Текст книги "Уйти, чтобы вырасти. Сепарация как способ жить свою жизнь"

Когда-то моя дочь, раздираемая эмоциями и буйством гормонов, после бурных ссор, слез и примирения просила меня:

– Мама! Дай мне каких-нибудь таблеток от всего этого!

Я, тайно выпивая валерьянку, отвечала только то, что могла:

– Не придумали еще таблеток от подросткового возраста.

Это я к тому, что этот период нелегко дается и проживается нервами обеих сторон. Если все получится, никто не сойдет с ума, кризис будет преодолен, а подросток все-таки (с поддержкой родителей) справится с теми задачами, которые ему нужно решить, – то ему открываются двери в новый сепарационный статус. Там он будет готов сражаться за место под солнцем среди взрослых. Но это потом.

А в Пубертате перед ним стоит важная задача: обретение собственной индивидуальности и права на то, чтобы быть разным в контакте с людьми, в том числе и плохим.

Иногда подросток решает эту задачу почти без боя, если у него есть для этого ресурсы и поддержка семьи, но чаще всего приходится воевать. А что поделать? Такое время.

И тут надо заметить, что Подросток – это уже довольно продвинутый сепарационный статус. Все более ранние основные потребности у него закрыты: ему либо посчастливилось благополучно пройти первые два этапа, либо он проработал их, например, в психотерапии. Его состояние в обычной жизни уже более устойчивое, а контакт с собой более-менее налажен. И отношений с другими людьми Подросток ищет уже не для того, чтобы дополучать слияние или зависимость, а чтобы доказать себе и другим, что он тоже не лыком шит…

Так внутри Подростка созревают потребности, которые будут активно способствовать его выходу из слияния с родителями. И чем больше вероятность «отрыва» от семьи, тем сильнее чувства затапливают Подростка, который вынужден все время искать для себя баланс:

• между желанием принадлежать семье и желанием уйти подальше;

• между свободой и потребностью зависеть;

• между тем, чтобы находиться под контролем родителей, и тем, чтобы взять этот контроль над своей жизнью себе;

• между тем, чтобы остаться для других хорошим, и тем, чтобы стать для них плохим, оставшись собой;

• между желанием получать только удовольствие и необходимостью прилагать усилия.

Поскольку психика подростка весьма нестабильна и возбудима, то и способы, которыми он пытается решить свои задачи на этом этапе, тоже очень пограничные.

Подросток мечется между полюсами своих потребностей и желаний, иногда совершая совсем неадекватные поступки – именно вокруг этого сосредоточено большинство детско-родительских конфликтов. Если эти точки кризиса в отношениях с родителями не найдут своего разрешения, то человек забирает их с собой в следующие этапы – они становятся для него внутренними конфликтами, которые он вынужден будет решать со всеми, кто под руку попадется, застревая в сепарационном статусе Подростка.

В результате, вырастая, Подросток может испытывать невыносимо сильные чувства каждый раз, когда ему нужно будет сделать выбор, принять решение об изменениях, поставить цель и начать ее достигать. Эти внутренние конфликты могут давать о себе знать, когда Подросток будет сталкиваться со сложностями и хотеть избежать напряжения.

Пока Подросток не найдет для себя выход и не примирит конфликтующие части внутри себя, он все время будет бегать по разным полюсам: то ему нужна абсолютная свобода и полная независимость от родителей; то слияние с кем-то – чтобы не нести такую тяжелую ответственность за жизнь.

Бывает так, что слияние и отделение от родителей более-менее состоялось, а горизонтальная сепарация со сверстниками не задалась. Например, не приняла компания сверстников, произошло предательство, случился буллинг в особо тяжелом варианте. Тогда в последующих этапах жизни человек все время будет пытаться решить эти задачи: получить возможность принадлежать группе или отделиться от нее.

В зависимости от того, в какую сторону Подростка тянет сильнее – в сторону бунта или в сторону приспособления – я разделяю застрявших в этом сепарационном статусе людей на две группы: Бунтующие Подростки и Приспосабливающиеся Подростки.

Бунтующий Подросток – это человек, который в Пубертате начал борьбу за себя и остался в ней, не имея возможности ни завершить ее победой, ни вернуться обратно, потому что ценности, за которые он воюет, для него важнее, чем «хороший мир». Он не способен сдерживать агрессию – и она выливается во внешний мир.

Бунтующих Подростков во взрослом мире видно сразу: они уходят в бой, а потом забывают, за что битва. Повод для войны находится на раз-два: против угнетения, подчинения, соответствия; за феминизм – против феминизма; за права мам; против ожиданий от мам; за мужское братство; за мир без прививок.

Любимые слова Бунтующего Подростка: «я против», «потому что я так хочу» и «отстаньте от меня». Его жизнь – манифест разгульной свободы, наплевательства на правила и несдерживания себя ни в чем. День без сопротивления – вычеркнут из жизни. Месяц без доказывания, что ему наплевать на все правила, – жизнь почти зря.

Бунтующие Подростки спорят ради спора, и воюют ради войны – потому что не могут иначе. В противном случае они «унижены» и «повергнуты».

Нет уж, лучше «умереть». Бунтующие Подростки возбуждают много разных чувств. Особенно зависть, злость и страх. Особенно у тех, кто больше всего умеет сдерживаться. Иногда кажется, что стоит слиться с таким «плохим» в экстазе – и «у меня тоже получится». Будет столько же свободы. Возможностей не зависеть. И посылать всех, когда захочется.

Моя клиентка Елена, сколько себя помнила, всегда слышала от мамы, что «женщине невозможно много зарабатывать и хорошо жить без мужчины». И что «только он может быть пропуском в мир больших денег и возможностей».

И все вроде бы сложилось так, как хотела для дочери мама: Елена вышла замуж за состоятельного мужчину и реализовала мечту родительницы о счастье для дочери. Пока одним нехорошим вечером муж Елену не оставил с двумя детьми.

Безусловно, это тяжело и больно. Но Елена пришла в терапию не столько для того, чтобы найти поддержку в этих переживаниях. Ей было непонятно, почему она бесконечно и невероятно сильно зла на маму и мужа. И при этом она требовала от себя быстро создать себе свой бизнес и преуспеть.

Шаг за шагом мы приближались к настоящим потребностям Елены, которые пытался отвоевать для нее внутренний Подросток. Она вела внутреннюю психологическую войну с бывшим мужем и матерью не на жизнь, а на смерть, лишь бы доказать, что она имеет право не только многого хотеть без мужчины, но и получать это сама, своим трудом и усилиями. Естественно, как у всех Подростков, в Елене иногда включался страх не справиться со всем в одиночку. Но больше всего ее подстегивала злость, которая пыталась добыть себе право не подчиняться чужим ограничениям, имеющим пока над ней власть. Хотя на самом деле ей уже давно никто не запрещал жить как ей хочется.

Приспосабливающиеся Подростки не смогли до конца пройти отделение и выбрали условно «хорошую» стратегию адаптации к кризису с родителями. Так происходит, когда тревога отделения слишком сильна, а агрессия направляется на самого себя.

Именно в силу обращенной на себя агрессии Приспосабливающиеся Подростки – мастера самопрерывания и самосдерживания. Это типичные «хорошие» мальчики и девочки. Не спорят, а соглашаются, не воюют, а приспосабливаются.

Они не выделываются и не выпендриваются. Злятся только в себя. Ну, или безупречным сарказмом отстреливают в особо возбуждающих.

Хорошие девочки и мальчики вообще боятся возбуждения. Мало ли куда оно их заведет. Поэтому не надо.

Они не рискуют. По крайней мере, пока не выпьют. А выпить для них – иногда единственная возможность стать плохими. Хотя бы ненадолго.

Как-то раз я работала с Олегом, типичным представителем статуса Подросток. Изначально в терапию он пришел, чтобы наладить отношения с женой. Парадокс состоял в том, что ничего восстанавливать на самом деле он не хотел.

Все попытки Олега посмотреть, что можно сделать, чтобы изменить отношения в лучшую сторону, наталкивались на его сопротивление. И тогда стало понятно, что единственное, чего хочет для Олега его Подросток, – это отвоевать возможность уйти от жены и обрести свободу.

При этом Олег вовсе не ругался и не ссорился со своей женой. Он просто тихо, с использованием пассивной агрессии сопротивлялся ее попыткам сделать хоть что-нибудь для их брака. Его внутренний Подросток ощущал это как самое настоящее насилие, в котором ему не дают права жить собственную жизнь так, как он хочет. Олег мог только сбегать и отыгрывать «на воле» все свои потребности повеселиться и поразвлекаться. В итоге ничего сделать для сохранения брака не получилось, и они развелись.

Но дальше случилась любопытная история, которая в очередной раз обнажила потребности внутреннего Подростка Олега.

Он пришел ко мне спустя полгода и сказал, что они снова сошлись с женой, пытаются теперь обо всем договариваться и даже снова думают пожениться. Я очень удивилась, потому что ранее я много узнала о том, что жена Олега совершенно не подходит под те цели, которые он перед собой ставит, включая секс и рождение детей. И вот тут оказалось, что хотя в этом плане ничего не изменилось, сама по себе свобода Олегу не нужна. Потому что он совсем не понимает, кто он есть и что с этой свободой делать, – как и все Подростки. А от жены он хотел сбежать просто потому, что считал ее виноватой в своей несостоятельности.

Этап четвертый. Молодость

Задачи: пройти через страх свободы и независимости и справиться со своей жизнью. Уйти, чтобы вернуться.

Молодость – это время, когда мы формально уже не подростки, но еще и не «настоящие» взрослые. Чаще всего для этого у нас еще нет пока ни достаточных психоэмоциональных и волевых ресурсов, ни материальных. Но у окружающих, да и у нас самих, к себе есть требования и ожидания, что мы должны скорее стать реально взрослыми.

Вероятность того, что мы подойдем к этому этапу не застрявшими психологически на предыдущих этапах – очень маленькая. А это значит, что большинство из нас будут пытаться решать задачи этого этапа, не обладая для этого достаточными ресурсами. То есть мы будем пытаться освоить территорию взрослости психикой Младенца, Ребенка или Подростка.

Но все-таки давайте предположим, что вся череда слияний, отделений и возвращений к родителям на всех периодах ранее была нами пройдена либо совсем безоблачно, либо наша психика получила достаточно поддержки и скомпенсировалась до нормативных для этого возраста показателей. И оказывается в этом пространстве новой жизни пусть еще не взрослой, но готовой к освоению задач в области сепарации.

Этот этап естественной сепарации от родителей продолжается примерно с 18 до 25–27 лет. Это время для обретения настоящей независимости от родительской семьи и начала самостоятельной жизни во всех областях. Начиная от отдельного проживания и заканчивая принятием на себя ответственности за каждый выбор в своей жизни.

Этот период призван плавно завершить все начатые ранее попытки отделения от родителей и воссоединения с ними, но уже на других основаниях.

Полная власть родителей должна закончиться, а воспитательная функция завершиться – и тогда мы сможем встретиться уже как равные взрослые люди, обладающие своими ценностями и мнением. Мы будем по-прежнему существовать в иерархии, где родители старше и раньше пришли в этот мир, но мы станем «взрослыми младшими». Вот для этого нам в идеале и дано это время.

Чтобы сепарация считалась завершенной, в этот период мы должны закончить активное противодействие с родителями за право жить свою жизнь, а также разрешить несколько важнейших внутренних конфликтов, основной из которых – «принадлежать или уйти». Потому что этот этап призывает нас найти гармонию между принадлежностью и отдельностью, между зависимостью и автономностью. И почти весь период мы будем символически ходить внутри себя «туда-сюда», еще сильно нуждаясь в родителях, но уже этому сопротивляясь. Это время для проверки наших взрослых самостоятельных компетенций, которое заканчивается для некоторых вполне успешно ощущением: «Родители дали мне все, что могли, теперь я могу справляться сам. Я осознаю себя взрослым среди других взрослых».

Клиенты довольно часто рассказывают мне одну и ту же историю. Вариации разные, но суть одна. И на этом примере прекрасно можно увидеть, что происходит с нами на этапе отделения от родителей после 18 лет.

Вот представьте: вы работаете в какой-то организации. На хорошей должности. Отношения с коллективом хорошие. Начальник уважает. Вроде бы. Но вот что-то не то. Могли бы платить лучше, ценить больше. Как следствие – выгорание, раздражение, скука и все сопутствующее. В таких случаях я слушаю и улыбаюсь. Сначала про себя, естественно. Потому что во всем этом явно прослеживается классический сепарационный сюжет.

Однажды мы вырастаем. Из своей родительской семьи. Из прежней работы, должности, профессии, занятий. Даже из каких-то отношений мы тоже вырастаем. Нам становится тесно. Дискомфорт нарастает, хотя первое время мы пытаемся его не замечать. И не чувствуем увеличивающиеся потребности. Потом недовольство невозможно игнорировать. Напряжение и злость увеличивается. Иногда мы направляем ее на себя: «Тут так хорошо, тебя все ценят и любят. Чего тебе еще надо?» Иногда на окружающих: «Это вы мне не даете того, чего я достойна!» Зачастую мы начинаем снижать свои требования и сжимать свои потребности, соглашаясь сохранить то, что есть. Из нежелания выдерживать свою тревогу отделения и страха уйти в неизвестность, мы пытаемся вытрясти новые условия на старом месте. Бывает, что у нас это даже получается. Но чаще всего нет. Мир, однажды устроенный по одним правилам, не дает нам удовлетворения всего, на что мы вдруг захотели претендовать.

В отношениях с родителями вчерашний Подросток обязательно должен обнаглеть и почувствовать себя достойным большего, чем дают ему эти «нехорошие» родители.

Он должен захотеть больше денег, больше свободы для своих взрослых делишек. Секса и безумных романов, например. Для всего, на что замахнется его пока еще юная душа. И это прекрасно.

В ответ на его наглость и совершенно обоснованные в молодости грандиозные амбиции родители должны ответить: «Сорри, но у нас этого нет. Хочешь – оставайся, но на условиях ребенка, которые мы тебе установим. Хочешь больше (и имеешь право) – тогда шуруй и там бери у мира все, что твоей душе угодно. Если сможешь, естественно».

И вот тут должен случиться закономерный кризис. Внутри начнет замешиваться ядерный коктейль: на поверхности образуется злость и претензии, а под ними активируется тревога отделения. «Вы должны мне дать/научить/обеспечить/создать условия!», – и все такое. Ну, или агрессия привычно развернется на себя, прерывая попытки что-либо делать. И тогда человек останется на прежнем месте, считая себя никчемным для того, чтобы начинать делать что-то самому.

Это еще одна классика: продолжать уверять себя, что ты еще не вырос, чтобы хотеть/иметь/претендовать/уметь и так далее. Так родительский дом становится реальным убежищем, а нападки на себя – психическим способом не встречаться с реальным страхом уйти в неизведанные дали. Ведь если их убрать, то придется взглянуть в реальность, встретиться со своими потребностями, взять за них ответственность и включить режим перемен.

Часто вместе с тревогой и злостью здесь смешивается вина и стыд. За желание уйти. За то, что хочется больше. За то, что оставляем родителей. Что претендуем на то, чего они никогда не имели и не получат. Сюда же присоединятся всевозможные «мне нельзя» и «не имею права». Все это будет. Неизбежно. Но таковы условия игры, что придется все это выдержать и уйти. Цена велика, но и приз немаленький.

Период Молодости активирует в нас весь объем нерешенных конфликтов и страхов перед отделением, которые мы носим в себе с раннего детства.

Эти невидимые нити, которые связывали нас с родителями в полученном, а сильнее всего – в недополученном от них, вдруг начинают тянуть нас обратно. Мы припоминаем все, чтобы нас отпустили и не отпускали. Чтобы отпихнули – но ненадолго и недалеко.

Кто-то из нас по своим причинам не мог пережить в достаточной степени зависимость и слияние с родителями, а кто-то не сумел отойти от них. Во взрослой жизни мы зависаем в бесконечных попытках сделать свой процесс оконченным. Мы вынуждены внутрипсихически цепляться за эту связь, надеясь когда-нибудь закрыть свои гештальты. Мы не можем отпустить своего внутреннего родителя не потому, что нуждаемся в нем здесь и сейчас. Мы хотим завершить с ним то, что не было возможно там и тогда. Это будет продолжать влиять на нас, заставляя находить для себя людей, с которыми мы будем вступать в зависимые отношения и терять себя. Или наоборот – будем дистанцироваться от других, иногда совсем не понимая, почему для нас важно иметь возможность не подходить близко.

То есть фрустрация, наряду с привязанностью, постепенным созреванием и передачей ответственности – это те самые столпы, на которых стоит сепарация. Потому что она воплощает отдельность. И не только нашу от родителей, но и их от нас. Это значит, что постепенно в нас созревает осознание, что родитель нам не принадлежит, а его поведением мы не управляем. Мало того, наше созревание продвигается по пути последовательного прощания с собственным неврозом могущественности.

Мы постепенно смиряемся с тем, что не «родим» себе других родителей и другую семью. У нас не будет возможности их переделать до того качества, которое нужно нам. Мы соглашаемся признать эту реальность и отстать от родителей, прекращая требовать компенсаций и возмещения. И только после этого в нас вырастает способность быть во взаимозависимости с родителями – новому для себя способу быть в отношениях. Это и будет завершением сепарационной истории с родителями. За этим последуют свободные отношения.

Этап Молодости предназначен для завершения вертикальной и сосредоточении всех усилий на горизонтальной сепарации от окружения и среды.

На этом этапе, промежуточном между Пубертатом и Взрослостью, мы пытаемся разместиться в разных пространствах, где обитают взрослые: на учебе, на работе, на дружеских сборищах.

Для этого времени характерно либо обесценивание взрослых, либо их идеализация. Но ни то ни другое не дает возможности приблизиться и остаться в слиянии с этим окружением, которое так необходимо. Оно нужно нам, чтобы иметь возможность ощутить принадлежность к миру взрослых людей, чувствуя свою уместность и нормальность среди них. И если у нас это не получается, то мы все время переживаем стыд и непринятость людьми.

У горизонтальной сепарации в этот период есть и еще одно важное значение. Все неосвоенные в этот период задачи сепарации от родителей мы еще больше, чем раньше, будем пытаться разрешить с помощью окружения. Можно сказать, что все первые партнеры на выходе во взрослую жизнь будут предназначены для завершения тех гештальтов, которые мы унесли из детства и подростковости. С ними мы будем искать безопасности и любви. С ними будем достраивать свою самооценку и развивать ощущение себя. С ними мы будем биться за свою независимость. Все зависит от того, что осталось незаконченным в отношениях с родителями.

Иногда меняется не один партнер, прежде чем мы ощутим себя по-настоящему независимыми. Иногда проходит много лет, прежде чем мы прекращаем везде искать себе маму или папу, которые будут выкармливать, защищать, долюбливать и наполнять ценностью. Иногда жизнь предпринимает не одну, а много попыток, чтобы мы стали взрослыми. И, возможно, у нее однажды это получается.

И тогда мы можем полноправно поставить себя в центр жизни.

Вы прошли этот этап, если можете присвоить себе убеждения:

• Я могу неидеально справляться с жизнью, но это не делает меня невзрослым.

• Я имею право на свое понимание, как мне лучше жить.

• Я имею право быть таким, кто я есть, и у такого меня есть свое место среди других взрослых.

• Я не хуже и не лучше, чем другие взрослые.

• Даже если я взрослый, я имею право на помощь и поддержку своих близких, и это нормально.