Текст книги "Великие творцы, роковые секреты и женщины, обреченные вдохновлять. Рождение красоты"

Тайная Мадонна Рафаэля: Рафаэль Санти и Маргарита Лути

Он никак не мог выбросить из головы ту девушку. Шелк ее волос, белые покатые плечи, лицо, словно сошедшее с тех картин, что он только мечтал написать…

Рафаэль бросил кисть и краски и, заложив руки за голову, лежал на холодном полу. Стены этого красивого и просторного дома должны были быть вскорости покрыты написанными им фресками, но как же работать, если на каждой из них художник хочет написать лицо той таинственной незнакомки. На разложенных на полу листах и планах он кусочком угля чертил набросок для фрески «Амур и Психея». И теперь мастер точно знал, отчего ревнивая богиня любви так желала погубить земную красоту Психеи.

Могло ли быть что-то притягательнее, чем мимолетный взгляд этих темных глаз?

Он должен вернуться к реке, должен найти ее, заговорить, узнать имя, узнать, кто она, хотя бы просто увидеть ее еще раз.

Судьба была благосклонна к Рафаэлю Санти. Родившийся в 1483 году в семье живописца, он рано взял в руки кисти и краски. Мать скончалась, когда Рафаэлю было восемь лет. Он хорошо помнил ее добрые глаза, теплые руки и то, как от нее пахло свежим хлебом, печеными яблоками и абрикосами. Семья Санти была обеспеченной, они могли позволить себе кормилицу и служанку, но Марджи Чарла заявила, что сама будет кормить своего единственного ребенка. Малыш, похожий на ангелочка с тех фресок, что писал муж, был самой большой радостью в ее жизни. А в самые сложные минуты своей жизни Рафаэль закрывал глаза и старался воскресить в памяти эти любящие глаза, потерянные так давно. Образ Мадонны, который он станет из раза в раз писать на своих полотнах, всегда будет воспоминанием о любимой и так рано потерянной женщине, что одна любила его с полной искренностью.

Отец определил мальчика подмастерьем в мастерскую, где творили величайшие мастера того времени – Лука Синьорелли и Паоло Уччелло, Лучано ди Лаурана, Франческо ди Джорджо Мартини, Пьеро делла Франческа. В восемнадцать лет он стал учеником Пьетро Перуджино и очень быстро превзошел своего учителя.

В двадцать лет он уже получал заказы от самых знатных итальянских семей, в 1508 году Папа Римский Юлий II лично пригласил талантливого юношу в Рим расписывать старый собор Ватикана, а в 1514 году уже другой Папа Римский назначил Рафаэля ведущим архитектором возведения базилики Святого Петра. Работа над четырьмя станцами[5]5
  Станцы Рафаэля – анфилада из четырех помещений на третьем этаже Папского дворца в Ватикане, расписанных Рафаэлем Санти и его учениками в период с 1508 по 1517 год.


[Закрыть] в Ватикане и частные заказы обеспечат Рафаэлю финансовое благополучие до самой его смерти. Но роспись собора будет продвигаться трудно, долго и будет завершена уже после смерти мастера.

В 1511 году Рафаэль возьмется за интересный заказ. Сеньор Агостино Андреа Киджи хотел, чтобы именитый художник расписал открытую галерею принадлежавшей ему виллы Фарнезина[6]6
  От имени одного из владельцев, кардинала Алессандро Фарнезе.


[Закрыть] фресками. Сюжетом росписи была выбрана история о божественном Амуре, полюбившем смертную деву Психею, которая красотой могла соперничать с его матерью Афродитой. Возлюбленных ожидало множество испытаний, но, убедившись в силе любви земной девы, Зевс дарует ей бессмертие.

Этот сюжет был выбран не случайно, ведь Киджи совершенно потерял голову от любви к темпераментной, но не отличавшейся благородным происхождением Франчески Ордичи[7]7
  В некоторых публикациях – Франческа Ордаччи.


[Закрыть]. Он мечтал сделать ее своей женой, но опасался общественного порицания. Будучи банкиром, он не мог позволить себе ссориться с Папой. Но надеялся, что однажды, как и Амур, сможет возвысить до себя красавицу Франческу. А пока она распоряжалась на вилле Фарнезина, чувствуя себя полновластной хозяйкой.

Двухэтажная вилла, расположенная в одном из самых роскошных районов Рима, была словно драгоценная шкатулка. Заполненная прекрасной мебелью и произведениями искусства, она притягивала великолепное общество. Здесь вечерами играла музыка и рекой лилось вино. Лучшие люди города восхищались изяществом постройки и комфортом, которым окружил себя Киджи. Мастер Рафаэль проживал здесь же, на вилле. Днем под его руководством десяток учеников занимались фресками, а вечерами он принимал участие в бурном веселье.

Иногда мастер Рафаэль, желая уединиться, бродил вдоль берега Тибра в поисках вдохновения и желая полюбоваться на местных красоток, что стирали здесь белье или назначали свидания. Но ни одна из них не затронула его души. До той самой встречи.

С того дня Рафаэль ходил к берегу Тибра в надежде вновь встретить девушку, приходившую ему во снах. На третий день ему повезло убедиться, что она не привиделась ему, не почудилась. Незнакомку звали Маргарита Лути, она была дочерью булочника, и за тридцать золотых монет Рафаэль уговорил ее отца позволить дочери позировать художнику.

Он был красив, этот человек, с таким трепетом ловивший каждый ее взгляд. Каштановые кудри, благородное нежное лицо, такое Маргарита видела только на росписях в соборах. И в тоже время, когда он улыбался, подмигивал ей или заставлял рассмеяться, в нем не оставалось ничего ангельского, а только земной соблазн уверенного в себе молодого кавалера.

Когда сеньор Агостино Киджи понял, что работа над отделкой его виллы Фарнезина совсем не продвигается вперед, потому что художник все свое время проводит с молоденькой красавицей, он не стал устраивать сцен или требовать ускорить работы. В конце концов, Рафаэль был гением, а банкиру хватило ума понять, что гения нельзя заставить творить.

Но можно создать ему условия… Тогда господин Киджи договорился с пекарем, что его дочь на некоторое время переедет жить на виллу в качестве служанки. Теперь Рафаэль мог не расставаться со своей музой ни на минуту. Единственной обязанностью Форнарины (булочницы), как называли Маргариту, было вдохновлять Рафаэля. И она отлично справлялась с этой задачей.

Девушка и вправду была прелестна. Невысокого роста, с пышной грудью и тонкой талией, она обладала волнующей грацией. Мягкие кудри цвета каштанов, огромные темные глаза и озорная улыбка делали ее похожей на лесную нимфу.

Совсем иного мнения придерживалась донна Франческа. Ей не нравилось соседство с юной красоткой, в свободное время занятой прогулками по саду и тем, что она строила глазки всем окружающим, включая сеньора Киджи. А тот нанимал Форнарину вовсе не для того, чтобы выслушивать нравоучения и скандалы, поэтому решил, что пришло время избавляться от досадной помехи. Девушке подробно объяснили, что ей пора возвращаться в дом отца, а чтобы не тревожить мастера Рафаэля, она должна признаться ему в измене и исчезнуть. За хлопоты Киджи посулил красотке кошель с деньгами. Возражения не принимались, слишком легко могла исчезнуть любая самая красивая девица в водах Тибра.

Маргарита взяла деньги, со слезами на глазах покаялась возлюбленному в несуществующих грехах и сбежала. Рафаэль был безутешен. Он забросил свои холсты, не брал в руки кисти, его лучшим другом стал глиняный кувшин, до краев наполненный вином. Он вспоминал каждое мгновение рядом со своей Форнариной. Набатом стучали в висках ее рассказы о том, что отец нашел для нее жениха, юношу по имени Томаззо, ожидающего получения в наследство лавки с тканями.

Рафаэль был готов простить своей красавице любые измены, только бы она была рядом. А господин Киджи опечаленно наблюдал, как день за днем теряет собственные деньги, а работа над росписями не движется. Видя обеспокоенность покровителя и страдания «Божественного» мастера, как прозвали Рафаэля, «князя искусства», Франческа решила проявить великодушие.

Спустившись в мастерскую, она поведала Рафаэлю о том, как сильно ревновала своего любимого, и просила прощения. Счастливый мастер не стал даже дожидаться утра, когда винные пары перестанут действовать. Он бросился к своей Форнарине, устроив изрядный переполох в доме Лути. Вручив булочнику значительную сумму денег, счастливый Рафаэль той же ночью увез Маргариту из отчего дома навсегда.

Разгневанный жених Маргариты явился прямо к Агостино Киджи и потребовал вернуть невесту. Он не желал, чтобы его будущая жена работала служанкой, и был возмущен слухами, что уже бродили по округе. Заливаясь слезами, Маргарита уговаривала господина сжалиться и не отдавать ее нежеланному жениху, клялась в любви к мастеру Рафаэлю и говорила, что готова на все. Киджи уже так надоела эта история, что он мечтал только о том, чтобы избавиться от досаждающего незваного гостя, очаровательной Форнарины и получить наконец-то свою открытую галерею. Потребовав от девушки плату, хотя отнюдь не деньгами, банкир использовал свое влияние, чтобы Томаззо оказался запертым в монастыре и больше не тревожил покой мастера Рафаэля и его возлюбленной.

Художник не собирался дольше оставаться в этом доме. Еще несколько недель потребовалось, чтобы закончить начатые наброски и убедиться, что ученики смогут завершить работу над фресками виллы Фарнезина. Смекалка и обаяние мастера помогли сохранить хорошие отношения с богатым заказчиком и выгодным клиентом.

Когда все обязательства были выполнены, он увез Форнарину в принадлежавший только им двоим дом. Здесь юная Маргарита впервые стала хозяйкой. Рафаэль получал за свою работу очень хорошие деньги и мог позволить нанять слугу и горничную, чтобы его любимая ничем себя не утруждала. Он дарил ей красивые платья, драгоценности, баловал, как ребенка, и сам светился, когда видел на ее хорошеньком личике счастливую улыбку.

Она стала его Мадонной, Венерой, Юноной, его собственной богиней. И только ей одной он поклонялся. Ни одна другая женщина не казалась Рафаэлю хотя бы вполовину такой прекрасной, как его Маргарита. Он хотел писать только ее, любоваться ею одной, дышать только ею.

В своей любви он совсем позабыл, что в другом римском особняке его ждет невеста. Кардинал Бернардо Довици Биббиена настаивал, чтобы художник назвал дату свадьбы с его племянницей. Этот союз был очень желанен для кардинала, но совершенно не соответствовал мечтам и ожиданиям Божественного мастера. Рафаэль как мог переносил дату, но делал это так деликатно, как умел только он один. Кардинал не обижался, невеста ждала, а художник получал выгодные заказы. Зачем что-то менять.

В конце концов он просто не мог жениться на кардинальской племяннице, ведь он уже был женат. В полной тайне он заключил брак с Маргаритой Лути, сделав ее законной женой. Никто, кроме учеников мастера, не знал об этом, а они поклялись молчать, оберегая его репутацию и заботясь о том, чтобы не лишиться заказов Ватикана.

Прошло время, и проблема решилась сама собой, нареченная невеста скончалась от неизвестной болезни, Рафаэль сохранил добрые отношения с кардиналом и свою любовь. Что ни говори, а в отличие от многих темпераментных художников и артистов Рафаэль умел быть дипломатом, не разочаровывая даже отказом.

Главным делом Рафаэля стали станцы собора в Ватикане. Он собрал вокруг себя лучших и самых талантливых учеников. Под сводами этого коридора на высоких лесах он приближался к той идеальной композиции, божественной гармонии, поиск которой оставался целью его жизни. А когда спускался вниз, его ждала Форнарина.

Он писал ее в одеждах благородной матроны с накинутым на голову белоснежным платком, в роскошных шелковых платьях, украшал ее жемчугом и золотыми браслетами. Но иногда ей становилось так нестерпимо скучно, что она вскакивала с места и кричала, что никогда больше не станет позировать!

– Мне надоело быть живой куклой! Я не идеальна, неужели ты не видишь? Я хочу жить!

Он утешал ее, уговаривал вернуться на место, обещал, обещал, обещал… А она искала утешения в сладострастных улыбках тех молодых людей, что окружали ее в мастерской. Эти резвые, страстные юноши посылали прекрасной Форнарине записки, молили о свидании. Она не была образованной или слишком любопытной, ее не увлекали книги и философия, ей не нужно было ежедневно трудиться, чтобы заработать на хлеб. Ее день начинался к полудню, а заканчивался далеко за полночь. Тайная жена, она не могла появиться в обществе, не заводила подруг среди жен заказчиков Рафаэля, ее красивые платья, сложенные в сундуке, были угрюмым напоминанием о невозможности появиться в них в обществе.

У Рафаэля было его творчество, а рядом – лучшая муза, какую только можно представить. Он писал ее обнаженной и в роскошных одеждах. Ревновал ко всем, к каждому ученику, к каждому, кто посмотрит на нее и на кого посмотрит она… Но безумно любил. Маргарите казалось, что и она тоже любит, только вот скучно, скучно, скучно!

Она намеренно кокетничала с другими мужчинами в присутствии мастера, разжигая его страсть, чувствуя себя живой только в этом огне любовной интриги. Ученики художника внимательно следили за ней, кто-то – соревнуясь в написании любовных писем, другие – оберегая честь своего учителя. Однажды мальчишки вызвали на дуэль слишком влюбленного Карло Тирабоччи, посмевшего хвастаться тем, что Форнарина отвечает ему взаимностью.

– Что еще тебе нужно, что? Скажи, и я все брошу к твоим ногам! – бушевал оскорбленный Рафаэль. Он не понимал той тоски, что угнетала его возлюбленную, заставляла ее вновь и вновь вызывать скандальные сплетни. Упрекая себя в невозможности дать этой женщине то, что она требовала, он продолжал переносить на холсты ее образ, обеспечивая бессмертие своей прекрасной Форнарине. Другие называли ее развратной, изменницей, нечестной. Что может говорить о Божественном Рафаэле близость с подобной женщиной? Она ставит под угрозу его карьеру, неужели не понять маленьким умом булочницы, что их благосостояние зависит от Святого престола? В ответ на упреки Форнарина кричала и бросалась кубками, тарелками и склянками с духами.

– Да как смеешь ты! Ты, не пропустивший ни одной юбки из тех, кто приходит тебе позировать! Думаешь, я не знаю? Думаешь, я буду молчать?

Ссоры заканчивались всегда одинаково: обессиленные, они покорялись молодой страсти и падали в постель.

Они почувствовали себя вновь счастливыми, когда Маргарита объявила, что ждет ребенка. Эта новость объединила начавший распадаться союз, связала новыми чувствами художника и его музу. Рафаэль был счастлив. Он не желал задумываться о том, как воспримут эту новость его многочисленные покровители, но был уверен, что удача улыбнется вновь и он сможет объявить о своем тайном браке. А пока Рафаэль творил.

Он желал написать ее портрет, изобразив не просто женщину, но богиню плодородия, ожидающую самого счастливого события. Обнаженная Маргарита обмотала голову красивым шелковым шарфом и тонкой вуалью, прикрывающей набухший, словно почка цветка, живот. Там, внутри его любимой, зародилась новая жизнь. Что это, если не самое большое чудо, к которому ему позволено прикоснуться? Когда Маргарита намотала шарф на манер тюрбана, он велел приколоть к нему тот же кулон, что украшал другой ее портрет, где она предстала с белой вуалью, словно послушная добрая жена. Тем же жестом руки, что Форнарина в роскошном платье придерживала корсаж, теперь она подчеркивала набухшую грудь.

Он любил свою Форнарину не за, а вопреки, скорее, чувствуя ее, чем понимая. Эта любовь была стихией, неподвластной земным страстям. Они могли ссориться, спорить, даже драться, но всегда находили друг друга в объятиях.

На портрете Маргарита умиротворена и довольна, впервые в жизни она почувствовала себя цельной. Будто фантазии ее любимого слились воедино с земным образом, наконец-то создав реальную, земную женщину, будто он увидел ее такой, какая она есть на самом деле, а не в мечтах.

На плече счастливой красавицы, ожидающей своего первого ребенка, красуется синяя лента с именем «Рафаэль», а на безымянном пальце левой руки – обручальное кольцо. Безымянный портрет молодой женщины назвали именем Форнарины уже позже.

Под кистью Рафаэля появился шедевр, однако его возлюбленная так и не смогла подарить ему главного шедевра жизни – ребенок родился мертвым.

Эта трагедия будто лишила молодую женщину жизненных сил. Веселая хохотушка с открытой улыбкой на лице, теперь она почти не выходила из своей комнаты, отказываясь видеться с кем-либо, кроме мужа. Она подолгу стояла у окна, а потом становилась на колени и молилась. Рафаэль предлагал ей поехать в пригород, где она сможет много гулять, дышать свежим воздухом, поправится. Но дело было не в физической болезни. Тело исцеляется быстрее, чем душа. А он не мог оставаться подле Маргариты слишком долго, ведь Ватикан требовал исполнения заказа.

Работа стала лишь формальной причиной. На самом деле ему и самому было нелегко пережить утрату долгожданного ребенка, но еще тягостнее для него оказалось переносить печаль Маргариты. Все чаще он не ночевал дома, якобы оставаясь в мастерской, а на самом деле – в компании веселых римских шлюх, в объятиях которых забывал о той, что ждет его. Отмывая пальцы от краски вечером, утром он обливался холодной водой, смывая с себя грязь ночи, а потом все повторялось вновь.

Эта душевная агония продлилась недолго, на смену ей пришли страдания телесные. Божественный Рафаэль чувствовал себя все слабее, а 4 апреля тело его объял жар. Он не мог встать с постели, и Маргарита меняла одну влажную холодную повязку за другой. Она не отходила от своего любимого. Сам Папа Римский, узнав о болезни мастера, прислал врача. Серьезный человек в коричневом одеянии сурово смотрел на больного.

Рафаэль был очень слаб. Тело его горело, а разум помутился. Лежащий на постели человек ничем не напоминал сильного мужчину, бесстрашно взбирающегося на леса Папского дворца в Ватикане, того обаятельного и веселого человека, обводившего вокруг пальца красавиц и отцов Церкви.

Врач подробно расспрашивал Маргариту о самочувствии Рафаэля в последние дни, где он бывал и что делал. Но она мало что могла рассказать. А сам больной не откровенничал, даже в бреду он надеялся еще прийти в себя и не желал раскрывать все грехи. Автор самой прекрасной Мадонны в Сикстинской капелле не мог открыть врачу из Ватикана всю правду. Первые апрельские ночи еще не были полны тепла, а он в помешательстве распахивал плащ и в полной темноте читал на площадях стихи вульгарным женщинам. А потом они уводили его за собой в трущобы, где едва горела лампада, пахло прогорклым маслом и грязью. Наутро он ежился под тонкой шерстью накидки и сбегал с первыми лучами, оставляя горсть медяков у постели.

Сейчас, прикованный к своей собственной кровати, он старался сделать вид, что все в порядке, это просто простуда. Несколько дней покоя – и он вернется к работе. Два дня назад его вызывал к себе Папа Римский, разгоряченному быстрой ходьбой художнику пришлось два часа прождать святого отца в зале, где гуляли сквозняки. А потом они долго беседовали. Это всего лишь простуда. Но врач настаивал, что необходимо кровопускание. Самый верный способ для обновления жидкостей в организме, а значит, все дурное покинет тело и на смену придет новая сильная кровь.

Сейчас этот метод кажется дикостью, но в XVI веке кровопускание было так распространено, что его предлагали даже цирюльники просто для оздоровления организма. Заточенной бритвой вскрывали вену и удаляли необходимое количество «плохой» крови. Таким способом излечивали от лихорадки, нервных болезней, головных болей, сердечных заболеваний, цинги, холеры, судорог и практически любых других симптомов.

Божественному Рафаэлю не повезло. Кровопускание в его состоянии оказалось не лекарством, но приговором. Значительная кровопотеря на фоне общей слабости организма привела к анемии, кислородному голоданию и в результате – к смерти. Уже в XXI веке врачи на основании заметок и всех записей будут утверждать, что у «князя искусства» была банальная простуда. Несколько дней покоя и теплое питье дали бы шанс на выздоровление. Он закрыл глаза в тот же самый день, что и родился ровно тридцать семь лет назад. Кто знает, сколько еще шедевров вышло бы из-под кисти Божественного Рафаэля…

Перед смертью Рафаэль Санти успел принять причастие и составить завещание. Личные вещи и предметы одежды он разделил между двумя любимыми учениками, Джулио Романо и Джованни Франческо Пенни. Книги и некоторую сумму денег Рафаэль отписал некоему священнику из Урбино, не забыл он и своих родственников. Другим распоряжением стало выделение средств на восстановление табернакля[8]8
  Таберна́кль (от лат. tabernaculum – шатер) – в католических храмах сооружение для хранения предметов религиозного поклонения, чаще всего богато украшенное (резьбой, скульптурными изображениями). Табернаклем иногда называют также характерную преимущественно для готического церковного зодчества башнеобразную открытую пристройку (или архитектурно оформленную нишу), предназначенную для размещения статуй. (Цит. по: Большая советская энциклопедия. Москва, 1926–1947.)


[Закрыть] и сооружение алтаря со статуей Богоматери в церкви Санта Мария дела Ротонда, где мастер пожелал быть похоронен. Даже перед смертью он не назвал Маргариту Лути своей законной женой, желая уберечь ее от пересудов и опалы, но в завещании отписал ей большую часть своих денежных средств, чтобы она могла безбедно жить и вернуться к родителям или найти супруга по своему выбору.

«Когда тело его было выставлено в той зале, где он работал, в головах его был поставлен алтарный образ, на котором только что было им закончено Преображение для кардинала де Медичи, и при виде живой картины рядом с мертвым телом у каждого из присутствующих душа надрывалась от горя. Картину же эту кардинал после смерти Рафаэля поместил на главном алтаре в церкви Сан Пьетро ин Монторио», – писал Джорджо Вазари[9]9
  Вазари Джорджо. Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих. Альфа-книга, 2019.


[Закрыть].

Похоронами занимался кардинал Биббиена, близкий друг и покровитель Рафаэля, на чьей племяннице художник так и не женился. Кардинал не забыл этой обиды, но винил во всем не друга, а его вероломную возлюбленную. Маргарите не было позволено проводить Рафаэля в последний путь.

Отныне, казалось, все упоминания об этой женщине стараются стереть со страниц истории жизни великого мастера. Создавая первое жизнеописание Рафаэля Санти, Джорджо Вазари и вовсе не упоминал о Маргарите. А ученики мастера закрасили обручальное кольцо на картине «Форнарина» и распространяли сплетни о том, что она не была верна их учителю.

Смерть Рафаэля стала для Маргариты концом всего. Она вернулась к родителям и пыталась вести тихую жизнь. Но это было невозможно, вся округа судачила о молодой женщине, открыто жившей в Риме с художником. Встретив ее на улице, бывший жених бросил в нее комком грязи. Не имея сил или желания бороться за свою репутацию, Маргарита приняла решение уйти от мирской жизни, где ее уже ничто не держало. Потеряв единственного близкого человека, любовь к которому вела ее по жизни, она обратилась к Богу. Она и вправду исчезла со страниц истории на несколько веков, пока в 1897 году исследователь Антонио Валери не обнаружил в монастыре Сант-Аполлония-ин-Трастевере запись: «18 августа 1520 года в наш приют была принята Маргарита, овдовевшая дочь Франческо Лути из Сиены»[10]10
  Valeri А. Nelle feste di Urbino, Chi era la Fornarina? in La vita italiana, III, Roma 1897, n 17.


[Закрыть], что подтверждает существование тайного брака между Божественным Рафаэлем и его Форнариной.