Текст книги "Обычная необычная история"

И хотя наша новая квартира была аж на две комнаты меньше предыдущей и находилась на третьем этаже, я все равно была рада этой однушке. До сих пор жутко вспоминать, как я поднимала обувь, чтоб постучать по подошве и поцокать, а у меня на руке тут же оказывалось четыре жирных таракана, которых я с визгом стряхивала, а они противно падали на пол. Брр, очень мерзко.

А та спившаяся женщина, хоть и успешно переехала в нашу прежнюю квартиру на Яреге, еще какое-то время приезжала к нам, как к себе домой, и просила у родителей взаймы.

Примерно тогда же в аэропорту я познакомилась с мальчиком по имени Миша. Миша был высокий, взрослый и с темными волосами.

Было лето, я потихоньку собиралась в первый класс и была в предвкушении, а он приехал на летние каникулы к бабушке. И так получилось, что последнее лето своего дошкольного детства я провела именно с ним.

Познакомились мы случайно. У меня была игрушечная машина на педалях (бабушка знала, что подарить, хе-хе), которые я, как вы сами понимаете, крутить не могла. Ко мне приехали Женька с Оксаной, и Женька взял какой-то ремень, привязал его к машине и катал меня по улице.

Недалеко от нас стояли цыгане, и какой-то мелкий пацан подбежал ко мне и зачем-то пнул по колесу моей машины. Колесо отвалилось, и у нас никак не получалось прикрутить его обратно.

Мы решили вспомнить былые времена и разобраться с мелким уродом. Пошли его искать, но цыгане как-то очень быстро рассосались. Мы встретили компанию ребят, которые поинтересовались, что у нас случилось. Мы им все рассказали, и они решили нам помочь с поисками.

Ну, конечно, это звучит так: мы помчались их искать на машине без колеса, осматривая каждый двор. На деле-то там поселок, господи, два дома, три березы. Да еще и нам не разрешалось далеко уходить.

Никого не найдя, мы оставили попытки. Женя с Оксаной уехали домой, компания ребят тоже разошлась, а Миша пошел меня провожать. Так мы и начали дружить.

Он постоянно покупал мне «Киндер Сюрпризы» и отдавал свои игрушки, если ему попадались повторяющиеся. Еще он мне приносил поиграть картриджи для приставки, а некоторые даже дарил. Вот так я ему нравилась, представляете.

Ведь далеко не каждый девятилетний мальчик готов отдать своей семилетней подружке игру «Утиные истории» и «Чипа и Дейла», которые спешат на помощь.

Когда дело подошло ближе к осени, Миша уехал, а я все никак не могла дождаться своего школьного первого сентября.

Спустя лет семь или восемь я случайно встретилась с этим Мишей все в том же дворе в аэропорту. Он был со своими друзьями, я со своими. Он и правда был очень высоким, вымахал под два метра, наверное. Но он меня даже не вспомнил и не узнал, хотя я была уверена на все сто – это тот самый Миша, который спросил меня когда-то, почему я так сильно расстроена, и который приходил к нам в гости и играл со мной в «Чипа и Дейла», которые спешат на помощь.

Дом в аэропорту

8. Фиолетовая пудра

Несмотря на весь негатив, который, казалось, лился изо всех щелей, я все равно считаю, что мое детство было классным. Правда!

Когда пришло время идти в школу, снова нашлись те, кто советовал оставить меня дома, спрятать в шкафу и изолировать от внешнего мира. А то ведь внешний мир еще сделает со мной чего-нибудь нехорошее. Как вариант – поиздевается и громко посмеется.

Дети, которые не ходили в садик, обычно определялись в класс коррекции, поэтому и меня вроде как ожидала та же участь. Либо домашнее обучение.

К нам домой пришла тетя психолог, которая провела со мной несколько тестов. Тесты должны были определить мою готовность к первому классу. Тетя не ожидала, что я уже умела писать, считать и читать, ведь родители со мной постоянно занимались, и мама следила, чтоб я не расслаблялась.

Психолог показывала мне различные карточки с картинками, а я отвечала не одним-двумя словами:

– Это дом. Это цветочек. Это радуга.

Я говорила целыми предложениями:

– В одном городе жили люди, они строили дома, сажали цветы и ходили на работу.

Психологу настолько понравились мои истории, что она меня тут же определила в очень сильный класс к авторитетной учительнице Галине Ефимовне, в школу, которая была единственной в аэропорту, под номером «13».

Мне повезло, потому что многие родители стремились отдать своих детей в первый класс именно к Галине Ефимовне, которая среди родителей школьников и дошкольников была очень популярна. И не просто так! Она была талантливым педагогом, умевшим объяснять детям не только азы математики и русского языка. Галина Ефимовна также прививала и человеческие качества, которые многим, включая меня, пригодились в дальнейшей жизни.

Например, сплачивая класс, превращала его в дружную семью, где все были в ответе друг за друга. А на праздники она организовывала чаепития, где мы, ученики, выступали друг перед другом с различными номерами и сценками, развивая свои творческие способности.

Но все это мне еще предстояло пережить, а пока – первое сентября.

Я пошла в первый класс в возрасте семи лет. Это было сумасшедшее ощущение, ведь я очень сильно хотела пойти в школу, как все дети. Ходить каждый день на занятия, общаться, делать уроки и быть среди других учеников.

В тот год была очень теплая и приятная осень, что на севере крайняя редкость. Мама нарядила меня в длинное голубое бархатное платье, надела белые лакированные туфельки и нацепила на каждую косичку по два бело-синих банта. Банты были настолько огромные, что моя голова на их фоне выглядела крохотной. Как если бы четыре Марса пытались спрятаться за одним Меркурием.

Мы пошли всей семьей: я, мама, папа и бабушка. Когда я увидела огромную толпу народа и услышала поздравительные речи учителей, будьте уверены, моя улыбка мгновенно стала больше всех четырех бантов вместе взятых. Школьная линейка казалась мне тогда чем-то невероятным. Я испытала огромную бурю эмоций.

Потом наш класс повели знакомиться друг с другом и с классным преподавателем. Мама закатила меня в кабинет, а сама вышла вместе с другими родителями. И мне было непривычно, ведь мама всегда была рядом, а тут вдруг ушла, оставив меня в обществе незнакомых детей, и забрала, только когда все закончилось.

Галина Ефимовна приняла меня очень хорошо. Она приняла меня такой, какая я есть, и вошла в положение. Во многом, наверное, именно потому, что ее сын тоже был в инвалидной коляске. Но, в отличие от меня, он находился на домашнем обучении.

Но хоть она меня и выводила в туалет и даже возила на уроки музыки на этаж выше, стоит отметить, что я не была ее любимчиком. И никто не был. Она ко всем относилась совершенно одинаково и никого не выделяла.

Если я косячила, получала двойку, если делала все правильно – пятерку. Если я баловалась, она мне делала замечание, а могла даже прикрикнуть. Ко мне не было какого-то особенного отношения, поэтому я себя не чувствовала ни привилегированной, ни обделенной.

Мне очень повезло, что у меня был такой учитель.

Остальной класс меня тоже принял хорошо. Может, поначалу кто-то что-то и не понимал, но со временем все наладилось и никаких проблем из-за того, что я не хожу, у меня ни с кем не возникало.

Поначалу мама сидела со мной на занятиях. Пусть авторитет и шел впереди моего классного руководителя, но маме было важно понять лично, действительно ли Галина Ефимовна такой сильный и отличный педагог, как про нее говорят?

Очень скоро она убедилась в том, что услышанное было правдой, и даже стала перенимать интонацию моей учительницы, чтоб вечером мне еще раз объяснить то, что я плохо поняла на уроках.

Скажу честно, учеба мне давалась нелегко. Мне действительно очень нравилось ходить в школу и сидеть на занятиях, но оценки мои колебались на отметках «3» и «4». Особенно по поведению, потому что я была совершенно неусидчивой. Мне все время хотелось с кем-нибудь поболтать и поиграть.

В школе я подружилась с одноклассницей Машей, и мы как-то очень быстро стали лидерами в своем классе. Остальные наши одноклассники нередко прислушивались к нашему мнению и даже поддерживали некоторые мои и Машины инициативы.

Как-то раз Маша не пришла на первый урок, и Галина Ефимовна, раз мы с Машей были подругами, тут же спросила у меня:

– Юля, где Маша?

– Не знаю, – пожала я плечами. – Должна была прийти.

Маша появилась только на втором уроке. Но как! Хотите обратить на себя внимание и стать самым ярким человеком на планете – обратитесь за советом к моей школьной подруге.

Маша очень рано стала развиваться как девочка, и неудивительно, что уже во втором классе ей захотелось выглядеть старше, чем второклашка.

Она заходит в класс, все переводят свои взгляды на нее и открывают рты. Галина Ефимовна молчит и не может подобрать слова, чтоб сказать хоть что-нибудь. Перед нами стояла «обалденная» мадам!

Мы видим чумовую прическу – смешные огромные кудри, сделанные маминой плойкой. Яркие напудренные щеки, убийственные тени под глазами и ослепительно красные губы, как будто испачканные маминой помадой.

На Маше мамина блузка и очень короткая кожаная юбка, из-под которой выглядывают мамины чулки в сетку, которые моей подруге явно были великоваты. А на ногах были надеты мамины босоножки на платформе.

Маша, которая была высокой и без платформ, а на маминых босоножках стала казаться мне Дядей Степой, молча прошла к своему месту и села за парту к своему соседу, закинув ногу на ногу.

Машин сосед, пребывавший в шоке, как и мы все, посмотрел на Галину Ефимовну, как бы спрашивая глазами «Что мне делать?», затем, не получив никакого ответа, повернулся назад, будто что-то искал, потом очень неряшливо и наспех собрал свои вещи и пересел за последнюю парту, одиноко пустовавшую в нашем кабинете.

Надо заметить, что над Машей вообще никто не засмеялся, как мне кажется, наверное, потому, что никто не понял, что произошло. Кроме, разумеется, Галины Ефимовны, которая все поняла правильно и не стала ругать Машу, до которой быстро дошло, что она сделала что-то не то.

Когда Машин сосед пересел, Маша заплакала и выбежала из класса. По логике вещей, конечно, чтоб ее успокоить, за ней должна была побежать ее лучшая подруга, то есть я. Но я, как вы сами понимаете, бегать и ходить не могу, поэтому просто наблюдала за всем со стороны.

Неловко вышло.

Когда Маша успокоилась, она отпросилась у Галины Ефимовны и сходила домой, чтоб смыть с себя свой, возможно, первый макияж и переодеться в свою обычную одежду.

После этого случая Машу никто не подкалывал и даже не вспоминал ее выходку. Такой вот был дружный и понимающий класс.

Ну и, конечно, не обошлось и без первой школьной влюбленности, куда же без нее. Мне очень нравился мой одноклассник Женя Семенов.

Мы с девчонками делали разные анкеты типа «вопросики-ответики».

Какой твой любимый цвет? Какая твоя любимая еда? Какая любимая одежда? Какой любимый урок? Какой нелюбимый урок?

Конечно, мне казалось, что моя анкета была самая клевая, ведь я потратила на ее создание много времени – вырезала какие-то картинки из журналов и аккуратно их клеила на страницы обычной тетрадки. Использовала цветные пасты и фломастеры, запихивая свои вопросы в розовые и голубенькие облака.

В этих анкетах был раздел «секретики» с вопросами «Кто тебе нравится?» и «Кого ты ненавидишь?», и я внимательно вычитывала, что же там написал Женя Семенов.

Чувств у него ко мне, конечно, никаких не было, но это не мешало мне считать его классным парнем и любить аж до пятого класса.

Учась по трехлетней программе, сразу после третьего класса мы пошли в пятый, перепрыгнув через номер.

У нас был выпускной, где мы попрощались с Галиной Ефимовной и в последний раз вместе с ней закатили концерт, где каждый выпускник выступил со своим номером, а я спела песню.

Именно благодаря своему недугу и чаепитиям, которые Галина Ефимовна устраивала на каждый праздник (Восьмое марта или Новый год), я и стала петь. Танцевать я не могла, играть на музыкальных инструментах не умела, но выступить нужно было обязательно. Что еще оставалось делать? Только петь.

К моему великому сожалению, с пятого класса, когда началась беготня по кабинетам, мне пришлось перейти на домашнее обучение. Я по-прежнему не теряла связь с классом, но общение было уже не такое плотное, как в первые три года.

Ко мне на дом приходили учителя и занимались со мной индивидуально. Тут мне вновь повезло с преподавателями, потому что учителя мне попались очень сильные. Казалось, будто я их лучший ученик, и они вкладывали в меня всю свою душу, чтобы потом за меня, как за свою проделанную работу, было не стыдно.

Во многом, конечно, дело не во мне, просто люди очень любили свое ремесло и не могли выполнить работу тяп-ляп. По русскому языку у меня была учительница Валентина Васильевна, по математике – Елизавета Семеновна.

Елизавету Семеновну боялась вся школа, и ученики между собой звали ее Пифагорихой. Она была уже пожилой, но не пропустила ни одного занятия. Ни по болезни, ни по еще каким-либо другим причинам.

Она приходила ко мне на каждое занятие, хоть и с трудом поднималась на третий этаж. Хе-хе, взялась за меня мертвой хваткой со словами: «Будешь у меня математику знать на «5».

Тогда мы с мамой уже баловались дома и записывали песни на магнитофон. То есть шла песня, а я пела поверх голоса. И кассеты с записями мы дарили моим учителям, которые буквально переживали и болели за меня. Чтоб я выучилась как надо, а не абы как.

И Валентина Васильевна, учительница русского языка и литературы, прослушав запись, стала меня хвалить и сказала моей маме, что ей нужно отдать меня куда-нибудь на занятия вокалом.

– Вот увидишь, Рита, – обратилась к моей маме Валентина Васильевна, – как только ты выведешь Юлю на сцену, там она и останется. Без разницы, какую песню она будет петь, у девочки талант, и его нужно развивать!

– Ну что вы, Валентина Васильевна, – засмущалась моя мама, – одно дело дома дурачиться, совсем другое – на сцене при зрителях. Еще засмеют…

– Да прямо! – махнула рукой учительница. – Ну и что, что она на коляске. Что тут смешного? Поет-то Юля и правда здорово!

– Ну не знаю, – мама сомневалась и была растерянна.

– В общем, попомни мои слова, – закончила Валентина Васильевна. – Я хоть в этом и не разбираюсь, но уверена, что Юля, выражаясь молодежным языком, поет очень даже круто!

Так что можете считать, что моя карьера певицы случилась благодаря моим школьным учителям. Сначала на меня повлияла Галина Ефимовна, которая организовывала чаепития, на которых мне нужно было что-нибудь исполнить, а потом за дело взялась Валентина Васильевна, вдохновившая мою маму и убедившая ее в том, что выступать на сцене, сидя в коляске, тоже можно.

Спустя какое-то время после этого разговора, может, через год или два, мы случайно узнали, что в Ухте собирались проводить благотворительный концерт для малоимущих семей. Выступить на этом концерте мог любой желающий, и, разумеется, мне тоже захотелось там спеть песню.

Записывать вокальную дорожку поверх чужого произведения, конечно, весело, но уже тогда хотелось большего.

Я сказала маме, что хочу выступить на этом концерте. Мама согласилась. Мы взяли с собой караоке-диск, мама выписала номера фонограмм, и мы пошли на пробы.

Там выступали очень разные артисты: исполнители песен, танцевальные коллективы, инструменталисты, взрослые, молодые, опытные и начинающие.

– Что вам? – спросили нас организаторы благотворительного вечера.

– Хотим спеть песню.

– Вы?

– Не я, а моя дочка Юлия, – ответила моя мама.

– Ваша дочка? – Снова этот оценивающий взгляд, будто по одежке можно понять, что собой представляет человек.

– Да, Юлия, – еще раз повторила моя мама.

– Где-то занимаетесь?

– Нет.

– Выступали раньше?

– Нет.

– Как же вы хотите выступить? Юля не испугается?

– Ну так дайте ей попробовать, узнаем, – ответила мама.

– Что подготовили?

– Две песни: «Маленькая страна» и «Самолет» Валерии.

– Ладно, давайте сюда диск.

Было бы очень обидно, если бы мне не дали спеть на концерте, куда звали выступить всех желающих, так что у организаторов особо не было выбора, и они разрешили мне попробовать. Мама вывезла меня на сцену, мне включили музыку, и я спела песню про самолет.

Валентина Васильевна оказалась права, когда сказала, что мое пение оценит не только она. Организаторы, которые при других обстоятельствах, может, вообще бы меня не пустили на сцену, удивились после первой песни и попросили спеть вторую. И в итоге им настолько понравилось, что они быстренько состряпали мне номер, и мое сольное выступление тут же превратилось в шоу.

Было решено так: в середине мероприятия я спою сольно «Самолет», а «Маленькой страной» закроют весь концерт. Для финального номера мне подобрали детскую танцевальную группу, нарядили маленьких танцоров в костюмы, надули им шары и поставили под песню танец.

Мой дебют сложился очень удачно, все прошло отлично, а я даже не волновалась, потому что была уверена в своих силах.

Шутка. Конечно, волновалась! Я понятия не имела, как себя вести на сцене, куда деть руки, что делать. И вообще, нужно ли что-то делать или я открою рот, а песню за меня споет другой человек? Я думала о том, как я выгляжу со стороны, красиво ли я одета. Глаза бегали в разные стороны, я боялась забыть слова, но при этом старалась не выходить из образа и отработала как профессиональный артист.

Кто-то снимал концерт на видео, поэтому в конце выступления, когда я закончила петь, мне захотелось произнести на камеру фразу «А вам слабо?», но я вовремя вспомнила, что это другая передача, и скромно поблагодарила зрителей за интерес и аплодисменты.

Это было незабываемое ощущение, которое я до этого момента никогда не испытывала. Сцена, зрители, микрофон в руке, лучи прожекторов, разрезающие темноту, громкая музыка, мой голос на весь зал и аплодисменты. Все прошло супер.

После моего выступления к нам с мамой тут же стали подходить художественные руководители различных кружков и студий и интересоваться, где мы занимаемся, у кого. Когда они узнали, что я никуда не хожу и пою только дома, а это выступление – первое в моей жизни, были очень сильно удивлены, как и организаторы на прослушивании. Настолько органично я выглядела на сцене, что никому не пришло в голову, что это мой дебют.

После этого выступления про меня написали в местной газете и пригласили сразу в несколько вокальных студий. Я выбрала ту, что находилась во Дворце пионеров.

Моим первым педагогом по вокалу была Светлана Валерьевна. На прослушивании она отметила, что у меня есть не только природные данные, но и огромное желание петь. И сразу после этого мы стали много заниматься и работать.

Очень скоро в моей жизни появились и другие выступления, поездки на конкурсы и даже сольные концерты. И там же, на занятиях во Дворце пионеров, я познакомилась с Кристиной, которая впоследствии стала моей лучшей подругой.

Мне хотелось спеть песню «Мелом» группы «Пропаганда», но некоторые строчки там были исполнены речитативом, с которым я не могла справиться. Светлана Валерьевна предложила мне спеть эту песню с Кристиной, а на тот момент мы с Кристиной даже не всегда здоровались. Более того, мы, мягко говоря, недолюбливали друг друга.

– С Кристиной? – удивилась я. – Она же поет в хоре!

– Она справится, – заверила меня педагог.

И мы спели эту песню вместе. На мне были вокальные партии: «Я рисую на асфальте белым мелом слово «Хватит»… А Кристина читала рэп: «В белых крошках серый камень кем-то для других оставлен…»

На том концерте мы выступили отлично, потому что у нас была самая крутая песня, да и мы были не менее крутыми. У Кристины были отличные вокальные данные, потом кто-то сказал, что у нас похожи голоса, и после этого мы как-то сразу стали подругами на всю жизнь.

Кристина жила с бабушкой, и от занятий в вокальной студии ее сильно отвлекали бытовые и семейные проблемы. Но именно она стала для меня той самой подругой, с которой я наконец-то смогла поговорить на темы, которые было совсем неудобно обсуждать с мамой. Мы делились друг с другом неприятностями, мыслями и просто хорошо проводили время вместе.

Хотя бывали моменты, когда наш педагог по вокалу чудила и, сама того не желая, становилась испорченным телефоном.

В какой-то день Кристина не пришла на занятие, а Светлана Валерьевна сказала, что моя подруга на меня сильно обижена за то, что, как ей кажется, наш педагог больше занимается со мной, чем с ней. То есть Светлана Валерьевна уделяет мне больше времени потому, что за меня приходят и просят родители, а за Кристину попросить некому. И вообще, я не настолько талантлива, чтоб на меня тратить время.

– Может, она тебе просто завидует? – предположила Светлана Валерьевна.

Мне было очень неприятно это слушать, и я, приехав домой, тут же набрала номер своей подружки и стала выяснять отношения. Не помню, когда я начала реветь, до того, как позвонила, или уже в процессе, но на деле оказалось все совсем не так, как это преподнесла наш преподаватель, и мы очень быстро помирились и продолжили дружить дальше.

Вскоре у Кристины случилось горе, она потеряла маму. Это несчастье сблизило нас еще больше, и мы стали проводить практически все время вместе.

Правильная девочка – это, конечно, не про Кристину. Скорее она была хулиганкой, но именно такая боевая подруга мне и была нужна, которая не даст в обиду ни себя, ни меня. Расскажет про то, что утаит мама, сославшись на мой юный возраст, покажет то, что не даст посмотреть папа, сославшись, опять же, на мой юный возраст.

Мы постоянно тусили друг у друга в гостях, обсуждали мальчиков, слушали музыку и гуляли, не забывая, конечно, и про занятия вокалом.

Как-то раз папа уехал в командировку, а мама поехала в гости к подруге. Ко мне приехала Кристина, и мы, решив, что мамы не будет до утра, собрались потусить по-взрослому, ведь нам было уже по четырнадцать лет. Накупили всякого, в том числе и спиртного, зарулили в какой-то двор и стали там сидеть и болтать, вспоминая все, что с нами было.

– Я довольно рано перестала верить в Деда Мороза, – сказала я.

– Ха-ха, – посмеялась надо мной Кристина, – да у тебя было счастливое детство. Не помню, чтобы я вообще верила в Деда Мороза.

– А мне в детстве казалось, что у меня с Дедушкой Морозом была какая-то особая связь.

– Интимная? – засмеялась подруга.

– Фу, Кристина! Хе-хе, нет, мне казалось, что это все одно и то же: у детей Дед Мороз, а у взрослых Бог.

– Ха-ха-ха, – Кристина звонко засмеялась. – Типа знаешь, как в школе. С шестого класса появляется биология, уже можно, с седьмого класса начинается физика, дети уже поймут. Также и здесь: сколько тебе лет, девять? Все, забудь про Деда Мороза, теперь можешь верить в Бога.

– Ха-ха, – я улыбнулась. – Ну не в этом смысле. Уже года в четыре я знала, что подарки мне приносит не Дед Мороз, а родители. И мне было как-то обидно, что ли. Ведь родители-то мне могли бы дарить подарки каждый день, а Дедушка Мороз – только на Новый год. И в этом была своя прелесть, было волнительно.

– Ну может быть, – пожала плечами Кристина. – Я ничего подобного не испытывала, у меня все было как-то проще. Без фантазий и мечтаний. Хотя мне тоже что-то дарили в детстве, каких-то кукол. Были мягкие игрушки, всякие собаки и тигры.

– О! А мне однажды подарили плюшевую собаку, – вспомнила я историю. – Мне было лет восемь, кажется. Родители мне подарили шарпея, у которого было много-много-много складок. Но они все это обыграли так, будто собака пришла сама. Типа: смотри, Юля, к нам домой притопал плюшевый песик.

– Ха-ха, – Кристина хохотнула. – Чудеса существуют!

– Ага. Мне так нравилась эта мягкая игрушка, я с ней играла, бесилась. И прошло сколько-то времени, уже не помню, а я с ней все играла. То есть это все происходило не в один день.

– Я поняла.

– В общем, в какой-то вечер я заигралась, типа пес нашкодничал, а я ему сказала: «Все, будешь наказан!» – и спрятала его в шкаф. А потом легла спать, оставив его там. И представляешь, наутро просыпаюсь, а игрушки в шкафу нет.

– Ха, – Кристина хмыкнула.

– Спрашиваю у мамы: «Где мой пес?» А она так спокойно отвечает: «Знаешь, доча, а собака ушла. Так же как пришла».

– Не поняла, – слегка возмутилась Кристина. – В чем прикол?

– А вот такой прикол, – сказала я. – Оказывается, игрушечная собака может сначала сама прийти, а потом, когда ей надоест, она сама уходит.

– Дед Мороз дал, Дед Мороз взял.

– И я такая: «Ну ладно, очень жаль… Наверное, она ушла, потому что я была с ней слишком жестока». И только спустя несколько лет, буквально месяц назад, мы были с родителями в магазине, и там продавалась похожая собака. Я вспомнила свою, сказала родителям, что у меня была такая же, только она куда-то делась, и мама призналась, что их друзья как-то очень поздно позвали их на день рождения к своей дочке, ближе к ночи. Я уже легла спать, они думали, что же взять в подарок, заглянули в шкаф, а там моя собака, решили, что она мне больше не нужна, раз игрушка валяется в шкафу и…

– Обалдеть какой облом! – воскликнув, перебила меня Кристина. – Да ладно! Неееет.

– Да! – закончила я. – Они подарили мой подарок другой девочке.

– Кошмар! Иди ко мне, я тебя обниму.

– Я бы с радостью, но ты лучше сама подойди, а то я не умею ходить.

– Ха-ха-ха-ха, – мы засмеялись.

И вот так мы болтали, шутили, смеялись, пили, чувствовали себя взрослыми и не заметили, как наступила глубокая ночь. Постепенно мы стали собираться домой и, подходя к подъезду, неожиданно наткнулись… на мою маму.

– Девочки, где вас носит?! – закричала она на нас. – Вы с ума сошли, так поздно гуляете!

– А в чем дело? – осторожно спросили мы, чувствуя, как наша взрослая жизнь стремительно превращается назад в подростковую.

– Четвертый час ночи! Вот в чем дело! Ну-ка быстро домой!

Мама нас так отчитала, что мы обе были готовы провалиться со стыда с третьего этажа на первый. До кучи она сразу просекла, что мы пили не то чтобы лимонад или сок. И это был провал.

– Тетя Рита, это я! Юля ничего не пила! – заступилась за меня Кристина, но это не помогло, и нам влетело обеим.

– Блин, – зашептала я своей подруге, когда мы легли, – я была уверена, что мамы не будет до утра.

– Это все твой Дед Мороз! – шепнула в ответ Кристина, и мы засмеялись.

После этого случая я больше не рисковала и не экспериментировала со спиртным, придя к выводу, что взрослеть нужно маленькими шажками. Всему свое время.

Кстати, у меня для вас есть еще одна история про Кристину и Новый год. Как я уже сказала, Кристина была везде со мной, а я была везде с Кристиной. Мы прошли вместе огонь и воду. И вот, когда мы шли покорять медные трубы, а было это как раз на какой-то Новый год, прямо первого января, за нами увязался какой-то мужчина.

Все началось с того, что мы шли в гости к Кристине и решили срезать путь. В Ухте зимой выпадает очень много снега, убирать который кое-где нет смысла. Снег выпадает в ноябре или октябре, затем продолжает падать всю зиму и лежит ровно до майских праздников, а иногда и до июня. А на новогодние праздники, так как люди отдыхают, дороги не чистят совсем. Снег идет, сугробы растут, и люди протаптывают узенькие кривые дорожки. Как вы можете догадаться, на коляске в такие моменты пробраться кое-где очень трудно, а где-то и вовсе невозможно.

Мы шли довольные, у меня были красные волосы, Новый год, все круто.

– Девчонки! – вдруг услышали мы чей-то крик и повернули головы на голос. – С Новым годом вас!

– Спасибо! – радостно отозвалась я. – И вас с Новым годом!

– Самойлова, – шикнула на меня Кристина, – хватит привлекать внимание.

– А что такого? – не поняла я. – Нас поздравили, я поздравила, все хорошо.

– Я думаю, мама тебе неоднократно говорила, что с незнакомыми людьми нельзя разговаривать. Тем более с пьяными мужиками!

– Ой, да ладно тебе.

– Куда идете? – вдруг услышали мы новый вопрос.

– В гости! – снова ответила я.

– Хватит! – не на шутку разозлилась на меня подруга. – Перестань ему отвечать!

– Да чего такого? У всех хорошее настроение, Новый год, – не понимала я тревогу подруги.

– А можно вас проводить? – не отставал от нас мужчина.

Небольшая ремарка для тех, кто никогда не был на Севере. В Ухте зимой очень короткий день, еще бы четыреста километров севернее, была бы полярная ночь. Так вот, в два часа дня начинает темнеть, а в четыре, если не знать время, кажется, что полночь. А Новый год – семейный праздник. Может, поэтому, а может, по– тому что холодно, людей первого января на ухтинских улицах почти нет. То есть в четыре часа мало того что очень темно, так еще и безлюдно.

– Спасибо, мы сами дойдем, – холодно бросила Кристина.

Мы пошли дальше.

– Ну все, Самойлова, доигралась! – забеспокоилась Кристина, – за нами хвост.

– Пф, ха-ха-ха, – я громко засмеялась. – Лисий?

– Этот мужик идет за нами.

– Не за нами, а просто ему в эту же сторону, – пыталась я развеять панику подруги.

– А, ну отлично, сейчас мы это проверим, – Кристина прибавила шаг и стала идти быстрее, насколько позволяла заснеженная дорога.

– Ну? – спросила я. – Что там? Я не вижу.

– Гну! Он тоже ускорился.

Кристина испугалась и перешла почти на бег. Очень скоро моя коляска забуксовала в сугробах, подружка не справилась с управлением, ну а я на целую секунду почувствовала свободу, расправила крылья и нырнула лицом в снег. Как вы понимаете, мы с Кристиной были очень близки, и иногда она решала за меня – когда мне принимать снежные ванны.

– Я помогу! – услышали мы снова тот же самый голос, и буквально через мгновение я почувствовала, как меня тянут за ноги, только не в сторону коляски, а в сторону гаражей.

– Чего тебе надо, мужик! – закричала Кристина, собрав всю свою смелость в кулак. – Ну-ка пошел отсюда!

И вот так они меня тянули каждый в свою сторону: мужик тянул за ноги, Кристина тянула за руки и кричала: «Отвали, алкаш!» На крики подошла молодая пара, парень с девушкой. Они тут же спросили, что у нас произошло, подвыпивший мужчина отбежал в сторону и продолжил стоять немного вдалеке, наблюдая за нами.

– Вам помочь? – спросил парень.

– Да! Помогите, пожалуйста! – попросила Кристина, сажая меня обратно в коляску. – Вон тот мужик увязался за нами и никак не отстает, – махнула она рукой в сторону нашего преследователя. – Вы не могли бы нас немножко проводить?

– Давайте, может, мы вам вызовем такси? – предложила девушка.

– Действительно, – согласился парень.

Они заказали нам машину и постояли с нами, пока к нам не приехало такси. Наш преследователь никак не уходил и по-прежнему стоял в стороне и ждал.

Когда приехало такси, парень с девушкой пошли в свою сторону, а Кристина усадила меня на заднее сиденье и закрыла дверь изнутри. И пока она садилась вперед, этот мужик быстро подскочил к машине и начал дергать дверь с моей стороны, которую Кристина догадалась закрыть.