Текст книги "Кипрские хроники. Memento Mori, или Помни о смерти. Книга 1"

Глава XI

Между тем время шло. Кáрмен напрочь забыла о своей жизни в Авроре. Только уж когда Бенли слишком доставал её своими сообщениями, она могла впопыхах набрать его номер и отправить какую-нибудь небольшую сумму денег. До неё доходили слухи, что Люс никуда не уехала и прочно обосновалась на территории её дома: не было и дня, чтобы она там не появлялась. Кáрмен это уже мало волновало, да и по поведению мужа она понимала, что интимных отношений между ним и Люс пока ещё нет. Так называемая «преданная подруга» играла роль бескорыстной и заботливой матери. Иногда на Бенли находили сильнейшие приступы тоски, и тогда он безостановочно слал ей душещипательные послания о том, как ему без неё плохо, умолял её бросить всё и вернуться обратно. «Я без тебя умираю! – писал он. – А Сюзи начинает тебя забывать: вчера она назвала Люс мамой!..» «Ну что ж, мамой, так мамой…» – думала Кáрмен и тут же выбрасывала это из головы. Всё, что осталось у неё в Авроре, казалось ей старым забытым сном.

А настоящая жизнь протекала здесь, на Кипре, в веселье и поклонниках. Самым преданным из них, как ни странно, оставался сэр Харис. Сорокашестилетний мужчина, казалось, полностью потерял из-за неё голову. Его постоянству и терпению можно было отдать должное. Время от времени он вывозил её в какие-нибудь интересные места – для пущей осторожности подальше от Никосии. Казалось, он наслаждается одним только её присутствием. Мог подолгу молчать, просто глядя на её лицо, волосы, руки. Кáрмен в такие минуты начинала позёвывать от скуки, а сэр Харис – мечтательным голосом произносить один за другим комплементы.

– Ты совсем не похожа на остальных филиппинок… – часто говорил ей он.

– Ещё бы! Это потому, что я – креолка! – не без самодовольства отвечала Кáрмен.

В плане денег она чувствовала себя великолепно. Хозяин всегда заботливо снабжал её любыми суммами. Так что теперь она могла позволить себе время от времени походы по самым дорогим магазинам на центральных улицах Макариу и Стасиградус. Зайдя однажды в один такой магазин, она увидела другую филиппинскую женщину, выбирающую одежду. В подобных местах представительниц своей национальности она встречала разве только что по другую сторону прилавка. Да и то крайне нечасто: в дорогостоящих магазинах товар обычно продавали сами киприотки либо другие европейки. Кáрмен собиралась порадовать себя покупкой какого-нибудь дорогого аксессуара, когда натолкнулась на эту женщину. Та, в свою очередь, холодно взглянула на неё и отвернулась. Кáрмен так и застыла на месте, не сводя взгляда с холёного красивого лица незнакомки. Всё на ней, начиная с элегантных босоножек со стразами Сваровски и заканчивая изумительной формы золотым колье на шее, выглядело безумно дорогим. Кáрмен разглядывала её красиво уложенную, будто только что из парикмахерской, причёску, как вдруг в помещение вбежала хорошенькая восьмилетняя девочка. Она бойко подлетела к уже расплачивающейся у кассы и так поразившей Кáрмен женщине и нетерпеливо потянула её за рукав к выходу. Чёрные волосы девочки были такими же, как и у матери, но черты лица казались более европейскими. Кáрмен следила за ними взглядом сквозь стеклянную дверь магазина. Возле входа их ждал шикарный автомобиль. Владелец его, пожилой важный киприот, поцеловав женщину в губы, помог им взобраться в салон, и машина тронулась с места. Кáрмен зачарованно смотрела ей вслед…

Вернулась она домой в подавленном настроении. Всё казалось не тем и было не так. Ну почему одним достаётся всё в этом мире, а другие вынуждены довольствоваться лишь жалкими крохами всех тех прекрасных благ, которые может предложить жизнь? И кто решает, кому и за какие достоинства должно достаться больше или меньше? Кáрмен, выросшая в католической вере, давно перестала искать ответы на эти вопросы в религии. Ещё пятилетней девочкой она твёрдо усвоила, что справедливости в жизни нет. Сестра её матери, заблудшая овца их семейства, вернулась из Манилы, где, по словам родственников, промышляла древнейшей профессией. В глазах Кáрмен она являлась той самой Марией Магдалиной, которая под воздействием всеобщей доброты и заботы о ней вот-вот должна раскаяться. Маленькая Кáрмен тогда очень много молилась за неё по вечерам. Больше всего она боялась того момента, когда её тёте придётся расплачиваться за свои прегрешения, как это было сказано в Библии. А в итоге расплачиваться за тётины грехи пришлось почему-то Кáрмен и её матери. Погостив вдоволь в их доме, тётя сбежала к новой лёгкой жизни, прихватив с собою их кормильца – отца Кáрмен.

Второй случай, произведший на девочку неизгладимое впечатление, произошёл два года спустя. На одной улице с ними жил одинокий старик. Ему принадлежал большой красивый сад. Его соседом недавно стал один начинающий бизнесмен, которому уж очень хотелось приобрести этот кусок земли. Старик долго препирался и отказывался продавать свой сад. Многие годы он ухаживал за ним с любовью и жил за счёт урожая со своих грядок. В конечном итоге взбешённый делец, заплатив кому надо, преподнёс старику документы о том, что земля, включая и ту, на которой был построен дом, принадлежит ему не по праву. Несчастный старик был выброшен на улицу, хотя все в округе знали, что бумаги были подделкой. Спустя ещё много лет после его смерти погубивший его человек процветал и богател…

Таким образом, Кáрмен прочно усвоила, что доброта и честность – излишние качества, только отягчающие путь к настоящему успеху. Всё получают лишь те, кто нагло идёт тараном по жизни. Переделав на свой манер знаменитую французскую поговорку «Fais ce que dois, advienne que pourra»[5]5
  Делай что должно, и будь что будет! (фр. яз.).


[Закрыть], Кáрмен завела себе жизненное кредо: «Делай что хочешь, и будь что будет!» Но, несмотря на столь явно облегчающие жизнь и совесть принципы, Кáрмен всё же слишком часто пребывала в состоянии гнетущего неудовлетворения.

Детство, проведённое без отца, лишило её и тех небольших благ, которые она могла бы иметь при двух работающих родителях. К тому же обстоятельства, при которых исчез отец, оставили в её голове представление о том, что мужчина – это тоже в некотором роде вещь, которую можно выиграть или украсть.

И всё же уровень, с которого она собиралась завоёвывать этот мир, был слишком низок для того, чтобы быстро этого достичь. Координаты её жизненного пути находились на параллельной прямой с теми координатами, на которых она хотела бы оказаться. Общество, в котором она вращалась, в принципе не могло предоставить ей ни малейшей возможности соприкоснуться с тем, что могло бы привести её к желанному. Та жизнь, о которой мечтала она, находилась как будто в другом измерении… и в то же время была так близко! Сколько раз слышала она чьи-то слова, нашёптывающие ей на ухо: «Ты – прекрасный бриллиант, достойный прекрасной оправы». В такие минуты Кáрмен видела себя владелицей шикарной виллы, яхты! Но единственный известный ей краткий путь до этого заключался в жертвовании своей молодостью и красотой. А неуёмная душа Кáрмен просила ещё и любви…

Глава XII

Это был один из воскресных вечеров. Сесилия поехать не смогла. Кáрмен, родившаяся на Филиппинских островах, но крайне редко видевшая море ввиду его отдалённости от её родного городка, не преминула воспользоваться представившеюся возможностью. Ей нравилась морская стихия своей бескрайностью, беззаботностью, отстранённостью от всего земного… К тому же на этот раз поездка обещала быть особенно занимательной: ночные купания были для Кáрмен в новинку.

Водитель привёз их на пляж, где лежаки не убирались на ночь, таким образом, все условия были налицо: кто-то включил магнитофон, кто-то расставил фонарики со свечами – в целом атмосфера образовалась самая что ни на есть располагающая.

Дул лёгкий прохладный ночной ветерок, но вода, разогретая за целый день ярким палящим солнцем, все ещё оставалась тёплой и приятной для кожи. Луна красиво отбрасывала на воду отсвет лунной дорожки. Она казалась такой привлекательной и манящей, как будто бы это и вправду была дорога, ведущая в некий таинственный и чудесный мир.

Кáрмен вошла в воду и с наслаждением отдалась этому мистическому и обволакивающему всё её существо чувству. Она легко и расслабленно плыла, отдаляясь всё дальше и дальше от берега. Вода создавала ощущение приятной невесомости, и, закрывая глаза, она ощущала вокруг себя присутствие космоса. В какой-то момент голоса, доносящиеся с берега, перестали быть слышны, и Кáрмен резко очнулась от сладостного забытья. Повернув назад голову, она увидела лишь еле-еле проглядывающие в кромешной тьме малюсенькие светящиеся точки. «Бог мой! – ужаснулась она. – Так ведь и вправду можно легко оказаться в мире ином. Вот только будет ли он лучше этого?..» И Кáрмен что есть силы поплыла назад к берегу. Перспектива заблудиться в бескрайнем ночном море придавала ей энергии, включая инстинкт самосохранения на полную мощность.

Уже подплывая ближе к месту их стоянки, она увидела какую-то одинокую тень, стоящую у воды и держащую в руках что-то белое. Уставшая и замученная, Кáрмен направилась к этому светлому пятну, как к спасительному маяку. Мужчина (а это без сомнения, был представитель мужского пола, судя по высокой развитой фигуре) вошёл по колено в воду и, помогая девушке встать, набросил ей на плечи полотенце. То ли от пережитого стресса, то ли от долгого пребывания в воде Кáрмен всю трясло, и зуб на зуб никак не хотел попадать.

– Я уже начал волноваться, что тебя так долго не видно. Ты красиво плыла в свете лунной дорожки, а потом просто исчезла за горизонтом. Но, оказывается, ты отменная пловчиха! – одобряюще сказал он.

Кáрмен что-то нечленораздельно промычала в ответ, и незнакомец наконец заметил, что её всю сотрясает озноб.

– О! Да тебе нужно пробежаться, чтобы согреться! Или выпить чего-нибудь спиртного… – посоветовал он.

Кáрмен предпочла второе. Все мышцы казались одеревенелыми, и ни о какой пробежке сейчас не могло быть и речи. С трудом дойдя до ближайшего лежака, она с облегчением опустилась на него всем своим измученным телом. Парень, через минуту вернувшийся с наполненным чем-то стаканом, скромно присел рядом.

– Прости, не нашлось чем разбавить, ты слишком долго плавала, и все запасы уже подошли к концу, – сразу предупредил он.

Кáрмен опрокинула в себя горькую обжигающую жидкость, и через секунду всё тело наполнилось невероятно приятным ощущением тепла. Звёзды на небе как-то весело мигнули и закружились.

– Кстати, мы знакомы? – поинтересовалась она, немного хмелея. – Тебя как зовут?

– Не совсем, но я знаю, кто ты такая. А моё имя – Фелиппе.

– Фелиппе, Фелиппе… – пробормотала она, пытаясь что-то усиленно вспомнить. И тут наконец ниточки памяти связались воедино.

– А-а, так ты тот самый… – начала она и осеклась, подумав, что ему совсем необязательно знать о том, что она про него расспрашивала.

В темноте, как известно, все кошки серы, потому-то Кáрмен до сих пор и не удавалось рассмотреть своего собеседника как следует. Странно было только, что в автобусе она его тоже не заметила.

Заинтригованная, она присела в более подходящую для беседы позу, ожидая, каким же будет продолжение столь неожиданной встречи. Новый знакомый, впрочем, не проявлял особой разговорчивости. Пытаясь как-то избежать неловкого молчания, Кáрмен предложила пройтись.

Идти без слов было гораздо проще: можно было время от времени наклоняться за галькой и бросать её в воду, вдыхать полной грудью освежающий ночной бриз…

Поняв, что дождаться развлекательной беседы у неё так и не получится, Кáрмен попросила Филиппе рассказать немного о себе.

– Я на архитектора вообще-то учился в Маниле. Да вот с работой всё что-то не везло. А здесь, работая садовником, баснословные деньги получаю! – грустно рассмеялся он на её просьбу. – Я им все кустарники под геометрические фигуры подрезаю, упражняюсь, так сказать, в ландшафтном дизайне. А то как-то раз, когда особенно плохое настроение было, подстриг две левки в виде небоскрёбов. Думал, хозяин разорётся, а ему ничего, даже понравилось. Попросил, чтобы и дальше проявлял подобную фантазию. Так что издеваюсь над растительностью как могу… – закончив свой небольшой монолог, Фелиппе снова надолго замолчал.

Кáрмен не знала, что и думать. Впервые она находилась в обществе столь немногословного и в то же время столь редкостно привлекательного кавалера. Обычно у любого, даже самого неболтливого парня в её присутствии развязывался язык, и тогда он изо всех сил старался поразить её своим красноречием и остроумием. Этот же шёл возле неё как будто не по своей собственной воле. Словно кто-то или что-то заставляло его быть рядом с ней. И в то же время она буквально на физическом уровне ощущала энергию желания, исходящую от него. Да, этот парень не собирался её соблазнять, но он её явно хотел, в этом Кáрмен готова была поклясться. Освещённые в темноте только луной, они молча шли так близко, что Кáрмен, возбуждённая от собственных мыслей, чувствовала тепло, исходящее от его мускулистой фигуры.

И тут словно какой-то бесёнок подбил её проверить свои догадки. Не говоря ни слова, она вложила свою руку в его ладонь. Он вздрогнул так, словно электрический ток пробежал по всему его телу. Кáрмен почувствовала, как в такт с Фелиппе её шаги начинают замедляться, и вдруг… он резко притянул её к себе. Запрокинув ей голову, он стал жадно целовать её в губы, лицо, шею.

Кáрмен обвила его двумя руками и в тот же миг почувствовала, как будто летит куда-то вниз. Ощутив под собой песок, она полностью отдалась поглощающему её желанию. Никогда в жизни до этого момента не испытывала она ничего подобного: острое удовольствие, граничащее с болью, и жар, сжигающий её изнутри, скорее, походили на нечто мазохистское. Воздух вокруг казался нестерпимо горячим. Кáрмен задыхалась и в то же время ещё сильнее отдавалась танцу любви… В какой-то момент реальность для неё перестала существовать. Кто она?.. Кто он?.. Где они?.. В голове бушевало пламя, и казалось, будто она сама вся сгорает в каком-то священном огне. Чем ближе приближалась она к кульминации, тем сильнее было предчувствие некоего саморазрушения. Миллионы алых искр рассыпались в момент оргазма, и Кáрмен почувствовала, что окончательно перешагнула грань навстречу своей судьбе…

Ошеломлённая от собственных переживаний, она лежала без сил на мокром песке. Звёзды на небе казались какими-то невероятно большими и яркими. Ветер ласково шевелил её волосы и что-то неслышно шептал в ухо. «Ты прекрасна!» – едва различила она, и в тот же миг действительность начала приобретать свою привычную трёхмерность. Фелиппе осторожно гладил и целовал её волосы, тихим, еле слышным голосом произнося нежные и ласковые слова. Кáрмен протянула руку и дотронулась до его голого упругого тела. Теперь оно казалось ей таким близким и родным, словно какие-то невидимые нити за несколько минут связали их как будто навсегда.

Возвращались они назад, крепко обнявшись. Фелиппе так ничего и не сказал, за исключением единственной непонятной фразы:

– Я больше не мог этому сопротивляться. Четыре месяца этих странных снов…

Но Кáрмен уже не нужны были никакие слова. Впервые она узнала, что настоящая любовь не нуждается в каких-либо атрибутах.

Никто ни о чём их не спрашивал, даже когда в автобусе они устроились на последнем сидении, а Кáрмен, положив голову Филиппе на колени, нежно гладила и целовала его руки.

Засыпала Кáрмен самым счастливым человеком на свете. Она знала: то, что произошло с ними, было не просто физическим слиянием двух случайных людей под действием минутной страсти. То было тем самым долгожданным томительным и неясным её будущим…

На следующий день по возвращении с работы её ждал Фелиппе.

– Зачем тебе мотоцикл? – смеясь от радости, что снова видит его, крикнула Кáрмен ещё издалека. – Ты же всё равно никуда не ездишь!

– Я купил его сегодня! – также радостно закричал он в ответ. – Надо же было на чём-то перевезти твои вещи!

– А что, я куда-то переезжаю? – спросила она, подходя ближе и обнимая его за шею.

Фелиппе взял её лицо обеими руками и нежно поцеловал.

– Я больше не представляю без тебя своей жизни, – тихо прошептал он.

Глава XIII

Они поселились в маленьком деревянном домике, находящемся на задворках той самой виллы, на которой работал Фелиппе. Вокруг него буйствовала зелень во всём своём великолепии. То там, то тут встречались пышные кусты ириса, подрезанные под затейливые фигуры. Гигантские пальмы создавали целые аллеи. Беседки, разбросанные по всему саду, были живописно оплетены ярко-бардовыми и белыми бугенвиллеями. Перед парадным входом в здание располагался красивый фонтан, вокруг которого росли кусты роз самых замысловатых оттенков. Особенно Кáрмен понравились нежно-фиолетовые цветы, разновидность которых Фелиппе называл «Голубой луной».

Всё, что окружало её здесь, было так же прекрасно, как и то чувство, что отныне поселилось в её душе. «Я в раю!» – повторяла она сама себе, просыпаясь и засыпая. Жить с любимым мужчиной в одном из самых очаровательных уголков земли – это ли было не абсолютное счастье? Прогуливаясь по саду и любуясь, как Фелиппе с голым мускулистым торсом обрызгивает и поливает растения, Кáрмен действительно ощущала себя настоящей Евой, живущей со своим Адамом в прекрасном Эдеме.

Впервые после Бенли Кáрмен была с мужчиной, которого она желала всеми клеточками своего тела. Заниматься любовью с ним было для неё чем-то невыразимо сладостным. Никогда больше не испытывала она тех странных, противоречивых и одновременно пугающих чувств, как в их первую близость.

Кáрмен в буквальном смысле расцветала, как те чудесные цветы, окружающие её здесь повсюду. Наконец-то в душе её воцарилось счастье и умиротворённость. Не хотелось думать ни о семьях, оставленных ею и Филиппе на родине, ни о неясном будущем, ожидающем их впереди. Кáрмен жила и наслаждалась тем, что называется «здесь и сейчас».

В компании их совместное появление было воспринято так, как будто они были вместе всегда. Правда, нашлись и такие, кто был крайне удивлён тем, что идеалист-отшельник Фелиппе, так поразительно преданный своей семье, оказался простым смертным, не лишённым обыкновенных мужских слабостей. Но в большинстве своём никто их не осуждал.

– Какая красивая пара! – часто слышала Кáрмен за спиной.

В жизни ей не раз приходилось наблюдать, что если мужчина от природы крайне привлекательной внешности, то его обязательно умудрится охомутать какая-нибудь дурнушка. А если красива девушка, то рядом с ней всегда, как правило, оказывается какой-нибудь пузатый и лысый, но наверняка амбициозный и предприимчивый ухажёр. Такая закономерность никогда не нравилась Кáрмен. Поэтому лично для себя она давно решила: если уж природа наградила её таким совершенным и соблазнительным телом, то и дарить она его будет таким же избранным и наделённым красотой, как и она сама.

Впрочем, она ещё так мало знала жизнь и саму себя…

Потеряв голову от любви, Кáрмен совсем оторвалась от реальности. А она, реальность, незамедлительно напомнила о себе, воплотившись в навязчивом образе сэра Хариса. После того как Кáрмен совершенно искренне забывала в течение многих дней ответить ему хотя бы на одно сообщение, а телефонные звонки, разумеется, игнорировала, он примчался, будучи взбешённым, в середине рабочего дня домой, чтобы застать её там.

– Что ты себе позволяешь?! – в ярости заорал он, только ступив на порог. – Я тебя предупреждал, что проституция нелегальна на Кипре! То, что ты привыкла творить у себя там, в своей стране, совершенно непозволительно здесь!

– О чём это вы? – совершенно спокойно ледяным тоном произнесла Кáрмен.

– Ты прекрасно знаешь, о чём я! – продолжал буйствовать хозяин, прыская слюной. – Ты не приходишь ночевать в квартиру, которую арендуешь! И я это так оставлять не намерен! Ты пробкой вылетишь с Кипра!

– Вы что же, следите за мной? – презрительно рассмеялась Кáрмен. – Ну в таком случае вам придётся вначале доказать тот факт, что я занимаюсь проституцией. А я это категорически отрицаю!

Произнеся последние слова, она с гордым видом вышла в другую комнату и на всю мощность включила пылесос, давая этим понять, что разговор окончен. Через секунду там же появился и сэр Харис, махая руками и вопя что-то, пытаясь перекричать шум. Кáрмен невозмутимо продолжала собирать пыль. После пяти минут напрасного напряжения голосовых связок хозяин наконец сообразил вырвать провод из розетки. В наступившей тишине истерзанный ревностью мужчина осипшим и усталым голосом произнёс:

– Я всё знаю. Ты живёшь с этим смазливым юнцом. Но так не может продолжаться, – он перешёл на более миролюбивый тон. – Ты здесь по контракту и должна соблюдать какие-то правила приличия. Я как твой работодатель требую, чтобы ты сегодня же ушла от него!

– Как мой работодатель вы не имеете никакого отношения к моей личной жизни! – твёрдо сказала Кáрмен.

– Я приказываю тебе уйти от него! – в новом приступе бешенства взревел хозяин.

– Ты мне не муж, чтобы приказывать, – пожав плечами, ответила она.

– Так вот чего ты хочешь?! – заявил вдруг сэр Харис с таким видом, как будто только что разгадал загадку Сфинкса. – Чтобы я на тебе женился?!

Кáрмен даже рассмеялась от того, какой поворот принял их разговор.

– Как же ты женишься? Ты ведь женат!

– Это поправимо, – тем же странным тоном ответил ей он.

– Что, неужели разведёшься?! – Кáрмен развеселилась ещё больше.

– Уходи от него сейчас же, и завтра я начну развод! – сузив глаза, тихо, но без колебаний произнёс он.

– Нет. Я уйду от него в тот день, когда ты получишь развод! – решив подыграть ему, беззаботно парировала девушка.