Текст книги "Третья печать"

Глава 6

В мире двое слепых:

ты, – потому что не видишь,

как сильно мне нужен,

и я – потому что не вижу никого,

кроме тебя.

В этот мир всё приходит в паре: день и ночь, белое и чёрное, уродство и красота, правда и ложь, фантазия и реальность, мужчина и женщина. Так уж задумано природой. Даже стихии, которыми управляют Элементалы, противоположены друг другу: огонь и вода, земля и воздух. Они представляют собой определённое сочетание основных качеств – тепла, холода, влажности и сухости. Огонь – это тепло и сухость, а вода – холод и влажность, земля – это холод и сухость, а воздух – тепло и влажность. Стихиям можно приблизительно сопоставить агрегатные состояния вещества соответственно – твёрдое, жидкое, газообразное и плазменное.

Довольно интересно, что противодействие наблюдалось даже среди представителей расы Элементалов: Орегон – дух огня – постоянно конфликтовал с Вилемой, которая была духом воды, а Волан – дух воздуха – не находил общего языка с Залирой, управляющей землёй.

У Альфареан, как и у Элементалов существовал собственный язык и письменность. Двум расам очень повезло, что устная речь была очень похожа, а вот письменная – нет. Альфареане использовали символы, тогда как Элементалы – руны. Две расы решили, воспользовавшись своими знаниями, придумать язык, способный объединить два уже существующих, – смесь рун и символов. Пока он был далёк от совершенства, но всё-таки это было уже что-то. Элементалы оказались приятными собеседниками и внимательными слушателями, это говорило об их интеллекте, что не могло не радовать Альфареан.

Маги Стихий поддержали идею Альфареан о жизни на острове всем вместе. Это было вынужденной необходимостью, так как численность как одних, так и других была ничтожно мала. Элементалы вообще не знали, сколько их, откуда они и как появились. Возможно, не появись Альфареане, они так и жили бы спокойно на этом острове, но случилось иное, и зародились вопросы, желание узнать больше. Интерес и любопытство порой очень сложно унять, его всегда проще удовлетворить.

Не могло и не радовать то, что за несколько недель общения у некоторых возникла симпатия. Орегон, вспыльчивый и довольно угрюмый, часами готов был находиться в обществе уравновешенной Клиалии. Волан, которого было трудно вывести из себя, чувствовал комфорт со слегка взбалмошной Мальдорой. Джудор, всегда молчаливый и спокойный, стал прекрасным слушателем для Вилемы, которая обожала что-то рассказывать. Ксагер, властный и своенравный, нашёл понимание с тихой и скромной Залирой.

Фиолена была отличным воином, разбиралась во многих видах оружия и техники, а от науки была далека. Девушка пользовалась популярностью среди мужчин-Альфареан ещё на Ферегосе. Но долгих отношений ей никогда не удавалось построить. Даже здесь, на другой планете, казалось, она стала лишней среди всех этих пар.

Фиолена всегда была слишком прямой, уверенной в себе, излишне эмоциональной и страстной. Она как стихия, никому неведомая, неукротимая, непокорная и неуступчивая, которую невозможно обуздать и приручить. Слишком сложная девушка для большинства мужчин, выбирающих вариант, как говорится, попроще.

Через какое-то время Ксагер стал общаться с Задирой. Вообще он не особо быстро и хорошо сходился и ладил с новыми знакомыми, но ей он научился доверять за короткое время, прекрасно понимая, что всё, о чём они говорят, останется между ними. Он мог поделиться с ней всем тем, что давно наболело, что никому не рассказывал, чем никогда не делился. Она стала ему, пожалуй, сестрой, которой у него никогда не было.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как представители двух рас с двух разных планет познакомились и пытались организовать свою жизнь.

– Скажи, Ксагер, – обратилась однажды к нему Задира, – что тебя постоянно гложет? Ты вроде бы рядом, но мысли твои далеко-далеко, словно, в другом мире, на другой планете.

– С чего ты взяла? – отозвался он.

– Считай, что я вижу тебя насквозь, – ответила она и заметила, как он усмехнулся, понимая, что та права.

– Ладно. Помнишь, я как-то рассказывал тебе о войне Альфареан и Омегар? – вдруг спросил он.

– Конечно. Забыть такое не так просто.

– Я был тогда совсем молодым парнем, – начал он, – мне только исполнилось двадцать лет. Я неплохо научился владеть оружием, сумел показать себя в бою, поэтому попал в один из престижных лагерей. Там обучались и тренировались воины трёх самых лучших боевых отрядов – Тёмная Кавалерия.

– Думаю, без причин тебя бы туда не взяли, – сказала Залира.

– Да, – ответил он и продолжил: – но случилось так, что как-то в один из поздних вечеров в наш лагерь привели маленькую девочку. Она была удивительной: её маленькое милое личико было перепачкано грязью и запёкшейся кровью, волосы слегка опалены, хрупкое тельце покрыто множеством ссадин, руки и ноги в ожогах, одежда свисала разорванными клочьями, а практически бесцветные глаза привлекали внимание своим глубоким, не по-детски мудрым взглядом. По её виду не трудно было догадаться, что малышка давно нормально не питалась и явно долго бродила одна, так как стала немного диковата, никого не подпускала к себе толком. Словно маленький запуганный зверёк, еле стоящий на ногах из последних сил, но готовый броситься, защищаясь, даже если это станет последним действием в его жизни.

– Как она оказалась в вашем лагере?

– Её нашли два наших воина, когда пошли на очередной обход вокруг лагеря, согласно временному графику. Потом я узнал, что Омегары перебили всю её семью, она – единственная, кто выжил. Скитаясь по лесам и горам, питаясь ягодами, она заснула на берегу реки, полностью обессилев, где её и нашли, совершенно случайно.

– Бедная девочка, – произнесла Залира. – Что случилось потом?

– Прошло много месяцев, девочка окрепла, набралась сил, стала выглядеть значительно лучше, хотя по-прежнему оставалась довольно худой. И однажды, когда стояла глубокая ночь, сон никак не шёл ко мне, я встал, решив прогуляться по территории лагеря. Я никогда не забуду то, что увидел тогда.

– Что же?

– Та маленькая девочка, но уже аккуратно одетая и чистая, сидела на небольшом земляном валуне без каких-либо движений. Она застыла словно бездыханная статуя. И было лишь одно бесспорное доказательство её жизни – из глаз той девочки, смотрящих в одну точку на тёмном небе, одна за другой стекали слёзы, – произнёс он. – Я долго смотрел на неё из своего убежища, небольшой ниши между палатками, пока не наступил рассвет, и небосвод не разукрасился его цветами. К слову сказать, больше я никогда не видел, чтобы она плакала.

– А что случилось потом?

– Через несколько лет война с Омегарами закончилась. Многие решили вернуться к жизни на равнинах, вдали от лагерей, от того, что так напоминало о сражениях и боях с другой расой.

– А что произошло с девочкой? – улыбнувшись, спросила она.

– Тем, кто потерял близких на войне, выделили жильё, небольшие домики, специально возведённые для них в городе на равнине. Детям подыскивали семьи, которые соглашались забрать их и позаботиться. Я думал, что девочка покинет лагерь, так как несколько семей предложили ей жить с ними. Но этого не произошло. Когда некоторые воины решили вернуться к нормальной жизни, три лагеря Тёмной Кавалерии были переформированы, собрали всего один большой отряд, в который попал и я, поскольку возвращаться мне было некуда. Она приняла решение уйти вместе с нами дальше в горы.

– В ваших лагерях, а потом и в отряде были только мужчины? – спросила она.

– Да, – ответил он, понимая, о чём думает Залира.

– Сколько лет ей было?

– Когда закончилась война с Омегарами?

– Да.

– Пятнадцать или шестнадцать. Я точно не помню.

– И мужчины решились взять молодую девушку с собой?

– Знаешь, на тот момент я был совсем сопляком, чтоб быть посвящённым в решения, которые принимались более опытными и взрослыми бойцами. К тому же, многие воины к ней просто привязались. И когда она запротестовала на счёт своего отъезда в город, умоляя оставить, они сдались и решили взять её в горы. Девчонка неплохо умела уговаривать, находя неопровержимые доводы, – ответил он. – Я понимаю, к чему ты клонишь. Но её не нужно недооценивать. Да, и о мужчинах плохо думать не следует. Прежде всего, они были воинами.

– Извини, я не хотела задеть тебя этим, – сказала она. – Ты тоже отправился с ними?

– Да, – ответил он. – Семьи у меня не было: свою мать я даже не помню, она умерла, когда я был совсем маленьким, а отец погиб во время первой атаки Омегар. Я захотел стать воином, продолжить обучение в лагере, но оказался в итоге в единственном в своём роде отряде Тёмной Кавалерии.

– И рядом с единственной девушкой из Тёмной Кавалерии, – заметила она.

– Спустя какое-то время я узнал, что та девчонка с малого возраста владела даром, который передаётся только мужчинам нашей расы, делая их сильными воинами, – телекинезом. Она была уникальна и этим отличалась от всех.

– Ты не владеешь телекинезом?

– Нет. Я был обычным воином, который не обладал сверхспособностями. В нашем лагере одарённых человек было всего трое, включая ту девчонку. Знаешь, я думаю, что она оказалась там ещё и из-за того, что воины пожалели её. Единственная особа женского пола, владеющая телекинезом, – просто мечта для учёных. Тесты и опыты – были обеспечены ей, если бы она не укрылась где-то. Знали про её дар лишь немногие из нас.

– Понятно. А что было потом?

– Мы организовали поселение в горах, тренировались, совершенствовали свои навыки владения оружием. Мы, наверно, так и не смогли нормально пережить ту войну, и стали готовиться к следующей.

– А та девчонка?

– Девочка росла, становясь красивой девушкой, которая всё делала наравне с нами, мужчинами. Порой мы поражались, как её хрупкое тело выдерживает все нагрузки, лишения и тягости. Я довольно часто наблюдал за ней. Знаешь, – продолжил он, – она всех считала своими братьями, но при этом никому особо не доверяла, держась особняком среди нас, была всегда немногословна, говорила по делу. Хотя её никто не винил: одна девушка среди пары дюжин мужчин.

– Мне кажется, – сказала Залира, – она не хотела ни с кем сближаться, боясь снова потерять близких и дорогих ей людей.

– Не всё так просто, – ответил он. – Мы все стали для неё семьёй, и за каждого она была готова отдать жизнь, как и мы за неё. Но было сложно. Нам, мужчинам, казалось, что она теряет с нами какие-то эмоции, глушит человеческие чувства, по причинам, ведомым и известным только ей. Мы боялись, что она застрянет в этом коконе напускного безразличия. Со временем мне удалость стать для неё товарищем по оружию, особенно через несколько лет, когда началось противостояние Религистов и Отрекшихся. Я всегда был готов прикрыть спину той девчонки и сражаться с ней плечом к плечу. Мне очень хотелось, чтобы она прониклась ко мне теми же тёплыми чувствами, что и я к ней. Когда Религисты впервые напали на нас, я спас её, приняв удар на себя, закрыв от нескольких пар кинутых в неё клинков. Не представляю, чтобы было, если б я так не сделал. Не хотел, чтобы пострадала она, уж лучше я. Но и я не рассчитал свои силы. Я смог отбить пару клинков, но несколько всё же угодили мне в грудь. Моя рана была серьёзной, сильная потеря крови, поэтому я быстро стал терять сознание. Та девчонка, подскочив ко мне, предотвратила моё падение и вытащила из кучи сражающихся Альфареан, отволокла в сторону. Не знаю, сколько я был в отключке, но, открыв глаза, я увидел, что она не так далеко от меня. Она продолжала биться за свою и уже мою жизнь. Куча трупов и раненых, море крови, смешавшейся с грязью и песком, и девчонка, которая продолжает бороться и сражаться, несмотря на усталость, несмотря на десяток кровоточащих ран на своём теле – чем не идеальная картина войны, которая поражает своей неправильностью и нелепостью существования. Наверное, я – воин на каком-то генетическом уровне, потому что для меня тогда не существовала картина прекраснее этой.

– Ты влюбился в ту девчонку?

– Что? – спросил сначала он.

– Ты слышал, – парировала Залира. Её очень забавляла его реакция на этот вопрос.

– Я хотел, – начал он, – защитить её от всех опасностей и тревог нашего мира, желая сделать счастливой и ни в чём не нуждающейся. Мне казалось, что я живу только для того, чтобы видеть её редкую улыбку, чтобы смотреть, как развеваются на ветру её по-настоящему светлые, белые волнистые волосы, а в почти бесцветных глазах отражается весь водоворот чувств, в котором я был готов утонуть несколько раз на дню. Я не просто влюбился в неё, я полюбил её всем сердцем и душой.

– Фиолена не знает о том, как ты к ней относишься, да?

– Быстро же ты… – помедлив, едва слышно ответил он.

– Я сопоставила то, что ты рассказал о ней и то, что я уже знаю, – ответила она. – Ещё я замечала, как Фиолена использует телекинез. Ко всему этому, я невооружённым взглядом видела, как ты смотришь на неё, как провожаешь взглядом, когда она уходит, как загораются твои глаза, стоит ей лишь оказаться у тебя на виду. А твоё дыхание, как и сердцебиение, я уверена, то замирает, то учащается, не так ли?

– Да.

– Так почему не признаешься ей?

– Фиолена – самая независимая, уверенная и неприступная девушка, которую я когда-либо встречал. Я знаю, что у неё были отношения с несколькими мужчинами, но она быстро прекращала их. В общем, я думаю, она – весьма непростой человек.

– Ты боишься, что она не ответит тебе взаимностью, а твоё признание разрушит вашу дружбу, так?

– Да, – помедлив, сказал он, – наверное.

– Страх не должен идти вместе с любовью, не находишь? Нужно идти на риск ради того, за что ты готов умереть.

– Возможно.

– Знаешь, Фиолена – очень необычная девушка. И это не из-за внешности и её способностей, всё дело в её характере.

– И откуда в тебе столько мудрости? – спросил он.

– Тебя должно заботить не это, – ответила она. – Подумай лучше о том, что она словно необузданная стихия, которая только и ждёт, чтобы её покорили. Но кто её покорит, если не ты? Кто сделает это лучше тебя? Кто достоин её больше, чем ты?

– Не знаю.

– Ты знаешь, – ответила она. – Как давно ты понял, что любишь её?

– Порой мне кажется, что я любил её всегда, даже когда не знал. Осознание этого пришло лет пять назад, наверное, когда только началось противостояние Религистов и Отрекшихся, – ответил он. – Хотя тогда я не понимал, что чувствую, к тому же, у меня было довольно много женщин на тот момент.

– Судя по всему, долгих отношений у тебя не было?

– В точку

– Ты сам не понимаешь, чего хочешь, – сказала Залира.

– Да, – он задумался.

– Ты слеп, Ксагер, – ответила она, – из-за своей любви и страха. И вот что я тебе скажу: Фиолене ты, возможно, нравишься, потому что я не раз замечала, как она смотрит на тебя и как отводит взгляд, боясь быть замеченной.

– Не может быть, – прошептал он. – Я бы заметил.

– Вряд ли.

– Эх, – ухмыльнулся он, – ладно. Спасибо, что выслушала.

– Всегда рада, – сказала Залира. – Мой тебе совет – поговори с ней. Оно того стоит.

Ксагер всегда умел слушать других людей, а главное – слышать их. А ещё он никогда не пренебрегал голосом своего разума, наравне с зовом собственного сердца. В какой-то момент он понял, что Фиолена стала ему не просто дорога, она – его амбра, любимая, единственная, смысл жизни и всё сущее. И, конечно же, он поговорит с ней…когда-нибудь.

У Мальдоры и Клиалии была идея о союзе с представителями другой человеческой расы, судя по всему, Ксагер и Джудор относительно поддерживали её. Фиолена же была против этого всем своим существом, но выбора у неё не было. Пять Альфареан не способны возродить свою расу, их моногамные отношения обрекут их на исчезновение, а этого нельзя допустить.

Фиолена, будучи на Ферегосе, наблюдала, как другие девушки строили отношения, как разочаровывались и обманывались в выбранных мужчинах. Она никогда не жалела о том, что у неё не было постоянного партнёра, которым хвастались все её ровесницы. Все её связи были идеально просчитаны и скоротечны.

Да, она была очень сложной девушкой во всех отношениях. Чтобы влюбиться, ей нужно было больше, чем другим девушкам, она понимала, что люди – отличные актёры, глаза – вовсе не зеркало души, в них больше лжи и обмана, чем правды и честности. Она всегда старалась быть выше инстинктов, и в этом была её сила.

Но, несмотря на это, у Фиолены была тайна, которую она тщательно скрывала ото всех. Когда она поняла истинный смысл отношений и чувств к мужчине, какими они должны быть, а не какими кто-то там видит, физически и эмоционально её стал привлекать только один человек. Но она никогда бы не призналась ему в своих чувствах, которые считала слабостью и непозволительной роскошью в любое время. Но она думала о нём чаще, чем того хотела. Ей приходилось украдкой смотреть на него, чтобы не выдать себя.

Она старалась держаться с ним на расстоянии, подсознательно сокращая его до миллиметров. Она готова была наслаждаться им, как если бы он был умиротворяющим дуновением ветра в жаркий летний день или каплей прохладной воды, которая оказалась на пересохших губах. Девушка испытывала жуткую необходимость в нём, как в воздухе.

Складывалось ощущение, что она готова постоянно повторять его имя. Она ничего не могла поделать с этим. Она понимала, что если после осознания и принятия своих чувств окажется в объятиях другого мужчины, не его имя может сорваться с её губ, да и саму близость с кем-то другим она уже никак не могла представить…

Глава 7

Нежные проблески рассвета сменялись томными переливами заката, а день уступал дорогу ночи. Погода на острове практически всегда была жаркой и солнечной. Лишь иногда вечерами шёл сильный дождь, больше напоминающий ливень, несущий обновление всей измученной зноем природе. После него воздух насыщался чудесной прохладой и неповторимым свежим запахом. Полновесные капли падали на траву, листья деревьев и, сливаясь в быстрые ручейки, стремительно скатывались на благодарную землю. Небо во время такого дождя по-настоящему красиво и незабываемо: серо-стальной оттенок с голубыми проблесками летней лазури, а хмурые тучи своей свинцовой тяжестью лишь подчёркивают сей контраст. Природа будто обновлялась: листочки растений раскрывались и будто светились изнутри, а бутоны превращались в чудесные красивые шапки цветов и одурманивали своим ароматом. Остров напоминал отдельный от всего маленький мир. Он очаровывал и восхищал, но одновременно с этим настораживал и пугал именно своей идеальностью.

Альфареане и Элементалы, используя магию стихий, за несколько недель совместной жизни построили большой дом из белой глины и песка, в нём было девять небольших личных комнат, по одной на каждого, и три зала, где можно было проводить время всем вместе. То, что служило мебелью, они соорудили из веток и листьев деревьев и кустарников.

Клиалия и Мальдора оторвали большую часть лоскутов ткани со своих платьев, чтобы они не мешали при ходьбе и не цеплялись за кустарники. Почти каждый день они ходили и собирали ягоды и фрукты, которые служили пищей Альфареанам, немного завидовавшим Элементалам, не нуждающимся в ней.

– Долго на такой еде мы не протянем. По крайней мере, я, – сказал как-то вечером Джудор. – Я с тобой согласен, – тут же произнёс Ксагер. – Я постоянно испытываю чувство голода и ничего не могу поделать с этим. Это даже отвлекает меня. Запасы, которые нам удалось найти в уцелевшей части корабля, мы практически израсходовали.

– С тех пор, как мы высадились на этом острове, мы несколько месяцев питаемся только фруктами, овощами и какими-то плодами, и ягодами.

– Я бы тоже не отказалась съесть что-то более сытное и питательное, – призналась и Фиолена. – Нам нужно начать охотиться.

– Фиолена, – продолжила Мальдора, – Как ты себе это представляешь?

– У меня активная сила, – спокойно ответила Фиолена на её выпад, – я могла бы воспользоваться ей.

– Какая ещё активная сила? – спросила Клиалия.

– Телекинез, – ответила Фиолена, сегодня она решила раскрыться перед этими людьми. Рано или поздно это всплывёт. И пусть это случится на её условиях. К тому же, как ей казалось, здесь ей мало что угрожало в связи с этим.

– Ты владеешь телекинезом? – спросил Джудор, первым отошедший от шока.

– Да, – спокойно ответила Фиолена. И в доказательство к своим словам провела не хитрую манипуляцию, слегка вытянув руку вперёд. Камень, лежащий неподалёку, взмыл в воздух, а потом был отброшен на добрых несколько десятков метров вглубь тропических джунглей.

– Почему ты молчала об этом? – спросила Мальдора. – Почему скрывала?

– Это никого не касалось тогда. Сейчас же многое изменилось, – произнесла Фиолена.

– Как ты могла держать это в секрете? Ты что, действительно не понимаешь, как это важно? Это могло дать нам ответы на многие вопросы, возможно, помогло бы выиграть войну с Омегарами! – продолжала возмущаться Мальдора, в которой говорил голос учёного и исследователя, желающего докопаться до правды.

– А по-твоему, я должна была отдать себя вам, учёным до мозга костей, которым дай только провести сотню тестов, потыкать иголками, препарировать и вскрывать? Спасибо, но не хотела быть вашей подопытной, я не сильно похожа на мышку.

– Фиолена, – вмешалась Клиалия, – ты не так поняла Мальдору. Она хотела сказать, что ты уникальна, ведь ты – единственная девушка, которой достался дар мужчины. Возможно, в тебе скрыт секрет того, как нам становится доступен тот или иной дар. Мы могли бы понять это, благодаря тебе. А если бы мы поняли принцип, по которому получаем способность, мы могли бы контролировать это. А со временем даже обуздать. Это мог быть прорыв, скачок для нашей расы.

– Для чего обуздать? – спросила Фиолена более жестко. – Чтобы потом отбирать способность у тех, кто её недостоин, по вашему мнению, отдавая её другим, кому угодно лично вам? Или, например, активизируя тот или иной ген, чтобы дар появился у нужного или достойного ребёнка, из семьи, скажем так, весьма заинтересованной, обеспеченной и способной оплатить эту выборочную уникальность?

– Не совсем так, конечно, – ответила та.

– Довольно, – вмешался Ксагер. – Это не имеет теперь никакого значения. Это был её секрет, которым она не обязана делиться ни с кем из вас, но она сделала это. Примите это и будьте благодарны. Поверьте, это непросто. Не факт, что вы сами, будь на её месте, поступили бы тогда иначе.

– Ни с кем из вас, – повторил Джудор, – значит, ты знал?

– Да, – спокойно ответил он, не раздумывая. Фиолена посмотрела на него внимательно, она поняла, он действительно давно знал о том, что у неё есть дар. Но почему он молчал об этом?

– Хорошо, давайте оставим это, – сдалась Мальдора, остальные с ней согласились, – так даже лучше.

– Элементалы говорили, что в глубине острова в джунглях полно не только плодовых деревьев, но и разных животных, – продолжила Клиалия. – Есть явные хищники, весьма крупных размеров.

– А вдруг ты не успеешь использовать свой телекинез, и животное нападёт на тебя? – спросил Ксагер, стараясь не смотреть на Фиолену.

– Ничего не случится, – упрямо заявила она ему. – Какие бы животные тут ни обитали, я уверена, что смогу справиться.

– Ты слишком самоуверенна, – констатировала Мальдора.

– А мне кажется, можно попробовать, – вступился за девушку Джудор. – К тому же, мы не оставим её одну и не станем уходить далеко вглубь острова.

– Можно вернуться ещё раз на то место, куда мы приземлись, – вдруг сказала Клиалия.

– Мы забрали с берега всё, что уцелело. Вместе с Элементалами мы перенесли ящики с предметами первой необходимости, собранные ещё на Ферегосе, – вмешалась Мальдора.

– Да, но, возможно, стоит посмотреть там, где мы этого не сделали, – заявила Фиолена, догадавшись, о чём думает Клиалия.

– Где же? – спросила Мальдора.

– Уцелевшая часть корабля, – ответила Фиолена. – Я видела, как и вы, когда мы последний раз были в той части острова, что её прибило к берегу. А значит, можно смело посмотреть, что там.

– Задняя часть корабля – развлекательная зона, – вмешалась Мальдора, – которую создали специально, чтобы нам было не так скучно в полёте. Там сейчас всего лишь несколько пустых помещений, ставших абсолютно непригодными, после отказала приборов и техники, работающих исключительно на пауре. Нам пятерым просто несказанно повезло, что в момент приземления мы оказались там.

– Кстати, мы с Джудором, – сказал Ксагер, – на момент приземления практиковались в рукопашном бою в одном из спортивных помещений, а что делали вы?

– Мальдора и я, – ответила Клиалия, – читали и слушали звуки каких-то струнных инструментов, воспроизводимые специальным прибором.

– Знаете, почему я так хочу вернуться в ту часть острова и посмотреть уцелевшую часть корабля? – спросила Фиолена, слегка склонив голову и смотря с некой усмешкой на всех сквозь пряди светлых волос.

– Почему? – спросили в один голос все.

– Я принимала ванну, – произнесла девушка, приподнимая голову и смахивая упавшие на лицо порядком отросшие волосы, – после того, как тренировалась с оружием. Вполне возможно, что оно всё также находится в одной из тех комнат.

– Уцелело всего несколько из них, – сказала Мальдора, – не факт, что та самая комната, где ты тренировалась.

– Да, – ответила Фиолена, – но ванная уцелела, а помещение, где я тренировалась, было как раз сопряжено с ней.

– Если существует малейшая вероятность, что та комната цела, а в ней имеется оружие, – произнёс Ксагер, – я готов сходить туда.

– Это нужно сделать, – сказала Фиолена, – и мы пойдём вместе.

Ранним утром следующего дня они отправились на ту часть острова, где приземлился их корабль. Они шли строго по берегу, уже проверенной дорогой, разговаривая о всякой ерунде: вспоминали нелепые истории из прошлого, обсуждали их поведение на острове, их обоюдное желание съесть что-то сытное, а не те фрукты, ягоды и овощи, которые они назвали травой. Волны нежно ласкали набегами их ноги, а прохладный ветерок остужал жар тела, который создавали прямые лучи раскалённого солнца. Идти вдоль берега было более безопасно и спокойно, а когда солнце закатилось за линию горизонта, они устроились на ночлег. Впервые эти двое были одни и так близко друг к другу. Ксагер мог воспользоваться такой возможностью и поговорить с девушкой. Но он этого не сделал.

Мужчина лишь продолжал смотреть на Фиолену, когда та уснула прямо на песке. Она так поражала его своей простотой, непосредственностью, при этом оставаясь тайной, загадкой. Её веки слегка подрагивали, на губах появлялась забавная улыбка, а светлые волосы разметались в разные стороны. Когда они разлетались на ветру, щекоча лицо, она причудливо морщила нос. Левое плечо девушки украшали замысловатые татуировки, сделанные на Ферегосе, в виде узора, сплетающегося и переходящего на лопатку. У Ксагера тоже были такие, но более объёмные. Все воины, что были в их отряде, набили их, как особую метку, которая означала их принадлежность к Тёмной Кавалерии. Никто не стал исключением, даже единственная девушка. Кто-то, например, Клиалия и Мальдора, считали это клеймом, но воины – отличительным знаком. Ксагер и Фиолена стали элитой своего отряда, благодаря своему мастерству и умению воевать, сражаясь спина к спине. И сейчас их осталось всего двое, они подходили друг другу, как никто. Ксагер окунулся в царство Морфея, так и не услышав имя, которое в очередной раз полушёпотом сорвалось с губ Фиолены, когда миром правила ночь.

Едва солнце показало свои первые лучи, Фиолена и Ксагер продолжили свой путь. Песок ещё не успел раскалиться, а воздух не был обжигающе душным. Идти было гораздо легче и комфортнее в это время, которое они не собирались упускать.

– Я хочу спросить тебя, – начала она.

– О чём? – спросил он.

– Ты знал, что у меня есть дар. Как ты узнал? Когда?

– Ещё когда мы были в лагере Кавалерии, до войны Отрекшихся и Религистов, я подслушал разговор двух старших воинов. Они обсуждали твой дар под покровом ночи. Так вышло, что я вёл дозор недалеко от них, и услышал это совершенно случайно. Однажды во время боя я увидел, как тебя ранили в плечо, – ответил он, – я был недалеко от тебя, но не успел бы на помощь. Я понял, что рана была серьёзной, потому что ты выронила меч, а в следующую секунду он взмыл в воздух, оказавшись в другой руке, и ты смогла уже без труда одолеть противника. Ты огляделась, в надежде, что никто не заметил этого. Так и было бы, если б я не приглядывал за тобой.

– Почему ты не сказал остальным? – тихо спросила она.

– Кому? Нашим братьям из Тёмной Кавалерии? Или кому-то другому?

– И тем, и другим.

– Я всегда хотел лишь защитить тебя. Я помню, как тебя привели в лагерь. И это было по-настоящему страшно. Я бы не хотел увидеть и частичку подобную этому.

– Спасибо, – спокойно ответила она. – Я всегда знала, что могу рассчитывать на тебя.

Добравшись до нужного места, они увидели, что на берегу по-прежнему валялось множество осколков и обломков. У Ксагера складывалось ощущение, что их стало ещё больше. Возможно, часть из них вынес на песчаный берег непокорный океан.

– Помнишь, как мы вылезали из его комнат? – спросил Ксагер, показывая на заднюю часть корабля, которую, несмотря на её тяжесть, всё-таки вынес океан на берег.

– Конечно, – заявила она, – крики Клиалии и Мальдоры, которые свалились на пол, когда трансмодификаторы, преобразовавшиеся на момент посадки энергией корабля в пассажирские кресла с ремнями безопасности, стали обычными металлическими кубами, с которых они попросту упали.

– Как и мы все, – заметил он.

– Точно, – усмехнулась она, – я, кажется, вообще кувыркалась по всей комнате. Всё моё тело было покрыто ссадинами и множеством синяков.

– А потом, – продолжил он, когда они оказались в нескольких метрах от самого крупного обломка корабля, – мы подошли к самому краю и увидели, как горит другая часть корабля, понимая, что тем, кто был там, никогда не спастись. Я помню, как ты стояла и смотрела, а в твоих глазах отражался огонь. Несмотря на всю трагичность момента, ты была восхитительна.

– Серьёзно? – растерявшись, спросила она, но быстро взяв себя в руки, продолжила. – Ты ещё успокаивал плачущую Клиалию, а Джудор – Мальдору. Что тут сказать? Женщины!

– Сколько бы раз я ни думал о том, что произошло, – вдруг произнёс Ксагер, после длительной паузы, – и как бы сложно ни было сейчас здесь, нам повезло. Мы живы, в отличие от наших товарищей.

– Ты говоришь мне это, полагая, что я считаю иначе? – спросила Фиолена.

– Не то, чтобы иначе, – ответил он. – Просто я вижу, как переживают Клиалия и Мальдора по поводу нашей жизни на этой планете. Ты всегда умела контролировать и подавлять эмоции, поэтому по тебе практически не узнаешь, что ты думаешь и чувствуешь на самом деле. Я же прекрасно понимаю, что девушкам значительно сложнее обходиться без благ нашей цивилизации тут. Ни нормальной одежды, к которой все привыкли, ни элементарных средств гигиены. Это трудно.