Текст книги "Спящий режим"

Надежда Матузова. Блокнот

Развод Ирина перенесла очень тяжело. Начали дрожать пальцы на руках, нарушился сон. Адвокат, которая представляла ее интересы в суде, посоветовала обратиться к психологу или психотерапевту.

– Хорошо, что не к психиатру, – подумала Ирина, – значит со мной еще все в порядке. Но к психотерапевту, которого ей посоветовали знакомые знакомых знакомых, все же записалась.

На первой встрече (теперь Ирина знала, что это называется сессия) было фактически знакомство с ней, ее симптомами, ее ситуацией. Ирина жаловалась на то, что не просто плохо спит, а, когда наконец засыпает, то видит один и тот же удушающий, затягивающий как болото, не отпускающий сон.

Когда встреча подходила к концу, психотерапевт посоветовала ей записывать свои сны, как можно подробнее, даже, если кажется, что они абсолютно одинаковые.

Ирина всегда была ответственной и исполнительной, поэтому, в тот же день отыскала дома еле начатый блокнот, и положила его вместе с ручкой на столик рядом с кроватью.

И… ночь прошла спокойно. Ирина не просыпалась, снов не видела. Наутро она было очень удивлена, чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей. Так повторялось всю неделю до следующего приема у психотерапевта.

Врач не удивилась, сказала, что такое возможно, и попросила блокнот от кровати не убирать.

Так же прошла и следующая неделя.

На очередной сессии было решено, что Ирина уберет блокнот из спальни.

Сказано – сделано. Но… без блокнота ночные проблемы вернулись. Опять навалился кошмар. Ирина шла по лесу, где сгустились сумерки. Она не видела, но чувствовала зверей, которым была нужна она, ее плоть. Еще страшнее было идти по земле, которая кишела змеями. Опять же, гадов она не видела, но почти чувствовала ступнями как они проползают по ее ногам.

На очередной встрече психотерапевт уже, казалось, была немного удивлена и посоветовала чередовать присутствие и отсутствие блокнота рядом с кроватью. – Проверим гипотезу, – сказала врач. Конечно, Ирина надеялась, что та выпишет ей какое-нибудь душеболеутоляющее средство и можно будет спать спокойно. Но – нет. «Иначе не будет толка от психотерапии».

Все опять повторилось: блокнот рядом – все хорошо, он в соседней комнате – страшный сон возвращается.

Ирина уверовала в его магические свойства. Теперь она таскала его с собой везде. К врачу ходить перестала. Ей казалось, что она и днем стала спокойнее, меньше плачет, с бывшим мужем разговаривает спокойнее.

Прошло полгода, наступило лето. Ирина решила на весь отпуск поехать к морю, которое всегда действовало на нее успокаивающе.

Первые недели две она вела почти растительный образ жизни – купалась, валялась на пляже, ни с кем не общалась. Но потом захотелось выйти на люди. Решила вечером пойти в кафе на набережной и вкусно поесть.

Кафе было полно людей. Присесть было некуда. Но Ирине уже очень-очень захотелось здесь остаться. Она еще раз внимательно обвела взглядом столики и за одним, где сидела молодая пара, заметила свободный стул. Сейчас не принято подсаживаться к столу, за которым уже сидят люди, но Ирина направилась к ним и спросила разрешения. Девушка как-то странно на нее посмотрела и кивнула, а парень промолчал. Ирина заказала кофе и десерт. Молодые люди почти не разговаривали, каждый смотрел в свой телефон. Вдруг по мобильнику девушки раздался звонок. Разговор был коротким:

– Да, сейчас приеду, – она встала, кивнула парню, – пока-пока, – и ушла.

Прошло несколько минут, вдруг парень спросил, как ее зовут. Познакомились. И следующие часа полтора они просидели в этом кафе, слушая приятную музыку, разговаривая обо всем и ни о чем.

Они стали встречаться каждый день. Ирина была в прекрасном настроении. Ночью ее оберегал блокнот, который она теперь не вынимала из сумки, (просто сумку ставила рядом с собой), а днем ей было хорошо от общения с новым знакомым.

Степень доверия со стороны Ирины увеличилась настолько, что она (правда в шутку) решила рассказать о ситуации с блокнотом. Парень заинтересовался, сказал, что было бы любопытно взглянуть на него. Ирина полезла в сумку… и поняла, что блокнота нет. Не было его и в комнате, где она жила. Ирина поняла, что видимо где-то когда-то потеряла его.

Пришла новая ночь, но… мысли и чувства Ирины были уже далеко и от блокнота, и от бывшего мужа. Она спала спокойно.

Надежда Матузова. Сны.

Сны сидели у костра и грелись. Погода выдалась промозглая, только и радости было: то один бочок к огню повернуть, то другой. Их мало заказывали, почти никто не исчезал в темноте. Только Сон без Сновидений беспрерывно шастал туда-сюда, раздражая остальных. Он был никчемный, никакой, но этой ночью пользовался большой популярностью.

Сны скучали. Они любили, когда их ждали, на них смотрели, о них вспоминали и о них рассказывали.

Компания была небольшая: Смешной Сон, Вещий Сон, Страшный Сон, Больной Сон, Летающий Сон, Плачущий Сон, Сон без Сновидений. Эротический Сон как всегда шлялся по бабам.

Когда Сон без Сновидений в очередной раз сорвался с места и убежал, Вещий Сон нарушил молчание. Он был самый старший, даже можно сказать древний.

– Этой ночью, видно, работы будет немного. Давайте хоть поговорим. Мы так редко собираемся вместе, – сказал он. Смешной Сон рассмеялся и одобрительно закивал головой, Страшный Сон скорчил рожу, по которой было непонятно, согласен он или нет, Плачущий Сон всхлипнул и прошептал, что готов поделиться, Летающий Сон всплеснул руками как крыльями, Больной Сон молчал… Все оглянулись на него и увидели, что Больной Сон …спит.

– Пусть немного отдохнет, – решил Вещий.

Договорились, что каждый расскажет что-нибудь из своей практики. Долго молчали, выбрать было трудно.

– Ну, ладно, раз я предложил, начну. Память уже подводит, поэтому расскажу совсем свежий, – Плачущий всхлипнул, – не реви, – обратился он к Плачущему.

– Это было год или два назад. Уже несколько ночей я приходил к молодой женщине, и каждый раз приносил ей одни и те же цифры: 213 35 57. Она ничего не понимала, поэтому приходилось приходить опять и опять. Я же Вещий, меня же надо разгадывать. Но могу приходить только раз в неделю, с четверга на пятницу. Поэтому у нее было много времени, чтобы обо мне подумать. Сначала она решила, что это номер телефона. Пыталась дозвониться, ставила цифры и в прямом и в обратном порядке, но… таких номеров не существовало. Потом она сложила все цифры и получила 8, но, что это такое, было непонятно. Я ведь и сам не знаю, что приношу людям, поэтому помочь не мог. После того, как я побывал у нее в третий раз, ей пришла в голову идея, что это особые вехи в ее жизни. Когда ей было 2 года, из семьи ушел отец, когда 13 лет – умерла мама. Но… ей самой было 29 лет, и она могла только гадать, что произойдет с ней в 35 и 57 лет. Это объяснение тоже не годилось. Она воспитывалась в детском доме, потом ее взяла приемная семья, где ей не очень сладко пришлось. Теперь она была замужем и очень удачно, как ей казалось до недавнего времени. Но буквально за пару месяцев до моего прихода, у мужа участились командировки и работа за полночь. Она подозревала, что у него кто-то появился. Прямо спрашивать было невозможно, следить самой тоже… вот если нанять частного детектива? Но ситуация разрешилась простым способом. Как-то консьержка, отдавая ей ключи, сказала:

– А твой-то гуляет. Мне «коллега» из соседней парадной сказала. И даже квартиру назвала – 3557. А дом у них был 21 корпус 3. Так что все было совсем неподалеку.

– Ну, а дальше что? – Спросил Летающий.

– Не знаю, я ведь с ней больше не виделся, – ответил Вещий.

Помолчали.

– Не хочу вас пугать, – вздохнул Страшный, – поэтому просто немного аналитики. Я уже давно пытаюсь вести подсчет, чего мои клиенты больше всего боятся. Из-за каких сюжетов даже боятся засыпать? Тенденция есть… основная составляющая их – невозможность дышать. Большинство клиентов просыпается, я же их и бужу. Но есть такие, что задыхаются во сне. А видят они перед этим разное: кто – под водой, кто – под землей, кого-то душит убийца… —

– Друг, такая хорошая ночь, – обратился к нему Смешной, – давай вот без этого. Не обижайся.

– А я и не обижаюсь, – сказал Страшный, – я сам их боюсь, но работа такая.

– Давайте лучше я, – начал Летающий, – у меня такая хорошая клиентура: дети, которые растут и подростки, которые созревают. Все долго помнят ощущение полета и долго ищут его потом в бессонной жизни, пытаются пить, курить, принимать наркотики. Но… это все не то. Самое чистое ощущение полета только в детстве и юности. Это переживание восторга, легкости, свободы. Таких снов ждут, вызывают, но я прихожу редко и не ко всем. Так у меня в должностной инструкции написано, я бы и хотел чаще, но… Мне и самому нравится с ними летать, видеть землю, а иногда и не Землю под собой.

– Да, – вступил Смешной, – мы ведь только ключики. Открываешь дверку в подсознание и сам не знаешь, что там увидишь. Иногда просто обхохочешься.

– Или обрыдаешься, – возразил Плачущий, – я ведь часто плачу вместе с ними. Такого, бывает, насмотришься. Кстати, не всегда плачут от горя, бывает, от радости, осознания, что счастье, которое переживают в этот момент должно вот-вот закончиться. Во сне же все мимолетно. Так что мои места пребывания вокзалы, кладбища, больницы, тюрьмы, в общем, все какие-то казенные учреждения. Но, бывает, и мне везет. Тут недавно девушка плакала от избытка чувств, увидела во сне море, раскинула руки и заплакала.

Шумно прибежал Сон без Сновидений и начал жаловаться, что в эту ночь он прямо с ног сбился и очень устал. На него зашикали:

– Тише ты, Больной спит.

– А почему бы и нам не поспать пока вызовов нет, – подытожил Вещий.

Сны угомонились. Все беседовавшие заснули вокруг костра, и только проснувшийся Больной грелся и поддерживал огонь. Он чувствовал себя лучше. В эту ночь ему не пришлось ни с кем вместе болеть.

Надежда Матузова. Автопортрет.

Она проснулась как всегда ночью для похода в туалет. Спустила ноги с кровати, начала нащупывать тапки. Один повернулся к ней носком, второй слипся, и в него невозможно было засунуть ногу. Во время этой борьбы в голове возникла идея. Эта идея была продолжением рассказа, начатого ею накануне. Но она знала, что думать ночью ей нельзя, мозг сразу активизируется, и бессонница ей обеспечена. За время двухминутного похода в туалет ей удалось не потерять полусонного состояния, но все же было понятно, что мысль о том, что она ничего не забудет до утра, абсурдна и это проверено всей ее долгой жизнью. Свет зажигать было нельзя, мобильник открывать тоже – яркий свет сразу что-то включал в ее голове, и до следующей ночи выключить это было невозможно.

В темноте на ощупь она подошла к столу и нашарила ручку. Это было несложно. Хуже дело обстояло с бумагой. Весь стол ею был засыпан. Но наряду с обычными записками самой себе, там были и важные документы, в том числе и медицинские. Соображалки хватило на то, чтобы по формату бумаги вычислить мелкую записку, и в полной темноте, стараясь левой рукой обозначать границы листка, дабы не писать на скатерти, она правой нацарапала несколько слов. И… успокоенная уснула.

Наутро она разыскала этот листок и удовлетворенно кивнула сама себе оттого, что нашла ночью правильную бумажку, неофициальную. Ее ночные каракули были написаны поверх ее дневных, и она минут пять разбиралась, что же там написано.

Мысль была гениальной и она была очень довольна, что не поленилась записать, пришедшее ей на ум во сне.

Чудесное небесное хранилище писательских идей она представляла себе как длинный коридор со множеством дверей.

Писателей на свете много, чтобы всем хватило.

Ей казалось, что там уже лежат готовые рассказы, повести, романы… надо только пройти по этому коридору, на ходу открывая двери, пробежаться раньше всех, чтобы тебя не опередили, и именно твоя дверь тебе откроется.

Но двери иногда стоят как наглухо заколоченные – ничего там не возьмешь. А иногда открывается несколько подряд, только успевай – подхватывай. И тогда из головы как будто пробка вылетает и как шампанское из бутылки оттуда льются, льются, льются слова, одно за другим, связываются в предложения, складываются в рассказы. И тогда уж все равно, какое время суток – беги и записывай.

Особенно часто двери открываются по ночам или рано-рано утром. И тогда не ленись – хватай то, что там лежит и выкладывай на бумаге, что ты видела и слышала за этой дверью.

Почему-то приходила мысль об отеле, куда писатели могли бы приезжать, чтобы переночевать и иметь возможность во сне или наяву пробежаться этим особым коридором и открыть Дверь.

Надежда Матузова. Сеансы совместного сна

ОН

Я не знал, что мне делать. Она уходила от меня, оставаясь на месте. Вместе мы прожили немногим больше 10 лет, и как мне казалось, хорошо понимали друг друга.

Но в течение последних нескольких месяцев я стал замечать, что пятнышко пустоты между нами, будучи когда-то просто точкой, медленно, но верно становилось все больше.

Внешне все было по-прежнему. Я не мог заподозрить ее в неверности, она все время была со мной, рядом. Я не мог уличить ее в охлаждении чувств, секс был все таким же желанным с обеих сторон – я не мог в этом ошибиться.

Но какая-то песчинка отчуждения попала в раковинку пустоты и росла, расширяла ее, медленно превращаясь в черную жемчужину одиночества. Мы засыпали рука в руке, а просыпались каждый на своем конце постели. И если ночью это было естественно, то днем – непонятно.

Я советовался с друзьями – мужчинами и женщинами, пожилыми и молодыми, но никто, из знавших нас, не мог объяснить мне того, что между нами происходило. Или я не слышал их. Или они говорили бесшумно, не задевая моего слуха.

Тогда я решил обратиться за советом, разъяснениями, как хотите, к незнакомым. Не просто к людям с улицы, а специалистам. Никогда в жизни я не прибегал еще к помощи психологов, астрологов, тарологов и других гадателей. Я знал, что в нашем городе был устроен Медицинский квартал, а в нем находился особняк Психологии. Я никогда его не видел, но знал, что некоторые из моих приятелей обращались туда и были в разной степени удовлетворены последствиями своего обращения.

Я выбрал день, когда жена уехала к своей матери в близлежащий городок, и я не должен был объяснять, куда и зачем иду.

В этом конце нашего города я не был ни разу. Он отличался какой-то упорядоченностью что ли. При въезде в квартал стоял большой щит – это была карта проезда с указателями клиник: Ортопедии, Онкологии, Неврологии и так далее. По всем направлениям человеческих недугов.

Я подъехал к зданию клиники Психологии. Внутри было светло. За стойкой администратора сидела девушка, которая поинтересовалась, назначено ли мне. Я ответил отрицательно. Я даже не подумал, что нужно было записаться заранее.

– Хорошо, – кивнула она, – тогда идите к дежурному психологу, – и указала на дверь в конце коридора. Очереди не было, я постучался и вошел.

Мужчина, встретивший меня, показался скорее приятным, чем наоборот. Я все же был насторожен и встревожен фактом своего обращения сюда.

Мы поговорили минут семь, он уточнил причины моего прихода и вынес вердикт после того как сверился с записями в компьютере:

– Вам нужно в кабинет номер семнадцать. Там как раз есть свободное место.

Я вышел в коридор, нашел кабинет и увидел на его двери кроме номера надпись «ССС».

– Что это? Салон сексуальных услуг? – нервно пошутил я сам с собой. Но… в это название не вписывалась третья буква «С». Я постучал и вошел.

Сначала мне показалось, что моя шутка была недалека от истины, так как все пространство обширного кабинета было разделено светлыми полотнищами на кабинки как в кабинете физиотерапии, в котором в детстве мне довелось побывать. При входе за столом сидела миловидная молодая женщина. Она вежливо поинтересовалась, кто меня направил. Услышав, что я пришел без записи от дежурного психолога, глянула на монитор компьютера и сказала:

– Проходите в третью кабинку.

Там за занавеской на расстоянии примерно полуметра друг от друга стояли две кушетки, накрытые белоснежными простынями. Девушка вошла вслед за мной, указала занять левую кушетку, попросила пару минут подождать и вышла. Вернулась она уже не одна, а с мужчиной лет пятидесяти. Он приветливо со мной поздоровался и занял вторую кушетку. Девушка, обратилась ко мне:

– Это ваш Проводник на сегодняшнем сеансе. Сейчас мы соединим ваши руки, – она показала полоску тонкой бумажной ленты, – сеанс будет длиться минут пятнадцать.

– А в чем его суть? – заволновался я.

– Вы поспите и после этого, если у вас возникнут вопросы, поговорите с уже знакомым вам дежурным психологом. Но ваша проблема, скорее всего, станет вам после сеанса ясна.

Я все же нервничал, пока она соединяла наши с мужчиной руки бумажным лоскутком. Но после этого уже не помнил ничего.

Я просто видел. Видел белый туман, в центре которого появилась черная точка и, постепенно увеличиваясь, заняла все пространство. Наступила чернота. Уже на этом фоне появлялись картинки моей жизни, но я их видел как бы со стороны – не своими глазами.

Картинки были разные. Я видел свою жену и себя в разное время дня и ночи, в разных ситуациях, видел, как она плачет, видел свое лицо, которое показалось мне, малосимпатичным. Образы были яркие, но эмоции не отзывались во мне, я лишь констатировал и анализировал.

Возвращение в реальность произошло мгновенно. Открыл глаза: ни мужчины в кабинке, ни остатков бумажной ленты на моей руке не было. Я встал и вышел. Девушка поинтересовалась, есть ли у меня еще вопросы и необходимо ли мне посещение психолога. Я ответил отрицательно. Я уже знал ответ. Он был страшен для меня, но и в какой-то степени нес облегчение, потому что я понял, что я БОЛЕН. Болен неизлечимо, болезнь прогрессирует, и жена моя знает об этом.

Я только захотел узнать, что же значат эти странные буквы на двери кабинета. – Это название нашей методики: Сеансы Совместного Сна, – ответила она.

Вышел я с тяжелым чувством. Нужно было адаптироваться к новому для меня знанию.

ОНА

Яма под ногами разверзлась неожиданно. Я почувствовала, что внутри моего мужа появился какой-то кусок льда. Он был со мной рядом, близость наша интересовала его, как и всегда, но иногда голос его становился чужим, каким-то механическим, он переставал понимать мои эмоции, да и свои, похоже, тоже. Вернее, временами их просто не было.

Муж не любил обращаться к врачам, поэтому пришлось мне. Я записалась к психологу в Медицинском квартале.

Методика, через которую мне пришлось пройти, называлась «Сеанс Совместного Сна». Моим Проводником (как мне представили) была симпатичная женщина лет тридцати. Вѝдение (сном его не назовешь) было ужасным. Я видела Болезнь мужа как черную точку, которая появилась в нем и постепенно заполняла все его тело. Это не была болезнь каких-то внутренних органов, это была болезнь его личности, поэтому она черными языками выплескивалась и вовне. Эти языки касались меня – тогда мне было больно или обидно или страшно. Тогда я плакала.

В реальной жизни я плакала тоже. Сказать мужу о своем знании я не могла, была не в силах

Я видела, как он уходит от меня, оставаясь на месте. И это была Черная Тоска.

ОНИ

Когда ушел последний посетитель, они почти одновременно пришли в чайную комнату. Она устало улыбнулась, налила себе кофе, ему чай, присела на стул.

Говорить не хотелось. Работа выматывала. Бродить по чужому подсознанию не просто и для собственного. Их не зря называли Проводниками. Благодаря своим уникальным способностям, полученным от Бога ли или нет, они могли хотя и ощупью, но пробираться туда, куда даже сам человек, обращавшийся к ним за помощью не мог или не смел. Они только видели, ощущали, но благодаря этому они усиливали вѝдение и ощущения клиента. Они были как усилитель при аудиотехнике.

Она часто вспоминала, как все началось. Тогда она как обычный психолог работала с молодым человеком, у которого хватало проблем, но что-то мешало ему говорить откровенно. Ночью после очередной консультации ей приснились его родители, которые рассказали во сне о том, что мешает им наладить отношения с сыном.

На следующей встрече с клиентом эти сведения подтвердились.

Она была удивлена, но и только. Не могла же всерьез подумать, что у нее открылись какие-то сверхъестественные способности.

До этого уже были «звоночки», но они касались только их с мужем, с которым они прожили вместе около 10 лет и хорошо понимали друг друга. Это было как бы не в счет.

Потом она решила проанализировать и собрать в кучу все мелкие необычности, которыми кишела ее жизнь. Так, она могла почти со стопроцентной точностью сказать, кто звонит ей в данный момент (или пишет). Проколы иногда случались лишь в отношении незнакомых номеров.

Тогда она решила проверить свои способности в Клинике Психологии, а там, даже не доведя ее тестирование до конца, ей предложили участвовать в Эксперименте, который затем оказался ее работой.

У Него все сложилось иначе. Почти полжизни он прожил в качестве обычного человека, имея, правда, военную специальность в запасе. Когда наступило тревожное время, он отправился добровольцем в «горячую точку». Его не ранило, а просто контузило. Но контузия было очень сильной, «долбануло не по-детски» как он сам говорил. Он временно лишился и зрения и слуха. При этом каким-то непостижимым образом знал о том, что происходит в госпитале, куда его привезли, и даже выбрал себе среди медперсонала любимицу – Любочку, медсестру средних лет, и прекрасно ее себе представлял. Когда ему сняли повязку с глаз, ее внешность полностью совпала с той, которая ему виделась. Когда прибыл домой, да уже и по дороге, она начал «слышать голоса». Испугался, решил, что тихонько сходит с ума. Обратился в Клинику Психологии в качестве клиента. И вот результат: здоров, но может то, что редко кому дано. Работа ему нравилась. Но сильно выматывала. А ему это и было нужно. После Сеансов Совместного Сна он прекрасно засыпал, что практически не удавалось ему в выходные дни – мешали мысли о войне.

Она тоже плохо засыпала. Ей не всегда удавалось отгородиться от увиденного. Лежа в кровати, продолжала думать о тех людях, которые были у нее на Сеансе. Иногда приходила мысль о том, что Они только дают людям возможность увидеть, а дальше клиенты уже осознают и делают выводы сами. И она часто думала, а правду ли Они помогают людям увидеть…

У него таких сомнений не было.