Текст книги "Буря приключений"

– Поехали!

«До первого порта, щенок!» – зло подумал Мелиор, нервно тряхнув головой, и дал священный обет приложить все усилия, дабы воплотить это решение в жизнь. Бог жаждал избавиться от юного нахала как можно быстрее, ибо ему хотелось путешествовать наедине с сестрой. Именно эту волшебную мечту лелеял принц, приглашая Элию на романтическую прогулку. Дерзкий, настырный мальчишка в интимную компанию совсем не вписывался. Все-таки давно следовало отравить его втихую, пока сестра путешествовала в мирах.

«Ты по-прежнему думаешь, что прогулка будет мирной?» – весело уточнили у хозяйки ножи-скоморохи.

«Уже нет», – честно созналась принцесса. Баламута и смутьяна герцога Лиенского проблемы и приключения находили сами где угодно и когда угодно.

Быстро лавируя в поредевшем благодаря Нрэну потоке торговцев, покупателей, зевак, лошадей, экипажей и повозок, процессия поспешно тронулась в путь, благо полагалось уступать дорогу членам королевской семьи. Но, к сожалению, перед Нрэном улица пустела гораздо стремительнее, ибо не уступить дорогу богу войны, когда он мчится, не видя ничего, кроме цели, невозможно. На стороне беглецов была лишь удача и фора во времени. К счастью, новая красавица-яхта была почти готова к отплытию. К тому времени, когда компания выбралась с Речной улицы в порт и доехала до причалов, отведенных для судов королевской семьи, команда яхты заканчивала последние приготовления.

Элия всегда достаточно ровно, без буйного восторга относилась к Океану Миров, судам и прочим сопутствующим предметам морской тематики, исключая, конечно, русалочьи ювелирные изделия и омовение в теплых водах. Морские путешествия не числились среди излюбленных способов времяпрепровождения богини, но на сей раз даже принцесса невольно залюбовалась легкой, летучей красотой чудо-яхты. Судно, принадлежащее эстету Мелиору, как и всякая вещь, созданная для него и по его указаниям, оказалось безупречным совершенством. Светлое дерево корпуса, белоснежные паруса, изящные очертания делали корабль ирреально призрачным и невесомым на вид. По правому борту судна бежала причудливая вязь высокого лоулендского шрифта: «Принцесса».

Пусть яхту делали не на полумифических легендарных островах корабелов Шшисуц, а в доках мастеров-корабелов союзного Лоуленду Вязийса, но корабль был поистине великолепен. В Вязийсе, единственном измерении на многие тысячи миров, работали с драгоценным, необычайно твердым, не подверженным гнили и порче легким деревом синдарра. И работали не ремесленники, а настоящие поэты своего дела. Страшно было даже представить, во сколько обошлась Мелиору яхта из синдарра, но любой морской волк, взглянув лишь раз на прекрасное судно, сказал бы: оно того стоило. Немало народу толпилось неподалеку от причала, завистливо вздыхая и думая над тем, что ради обладания таким судном можно самому Повелителю Межуровнья душу запродать, и явственно понимая, что одной души за такую яхту будет недостаточно.

Спешившись, Мелиор вежливо подождал, пока спрыгнет со Стрелки Элия и слетит Элегор. Принцесса благодарно погладила кобылу и спросила ее:

– Хочешь еще погулять?

Стрелка скосила желто-зеленый глаз на любимую хозяйку и согласно заржала, энергично кивая головой так, что длинная грива замоталась из стороны в сторону.

– Тогда отправляйся в конюшню сама, – предложила Элия, заправляя поводья за луку седла. – Да проследи, дорогуша, чтобы твой приятель Морок не набедокурил.

Стрелка снова ответила принцессе ржанием, в котором Элегору явственно послышались нотки веселого смеха. Впрочем, почему только послышались? Животные, проведшие длительное время с богами, зачастую становились куда разумнее людей. Морок оскорбленно фыркнул, топнув копытом по камню мостовой. Стрелка снова «засмеялась» и пряданула ушами, поддав кавалера крупом. Зубы жеребца намеренно клацнули в нескольких сантиметрах от крупа кобылы, он затанцевал на поводу у Мелиора, изящно выгибая шею. Принц усмехнулся, скользящим узлом закрепил поводья у седла и небрежно шлепнул коня по холке, разрешая прогулку:

– Ступай.

Довольные лошади развернулись и, бесцеремонно расталкивая народ, потрусили в конюшню. В том, что они доберутся туда, никто из богов не сомневался. Дорогу домой лошади знали прекрасно, и не нашлось бы в городе сумасшедшего, пытавшегося им помешать. Если, глядя на Стрелку, кое у кого и могла возникнуть иллюзия ее безобидной доброжелательности, то Морок выглядел именно так, как ему полагалось: подлой, умной, жестокой бестией, которой палец в рот не клади, коли не хочешь лишиться руки по плечо. Впрочем, любому заблуждающемуся на их счет жеребец и кобылка готовы были охотно продемонстрировать свои таланты.

Позаботившись о лошадях, Мелиор элегантным жестом, чтобы не нарушать прекрасной хрупкости мига любования яхтой, пригласил сестру подняться на борт.

Элегор завороженно разглядывал судно. Ни вычурности, ни тяжеловесности – изящные и элегантные обводы корпуса, стройные мачты. Яхта была похожа на воплощенную грезу корабелов. «Нет, я никогда не назвал бы ее «Принцессой», – категорично решил для себя юноша. – Ни надменности, ни роскошества, лишь стремление ввысь и легкость. Я бы дал ей имя «Птица»!» Но ниже герцогского достоинства было открыто признать перед принцем свое восхищение.

– Нехилое корыто! – безжалостно сокрушил романтичность момента мстительный Элегор, пару секунд понаслаждался видом вытянувшейся физиономии принца и стрелой взлетел по трапу на корабль.

«Один-один», – тайком ухмыльнулся герцог и решил за время прогулки довести счет со своей стороны как минимум до двух десятков.

Яростно сверкнув в сторону наглеца глазами, Мелиор решил не унижаться до препирательств со скудоумным болваном, именующим его яхту корытом, и, насколько это возможно, игнорировать досадное недоразумение, носящее имя герцог Лиенский, раз уж нельзя от него избавиться раз и навсегда.

Элия взошла на корабль под руку с братом. Принц подал знак капитану, дежурный матрос дунул в раковину-рожок, и высокий, чистый звук разнесся над портом, пролетел над волнами, давая понять всем, что яхта отправляется в плавание. Народ на берегу, наблюдавший за красавицей, разразился приветственными криками и добрыми напутствиями. Судно, послушно повинуясь ловким рукам матросов, вышло из гавани. Попутный ветер, привлеченный зачарованной тканью, надул белые паруса.

Как раз тогда, когда герцог в поисках новых впечатлений лазил по палубе, Элия весело щебетала с Мелиором, одновременно по профессиональной привычке строя глазки симпатичному капитану, а принц следил за тем, как исчезает за горизонтом порт Лоуленда, случилось ЭТО. На пирс, разогнав толпу грузчиков, моряков, купцов и кучу прочих разномастных личностей, наводняющих порт, прискакал лорд Нрэн. Круто осадив коня, он впился вдаль безумным взглядом пронзительных желтых глаз. Кокон тишины окружил лорда, ему не было дела до людских толков и мириад запахов – соли, водорослей, йода, воды, рыбы, редких пряностей, человеческого пота, витавших в воздухе, лишь одна боль заполнила сознание мужчины.

Бог был готов рвать и метать: рвать всех, кто попадется под руку, и метать их вдогонку уходящему кораблю. Элия уплывала с Мелиором! Вдвоем на одном судне…

«Впрочем, – осенило мстительного лорда, и яростный огонь в глазах стал тлеющими угольями, – с ними этот надоедливый щенок Лиенский. Можно не сомневаться, что он будет путаться у Мелиора под ногами и доставать своими сумасшедшими выходками. Так ему и надо! – Нрэну стало немного легче, но все равно на душе скреблись мантикоры. – Какой я дурак, какой дурак!» – билась в голове мужчины назойливая мысль.

Почему он дурак и как это связано с отъездом Элии, лорд, как всегда, уточнить не изволил.

Глава 4
Морские забавы, кое-что о рыбалке, или Герцог Лиенский в действии

Лучась радостным самодовольством, Мелиор показывал сестре корабль. За ними по пятам, всюду суя любопытный нос, следовал герцог Элегор, не обращая никакого внимания на многозначительные, словно невзначай оброненные намеки принца насчет нежелательного присутствия отдельных личностей. Маска радушного хозяина, надетая по требованию этикета, мешала Мелиору более явно выразить собственное неудовольствие, дабы не унизиться до пошлого препирательства.

Не считая явного нежелания оставить наедине Элию и принца, юный герцог вел себя на удивление прилично. Элегор мысленно затаптывал ростки уважения к высокомерному Мелиору, проклюнувшиеся после того, как узнал о том, что яхта сделана по чертежам принца. То, что блондинистый неженка настолько хорошо разбирается в кораблестроении, стало для самолюбивого герцога неприятным сюрпризом, лишний раз напомнившим ему о собственной молодости и досадной неопытности. Чтобы получить такую уйму знаний, какой обладали принцы, прожившие не одно столетие, и столькому научиться, у Элегора пока просто не хватало времени, хотя он очень старался быть всюду и знать все. Но ни распадаться на тысячи герцогов, ни пребывать в состоянии чистой энергии, подобно всевидящим Силам и Творцу, юноша, к собственному сожалению и невыразимому облегчению прочего населения миров, не умел. Поэтому, подавив зависть, герцог Лиенский отдал мысленную дань признания Мелиору. Как ни крути, а яхта того стоила.

После экскурсии по палубе принц предложил навестить каюты. Он показал сестре и юноше отведенные им комнаты, гостиную, бар с набором таких редких вин, что при виде них у Элегора страстно разгорелись глаза, уютную диванную с музыкальными инструментами, набором настольных игр для развлечения и небольшой, но ценной библиотекой. Дорогая удобная мебель, прелестные безделушки, любая из которых стоила целое состояние, статуэтки, картины – каждая мелочь безукоризненно вписывалась в интерьер, создавая неповторимый стиль, производящий общее впечатление изящной хрупкости и комфорта.

Принцесса не поскупилась на восторженные комплименты вкусу хозяина, чем немного поумерила досаду брата на незапланированное присутствие герцога Лиенского.

По окончании осмотра, когда Элия собралась уединиться в своей каюте, чтобы разобрать вещи, принц вежливо объяснил Элегору, что, к сожалению, на яхте не работает заклинание прямой телепортации и телекинеза (ничего и никого нельзя переместить на нее, кроме продуктов), чтобы не нарушать баланс корабля. Заклинание же обратной телепортации для малогабаритных предметов, чья масса не превышает массы человеческого тела, работает превосходно, а значит, покинуть яхту, если на то будет необходимость, можно в любой момент. Элегор «не понял» намека и так же вежливо попросил у Мелиора пару рубашек и брюки взаймы, пообещав по возвращении компенсировать все расходы в пересчете на лиенские вина или звонкие короны, как принцу будет угодно. Элия охотно поддержала просьбу герцога. Под давлением обстоятельств соблазненный обещанными винами «великодушный» хозяин нехотя согласился. По достижении консенсуса принцесса отправилась переодеваться и обживаться в каюте, а принц – оделять герцога некоторой частью своего великолепного гардероба, с которой скорбно простился насовсем. Мелиор приготовил в это путешествие свои лучшие новые туалеты, но носить их после безумного герцога было делом немыслимым! Лучше сжечь, чтобы не подхватить бешенство. Принц и свои-то одежды редко когда примерял по нескольку раз.

Богиня любви нашла свою каюту приятной: небольшая – зачем огромные комнаты на милом, маленьком (по меркам королевской семьи) судне, – но очень красивая, в теплых золотистых с малым вкраплением черного тонах, с эндорским ковром на полу и изящной мебелью стиля эль-эстик. Ее символика, отражающая образы существ темной стороны, манящая и ужасающая одновременно, в резьбе, инкрустации и сопутствующих аксессуарах всегда нравилась Элии. Мелиор безупречно тонко последовал вкусу сестры.

«Интересно, он настолько точно рассчитывал, что я соглашусь на это путешествие?» – мелькнула у принцессы мысль. Сознавать свою предсказуемость для непостоянной богини было неприятно. В конце концов Элия пришла к выводу, что брат не был уверен в ее согласии, но очень на него надеялся, для чего и устроил все приготовления.

Распаковав багаж и полюбовавшись каютой, богиня собралась подняться на палубу. Там стояли, как она заметила ранее, большой тент и несколько мягких шезлонгов, на которых было бы так приятно поваляться, подставляя тело прохладному освежающему бризу и прогретому солнцем воздуху. Безупречно матовая кожа принцессы не нуждалась в загаре. Элия вовсе не собиралась жариться под прямыми солнечными лучами, неопасными, но в больших дозах неприятными для того, в чьих жилах есть кровь вампира, даже Высшего вампира.

Надев миниатюрный купальник (к сожалению, лоулендские правила приличия не позволяли появляться обнаженной в обществе лиц, не принадлежавших к семье), широкополую шляпку из мягкой соломки и серебристо-серый, легкий как пушинка короткий пляжный халатик, Элия вышла на палубу. Прошествовав под перекрестным огнем восхищенных взглядов команды к намеченному месту, она скинула халатик на спинку крайнего шезлонга и расположилась в среднем, с удовольствием чувствуя мягкость ткани, нежность легкого ветерка и тепло солнечных лучей, проникающих сквозь тент, вдыхая чистый воздух, пахнущий солью, морем и древесиной. Запах синдарра приятно щекотал ноздри. До нее доносились крики чаек и найчин, шелест волн, скрип снастей судна. Выдрессированный экипаж яхты любовался богиней украдкой и не докучал.

Из блаженной ленивой полудремы Элию вырвал резкий скребущий звук, нарушивший существовавшую гармонию. Слегка приоткрыв глаза, она увидела герцога, который, отжав крепление, перетаскивал один из шезлонгов на солнце. Завершив работу, юноша с размаху плюхнулся на ложе, подставляя дочерна загорелое тело новой порции света.

Повалявшись минуту-другую, Элегор покосился на принцессу. Та, кажется, дремала, надежно укрытая от прямых солнечных лучей в тени тента. Сливочно-белая кожа нигде не была тронута загаром. И как ей это удавалось при таком-то лете? Крохотный сине-голубой купальник (плетеные веревочки и мини-кусочки ткани) больше открывал, нежели прятал совершенные формы ее тела. Элия была чертовски красива, будь она неладна! Но совершенно не во вкусе Элегора. На секунду герцог даже почувствовал свою некоторую ущербность: его совершенно не волновал вид богини любви, хотя, решил Гор, он с удовольствием предложил бы ей позировать для скульптуры.

Повозившись немного, герцог вновь взглянул на принцессу. Та по-прежнему расслабленно лежала в шезлонге, не желая замечать никого и ничего вокруг. Не выдержав, Элегор позвал:

– Элия? Ты спишь?

– Мм? Нет, теперь будет правильнее сказать, дремала. – Принцесса нехотя приоткрыла один глаз и выгнула бровь.

– А ты что, загорать не любишь? – полюбопытствовал герцог, не выразив ни малейшего раскаяния, да его и не ожидали.

– Я не люблю прямых солнечных лучей, малыш, – проронила богиня.

Элегор был в отличном настроении, поэтому решил не обращать внимания на «малыша» и прямо спросил:

– Почему?

– Кровь вампиров, милый, – лениво бросила принцесса.

– И какого же вида? – Герцог поднял голову и с удвоенным интересом уставился на собеседницу.

О том, что у принцессы были в роду кровососы, он не знал, хотя по здравом размышлении признал логичность такого родства: сколько кровушки она из мужчин попила, кружа им головы своим кокетством, скольких лишила последнего ума, заманив в водоворот страсти, одурманив женскими чарами, подчинив своей воле.

– Много будешь знать – плохо будешь спать, – оборвала биологические изыскания герцога Элия старой поговоркой, известной во множестве миров.

– Не волнуйся, со сном у меня проблем нет, скорей уж у него со мной. Часа три-четыре хватает, а меньше станет достаточно, так только лучше будет, больше буду успевать! – успокоил ее Элегор и вкрадчиво поинтересовался: – А Энтиор того же вида, что и ты?

– Нет, он вампир более низкого рода, – качнула головой принцесса, – но истинный вампир, обладающий всей полнотой признаков расы от рождения, а не инициированный в более зрелом возрасте.

– Так какого он рода? Или от обладания столь тяжким знанием мне тоже грозит резко урезанный сон? – заерзал в шезлонге нетерпеливый герцог.

– Не думаю, хотя рисковать не стану, миры жаль, они и так от тебя стонут. Что же будет, когда ты и вовсе сна лишишься? Не хочу даже представлять! Пусть столь тяжкий грех берет на себя кто-нибудь другой, – усмехнулась богиня любви. – Поинтересуйся при случае у Энтиора лично. Возможно, он тебе ответит. Может быть, даже продемонстрирует.

Несмотря на яркое солнце и жару, Элегор зябко поежился, передернул плечами, словно сбрасывая с них что-то невидимое, а потом хитро, как бы между делом спросил:

– А правда, что для вампиров кровь эльфов – смертельный яд?

– Не для всех, зависит от вида вампира и уровня его силы, – по-прежнему ровно, безразличным тоном ответила Элия. – Конечно, деликатесом кровь Дивных не назовешь, но вкусы различны. Любители экзотики попадаются среди любой из рас.

– Значит, некоторые вампиры и такую кровь пьют? – с деланым равнодушием исследователя поинтересовался юноша.

– Конечно, пьют, малыш. Иначе каким же образом вампир может превратить эльфа в себе подобного?

– А что, и такое бывает? – вконец севшим голосом осведомился Элегор, серые глаза шального герцога заметно округлились.

– Бывает, – меланхолично кивнула принцесса. – Хотя в большинстве случаев вампиры предпочитают держаться подальше от эльфов. Психологическая несовместимость, знаешь ли, если говорить языком современным и отбросить возвышенное понятие «древняя вражда». Но это к слову о расах, переходя же к конкретному интересующему тебя вопросу: «Сможет ли принц Энтиор закусить герцогом Лиенским, если тот достанет его вконец?» – отвечу «да» с наибольшей степенью вероятности. Слишком ничтожна в тебе концентрация крови эльфов. Одна восьмая доля, кажется, – уточнила Элия, принюхавшись.

– Не ошибаешься, – насупившись, ответил юноша. – Подарок прабабки с мамочкиной стороны. И откуда ты все знаешь?

– Запах, герцог. Слабый запах эльфийской крови. – Богиня приподняла вверх палец и коснулась ноздри.

– Ах, вот, значит, почему принц Энтиор так сильно морщится каждый раз, когда замечает меня, – ехидно заключил Элегор, гордо тряхнув головой.

– Боюсь, в большей степени, мой сладкий, это связано с твоим несносным характером, который заставляет морщиться и тех, в ком нет ни капли вампирской крови, – жестоко разочаровала его богиня. – А столь малая концентрация эльфийской крови способна вызвать у Энтиора самое большее – кратковременное расстройство пищеварения. Так что прими совет: не зли его понапрасну. А то мой драгоценный брат пожертвует своим физическим здоровьем во имя душевного равновесия.

Элегор скроил неприязненную гримасу и с сожалением уяснил, что ему не удастся больше выудить у Элии ничего ценного, что можно было бы использовать против врага. Энтиора юный герцог зачислил в когорту своих недругов еще в пору детства, после того как провисел десяток минут на миакране, пытаясь увернуться от мастерских ударов хлыста лорда-дознавателя, безжалостно полосовавших спину. И за что? Только за то, что мальчик сорвал плод с мерзкого, смертельно ядовитого дерева! Принцесса все это знала, именно она спасла тогда Элегора, чтобы досадить брату, но ныне, как и прежде, вовсе не собиралась давать в руки юноши оружие, с помощью которого он мог бы существенно навредить принцу. Энтиор со всеми его недостатками оставался частью королевской семьи и братом Элии. Все это понимал и Элегор.

Мысленно вздохнув, юноша сменил тему:

– А куда мы, собственно, плывем?

– В Океан Миров, герцог, – недоуменно пожала плечами принцесса, удивляясь тому, что собеседник спрашивает об очевидном.

Мысленно выругав себя за неправильно поставленный вопрос, Элегор сделал уточнение:

– То есть зачем?

– Отдыхать, – терпеливо пояснила принцесса, раздумывая, не перегрелся ли мальчик на солнце, – развлекаться, убраться подальше от этого дьявольского пекла. Разве этого мало?

– Вполне достаточно. – Элегор решил, что Элия, как всегда, утаивает от него все самое интересное, но со временем он все узнает.

Спустя полчаса после начала разговора на палубу поднялся принц Мелиор. Его широкополый черно-синий халат, выгодно оттенявший цвет глаз, не был завязан, и при ходьбе то и дело распахивался, открывая на всеобщее обозрение прекрасно сложенное тело. Элегор только диву дался, как лежебока и гурман Мелиор, про которого говаривали, что он и задницу-то от кресла лишний раз оторвать поленится, ухитрялся поддерживать такую форму: где надо мускулы, ни одной лишней складки, никакого намека на жир. «Не иначе как без магии дело не обошлось!» – решил для себя герцог, невольно сравнивая свое поджарое и какое-то худосочное загорелое тело с безупречно алебастровым мелиоровским.

Но публичного признания своей красоты принц не добился. Все его старания, направленные на то, чтобы произвести впечатление на сестру, пропали даром. Элия, поглощенная неторопливой беседой с Элегором, изволила заметить принца лишь тогда, когда тот подошел почти вплотную. Легко опустившись в шезлонг рядом с сестрой, Мелиор небрежным жестом материализовал на столике между ними вазу с фруктами и три кувшина с прохладительными напитками, прежде томившимися в магической холодильной камере яхты.

– Угощайся, милая! – ласково улыбнулся принц, подчеркнуто игнорируя Элегора.

– Спасибо, дорогой. – Элия налила в тонкий высокий бокал сока грановики и взяла ломтик манго.

Герцог, которому ничего не предложили, угостился сам. Воспользовавшись длиной рук, он перегнулся через лежак принцессы и сцапал из вазы самую большую гроздь солнечного винограда, после чего ехидно заявил:

– Спасибо, принц! Вы очень любезны.

Мелиор глянул на него с нескрываемой досадой. Элегор ответил ему невинной улыбкой. Принц отвернулся и демонстративно занялся неторопливым переливанием грейпфрутового сока из кувшина в свой стакан. Наполнив бокал, мужчина сделал вид, что целиком погрузился в наслаждение вкусом прохладной влаги. На самом деле Мелиор, воспользовавшись тем, что Элия, выпив сока и отведав фруктов, снова задремала, наслаждался куда более волнующим зрелищем, чем содержимое своего бокала, – сестрой в крошечном купальнике. Элией он мог бы любоваться вечно. Но, вовремя вспомнив, что из одежды на нем лишь узкие плавки и распахнутый халат, а рядом находится нахальный, языкастый и отнюдь не слепой юнец, Мелиор заставил себя перевести взгляд на безопасную водную гладь.

Заметив, что принц как завороженный уставился на океан, Элегор тоже кинул заинтересованный взгляд в том же направлении. К его глубокому разочарованию, там не обнаружилось ничего интересного. Океан, конечно, был красив, солнечные зайчики играли на мелких волнах, вот вылетел из воды косяк золотисто-зеленых летающих рыбок и вернулся в воду в веере брызг, но умиротворяющее это зрелище не захватило души Элегора. Зато герцога осенила идея.

– Чудесная погода для купания! Не хочешь освежиться? – громко сказал он и посмотрел на принцессу.

– Нет. Я предпочитаю более комфортные условия для водных процедур. Может, Мелиор желает? – лениво ответила снова разбуженная богиня.

– В океане? – брезгливо поморщился принц.

– Ваше высочество смущает глубина? – невинно осведомился юноша.

– А впрочем… – Мелиор сделал вид, что раздумывает, и украдкой покосился на пробудившуюся сестру, затем небрежным изящным жестом сбросил халат на лежак и неспешно направился к борту яхты.

Подскочив, словно каучуковый мяч, герцог тут же оказался рядом с ним.

– А давай-ка наперегонки! – азартно предложил Элегор.

– Пожалуй, – снисходительно бросил высокомерный принц. – Почему бы не позабавиться.

– Позеры, – тихонько, почти про себя фыркнула принцесса, давным-давно привыкшая к тому, что в ее присутствии мужчины подчас решаются на совершенно дикие, несвойственные им поступки только ради того, чтобы привлечь внимание богини.

Принц подал капитану знак остановить яхту. Матросы ловко засновали по снастям, спуская паруса, и приготовились бросить магический якорь – нечего было и думать достать дна на такой глубине обычным. Элия, встряхнувшись от дремы, надела на голову шляпку, накинула халатик и присоединилась к мужчинам у борта корабля, исподволь оценивая их шансы на победу.

Подвижный, от природы гибкий Элегор, постоянно сующий свой любопытный нос в тысячи опасных мест, находился в прекрасной физической форме. Мелиор же не слишком заботился о своей физической подготовке, довольствуясь периодическими занятиями фехтованием и верховой ездой. При его любви к хорошей пище и не слишком активном образе жизни лишь положение бога спасало принца от угрозы лишнего веса. Но на стороне Мелиора был опыт многих веков. Может быть, поэтому взрослого мужчину так раздражали мальчишеские выходки юного бога, и он согласился на идиотский спор, чтобы утереть юнцу нос. Мелиор нисколько не сомневался в своей победе. Кроме того, принц рассчитывал покрасоваться перед сестрой и наглядно доказать ей, что вся заносчивость этого тощего, загорелого дочерна, словно плебей, ничтожества не стоит половины диада.

Как только корабль бросил магический якорь, чтобы его не сносило океанским течением, затрудняя измерение дистанции соревнующихся соперников, принцесса деловито взялась за устройство состязаний при помощи магии. Вскинув руки, Элия привычно призвала силу Источника и сплела из нее ярко-оранжевую, хорошо различимую на воде иллюзию дорожек, протянувшихся примерно на километр. Завершив разметку, богиня раскинула над дорожками и их окрестностями купол наблюдения. Покончив с делами, принцесса перенесла свой шезлонг и вазу с фруктами ближе к борту, чтобы с комфортом наслаждаться редкостным зрелищем.

Мужчины условились сделать шесть заплывов. Мелиор элегантно пролевитировал к воде и замер в нескольких миллиметрах от поверхности океана, поигрывая мускулами и словно невзначай принимая эффектные позы. Элегор недолго думая рыбкой нырнул в теплую воду прямо с борта яхты, подняв облако брызг. Не то чтобы юный бог не умел нырять, но уж больно ему хотелось окатить надменного принца водицей. Конечно, с большим удовольствием герцог использовал бы для этих целей несколько ведер протухших помоев, но, как назло, таковых под рукой не обнаружилось. В ответ на хулиганскую проделку Элегора принц, успевший заблаговременно позаботиться о заклинании защиты от соленой влаги, лишь снисходительно усмехнулся. Тонкая пленка чар, облекшая его роскошные волосы, превосходно выдержала первое испытание.

Когда «спортсмены» заняли места на старте, Элия звучно хлопнула в ладоши, и заплыв начался. Столпившаяся у борта немногочисленная команда яхты, втихомолку делая ставки, подбодрила соперников приветственными возгласами.

Герцог махнул болельщикам рукой и рванулся вперед как торпеда, яро взрывая воду фонтанами брызг. Мелиор греб плавными, изящными, чуть небрежными движениями, легко входя в воду, но от Элегора почти не отставал. Это «почти» заставило принца мысленно зашипеть от злости. Какой будет позор, если он, принц Лоуленда, проиграет какому-то сопляку герцогу на глазах у сестры. Перед внутренним взором мужчины предстала принцесса со снисходительно-ироничной улыбкой на устах. Мелиор стиснул зубы и постарался прибавить ходу.

Герцог же, обожавший сам процесс плавания, вовсю наслаждался пребыванием в водной стихии. Элегор со всем азартом, свойственным безрассудной юности, решил непременно обогнать Мелиора, ни на секунду не задумавшись о возможности нажить себе кровного врага в лице униженного принца. Почувствовав, что соперник начал его нагонять, Элегор тоже увеличил темп движений.

Мысленный крик принцессы, получившей тревожный сигнал от магической сети наблюдения, раскинутой в ареале соревнований, ворвался в разгоряченные поединком сознания мужчин: «Срочно возвращайтесь! Общая тревога! Левитируйте на палубу! Акулы!»

Акулы в Океане Миров попадались разные, и далеко не все из них были безобидны. На кое-какие виды, внешне совершенно схожие со своими обыкновенными хищными собратьями, всплывавшими кверху брюхом после простого умерщвляющего заклятия, магия не действовала категорически или действовал лишь один из ее видов. Подбирая его, незадачливый купальщик-авантюрист, решивший сойтись с акулами в единоборстве на их поле, то есть в воде, вполне мог успеть стать трапезой для рыб. У хищных «рыбок», относящихся к категории опасных акул с иммунитетом к магии, имелось лишь две общие черты: невероятная прожорливость и гигантские размеры. К этому набору признаков часто добавлялся еще один – ужасная живучесть. Поэтому разумные люди, не имевшие суицидальных наклонностей, чаще всего купались лишь в защищенных водах, действуя же на свой страх и риск, непременно выставляли опытного наблюдателя.

Услышав своевременное предупреждение принцессы, мужчины с неохотой (у кого истинной, а у кого и наигранной – поди разбери) прервали напряженные соревнования и, выбравшись из воды, перелетели на борт корабля.

Тщательно обтираясь синим полотенцем, поданным услужливым пажом, принц Мелиор, уже не так уверенный в победе, как раньше, делано выразил свои официальные сожаления по поводу прекращения столь захватывающего поединка. Искренне разочарованный, Элегор принял их с коротким согласным кивком, в котором наличествовала даже капелька уважения. Герцог не думал, что принц сможет плыть так быстро и соревнования окажутся столь интересными.

Капитан, находившийся неподалеку у борта судна и внимательно наблюдавший за показавшимися на горизонте острыми плавниками акул, не замедлил сообщить хозяину приятную весть. Оказывается, завтра днем яхта будет проходить мимо Русалочьих отмелей, куда кровожадные хищницы не рискуют заплывать, и соревнования можно будет продолжить. Принц почему-то не обрадовался. Он яростно сверкнул глазами в сторону не в меру угодливого моряка, но ничего не сказал.

Задабривая брата перед обедом, принцесса поднялась из шезлонга и нежно чмокнула его в щеку, мысленно прошептав: «Ты был великолепен, дорогой!» Залучившись от удовольствия, принц небрежно бросил: «Пустяки!» – и направился к своему шезлонгу. С одной стороны, богу очень хотелось принять душ и смыть последствия пребывания в соленой воде, но с другой – ему вовсе не улыбалось удалиться с палубы и оставить драгоценную сестру наедине с герцогом. Самоотверженно жертвуя удобствами, принц решил остаться. Но верному адепту Мелиору сегодня было не суждено предаться ее величеству лени.

Пышущий идеями и жаждой деятельности неутомимый Элегор, нисколько не утомленный заплывом, перегнулся через борт и с вожделением уставился на темные спины акул. Юноша усмотрел в зубастых хищницах новый объект для своих развлечений. Герцог во всеуслышание незамедлительно поделился своими соображениями со спутниками и командой: