Текст книги "По горящим следам Серафима"

– Ты помнишь меня?

– Помню. Почему ты меня предал, Акристо? Я верила тебе больше, чем другим, больше, чем всем… – Но Герцог лишь отвернул свое лицо, скрытое в капюшоне плаща. Он нисколько не изменился.

– У меня не было выбора, девочка моя…

– Не зови меня так! Выбор всегда есть, и ты его сделал.

– Я и не надеюсь, что сейчас ты меня поймешь. Однажды мы встретимся с тобой снова. Я знаю, что ты захочешь меня убить. И поверь, я не буду сопротивляться. Даже больше, сделаю все, чтобы ты смогла это сделать. И вот тогда, я надеюсь, ты сможешь меня и понять. Я очень виноват перед тобой, мне никогда не получить прощения за все, что я сделал тебе.

– А что ты со мной сделал, кроме того, что предал и отдал оркам на растерзание?

– Я сделал кое-что намного хуже: принес тебя Константину, – он встал напротив Арины. – Мне пора. Но сейчас скажи мне одно: ты приняла все воспоминания, все до последней секунды? Не откажешься от них, когда откроешь глаза утром? Не вычеркнешь меня из своей памяти? Меня, Морену, младенцев, наш прогнивший мир?

– Нет. – А так хочется.

– Тогда я ухожу. Помни о том, что мы есть и что у твоих детей твои глаза. И если ты не придешь к ним на помощь – их загубят. – Акристо резко развернулся и пошел к выходу.

– Ты ведь в моей голове, да? Ведь иначе ты бы убил меня, Акристо. Иначе быть не может. Интересная штука, моё подсознание. Мне надо было излечиться, но вот почему именно ты? Почему подсознание решило прийти именно в твоем обличье? Чтобы мне было еще больнее? Ведь здесь ты сказал все так, как я хотела. Я не хотела верить, что ты предал, ты сказал, что не было выбора. Я хочу тебя убить – ты сам это озвучил. Я хотела вновь ощутить твою ладонь, ты взял мою руку.

Акристо замер в проёме.

– Не знаю, Арина, почему именно я. Но я здесь, а значит так надо. Может я тоже очень хотел почувствовать твою ладонь.

* * *

Лешие, что уже много столетий берегли дом лесной ведьмы, разное видали за свою бесконечную жизнь. И уже давно лешие, намного раньше, чем люди и другие расы, поняли одну простую истину – самое интересное происходит только под покровом ночи. Вот и эта ночь принесла им новые знания. Маленькие человечки, больше похожие на пеньки, неотрывно провожали взглядом темную фигуру в плаще, неслышно выскользнувшую из дома, аккуратно притворив за собой дверь. Фигура в плаще не сразу ушла за пределы ограды. Прежде чем исчезнуть с негромким хлопком, неизвестный заглянул в хранилище Нидриэль – там их старушка берегла свои травы и настойки. Незнакомец немного пробыл внутри амбара, но вскоре скрылся в кромешной тьме деревьев. Эх, лешие, лешие. Многое знали они, только вот предпочитали молчать.

* * *

8 месяцев в Делии

Лучики солнца, что щекотали нос и глаза, вскоре заставили чихнуть. Арина открыла глаза и села посреди комнаты, где и пролежала всю ночь. Все вещи вокруг были разбросаны, напоминая о том, что произошло ночью. Даже кровать была перевернута на бок. В очередной раз подтверждает то, что не все было правдой, значит никто и не приходил. Просто средство борьбы подсознания, призванное возвысить реальное над фантазиями.

Судя по яркому свету за окном, утро было далеко не раннее. Девушка потихоньку встала, разминая затекшие ноги и руки. Совсем чужая комната, как она все время не понимала этого. Как она путала эту комнату со своей квартирой? Несмотря на царящий хаос можно было предположить, как выглядела комната до разгрома. Вот осколки разбитой вазы на столе, ковер на стене, кружевные скатерти на каждой тумбочке, огромный платяной шкаф. Комната среднестатистической бабушки в российской глубинке.

Неожиданно в глаза бросился большой банный деревянный тазик, стоящий подле перевернутой кровати. При приближении в нем обнаружились мочалка с мылом. Зачем он здесь, обычно такие вещи держат в бане или сауне?

Осматриваясь, Арина стала потихоньку передвигаться по комнате, по очереди поднимая, рассматривая и ставя на место уцелевшие предметы. Рядом с тумбочкой валялись деревянные ложки и чашки. От найденной рядом с кроватью утки стало не по себе. Неужели? Не хочется верить. Но еще и клеенка торчит из-под раскрывшейся простыни… Что же я была за овощ, если меня мыли, кормили и выносили из-под меня утку. И самое страшное, что я этого не помню…

Девушка поскорее отвернулась и поспешила выйти из комнаты. Надо поскорее сбежать из этого дома, чтобы забыть все. Но куда дальше? Без разницы, главное, надо вернуть детей. Нейл и Диана, её новорожденные младенцы, она должна быть рядом с ними.

Коридор не обманул ожиданий, он вполне соответствовал общему стилю дома. Шагая по поскрипывающим половицам, Арина направилась к выходу, желания изучить весь дом не было. Возможно, она так и вышла бы без задержек, не встреться ей висящее на стене зеркало во весь рост. От одного только вида собственного тела бросило в дрожь и захотелось отвернуться, а еще лучше-вычеркнуть последние воспоминания из памяти. Но нет, так нельзя делать, как показал опыт.

Девушка приблизилась и присмотрелась получше.

– Господи, во что же я превратилась? – Старая льняная сорочка разорвана и едва прикрывает тело, обнажив наполовину левую грудь. А как похудела и осунулась. Обычно девушек с такой фигурой привлекали для плакатов с рекламой анорексии. Вместо волос обвисшие сосульки, поредевшие и во многих местах вырванные. Синяки под впадшими глазами, даже один зуб сколот наполовину. Бледная кожа, руки разбитые и в крови, искусанные губы – оживший персонаж из любого фильма ужасов про зомби. Или психбольницы.

Неожиданно дверь со скрипом отворилась и в проеме показалась маленькая женщина с шалью на плечах. Седые волосы сплетены в косу, в косе цветочки, как у юной девушки, ноги в плетенных сапожках, а в сухих ручках корзина с яблоками. Арина от неожиданности отшатнулась. Бабушка, не обращая на неё внимания пошла по коридору мимо девушки. Арина отступила в сторону, давая проход, но этот обычный жест привлек внимание женщины. Бабушка остановилась напротив девушки, смотря прямо в глаза. Неловкая пауза затянулась, никто не шевелился и не отводил взгляда. Потом бабушка подняла руку и поводила ей из стороны в сторону перед глазами девушки. Арина приняла правила игры и проследила за рукой в колечках. Так повторилось несколько раз, в полной тишине. Вскоре Арине надоел этот цирк, и она посмотрела прямо на старушку.

– Ты Нидриэль, верно? – Ну и охрипший у неё голос, даже самой стало противно. Бабушка поставила в сторонку корзину.

– Неужто, милая. Я уж отчаялась было очи твои ясными углядеть. – Не теряя времени, Нидриэль стала осматривать Арину: заглянула в глаза, послушала сердце, осмотрела руки. – Два месяца почти прошло, как нашла тебя я, – целых два месяца, ужас! – Я уже опробовала, диточка, все, что знала, на тебе, да не могла тебя из ямы твоей вытащить. А вон оно как, сама справилась. Ну всё, теперь со всем справимся, подлечим, скоро вновь красавицей станешь! Только сейчас, – бабушка в припрыжку выглянула из дома, сложила руки конвертом и прокричала – Илида! Воды неси родниковой, фавнам скажи, пусть баню топят, окаянные. Только веник пусть не режут, они не умеют этого, пусть лешие сделают. Где носит эту конягу? Гелама найдите быстрее, нечего прохлаждаться, дриады! Пущай он мне фазана свежего несет, а наяды щук наловят. Да, грибов и ягод не забудьте, лентяи!

После чего бабушка захлопнула дверь и подбежала к Арине. Взяв её за руку, бабушка утащила девушку в смежную с разгромленной комнату. Усадила на кровать и начала проводить более тщательный осмотр, и, как поняла девушка, он был уже направлен на её психическое здоровье.

– Зовут как тебя помнишь?

– Арина.

– Как себя чувствуешь? Сколько пальцев показываю?.. Верно, два. А лет тебе сколько? Такая молодая, еще и тридцати нет. А как попала сюда, помнишь?

– Да, – вздохнула девушка. «К сожалению, все помню». – Ты меня на поле нашла, с кентавром там была. Потом я уснула. Я все помню, все до последнего момента и… всех. Спасибо, Нидриэль, что заботилась обо мне. Очень неудобно перед тобой.

Нидриэль неожиданно обняла её за шею и всхлипнула. Какая же она хрупкая, подумала Арина. Но почему эти слезы? Через несколько секунд бабушка взяла себя в руки и отпустила шею девушки, промочив шалью уголки ярко-зеленых глаз.

– Брось, дитя. Я должна была это сделать. В одном виню себя, что не смогла помочь тебе. Ты же так страдала! Все время, будто бес в тебя вселился. Никого не видела, не ела, не пила. Могла неделю без движения лежать, а порой так буянила! Трое фавнов связать не могли тебя. Но страшное самое, что казалось порой – в себя приходишь, начинала замечать кого-то, могла даже спросить что-нибудь, а потом вновь теряла всё. Расскажи мне, дитя, где ты Морену повстречала? – Арина вздрогнула всем телом. – Где нелегкая тебя с ней свела? – Пронзительные глаза Нидриэль смотрели словно внутрь Арины. Не выдержав этого взгляда, девушке пришлось отвернуться.

– Вы, верно, ошиблись, мне не знакома никакая Морена. И мне пора идти уже. – Арина резко встала и направилась к выходу. Бабушка не пыталась её удержать. Почти у выхода Арину настигли слова Нидриэль:

– И как же ты собираешься вернуть своих детей от Морены? – Арина замерла на месте, взявшись за ручку двери, напрягая слух, – В нашем мире нет больше девушек, которые бы носили это имя. Столь ужасной явилась её носительница, что все поспешили отречься от него и лишний раз не произносят его вслух, будто боясь, что она с помощью своих черных чар услышит их. Страшный демон в женском обличье, что режет младенцев на руках у матерей, а матерей и отцов четвертует на глазах у детей… Та Морена, что отняла у тебя твоих новорожденных. Так как же ты собираешься их вернуть, забрать у той, кто убивает одним взглядом?

– Откуда вы это знаете? ОТКУДА ВАМ ЭТО ИЗВЕСТНО!? – С яростью прокричала Арина, вновь вернувшись в комнату. На столе раскололась ваза. Но сил у неё было очень мало и, пошатнувшись, она чуть не упала. – Кто рассказал это?

– В те минуты, что сознание возвращалось к тебе, ты кричала лишь одну фразу: «верни моих детей, Морена», – Нидриэль вздохнула и присела на кровать, устремив взгляд в окно. – А Морена в нашем мире одна, бедное дитя. Несложно понять всё остальное, дорогая. – Бабушка с жалостью посмотрела на Арину. Девушка смахнула слезу боли и злости с глаз.

– Этого никому не надо знать. Но вы правы, и именно поэтому мне надо идти. Я и так потеряла два месяца.

– Постой минутку, шестьдесят секунд ничего не изменят. Возможно. Морена – одна из сильнейших и смертельно опасных ведьм в наших краях. Возможно, за морем и имеются те, кто осмелится бросить ей вызов, но в наших разрушенных землях их нет. Я повторю свой вопрос: как ты собираешься вернуть своих детей без чьей-либо помощи? Сейчас тебе не справится с ней. – Сухая старушка встала и медленно подошла к Арине, как будто с каждым шагом становясь все более сильной и могущественной. Обессиленная Арина неожиданно рядом с ней почувствовала себя очень слабой и глупой.

– А кто же тогда сможет мне помочь? Кто сможет её одолеть? – В бессильной ярости прошептала Арина. Руки сжались в кулаки с такой силой, что оставшиеся ногти до крови воткнулись в кожу. А ведь кроме Морены есть еще и Константин. Два дитя сатаны. Но, с другой стороны, Нидриэль права, что она может сделать? В прошлый раз её втоптали в землю и отдали оркам.

– Я смогу тебе помочь, девочка. Ты и станешь той, кто свернет шею Морене и её брату.

Арина опешила.

– Сможешь помочь? А я осилить их обоих? Ты сошла с ума, если веришь в такое. У меня не хватит сил. – Прошептала Арина, покачав головой. Кто она такая? Просто пришелец в их мире, где Морена и Константин обладают немыслимой мощью. Захотелось вновь всё забыть.

– Спалить пятидесятитысячное войско орков сил хватило, значит и на этих двоих хватит. Надо только немножко окрепнуть. – В голове вновь послышался холодный женский смех. Воспоминание было настолько ярким, что Арина испугалась. Обернувшись вокруг, девушка спокойно выдохнула.

– Я многое знаю, и могу стать тебе хорошей наставницей. Не во всех вопросах разбираюсь, конечно, но кое-что я еще умею. Все что тебе нужно, это остаться со мной. Я видела, на что ты способна. Дитя, ты не помнишь этого, но твоя магия разносила все вокруг в минуты буйства. Я смогу помочь, если ты пожелаешь этого и расскажешь мне всё.

Арина посмотрела вновь в глаза старушки. Под маской доброты выглянули сталь и холод, взгляд стал острым и пустым. Не все так на первый взгляд, как мы видим.

– Я не хочу даже спрашивать, где ты изучила то, что хочешь передать мне, но один вопрос все же у меня есть: зачем тебе это?

Нидриэль отошла к окну. Поправила руками листочки у цветов, погладила шторку, посмотрела на поднимающийся из трубы бани дымок.

– Когда-то Морена и Константин отняли у меня троих детей. Пусть они были уже взрослыми, но боль от этого ничуть не тише твоей. Твои детки еще возможно живы, а вот моих уже нет. Их не вернуть, и я больше, чем кто-то другой желаю смерти убийцам моих детей. Несколько сотен лет я живу с этой мыслью, мечтая исправить… изменить всё.

* * *

Баня истопилась быстро и Арину смеющиеся наяды утащили мыться. Постоянно хихикая, три чешуйчатых девчонки шоркали, скребли её тело, потом парили свежим березовым веником со вставками из хвойных веток. Арина невольно вновь и вновь возвращалась к тому дню в своей памяти, когда её также мыли орчихи. Больше всего проблем доставили ломающиеся и спутанные волосы. Но вскоре банные процедуры были окончены, Арину окатили ушатом ледяной воды и, закутав в огромное полотенце, повели в дом. В ограде разговаривали кентавр и непонятные зеленые человечки. Невысокие, в листве, с корой разных видов деревьев на коже. Так это же лешие. Заметив Арину, лешие сузили глаза и поспешно ретировались в заросли. Кентавр молча кивнул и поспешил отвести взгляд от закутанной в полотенце девушки.

На завалинке избы Арину встретила Илида. Наяда смотрела в небо, перебирая в руках цветочки. Настолько это была мирная картина: красивая девушка на фоне настоящей русской избы в лесу, что сложно было поверить в существование войны вокруг. При приближении девушки наяда опустила глаза и расцвела в улыбке.

– Совсем другой вид. Розовые щечки тебе к лицу. А улыбка скрасит еще больше. – Арина промолчала. Наяда помогла Арине пройти в комнату, что еще несколько часов назад была разгромлена, но сейчас в ней уже все стояло на своих местах. Клеенка, утка и тазик исчезли. Наяда с ленивой грацией подала Арине легкое летнее платье, после чего помогла одеться. Все-таки Арина еще была слаба. Девушка взглянула на себя в повешенное на стене зеркало: уже можно было смотреть, хотя выпирающие скулы и ввалившиеся глаза до сих пор наводили на мысли о вампирах. Наяда подошла сзади и, обняв за талию одной рукой, второй стала перебирать оставшиеся волосы.

– Арина, твои локоны уже не спасти. Беречь их смысла нет сейчас. Но, пока готовится ужин, мы можем остричь их, и позволить новым спокойно расти. Я знаю пару заговоров, и, поверь, через пару месяцев они будут у тебя длиннее и сильнее, чем сейчас. Нет слов, милая, у тебя вся голова в мелких синяках. Два, три, пять…

Пока наяда приводила в порядок изломанные волосы девушки, Арине в голову пришла странная мысль.

– Илида, скажи мне, пожалуйста, этой ночью не приходил ли никто в этот дом… чужой? Не видела ли ты, или Нидриэль кого?

Наяда задумчиво посмотрела на девушку через отражение в зеркале.

– Нидриэль сегодня не было ночью дома, дорогая моя. Сегодня цвел папоротник, она уходила собирать его. Я же всю ночь просидела на берегу, любуясь отражением луны на водной глади. И нет, никого чужого сегодня не было. Лешие бы не пустили его. Отчего у тебя такой вопрос возник?

– Да ничего не случилось… Просто, показалось.

К ужину Арина вышла коротко стриженная. Если бы не платье, то, худую и безволосую, её можно было принять за мальчишку лет шестнадцати. На столе на белой кружевной скатерти ручной работы стояли жареная картошка с грибами, фазан, щука в сметане, яблоки, пирожки. И большая бутылка домашней наливки по центру.

– Я решила, что так разговор легче пойдет. Ты не против? – Прощебетала старушка, ставя на стол две рюмки. Арина присела на стул, а наяда тактично выскользнула из дома, оставив их наедине.

* * *

Рада висела вниз головой, скрестив на груди руки и упорно изображая летучую мышь. Благодаря своим «способностям» она могла передвигаться в любой плоскости и поверхности. Периодически она смещалась на пару метров то влево, то вправо, чтобы оказываться над головами Мелада и Изяслава. Её свисающие черные волосы касались ушей эльфа и ложились на плечи рыцарю. Владимир видел, что эльфа уже буквально трясло. Где же этот Кристиан, черт его побери. Если он срочно не появится, эти двое точно вцепятся друг в друга.

Нетерпеливая Рада, которой надоело отсутствие внимания к её выходкам, перешла к новой тактике. Прошагав по потолку, она пошла вниз по стене и, оставаясь в горизонтальной плоскости, опустилась до уровня головы Мелада. Не нуждаясь в дыхательной функции, вампир сопела в волосы эльфа, выводя последнего из себя. То ли плакать, то ли смеяться. Понятно, почему она стала отшельником. Такое выходящее вон за рамки поведение должно было вывести из себя обычно могильно спокойных вампиров любых кланов. Их осталось не так много, но все же они продолжали тайно существовать.

Владимир вздрогнул, когда вылетевший вон из кабинета Мелад хлопнул дверью. Довела. Рада захохотала, спрыгнув на пол. Повиливая бедрами, она подошла к Изяславу и выставила вперед ладонь.

– Двадцать девять минут. Я выиграла. – Она выиграла? Владимир явно почувствовал себя лишним в этом разговоре. Они что, спорили? – Так что давай, Изя, раскошеливайся. – Изя? У Владимира просто отвисла челюсть, когда его друг достал из кармана несколько золотых делиров и отдал Раде.

– Подождите, я чего-то не понимаю, вы о чем-то спорили?

Рада с улыбкой посмотрела на Владимира. Изяслав, надувшись, отвернулся.

– Изяслав был уверен, что мне понадобится час для того, чтобы вывести из себя нашего обиженного эльфа. Я предложила двойную ставку, снизив время в половину. Разве я виновата, что Мелад меня не переносит? Между прочим, два месяца как в столице, а ничего плохого никому не сделала. Он мог бы и пересмотреть своё отношение ко мне.

Вот это поворот. Если Мелад яростно ненавидел Раду, то с Изяславом она, похоже, сдружилась. Владимир явно стал мало уделять времени своим друзьям.

– Сюда Вахрис движется, – принюхавшись, сказала Рада. – Но, так как мое присутствие здесь является тайной, лучше ему меня не видеть. Пойду куплю, что ли, эльфу новый колчан для стрел, а то его старый совсем испортился. Глядишь, бука меня и полюбит.

Натянув на лицо маску, девушка выскочила из окна кабинета в темноту. Владимир выдохнул с облегчением. С одной стороны, за все это время он успел в какой-то мере привыкнуть к ней, с другой, он до сих пор жалел о том, что нарушил один из законов отца и лично привел вампира в столицу. Безопаснее было орка привезти.

Владимир подошел к окну, где только что исчезла вампир, и заглянул в зловещую темноту ночи. Иногда становилось видно дежурящих на стенах замка стражников. Спрятавшаяся за тучи луна лишь изредка выглядывала, одаривая землю голубым светом.

 
– И солнца свет угас.
И свет луны померк во мраке.
Поднявший из могилы глас
Живых оставил в страхе,
 

– Изрек Владимир строки, что учил когда-то в детстве. – Только не помню вот, кто автор.

Изяслав подошел и встал рядом с другом.

 
Земля пылает полымя.
Надежда с верою в разлуке.
В амистра наступив стремя,
Придет спасенье в смерте лике.
Приняв предательство и ложь,
Простив убийства и страданья,
Тогда свободу обретешь.
В том серафимово призванье.
 

Мефодий Слепой, двенадцать тысяч семьсот восьмой год, – закончил Изяслав. Владимир перевел на своего друга взгляд. И уже не в первый раз подумал о том, что был бы рад отдать свой титул ему.

– Изяслав, Императором надо было быть тебе. Ты умнее меня, рассудительнее, дальновиднее…

Изяслав шарахнулся в сторону от его слов.

– Не говорите так, мой Император! Я не рожден для этого.

– В том-то и дело, что не рождён… А мне не повезло. Я часто думаю о том, что, если бы не эта война, то собрал бы вещи в мешок, закинул на плечо, и уехал тайно из этого проклятого города. Сменил фамилию и имя. Обошел бы все края, куда смог бы попасть, попутно изучая ремесла плотника, кузнеца, может быть моряка, а когда бы устал от одиночества, то, встретив деревенскую девицу, что и слыхом не слыхивала о пудрах и моде в других странах, женился. Построили дом, весной пахали землю, осенью снимали урожаи, готовили дрова на зиму. Она бы родила мне сына и дочь. Я бы читал им сказки, рассказывая про драконов, чудищ и рыцарей. С сыном я бы ездил на охоту и рыбалку, а дочь выросла бы красавицей и рукодельницей. И ничего большего. Меня бы не интересовало, что творится за стенами дворян, все их сплетни и заговоры казались мне чем-то не более жужжания мухи. И так до старости. Меня схоронили бы внуки, закопав под ясенем, и никто никогда бы не узнал, кто я на самом деле.

Но мне не повезло родиться сыном Императора. Не повезло расти мальчишкой, чье падение ловили на лету, мальчишкой, который не мог играть с оборванными мальчуганами с улиц города, потому что они мне не ровня! Мальчишкой с семью няньками, с лучшими игрушками… но который видел отца лишь на торжественных мероприятиях. Кто-то скажет, что пожелал бы для своих детей именно этого: лучших лекарей, постоянную охрану, любые игрушки и лакомства, но я лучше других знал, чего я хочу. Разбитых коленок, самодельного лука, возможности купаться в грязных речушках, гоняться за поросятами в загоне… детства и друзей. И чтобы мой единственный друг не называл меня Императором, – Владимир посмотрел прямо в глаза Изяславу. Рыцарь и раньше чувствовал, что в душе друга есть тяжесть. Но Император никогда до этого не признавался в своих слабостях, не говорил, как ему одиноко и тоскливо.

– Когда закончится эта война… Я соберу свою котомку, и мы вместе отправимся пешком в поисках лучшей жизни, Владимир. – Изяслав улыбнулся и обнял старого друга за плечо. Впервые за долгое время на лице Императора появилась настоящая улыбка.

– Вы сдружились с Радой? – Спросил Владимир спустя несколько минут. Изяслав задумчиво почесал подбородок, отросшая щетина издала не очень приятный звук.

– Не могу сказать ни да, ни нет. С одной стороны, она мне враг, как волк враг собаке, с другой – у меня нет выбора, и я должен её терпеть. Но проблем вроде из-за неё еще нет в городе, так что можно сказать, что я даже привязался к ней.

– В отличие от Мелада.

Изяслав тяжело вздохнул.

– И я, и Мелад прекрасно понимаем, что её присутствие здесь неизбежно из-за вашего с ней уговора, но Мелад никогда не сможет простить вампирам того, как однажды он вернулся домой и обнаружил свой клан вырезанным. Я не знал его до того дня, но думаю, что именно это так сильно повлияло на него. Он стал скрытным, замкнутым, а это не свойственно эльфам. И теперь больше всего в жизни он ненавидит вампиров. Даже не представляю, насколько ему тяжело сейчас.

Владимир со стоном поднес руки к лицу. Если бы он знал раньше… Сколько же боли он причиняет своему верному другу, а всё из-за того, что не знал, не спрашивал. Но был ли тогда у него выбор? Владимир отчетливо помнил ту ночь. Они с Радой остались вдвоём, гневные Изяслав и Мелад ушли к орку.

– Так чего ты хочешь, вампир? – Нахмурился Император. – Денег, крови, свободы? Скажи, и если цена будет приемлемой, то я дам слово Императора, что исполню твою просьбу.

Черноволосая бестия хитро улыбнулась, наклонив голову вправо. Ей надо было родиться лисой.

– Ничего, мой дорогой Император, ничего такого. Кроме одной глупости: позволь мне тайно служить тебе. Я буду одним из самых верных твоих соратников, поклянусь в верности, буду выполнять самые сложные и грязные задания, отрекусь от употребления в пищу человеческой крови и от убийства невинного человека. Всё, что мне нужно, это просто служить тебе, мой Император.

Неожиданно вампир присела на одно колено, склонив голову. Владимир опешил, казалось, что даже волосы на голове зашевелились.

– Зачем тебе это?

– Позволь эту причину оставить при мне, Владимир. Это одно из немного, что я прошу. Решай же, время быстротечно, а жизнь орка коротка.

Владимир долго не мог прийти в себя. Несколько ночей он не спал, пытаясь отгадать её тайные планы. В голову шло всё, даже попытка вампиров выйти из тени и свергнуть людей. Но дни шли, вампир вела себя тихо, хотя ей он и не давал поручений. Никто, даже личная стража Императора не заметила, что уже два месяца в его личный кабинет и покои приходит черная тень.

Через минуту Владимир и Рада вместе шли к орку.

Если бы он знал раньше про Мелада, то изменил бы свое решение? Отверг предложение Рады, отверг возможность узнать информацию из-за личностных переживаний друга? Нет, черт побери… Владимир с грустью осознал, что он плохой друг.

За спиной хлопнула дверь и зашамкали по полу ноги. Друзья обернулись к Вахрису. Но вместо привычно гладко бритого и ухоженного Старика Мага они увидели уставшее лицо, обросшая борода была вымазана во что-то зеленое, глаза впали от недосыпа, а и раньше великоватая одежа просто висела мешком.

– Вахрис, что с тобой? – Изяслав подошел и попытался взять старика под локоть, но тот раздражено дернул рукой. Владимир не узнавал в этом нервном старике его старого учителя.

– Я занят, у меня нет времени на Вас. Император, мне нужен доступ к вашей личной библиотеке в особо тайный отсек.

Владимир удивился.

– Зачем ты это спрашиваешь, Вахрис? Сколько себя помню, ты всегда там пропадал. Эти двери для тебя всегда открыты.

Старик удовлетворенно кивнул головой и направился к выходу, бросив через плечо:

– Раньше мне разрешение давал Ваш отец. Но теперь Император Вы, и я должен был спросить нового разрешения.

Последние слова уже с трудом можно было услышать из коридора. Спустя пару минут шарканье ног тоже перестало доноситься до слуха Императора. Изяслав посмотрел вопросительно в глаза другу: он тоже был озадачен поведением и состоянием Вахриса. Но не успели они обменятся хоть парой слов, как в кабинет зашел Кристиан. Этот вечно улыбающийся русоволосый парень со смеющимися зелеными глазами появлялся всегда тихо и неожиданно. Оглядываясь через плечо, он спросил:

– Что со стариком? Он совсем свихнулся?

Ни здравствуйте, ни как ваши дела. Вечно такой, зато ни с кем не перепутать. Изяслав улыбнулся и обнял за плечи Кристиана. Будучи на голову выше, Изяслав потрепал Криса за короткостриженые волосы. Колоритная внешность, подумал Владимир. Широкоплеч, достаточно высок, с хорошо выделенными чертами лица, волевым подбородком и огромным шрамом от левой брови до правой скулы, Кристиан царил в мечтах многих девушек. Виной тому его острый язык, подвижные брови и мастерское владение мечом.

– Что нового в вашем Королевстве, судари? Поведайте уставшему скитальцу о новостях местных…

– Ты и сам все знаешь, – обнимая друга, сказал Владимир. Кристиан всегда все знал, не зря он в свое время служил в отряде розыска магов и магических артефактов, а сейчас возглавлял легион разведки и выполнял самые сложные, для большинства невыполнимые, задания. Искусное владение мечом и магией смешались в нем в идеальной пропорции.

– Не спорю. Я получил твое письмо о том, что вы выяснили на поле Гибели Орков (народ такое название дал, я тут ни при чём!). Но, честно говоря, здесь ничем не могу помочь. Для решения этой загадки мне понадобится несколько лет убить в пыльных библиотеках, но моя аллергия на пыль убьет меня раньше. Так что пусть этим занимаются специально обученные люди. Например, Вахрис. Ну что вы смеётесь? Я серьезно, думаю, в скором времени он решит эту загадку. – Веселье резко ушло с лица Кристиана, выражение стало напряженным и хмурым.

– Константин готовит что-то страшное. Он уже больше, чем полгода не высовывается из Девиллаира, Морена сидит там же. Охрану увеличили вдвое. Тролли, орки, гоблины. Отряды разведки, состоящие из гоблинов, отправились в глубинные расщелины по всему хребту гор. И одному Богу известно, кого они могут там найти. Его маги обучаются подымать големов из всего, что есть рядом. Но в основном это грязь и земля. Каменные породы пока не поддаются, и я очень надеюсь, что металл так же останется равнодушным. Замечены стаи варгов. Посыльные с подарками посланы в земли циклопов. В одном из лесов я наткнулся на огромную шкуру змеи и очень надеюсь, что её скинул не василиск.

Никто из его подчинённых толком не знает, что именно происходит. Самые глупые твердят, что их Повелитель ослаб, более неспособен вести их за собой, да и вообще, вот-вот умрет.

– А самые умные? – Уточнил Изяслав. Кристиан посмотрел в пустоту, помолчал с минуту и продолжил, будто обращаясь сам к себе.

– Он готовится к финальному наступлению. Отбросил все мелкие походы, предоставив это развлечение оркам и гоблинам. И глуп тот князь, думающий, что все окончено. Самые проницательные твердят о том, что Константин взращивает у себя особое оружие, которое сможет использовать через несколько лет. Здесь информация разница, от пяти до десяти лет. Они твердят, что с его помощью он уничтожит все в этом мире. И не будет спасения ни младенцу, сделавшему первый вздох, ни старику на смертном одре. Но, скорее всего, эти несколько лет он будет менее активен, увеличивая свои силы и затмевая глаза нам. Люди расслабятся, и тогда он нанесет свой сокрушительный удар.

Друзья надолго замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Трудно было начать разговор хоть на какую тему после того, что было услышано. Кристиан никогда не ошибался в своих ощущениях, и как глупо было бы надеяться, что сейчас он неправ. Изяслав поставил на стол бутылку вина, что всегда была спрятана среди книг на полке. Как хорошо его друг знает всё о Владимире. Налитое в три стакана вино вскоре уже грелось в руках. Никто не спешил пить, все думали о постороннем. Первым тишину нарушил Изяслав.

– Надо проработать план действий на ближайшие несколько лет. Наладить и увеличить число воспитанников в академии. Там должны будут обучать настоящей, боевой магии. Открыть военные школы, набирать туда всех мальчиков, что достигли возраста тринадцати лет. Если у нас есть хотя бы три года, то мы сможем сделать из них более-менее стоящую армию. Все немощные, женщины и дети должны будут работать не покладая рук.

Так легко на словах, но как сложно окажется на деле.

– Это очень трудно будет осуществить, Изяслав, – покачал головой Владимир. Память людей очень коротка. Мы оглянуться не успеем, как в мирной жизни барды начнут петь песни о том, что на поле Гибели Орков мечом храброго рыцаря был низвергнут Константин, а крестьяне им подпевать. Изнеможённые от долгой войны люди быстро поверят в то, что наступили спокойные времена. Матери костьми лягут, лишь бы не отдать, возможно последнего из живых, сына. Князья, чья память еще короче, уже сейчас стали забывать о настоящей опасности. Вскоре они начнут вновь жить для себя, недоплачивая казне и пряча урожаи в личные хранилища. Особенно эти хитрецы с южных и портовых городов, чьи земли война касалась меньше всего.