Текст книги "Пропавший корабль"

– Да, мы не взяли даже кокосовые хлопья, а уж они совсем безвредные! – поддакнула Тори.

– Да шучу! Шучу! Соня дала, – довольный Женя засмеялся. – Так можно?

– Попробуй, – с сомнением сказал Паша.

Женя зашуршал фантиком, и любопытный Лямбда засунул свой нос прямо ему в ладони. Развернув, Женя протянул ему «Мишку». Лямбда взял конфету в лапу, тщательно её обнюхал и посмотрел на Женю.

– Ешь! Вот так: ням-ням! – подсказал Женя. Лямбда осторожно откусил кусочек, а потом запихнул всю конфету в рот и довольно замычал.

– Отлично! – констатировала Клава. – Теперь этот приставала будет ещё и конфеты клянчить!

– Сама ты приставала! – возмутился Женя. – Бедному кенгуре даже конфетку ни разу в жизни никто не дал! Это же несправедливость!..

– Вечно эта малявка цирк устраивает! Ты его ещё выдрессируй – будет тебе тапочки подавать! – Тори ехидно вздёрнула нос и на всякий случай отошла подальше – вдруг мелочь уже с этим кенгуру спелась, но чтобы это не было похоже на бегство, наклонилась над зеленухами в красном луче, словно хотела их рассмотреть.

– Да ладно вам… – миролюбиво сказал Вик и добавил: – А зеленухи-то для еды зачем?

– Зеленухи производят такое вещество, которое легко превратить хоть в какую еду. Это типа базовой субстанции. И её не надо генерировать, она уже готовая. Поэтому чтобы делать еду из зеленушьих выделений, не нужен ни водород, ни кислород.

– А мы не позеленеем сами от неё? – с сомнением посмотрела на вытекающую жижу Тори.

– Не должны, – сказал Паша.

– Тебе зелёный даже пойдёт! – утешил её Женя. – Жабам жабье.

– Но ведь не было испытаний? – спросил Арс и незаметно пнул Женю: тот перешёл все границы.

– Не было, – честно признался Паша. – Поэтому еду из зеленушьего нектара сначала попробуем предложить парнокопытным – они и не такое съедят, – и Паша весело кивнул на дверь, за которой были козьи вольеры. – Кстати, раз пришли, проверьте там кормушки.

Дети охотно отправились к животным. У тех стояли автоматические кормушки и поилки, была система очистки и переработки подстилки, однако кроме воды-еды-уборки некоторые животные нуждались в ласке. Поэтому они ждали людей, чтобы их погладили, приласкали, почесали, покормили с рук.

Лямбда весело прыгал рядом с Женей, и тот оценивающе посматривал на кенгуру. Тапочки, говорите?

Глава третья
Коричневая тень без лица

Дети жили в отдельных каютах, обставленных очень просто: две неширокие полки для сна, стол, стулья, кресла, встроенный шкаф, иллюминатор. Из-за него Женя с Арсом сразу поссорились. Женя решил ставить на иллюминатор обычные красивые виды, как на пейзажнике. Но Арс резко воспротивился: пейзажи можно и дома посмотреть, а он хотел, чтобы в иллюминаторе был реальный космос. Правда, виды были однообразными: чаще всего обычное звёздное небо, совсем как на Земле. Но иногда достаточно близко проносились планеты, и Арс включил на иллюминаторе функцию подсказок: на стекле появлялись названия всех видимых небесных тел. Мелькали и мёртвые крупные глыбы – метеориты. Казалось, что это останки некогда прекрасных, но теперь погибших планет, такое космическое кладбище, и хотя Арс читал, что на большинстве из них жизни никогда и не было, всё равно очередной корявый мрачный каменище, пролетающий в иллюминаторе, вызывал лёгкий бр-р-р и мурашки. Впрочем, из-за сверхскорости рассматривать их не получалось, в иллюминаторе всё выглядело так: камень маленький, огромный, вжик, огромный, маленький. В конце концов, вопрос с видом из окна братья решили просто: день выбирает Арс, день – Женя. Поэтому у них то зеленели Гималаи, то мерцали Персеиды, то кружили стайки ярких колибри, то сурово отражали свет иллюминаторов метеориты.

Арс плюхнулся в большое кресло. Делать было нечего. Женя разложил на столике каюты мелкие детали Бобуса и сердито покрикивал, чтобы брат ходил осторожнее и не дышал в сторону стола. Арс почитал, потом вспомнил, что сегодня ему совершенно не о чем рассказывать своим земным поклонникам, а надо. Космический полёт сделал Арса мегапопулярным: у него было девятьсот восемьдесят миллионов друзей в «Квакстере»; ещё два миллиарда пятьсот сорок миллионов смотрели шоу «Потягушки» на всемирном айсп-канале «Эврика», итого три миллиарда пятьсот двадцать миллионов, и это не считая Марсия и бабушки! Арс удовлетворённо посмотрел в «Квакстере» статистику: его кваки автоматически переводились подписчикам на тридцать шесть языков, включая конголезский.

«Привет, мои многочисленные поклонники! Я сижу в железной банке и лечу в полной темноте, чёрт знает куда. Мне кажется, самое оно – описать побыстрее эту банку и отмучиться. Мы с вами сейчас пойдём на экскурсию. Айсп вам всё покажет, а я расскажу.

“Сварог” устроен очень просто. На носу – капитанский мостик: это отсек управления кораблём с огромным панорамным иллюминатором. Видите? Мне б домой такое стекло и вид на море. Вообще-то, это капитан Кон окрестил его капитанским мостиком. Я знаю, с какого перепуга. У него в родне все были капитанами. Представляете? Я – нет. Вот смотрите. Отец – капитан звездолёта. Дед – капитан космической станции. Прадед – капитан подводной лодки. Прапрадед – капитан морского крейсера. И так далее. Сплошные моряки и капитаны. И все они четыреста лет стояли на капитанском мостике. У себя на морских кораблях. Это была такая… ну, я слабо себе представляю, если честно… типа тумбы с ограждением, чтоб не смыло. Наверное. Вот капитан Кон и назвал пульт космического корабля мостиком.

Хрр-хрр-хрр…

Ай! Фу, уйди, у тебя изо рта пахнет! Уйди, говорю! И не хрюкай тут! Иди, Женю ищи! Он единственный абсолютно нечувствителен к твоему запаху!

Друзья, это мерзкое лизучее существо – кенгуру Лямбда. Он категорически отказался жить в загоне, удрал из него и теперь бродит по всему кораблю как домашнее животное. У кого-нибудь дома живёт кенгуру? Это же с ума сойти можно! Он может прыгнуть сзади, облизать, съесть что-нибудь, что попадёт на зуб… Как сейчас – видите? Жуёт мой рукав. И не оттого, что его плохо кормят – думаю, когда мы на Землю вернемся, Лямбда останется жить на корабле, потому что не пролезет в люк. Лямбда, тебя уже все увидели, иди к Жене! О, ушёл! Продолжаю.

Запустить корабль могут только капитан Кон и его помощники. Им надо подойти, приложить ладонь вот к этому светящемуся блюдечку, широко раскрыть глаза и не ржать, когда тебя будет обнюхивать огромный нос – как у собаки, только раз в десять больше! Ладно, насчёт носа я соврал, не напрягайтесь. Никто никого не обнюхивает, там стоит датчик и фиксирует радужку глаз. Зачем так сложно? У нас тут минимум шесть человек мечтают сами порулить кораблём! И это я ещё не говорю о детях – мы тоже хотим. Так что главное – безопасность.

Как только корабль узнаёт капитана, он выдвигает голографическую панель. Прозрачную и светящуюся. На ней можно задать автопилоту курс, можно включить-выключить подсветку ну и вообще много чего – рассказывать не могу, потому что это – большая тайна…

В общем, вы поняли – на мостик это совершенно не похоже. Да и на пульт, если уж на то пошло. Но у каждого могут быть свои причуды… Если честно, тут у всех свои причуды. Все с причудами – весь корабль! Особенно братец мой! Смотрите, вот он, тащится со своей кенгурой!»

– Арс! Это ты Лямбду ко мне отправил?.. О, привет, тупые поклонники этого дурака!.. Спасибо тебе! Лямбда мне не дает сделать одну штуку для Бобуса! – в поле записи айспа появился Женя. За ним, как приклеенный, шёл Лямбда и задумчиво жевал какую-то тряпку.

– Он что-то сожрал! – закричал Арс и отвлекся от айспа.

– Не бойся, это футболка Тори, – успокоил его Женя. – И не сожрал, а только обслюнявил.

– Надрессируй его! Что он в рот всякую дрянь тащит!

– Я только начинаю дрессировать. Когда он жуёт, ему спокойнее. Ладно, мы за тобой походим, послушаем, какую лапшу ты будешь вешать на доверчивые уши твоих поклонников. Лямбда, к ноге!

– Идите отсюда, не мешайте!

– Мы тихо. Не шевелясь. Как граф Дракула в полдень.

– Посмотрю я на вас… Дракулы… – проворчал Арс, но всё же снова активировал айсп.

«Продолжаем. Капитанский мостик можно отделить от кают-компании плотной перегородкой – она опускается нажатием одной кнопки. Но обычно – ха-ха, здесь время тянется совсем по-другому, прошло всего три дня, а я уже говорю “обычно”, словно прожил на “Свароге” три года, – так вот, обычно её никто не опускает, потому что интересно вечером сидеть здесь всей командой и смотреть в большие иллюминаторы, болтать о чём-то, играть в “Маски” или в “Кто первый”»…

– Или в «Тихохрюка!»

– Женя, помолчи, а то я тебя Лямбде скормлю! Я про «Тихохрюка» и сам бы сказал! Ладно, поехали дальше. В кают-компании сейчас пусто…

– Все делом заняты, один Арс болтается и расказыывает вам всякую фигню…

– Друзья! Если мама начнет говорить вам «А не хочешь ли ты братика или сестричку», категорически отвечайте «Нет!» Вы видите, что происходит? Меня тоже развели! Мама рассказывала, какой замечательный товарищ у меня появится, как мы весело будем играть, как будем друг за друга заступаться! Ага! Первое, что сделал этот товарищ, когда научился ползать – пнул мою модель звездолёта, она завелась, поехала по полу и на большой скорости врезалась в стену. Та-дам! – и я стал обладателем шикарных обломков разного калибра, от пяти до десяти сантиметров. Потом он начал ходить и нечаянно сел на папину гитару. Рок-музыканты любят делать испанский воротник – это когда гитарой по башке, и обломки болтаются на шее, а у этого мелкого получился испанский унитаз – он застрял в гитаре… этим. Чем сел, тем и застрял. Потом он начал говорить. Быстро так. Фразами. Смышлёный, паразит. Первое, что он внятно и осмысленно произнёс – это Гальке Кукушкиной сказал, что дома я её называл ланчбоксом, поскольку всё, что в ней есть, – это еда, а мозг внутри неё есть только в те моменты, когда она ест суп из мозговой косточки. Ну нормально? Галька, конечно, ланчбокс, кто бы спорил, но всем-то об этом зачем знать! Потом этот ушехлоп пошёл в школу. Легче мне стало? Щаз! Он с ходу увёл у меня лучшую подругу! Мила, а ты, между прочим, в этом месте обязана покраснеть! Как он это сделал: он стал всех моих друзей дразнить и в реале, и по айспу. Умные люди на такую мелочь не обращали внимания. Морис как-то пригрозил дать ему по шее – и всё. А Мила на это повелась и стала отдразниваться. Потом у них появились общие айсп-игры про всякую дрянь: построй город в слизневой долине, вырасти гигантского соплежуя… И теперь Мила дружит с ним чуть ли не крепче, чем со мной! Маргиналы несчастные… Так что самые хорошие были те полгода, когда мой брат лежал в кроватке, дрыгал ножками и много спал. Но, как вы понимаете, товарищем по играм он тогда стать никак не мог. Так что все сладкие песни родителей, что «брат или сестра – такое счастье для тебя, ты будешь старшим, сильным, авторитетным» – это для дураков. На самом деле родители всё без вас давно решили и заводят второго-третьего-двадцатого ребенка для себя. А душещипательные разговоры с вами – алиби, чтобы потом можно было говорить «Ты же сам хотел братика!»

– Вас, старших, хоть спрашивают! А нас, младших, вообще не спросили: хотим ли мы старшего брата?.. Лямбда, не щекочи мою шею, нет у меня больше конфет!.. Я, может, старшего никогда и не выбрал бы. У него целая полка моделей старинных ракет, и любой человек в целях развития маленького ребёнка если и не дал бы в них поиграть, то хотя бы рассказал о них, но только не старший брат! Когда я спросил про ракету Гагарина, он мне – что? Шиш с инжиром. Он бежит гулять с друзьями, я тороплюсь за ними, а они: «Мы на ракетодром, туда мелочь не берут!»

– И неправда, мы тогда не пошли, целых два месяца ждали, пока тебе семь исполнится!

– Ну и что! Но хотели! Хотели от меня удрать! И Бобуса моего ты сколько раз прятал!

– Это потому что ты мою «МКС» сломал! Взял без спроса и сломал! А ей знаешь сколько лет?

– Да не сломал – там только один отсек треснул. Ну, с Кукушкиной – да, признаю, получилось неловко. Но смешно же! Все так хохотали!

– Ага, только не я… Ладно, сворачиваю экскурсию, мелочь всё равно не даст рассказать… Кают-компания выходит в узкий коридор – видите, какая кишка? Вот эти двери справа и слева – каюты экипажа. Это наша – мы звёздочку наклеили, чтобы отличать дверь от остальных. Внутри показывать вам не буду – там бардак. Потом вот здесь, справа, после кают наша детская кают-компания – взрослые думают, чтобы мы там отдыхали, но на самом деле это наш штаб. Потом лестница на среднюю и нижнюю палубы. Совсем вниз не пойдём – там подсобки, склады, технические помещения. А на средней палубе куча интересного. Сразу у входа – кухня. Тут – на цыпочках и не дыша, иначе Соня подумает, что мы к ней, вкусненького клянчить – и закормит! Ей постоянно кажется, что мы недоедаем, а самым страшным грехом она считает худобу и синяки под глазами. Напротив – вот он, спортзал. Куча тренажёров, бильярд и даже в отдельном отсеке тир, для взрослых. На самом деле нам надо здесь заниматься ежедневно, чтобы мышцы не атрофировались. Конечно, давление на «Свароге» поддерживается такое же, как на Земле, и гравитационный фон в норме, но всё равно мы же в замкнутом пространстве, без движения. После спортзала – огромные лаборатории, а за ними – загоны для животных… Жень, твоя дурында с чемоданом на брюхе потерялась! – Арс отвлёкся от айспа.

– Лямбда сюда не спускается! – пояснил Женя. – Боится, что его обратно в загон закроют. Слушай, может, он у нас в каюте жить будет?

– Вот ещё! – возмутился Арс.

Они летели уже две недели. По утрам занимались в лаборатории. Потом Капа-Апа гоняла их по истории, а Лола – по космоязыкам. Под занавес – тренировка с Геной, и одежда детей после борьбы уже не становилась абсолютно синей, как в начале занятий, а просто покрывалась синими крапинками – им удавалось избежать многих ударов. После обеда Арс пропадал у капитана Кона: учился разбираться в астрокартах, вести корабль без автопилота, уходить от погони и метеоритов. Ему ужасно нравился «Сварог». Оказалось, что это практически корабль-конструктор: к основному корпусу были пристыкованы небольшой звездолёт «Спасатель», предназначенный для экстренной эвакуации экипажа, малюсенький «Коготь», похожий на птичью лапу, с тремя руками-манипуляторами – на нём техники должны будут перемещаться по Астрею и запускать атмосферные установки, и «Гидра» – летающая многофункциональная строительная машина, с буром, краном, лебёдкой и другими приспособлениями для возведения домов, мостов – инженеры с её помощью заложат перый космический город. Женя и Вик с таинственным видом заговорщиков попадались на всех углах, и по этому поводу Капа-Апа страшно беспокоилась за лабораторные запасы химических реактивов. Клава изучала историю Астрея или тренировалась в спортзале. Тори тоже тренировалась, но только если рядом оказывался Гена.

Вопрос с едой решить удалось – зеленухи снабжали космистов клейкой субстанцией, а молеген исправно синтезировал из неё каши, пудинги и мясо, так что Соня могла блистать кулинарным талантом. Её печалило только то, что субстанции было в обрез, а из запасов еды у космолётчиков был только мешок сублиматов. На день рождения Сони Женя в лаборатории состриг с пальмезии крупный красивый цветок, и хотя Паша потом долго ругался, потому что пальмезия в неволе цветёт редко, зато Соня произвела Женю в любимчики, и его карманы ломились от всяких вкусных и околовкусных штук. Может, именно поэтому как-то вечером, когда космисты сидели в кают-компании, Женя с тщательно разыгранным равнодушием попросил Лямбду принести ему тапочки, и Лямбда послушно их принёс, потом заботливо набросил ему на плечи космовку и смирно лёг рядом. Всем очень понравилось это неожиданное представление, и Лямбда заслужил право спать рядом с Женей в каюте.

Постепенно история с пиратами начала забываться. И совершенно напрасно.

– Арс! Сходи со мной! Ну что тебе стоит!

– Женя, я уже лёг и никуда не пойду. Вот ты думаешь, легко вылезти из-под тёплого одеяла, снова одеться и потащиться куда-то вниз только из-за того, что твой брат – трусливая поганка!

Арс недовольно дёрнул голым плечом. Он лежал в постели и составлял отчёт Марсию. Женя стоял рядом и страдальчески кривил лицо. Вся команда уже давно спала – по земному времени было около часа ночи. В иллюминатор холодно смотрели невозмутимые звёзды. Лямбда по-кошачьи возился на ковре, устраиваясь на ночлег.

– Ты же мой брат! Старший! Ты должен мне помогать!

– Должен. Но – нет.

– Там темно и страшно!

– Включи свет! И вообще, я не понял, что за приступ трусости на тебя накатил? Все дни ходил нормально, а тут… – рассердился Арс.

– Ну… я всюду могу ходить, только не в технический отсек!

– Почему хоть?!

Женя замялся, потом нехотя выдавил:

– Я… только что там был. Я правда боюсь.

– Чего?! Призрака космонавта, затянутого чёрной дырой? Мальчик-мальчик, космический гроб на колёсиках влетает в твою галактику! – поддразнил его Арс.

– Там ходит что-то… – тихо сказал Женя.

– Это Гена с Лолой по углам прячутся! Или Митик очередную гайку улучшает.

– Оно плотное, как человек… только без лица.

– Смешно! – Арс бросил быстрый взгляд на брата, потом снова на айсп, но тут же вернулся глазами к Жене, озадаченно сел на кровати, спустив босые пятки на пол. Младший брат нахмурил брови и слегка сморщил нос, как делал всегда, когда речь шла о чём-то очень неприятном для него. Он был самолюбив и упрям, и уж если говорил, что чего-то не может, значит, действительно, не мог ни при каких обстоятельствах, потому что больше всего на свете он ненавидел признавать собственное поражение.

– Без лица? Это как? Ну-ка, давай, рассказывай. Проведём сеанс психотерапии, и ты излечишься от своих страхов, – Арс шутил, а самому стало совсем не смешно. Нехорошее предчувствие овладело им.

Вздохнув, Женя оглянулся на дверь и зашептал:

– Я пошёл в технический отсек… по своим делам… Там, знаешь, такое небольшое расстояние есть с одной стороны под генератором, типа трубы, ну и туда между этой трубой и полом можно пролезть. Взрослый не поместится, а мне как раз! Я туда влез… мне надо было кое-что посмотреть…

– Что? – насторожился Арс.

– Ты только не ругайся. Когда мы назад с Астрея полетим, все захотят Лямбду оставить, а я его хочу с собой взять. И я ищу место, где его можно будет на время отлёта спрятать… В общем, влез я туда, потом голову на всякий случай осторожно высунул – посмотреть, не появился ли кто… Митик ругается, если меня там видит, боится, я отвинчивать что-то начну… он странный, Митик этот, думает, мы совсем маленькие…

– Ты психологический портрет Митика составляешь или рассказываешь? К делу давай!

– Да! Голову я высунул, вдруг вижу – из противоположной стены вылезает коричневая фигура.

– Из стены?

– В том-то и дело! Прямо из стены! Даже не вылезает, а как будто выдавливается!

– Ты уверен?

– Затяни меня чердыр! И выглядит в точности как человек, только вместо лица – коричневое пятно. Я испугался, аж горло перехватило, голос сразу пропал. Хотел бежать, а потом думаю: вдруг оно не видело меня. Затаился, даже дышать, кажется, перестал. Оно из стены вылезло, к генератору подошло, постояло немного и назад в стену втянулось. Я ещё посидел для верности минут десять и бросился оттуда наверх быстрее.

Арс уставился на брата, пытаясь уловить в его глазах смешинку: вот сейчас он закричит: «Обманули дурака на четыре кулака!» и признается, что всё выдумал. Но Женя по-прежнему хмурился, и даже губы его вздрагивали от незаслуженной обиды, которую нанесла ему судьба, заставив почувствовать себя трусом.

– А что значит, «в точности как человек»?

– Фигура такая же, – не задумываясь, ответил Женя. – Костюм… типа наших. Даже такой же, наверное. Голова. Но только всё это как бы из чего-то одного сделанное, коричневое.

– И лицо?

– И то, что вместо лица. Пойдём вместе, а?

Арс начал медленно одеваться. Они, конечно, пойдут и посмотрят. Но не разумнее ли позвать друзей, чтобы идти всем вместе? Однако тогда их заметят: толпа детей, ночью крадущаяся в технический отсек, – это неспроста. Значит, надо идти вдвоём. Страшно. Аж передёрнуло – словно по спине кто-то холодной лапой провёл. Но Арс тоже был упрямым и самолюбивым. Сказать младшему брату: «Я сам боюсь», он никак не мог.

– Возьми свой ремонтный нож, – скомандовал он. – И фонарь – на всякий случай.

Женя охотно вытащил из ящика и то, и другое. Он взял бы и мыслебой, и пистолет, и пулемёт, и базуку, и танк, если бы они у него были. Но их арсенал оказался скуден. Как же – напугаешь фонариком коричневую тварь без лица! Как они могли не продумать вооружение! Сами же твердили о космических пиратах, а что толку!

Арс на всякий случай включил айсп на съёмку всего происходящего вокруг, раскрыл свой карманный ножик и скомандовал:

– Иди сзади и чуть сбоку – прикрывай меня, как Гена нас учил.

Осторожно озираясь, они вышли из каюты. В коридоре было пусто, тусклые дежурные панели еле освещали его, но едва мальчики сделали несколько шагов, как они среагировали на движение и начали медленно разгораться, давая глазам привыкнуть к перепадам света.

Проходя мимо каюты Тори и Вика, Арс едва поборол искушение разбудить их и позвать с собой. А вдруг в техотсеке ничего нет? Хороши они будут. Он покосился на брата. Женя мелкими шажками, даже чуть согнувшись от желания быть меньше и незаметнее, с расширившимися глазами осторожно крался за ним.

Поставив ногу на ступеньку, ведущую вниз, Арс сглотнул слюну. Было и страшно, и любопытно. Главное – это он уже понял – не останавливаться. Только остановишься – страх тебя сразу схватит цепко и не позволит сдвинуться с места. А так – идёшь по инерции.

Лестница уходила вниз довольно круто, с верхней площадки техотсек не просматривался совсем. Из-за этого было особенно жутко: вдруг кто-то выпрыгнет снизу и схватит тебя за ноги. Осторожно, стараясь не шуметь, они сделали несколько шагов по ступенькам, и Арс присел, чтобы осмотреться. Техотсек, днём такой спокойный, с тихо гудящими в нём двигателями и генераторами, с уютными зелёными панелями датчиков, сейчас, ночью, казался зловещим: тёмный, с множеством небольших ниш, где могло спрятаться что угодно, заглушающий ровным гулом двигателей посторонние шорохи. «Здесь никого не может быть – мы на корабле уже месяц, и ничего такого не видели», – успокаивал себя Арс. Хотя на корабле происходили необъяснимые вещи. Вдруг их творили не члены экипажа, а нечто, проникнувшее сквозь оболочку «Сварога»? Какая-то космическая тварь? Если так – о них с Женей никто никогда больше не услышит. Исчезли бесследно…

В техотсеке, насколько можно было просмотреть от входа, было пусто. Но им предстояло пройти его насквозь, мимо двигателей, приборов, технических помещений.

Мальчики шли по светлому, почти белому полу, заглядывая в каждую нишу и каждый закоулок.

Вдруг сзади на лестнице что-то зашуршало. Арс отпрыгнул к стене, закрыв собой Женю. По ступенькам к ним скатился Лямбда. И хотя он произвёл столько шума, что уже можно было, громко топая, выйти на середину коридора и заорать: «Эй, мы здесь!», Арс был ему рад: с Лямбдой было как-то уютнее. К тому же кенгуру отлично умеет драться. Но на Женю Арс всё-таки грозно взглянул: для профилактики. Женя виновато почесал Лямбду за ухом, и они пошли дальше, уже не особенно таясь.

В конце техотсека мальчики остановились. Никого.

– И как это понимать? – спросил Арс Женю.

– Я его видел! Я его точно видел! – оправдывался Женя. – Слушай, а давай камеры наблюдения посмотрим!

– Кто нам даст! К видео доступ только у капитана, а если мы ему расскажем, он нас на смех поднимет!

– Но там точно должно быть видно!

Арс прикинул: может, и правда, что-то было …

– Последим за техотсеком. Хорошо, что это существо тебя не заметило. Давай завтра вечером снова сюда придём – на обход.

Следующей ночью мальчики, стащив у Сони кухонные ножи, спрятались в засаде: Женя на прежнем месте, Арс чуть подальше втиснулся между двигателем и стеной. Сначала они вздрагивали от каждого шороха, затем боролись со сном, но никого не было. Под утро Арс вылез из убежища, разминая затёкшие ноги, подошёл к Жене, наклонился и увидел, что тот свернулся калачиком и сладко сопит. Караульщик, называется! Арс разбудил его, и они уныло поплелись в каюту.

Завтрак мальчики проспали, на занятиях были невнимательны. Арс, оказывая первую помощь Вику, который по легенде упал в расщелину, так наложил ему на сломанные руки шины, что сделал из него самолёт, и забинтованный Вик не мог ни встать, ни пройти в шлюз, зато чувствительно задел по голове Тори, отчего та страшно рассердилась. Когда все пытались перейти через голографическую реку, используя только подручные средства, Женя тихонько заполз под виртуальное дерево и мирно заснул.

После обеда они уговорили капитана Кона показать им записи с камер видеонаблюдения. Затаив дыхание, они всматривались в коридор техотсека. Вот Женя беспечно прошёл мимо двигателя, осмотрелся и скользнул под генератор воздуха. Арс перевёл режим просмотра на точку зрения Жени. Получилось, будто они сидят там, внизу. Но ничего не происходило. Стена оставалась гладкой. Капитан смотрел вместе с ними. Пять минут. Десять. Женя вылез из-под генератора и опрометью побежал к лестнице. Арс вернул запись назад и ещё раз просмотрел. Пусто. Капитан потерял терпение и отошёл от них. Лицо Жени вытянулось, и он шёпотом принялся уверять Арса, что ничего не придумал. Арс скептически хмыкнул и снова поставил с того момента, как Женя залез под генератор, только теперь включил на самый медленный режим воспроизведения и приблизил стену. И вдруг ему показалось… нет, правда, показалось… Он вернул запись назад. Так, ещё раз… Арс посмотрел на брата, прижал палец к губам – молчи, мол, – и показал на запись. Теперь было отчётливо видно: часть стены техотсека дрожала, словно в горячем мареве. Но никакой коричневой фигуры. Потом дрожание прекратилось. А через пару минут виртуальный Женя снова выскочил из-под генератора и побежал к лестнице.

Ночью Женя с Арсом снова отправились караулить коричневое нечто. Соня громко ругалась на пропажу ножей, но придётся ей потерпеть ещё немного – тут дело поважнее обеда.

– Ты только не засни, – прошипел Арс, втискиваясь в своё укрытие.

– Сам не засни, – огрызнулся Женя. – Я притворялся, если вдруг кто-то из команды нас найдёт.

– Тогда тебе надо быть актёром, у тебя талант! Я тебя минуту за плечо тряс, прежде чем ты перестал притворяться! – Арс вытащил нож и замер. Женя колобком закатился под генератор.

Наступила тишина. Хуже нет, чем сидеть в засаде – скучно. Ни почитать, ни поиграть.

Вдруг послышались тихие шаги. Дети напряглись. Только тут они поняли, как неудачны их укрытия. Арсу была видна лишь часть коридора с генераторами и двигателем, Жене – стена перед ним и немного коридора вправо. Шаги же раздавались от лестницы. Кто это? Они всё приближались. Сердце у Арса колотилось. Сейчас этот кто-то поравняется с ним… Арс тихо выдохнул и на секунду с облегчением закрыл глаза. Митя, младший инженер, остановился перед панелью с датчиками, что-то отрегулировал, занёс показания в свой айсп и ушёл. Снова наступила тишина.

Арс переминался с ноги на ногу – стоять на одном месте было трудно. Он устал и решил присесть. И как раз в тот момент, когда он опустился на пол, прямо перед его носом, отделённые от него только толстой трубой, из стены начали выдавливаться коричневые ноги. Арс осторожно, стараясь даже не дышать, снова поднялся – там на уровне его глаз как раз было удобное окошечко между трубой и корпусом двигателя. Коричневая фигура медленно выступала из стены. Вместо лица у неё было сплошное пятно. Арс чуть не закричал от ужаса. Фигура полностью выдавилась, постояла на месте и сделала шаг по направлению к Жене. Она дрожала в воздухе и казалась зыбкой, неплотной. На ней был костюм космиста, и вообще выглядела она как член экспедиции, только лицо, руки и одежда почему-то были одинакового коричневого цвета. Фигура приближалась к Жене. Арс крепко сжал в руке нож. Главное, чтобы у брата не сдали нервы, и он не выскочил из убежища прямо перед её носом. Фигура остановилась перед генератором, подняла коричневую руку, опустила её на поверхность, и вдруг произошло удивительное: рука беспрепятственно прошла сквозь металл. Арс поморгал глазами. Фигура несколько раз повторила это движение, потом, не разворачиваясь, попятилась назад и снова втянулась в стену. Арс выждал минут десять – для верности, затем выбрался в коридор, наклонился над Жениным укрытием. Брат сидел там, бледный, и губы его тряслись от страха.

– Не бойся, я знаю, что это! Быстро идём! – сказал Арс, подал ему руку, вытащил, и они, не таясь, затопали к лестнице.

В каюте мальчики перевели дух.

– Ну, убедился? – спросил Женя дрожащим голосом. – Что это?

– Это голограмма. Только очень плохая. Наверное, её пытаются сделать без полного сканирования человека, просто по видео. Поэтому камеры наблюдения её не зафиксировали, для них она – просто воздух.

– А почему она коричневая?

– Не знаю, – признался Арс. – Надо Вика спросить, он в этом лучше разбирается.

– Но зачем она нужна? И кому? – размышляла Тори.

Дети сидели в штабе. Рассказ Арса с Женей их очень удивил. Вик пояснил: коричневый цвет – от того, что голограмму пытались сделать максимально плотной.

– Испугать кого-то? – предположила Клава.

– Мы же не в Диснейленде. Испугать ею можно только Женю, – проворчал Арс.

– Ага! А сам не боялся? Да? – Женя в возмущении взвился до потолка.

– И меня, – согласился Арс.

Вик в задумчивости теребил чёлку.

– Сделать голограмма ничего не может… Принести что-то или поднять…

– Вик! – закричал Арс. – Ты гений!

Гений недоумевающе посмотрел на него.

– Это потому, что ему все мозги за двоих достались, – Женя не мог удержаться, чтобы не пустить шпильку в Тори. Та гневно посмотрела на него, но решила, что причина гениальности её брата не так интересна, как мысль Арса, и промолчала.

– Сделать голограмма, действительно, ничего не может. Но смотрите: если я что-то порчу или ворую, а потом на это место посылаю чью-то голограмму, то подозрения падают на нас двоих! – Арс триумфально всех осмотрел. – А если я придумаю, как мне самому остаться незаметным, то подозрения падают только на того…

– …чья голограмма там топчется! – подхватила Клава и посмотрела на Арса с уважением. – А ты ничего, соображаешь!

– То есть наш пират пытается подготовить какую-то диверсию, а свалить на другого? – Вик почувствовал, что лавры гения от него ускользают, и попытался упрочить своё положение.