Текст книги "Лелик и горячие доски"

Глава 13
Мы скучаем

Внизу, случайно услышав разговор двух девушек, устанавливающих осветительные лампы, мы узнали последние новости. Оказывается, высокий незнакомец – не кто иной, как Янин папа, тот самый Денисов, которого так все боялись, потому что он был продюсером нашего фильма и платил здесь за все. Сама Яна восседала на стуле с высокой спинкой за огромным столом, покрытым скатертью, перекатывая красное яблоко из одной руки в другую. На нее были нацелены софиты и камера на колесиках, сопровождаемая опера тором. «Ну, прямо как в кино», – подумал было я, и улыбнулся своим мыслям: это действительно было кино.

В этот день мы с Лешкой скучали без дела. Только один раз камера скользнула по нам, когда снимали эпизод, где уличные ребята приходят в гости к Веронике (так зовут по фильму Янину героиню) и их выгоняет охрана. Мы с Лешкой в этом эпизоде не проронили ни слова, за то у Кирюка была полноценная роль, и камера была постоянно нацелена на него, то приближаясь, то медленно отъезжая назад. Часа в четыре, когда мы все, включая Лёлика, устали и проголодались, нас позвали обедать.

Мы сидели на просторной кухне и за обе щеки уплетали магазинные кот леты с порошковым пюре из пластиковых тарелок. Лёлику дали три котлеты, нам – по две. Напротив сидели Яна с Кирюком. Нас Яна игнорировала, обращаясь исключительно к Кирюку и называя его Валериком (фу, какая гадость!). Валерка, напротив, надменно скривив рот, поглядывал на нас. Мы же делали вид, что нам все по фигу – договорились же не реагировать, что бы ни происходило. Но все-таки наше терпение лопнуло.

После обеда мы с Лешкой и Лёликом бездельничали. Зато Маша вкалывала за пятерых. Она прыгала с лестницы, ведущей на второй этаж вниз. Туда, куда она должна была приземлиться, установили батут, и мы тих о завидовали Маше, уже раз восьмой подпрыгивающей на упругой сетке. Снимали ее сзади и немного в профиль, чтобы никто не заметил подмены. Яна наблюдала за этой сценой хмуро, постоянно комментируя происходящее вслух:

– А пусть она так не машет руками, ну ведь это ужасно! Все ведь будут думать, что это я. Ужас, какая неуклюжая… А волосы сзади какие… редкие. Ну разве это на меня похоже? – она картинно взмахивала руками, хватаясь за голову.

– Зато ты не можешь, как она, – не стерпел Лешка.

– Для этого большого ума не на до, – огрызнулась Яна.

– Иметь такого папашу тоже большого ума не надо.

– Заткнулся бы ты, актер второго плана, – Яна хмыкнула, иронически глянула в нашу сторону, картинно положила ноги на столик и скрестила руки на груди.

– Не обращай внимание на этих неудачников. – Кирюк подсел к Яне. – Пойдем, погуляем. Дождь кончился, я тебе покажу один трюк, никто из них на своих рыночных досках сделать его не сможет – ноу-хау!

Состроив козьи морды в нашу с Лехой сторону, Янка с Кирюком удалились. Проводив процессию взглядом, мы снова переключились на Машу. Вот ведь не скажешь – девчонка, а каксмело прыгает с трехметровой высоты! Ну и что, что там, внизу, батут. Далеко не каждая сможет так.

Глава 14
Оказывается, далеко не все любят собак

– Ребят, вы Яну не видели? – у Татьяны был озабоченный вид.

– Они гулять пошли с Кирюком, – ответил Лешка.

– Как гулять… ее режиссер ищет, – ахнула стриженая и побежала в сторону выхода.

Сверху доносился крик. Похоже, Иван Ильич рвал и метал. Мне стало смешно – все шишки снова доставались Игорьку. Вскоре он быстро сбежал по лестнице вниз и кинулся вслед за стриженой. Маша, раскрасневшаяся и немного запыхавшаяся, подбежала к нам.

– Ну, как?

– Здорово, Маш! Ну, прямо как Янка.

Наверное, я сморозил что-то не то, потому что Машины глаза сразу сузились, а улыбка бесследно исчезла.

– Нет, ты лучше… вернее, она так бы не смогла, – промямлил я.

– Понятно, – протянула Маша, пересела на соседний диван, взяла со столика журнал и уставилась в него с чересчур повышенным интересом.

Ну вот, обиделась… Никогда не замечал я за Машей такого. Это потому, что я ее с Янкой сравнил. А зачем я это сделал? Пора признаться самому себе – несмотря на всю Янкину стервозность и те гадости, которые она отпускала в наш адрес, она мне нравилась. Даже мурашки бежали по спине, когда я о ней думал. Во ведь попал! И что делать теперь с Машей… Ведь Маша мне тоже всегда очень нравилась. Однажды я слышал, как папа сказал маме: «Двух женщин любить нельзя». Не знаю, по какому поводу это было сказано – папа с мамой о чем-то спорили в соседней комнате, – но эта фраза почему-то врезалась в мою память и вот сейчас, когда я думал о Маше и Яне, всплыла.

Входная дверь распахнулась, и на пороге гостиной появились с недовольным лицом Яна, Татьяна, Игорек и Кирюк.

– Яночка, бегом наверх, Иван Ильич тебя ждет. – Татьяна подтолкнула Янку к лестнице и, не выслушав ее возражения, крикнула нам: – Ребята, готовьте собаку – сейчас снимать ее будем!

По сценарию Лёлик был приблудившейся дворняжкой, которую Вероника привела домой. Но злая гувернантка, нанятая для того, чтобы учить Веронику иностранным языкам, требует, чтобы она выбросила собаку на у лицу. Вероника не хочет расставаться с собакой.

Первая сцена далась Лёлику легко. В ней Янка отрезала кусок колбасы и протягивала ее Лёлику. Оголодавшая собака должна была жадно ее проглотить. Лёлик справился с ролью на ура. А в качестве бонуса подпрыгнул и лизнул Янку в нос. И если бы не Янка, то сцена вышла бы отличной.

Но Яна все испортила – она завизжала и отпрянула назад, стоило Лёлику встать на нее лапами. Пришлось снимать еще один дубль. Лёлик с аппетитом принял из Янкиных рук еще один кусок колбасы, и его убрали из кадра, чтобы он не мог снова блеснуть импровизацией. Но во второй сцене Янка должна была обнимать Лёлика за шею и произносить монолог о том, как она одинока и что единственный, кто ее понимает, это он, Лёлик. И тут Янка закатила такую истерику, каких я еще не видел. Она всхлипывала, топала ногой и кричала, что ни за что не будет обниматься с этой грязной дворняжкой.

Лёлик стоял растерянный, с опущенным хвостом. Вся съемочная группа пыталась успокоить, а потом уговорить Яну обнять Лёлика за шею. Все тщетно.

– Ничего не понимаю, мне сказали, что это ваша собака, – пожал плечами Иван Ильич и многозначительно посмотрел на Татьяну. Татьяна отвела взгляд.

– Терпеть не могу собак. Мне папа после съемок обезьянку обещал подарить. – Яна уже не кричала, а говорила таким тоном, как будто она королева, а мы тут все ей прислуживаем.

Иван Ильич еще немного поуговаривал Яну, потом не выдержал и принял решение:

– Давайте сюда дублершу!

Через пять минут Маша уже обнимала за шею Лёлика, и он с благодарностью смотрел ей в глаза. Я был поражен – вот не думал, что Маша такая актриса, по ее правой щеке катилась настоящая, искренняя, живая слеза! Один ноль в пользу Маши.

Пока снимали эпизод прощания Маши с Лёликом, никто не обращал внимания на стоящую в стороне Яну. А выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.

Глава 15
Неужели все красивые девчонки такие стервы?

Наконец рабочий день подошел к концу, за окнами давным-давно стемнело, и мы почувствовали, что актерская доля не такая уж легкая. Поэтому, как только объявили погрузку, мы первыми впрыгнули в микроавтобус надписью «Мосфильм» и растянулись на последних сиденьях. Маша больше не злилась на меня и прибывала в отличном распоряжении духа. Мы весело болтали и смеялись, вспоминая эпизод с Лёликом. Недалеко от нашего автобуса, у кромки леса, стоял черный джип с тонированными стеклами.

– Наверное, за Янкой, – кивнул в его сторону Лешка.

Однако, не дождавшись юной звезды, джип завел мотор и через пару минут исчез в неизвестном направлении. Мы тут же забыли о нем.

Обратная дорога прошла без происшествий. Яны в автобусе не было, за ней приехал на «бумере» отец. Мы дремали и проснулись только, когда водитель громко крикнул:

– Эй, там, на галерке, вам куда?

Вот это сервис! Нас развезли по домам и велели явиться на следующий день к «Мосфильму», как и сегодня, в десять часов утра.

За ужином я взахлеб рассказывал родителям о съемках. Папу интересовала наша безопасность, не подвергают ли нас на площадке излишнему риску, какие инструкции дает нам режиссер и что мы делаем в свободное от съемок время. Маму интересовало, как играл ее хвостатый любимец, что давали на обед и особенно был ли на съемках Александр Поплавский, сериальная звезда, от которой, мы с папой никак не могли понять, почему, все женщины сходили с ума.

В нашем фильме знаменитый актер играл роль отца Вероники. Но так как по сценарию отец героини был все время занят на переговорах, дома он бывал крайне редко, а следовательно, ему и нечего было делать на съемочной площадке. Мама была очень разочарована, но я ей поклялся, что как только Александр Поплавский появится, я тут же возьму у него автограф.

Перед сном я решил проверить свою почту и, загрузив комп, на ткнулся на очень интересный факт в ленте новостей. Это был репортаж со съемочной площадки фильма «Горячие доски». В нем говорилось о том, что утвержденная на главную роль дочка известного кинопродюсера и бизнесмена Владимира Денисова Яна Денисова впала в депрессию из-за травли, устроенной ее дублершей, которая всеми правдами и неправдами пытается превзойти ранимую и тонкую дочку кинопродюсера. Дальше там были такие слова: «Внешне похожая как две капли воды на ту, кого она дублирует, провинциальная выскочка напрасно на что-то рассчитывает. Чтобы сниматься в кино, нужно не только (как считают многие) иметь обеспеченного папу, но и самой хоть что-то из себя представлять». Вот Янка дает, ведь это она все подстроила. Это Маша-то – провинциальная выскочка! Я щелкнул по клавише и выключил комп. И почему красивые девчонки такие злые?

Глава 16
Мы показываем класс, но опасаемся за Машу

Слава Богу, Маша не читала новостную ленту, потому что на следующее утро пребывала в отличном расположении духа и даже, здороваясь с Кирюком, назвала его по имени. В автобусе с надписью «Мосфильм» пахло яблоками – водитель принес их целую корзину и угостил всех, даже Лёлику предложил одно, так, ради смеха. Впрочем, ничего смешного– если бы яблоко было разрезано на дольки, а серединки были бы тщательно вычищены, Лёлик бы с удовольствием за компанию съел пару скибочек. Но, нюхнув спелую антоновку, Лёлик зевнул и отвернулся.

Всю дорогу до места натурных съемок мы грызли яблоки и бездумно пялились в окно.

– Ребята, вы мне нужны, – не успели мы выйти из автобуса, как к нам подбежала Татьяна. – Пошли скорей!

У меня развязался шнурок на кроссовках, и я отстал. Присев на корточки, я спешил завязать шнурок, стараясь не упустить из виду Машу с Лешкой, которые энергично удалялись за Татьяной куда-то в сторону пустыря. Мой взгляд упал на черный джип, который стоял у кромки леса – точно на том же месте, что и вчера. «Интересно, кто на нем приезжает?» – мельком подумал я и, догоняя процессию, тут же о джипе забыл.

Сегодня был наш с Лешкой день. Вместе с Кирюком и еще одним парнем, которого мы видели вчера мельком, мы изображали тех ребят, на которых из окна своего особняка смотрит Вероника. Ивана Ильича не было, он, как объяснила Татьяна, работал «на первой камере», нас же снимала вторая. «Так быстрее идет процесс», – прокомментировала Татьяна. Вместо Ивана Ильича съемкой командовал Сергей, второй режиссер. И он к нашему удовольствию предоставил нам полную свободу:

– Катайтесь так, как будто здесь нет ни меня, ни камеры. Вы можете болтать друг с другом, показывать друг другу разные трюки, можете просто кататься в свое удовольствие. Главное – расслабьтесь и не смотрите в камеру.

Соскучившись по настоящему делу, мы с удовольствием стали следовать инструкции режиссера, и нам было совершенно некогда смотреть в камеру, потому что трюки, которые нам хотелось показать, требовали максимальной сосредоточенности. Лёлика, чтобы он нам не мешал, привязали за ошейник к дереву, и он, недовольный, наблюдал за происходящим, время от времени вскакивая и мотая хвостом. Машу же увели в дом гримироваться.

Мы с Лешкой были на подъеме – у нас все получалось, и мы не опозорились. Особенно, когда ушел Кирюк. Его позвал за чем-то Игорек, а Сергей не возражал – мы с Лешкой и Максом (так звали нового парня) катались куда лучше Кирюка, и молодой режиссер это оценил, отпустив Валерку без всякого сожаленья. Сергей явно был доволен съемкой, потому что, когда раздалась реплика «Стоп! Снято», он улыбнулся и крикнул в нашу сторону:

– Молодцы, ребята!

Потом про нас забыли, и мы с Лешкой, отвязав Лёлика, решили немного прогуляться. Погода была замечательная. Осеннее солнце золотило кромки леса, пахло опавшими листьями и яблоками. Лёлик обнаружил мышиную нору и, радостно фыркая, ковырялся в земле, изображая из себя норную ищейку. Мы бурно обсуждали проделанные перед камерой трюки, а потом просто болтали ни о чем. Я рассказал Лешке про то, что прочитал вчера в новостях. Он задумался:

– Я где-то слышал, как одна американская актриса плеснула другой в лицо кислотой, чтобы та не могла больше сниматься. От кислоты на лице образуются ужасные шрамы. Сначала она расстроилась, а потом сделала пластическую операцию и стала еще красивее.

– И чего?

– По-моему, она потом вышла замуж за режиссера, а ту, которая плеснула в нее кислотой, посадили в тюрьму.

– Ты думаешь, Янка способна на такое?

– Вряд ли. Где она возьмёт кислоту? Но все равно, Янка Машке вчерашних съемок не простит. Видел, как она на нее смотрела!

– При чем здесь Маша? Ей сказали, она и снималась. А Янка в следующий раз будет умнее, если хочет сниматься в кино.

– Сам подумай, – Лешка постучал себя по голове, – Машка отнимает у Янки роль. Какая разница, кто чего сказал! Янке все по фигу.

– Ладно, Лех, давай не будем накручивать. Те твои актрисы были взрослые тетки, а девчонки обычно максимум на что способны – это обозвать друг друга дурами. И давай закончим про это, а то Машке там наверняка от наших разговоров икается.

Впрочем, наверное, Лешка в чем-то прав. В прошлом году к нам в класс пришла новенькая, Настя Чуйкова. Училась она неважно, вроде меня, но зато шевелюра у нее была не хуже лошадиной гривы: длинные блестящие каштановые волосы Настя никогда не собирала в хвост, и я, сидя за ней, наискосок любовался этим водопадом.

Настя почему-то не заладила с Сашкой Орловой и Галькой Гавриловой, которые, как близняшки, ходили все время вместе и даже одевались как-то похоже. Так вот, однажды перед новогодней дискотекой Сашка с Галькой прицепили Насте к волосам жвачку. Она не заметила сразу, и жвачка спутала волосы так, что пришлось выстригать целую прядь. Потом Настя подстриглась, и девчонки от нее отстали. А мне, между прочим, новая стриженая Настя даже больше нравилась. Я тогда рассказал про девчонок папе, а он сказал, что женщины часто склонны к ревности и поэтому могут совершать необдуманные поступки. В общем, от Янки всего можно было ожидать.

Мы пересекли двор и вошли в дом. Съемка шла на втором этаже, и поэтому внизу было шумно и накурено. На диване перед камином развалился Игорек с двумя девицами в рабочих комбинезонах с многочисленными карманами. Игорёк что-то рассказывал, бурно жестикулируя, а девицы громко смеялись. Мы хотели подняться на второй этаж, чтобы поглазеть на съемки, но лестницу нам перегородила Татьяна.

– Ребят, туда сейчас нельзя, очень тихая съемка – монолог героини у окна. Кстати, а где Маша? Она нам скоро понадобится. И Лёсика, – Татьяна вечно путала имя Лёлика, – надо привести в порядок – вон он какой у вас чумазый.

Вид у Лёлика действительно был комичный. Его маленькая бородка была вымазана в грязи, а коричневый пятак сверху был покрыт темной корочкой засохшей земли.

– Мы думали, Маша здесь. Когда мы пошли сниматься, она вроде направлялась в дом.

– Да? – задумчиво пожала плечами Татьяна. – Ладно, ждите здесь, я сейчас Лёсику гримершу пришлю.

Татьяна убежала, а мы с Лех ой призадумались. Куда могла подеваться Маша? С момента нашего приезда на съемочную площадку прошло часа три – не меньше. Я достал мобильник и нажал вызов номер семь, на нем у меня находилась Маша. Я долго ждал ответа, но Маша не брала телефон. Вообще-то я человек не нервный, но сейчас мое сердце вдруг застучало значительно сильнее, чем обычно. Странное предчувствие подкралось к самому горлу.

– Может, она обиделась и поехала домой? – предположил Лешка.

– Не похоже, не Машкин это стиль– обижаться на пустом месте. – Мне стало не по себе. – Пошли, посмотрим во дворе, может, она там цветочки нюхает. Ты же ее знаешь, Машка обожает всякую ботанику.

Но ни во дворе, ни за домом Маши не было.

Глава 17
Таинственный зов о помощи

На чердаке стоял полумрак. Маленькое окошко под самым потолком слабо освещало тесную комнату, заваленную всякой рухлядью. Машины глаза стали немного привыкать к темноте, хотя в этом заточении она уже провела довольно много времени – часа два, не меньше. Этого было вполне достаточно, чтобы замерзнуть и прийти в полное отчаянье.

«Ну какая же я дура, – ругала себя Маша. – Ну зачем я полезла в этот старый дом. Теперь буду сидеть здесь неизвестно сколько. Меня небось уже ищут… Иван Ильич говорил, что хочет попробовать меня в каком-то длинном сложном эпизоде… А я тут…»

Все произошло как-то само собой: когда ребята ушли на съемки на плацу, Татьяна отвела Машу к гримерше. Перед зеркалом на соседнем кресле сидела Яна, уже готовая к съемке. На ней было шелковое платье персикового цвета и лаковые туфельки более темного оттенка. Маша такие наряды не носила, она вообще терпеть не могла всякие девчачьи причиндалы. В простых джинсах и толстовках она чувствовала себя человеком. По праздникам, когда мама уговаривала Машу «порадовать бабушку», то есть надеть соответствующую ее полу одежду, Маша, стиснув зубы, из уважения к бабушке все застолье проводила в юбке и кофточке с оборками. И гости, старые друзья родителей и родственники, и мамины подруги, все, как один, ее нахваливали: «Да как же тебе идет эта кофточка! Всегда так одевайся!» Маша вежливо говорила «спасибо», хотя подозревала, что между мамой и подругами был заговор и их комплементы обильно удобрены мамой, мечтающей в свое время иметь девочку для того, чтобы наряжать ее в платьица и вязать на голове банты. Разряженная во все эти красоты, Маша чувствовала себя фарфоровой куклой, и ей даже казалось, что она на время теряет свой острый интеллект и становится глупой, как пробка. В общем, папины мужественные гены оказались сильнее, и, наверное, если бы в летчики-испытатели принимали девушек, Маша была бы в их числе.

И тем не менее Маша на секунду залюбовалась Яной в нежном шелковом платье, с длинными ресницами и колечками белокурых волос, спадающих на плечи.

– Привет!

В ответ на Машино приветствие Яна резко поднялась и, не глядя на Машу, обратилась к гримерше:

– Тетя Надя, посмотрите, у меня все нормально? А то меня уже ждут.

Толстая гримерша критически оглядела Яну с ног до головы, взяла баллончик с лаком и обильно побрызгала на белокурые колечки.

– Все, давай, особенно там башкой не тряси, – у гримерши был низкий прокуренный голос, и Маша заметила, что уже второй раз от нее пахло спиртным.

– Давай, залазь в кресло, твоя очередь, – кивнула она Маше и взяла расческу.

Через полчаса Маша вышла из гримерки в точно таком же персиковом платье, как у Яны. Ее прямые, как солома, волосы были завиты крутыми кольцами, затвердевшими от лака, и Маша про себя подумала: «Не хватало еще стать такой же стервозиной!» На съемочной площадке уже горели софиты. Маша встала в сторонке и стала наблюдать, как Яна прихорашивается у окна. Перед ней стоял Иван Ильич и тоже задумчиво смотрел на Машу.

– Не уходи далеко, может быть, тебе снова придется ее подменить, – не поворачиваясь, очень тихо проговорил Иван Ильичи громко обратился к стоящей у окна Яне: – Яночка, давай еще разок со слов «Я тоже хочу быть с ними…»

Но Яна молчала.

– Что опять такое, Яночка? – в голосе Ивана Ильича, как он ни старался быть ласковым, проскальзывали раздраженные нотки.

– Пусть она уйдет! – Янка ткнула указательным пальцем в Машину сторону.

Иван Ильич вздохнул и повернулся к Маше:

– Ладно, пойди пока погуляй, я тебя позову, – он подмигнул ей одним глазом, чтобы никто, кроме Маши, не заметил этого жеста, и сразу отвернулся.

Маша спустилась вниз, накинула на платье куртку и вышла на у лицу. Особняк был огорожен красивым решетчатым забором только спереди. С другой же стороны забора не было. Видимо, он там был раньше, но сгнил и обвалился. На соседнем участке стояла ветхая избушка – заброшенный дом с выбитыми на первом этаже стеклами.

Маша поежилась – мрачная избушка смотрелась неуютно по сравнению с чистеньким ухоженным особняком, где проходили съемки. Она обошла особняк еще раз, собирая оранжево-красные кленовые листья, которые здесь были повсюду – около заброшенного дома рос старый клен, а ветер сдувал с него листья прямо на соседний участок. Прошло минут сорок, и Маша решила пойти посмотреть, как снимают скейтеров. Но ее остановил звук, доносящийся из заброшенного дома.

Кричал котенок. Не мяукал, а именно кричал. Да так пронзительно жалобно, что Маша, не раздумывая, перемахнула через сгнившие доски бывшего забора и приблизилась к старому дому, изнутри которого и раздавался зов о помощи. Котенок кричал громко, его плач был отчаянно сдавленным, и Маша решила, что его придавило какой-нибудь балкой. И тогда Маша переступила порог заброшенного дома.