Текст книги "Закон бумеранга, или Мужчины меня боятся и правильно делают!"

Глава 7

Павел шёл во Дворец бракосочетания рядом с моей коляской, совершенно не обращая внимания на толпу любопытных. Кто-то хватался за голову, кто-то хихикал. Он чинно вышагивал, а я ехала по коридорам зала под музыку. Следом за нами шли взволнованный Гоша, недовольная Ксения с лицом, покрытым чудовищной испариной от злобы, и гордая баба Вера, которая старалась поднимать ноги повыше, демонстрируя свои замечательные туфли. Заиграл свадебный марш, и мы вошли в зал, оформленный в стиле классицизма. В зале играл настоящий оркестр.

От восхищения баба Вера подбежала к музыканту, который играл на трубе, со всей силы по ней постучала.

– Дунуть в неё дашь? – громко крикнула она.

Но мужчина продолжал играть на трубе, не обращая на старушку внимания.

– Ты что, каменный? Алё, гараж! Дай дунуть в трубу разочек! От тебя не убудет! – не могла успокоиться баба Вера.

– Свидетели и гости, огромная просьба не мешать оркестру и встать на шаг от жениха и невесты! Не забывайте, вы находитесь в зале торжественного бракосочетания, – послышались грозные указания стоящей рядом со столом для официальной регистрации брака женщины.

– Жадина! – крикнула баба Вера и встала следом за нами.

– Баба Вера, ну ты чего? Сотрудник ругается, – крикнула я ей, сожалея, что не могу повернуть голову.

– Лер, да я просто хотела в дудку дунуть. Слушай, тут такая красотень! Всё так торжественно! Я такое только в фильмах видела. Под старость лет попала в кино.

– Да тише вы, не на рынке, – сделала ей замечание Ксения и зыркнула в её сторону злобным взглядом.

Сотрудница ЗАГСа произнесла торжественную речь. Павел откровенно зевал, смотрел на часы и ждал, когда всё закончится. Потом произошёл обмен кольцами. Сотрудницу совсем не смутило, что обручальное кольцо оказалось на моей левой руке. Видимо, она заранее была предупреждена Гошей и восприняла это как должное. Павел внимательно посмотрел своё кольцо на безымянном пальце, очередной раз зевнул.

– Зачёт, – произнёс он равнодушно.

Когда Павел надевал кольцо мне, по указанию сотрудницы он поцеловал мою руку. А когда кольцо надевала ему я, он, по указанию всё той же женщины, должен был поцеловать мою щёку. Так как почти всё моё лицо было забинтовано, виднелись только глаза, рот и нос, Павел, не скрывая брезгливости, поцеловал меня в бинт.

– Терпеть не могу, когда больницей несёт, – раздражённо заметил он.

Далее последовали слова согласия. Мы просто повторяли за сотрудницей то, что должны были сказать для заключения брака. Когда согласие было получено, она заявила нам о том, что, по старорусской традиции, мы должны поцеловать друг друга три раза в щёки.

– Да сколько можно целоваться! – возмутился новоиспечённый муж. – От неё больницей несёт, просто караул.

– Паша, не зли меня, – показал ему кулак Гоша. – Я тебя быстро отправлю туда, откуда вытащил.

– Па, ну ты сам понюхай. Она реально воняет всякой больничной гадостью.

– Я тебе последний раз говорю. Все соблюдают старорусские традиции, и мы должны. Целуй жену три раза.

– Ладно, ты только не кипишуй.

Павел наклонился к моему лицу и всё так же брезгливо три раза поцеловал мой бинт. Когда он наклонился ко мне, я едва коснулась его губами.

– Ну вот, все старорусские традиции соблюдены! – расплылась в улыбке сотрудница столь торжественного учреждения. – А теперь пройдите к столу и закрепите своё согласие подписями в журнале государственной регистрации. Это тоже очень важно для вас обоих.

– Тут не все ходить умеют, – поправила женщину баба Вера, расстроенная из-за того, что ей не дали дунуть в дудку. – Некоторые только едут.

– Хорошо. Кто может идти, пусть идёт, а кто не может, пусть подъедет, – сотрудница вновь расплылась в фальшивой, наигранной и даже какой-то автоматической улыбке.

Её терпение было железным. Видимо, Гоша хорошо её расположил и позолотил ей ручку. Такое впечатление, что если бы кто-то не смог ни идти, ни ехать, она точно таким же спокойным голосом заявила бы, что до журнала государственной регистрации можно ещё и доползти. Я поставила свою подпись левой рукой.

– Подпись нужно поставить в двух экземплярах, так как один останется у нас, а второй отправится в архив, – монотонно подсказывала «железная» женщина.

После нас должны были ставить подписи свидетели. Гоша, со своей стороны, отправил свидетелем Ксению. Та, превозмогая себя, подошла к столу, у которого уже стояла шустрая старушка, и с ужасом посмотрела, как баба Вера демонстрирует мысок своей туфли.

– Клёвые туфельки? Тебе такие и не снились. Не скажу, где палатка находится. Ходи в своих старых калошах. Знаю, у тебя от зависти желваки ходят, но ничем помочь не могу.

– Сумасшедшая, – бросила Ксения и взяла ручку. – Нам ещё только сумасшедшей родни не хватало.

– Какая есть. Прошу чтить, любить и уважать.

– Свидетели, не задерживайте. У нас ещё много пар, – сделала замечание сотрудница и пододвинула журнал для быстрой росписи.

Ксения хмыкнула и поставила свою подпись.

После того, как нас объявили мужем и женой, нам дали свидетельство о регистрации брака, документы с печатью и предложили пройти в банкетный зал, чтобы поднять по бокалу шампанского.

– Вы можете принять поздравления от родных и близких в нашем банкетном зале и сделать с нашим фотографом незабываемую фотосессию. Я очень надеюсь, что именно в нашем банкетном зале после поднятия бокала с шампанским для вас прозвучит ваше первое: «Горько»!

Когда мы все направились к выходу, проходя мимо мужчины с трубой, баба Вера, как ребёнок, показала ему язык и демонстративно покрутила мыском туфли. Как только мы оказались в банкетном зале, к нам наперебой бросилось несколько фотографов. Они не обращали внимания на мой внешний вид и стали предлагать сказочную фотосессию.

– А ну пошли отсюда, вороньё проклятое! – попыталась разогнать их старушка.

– Вы что, не видите, какая у нас невеста! – закричал на них Гоша.

– Так, наоборот, в этом весь изюм, – принялся убеждать нас самый дотошный фотограф. – Вы потом, через много лет, будете смотреть на эти фотографии и смеяться.

– Если ты сейчас отсюда ноги не сделаешь и нас в покое не оставишь, сделаю совсем не смешно, – грозно пообещал Гоша и стал открывать припрятанную бутылку шампанского.

– Ну что, мои поздравления! Сейчас к следователю, а потом отмечать. У меня сын женился! Вау!

– Чума, – прокомментировал возглас отца Павел и жадно посмотрел на бутылку в его руках.

– Понятное дело, Лера не в лучшем виде, ещё слишком слаба после операции и чувствует себя скверно. Да и, скорее всего, очень устала от церемонии. Поэтому гулять в ресторане не будем. Отметим событие дома, чтобы Лера всегда могла уйти отдохнуть и поспать.

– Уехать, – поправила баба Вера.

Гоша удивлённо глянул на неё.

– У Леры ноги не ходют, – пояснила баба Вера. – Она только на коляске может ехать.

– Ну, хорошо, если Лера устанет, она всегда может уехать отдыхать. Так вот, я в честь такого грандиозного события приказал охране спустить воду в бассейне и залить его шампанским.

– Вот это крутяк! – обрадовался сынок. – Пап, и жрачку пусть из всех ресторанов тащат. Я такой голодный, с ума сойти. Я ж эту баланду не жрал. Не могу представить, как это возможно. Она бы у меня обратно полезла. Я просто охренеть как хочу марсельской ухи. Я когда в камере сидел, у меня перед глазами мой рыбный супчик буйабес в голове был.

– Как странно супчик называется – балбес, – заметила баба Вера.

– Не балбес, а буйабес.

– Не ела я такого супчика. Сайровый что ли? Ты же говоришь, рыбный. Я сайровый очень люблю.

– Какой, к чёрту, сайровый? Я консервами не питаюсь! – принялся возмущаться Павел. – Мой супчик – самый дорогой в Москве. Его готовят из тридцати видов рыб и морепродуктов!

– Зачем так много? Каша получится. Проще банку сайры открыть. Там хоть жижа есть, а тут чёрт-те что.

– Да какая каша? Цена порции моей любимой марсельской ухи, рассчитанной на двоих, стоит двадцать тысяч шестьсот рублей. А так дорого, потому что варится она из тридцати видов рыб и морепродуктов, в течение полутора суток. Омары, лангусты, гребешки, кальмары, осьминоги, каракатицы, лангустины, крабы, мидии, тигровые креветки… всё это входит в состав буйабеса. Сайровый супчик даже в самых дешёвых ресторанах не подают.

– Сколько порция стоит? Почти двадцать одну тысячу? За супчик? – позеленела баба Вера. – Вы что здесь, с дуба рухнули?

– Так это на двоих, – объяснил ей Павел.

– Да хоть на пятерых! Да я тебе за такие деньжищи месяц готовить буду всё самое вкусное! Супчик он захотел за двадцать одну тысячу! Ничего у тебя не треснет?

– Ну вот, пошли первые столкновения интересов социальных слоёв, – ехидно заметила Ксения. – А происходит это, Гоша, оттого, что ты женил сына на абы ком. На первой встречной, о которой даже ничего не знаешь. Растил, холил, лелеял сына. А ради чего? Чтобы перейти на сайровый супчик? А ведь могли найти девушку своего круга. Благодаря таким детям, как твой сын, преумножают свои капиталы.

– Ксень, да ладно тебе. Что сделано, то сделано. Ну, не виновата бабулька, что никогда в жизни не ела марсельской ухи. А вот когда она её попробует, то поймёт, что та того стоит, будет за обе щёки трескать и добавки просить. За уши не оттащишь. Мы сегодня бабульку покормим.

– Да я не буду её есть, – заартачилась баба Вера. – Как подумаю, сколько она стоит, сразу подавлюсь. Она у меня поперёк горла встанет. Какая добавка? За такие деньги можно всё состояние на уху спустить. Что ж это делается…

– Вот видишь, новоявленная родня уже рассуждает про твоё состояние, – не унималась Ксения.

– Мы к буйабесу закажем ещё три бульона: томатный, сливочный и рыбный. Кстати, насчёт сайрового супчика ты зря, сынок. У меня иногда ностальгия по студенческим временам всплывает. Воспоминаниями прямо накрывает. Купишь банку сайры и варишь бадью, а потом с таким наслаждением ешь! Мне мать твоя один раз приготовила уху из рыбы, которую я наловил, когда ещё в женихах ходил. Вкуснотища…

– Папа, у меня такой ностальгии нет, – сморщился сын.

– Ещё бы при таком отце она бы у тебя была. Так что, бабулька, держись, сегодня попробуешь самые невероятные блюда. Я всё закажу!

– Пап, и мой любимый стейк кобе фламбе тоже.

– О, да. Это божественное блюдо, политое трюфельным маслом и украшенное чёрными трюфелями. В момент подачи к столу блюдо поливают коньяком и поджигают. Кстати, цена порции восемь тысяч рублей. Для приготовления стейка кобе фламбе берут мраморную говядину наивысшего качества, чёрные трюфели и коньяк «Хеннеси».

– Я не могу такое слушать, – баба Вера схватилась за сердце и тяжело задышала.

Гоша рассмеялся и протянул ей бокал шампанского.

– На, мать, взбодрись.

Глава 8

Когда мы приехали к следователю, я выполнила все свои обещания. Общими усилиями мы сделали всё, чтобы Павлу больше ничего не угрожало. Счастливый Павел выскочил на улицу и стал громко орать от положительных эмоций, которые охватили его сразу, как только он узнал, что с него сняты все обвинения.

– Виват! – орал он, не обращая внимания на прохожих. – Виват! Виват! Виват! Я живу!

– Прекрати орать. Семейный человек, а ума нет, – дал ему лёгкий подзатыльник отец.

– Пап, а права мне вернут?

– А куда они денутся, – похлопал его по плечу Гоша. – С твоим отцом нет ничего невозможного.

– Я всегда знал, что у меня самый лучший отец в мире!

– Да ладно тебе, – немного стушевался Гоша.

– Сейчас супчика за двадцать одну тысячу похлебает, ещё не так заорёт, – встряла баба Вера. – Чтоб я так жила.

– Так и будешь, – заметила я.

– Ой, Лерка, и откуда ты свалилась на мою голову… Знала я, в чью палату войти.

Мы приехали в дом, расположились возле бассейна с шампанским и, как завороженные, стали смотреть на булькающие пузырьки. Старушка вновь схватилась за сердце.

– Невероятно! Сколько деньжищ сюда вылили! Наверное, шампанское привозили, как бочки с квасом. Цистернами.

– Причём, какое шампанское! Не какой-нибудь суррогат, а премиум-класс!

– Да хоть суррогат, – всё держалась за сердце старушка. – Он тоже денег стоит. Ой, я уже от одного запаха пьяная. – Я с эконом-классом толком не разобралась, а тут сразу в премиум. Во дела!

Рядом с бассейном стояли накрытые белой скатертью столы с блюдами самой изысканной кухни. Старушка повела носом и уже совсем растерялась.

– И где тут сайровый супчик за двадцать одну тысячу, будь он неладен?

– Марсельская уха, – поправил её Павел, как только все стали рассаживаться за столом.

– Марсель, Британия, Бирюлёво… У меня ноги подкосились от всего этого, – произнесла старушка и плюхнулась на первый рядом стоящий стул.

– Молодые садятся по самому центру стола, – скомандовал Гоша и показал места, предназначенные для меня и Павла.

Когда все расселись, темнокожий мужчина в белых перчатках, стоящий рядом со столом, принялся разливать шампанское в бокалы.

– Алекс, мне что-нибудь покрепче, – обратился к нему Павел. – Я бы вискарика накатил.

– А папа вам разрешит? – спросил тот.

– А причём тут папа? Я совершеннолетний. Между прочим, сегодня женился. Так что сам всё решаю.

– Пусть пьёт. У сына сегодня второе рождение. Освобождение и свадьба. Прямо с нар в семейную жизнь.

– Ой, а откуда у вас нигер? Из Африки? – спросила изрядно захмелевшая от запаха шампанского баба Вера. – Я уже перестаю что-либо понимать. Бассейн с шампанским, супчик за двадцать одну тысячу, нигер в белых перчатках. Ребята, мы в раю. Прямо кино и немцы.

– Алекс наш, местный, – объяснил Гоша. – У него мама наша, а папа африканец. Приехал однажды папа из далёкой Африки и сделал нашего Алекса, а потом уехал обратно. Так что он наш, отечественный. Красавчик. По паспорту он Саша, но мы зовём его Алексом, для важности. Так более оригинально, всё-таки он парень у нас непростой. Алекс работает в нашем доме и за управляющего, и за официанта на торжественных мероприятиях. Дом и все сотрудники, которые следят за домом, на нём. Он у нас самый старший. Так что прошу любить и жаловать.

Все подняли свои бокалы и рюмки. Гоша расстегнул ворот рубашки и посмотрел на сына довольным взглядом.

– Ну что, сынок, со свадебкой! И чтобы никаких больше глупостей! Я верю, что после всего, что с тобой произошло, ты теперь застрахован от дурных поступков. Надеюсь, будешь свою жену любить и уважать точно так же, как я любил и уважал твою мать. Я тебе говорил и ещё раз повторю: в нашей семье не разводятся. Так что я считаю, в честь такого важного события нам нужно поднять бокалы и прокричать: «Горько»!

– Пап, ну какое горько? – Павел хлебнул виски как можно быстрее.

– Ты чего пьёшь в одиночку? Всё должно быть по традиции. Мы не прокричали «горько!» в банкетном зале из-за дотошных фотографов и лишних глаз, которых уж очень интересовала ваша пара. Поэтому сделаем это сейчас, в кругу близких и родных людей.

Сын наклонился к отцу.

– Пап, – сказал он как можно тише, – ты бы сам смог с таким фантомасом поцеловаться? Чо целовать-то? Гипс? Я тебе уже говорил, от неё больничкой несёт. Ну не могу я… У меня непереносимость этих вонючих медикаментов. Пап, не порть вечер, ведь хорошо сидим, выпиваем.

– Если я сказал – горько, значит, горько! – скомандовал отец.

Мы встали, Павел несколько раз поцеловал мой бинт. Потом мы сели на свои места и стали есть и пить всё, что красовалось на торжественно накрытом столе. Когда бабе Вере налили безумно дорогой рыбный супчик, она перекрестилась, взяла ложку, подозрительно к нему принюхалась.

– Лучше бы наличкой дали, – пробубнила старушка и запустила ложку в рот.

– Ну как? – всем была интересна её реакция.

– Каша она и есть каша, – пожала плечами старушка. – Я бы на двадцать одну тысячу вас всех знаете, сколько времени кормила чистыми экологическими продуктами с грядки… Я вам потом свой фирменный супчик сварю. Рублей в сто пятьдесят уложусь. Вы ничего вкуснее в жизни не ели. Настоящий, наваристый. И варить мне его не нужно полтора суток. Электричество только гонять, да деньги шальные за него платить. Мне сорока минут хватит.

– Сумасшедшая бабка, – ещё больше сморщилась Ксения и дала команду Алексу сделать погромче музыку.

– Ты сегодня купаться в шампанском будешь? – Гоша посмотрел на свою подругу влюблённым взглядом. – Я купал тебя в джакузи с молоком, а вот в бассейне с шампанским ещё не пробовал. Скажи, тебе понравился мой подарок?

– Ты так спрашиваешь, будто ты мне его подарил.

– Ксюша, все самые твои лучшие подарки впереди, – успокоил её Гоша.

– И я надеюсь, они не водяные, а материальные. Ощутимые. Такие же дорогие, как ты сам. У меня дорогой мужчина, значит, и подарки должны быть на уровне. Без пяти минут депутат… Надеюсь, подарки соответствуют. Любимый, возлагаю на тебя большие надежды.

– Тебе нет смысла волноваться. Ты же знаешь, я любимую женщину не обижу. Всё к твоим ногам. Все блага. Так ты купаться будешь или нет?

– С кем? Надеюсь, фантомас в бассейн не полезет.

– Она же вся в гипсе.

– Хоть это радует. Ей грести нечем, сразу на дно пойдёт. Хотя, если честно, в этом есть своя прелесть. Пашка бы в первый день женитьбы стал вдовцом, и нам бы всем было спокойнее, если бы фантомас захлебнулся и утонул в бассейне. Ты даже не представляешь, какое у меня дикое желание колясочку-то вниз подтолкнуть. И проблема решена… Поехала бы она к бассейну, а я посильнее толкнула бы, – мечтательно произнесла девушка. – Прикинь, какая необыкновенная смерть. Утонуть и захлебнуться в бассейне с шампанским. Как романтично… Ей такое и не снилось. Жаль, выжившая из ума старуха здесь. Она за всем бдит. Кто она такая? Кем нашей новобрачной приходится? Нужно выяснить. Бесит она меня, не могу.

– Ксюш, чего разбушевалась? Я тебя не узнаю. Мне, конечно, приятно, что ты так за моего сына печёшься…

– За нашего сына, – перебила его Ксюша. – Ты знаешь, как я к нему прикипела. Он для меня словно родной.

– Да. Это я знаю и очень ценю, но какую коляску в воду? Тут только от аварии отделались, ещё трупак осталось на нас повесить. У меня депутатская карьера на носу. Мне сейчас нужно сидеть тише воды, ниже травы. Ты давай, рассуждай здраво, как будущая жена депутата. А бабка – её прямая родственница. Помогает, ухаживает за ней. Ты же видишь, в каком Лера состоянии. Она сама себя обслуживать не может. Кто за ней будет ухаживать? Ты?

– Ещё чего! – судорожно передёрнула плечами девушка.

– За ней, между прочим, судно выносить надо. Ты же видишь, она вся забинтованная.

– Вот пусть старуха и выносит.

– Так и я про то же. Расслабься и не нагнетай обстановку. Всё хорошо. Постарайся принять Леру как жену моего сына. Она же не всегда в гипсе будет. Может, её разбинтуют, а там красавица.

– А может, урод.

– Я смотрел фото в паспорте. Очень даже ничего.

– Ты женил сына, как в древние времена, когда лицо невесты жениху не показывали, а молодых женили только потому, что это выбор их родителей.

– Ксения, ты должна с этим смириться и не выносить мне мозг, – видимо, Гоша подустал от упрёков подруги. – Бассейн с шампанским в твоём распоряжении. Я бы очень хотел увидеть, как на твоём прекрасном теле сидит купальник, который я тебе купил в аэропорту перед вылетом домой.

– Хорошо. Фантомас плавать не будет, а старая карга вдруг вздумает в воду полезть. Это же караул. Ты только посмотри, как она марсельскую уху ест. Хлеб в неё макает, нюхает. Видимо, распробовать не может. Колхоз он и есть колхоз. Нужно было для неё лично банку сайры открыть, чтобы из неё ела и хлебом макала. Её же чем ни корми, она всё равно ничего не поймёт и не оценит. Деревня.

– Ксюша, я тебе ещё раз настоятельно советую смириться. У нас теперь такая родня, ничего не поделаешь. Просто относись к этому легче. Даже с юмором. Знаешь, глядя на эту старушку, мне самому хочется кусок хлеба в марсельскую уху макнуть.

– И эту родню нам нашёл ты. Притащил колхоз в дом и развлекаешься. Как бы сам не перенял их привычки и не стал таким, как они.

– Хватит за моей спиной шептаться, – ударила ложкой по столу подвыпившая баба Вера. – Я предупреждала: мы тоже не абы кто. У нас есть сад, лес, замок и войско.

– Я же говорила, старуха не в себе. И где ваш замок?

– В Британии! – старушка ответила с таким вызовом, ударив себя кулаком в грудь, что чуть не порвала блузку.

Ксения рассмеялась язвительно.

– Так может, поедем в гости? Проведаем ваш замок. Посмотрим на ваше войско, а то я войско только на картинках видела, – девушка вновь прыснула со смеху.

– Далеко. Туда транспорт не ходит. Если бы не эти обстоятельства, всегда пожалуйста. Гоше бы там охота понравилась. За замком огромный лес.

– Да нет проблем. Мы же должны знать, как наши родственнички живут. Гоша частный борт ради такого дела арендует. Он уже давно желает поохотиться, да всё времени нет. Но ради такого важного дела пару дней из своего жёсткого графика найдёт. Долетим до вашей Британии.

– Я же говорю, у нас замок в том месте, докуда самолёты не долетают. Там только на лошадях скачут. А тебя куда на лошадь? Ты на ногах-то еле держишься. У тебя ножки как ниточки, до Британии точно не доскачешь, – выдала на гора довольная баба Вера.

– Гоша, где ты нашёл этих клоунов? Из какой Британии? – не переставала смеяться девушка и налегала на шампанское.