановились в поле.

Слажено и чётко шестнадцать человек вытащили запакованные под сидениями комплекты брони, сняли одежду. Всего пара минут ушла на то, чтобы закрепить на теле грудные пластины с шипами и наручи с выдвижными лезвиями.

Аликан отошёл от машины и подкинул в воздух металлическое колечко. Оно не вернулось, застыв на высоте трёх метров над землёй, словно приклеилось к невидимому магниту.

– Здесь, – кивнул он.

Таркор сощурился, всматриваясь в пустоту. Под определённым углом он мог это увидеть – потоки ветра на воротах закрытого портала. Там, где пространство притягивало взгляд и, казалось, что в нём есть что-то объёмное, но не видимое, а лишь ощутимое.

Аликан бросил на землю вскрытую коробку со стеклянными сферами, в которых вспыхивал мерцающий свет.

– Мы готовы, – доложил он. – Ожидаемые потери в составе команды пятьдесят процентов. Хочешь продолжать операцию?

Таркор не ответил. Ветер покатил коробку, выпуская светящиеся шары в воздух. Вращаясь в пространстве, они выстраивались в круг. Небо беззвучно расцветила молния. Тонкие облака потемнели, поплыли быстрей.

Аликан сел за руль, оставив открытой дверцу с другой стороны для Таркора. У них было меньше минуты. Сферы слишком быстро провоцировали грозу. Тёмные облака заволокли ночное небо, скрывая белые вспышки молний. Потоки ветра ломали ветки, вырывали траву, но Таркор стоял среди этой бури, даже не пригибаясь.

Круг, составленный сферами, начал вращаться вокруг своей оси, с каждым поворотом набирая скорость, пока в пространстве не образовался огромный сверкающий шар. Над рукой оборотня зависла последняя сфера. Она влетела в слепящий свет, отправленная мощным броском, и вращение огромного шара взорвалось, в пространство врезался коридор света. Таркору хватило трёх секунд, чтобы добежать до машины. Аликан отпустил сцепление. «Скорпионы» рванули с места, друг за другом исчезая в святящейся трубе.

И всё стихло. Маленькие сферы погасли, опускаясь в мокрую траву. Через минуту примятая колёсами трава поднялась, скрыв следы, оставленные шинами и людьми. Грозовой ветер исчез в вышине.

Окна дома были распахнуты настежь. Ночь спасительной прохладой сменила горячий сухой день с ярким слепящим солнцем и невыносимой жарой. С кухни на второй этаж поднимались ароматы мяты, душицы и сладкого, только что испечённого теста.

– Никита! – раздался голос издалека. – Ты спишь?

Парень медленно расцепил веки. В комнате стояла тонкая темнота. Луна спряталась за облаками, но из коридора через открытую дверь струился свет.

Стягивая за собой простынь, Никита сполз на пол. Здесь было прохладнее.

– Да, едрёна батона! Где ты там?! – раздался другой голос.

В голове прояснилось. Первый раз звала мама, а это уже Кирилл приехал.

Покачиваясь от слишком долгого сна, Никита спустился на кухню. Кирилл сидел за столом вместе с Антоном, а мама ждала свистка чайника у плиты.

Увидев сына, Елена покачала головой:

– Лошадь пожарная столько не спит!

– Ты почему не готов? – возмущённо спросил Антон.

Прозвучало не все из-за набитого рта. Парень за обе щеки уплетал картошку и салат.

– Чего? – переспросил Никита, садясь за стол.

Елена поставила перед ним полную тарелку.

– Мы за тобой полчаса ехали по кочкам, а ты ещё не почесался, – сказал Кирилл.

– Ах, да… – Никита вспомнил, что друзья звали его в клуб. Он покачал головой:

– Не хочу никуда.

Для Кирилла такой ответ был пустым звуком.

– Тётя Лена, – сказал он, поднимаясь, – пойду, найду вашему сыну штаны и рубашку, и до завтрашнего дня его не ждите.

Никита насадил на вилку огненную картофелину, подул.

– Где его синяя рубашка?! – крикнул Кирилл уже со второго этажа.

– Посмотри в стопке на столе! – засмеялась Елена.

– Мам, я не поеду, – попытался снова Никита.

Елена мгновенно отобрала у него вилку:

– И не мечтай, сын! Ты уже месяц сидишь дома, хоть бы погулять вышел!

– Всего три недели.

Никита взял картошку рукой и тут же получил по ней мухобойкой.

– Ну, мам…

– Я сказала, поедешь. И не наедайся, как танцевать будешь?

Антон засмеялся, кивнул:

– Давно пора жирок потрясти, ты скоро в брюки не влезешь.

Насчёт брюк была чистая правда. Никита за год набирал по пятнадцать килограмм. Но для него это было только плюсом. После своей болезни он весил всего лишь сорок, так что упрямо идущая уже к девяноста килограммам цифра на весах, только радовала глаз. А округлившиеся щеки, на которых проявились раньше не заметные ямочки, тем более.

Антон положил вилку и расслабленно повис на стуле.

– Тётя Лена, спасибо, вкуснее ничего не ел.

– Это ты от голода, – отмахнулась та, – с вашей работой толком не поешь.

– Точно, одна вчерашняя авария чего стоила, сутки тушили.

– Какая авария? – спросил Никита.

Антон даже привстал от возмущения:

– Ты что, ничего не слышал? На электростанции. А ты всё проспал?!

– А что случилось?

– Никто не знает, – покачал головой Антон. – Такое чувство, что во все трансформаторы молния ударила и не одна. Железо расплавилось, как воск.

Сверху спустился Кирилл с одеждой в руках.

– Кончай рассказывать о героизме пожарного, – усмехнулся он, – ищи ботинки.

Никита тяжело вздохнул:

– Куда хоть едем?

– В город.

– Я понял, куда конкретно?

– Там увидишь.

Через двадцать минут поиска ботинок по всему дому Антон так и выставил Никиту на крыльцо босиком. На площадке перед домом стояла серебристая «камри» Кирилла, а сам он ещё общался с Еленой Алексеевной в доме.

– Мы вернёмся утром, часов в семь, – долетал до улицы его голос.

Кирилл, как всегда, не торопился уходить.

Никита отыскал свои сандалии под ступеньками крыльца и отправился к машине.

Ворота во дворе были раскрыты настежь.

– Надо закрывать. Хоть иногда,.. – усмехнулся он в сторону друзей.

Антон, садясь на заднее сидение, отмахнулся:

– Живёшь посреди леса, кто здесь кроме нас дураков ездит?

А лес шумел. Тихо, почти незаметно, но было слышно, как каждый листочек ударяется о другой. Звуки и цвета стали необычно яркими с момента возвращения.

Ощущение холода внезапно коснулось груди, будто к сердцу внутри приложили кусочек льда. Никита вздрогнул. Ещё секунду он стоял в оцепенении, а потом резко дёрнул цепочку из-под рубашки. Миниатюрный меч, заключённый в круг, сверкнул синим огоньком. Такого ещё не было! Впервые за три года медальон подал признаки жизни! И сердце неестественно сильно стукнуло в груди.

Антон врубил в машине музыку.

– Кир? – крикнул он. – Мы едем, или ты остаёшься?

Тот показался в дверях:

– Да иду, иду.

Елена тоже вышла на крыльцо проводить парней. Никита сел в машину, махнув ей рукой и не подав виду, что взволнован. Иначе, от вопросов не уйти.

«Камри» ещё с минуту выделывала манёвры во дворе, разворачиваясь, и, наконец, сверкая серебристыми боками, выехала за ворота.

Елена вернулась в дом и едва зайдя, вспомнила о посылке. Она достала небольшую картонную коробку, которую утром положила на полку. Посылка была адресована Никите, но он проспал весь день, и Елена совершенно забыла сказать о ней.

Женщина уселась в кресло, ещё раз просмотреть приклеенную скотчем бумажку со словами: «Никита, не открывай без меня, я приеду. Иван»

Елена усмехнулась. Это в его стиле – неожиданно исчезать и также появляться. Три года назад, когда Никита умирал от лейкемии, Иван приехал в больницу посреди ночи, с боем забрал её сына и увёз на два дня в неизвестном направлении. А когда привёз обратно, тот был совершено здоров.

Елена невольно вспомнила своё состояние, когда увидела результаты анализов. Долгие месяцы борьбы, химеотерапия, бледный, похожий на призрака, сын, весом сорок килограммов в двадцать четыре года… Всё это до сих пор снилось Елене. И просыпаясь от ужаса, она с облегчением вытирала слезы о подушку, вспоминая, что это закончилось.

Иван испарился в тот же день, когда вернул Никиту домой. И ни единого письма, ни звонка, ничего. Об этом чудесном исцелении Елена так ничего и не узнала. Сын молчал, как рыба, даже под пытками не сдался бы.

Единственное, что ей удалось услышать от него, так это имя девушки, с которой он встретился в доме Ивана, и которая подарила ему красивый медальон. Никита не снимал его никогда, ни на работе, ни в ванной, ни перед сном и очень часто сжимал его пальцами, долго не отпуская.

Елена сначала смеялась над ним, потом боялась за него, потом смирилась. А сейчас, терзаемая любопытством, она вскрыла коробку. Внутри оказалась очень красиво и богато отделанная деревянная шкатулка, но вот она не открылась. Видимо, нужен был ключик, который не прилагался. Елена потрясла шкатулку – ни звука. Она бы ещё попыталась, но на кухне внезапно зазвонил телефон. Взволнованный голос дежурного из больницы сразу заставил женщину собраться:

– Елена Алексеевна! Вы должны приехать! На электростанции опять авария, всех тяжёлых везут к нам.

– Вторая?! Да ты что? Ладно, еду.

Елена бросила трубку, быстро написала сыну записку, схватила ключи от машины и выбежала на улицу. Остановилась только за воротами, чтобы закрыть их. Электричество в доме горело, но женщина только махнула рукой:

– Возвращаться плохая примета.

В стенке шкатулки, одиноко стоящей на столе, прорезалась трещинка. Мягкий белый свет заструился в комнату.

В коридоре раздался щелчок – взорвалась лампочка, осыпая палас искрами. Через секунду взорвалась следующая, потом ещё одна. Электричество в доме погасло, распространился едкий запах сгоревшей проводки.

Громко звякнули оконные рамы и на пол посыпались осколки выбитых стёкол. Ветер ворвался в дом, поднимая бумаги. Свечение от шкатулки вдруг погасло, и дом затих, только звякнули упавшие статуэтки.

В это же время недалеко от города начался дождь. Бродившие по небу тучи, наконец решили пролиться над полем и дорогой, на которой не мерцало ни одного огонька. Движение множества капель воды на миг застыло и завертелось вновь, втягиваясь в круглый коридор. Светящаяся труба пронзила воздух, почти касаясь мокрого асфальта, и свет погас. В кромешной тьме на пустынной дороге вспыхнули фары машины. Тишину разорвал звук дизельного двигателя. Внедорожник мягко покатился в сторону горящих вдали огней города, набирая скорость.

У сверкающего неоновыми огнями главного входа выстроилась большая толпа. Кирилл сразу свернул за угол.

– Подъедем с чёрного хода. Пашка работает сегодня, пустит. Я тебе говорил, моя девушка с подругами…

Лицо Никиты не выразило интереса.

– Ладно, продолжай молиться на подарок призрачной красавицы, – хмыкнул Кирилл. – Я когда-нибудь отберу у тебя эту дрянь, она скоро с кожей срастётся.

Он остановил машину у входа, где стоял знакомый охранник, внимательно посмотрел на друга и недовольно спросил:

– Ты так и будешь это делать? Опять: простите дамы, меня ждёт мама? Хоть нам кайф не ломай! Девчонки пугаются, спрашивают, не маньяк ли ты.

Никита улыбнулся, пряча цепочку под рубашку.

– Пошли, просто напьёмся, – предложил он.

Кирилл покачал головой:

– Скотина ты.

Но так оно и вышло. Никита сидел за столиком в одиночестве, отстукивая пальцами ритм музыки, смотрел на танцующих людей. Друзья пропали где-то в толпе с девушками. Никита, собственно, привык так проводить время, но неожиданно Кирилл появился у столика, сел, втянул одним глотком половину банки пива и покачал головой:

– Ты гад, надо тебе сказать.

– На себя посмотри, – отмахнулся Никита.

– Смотрю, – вполне серьёзно кивнул Кирилл. – Мне двадцать семь, на работе платят нормально, друзей полно, машина шикарная. У меня всё отлично.

Никита засмеялся:

– Ну, молодец. Ты к чему это?

– Может, у тебя проблемы, о которых я не знаю? – тон Кирилла становился всё выше. – Ты выздоровел, зарабатываешь больше нас всех, вместе взятых, люди к тебе тянутся. Так почему же ты относишься к своей жизни так, будто она полное дерьмо?

Никита промолчал, а Кирилл брякнул банкой о стол:

– Твою мать, брат, что с тобой?

На этот раз он решил не отступать.

– Я знал тебя до болезни, видел, что делается с тобой во время болезни и вижу, что происходит после выздоровления! И смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – окончательно разорался Кирилл.

Никита взглянул на друга.

– Знаешь, что я вижу? – продолжал тот. – Никакой разницы! Ты продолжаешь умирать! И каждый день смотреть на это становится всё страшнее. На свои похороны меня не зови!

Он резко встал и пошёл в толпу.

– Кир,.. – Никита вздохнул. – Подожди!

Следовало ожидать такого поворота. Любой на месте его друга уже взбесился бы. Никита встал, сделал пару шагов, но внезапно его взгляд, мельком скользнувший по стойке бара, выхватил из толпы…

Грохот музыки вдруг исчез, и Никита оказался в полной тишине, слушая своё собственное дыхание. Он, как в замедленном воспроизведении, смотрел на картину в бликах света: бармены, толпа людей… девушка уронила поднос, наклонилась, чтобы поднять осколки разбитых бокалов, парень, стоявший рядом, помог ей, при этом снова посмотрел на Никиту. Свет лишь на мгновение выхватил его лицо и знакомую белую прядь в чёрных волосах.

Музыка бешено ударила в уши, поток людей загородил бар, и фигура оборотня исчезла.

Никита бросился туда в то же мгновение. Пробился через толпу, пулей вылетел на крыльцо чёрного входа, и на ступеньках застыл… увидев съезжающий со стоянки знакомый «Тигр».

Машина сразу свернула, исчезая за углом ближайшего дома. В ночном небе над городом беззвучно сверкнули вспышки молний надвигающейся грозы.

Кирилл стоял у столика, оглядывая толпу в поисках Никиты.

Тот буквально налетел на него:

– Дай ключи!

Кирилл ошарашено посмотрел на друга:

– Какие ключи?

– От машины! Мне надо домой!

– Тебе надо сесть и успокоиться. И ты меня извини, я…

Никита обшарил карманы его рубашки, достал ключи:

– Верну завтра.

– Да знаю, что вернёшь, что случилось-то?

– Потом объясню! – крикнул Никита, уже пробираясь через толпу.

Кирилл сел.

– Ничего себе, – удивлённо произнёс он, – раньше тоже были сдвиги, но такое первый раз.

Никита ехал домой. За чертой города начиналась гроза. Тьма обволакивала небо до самой земли. Лишь вспышки молний осветляли грань на горизонте.

Он постарался ещё раз точно вспомнить, что именно видел. Сначала Рир в зале, потом отъезжающая от клуба машина Ивана. Всё это не могло быть просто так. Рир, похоже, следил за ним. Зачем? В конце концов, мог бы просто приехать в гости, но это, видимо, не входит в его планы! Никита чертыхнулся. Он три года желал этой встречи! Неужели нельзя просто поговорить?!

Все попытки вернуться к тёмному озеру провалились. Он много раз ездил к двум деревьям в поле, но, как бы ни пытался проехать «ворота» – между ними ли или вокруг, пейзаж оставался прежним. Ни холмов, ни леса. Дороги к дому Ивана больше не было.

Дождь уже лил, как из ведра, когда Никита приехал. Ещё издалека стало ясно – что-то не так. Ворота были распахнуты настежь, окна скалились разбитыми стёклами. Садовый фонарь на крыльце раскачивался в потоках ветра, и от его света по стенам плясали зловещие тени.

Никита заехал прямо на ступеньки, побежал в дом. В комнатах стояла тишина, прерываемая только тихим шелестом бумаг. Под подошвами хрустело стекло.

– Мам! – позвал Никита.

Всё выглядело так, будто по дому прошёлся ураган. В полутьме что-то вспыхнуло на кухонном столе. Белое свечение продержалось всего секунду и погасло. Никита подошёл, нащупал какой-то предмет, достал из ящика под рукой фонарик.

В его руках была шкатулка с приклеенной к крышке запиской. Никита быстро пробежал её глазами и пошёл на кухню.

– Так, не открывай без меня, – прочитал он ещё раз, одновременно стараясь просунуть под крышку шкатулки лезвие ножа. – Я скоро приеду. Иван.

Никита отбросил нож. Шкатулка не открывалась. Но раз «не открывай без меня», значит, теоретически её можно открыть.

Взгляд парня упал на топор, стоящий возле печки. Он взял его, прицелился и ударил по красивой шкатулке. А в следующую секунду отлетел к противоположной стене под оглушительный треск последних лампочек. Ураганный ветер и яркий свет вырвались, словно взрывная полна. Стены дома дрогнули.

– И почему я не удивляюсь? – сказал Никита, поднимаясь.

Свет быстро становился прозрачным, выпуская очертания предметов. Всё, что было на кухне, парило. В святящемся воздухе плавали тарелки, полотенца, шарики воды, а над столом покачивался в такт невидимым волнам сверкающий предмет. Это было лезвие, размером с большой кухонный нож, острое с обоих концов. Его идеальная поверхность, покрытая красивейшим рисунком, сияла.

И едва Никита подошёл ближе, лезвие, словно стрелка компаса повернулось в его сторону. Покачалось, наверное, прицеливаясь, и молниеносно ринулось на человека. Никита успел поднять руку, но боли не ощутил. Только приятный холодок проник от кисти до локтя, в том месте, где лезвие целиком расположилось под кожей.

В то же мгновение все парящие предметы рухнули на пол. Свечение исчезло из воздуха, и парень остался в полной темноте. Он пошевелил рукой. Пощупал. Лезвие едва чувствовалось. Если бы Никита не видел собственными глазами, как оно вошло в его руку, он и не понял бы, что оно внутри. Несмотря на отсутствие боли и крови, голова всё равно кружилась.

Неровным шагом он вышел на улицу и остановился на середине двора, глубоко вдыхая ночной воздух.

– Иван, какого чёрта? Что происходит?

Какое-то чувство заставило внимательней посмотреть на землю под ногами. Дождь закончился, луна вышла из облаков, и Никита неожиданно различил следы колёс. Он присел, рассматривая оставленный совсем недавно рисунок протектора. Это были не шины «камри» или его «УАЗика». Чужая машина.

– Эй, парень! – весёлый окрик пронёсся по двору.

Никита резко повернулся на голос. Казалось, окликнули издалека, но человеческие фигуры выросли совсем рядом. Он не успел ничего сказать, его сбили с ног, вжали в грязь. Последним ощущением был удар в висок и резкая боль. Никита потерял сознание.

Кто-то засмеялся совсем рядом:

– Надо же, Рилева всё ещё отравляет нам жизнь. Ивана я бы сам сожрал по кусочку заживо. Гад, не попадается никак. Сначала сам воскрес из старого рода, а теперь ещё и это…

Никита ощутил не сильный удар ногой в спину. Другой голос произнёс:

– Скорее всего, он планировал забрать шкатулку в ближайшее время, а парень даже не должен был её открыть.

Кто-то ощупывал руку, сильно нажимая в месте нахождения лезвия.

– Интересно, Иван по поколениям ближе к белым волкам, но талисман его не выбрал в хранители, а этого почему-то зацепил.

Никита открыл глаза. Он сидел на земле возле яблони позади дома. В лицо бил яркий свет – горели круглые фары военного внедорожника. Два человека стояли напротив. На них почти не было одежды, сетчатая ткань едва закрывала тела, зато на руках поблёскивали металлические наручи.

Ещё один сидел на корточках рядом. У него были чёрные глаза, короткие тёмные волосы и молодое лицо. Только тяжёлый взгляд принадлежал явно опытному монстру.

– Здравствуй, хранитель, – улыбнулся он.

Никита промолчал в ответ на приветствие и черноглазый без размаха двинул ему в челюсть. Боль дошла аж до самого горла и в глазах парня на мгновение потемнело.

– Ну и манеры в вашем мире, – засмеялся черноглазый. – Чего молчишь? Здороваться не принято?

– Что вам надо? – прошептал Никита, сплёвывая кровь.

Черноглазый улыбнулся, обнажив слишком большие, совсем не человеческие клыки.

– Может, убьём его? – произнёс один из помощников. – Отрежем руку, наконец?

– Нет, – черноглазый взял парня за шею, одним рывком поднимая на ноги. – Он первый хранитель за двести лет. Повелитель захочет посмотреть на него.

– Пакуем?

– Я не согласен, – прошептал Никита.

Черноглазый улыбнулся:

– Ты смотри, смешной. Давайте иголку.

Один из помощников достал из машины небольшую шкатулку, но черноглазый вдруг остановил его.

– Хотя,.. – произнёс он, хищно оглядывая парня, – можно и по-другому.

Его клыки увеличились и заострились в одно мгновение, а в следующее он вонзил их в шею Никиты. Тот успел только выдохнуть. В тело ринулась страшная боль, словно в кровь попал смертельный яд. Парень начал оседать на землю, судорожно пытаясь сделать вдох. Сознание потемнело.

Таркор отпустил его, облизал губы от крови.

– Зачем это? – спросил помощник. – Повелитель прикажет убить его, так или иначе.

– Если парень доживёт, – усмехнулся оборотень.

Прохлада земли привела Никиту в чувство. Он лежал в холодной луже всё под той же яблоней. Черноглазый связывал ему руки, а двое других разошлись по сторонам, как часовые. Никита понял, что без сознания пробыл совсем недолго, может пару секунд. Шея болела адски, словно над сонной артерией поставили клеймо.

Таркор поднял его, дотащил до открытой дверцы машины, но кинуть на сидение не успел. Из темноты сада стремительно вылетели два огромных зверя. Реакция «часовых» была молниеносной. Они ринулись вперёд, отрываясь от земли в прыжок, наручи на руках раскрылись по всей окружности заострёнными лезвиями, но волки оказались быстрее. Мощным ударом они свалили людей и сомкнули челюсти на их шеях.

Таркор рванул Никиту на себя, закрываясь им, словно щитом. По шерсти чёрных зверей пробежал синий огонь, они вдруг оторвались передними лапами от земли и… встали! Плечи распрямились. Уже человеческие фигуры осторожно двинулись вкруговую, заходя с двух сторон. Свет фар, бьющий в их спины, мешал разглядеть лица.

Один из них прорычал:

– Таркор!

Черноглазый оскалил клыки в улыбке. Одной рукой он крепко прижимал к себе Никиту, но вторая была поднята. Каменная фигурка пчелы качалась в воздухе, слушаясь движения его пальцев. Острая игла тонкого блестящего жала смотрела прямо в шею парня.

Таркор улыбнулся:

– Щенки. Вы оба. Ивану следовало прислать кого-нибудь постарше.

Один оборотень отступил на шаг:

– Можешь идти, отпускаем.

Фигуры напряглись и присели, словно прижатые к земле пружинки.

– Да что ты? – засмеялся Таркор. – Ты, щенок, меня отпускаешь. Хотя…

Он хищно оскалился и указательным пальцем подтолкнул пчелу. Жало мгновенно вошло в шею Никиты. Волки ринулись одновременно, но Таркор, как игрушку отшвырнул человека, весом девяносто килограммов и лезвия его наручей разрезали воздух.

Никита не видел начало схватки. Он повернулся, лёжа в грязи и увидел только, что одного из оборотней отбросило в сторону. Второй налетел на черноглазого, но тот мгновенно увернулся и обрушил мощный удар на спину волка. Это было последнее, резкая боль смела всё.

Сознание возвращалось очень медленно, нехотя, какой-то смесью звуков и картинок. Рядом разговаривали быстрые напряжённые голоса. Было одно ощущение, которое возвращалось вместе с сознанием – боль от иглы. Она двигалась где-то под лёгкими, пробираясь сквозь органы.

– Ну? Нашёл?

– Не-е-т… ушла. Тварь безобразная!

Кто-то держал голову Никиты, положив пальцы на шею, и водил чем-то холодным по его телу, сильно нажимая в разных местах.

– Вот!..

Что-то острое рассекло кожу и мышцы, и Никита почувствовал, как чужие пальцы пролезают в рану, буквально копаясь в его внутренностях. Это не причиняло боли. Это просто не укладывалась в голове!

Кто-то радостно вскрикнул:

– Есть, нашёл!

На секунду Никита снова отключился, а когда наконец открыл глаза, туманная дымка выпустила знакомые черты наклонившегося над ним человека.

– Иван… – еле выговорил он.

Тот улыбнулся:

– Потом скажешь, молчи пока.

Иван туго затянул на парне повязку и приподнял его. Рир сидел рядом на корточках, держа в руке окровавленную иглу. Никита удивлённо оглядел его. Облик был весьма противоречив. Лицо облепили длинные чёрные волосы, в глазах коричневую радужную оболочку обрамлял золотой контур, а склеры казались прозрачно-фиолетовыми. На теле были прорисованы все мышцы, на пальцах рук и ног чёрные когти.

С другой стороны присел Димка. Несмотря на длинные волосы и звериные когти, черты лица остались такими же изящными, как и были, и глаза выразительными. Только выражение в них стало другим. Серьёзным, тяжёлым, совсем не таким, какое помнил Никита.

Рир по-волчьи встряхнул головой, оскалился.

– Я уж и не надеялся, – произнёс он. – Напугал ты нас.

Иван поднял Никиту на ноги.

– Глянь на меня, – требовательно сказал он. – Что-нибудь необычное чувствуешь?

Никита усмехнулся онемевшими губами:

– Необычное? Да. Так били, а я стою.

Димка протянул ему медальон:

– Возвращаю, мы им воспользовались немного в лечебных целях, чтобы заморозить рану.

Никита надел цепочку на шею, покачнулся, обвёл всех вопросительным взглядом.

Иван понимающе кивнул:

– Это надолго. Поехали, всё по дороге.

– По дороге? Не так быстро…

Резкая боль во рту заставила Никиту замолчать. Казалось, нижнюю челюсть прорезало лезвие, наискосок до самой шеи, и прошлось прямо по корням всех зубов по левой стороне.

Иван сразу взял его по подбородок, развернул к себе, глядя на место укуса. Там, где остались две глубокие, наполненные кровью дырочки, раздувались уплотнения.

– Не может быть, – удивлено произнёс Рир. – Всего полчаса прошло. Даже лимфоузлы ещё не опухли.

– Погоди-ка… – Иван вдруг взял Никиту за челюсть и сильно сжал.

В глазах у парня потемнело, а изо рта брызнула кровь и чёрные сгустки.

– Что за дрянь?! – ошарашено спросил он, отплёвываясь.

Все, похоже, знали ответ, только говорить не хотели.

– Началось, – с полной уверенностью кивнул Иван. Он выругался, помолчал секунду, собираясь с мыслями и сказал: – У нас всего часа три в запасе, может, три с половиной

– Ты о чём? – спросил Никита.

Иван, не обратив внимания на вопрос, потащил племянника к машине.

– Может, объяснишь? – возмутился тот, когда дядя втолкнул его на переднее сидение и пристегнул ремнём.

– Тебя отравили, – ответил Иван. – Здесь противоядия нет. Нужно доставить тебя ко мне домой. Ребята, поехали!

Рир и Димка быстро сели в машину. А Никита внимательно посмотрел на Ивана. Тот повернул ключ в замке зажигания, тоже взглянул на племянника.

– Что за яд? – спросил Никита.

Иван покачал головой:

– Не смертельный, не бойся. Возможно, что иммунная система его подавит. Вообще, должна. Но на тебя почему-то действует слишком быстро. Так что рисковать не будем.

Спустя минуту они уже мчались по лесной дороге на трассу.

– Рассказывайте,.. – говорил Никита, – начните с того, что у меня в руке и кто за этим приезжал?

Иван взглянул на племянника:

– Я был уверен, что он не найдёт тебя, когда отправлял шкатулку. Ведь о тебе в нашем мире никто не знает.

– В вашем мире, – повторил Никита. – То есть, не в этом. То есть?..

Иван усмехнулся, кивнул:

– Всё ты правильно понял. Другая параллель.

Никита глубоко вздохнул, помолчал.

– Давайте всю информацию, – наконец произнёс он, – но по порядку, сначала черноглазый.

– А он тебя сильно задел, – усмехнулся Иван. – Его зовут Таркор, он возглавляет специальную группу, вроде отдела тайных операций. Если надо что-то тихо украсть или кого-то тихо убить, это его забота. Так что я не удивляюсь, что среди всех, кто мог тебя найти, нашёл именно он.

– Где он сейчас?

Димка пожал плечами:

– После того, как чуть не разрубил меня надвое, а потом запрыгнул в машину и укатил, пока мы не очухались? Наверное, вернулся домой.

– Ладно, а как вы оказались рядом? – спросил Никита.

– Мы следили за ним, – ответил Рир. – Вчера в десять вечера его группа вышла в ваш мир и в половину одиннадцатого прошла отсюда в Аркон. Это укреплённый город. Там находился один из талисманов, такое же лезвие, как у тебя в руке.

– Так их несколько?

– Их четыре, каждое служит ключом к великим мечам. Они контролируют силу четырёх стихий.

– Что, можно вызвать дождик?

Димка усмехнулся:

– Глобальные представления. Будь у тебя меч воды, ты смог бы заставить океаны выйти из берегов и полностью затопить землю.