Текст книги "У Бога на тебя есть план"

У Бога на тебя есть план
Юлия Крюкова

© Юлия Крюкова, 2024

ISBN 978-5-0064-0422-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

У Бога на тебя есть план

«Предадимся на волю Божию и тогда увидим Промысл Божий, и даст нам Господь то, чего и не ждем».

Преподобный Силуан Афонский

 
Восточный берег Солёного моря
XII век до Рождества Христова
 

I

Вечерело. Мёртвое море жадно впитывало последние лучики ускользающего солнца. Краски тускнели, природа готовилась к ночному отдыху. Набежавший прохладный ветер поторопил трёх утомлённых спутниц выбрать место для ночлега вблизи невысокого, плотного кустарника.

Женщины спустили с плеч мешки с нехитрыми пожитками. Самая старшая из них, Ноэминь, принялась расстилать полотно для трапезы и отдыха. В это время её спутницы, молодые девушки, завороженные красотой величественного заката, обратили взоры вдаль на запад, на противоположный берег мерцающего моря. Женщины подошли к солёной воде, там, на другой стороне моря, простиралось Израильское царство – конечная цель их путешествия. Ещё пару утренних часов ходьбы, и они окажутся у истока Иордана, где можно будет переправиться на землю евреев. А оттуда недалеко и до Иерусалима.

Ноэминь вспомнила о родном городе Вифлееме, как же давно она там не была, на глаза накатили слёзы. Усталая, опечаленная женщина не хотела, чтобы эти слёзы видели её спутницы, обернувшись, она произнесла:

– Скоро совсем стемнеет, пойду, наберу хворост для костра.

– Хорошо, мама, может, тебе нужна помощь? – участливо поинтересовалась одна из попутчиц.

– Нет, девочки, отдыхайте, я постараюсь не задерживаться.

Как только Ноэминь оказалась на безопасном расстоянии от своих спутниц, не могла сдержаться от глубоких рыданий. Воспоминания одно за другим будоражили страдающую душу. Еще десять лет назад у неё была счастливая семья, муж, двое сыновей, достаток и будущее. Жили они в Вифлееме, недалеко от дома за городом в низине располагался их наследственный участок земли. Но грянула беда. За грехи еврейского народа Господь навёл голод в среде израильтян. Поля перестали давать урожай, начался падёж скота, всё это сопровождалось засухой и притеснением со стороны иноплеменников.

– Господи! – Ноэминь возвела очи вверх. – Почему мы тогда не покаялись перед Тобой? Почему захотели избежать Твоего гнева, найти сытое место, удобно устроиться, улучшить свою участь вместо того, чтобы осознать свой грех и изменить свою жизнь, как угодно Тебе, Господи?

Женщина вспомнила, как её муж Елимелех однажды, вернувшись с рынка, с восторгом поведал о том, что соседнее племя моавитян не испытывает никакого голода, поля их плодоносят, скот размножается, и с какой-то неистовой поспешностью объявил, что они всей семьёй переселяются в моавитскую землю. Сердце Ноэминь было неспокойно, но она ничего не возразила против решения мужа.

– Господи, я ведь ничего тогда не сказала мужу. Моё сердце чувствовало, что это неугодный Тебе путь. Но я смолчала, заглушила Твой голос, я сильно виновата перед Тобой.

Вскоре семейство Елимелеха обосновалось на моавитских полях. Поначалу они нашли, что желали: пропитание, некое минимальное удобство, жизнь стала налаживаться. Сыновья присмотрели себе в жёны моавитских девушек. Но душа Ноэминь вновь стала неспокойной. Закон пророка Моисея запрещал браки с иноплеменницами, чтобы еврейский народ не уклонился к вере в иных богов. На этот раз материнское сердце отчётливо чувствовало, что её сыновья, женившись на маовитянках, пойдут против Бога. Но слишком большой оказалась жалость к своим детям. Ноэминь видела, как несладко им на чужбине, какая трудная и напряжённая у них жизнь, и надеялась, что молодые жёны хоть как-то повеселят сердца её сыновей.

– Господи, прости меня… Вижу свои ошибки и свою слабость.

Женщина подумала о том, что если бы Господь вернул её в прежние времена, она никогда бы не пожелала счастья своим детям через нарушение Божьего закона.

Через некоторое время после того, как их семейство обосновалось на чужой земле, пришла великая скорбь. Сначала умер муж Елимелех. Собирая урожай на моавитском поле, он почувствовал себя плохо, позвал на помощь, но когда к нему подбежали сыновья, он уже не мог говорить и двигаться. Так и отошёл ко Господу, не оставив никакого напутствия детям.

Переживая горе, Ноэминь утешалась тем, что её взрослые сыновья Махлон и Хилеон более или менее устроены в жизни, имеют свои семьи, не голодают, да и жёны попались хорошие, не сварливые, любящие и хозяйственные девушки. Может, даже, Господь пошлёт и маленьких деток всем им на радость.

Бежали годы, жизнь, казалось, остановилась в своём однообразии. И тут новое страшное событие – после празднований в честь моавитских божеств Хамоса и Ваал-Фегора, на которых Махлон и Хилеон вместе с жёнами просили себе умножения потомства, случается нечто ужасное, происходит прямо противоположное тому, о чем просили мужчины. Сыновья не продлевают род, а умирают сами, один за другим в течение недели от некой внезапно нагрянувшей неизлечимой болезни. Ноэминь остаётся одна со своими невестками.

Как ей пережить такое горе? Как ей теперь существовать, когда погибли самые близкие, потеряны все кормильцы? Еврейская женщина уже не могла оставаться на чужбине. Здесь всё напоминало о прежней жизни. Несколько дней назад Ноэминь получила известие с Родины, что там закончились неурожайные годы. Господь вернул иудейскому народу прежний достаток. Женщина вместе с невестками решает вернуться в свой родной Вифлеем.

II

Собрав хворост, Ноэминь уже было повернула к морю, где её ожидали спутницы, но тут её душа одновременно с болью почувствовала любовь и жалость к этим девочкам, молодым женщинам, которые остались без мужей, перенесли много горя, и вот теперь идут с ней в чужую страну к чужому народу… Ноэминь всегда радовали снохи, она желала им только добра. Эти молодые женщины были как дар Божий, утешение в скорбях. Но обретут ли они счастье в израильском обществе? Смогут ли вновь выйти замуж? Еврейская женщина опустилась на колени.

– Господи, открой мне, подскажи, как я должна поступить со снохами? Ты видишь, они приняли решение идти со мной, помогают мне и не оставляют меня. Никогда не видела от них зла, не слышала дурного слова, и хочу, чтобы они были счастливы. Как мне быть с ними, Господи?

Ноэминь так и стаяла на коленях и вопрошала Бога, пока в душе не окрепло твёрдое решение отпустить молодых женщин к своему народу.

Вернувшись к спутницам, она увидела, что те уже обустроили место для ночлега. Девушки помогли снять огромную охапку хвороста с плеч свекрови, зажгли костёр. После чего все вместе подкрепили свои силы хлебными лепёшками и водой. Прежде, чем приступил к ним ночной сон, Ноэминь обратилась к попутчицам:

– Девочки мои, для каждой матери иметь таких дочерей как вы – слава и честь, и я люблю вас всей душой. Но мы идём к чужому для вас народу, неизвестно, что нас ждёт впереди. А я хочу для вас только блага. Утром, когда мы проснёмся, возвращайтесь, каждая в свой родной дом. И пусть Господь сотворит вам милость за ту любовь, которую вы отдали и моим сыновьям, и мне. Пусть воздаст вам Бог, и вы найдёте утешение – каждая в доме мужа своего.

Еврейская женщина в слезах обняла своих дочерей, поцеловала каждую, и те уже не смогли сдержать своих рыданий. В их сознании пронеслись картины совместного быта, никогда они не слышали от свекрови ни слова осуждения, никакого грубого, оскорбительного слова, ни единого упрёка за то, что ни одна из них не родила ребёнка. Не было и отношения свысока, хотя все в округе знали, что евреи – народ, избранный Богом, а остальные народы должны с благоговением относиться к нему. Но всё было наоборот, Ноэминь во всех делах оказывала содействие, чем могла. Всегда молчаливая, услужливая, она готова была прийти на помощь по первому зову. Не зря имя Ноэминь означало «сладкая». Еврейская женщина молилась и благословляла, и старалась, насколько это было возможно для неё, делать всякое благо для своих родных. Снохи платили ей тем же.

– Мама, мы останемся с тобой, что бы нас ни ожидало впереди, – высокая, статная красавица Орфа преклонила голову на плечо Ноэминь.

– Мы пойдём с тобой, ты – наша семья и наше будущее, нет нам иной жизни без твоего ласкового слова и взгляда, – младшая худенькая, миловидная Руфь крепко обняла свою маму.

– Доченьки мои, но у меня нет больше сыновей для вас… Стара я для мужчины. Но даже если бы в сегодняшнюю ночь и зачала сыновей, ждать ли вам пока они вырастут? Ради них связывать ли вам себя, отказываясь от замужества? Прошу вас, возвращайтесь к своему народу. Господь да благословит вас на долгую, счастливую жизнь в новых семьях.

Все трое громко заплакали, стали целовать свекровь. Когда же их души немного успокоились, все вместе, обнявшись, уснули.

Наутро, ещё до рассвета, Орфа, осторожно, чтобы не пробудить от сна Ноэминь и Руфь, встала, в последний раз взглянула на дорогих ей людей, её лицо выражало умиление, на глазах появились слёзы. После чего молодая женщина повернулась на юго-восток, туда, где жил её народ, и поспешно скрылась во мгле наступающего весеннего утра.

Только теперь Ноэминь позволила себе повернуться и направить взор вслед покинувшей их Орфы. Лицо еврейской женщины осветилось спокойной, ласковой улыбкой.

III

С первыми лучами солнца проснулась и Руфь. Родственницы наспех перекусили остатками лепёшек и, не задерживаясь, двинулись в путь. Подойдя к истоку Иордана, с противоположной стороны которого начиналась земля израильтян, Ноэминь решила ещё раз поговорить со спутницей, испытать твёрдость её решения, проверить, что у неё в глубине сердца, чего она жаждет по-настоящему. Еврейская женщина понимала, что сноха очень привязана к ней, но если эта привязанность внешняя, только из-за хорошего отношения, то она ничего не стоит, и лучше бы Руфи вернуться к своему народу, выйти замуж и жить семейной жизнью. Никогда мама не будет ближе мужа, с которым, кроме духовного и душевного, Бог устанавливает и телесное единство. Что Господь определил для Руфи? Может быть, и ей тоже стоит поступить, как и Орфе?

– Руфь, вот подруга твоя возвратилась к своему народу и к своим богам, последуй же и ты за ней, – Ноэминь пристально вглядывалась в спокойное лицо дочери.

– Не упрашивай меня оставить тебя и остаться в среде моавитян. Но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты заночуешь, там и я заночую. Твой народ – мой народ. И твой Бог – мой Бог. Где ты умрёшь, там и я умру и лягу в могилу. Пусть всячески накажет меня Господь, если не смерть разлучит нас.

И увидела Ноэминь, что на сердце у Руфи, и не стала больше ей возражать. Как стрела пронзила ум внезапная мысль: «Мой муж Елимелех и сыновья не были всей душой преданы Господу, они искали своей выгоды, а не воли Божией. А эта девочка имеет веру за всех их троих. И, несмотря на то, что имя Елимелех переводится как „Бог – мой царь“, не Господь руководил жизнью моего почившего мужа, но своя воля. А эта девочка поставила на первое место Господа, и ради Него исполняет все предписания в ущерб себе и своей выгоде». Еврейская женщина поняла, что привязанность Руфи к ней не поверхностная, это не просто хорошее отношение, но глубинный выбор души следовать их вере, любовь к израильскому народу и Богу. И она не стала препятствовать, видя в этом промысел Божий.

IV

Еврейская земля встретила Ноэминь и Руфь ярким весенним солнцем, запахами цветущих трав, весёлым щебетом птиц. Дорога в Вифлеем, несмотря на то, что нужно было подниматься в гору, казалась спутницам приятной и совсем нетрудной. Город располагался на возвышенности, был окружён низиной, где трудились жнецы, собирая поспевший урожай ячменя. На склонах, ведущих в низину, росли смоковницы с набирающими силу плодами. Их ряды перемежёвывали персиковые деревья и виноградные лозы. Попутчицы чувствовали приветливость и щедрость еврейской земли.

Подходя к воротам Вифлеема, Ноэминь опустила голову. Да, с одной стороны она ощущала, что Господь с ними, Он ведёт их и оказывает милость, но как избавиться от воспоминаний? Когда больше десяти лет тому назад она покидала город, их семья уходила в славе и достатке, был жив и муж, и сыновья, а теперь она возвращается ни с чем, если не считать эту преданную девушку, которая единственная приносит ей желание жить.

Ноэминь бросила взор поверх жнецов на отдалённое поле. Где-то там располагается и её наследственный участок, и он довольно не малый. Но как теперь обрабатывать землю, если в семье не осталось ни одного мужчины? С такими мыслями еврейская женщина вошла в город.

Спутницы направились к жилищу Ноэминь. Одна из них в восхищении осматривала дома, ловила звуки знакомой ей речи, обращала внимание на то, как одеваются женщины. Другая, казалось, не замечая ничего вокруг, устремилась к своему родному уголку.

Окружающие с интересом рассматривали необычных попутчиц. Вдруг одна из проходящих мимо них женщин с приятным удивлением воскликнула:

– Ноэминь, ты ли это?

Все, кто находился вблизи, отреагировали на этот возглас и быстро окружили спутниц. Ноэминь подняла глаза, окинула взором собравшуюся вокруг них толпу, там было много знакомых лиц.

– Не называйте меня Ноэминь (сладкой), именуйте Марой (горькая), ибо сильно прогневался на меня Бог. Уходила я с полным достатком, а возвращаюсь ни с чем. Зачем вы будете называть меня прежним именем, когда Господь послал мне страдания, и я хожу в несчастье?

Толпа отступила. Никто не решился спросить, что случилось с семейством Елимелеха за эти годы. Попутчицы беспрепятственно продолжили ход к своему обветшавшему жилищу. Кто-то из народа вдогонку протянул им пару лепёшек. Некоторые из местных женщин поторопились принести из своего дома хоть какие-то предметы быта, состарившуюся одежду, покрывала.

Ноэминь издали увидела очертания их полуразрушенного жилья. Двойственное чувство охватило её душу. С одной стороны, печаль о прошлом; с другой, в глубине сердца зародилась и стала крепнуть надежда, что всё будет хорошо, теперь они на Родине, в их собственном доме, беды закончились, и Господь проявит к ним благосклонность. Душевная горечь постепенно вытеснялась упованием. Женщины с воодушевлением начали обустраивать своё новое жилище.

V

Ближе к ночи тревожные мысли вновь прокрались в сердце Ноэминь. А как они будут жить завтра? Сегодня, слава Богу, есть что покушать, есть кров над головой. Знакомые из Вифлеема сегодня до позднего вечера несли кто еду, кто одежду, расспрашивали о жизни, сочувствовали… А что потом? Да, правда, у них есть наследственный участок земли, но он запущен, на нём не собирали урожай уже более десяти лет. Без мужских рук его сложно будет привести в порядок. Беспокойные мысли прервал тихий голос Руфи:

– Мама, можно мне завтра с рассветом пойти на поле и подбирать колосья вслед за теми, кто будет благосклонен ко мне?

– Иди, доченька. Да благословит тебя Господь.

Ноэминь знала, что вдовы, чужестранцы, бедные, сироты, странники по закону Моисея имеют право подбирать оставленные жнецами колосья. Но сколько же опасностей таит в себе такой труд. Злые алчные люди могут запросто прогнать с поля одинокую иноплеменницу, есть опасность и от мужчин, и от других людей, которые оказались в таком же нуждающемся положении и ищут себе пропитание. Но вскоре сердце Ноэминь стало более спокойным. Руфь хорошо понимает ситуацию, она умна, осторожна, спокойна, уступчива и трудолюбива. «Господи, да будет милость Твоя на моей дочери Руфи», – еврейская женщина, обнадёженная, отправилась ко сну.

С рассветом Руфь отправилась на жёлтые поля, где созрел ячмень. Господь щедро одарил израильтян урожаем. Тучные колосья клонились к земле. Жнецы трудились не покладая рук. Молодая женщина стала поодаль за работающими и принялась подбирать оставленные колоски. Так она поступала изо дня в день, от поля к полю. Никто не прогонял её, жители Вифлеема стали узнавать её и относились к чужестранке благосклонно.

И вот однажды, как обычно, с рассветом Руфь пришла на новый участок. Провела пару часов в работе, не уходя на отдых, не отставая и не приближаясь к жнущим.

На минуту отвлечься от своего дела её побудил внезапный возглас незнакомого человека. Мужчина в ярких одеждах бодро шёл по полю в направлении жнецов.

– Господь, да будет с вами!

– Пусть благословит тебя Бог, – ответили труженики своему господину.

Вооз окинул взором поле, примериваясь, сколько уже сделано работы и сколько осталось, быстро ли проходят участок жнецы. И тут заметил молодую женщину, склонившуюся подобрать оставленный колосок. Он не видел её лица, только руки, ловко выполняющие свою работу.

– Чья это девушка?

Слуга, приставленный следить за жнецами, быстро ответил:

– Эта девушка – моавитянка, она пришла вместе с Ноэминь, вместе они собираются обосноваться в Вифлееме. Её зовут Руфь. Она попросила разрешить ей собирать колосья среди снопов и за жнецами. Девушка с раннего утра на ногах и при этом ни разу не отлучилась на отдых.

Вооз направился в сторону Руфи. Как только господин оказался рядом с молодой женщиной, она оставила свою работу, поклонилась и посмотрела на мужчину в ожидании распоряжений. Только теперь Вооз рассмотрел её лицо. Большие глаза и доброжелательная улыбка придавали её прекрасному лику необычайную привлекательность. Мужчина, не спуская глаз с удивительной гостьи, произнёс:

– Послушай, дочь моя, не ходи ты подбирать колосья на другие поля, не отлучайся отсюда, присоединяйся к моим девушкам, иди за ними. А если захочешь пить, вот кувшины, из которых черпают мои работники, и ты пей из них. Я прикажу, чтобы не трогали тебя.

Не ожидая такого глубокого внимания и великой милости, Руфь пала ниц, поклонилась до земли и обратилась к Воозу:

– Господин мой, чем я заслужила такое доброе отношение ко мне с твой стороны, ведь я чужеземка?

– Дочь моя, мне рассказали обо всём, что ты сделала для свекрови после смерти твоего мужа. Ты не побоялась оставить отца с матерью, свою страну, веру предков ради Истинного Бога, и пришла к нам, к народу, которого ты никогда не знала. Пусть сполна воздаст тебе Господь за это дело, пусть наградит тебя Бог, которому ты доверила свою жизнь.

– Мой господин, ты очень добр со мной, ты успокоил мою душу, говорил по сердцу, хотя я недостойна быть даже одной из твоих рабынь.

– Во время обеда приходи сюда, к жнецам на трапезу, кушай хлеб, обмакивай свой кусок в винном уксусе.

Руфь с благодарностью посмотрела на своего благодетеля, поклонилась и вернулась к работе. Во время обеда она села рядом со жнецами, здесь же был и Вооз. Он зачерпнул ей пригоршню жаренных зёрен, молодая женщина кушала их досыта, так, что ещё и осталось. После чего вновь принялась подбирать колосья.

Тем временем Вооз приказал своим работникам:

– Не трогайте и не обижайте эту девушку, пусть и между снопами подбирает. Роняйте из охапок, и что падает, не поднимайте, оставляйте ей.

Руфь трудилась до самого вечера. После чего обмолотила собранный урожай. Оказалось, зёрен ячменя так много, что она еле могла унести их. С тяжёлой для рук, но лёгкой для души ношей молодая женщина вернулась в город в свой дом. Ноэминь, когда увидела собранное, сильно удивилась. А Руфь достала ещё оставшиеся с обеда зёрна и положила перед мамой.

– Доченька, где ты сегодня собирала? На каком поле? Пусть будет благословен принявший тебя!

В воодушевлении молодая женщина рассказала обо всём, что произошло на участке, где она оказалась волей Бога.

– А человека, у которого я сегодня работала, зовут Вооз.

Когда Ноэминь услышала это имя, в душе появилось ощущение защищённости и лёгкости. Теперь всё становилось на свои места. Еврейская женщина знала Вооза, как человека глубоко верующего, состоятельного, ответственного, порядочного, но… немного несчастного. Ещё в молодости он лишился жены, и после смерти супруги так больше и не женился. Ноэминь было приятно, что этот мужчина так высоко оценил поступок Руфь:

– Благословен Вооз у Господа. Знай, моя доченька, этот человек – наш родственник. Он нам не посторонний, очень хорошо, что он обратил на тебя внимание.

Руфь, как будто не замечая слов мамы, продолжала:

– Он даже сказал мне: «Присоединяйся к моим работникам, пока они окончательно не завершат жатву».

– Замечательно, что ты будешь выходить с его девушками, это тебе огромное благо и защита. И не придётся тебе терпеть оскорблений и притеснений на каком-нибудь другом поле.

Теперь Руфь каждый день с самого утра отправлялась на участок Вооза, и так поступала до тех пор, пока не окончилась жатва ячменя и пшеницы. Ноэминь же всё это время благодарила Господа и молилась о том, чтобы Господь устроил жизнь её дочери, и, раз так получилось, что Вооз приметил Руфь, то пусть, по возможности, её дочь найдёт пристанище у этого благодетельного человека.

VI

Однажды к концу жатвы, когда Руфь в очередной раз вернулась домой с увесистым мешком зёрен, Ноэминь решилась поговорить с дочерью:

– Девочка моя, ты так много работаешь, как бы мне хотелось, чтобы твой труд оценил и мужчина, который полюбил бы тебя. Не поискать ли, доченька, тебе хорошего пристанища?

Руфь с любовью взглянула на свекровь, не отвечая той ни «да», ни «нет». Ноэминь продолжила:

– Сегодня ночью Вооз веет11
  Веять – очищать от сора на ветру, сквозняке


[Закрыть] ячмень на своём участке. Умойся, натрись маслом, облачись в свою лучшую одежду и иди к нему на поле. Но не показывайся никому, пока господин наш не окончит есть и пить. А когда он отправится спать, запомни то место, где он лёг, подойди, приоткрой покрывало со стороны его ног и ложись рядом. А дальше… Вооз скажет тебе, что делать. Девочка моя, не переживай, что может случиться что-то нехорошее. У Бога на тебя есть план.

Руфь начала понимать замысел Ноэминь, увидела, что это дело может закончиться браком. Молодая женщина с лёгкой грустью посмотрела на маму, с нежностью обняла её:

– Сделаю всё, как ты сказала мне.

– Господь да благословит тебя, и да будет с тобой всё это время.

Ближе к ночи, приготовив свою душу и тело к необычной встрече со своим благодетелем, Руфь торопливо вышла из города, спустилась на равнину, направилась к участку Вооза. Ночная тьма, освещаемая лишь светом тоненького месяца и россыпью звёзд, прятала одинокую фигурку. Когда молодая женщина подошла к полю господина, то застала его за окончанием трапезы в окружении приближённого слуги и работников. Осторожно наблюдая из-за скирды, Руфь не спускала глаз с хозяина. Когда Вооз завершил вкушать пищу и почувствовал радость и от дневных трудов, и от обильной трапезы с вином, он не стал оставаться с работниками, чтобы выпить еще больше, а благословил всех и отправился на ночной сон. Не долго выбирая себе место, хозяин прилёг на краю скирды, набросил покрывало. Молодая женщина подождала некоторое время, затем незаметно приблизилась и, убедившись, что господин заснул, аккуратно легла у его ног, накинув его покрывало так, что издалека казалось, что это отдыхает один человек.

Сон бежал от глаз Руфи. Красота звёздного неба, заботливо рассеивающего ночную тьму, немного успокоила душу молодой женщины. Руфь вспомнила о Боге, приятное чувство наполнило сердце: «В такую прекрасную ночь не может случиться ничего плохого». Тихонько, не шевелясь, гостья помолилась Господу и вскоре задремала.

Спустя некоторое время Вооз, поворачиваясь, почувствовал, что некто лежит у его ног. Он содрогнулся, забеспокоился, попытался разглядеть непрошенного гостя. «Это женщина! Да, несомненно… Но кто она? Как здесь оказалась?» – мужчина отчётливо помнил, что ложился спать один, да и не было у него привычки брать с собой на отдых женщин.

Гостья мгновенно проснулась:

– Руфь я, раба твоя. Простри крыло своё на доверившуюся тебе, ибо ты мой родственник.

В мгновение ока Вооз осознал происходящее. Эта прекрасная девушка пришла к нему за защитой, чтобы он взял её под своё крыло, в свою жизнь, она хочет быть его женой. Волна радости охватила сердце мужчины:

– Благословенна ты, дочь моя, у Господа, потому что не пошла ни к молодым парням за утехой, ни к бедному, ни к богатому. Это самое великое дело из всех твоих трудов. То, что ты по милости своей сотворила в сию ночь, выше всего предыдущего. Теперь так. Не бойся, дочь моя, я сделаю для тебя всё, что возможно. Все знают, что ты женщина добродетельная, и брак с тобой – дело достойное и почтенное. Да, это правда, я родня тебе, но есть сродник, более близкий, чем я. По закону он имеет право первый жениться на тебе, – Вооз опустил голову, – Господь да будет милостив к нам. Сегодня же утром поговорю с ним. И если будет на то воля Божия, возьму тебя! Отдыхай пока здесь.

И лежали оба в молчании, каждый в сердце своём обращаясь ко Господу. Вооз молился о том, чтобы Бог явил Свою волю и разрешил это сложное дело. Руфь же просила у Господа милости, чтобы Всевышний даровал ей в мужья не другого богатого родственника, а Вооза.

Поутру, прежде, чем взошло солнце и стало возможным что-либо различить, Руфь встала с намереньем вернуться в город.

– Иди, дочь моя, пусть не знают, что приходила на поле женщина. Хотя нет, обожди, дай платок, которым ты повязана, подержи его.

Хозяин насыпал зёрен в платок до самого края и сразу же отправился в Вифлеем. Руфь пошла к свекрови.

VII

До самого утра Ноэминь не могла сомкнуть глаз. Как там Руфь? Не оказалась ли она в руках недобрых людей? Еврейские женщины редко ходили одни, без сопровождения, тем более ночью, когда всякий, движимый дьяволом, мог сотворить с ними зло. Ноэминь старалась углубиться в молитву, искать помощи у Бога, но иногда тревожные мысли брали верх, хоть она, как могла отгоняла их.

И вот, наконец, долгожданные шаги! Мама бросилась встречать Руфь:

– Как ты, доченька?

Счастливая молодая женщина рассказала всё, что с ней приключилось, поведала о благородстве Вооза, о том, что он готов взять её в жёны, но есть родственник более близкий, чем он, упомянула и о том, что хозяин напоследок дал ей целый мешок ячменя, сказав при этом, чтобы она передала это свекрови.

Ноэминь обрадовалась такому повороту дела, поблагодарила Бога за всё, обратилась к Руфи:

– Подождём здесь, доченька, пока не узнаем, как решится этот вопрос. Ибо господин не успокоится, пока это дело не будет решено сегодня же.

Тем временем Вооз сел у ворот Вифлеема, из которых выходили люди, идущие на поле, и стал ожидать Рифата – родственника, более близкого семейству Елимелеха, чем он сам. Как только этот человек показался в воротах, Вооз окликнул его, поздоровался, благословил и попросил задержаться для решения важного дела.

После чего мужчина позвал десять человек из старейшин города, всех удобно разместил у ворот Вифлеема и начал важный разговор. Сначала он обратился к Рифату:

– Ноэминь, что вернулась с земли моавитской, продаёт часть поля, принадлежащую нашему брату Елимелеху. Вот моё предложение к тебе: если хочешь, выкупай это поле. Ибо тебе первому принадлежит право выкупа, а потом мне. А если не желаешь, скажи об этом в присутствии старейшин, и тогда приобрету его я.

Рифат не замедлил с ответом:

– Выкупаю этот участок.

– В тот день, когда приобретёшь это поле, то и Руфь, моавитянку, жену покойного Махлона, ты должен взять себе в жёны, чтобы восстановить имя покойному в его уделе.

Родственник совсем не ожидал такого поворота дела. В мгновение ока он сообразил, что даже если он выкупит поле, то оно в конечном итоге будет принадлежать не его роду, а сыну, который родится у Руфь от него же самого, ибо так будет восстановлено имя (и семя) умершему.

Немного поразмыслив, Рифат дал ответ:

– Невозможно мне взять её себе в жёны, не повредив своему уделу. Это дело не принесёт прибыли. Выкупай себе то, что надлежало бы приобрести мне. Для меня это не подходит.

В доказательство своего решения родственник, как того требовал обычай, снял сапог с ноги, передал его Воозу:

– Бери себе!

Обрадованный мужчина, не показывая своих чувств, обратился к старейшинам:

– Сегодня вы свидетели, что я приобретаю у Ноэмини землю, которая принадлежит Елимелеху, Махлону и Хилеону. Вместе с этим беру в жёны Руфь, моавитянку, жену Махлона, чтобы восстановить имя покойному в его уделе. Пусть не исчезнет имя его ни среди братьев, ни у ворот дома его. Тому вы свидетели.

К этому времени к воротам посмотреть на разрешение дела подтянулись и другие люди. Среди толпы послышались голоса одобрения. Старейшины и народ оценили, что ситуация решается наилучшим образом и стали благословлять Вооза и Руфь:

– Пусть Господь сделает женщину, входящую в твой дом, подобно Рахиль и Лии, что вдвоём построили дом Израилю. Будь сильным и славным в Вифлееме. И да будет твой род, что произойдёт от потомства, которое даст тебе Господь от этой молодой женщины, как дом Фареса, рождённого Фамарью Иуде, великим, именитым и прославленным в веках.

VIII

Вскоре Вооз женился на Руфь. Духовное и душевное единство двух верующих людей дополнилось единством телесным. У сочетавшихся браком родился сын, которого они назвали Овид.

И сказали женщины радостной Ноэминь:

– Благословен Господь, Который даровал тебе наследника. Пусть мальчик растёт крепким и славится его имя в Израиле. Опорою и заботой будет он тебе в старости. Ибо родила его та женщина, которая любит тебя и послушна тебе и лучше для тебя семерых сыновей.

Ноэминь же носила мальчика на руках, и нянчила, и игралась с ним. И говорили соседки:

– Сын родился у Ноэминь. Вот как благословил её Господь!

Сама же еврейская женщина почувствовала всем сердцем, простил её Бог. Были грехи и нет их. Осталась одна только благодарность, надежда и радость. Теперь она везде видела только милость Господа. И, не зная о будущем, ощущала, что этот младенец рождён промыслом Бога и сыграет великую роль в судьбе еврейского народа.

Овид вошёл в историю, как дедушка царя Давида, и в родословную Иисуса Христа, как один из Его предков по мужской линии.