Текст книги "Разрешаю себя ненавидеть"

Эти неожиданные слова, которые я даже не думала произносить, поразили даже меня, но, скорее всего, были продиктованы его напором. Он словно загонял меня в ловушку, из которой я все время пыталась выбраться. Мне почти тут же стало жаль, что я вообще открыла рот. Меня всегда учили быть благодарной за добро, но я была сегодня слишком измотана, чтобы вспомнить это, когда говорила.

Посмотрев на мою руку, которая уперлась в его живот, Ирвинг взглянул на меня. Ну, почему его глаза в этот момент не наполнились ненавистью, как всегда? Это бы очистило мою совесть. Ирвинг долго молчал, и все грубые слова, сказанные мной, такие несправедливые в этой ситуации, кажется, прорезали в моей душе еще больше дыр. Его зеленые глаза потемнели. Он стоял босой, и, засунув руки в карманы, смотрел на меня в упор, даже не моргая. Если бы СС еще существовало, он мог вполне пойти туда работать. Лучше бы он сказал мне что-то обидное, презрение в его глазах было еще хуже. Так ничего и не сказав, он пошел прочь. Я почувствовала себя гадкой, больной и, к тому же, оплеванной. Чертова героиня!!!

Глава 5. Учеба

Обычно мы ненавидим тех, кого не можем презирать.

М. Тиру д’Аргувиль

Так некстати были эти соревнования, потому что через два дня после них нам нужно было идти в школу. Майя все еще со мной не разговаривала, и когда ночью разразилась гроза, я слышала, что она пошла в комнату к Этни, а не ко мне, как в предыдущие ночи. Ну что ж, тоже неплохо, вскоре она оттает, я знала. Мне было ее жаль, и я знала, что она тогда почувствовала, но почему-то мне показалось естественно поступить именно так. Одновременно я сделала несколько глупостей. Теперь я была школьной звездой как минимум на неделю, заслужила порицание всех домашних и еще больше укрепила надежды Лендона на то, что у нас еще что-то может выйти. Да уж, куда ни посмотри, повсюду наломала дров.

Ирвинг вообще перестал со мной общаться, хоть как-то. Все прекратилось. Не было наших утренних баталий за рогалики с черникой, которые ели лишь мы двое, он просто отдавал их мне молча, даже не смотря на меня. Мы не спорили, кто будет в эту неделю отвозить младших в школу – просто ехали в мамином мини-вэне все вместе, и за рулем, конечно же, был он. Я не возражала, у меня по-прежнему все болело, и на пассажирском сиденье можно было устроиться так, как мне угодно, удобно и почти безболезненно.

Пока мы ехали, я рассматривала свое расписание уроков на неделю. Остались те же предметы, что и в прошлом году, но можно было на выбор взять еще три дополнительных. Как всегда, я выбрала дополнительную литературу, один из современных языков – немецкий, а вот о третьем лишь раздумывала. Я знала, что это мой последний год в школе, и надо решить, куда я хочу поступать. Но у меня по-прежнему не было идей, кем я хочу быть, мне казалось, у меня нет особых талантов, а специализацию нужно было выбрать сейчас. Всего лишь год – на то, чтобы решить, кем я стану в будущем. Конечно же, я могу проучиться еще один год просто на нулевом, но стоит ли? Отец тонко намекал, что хорошо бы стать ветеринаром, мама спала и видела меня поваром, я же не загорелась ни одной из их идей. Может, стать учителем? Да нет, это не для меня. Все мне казалось неподходящим. Вот мама, пользуясь своим талантом, открыла в нашем городке магазинчик выпечки, потому что это ее хобби, она любит печь и готовить, выдумывать рецепты. Я же любила скалолазание – что же мне теперь, магазин спортинвентаря открывать? Нужно будет подумать или посоветоваться с нашим школьным консультантом. У нее много флаеров от разных университетов и колледжей. Но выбрать дополнительный урок нужно было уже сегодня. Наверняка у мистера Идеальность таких проблем не было. Я покосилась на Ирвинга и снова, закусив губу, уткнулась в бумаги. Холодный, каменный мистер Идеальность.

Пока мы ехали в школу, младшие сзади нас немного приуныли – еще бы, лето закончилось, началась наука. Мы же с Ирвингом явно не переживали по этому поводу. Выпускной класс – это, скорее, уже радостный учебный год. Для меня школа никогда не была чем-то напрягающим, я ходила туда, потому что там бывали друзья и потому, что так было необходимо. Да, звучит скучно, но именно такой я и была.

Ирвинг выбивал пальцами на руле ритм песни, я поглядывала на него исподлобья. Интересно, было ли ему так же, как мне, слышно запах лекарства, которым я обмазывалась теперь? Думаю, да, такой аромат не пропустить. А какие он выбрал для себя дополнительные предметы? Вот это действительно интересно. Я даже не представляла, какие у него достижения в науке. И кем он хочет быть. Мы жили под одной крышей целый месяц – и все, что я знала о нем, так это его словарный запас, который он использовал, чтобы охарактеризовать меня весьма нелестно. Я знала, что он часто проводил свободное время за чтением – что-то в стиле киберпанк, а также ужасы. Я лишь раз ради интереса попробовала почитать его книгу и, честно говоря, не смогла. Меня не привлекало такое чтиво. Да, он тоже мог меня осуждать за те слезливые романы, что я читала, но он же не видел всех моих книг, а среди них были и детективы, и мистика. Просто романы читали все мои подруги, и я подстраивалась под них, чтобы понимать, о чем они говорят. Вскоре мне стало даже интересно, и все же мистика у меня была на первом месте.

И что с того, что Ирвинг может посчитать это глупым? Мне все равно, что он обо мне думает. Это как пить дать. Я надеялась, что, когда мы пойдем в школу, Ирвинг перезнакомится со всеми, и мы перестанем часто видеться, особенно дома. Может, если они с Вокс встречаются, все об этом узнают, и он перестанет до трех часов утра мучить меня своей музыкой? Ну, не то, чтобы мучить, я тоже слушала рок, так, чтобы об этом остальные не знали, все мои подруги слушали поп-музыку, и рок для них был тяжеловат. Но ночью мне хочется спать, а не думать, пошел ли он к Вокс или просто специально оставил включенной музыку, чтобы меня злить.

– До скольких у вас занятия сегодня? – Ирвинг обернулся назад, на малышню.

– До трех, как и у вас, – отозвалась Этни, – но у нас с Майклом тренировка, Майя останется со мной, чтобы посмотреть, а потом мама за нами приедет.

– А ты?

Я непонимающе посмотрела на Ирвинга, и он терпеливо разбавил свой вопрос.

– У тебя тоже какая-то тренировка?

– Я отстранена на месяц, как по состоянию здоровья, так и за неразрешенный подъем.

– Так тебе и надо, – лишь хихикнул он себе под нос, мне же захотелось ткнуть его под ребра, но я не стала.

– Нечего рассказывать мне, что и как должно быть. Я и сама знаю, что оплошала. А ты что, не делал ничего такого, о чем бы потом жалел?

Не знаю, почему, но Ирвинг внезапно затих. Его руки сжались, скулы побледнели. Тоненький голосок Майи сзади объяснил мне, в чем дело.

– Он жалеет, что настаивал тогда, чтобы родители поскорее приехали на его игру. Мы торопились, и потом…

Ирвинг явно был зол на сестру за такие подробности, но даже не стал ей об этом говорить при нас. Видимо, Майя это поняла и затихла. Тоненькое лицо искривилось от страха, причем необоснованного, так как я точно знала, что он ничего ей не сделает. Скорее, на мне отыграется.

Я же все и так поняла с первых ее слов. Даже не могла поверить, что Ирвинг обвиняет себя в том, что случилось. Мне тут же стало жалко, что я такое сказала, хотя он сам вынудил меня на это.

– Прости… – Я попыталась извиниться. Но рука Ирвинга резко взметнулась, будто он пытался отгородиться от меня и моих извинений или просто выкинуть их в окно, и он тихо сказал:

– Мне твои извинения ни к чему.

Ах так! Мои извинения ему ни к чему. Оказывается, я такое чудовище, что даже не имею права на прощение. Эта обида глубоко засела внутри меня. И конечно, мое настроение ухудшилось, я ощутила боль во всем теле. Мне стало очень горько от его слов, хотя отчего? Мне же все равно, что он обо мне думает. Разве не так? При этом я почему-то вспомнила, как мы смотрели друг на друга тогда, на скале.

Я уткнулась взглядом в свою черную юбку, но краем глаза все же видела черные брюки Ирвинга, его длинную мускулистую ногу, обтянутую штаниной. Мне всегда казалось, что наши парни одеты по-глупому: черное пальто, черная рубашка с эмблемой школы и такие же брюки, на ногах – черные туфли. Но, смотря на Ирвинга, невозможно было сказать, что он в этом выглядит глупо. Как бы я его ни ненавидела, но не могла не признать, что он красив. Руки и тело у него мускулистые, поджарые – последствие занятий спортом. Лицо – не просто милое или симпатичное, а притягательное, как у актеров, которым стоит всего лишь улыбнуться, чтобы вся комната вдруг осветилась. О его полных губах Рашель мне и так все уши прожужжала, а волосы – такие каштановые, тяжелые и прямые, с удачно подобранной прической делали его похожим на модель. Я нередко замечала, что Ирвинг тщательно следит за своей внешностью. И хотелось бы назвать его пидарашкой, но язык не поворачивался. Для этого он был слишком мужественным, с его ростом и фигурой. Немудрено, что вечерами мне звонили девчонки и расспрашивали о нем, говоря что-то типа: «Ах, я его сегодня видела, он такой секси!», или «И не могу понять, как он тебе не нравится, да он – самый-самый классный парень, которого я когда-либо видела». Рашель выражалась более откровенно: «Видела сегодня твоего друга в окно. Бегал в одних коротеньких шортиках с утра. Если бы не хотелось так спать, пристроилась бы к нему. Удачно я встала с утра в туалет, не находишь?» И что мне всем им нужно было отвечать на вопросы, почему мы не миримся? Не миримся, и все. Терпеть его не могу. Особенно теперь, когда он почти со мной не говорит. Да и извинений не принимает. Ужас, когда закончится эта неделя? Как началось с понедельника, так, видимо, будет всю неделю. Плохая карма меня должна была преследовать, я это чувствовала.

Я не ошиблась. Кроме того, что Ирвинг со мной не говорил, его подсадили ко мне на нескольких уроках, а на других он сидел буквально через проход. И я могла наблюдать, с каким презрением и неудовольствием он иногда смотрит на меня. Нет в мире справедливости. Как сказали учителя, так как мы живем в одном доме, ему будет легче идти в ногу с этой программой. Я понимала, что это логично, но мне от этого не легче было. Ирвинг, кажется, еще хуже воспринял соседство со мной. В машине он говорил со мной еще вполне миролюбиво, но на уроках то и дело буркал, если хотел что-то спросить. К концу учебного дня я была на грани того, чтобы попросить пересадить его. Ленч тоже не принес облегчения, все то и дело подходили – то меня поздравить с тем, что я героиня, то с Ирвингом познакомиться. Девушки поедали его голодными глазами, парни хотели разузнать, где он жил, бывал, что видел и каким спортом занимается. В первый же день на него положил глаз тренер по регби. Это означало, что я остаюсь до конца тренировки, чтобы забрать его. Я с начала перемены просто умирала от голода, но к концу ее поняла, что мне так и не удалось даже два раза подряд что-то укусить. Ирвинг же ел с завидным аппетитом.

– Как долго будет тренировка, тебе сказали? – спросила я Ирвинга, когда шла показывать ему спортивный комплекс, собираясь где-нибудь на трибунах устроиться с книгой. Светило солнышко, так почему бы не расслабиться, домашнего задания не задали. Это ведь первый день!

– Сегодня всего лишь час – чтобы новичков протестировать, – пробормотал куда-то в сторону он, и в это время рядом оказалась одна из моих подруг, чей отец был врачом. Хоть разбавит наш молчаливый тандем, обрадовалась я.

– О, Флекс! Как хорошо, что с тобой все в порядке, я целый день хотела тебе сказать, как переживала за тебя, когда отец мне рассказал.

Сьюзи была одной из тех девушек, что часто сопровождали Рашель. То есть, она умудрялась выглядеть красиво даже в форме, подкручивала волосы, прямые от природы, и клеила ресницы, которых у нее не было и в помине. Почему-то я почувствовала раздражение, когда она оказалась рядом, хотя раньше мы всегда с ней хорошо ладили. Подавив в себе нарастающую злость, я улыбнулась.

– Все о’кей. Не стоит переживать.

– А вы куда?

Так как она была сегодня уже дважды представлена Ирвингу, можно было и не играть на публику, а сразу же разузнать, куда ей стоит податься. Шоколадные глазки Сьюзи оценивающе пробежались по всей длине брюк Ирвинга, и меня от этого чуть не стошнило. Может, Ирвинг все же меня отпустит? И его подвезет она? Я просто не хотела смотреть на то, как очередная девушка, теряя всякую гордость, унижается перед ним.

– Идем на спортплощадку. Ирвингу предложили играть в нашей команде регби, – с тяжелым вздохом сказала я. Только небо знает, сколько раз мне уже пришлось это сказать, пока мы дошли от школы сюда.

– Ух ты, это классно, наша команда очень сильная, – обратилась к Ирвингу она, и он удостоил ее своей фирменной ленивой улыбкой, которая могла многое обещать. Лицо Сьюзи покраснело, а глаза потупились. – А ты решила его подождать?

– Да… – без особой радости объяснила я, проигнорировав то, как при этом на меня посмотрел Ирвинг. – Малых забрала мама, мне нужно его отвезти домой.

– Так давай, я отвезу, заодно игру посмотрю, – тут же активно предложила она, но прежде, чем я согласилась, Ирвинг перебил меня.

– Да нет, спасибо. Мы еще должны съездить с Флекс по некоторым поручениям ее мамы.

– Ааа… – опечаленно протянула Сьюзи, и мне стало почти ее жаль. Хотя, чего она хотела, тут вокруг столько девчонок кружило, что он, видимо, не знал, какую выбрать. Или же Рашель права, и у него с Вокс есть отношения. Мне даже стало как-то грустно от этой мысли. Не то, чтобы я не хотела, чтобы Вокс была счастлива, но мне они почему-то хорошей парой не казались. И все же, ведь Ирвинг со всеми был милым и пушистым, лишь со мной – словно глыба льда и ненависти, так что, может, Вокс с ним интересно. Чего только стоит такая вот ленивая улыбка Ирвинга. Мне часто думалось, что было бы хорошо хотя бы стать друзьями, но это явно не про нас. Слишком уж мы разные. И его поведение меня всегда раздражает.

Сьюзи, поняв, что ей ничего не светит, быстро отвязалась, и хоть какая-то другая компания, кроме Ирвинга, мне уже не светила. Ни слова друг другу не сказав, мы разделились с Ирвингом на спортплощадке – я пошла на трибуны, он – в раздевалку, чтобы переодеться в выданную форму.

Битый час я пыталась читать, но все время глаза непроизвольно возвращались к месту тренировки, и я, не отдавая себе отчета, искала глазами Ирвинга. Его легко было найти, потому что он был высоким и стройным, к тому же, его волосы не давали ему так легко затеряться в толпе зеленых футболок. Он быстро нашел язык с другими парнями, хотя потенциально все должны были считать его конкурентом, только и разговоров было в школе, что о нем, и это приглушило немного восторженные речи, о том, какая я смелая. Как я и ожидала, парни тут же начали подкатывать ко мне. С фразами типа: «С тобой не страшно гулять, любого бандита побьешь» и «А плаваешь ты так же хорошо, как лазаешь по скалам? Может, сходим на пляж?» Почему-то мне было неприятно, что Ирвинг все это слышит, и, видя, как уголок его рта приподнимается после каждой такой фразы, я приходила в бешенство. Я точно не хотела быть мисс популярность, а ему такая должность вполне нравилась. Павлин.

Я и забыла, сколько уже времени прошло, и когда вновь глянула на поле, поняла, что игроки разбрелись. Захлопнув книгу, я покрутила головой, пытаясь определить, который час.

Ирвинг внезапно подошел ко мне, как и был – в форме, а в руках держал пакет со своими вещами. Я посмотрела на него, не понимая, почему внезапно разволновалась. Странное, тягучее ощущение возникло в желудке.

– Ты не пойдешь в душ? – спросила я, ощущая, как до меня доносится запах его пота, одеколона и, наверное, шампуня. Все это сплеталось в особенный аромат, какого я раньше не слышала. Его лоб и лицо были мокрыми от пота, так же, как и волосы, и он сбил их в объемную массу на голове.

– Неа, мы едем искупнуться, – покачал головой он, имея в виду явно не всю команду. Зеленые глаза сверкнули на загорелом лице. Как-то это было неправильно – оценивать при этом их красоту. Под словом «мы», видимо, подразумевались я и он.

– У меня нет купальника, – немного заторможенно сказала я вместо того, чтобы спросить, зачем.

– А если я скажу, что у меня нет трусов, то ты не полезешь в воду? – ехидно улыбнулся он, вешая на шею полотенце.

– А у тебя правда нет трусов? – засомневалась я и механически посмотрела именно туда, где они должны быть. Ирвинг побагровел от злости и отвернулся.

– Хорошие девочки не спрашивают о таком у парней, а тем более не смотрят им в пах.

– Так зачем ты мне это сказал?

– Просто поехали, – устало отозвался он и резко поднял меня с лавки. Ирвинг так тащил меня до самой машины, что я едва поспевала за ним. Он вел себя как-то странно, словно был на меня зол. Но я, вроде бы, пока ничего такого не сделала. Его тяжелая рука на моем запястье создавала ощущение непрерывного натирающего тепла. Нечто неприятное и одновременно интересное.

Оказавшись в машине, он, кажется, снова расслабился. И, повернув ключ в замке зажигания, резко выехал со стоянки. Я едва успела закрепить пояс безопасности, так как потирала руку после его тисков.

– Разве ты не боишься гнать после того, что случилось? – рассерженно рявкнула я, видя, что стрелка спидометра забирается все дальше.

– Переживаешь, что со мной что-то случится? – насмешливо бросил он.

– И со мной тоже.

– Так ты боишься или просто не доверяешь мне?

Ирвинг оторвал глаза от дороги, и, повернув одной рукой мое лицо к себе, требовательно смотрел на меня. Время от времени его глаза перебегали на дорогу, но он все равно ждал ответа.

– И то, и другое, – тихо сказала я, чувствуя, как лицо непонятным образом немеет от его руки. Мои ладони стали потными, внизу живота будто сжалась тугая пружина. Как же я сейчас ненавидела его за эти неизвестные чувства. Мне даже показалось, что глаза заслезились, но слез не было.

– Тогда в следующий раз, когда захочешь от меня избавиться, не старайся сплавить на кого-то такого, как эта Сьюзи.

Рука улетучилась, и Ирвинг снова смотрел вперед. Но его взгляд и тепло руки по-прежнему были со мной.

Скорость росла, но я уже ничего не говорила по этому поводу. Мое сердце все еще сильно билось, и я не знала, что думать после такой странной ситуации, а тем более своей реакции.

Ирвинг же выглядел мрачным, именно таким, каким я привыкла его видеть, но что-то неощутимо изменилось. Как и погода за окном – снова начинало штормить, небо потемнело, и Ирвингу грозило не искупаться в море, а просто промокнуть под дождем.

– Дождь, – констатировала я, когда мы резко затормозили почти у самых ступеней вниз. Насмешливая улыбочка Ирвинга разозлила меня, когда он так и не ответил. Он выскочил из машины, даже не дожидаясь меня. Со злостью отбросив ремень безопасности, я поспешила за ним. Его игнор меня уже конкретно достал. Если не обмениваемся любезностями, то грозно молчим. Я от этого становилась, как сжатая пружина, и ожидала, что могу сорваться в любой момент.

– Не смей улыбаться, когда я тебе что-то говорю! – побежав за ним, закричала я. Он к тому времени был уже внизу и осматривал представшее перед ним море – светло-зеленое от мелкого дождя, а небо над ним было странного светло-синего цвета, словно синюю краску разбавили белилами. Скользкие ступеньки отвлекли мое внимание, и, посмотрев вновь на пустынный пляж, я увидела, как Ирвинг снимает с себя одежду. Дождь, мелкий и косой, такой теплый, что его даже не было заметно, меня не ослеплял. Жаль. Одно дело – видеть, как он ходит в доме лишь в полотенце, другое – когда видишь, как он снимает с себя одежду, и этот процесс словно замедляется в твоем мозгу.

Когда дело дошло до шорт, я закрыла глаза, поверив, что он может быть без белья. Но, приоткрыв одно веко, я увидела, как он стоит и насмехается надо мной – трусы явно были при нем.

– Ты идешь? – спросил он, и его мрачное настроение куда-то исчезло. Я затаила дыхание, увидев нечто, что никогда раньше не было предназначено мне. Ирвинг ярко и радостно улыбался. Я понимала, что это вовсе не предложение мира, и вряд ли мы сможем когда-либо стать друзьями, но теперь мне было все равно.

– Я без купальника, – растерянно отозвалась я, чувствуя, как его улыбка топит мою ненависть. Топит слишком быстро, чтобы я могла сориентироваться, как с ним себя вести и как реагировать на его настроение.

– Думаю, я переживу вид твоего белья, ты и так светишься в нем каждое утро. А еще оно на улице висит, когда твоя мама стирает вещи. Ничего более скучного я в жизни не видел.

Его слова меня лишь подстегнули. Мне, и правда, хотелось искупнуться, и я точно знала, какой теплой может быть вода во время дождя. Но именно слова Ирвинга заставили меня поступить так, как я раньше не сделала бы. Куда делись мои кротость и рационализм? Одно слово и насмешливое выражение лица Ирвинга – и все внутри меня переворачивалось.

Я тут же принялась стягивать одежду, даже не представляя, как это выглядит со стороны. Раньше мне не приходилось раздеваться при парне. Я немного смутилась, когда расстегивала пуговицы блузки, к тому же пальцы скользили от дождя, но я точно знала, что не нравлюсь ему, так что в этом не могло быть проблемы. Это все меняло.

На мне были спортивные лифчик и трусики черного цвета, и я знала, что мне нечего стесняться своей фигуры. Конечно, я не имела такой груди, как Рашель, но и обделенной меня назвать было трудно. Распустив волосы из тугой косы, я застыла, ожидая. Старалась игнорировать зрелище синяков, появившихся на талии после случая со спасением Лендона. А Ирвинга, видимо, вообще не интересовал мой внешний вид. Что за странный укол я ощутила при этой мысли? И его глаза, что скользнули по мне, как по фонарному столбу, задевали мое самолюбие.

– Ждешь приглашения? – Не дожидаясь меня, он побежал к воде, я тут же поспешила за ним. Нагнать его было не так легко, как других парней или Лендона, и когда я забежала в воду, он плыл от берега. Я тут же погрузилась в воду с размаху, не так, как раньше, постепенно погружаясь в нее. Вода оказалась холодней, чем я предполагала, но резкие движения руками и ногами быстро согревали тело. Ирвинг доплыл до выступа и завис там, ожидая меня. Подплыв к нему, я тоже ухватилась за камень. У меня сбилось дыхание, а он даже не запыхался.

– Думал, ты лучше плаваешь, – поддразнил он меня.

Я уже не смогла улыбнуться в ответ. Побитые ребра начали болеть, и чтобы хоть немного снять боль, я легла на воду, придерживаясь буквально пальцами за скалу. Ирвинг внимательно посмотрел на меня.

– Тебе больно?

– Немного, – солгала я, но было больно так, что я об этом ему бы не сказала. Глянув на свой живот, я ужаснулась тому, как выглядят синяки вблизи. Мне стало стыдно, что Ирвинг это видит. Вообще все мое тело покрывали старые синяки, царапины, которых явно не бывает на теле любой другой девушки. Думаю, у Вокс их не было. При этой мысли я вновь опустилась и прижалась грудью и животом к камню. Но без движения мне становилось холодно.

– Зря я это придумал. – Неожиданно лицо Ирвинга оказалось совсем рядом. Его ресницы от воды слиплись, обрамляя яркие глаза, волосы облепили голову беспорядочно, и он все время отфыркивался от воды, стекающей по лицу.

– Все нормально, – повертела головой я, думая в то же время кое о чем странном. Я точно знала, как ненавижу его, но почему же тогда я думала в этот момент о его губах? И думала о том, как это – целовать его? Будет ли его поцелуй таким же скучным, как и поцелуй Лендона? Надеюсь, мой взгляд не выдавал моих мыслей. Да и с чего бы Ирвингу о них догадаться?

– Ты замерзаешь, давай возвращаться, – предложил он, но я снова упрямо покачала головой. Честно говоря, я не знала, хватит ли у меня сил, чтобы бороться с болью и волнами. – Тогда тебе нужно отдохнуть.

Оказалось, это уже не было предложением. Я лишь почувствовала, как меня оторвало от камня, и вот я почти прилипла к Ирвингу. Даже не знаю, что меня заставило обхватить его руками и ногами, отчего мы на миг погрузились вместе в воду и снова всплыли. Ирвинг одной рукой крепко схватился за камень, другой – приобнял меня. Из-за тишины мне показалось, что я могу слышать удары его сердца, но это было мое сердце, так быстро забившееся. И его биение все ускорялось. Возможно, когда он не злился, не ворчал и не молчал угрюмо, я могла предположить, всего лишь предположить, а не принять тот факт, что мне хотелось бы его поцеловать.

Наши лица были так близко, и я чувствовала его дыхание на своей щеке, а наши подбородки от волн иногда соприкасались. Я понимала, что это человек, которого я ненавижу, с кем я грызлась весь месяц. И что уже сегодня вечером все будет, как и прежде, но сейчас это почему-то не имело значения. Тепло его тела даже в холодной воде наталкивало меня на несвойственные мне мысли. Не то, чтобы я раньше не встречалась с парнями, но почему-то именно теперь мне ужасно хотелось поцеловать этого надменного, самоуверенного типа.

– Так ты решила? – Голос Ирвинга, напряженный и хриплый, с насмешливыми нотками, как всегда, когда он говорил со мной, напугал меня. Глаза его казались почти черными здесь, куда свет не попадал из-за скалы, и, наверное, именно потому показались мне красивее обычного.

– Но мы ненавидим друг друга, – слабо возразила я, ощущая, как все тело теплеет, несмотря на холод. Я уже почти дышала ему в губы.

– Мы сумеем сохранить это, – рассмеялся Ирвинг, и мне полегчало. Его зеленые глаза делали эти слова почти не обидными. – Ты что-то скажешь, потом я. Мы по-прежнему не можем терпеть друг друга. Но физика притяжения – это нечто иное.

– У меня туго с физикой, – созналась я и тут же замолчала, потому что Ирвинг крепко-накрепко прижал меня к себе, отчего синяки налились болью, но мне было не до них. Я обхватила голову Ирвинга руками и впилась в его губы, наверное, мой поцелуй не был умелым от такого напора. Слишком сильным и страстным. Но мне было не страшно. Тем более что Ирвинг наверняка целовал многих более красивых и опытных девушек. Только почему-то теперь я об этом не думала.

Его губы были такими мягкими и прохладными, и я чувствовала на них привкус моря. Не замечала раньше в себе такой смелости, как теперь с ним. Ирвинг пробуждал во мне что-то неизведанное. И пусть мы снова через час станем врагами, одно будет точно хорошо – мокрый поцелуй Лендона полностью сотрется из моей памяти.

Кажется, мой поцелуй заставил Ирвинга забыть, где мы, и, отняв руку от скалы, чтобы обнять меня, он оставил наши тела без поддержки, и мы тут же пошли под воду. Отфыркиваясь и смеясь, я выплыла наверх, а следом – и Ирвинг. Его лицо было несколько смущенным из-за происшедшего, так мне показалось.

– Да… такого я не ожидал, – признался он, словно мы только что проводили эксперимент. И я тут же почувствовала себя так, словно мне залепили пощечину.

– Давай возвращаться, – сдержанно кинула я и поплыла, Ирвинг присоединился не сразу. Но когда можно было уже идти по дну, он остановил меня и сказал:

– У нас как бы перемирие в воде, так что можно у тебя кое-что спросить? – Ирвинг отпустил мою руку, стоило моему взгляду опуститься на нее.

– Раз перемирие, значит, спрашивай, – безразлично пожала плечами я, хотя в душе разгорался пожар стыда. К тому же, меня начинало трясти от холода и усталости, только я не собиралась этого показывать.

– Сколько у тебя было парней?

Наверное, я стала пунцовой, так как он поспешил меня заверить:

– Это не значит, что ты плохо целуешься, но слишком уж неопытно.

– Два, – отозвалась хрипло я и опустила глаза, понимая, что не могу смотреть на него в данный момент. Эти губы снова возвращали меня назад, в воду и к тому камню. – Не считая одной встречи с Лендоном.

– Так и думал.

И сказав эти самодовольные слова, он побрел к берегу. Действительно, я подозревала, что пожалею о поцелуе, но чтобы так скоро! К машине я шла такая же злая, как и сорок минут назад бежала от нее. Мне было холодно, я была расстроена, и пока что единственным позитивным моментом было то, что хотя бы дождь прекратился. Хотя, что мне с того, я бы мокрее от него не стала.

Просто я не ожидала, что мне может быть так больно из-за его насмешки по этому поводу. С каких пор разборчивость стала плохой чертой для девушки? К тому же, что я могла сделать со своей стыдливостью в прошлые годы, не каждая ведь может вешаться на шею парню, что ей понравился.

В этот вечер, чтобы не нарываться на споры или ссоры с ним, я просто сбежала к Рашель. Она была человеком, который ни о чем не спрашивал, если ты сама не захочешь рассказать.

Но не меньше недели я ложилась спать, думая об этом поцелуе. Он уже не мог просто стереться из памяти, пусть и был пятном позора на моей совести. О таких поцелуях не забывают. По крайней мере, я не могла.