Текст книги "7 чакр Земли. Уезжать для того, чтоб вернуться"

Когда автомобиль остановился, Рия отстегнула ремень безопасности и, выпрыгнув из салона, упала навзничь в снег. Казалось, пока она выравнивала движение красного такси, прошла целая вечность. Девушка поднялась, отряхивая снег с колен, и подошла к обочине. Тяжело дыша, она заглянула вниз: на несколько метров ниже простиралось огромное заснеженное поле. Рия крикнула в темноту, наполняя ночь своим голосом. С деревьев резко взмыли ввысь птицы с темным оперением.

«Еще бы несколько сантиметров», – подумала она, держась за голову и растирая лицо руками. И вдруг, задержавшись только лишь от страха, по ее щекам потекли слезы. Сколько Рия простояла так у самого обрыва, она не помнит.

Она вернулась в машину, когда окончательно замерзла, включила обогрев и принялась искать свой мобильный телефон. Позвонить маме значило бы напугать её до смерти, позвонить Машке – нарваться на шквал вопросов. Молодого человека у неё больше не было, Френк своего номера не оставил, ещё раз вызывать себе такси она не собиралась. Во всяком случае, уж точно не сегодня…

Обдумав все хорошенько, Рия бросила телефон обратно в сумку, сделала очередной задумчивый вдох и выдох и вновь завела авто. Она выехала на трассу и медленно поползла в сторону дома, не отвлекаясь от петляющей дороги. Так она ехала достаточно долго, пока, наконец, не стала узнавать знакомые городские здания. Дороги и улицы тут же показались узнаваемыми, а здания впереди лишь доказывали, что до дома оставалось недалеко. В конце концов, девушка въехала в свой двор и осторожно остановила машину у подъезда.

«Разберусь с ней завтра», – решила Рия, выпрыгнув на улицу и осматривая автомобиль.

Почему-то её совсем не удивило, что очередной её страх обладал красным цветом. Она щелкнула ключами, закрывая автомобиль. Тот молниеносно подмигнул ей фарами. Рия швырнула ключи в сумку и как можно быстрее направилась домой. Ночь казалась ей бесконечной.

Едва переступив порог своей квартиры, девушка нащупала в темноте телефон и набрала номер. Она понимала, что уже далеко за полночь, потому, затаив дыхание, надеялась, что ей ответит кто-нибудь, и терпеливо слушала гудки.

– Мама, – робко прошептала Рия, услышав щелчок в трубке.

– Рия, все в порядке? – послышался обеспокоенный голос. – Я так переживала, не могла уснуть. Мне так жаль…

– Я понимаю. Все в порядке. Я просто хотела позвонить тебе.

– Ты что, плачешь? – проницательно спросила мама.

– Нет, – после долгой паузы ответила Рия. – Просто по ступенькам поднималась, не могу отдышаться…

– Я слышу, что ты переживаешь. Почему?

– Потому что я подумала о старых альбомах, которые мы достали сегодня, и мне стало очень грустно, – соврала Рия, подбирая каждое слово.

– На тебя накатились воспоминания?

– Нет, это все потому, что эти альбомы совершенно никому не нужны, лежат там и пылью покрываются.

– Рия, это их предназначение, – мягко сказала Анастасия. – Терпеливо ожидать на полках, пока придет время.

– И когда же придет их время? – тихо спросила Рия.

– Скоро…

«Скоро» – слово отозвалось в памяти, разрываясь и падая отдельными печатными буквами на квадратный лист бумаги, который Рия вытащила из конверта в «Облаке». Зеленые глаза Рии отражали легкую улыбку, которая появилась на ее лице.

– Я позвоню завтра, ладно, мам? Прости, что я так поздно. Спокойной ночи.

Положив трубку, Рия задумалась о том, как часто она выходит на улицу совсем без зонта, даже если ещё не закончился дождь, а потом бежит по лужам. Она ненавидит ждать на остановке и отправляется прочь пешком. А затем, прилично отойдя вперед, раздраженно провожает взглядом проезжающие мимо автобусы, которые, как назло, приезжают все вместе. Она не умеет ждать, пока наступит утро, и отправляется домой глубокой ночью одна. Господи, она же совершенно не умеет ждать! Неудивительно, что её не впустили в «Облако» сегодня.

Только теперь Рия почувствовала накатившую усталость. Веки налились свинцом. Она принялась раздеваться на ходу по пути в свою спальню: снимала мокрые ботинки и стягивала джинсы, разматывала шарф и расстегивала рубашку, бросая все это на пол.

Последней на пол упала сумка, в недрах которой пикнул телефон. Рия вытряхнула содержимое сумки и выудила мобильник, часы на экране показывали три. Маша бы никогда ей так поздно не написала, мама давно пожелала спокойной ночи, и потому, одолеваемая любопытством и перебирая варианты в голове, Рия нажала на кнопку. Экран засветился, отображая сообщение от незнакомого номера: «Время пришло. Завтра в 20.00 в „ОБЛАКЕ“. Надень красное платье. Карета у тебя уже есть».

«Черта с два!» – выкрикнула Рия, зашвырнув телефон подальше и укладываясь спать под теплое одеяло.

Полежав так минуты две, вертясь и борясь с желанием взглянуть еще раз на текст, который она запомнила наизусть, Рия все же вынырнула из-под одеяла и потянулась за телефоном, чтобы взглянуть на сообщение еще раз.

«Френк! Умеешь ведь эффектно появиться. Тебе придется объяснить мне многое», – подумала Рия, нащупав в сумке ключи от красного автомобиля, который она припарковала у своего дома пять минут назад. «Где только взять платье?» – пробормотала Рия, положила телефон на тумбочку и, взбив свою подушку, опустила голову на мягкую поверхность, и окончательно провалилась в сон.

∞

Довольная произведенным эффектом, зеленоглазая интриганка не спеша прожевала тост, и запив его чаем, посмотрела на Машку. Блондинка сидела, приоткрыв рот. Рия бесцеремонно стащила еще один тост с тарелки.

– Что скажешь? – спросила она, откусывая новый кусок.

– Читала об одной легенде. Называется – Клуб 27. Легенда гласит, что 27 – это критический возраст и многие звезды. Например, Дженис Джоплин или Курт Кобейн умерли в 27 лет.

– Мне как раз 27, – невозмутимо сказала Рия с набитым ртом.

– Вот и я о том же… Ты как раз в зоне риска.

– Брось, Машка. Все, что случилось, мне суждено по судьбе. Я же, на самом деле, все это уже знала с детства.

– Что же ты знала, Риечка? – спрашивала блондинка Рию, с тоном врача, задающего вопросы душевно больному пациенту.

– После смерти отца у нас осталось немного сбережений, и мы с мамой поехали отдыхать в мае. Я помню, как стояла у моря, маленькая девочка в пестром купальнике… Море шептало мне. Помню каждое слово!

– Ага, – произнесла хоть что-то Маша. – То есть море с тобой говорило?

– Именно, – ответила Рия, делая глоток из чашки.

– Тебе же лет пять – шесть было, малышня совсем. Мало ли что ты могла услышать, – скептически стояла на своем Маша. – У меня вот в детстве был лучший друг – медведь Боря, навеянный народными сказками.

– «Боря» больше козлу подходит, чем медведю.

– А я всегда развлекалась, не соответствуя нормам, – саркастически сказала подруга.

– Где-то я уже это слышала, – задумалась Рия. – Машка, так что? Платье одолжишь?

Глава 10

Привлекательный мужчина стоял один в большой ярко освещенной комнате. Он глядел на город за окном, который оборачивался в сумерки, на поочередно зажигавшиеся фонари и заснеженные тропинки, держа левую руку в кармане брюк, а правой крепко сжимая телефон.

– Она уже пришла?

– Нет. То есть, пока нет.

– Она подтвердила свое прибытие?

– Нет.

– В таком случае, надеемся, что все пойдет по плану.

– Верно. Я сделал все, что мог.

– Ты действительно считаешь, что ей это будет по силам?

– Не уверен, сегодня вечером все решится.

– Мы ждем отчета впоследствии.

– Я не сомневался.

– Повтори еще раз?

– Я имел в виду – конечно же, в установленном порядке.

В трубке зазвучали гудки. Мужчина еще раз на всякий случай нажал на кнопку завершения звонка и яростно отшвырнул телефон на диван, находящийся в нескольких метрах от него. Затем приложил ладони к губам, будто возводя невидимый барьер перед словами, которые навязчиво стремились слететь с языка.

– Тебе бы телефонную грушу завести пора, – неожиданно произнесла девушка за его спиной, наблюдавшая подобную картину не впервые.

– И кстати, – сказала она, выдержав драматическую паузу, – она здесь.

∞

«Сумасшествие какое-то и полная банальщина, – думала Рия, – баба в красном платье на красной машине, прямо кошмар! Снять что ли эти туфли на каблуке? Это же совсем не обо мне».

Она сидела за рулем, не решаясь выйти. Немного времени в запасе еще оставалось, и девушка посмотрела в зеркало заднего виденья. Оттуда ее поприветствовала совершенно незнакомая ей красотка любопытным взглядом своих изумрудных глаз. Рия улыбнулась самой себе, тому, сколько всего эта неделя привнесла в ее жизнь: людей, мест, событий. Она слышала себя как никогда прежде и улыбалась в предвкушении того, что нечто новое ждет ее и в этот вечер.

То, что её действия не поддавались никакой здравой логике, уже перестало её беспокоить. Наконец-то Рия осознала, что поступает так, как чувствует, пока этого было более чем достаточно. Она еще раз осмотрела свое платье, аккуратные туфли-лодочки, которые она купила сегодня вместе с Машкой, повертела стопами вправо и влево и произнесла: «Нет, так нет. Зачем мучиться?».

И с легкостью сняв туфли, бросила их на заднее сидение автомобиля, cменив на другую пару, которую она привезла в сумке. Затем Рия легким хлопком закрыла автомобиль и направилась в знакомый центр с небесным названием.

Наманикюренный женский пальчик слегка нажал белую кнопку звонка. Дверь немедленно распахнулась, и на пороге оказался высокий элегантный мужчина.

– Френк? – удивилась девушка, разглядывая возникшего перед ней мужчину в изысканном черном костюме.

– Ты правильно сделала, что пришла, – выговорил Френк со сдержанной улыбкой, рассматривая Рию.

Волосы, собранные в высокий хвост, обнажали шею, на которой красовалась тонкая ажурная лента, платье открывало хрупкие плечи, и этот алый цвет платья невероятно подходил ей. Алая ткань облегала её талию, переходя в струящуюся юбку с невысокими разрезами, приоткрывавая стройные ноги, на которых были…

– Конверсы? – произнес Френк, добавив хоть какой-то интонационный окрас своему голосу, что было не очень-то ему присуще, и разглядывая красные кеды на ногах девушки.

– А я развлекаюсь, не соответствуя нормам, – передразнила своего учителя Рия, уверенно заходя в зал.

– Сегодня мы будем не одни, – как всегда коротко констатировал Френк и последовал за Рией, закрыв дверь.

Легкое волнение щекотнуло языком изнутри. Находиться вместе с Френком в одном месте становилось весьма привычным, но другие люди… Нет, это казалось ей не по силам.

Она шла по знакомому коридору, слушая доносившуюся музыку. Ей казалось, что чувства обострились, ведь Рия отчетливо слышала, как Френк, шедший позади, потирает пальцы, как скрипят её кеды об паркет, как смеются люди. Она слышала чужие шаги и тихие разговоры. Дойдя до белоснежной двери, Френк прошел вперед, открывая путь. Рия набрала воздуха в грудь и шагнула.

Застенчиво входя в зал, она почувствовала, как множество лиц, скрытых масками, с любопытством уставились на неё, прекратив разговоры и действия.

– Они все здесь ради тебя. Но ты не имеешь права ни с кем говорить, – отчеканил Френк, направляясь в центр.

Рия семенила за ним маленькими шагами, стараясь наступать на его следы, боясь отклониться даже на градус от его движения. Она думала о том, что маски нет лишь у нее и Френка, что обнажало её перед другими, что Френк возмутительно мало говорит, что эти кеды совершенно ни к чему, что она выглядит неуместно и неуклюже. В это же время мимо нее пронеслась элегантно одетая женщина с бокалом шампанского. Она подошла вплотную к Рие со спины и едва слышно прошептала: «Ты очаровательна, оставь в покое свои кеды».

Сию же минуту Рия узнала голос Людмилы. Обернувшись, она заметила, как та весело подмигнула ей и скрылась в толпе. Все присутствующие старались, как могли, не выдавать своего любопытства, которое концентрировалось на одном единственном человеке. И дело не только в том, что новенькая оказалась молода и хороша собой, она была просто ослепительна. Ослепительна ярко-алым сиянием, которое сопровождало каждый ее шаг.

Высокий мужчина рядом с ней шел вперед, не оборачиваясь ни на секунду и не произнося ни звука. Дойдя до центра зала, он достал из своего кармана красный шелковый шарф и, резко обернувшись к своей ученице, молниеносным движением завязал ей глаза.

– Садись, – прошептал Френк прямо на ухо.

– Куда, черт возьми, садиться? – вскипела Рия, мало что понимая. – Без лишних слов, садись! – более настойчиво процедил мужчина сквозь зубы, стараясь, чтобы его услышала только Рия.

Девушка стала медленно опускаться, понимая, что кто-то уже подставил ей мягкое кресло. Удобно устроившись, она положила руки на подлокотники, стараясь не волноваться, концентрируясь на звуках. Она услышала щелчок выключателя и поняла, что света в зале больше нет, а затем почувствовала запах горящей свечи. Нет, – множества свечей, которые зажигались вокруг нее.

Знакомый мужской голос сказал: «Для того чтобы осознать красную чакру, тебе нужно прочувствовать свои страхи…».

Обычно Рия не различала никаких особых интонаций, когда говорил её учитель, привлекательная внешность Френка отвлекала от понимания его эмоций, но именно в этот момент, не имея возможности смотреть на него, а лишь сосредоточившись на его голосе, девушка отчетливо слышала, что Френк беспокоится.

«Я же освободилась от страхов», – подумала она, вспоминая свой поход к ясновидящей, затем на могилу к отцу, исчезновение таксиста и, в конце концов, то, как она останавливала мчащуюся машину.

– Ну что ж, вот мы и проверим, – и Френк поднес к ее губам какой-то напиток.

– Что здесь? – спросила его ученица, почувствовав легкий алкогольный запах.

– Вино. Выпьем за осознание твоих страхов, – предложил Френк.

По вкусу напиток действительно напоминал красное вино, немного терпкое и кислое. Но едва Рия проглотила всю жидкость, страшная тошнота подступила к горлу. Она бросила бокал на пол, услышав, как тот громко ударился, оставляя за собой многоступенчатое эхо и тут же схватилась за живот, согнувшись пополам от тупой боли, которая держала её внутренности мертвой хваткой.

Она сжалась в кресле, словно парализованный зверек, боясь сдвинуться даже на сантиметр. Боль не отпускала, возвращаясь новыми и новыми приступами.

«Френк, что, черт возьми, ты мне дал?!» – процедила Рия, стиснув зубы от бессилия.

– In vino veritas, Рия. Ты солгала в первую очередь себе, а вино лишь проявляет правду, – тихо произнес Френк с сожалением и отошел в сторону на несколько шагов.

Рия сидела неподвижно и стонала. Казалось, что кресло, в котором она сидела, находилось на карусели, которую кружило все быстрее и быстрее. Ей хотелось застонать, закричать, бросится наутек, но она не могла пошевелить даже пальцем.

Неожиданно с ней заговорил женский голос. Только вот он говорил не снаружи, а скорее изнутри. Девушка прислушалась, стараясь собрать воедино последние крупицы сил.

«Людмила! – обрадовалась девушка. – Помогите мне, прошу вас!».

– Ты обманула нас, Рия, забыв, что прежде всего обманываешь себя… Загляни в глаза своему страху.

– Я старалась, я делала все, что могла. Я же все преодолела, – рыдала Рия, продолжая корчиться от боли, – пожалуйста…

– Чего ты боишься, Рия? Представь себе… – спрашивала ее Людмила.

Рия почувствовала, как мысли стали уносить её на заснеженное кладбище. Весь день, который она увидела с самого начала. Почерк мамы на надгробии, двадцать два года её отсутствия у могилы отца, плачущая Маша, разъяренная стая ворон, которая мечется по небу…

– Мы представляем, как нелегко тебе пришлось, – шептала Людмила. – Будь честной прежде всего с собой. Чего ты боишься?

Рия мотала головой и представляла себя за рулем машины, которая летела по обледеневшей дороге. Дрожь бежала по телу, напоминая девушке ощущения минувшей ночи: панику, накатившуюся мгновенно при виде пустого водительского сидения и неуправляемого автомобиля. Она смогла преодолеть и это…

– Паника, Рия, – шептал голос Людмилы, – не так уж непреодолима, если мы говорим о страхе за нашу собственную жизнь, не так ли? Неужели оказалось так сложно управлять автомобилем, когда тебе грозит смерть? Только вот ты вновь солгала себе, думая, что сможешь показать нам происшествие прошлой ночи в качестве твоего преодоления. Нет! Нет! Нет! Так не пойдет, потому что я чувствую тебя куда глубже. Паника и страх – совершенно разные понятия. А ты сейчас стараешься одурачить себя и нас. Я хочу знать, чего ты боишься, Рия? Чего ты действительно боишься?!

«Чего ты боишься?» – этот вопрос повторялся, рассеиваясь в эхо. Он дрожал и срывался на хрип, превращаясь в отголоски фраз. И также тихо и медленно перед её глазами менялась картинка: теперь она находилась в занесенном снегом поле, в том же длинном красном платье, в котором она пришла.

Она оглянулась вокруг: совершенно пустое пространство, серое безоблачное небо и лишь снежные шапки, лежащие на сухой обледеневшей траве. Рия вспоминала пережитое за последние дни и чувствовала, как позади неё, шурша крыльями, взлетают какие-то птицы. Девушка не оборачивалась.

Тем временем знакомый женский голос продолжал сверлить сознание: «Настоящий страх – это не боязнь высоты или лифта, Рия. Хватит выпячивать нам напоказ твои мелкие фобии. Я хочу, чтобы ты взглянула в глаза тому, что действительно является твоим страхом».

Рия зажмурилась, не зная, чего ожидать. Когда она открыла глаза, перед ней стояли все самые близкие люди, внимательно рассматривая ее. А затем, словно по команде, один за другим они разворачивались и уходили прочь. Рия металась по заснеженному полю от одного к другому, стараясь догнать родственников и друзей, которых больше не было в живых. Маму, которая уходила, так и не попрощавшись, Машку, оставлявшую Рию, Игоря, у которого не хватило сил даже объясниться, и, конечно же, своего отца…

«Господи, – подумала Рия, – мы же бросили его. Мы же его бросили…»

Она почувствовала, как все вокруг растет, только тело уменьшается. Рия озадаченно осмотрела себя и поняла, что она вновь маленькая девочка. Сугробы вокруг стали намного выше, поле безграничнее, а платье и вовсе чересчур велико. Она смотрит вслед уходящему вдаль мужчине, понимая, что его больше не вернуть. Никогда…

Рия вспомнила, как после смерти папы не могла оставаться дома даже пяти минут одна и принималась истерически плакать, как только мама выходила за дверь. Она впадала в панику, если оставалась одна даже днем, потому что не существовало для неё звука ужаснее, чем эхо её собственных шагов. Когда она выросла, то так и не смогла завести щенка, боясь оставлять его одного дома даже на минуту. Она сразу же звонила своему парню, как только он задерживался, потому что… Все потому, что то, чего она действительно боялась – до дрожи в коленках, до панических атак, до бессонных ночей, до рыданий в подушку… Она так долго прятала внутри себя.

Маленькая Рия присела в белый сугроб и заплакала. Все ушли, оставив ее наедине с тем, что оказалось непосильной ношей. Ей всегда казалось, что хуже всего приходится ночью, но она ошиблась и здесь. На самом деле, дневной свет как нельзя лучше обнажает одиночество, выворачивая наизнанку все спрятанные в тайниках переживания. Рия сидела на холодном снегу и всхлипывала. Подул легкий ветер, касаясь её маленьких плеч и головы.

– Рия, Рия, – мягко повторял мужской голос внутри, – мы часто боимся от незнания того, что ждет нас. Но все самое дорогое спрятано по другую сторону страха.

Это и были те самые слова Френка, которые, как ей казалось, она просто не услышала, но нет. Она знала, она всегда знала.

Рия рывком подняла голову и посмотрела вперед, осознавая, что вокруг неё только те, кем она дорожит больше всего на свете, те, без кого она не представляет своей жизни. За спиной послышался шум. Легкий ветер пролетел сквозь неё, пронизывая тело легким ознобом, нежно касаясь кожи, поднимая лишь самые важные воспоминания. Он прикоснулся к плечам, затрепетал в волосах, тихо нашептывая: «А вести тебя должен не страх, вести тебя должна любовь».

Она уже знала об этом, уже много раз слышала, но так бестолково забыла, подумав, что страхи нужно и можно победить. А нельзя… Нельзя, потому что они часть нас. Та самая неотделимая огромная часть, которая составляет нашу сущность. Убить страх означало бы прервать свою собственную жизнь. Отпала необходимость рвать этот страх, топтать, побеждать, ведь все, что ей нужно – лишь посмотреть в его огромные детские глаза и увидеть в них то, что находится вовне. А страх никогда не уйдет. Все, что остается – это завернуть его в теплый плед, как замерзшего потерявшегося ребенка, отнести в маленькую светлую комнату и подсказать, что мы всегда рядом. Напоминать придется постоянно, ежедневно, а возможно, и ежеминутно, потому что за плачущим ребенком прячется не что иное, как любовь…

Рия резко запрокинула голову и посмотрела вверх. Небо неистово задрожало, как поверхность озера, выпуская из-за её спины огромную стаю бордовых ворон, словно чернильные капли на альбомный лист. Только на этот раз они не трогали её, не каркали, не клевали, не ранили перьями. Они лишь неспешно кружили над головой, вплетаясь в вишнево-красный венок. Боль отпустила, и Рия осознала, что её страх и ненависть больше никогда не соприкоснутся друг с другом. И тогда в глубине её души поднялось что-то величественное.

Стоило лишь закрыть глаза на мгновение, как мужская рука легла на её плечо, вырвав из потока подсознания. Исчезло поле, серое небо, сухая мятая трава и снежные сугробы. Рия вновь оказалась с завязанными глазами в кресле, в ноздри бесцеремонно проникал насыщенный аромат свечей. Внезапно мужской голос взволнованно произнес: «Внимай посланию».

Узнав голос Френка, Рия напрягла каждый свой мускул, прислушиваясь. Она догадалась, что совершенно разные люди вокруг нее произносят по слову, и все эти слова склеиваются в текст, произнесенный дикторами. Голоса ни разу не повторились, и девушка не могла поверить, как все четко и складно у них получалось. Послание гласило:

«Семь порталов должны быть раскрыты. Явится тот, кому все двери поддадутся. Выступит он призмой, преломляя прозрачное. И, лишь раскрыв свое предназначение, станет учителем, ибо тот, кто узнал, поделится светом».

Шарф соскользнул с глаз и упал на пол, открывая взору едва освещенный зал. Глубоко дыша от волнения, Рия принялась рассматривать людей, стоящих в кругу. Её кресло находилось в самом центре под пересечением всеобщих взглядов. Все, словно отрепетированным жестом, принялись поднимать свечи вверх, скандируя: «Castis, omnia casta», и вновь: «Castis, omnia casta». Она бегала взглядом по лицам, в поисках единственного знакомого человека, и слева от себя среди толпы она увидела элегантно одетого Френка, который в такт остальным произносил те же самые слова.

Внезапно Рию подкинуло в кресле, тело изогнулось болезненной дугой, и она неожиданно крикнула, заполняя зал оглушительным криком, за которым последовала ослепительная вспышка ярко-красного света.