Текст книги "Хамиты и симиты. Двуполярный мир. Том 3. Трансформация"

С греками спорить трудно. Особенно с античными. Назначили халибов «отцами» – значит те и есть отцы. Но отцы отцами, а рожают матери. Если не железо, то самих халибов. И на роль «матерей» претендентов достаточно, все, кто так или иначе мог соприкасаться с халибами в местах их обитания, определенных, конечно, тоже античными греками: адыги, абхазы, картвелы, армяне, хурриты, хатты и т. д. и т. п.

Поучаствуем м мы в отыскании корней халибов. Для начала посмотрим на их соседей, расположившихся на морском побережье между бассейнами рек Галис и Акампсис (совр. Чорох). Страбон, а также Плиний, Аполлоний Родосский, Ксенофонт и др. называют племена ГАРГАРЕЙЦЕВ и ТИБАРЕНОВ (моссиноков). «Этноним «гаргар» … в аккадской лексике отмечается в формах gargaru, gurgurru, karkaru и буквально переводится как «мастер по металлообработке» (а также по дереву), то есть кузнец, медник» [5.71]. С другой стороны Страбон утверждает, что: «После Скепсиса идут Андиры, Пионии и область Гаргары… Эти местности занимали ЛЕЛЕГИ, равно как и области около Асса [5.23, XIII, с.572].

Отсюда следует, что гаргарейцы – это лелеги-ковачи, просто другое название этноса или его части, связанное с локализацией, образом жизни, родом деятельности и т. п. В античной традиции это было в порядке вещей. Но когда и зачем они оказались рядом с халибами? И кто такие тибарены? Аполлоний Родосский в «Аргонавтике» сообщает:

«Там… несчастнейшие из людей, рабочие-халибы, заселяют скалистую и суровую страну, занимаясь обработкой железа. Вблизи, выше Гентейского мыса Зевса Гостеприимного живут богатые стадами тибарены. За этим мысом моссинки (прозвище тибаренов – авт.) занимают занимают лесистую страну и предгорья, устраивая себе жилища в деревянных башнях и крепкие ограды, которые называются мосинами; отсюда они и сами получили название». И еще из схолий (комментариев) к «Аргонавтике»: «Тибарены… слывут самыми справедливыми людьми и никогда ни с кем не вступают в сражение, не известив заранее о дне, месте и часе битвы…» [5.71].

Постойте, но автор где-то уже читал о «праведных кузнецах». Ну конечно, вот оно: «Город (Бад-тибира – авт.) долгое время переходил из рук в руки между царем Ларсы, Син-иддинамом, утверждавшим, что построил великую стену Бад-тибиры, и царем Исина (Иссина – авт.), Липит-Иштаром, «пастухом Ниппура (жрецом бога Энлиля, покровителя Ниппура, религиозной столицы шумеров – авт.)», утверждавшим, что построил здесь «Дом праведности» [В: Бад-тибира]. Напомним, что Бад-тибира («Укрепления медников», «Крепость кузнецов», совр. Тель аль-Мадиан в Ираке) является одним из пяти легендарных допотопных городов Шумера во главе с Эриду. По поверью, эти пять городов южного Двуречья (Эриду, Бад-тибира, Ларак, Сиппар и Шуруппак) и составляли восточную землю Нод, куда удалился Каин после изгнания; Бад-тибира же, возможно, был городом внука Каина Тувалкаина, «который был ковачом всех орудий из меди и железа» (Быт 4:27).

Далее: «Во времена Аккадского царства Бад-тибира стал называться Дур-гургурри» [В: Бад-тибира]. Ну вот, тибарены из Бад-тибира и гаргарейцы из Дур-гургурри снова вместе! В шумерской гильдии «металлистов», во времена отчаянной борьбы шумерского Иссина с аморейской Ларсой, где Иссин, а с ним и великая цивилизация Шумера проиграла, уступив сменившему её Вавилону. После этой войны, как мы уже говорили, иссинцы, а с ними и шумерские тибарены-гаргарейцы, ушли вверх по Евфрату, в Киликию, и основали город Исс на берегу Исского залива (совр. эалив и город Искендерун в Турции – авт.); 3,8—3,9 тлн часть из них перебралась на Крит, где присоединилась к высланным из Египта строителям пирамид (тоже, между прочим, выходцам из Шумера), образовав со временем этнос ЛЕЛЕГОВ.

Таким образом, понтийские гаргарейцы и тибарены суть лелеги-ковачи. А что же халибы?

В своей «Истории» [2.19, II,103—105] Геродот делится с нами следующей занимательной информацией о колхах и египтянах. Оказывается, мифический фараон Сесострис, которого часто отождествляют с Рамсесом II (Сетсу-Ра), 1279—1212 гг. до н.э., или с Сенусертом III, 1879—1841 гг. до н.э., ходил аж в Европу воевать скифов и фракийцев, а на обратном пути, «когда подошел к реке Фасису (совр. Риони, Колхидская низменность, Грузия – авт.), то оставил там часть своего войска». Затем главное: «Ведь колхи, по-видимому, египтяне… потому что они темнокожие, с курчавыми волосами… подвергают себя обрезанию… Только они одни да египтяне изготовляют полотно (льняное – авт.) одинаковым способом. Также и весь образ жизни, и язык у них похожи».

Понятно, что сообщает нам Геродот нечто мифическое, особенно в части Сесостриса. Египетские цари любили ходить на юг, «низвергать презренный Куш», где приладились бить «негров» и возвращаться героями-победителями. Сенусерт III минимум трижды проделывал это [В: Сенусерт III], чем заслужил славу национального героя Египта и… Божественного покровителя Нубии. Что же касается севера, то ходили туда египтяне неохотно, редко, недалеко. Ни один царь-фараон не пересекал Тавр, что уж тут говорить про Кавказ.

Отметим, правда, что в комментариях к Олимпийской песне «Беллерофонт» Пиндара уже не говорится, что колхидские пришельцы – воины Сесостриса, а говорится, что так как они «ВЫСЕЛЕНЦЫ ИЗ ЕГИПТА, то поэтому они и чернокожи; они возделывают лён и ткут из него полотно, как египтяне» [5.72]. Это уже ближе к истине. По поводу выселенцев из Египта.

В общем же, как известно, «нет дыма без огня». Видимо, надолго запомнились колхам крепкие и мужественные, темнокожие и курчавые парни, в которых они сразу же признали египтян. И не ошиблись, то были уже знакомые нам халибы-ковачи, черные от от своих сыродутных печей, добравшиеся до Колхиды в поисках черного песка для выплавки железа. Их предки начинали заниматься этим ремеслом еще в Египте в эпоху строителей пирамид, среди «вольных каменщиков» Имхотепа. Около 4,5 тлн (и об этом мы тоже говорили не раз) эти предки оказались на Крите, где пытались продолжить отработку технологии получения из магнетитового песка железа и других металлов.

Не найдя такого песка на Крите, они продолжили поиски на побережьях Малой Азии, пока не добрались, наконец, до юго-восточного берега Черного моря. Здесь они осели в устье реки Галис (см. выше); по-видимому, обломочные породы Понтийских гор, содержащие магнетитовые руды, солнцем, ветром и водой превращенные в черный песок, выносились Галисом к морю, где и попадали в их печи. Затем шли за песком по побережью, сначала на восток, затем на север, пока не добрались до Колхиды, где роль Понтийских гор играли Аджаро-Имеретинские, роль Галиса – Риони и множество других небольших речек:

«Содержание магнетита в полосе пляжных отложений длиной около 50 км между реками Чорох и Бзыбь колеблется в пределах 2—3%. Однако оно может достигать 70% в линзах и прослойках мощностью 4 см в верхнем метровом слое. Наиболее богатые россыпи залегают между реками Супса и Натанеби, где пески сосредоточены в мелководной зоне шириной 1,0—1,5 км и пляжной полосе от 10 до 70 м. Общая длина россыпей достигает 10 км» [5.73].

Это в наши дни. А в древности все было много круче и, кстати, Колхида по некоторым данным тянулась вдоль юго-восточного берега Черного моря от реки Кызылырмак в Турции до реки Бзыбь в Абхазии.

Что ж, вполне ожидаемо и халибы оказались лелегами-ковачами, до поры до времени узко заточенными под магнетитовые пески. Были и другие лелеги-ковачи, бывшие египтяне-медники, которые не увлекались черными песками, а всегда работали с горными рудами. В отличие от халибов они, предпочитая «синицу в руках», не покинули Крит, а наладили на острове производство меди и бронзы (месторождение меди находилось близ города Гурния, а также на Иде; олово приходилось завозить). Работали эти лелеги и в других местах: на Лаврийских рудниках Аттики, на островах Сифнос и, возможно, на Кипре. На Сифносе и Кипре помимо меди, золота, серебра имелось и железо.

По всей видимости, вначале крицу (см. [В: Крица]) они получали как побочный продукт в сыродутных печах для выплавки меди, ведь технически процессы плавления меди и восстановления железа схожи и протекают практически при одинаковых температурах. Что же касается сырья, то в отличие от оксидных медных руд Синая (малахит), с которыми работали их предки, лелегам приходилось использовать сернистые руды (Кипр, Сифнос), в частности, халькопирит, содержащий как медь, так и железо. Вот крица и случалась. Затем, видимо, сообразили, что должны быть камни, которые, подобно черному песку (ведь и песок прежде был таким камнем!) их сородичей халибов, дают много железа. Критерии для поиска магнетитовой руды просты: цвет – черный, притягивает железо.

Нашли в XV—XIV вв. до н.э. на… Иде, но не на Крите, а в Троаде (топоним «Ида» принесли в Троаду, видимо, изгнанные с Крита лелеги (см. гл. 5.6)). Позже Плиний сообщит в очередном мифе, что греческий пастух по имени Магнес, пасший своих коз на Иде, чуть не лишился своих сандалий, потому как их железные гвозди (не иначе как фирменные, «от халибов») сильно притягивались попираемыми камнями; как водится у греков, камень назвали магнетитом.

Так, где-то в XIV в. до н.э., после высылки с Крита (гл. 5.6), собрались в окрестностях троадской Иды ЛЕЛЕГИ И ИХ КОВАЧИ: ХАЛИБЫ, ГАРГАРЕЙЦЫ, ТИБАРЕНЫ. СОБРАЛИСЬ, ЧТОБЫ СТАТЬ ПЕРВОТКРЫВАТЕЛЯМИ ЖЕЛЕЗА И ЗАВЕРШИТЬ ВЕК БРОНЗЫ. Глубоко символично, что завершить его выпало потомкам тех, кто создавал великие цивилизации Бронзового века в Шумере и Египте.

Понятно, что опираясь на свой опыт выплавки меди и на ноу хау «отцов железа» халибов, лелеги-ковачи достаточно быстро (по историческим меркам) отработали технологию экстракции железа из руды и принялись её совершенствовать. Но им требовалось решить еще две задачи:

– разработать новые технологии изготовления оружия из железа и стали, заметно превосходящего бронзовые аналоги; здесь лелеги изобрели т.н. сварное оружие, о котором речь пойдет ниже, а также технологии закаливания и науглероживания металлов;

– создать мощности (рудники, печи, мастерские, участки углежжения, транспортно-складскую инфраструктуру и др.), достаточные для производства железа и стали и изготовления оружия в объемах, необходимых лелегам для реализации задуманного ими грандиозного плана (разд. 5.6.2).

На это ушло 200 лет, с XIV по XII вв. до н.э.

«А как же Тувалкаин? Библия его род, а не лелегов называет первыми кузнецами», – может спросить наш читатель-эрудит. Действительно: «И взял себе Ламех (прапраправнук Каина – авт.) две жены: имя одной Ада, и имя второй: Цилла (Селла) … Цилла также родила Тувалкаина (Фовела), который был ковачем всех орудий из меди и железа» (Быт 4:19,22). Здесь, по мнению автора, финикийская Библия дает нам две подсказки:

1). Первые кузнецы были из рода Каина. Так оно и есть в нашей реконструкции: род Каина является носителем гаплогруппы Т1, лелеги – из этого рода (неизвестный (пока) субклад гаплогруппы Т1а2);

2). Тувал (Табал) – область в районе Исского залива. Отсюда шумеры-иссинцы отправились на Крит, где стали лелегами; сюда же, в Палистин, они и вернутся, завершив свою миссию в Эгеиде и назвавшись ФИЛИСТИЙЦАМИ (ФИЛИСТИМЛЯНАМИ) [В: Табал; В: Палистин]. Что же касается филистимлян, то Библия уже прямым текстом подтверждает их монополию в регионе на железо:

«Кузнецов не было во всей земле Израильской; ибо Филистимляне опасались, чтобы Евреи не сделали меча или копья. И должны были ходить все Израильтяне к Филистимлянам оттачивать свои сошники, и свои заступы, и свои топоры, и свои кирки, когда сделается щербина на острие у сошников, и у заступов, и у вил, и у топоров, или нужно рожон поправить» (1 Цар 13:19—21).

Как это мило: хочешь поправить щербину на топоре или рожон – иди к заклятому врагу. Не правда ли, читатель?

Но о филистийцах мы еще поговорим, пока же заметим с чувством глубокого удовлетворения: замысловатый пасьянс сложился. Осталось сказать ещё несколько слов собственно о железе. Выше его «открытие», т.е. получение из горной руды, мы связали с лелегами и с XIV—XII вв. до н.э. (из магнетитового песка – значительно раньше). Примерно эти же даты (но не лелегов!) называют и другие авторы.

Так, Климент Александрийский в «Строматах» утверждает, ссылаясь на греческие предания, что железо было открыто на горе Ида примерно в 1450 г. Только он не уточняет, на какой Иде – критской или троадской. Может это и не важно, если сделали открытие дактили, обитающие в двух Идах. Вот и Вергилий в «Энеиде» говорит о родственности троянцев и критян:

 
«Остров Юпитера (Зевса у греков – авт.), Крета (Крит – авт.), лежит средь широкого моря,
Нашего (троянского – авт.) племени там колыбель, где высится Ида…».
 

Современные авторы часто датируют открытие железа XII в. до н.э., связывая его с «крахом бронзового века» и наступлением века железного, когда на Ближнем Востоке произошел резкий скачок в объемах производства изделий из железа, вытесняющих бронзовые аналоги. Многие утверждают, что во всем виноват вдруг сложившийся дефицит олова, без которого массовое производство бронзы невозможно. Будь олова побольше – до сих пор дрались бы мы бронзовыми мечами. Справедливости ради, однако, отметим, что ни вина олова в «скачке», ни сам скачок не доказаны.

Однако именно потребность в совершенствовании оружия во многом определяет технический прогресс; так было всегда, так было и в древности, где требовался твердый упругий легкоплавкий материал, поддающийся ковке. Над этим и работали древние металлурги.

(Напомним здесь читателю, что за металл называется в обиходе «железом». Это сплав железа (Fe) как химического элемента с другим элементом – углеродом (C); в зависимости от доли углерода в сплаве принято выделять:

– железо, если углерода менее 0,02% – мягкий, пластичный, тугоплавкий (температура плавления около 1540 град) материал, хорошо поддающийся ковке;

– сталь, если углерода от 0,02—2,14% – менее мягкий, пластичный и тугоплавкий (1540—1150 град), чем железо, материал; хуже поддается ковке, после закалки (резкого охлаждения после сильного нагрева) становится твердым и хрупким, ковке не поддается;

– чугун, если углерода более 2,14 – хрупкий, легкоплавкий (1150 град) материал [В: История производства и использования железа].)

И их первым великим достижением была сыродутная печь для извлечения железа из руды [5.74] – обмазанная глиной с песком или мелкими камнями яма (позже – каменный или керамический горн), сооружённая на склоне оврага, обрывистого берега реки (моря) или холма с наветренной стороны (до появления устройств принудительной подачи воздуха), со слоенным «пирогом» из железной руды и древесного угля. Восстановление железа (освобождение оксидов железа от кислорода путем связывания его углеродом, содержащимся в угарном газе, выделяемом древесным углем) происходило при температуре примерно 900 град, без его плавления. Воздух использовался «сырым», без подогрева (отсюда неуклюжее: «сыродутная» печь). По окончании процесса из печи изымалось «тесто», которое проковывалось (с нагреванием) для удаления шлаков. Получалось низкоуглеродное губчатое железо, мягкое и ковкое, названное позже «крицей» (кричным железом).

Однако оно не годилось для изготовления оружия. Чтобы как-то укрепить его, приходилось прокаливать железо; при высокой температуре и недостатке кислорода поверхностный слой металла насыщался углеродом и становился более «стальным». Со всеми побочными эффектами; например, точиться такой слой не желал – стальная режущая кромка крошилась. Кто пользовался карандашами, тот знает: мягкий грифель (аналог железа) легко заточить, но он быстро и затупится; твердый (аналог стали) затупится не скоро, но заточить его проблематично – ломается.

Следующим важным шагом в освоении железа было изобретение т.н. сварного оружия [В: История производства и использования железа]. Так как ни железо, ни сталь в чистом виде для оружия не годились, решено было объединить их в «пакет», чтобы усилить полезные и ослабить вредные свойства каждого из материалов. Пластины железа и стали сваривали, нагревая их до пластического состояния, что облегчало схватывание, и соединяя ковкой. Или даже без нагрева (холодная сварка).

Так, меч представлял собой «бутерброд», где хлебом было железо, маслом – сталь. Недостатками его были излишняя массивность и недостаточная прочность. А также отсутствие упругости: хорошее сопротивление удару могло погнуть или сломать его. Упругость можно было обеспечить через плавление железа, но, увы, добиться температуры 1540 градусов металлурги смогли лишь к середине 19 века. Нашей эры. Что же касается сочетания остроты и твердости – помогала закалка уже заточенного железного изделия. Что и засвидетельствовал Гомер [2.24, IX,395]:

 
«Расторопный ковач, изготовив топор иль секиру,
В воду металл, раскаливши его, чтоб двойную
Он крепость имел погружает».
 

Глава 5.6. ЛЕЛЕГИ В МАЛОЙ АЗИИ

ХАТТУСА

СОДЕРЖАНИЕ

 
5.6.1. ЗАМУТА
5.6.2. ПЛАН
5.6.3. ПАДЕНИЕ ХАТТИ
 

Где-то 3,4 тлн ахейцы с пеласгами завоевали Крит, положив конец минойской цивилизации. Пеласги вернулись на остров, взяв реванш за свое поражение 3,7 тлн в войне с лелегами, поддерживаемыми карийцами (кары), ликийцами (лики) и, возможно, немногочисленными киликийцами. Карам и ликам, прихватив лелегов с киликийцами, пришлось покинуть остров и вернуться на родину предков – на юго-запад Малой Азии. Примерно в это же время или чуть раньше лелеги, обитавшие на юго-западе Пелопоннеса вынуждены были уйти на север, переселившись на Ионические острова. Здесь, на западе Микенской Аххиявы, они встретятся с дорийцами.

Напомним, что лелеги – это потомки египтян-симитов, «строителей пирамид», прибывших на Крит около 4,5 тлн и присоединившихся к ним несколько позже шумеров-иссинцев; именно они «ответственны» за «дворцовую» форму организации критских поселений, положивших начало минойской культуре. Критские же кары и лики являлись переселенцами, возможно, симитскими (в Библии сыны Луда, сына Сима; см. разд. 2.3.2), появившимися на острове в III—II тыс. до н.э.; на их прежних территориях остались хатто-хурритские общины этих стран. Последние по понятным причинам встретили возвращенцев без радости: и раньше симитские и прохамитские общины этих стран не ладили, а теперь, после тысячелетнего отсутствия да ещё с воинственными лелегами впридачу…

Античные историки отмечали сближение лелегов и каров на Крите; некоторые их не различали вовсе, иные говорили, что кары подчинили де лелегов и те попали к ним в рабство. Более взвешенную точку зрения приводит Страбон [5.23,с.29]:

«Что касается лелегов, то некоторые считают их одной народностью с карийцами, другие же, напротив, только близкими соседями и соратниками: вот почему, утверждают они, некоторые поселения в Милетской области называются поселениями лелегов, а во многих местностях Карии встречаются гробницы лелегов и заброшенные укрепления, так называемые „укрепления лелегов“. Во всей так называемой теперь Ионии жили карийцы и лелеги. Однако ионийцы (ассимилированные пеласги – авт.) вытеснили их и сами завладели этой страной, хотя еще раньше завоеватели Трои (ахейцы с пеласгами – авт.) изгнали лелегов из области около Иды, т.е. близ Педаса и реки Сатниониса».

Страбон говорит нам, что лелеги жили в укреплениях (крепостях); видимо, таким был их ответ на «гостеприимство» принимающей стороны – каров и ликов хатто-хурритского происхождения. Отметим также важное замечание Страбона, явно относящееся к другому периоду времени (раньше, чем на месте Карии появилась Иония)): «покорители Трои выгнали лелегов из окрестностей Иды». По-видимому, до «покорения Трои» и до «изгнания из Иды» лелеги вместе с преданными им карами, ликами и киликийцами покинули негостеприимных хатто-хурритов и перебрались на север-запад Анатолии.

Как известно, Ида – самая высокая гора острова Крит, под которой находится вход в Идейскую пещеру, где согласно древнегреческой мифологии вырос Зевс (по другой версии Зевс родился в пещере горы Дикта: «на благовонной Дикте-горе, вблизи горы Иды»). Плато Нида, над которым возвышается гора, занимали лелеги в свою бытность на Крите. Видимо, они же перенесли этот топоним на гору на северо-западном побережье Малой Азии (совр. горный массив Каз), у подножья которой к северу располагалась Троя. Гаргар, самая высокая вершина троадской Иды, в античной традиции известно как место брака Геры и Зевса. С этой горы у Гомера боги наблюдают за исходом троянской битвы, разделившись на сторонников троянцев и микенцев.

В пещерах Иды по преданию обитали дактили – горные духи, занятые плавлением и ковкой различных металлов. Их было трое: Кельмис («плавить»), Дамнаменей («ковать») и Акмон («наковальня»). Кельмиса Рея превратила в железо [В: Дактили]. По одной из легенд появились дактили в пещерах критской горы Дикта, там же, где и Зевс, но затем перебрались в более подходящее им место – на Иду троадскую. Уж не лелегами ли были мифические дактили? Во всяком случае, лелеги и на Крите проявляли к металлам особый интерес; что уж говорить о конце бронзового века, когда замаячила возможность производства оружия из железа.

Отметим здесь еще одну «непонятку»: некоторые исследователи утверждают, что ликийцы жили не на юго-западе Анатолии, куда их традиционно помещают, а на северо-западе: «… расположение некоторых западных (находящихся на западе Малой Азии – авт.) государств до сих пор вызывает споры между учеными… Страну Лукка часто отождествляют с Ликией, однако она, по всей вероятности, располагалась на северо-западе, скорее всего вдоль южного побережья Мраморного моря. Каркису и Масу тоже вряд ли можно отождествить с… Карией и Мизией: должно быть они находились к востоку от страны Лукка, где-то поблизости или же на берегу Измитского залива» [5.76].

Сомнения Д. Макуина понятны, их разделяют и другие авторы. Действительно, если, согласно официозу, индоевропейские лувийцы пришли на запад Малой Азии с севера, из Европы, почему они оказались исключительно на юго-западе полуострова? Может географы, вроде Страбона, юг с севером попутали? Надо их поправить.

Но, может, все проще: кары и лики в разное время жили как на юго-востоке, так и на северо-западе Анатолии. Еще Гомер в «Илиаде» различал ликийцев из Зелеи, города к северо-востоку от Трои, возглавляемых Пандаром, сыном Ликаона, называя их «племенем троянским», от ликийцев из «далекой», «пространной» Ликии на юго-западе Малой Азии, возглавляемых Сарпедоном и его братом Главком [В: Ликия]. А вот что говорит Страбон: «Существование разделенных на две части ликийцев вызывает догадку о том, что они одного племени, будь то Троянские ликийцы или же ликийцы, жившие возле Карии» [5.23,с.536]. А раз они одного племени, то либо защищали Трою, либо осаждали её. Но так ли это?

Итак, по всей видимости, помимо своих исторических мест проживания на юго-западе Анатолии в составе Лувии, где-то перед троянской войной обнаружились поселения каров и ликов на северо-западе полуострова. Причем примкнувшие к ним и, видимо, возглавившие их лелеги устроились у горы Иды, богатой металлами и, в частности, железом. Не в эти ли области направилась упомянутая троица, будучи выдворенной в XIV—XIII вв. с Крита, а затем вынужденная покинуть исторические Карию и Ликию на юго-западе Анатолии? Вот что пишет Страбон в своей «Географии»:

«После Скепсиса идут Андиры, Пионии и область Гаргары (поселения в отрогах Иды – авт.). Поблизости от Андир находится камень, который при сжигании превращается в железо и затем, когда его плавят в горне с добавкой некоторого рода земли, выделяет цинк, который при добавлении меди превращается в так называемую смесь, называемую некотороми „горной медью“ … Эти местности занимали лелеги, равно как и области около Асса… Асс от природы защищен и хорошо укреплен… гавань оборудована большим молом» [5.23, с.572].

Вот оно! Лелеги (не все, лелеги-ковачи) расселились в горах, вдали от моря, и, видимо, вплотную занялись железом, точнее, продолжили свои занятия по совершенствованию технологий выплавки и ковки железа из горной руды, начатые на Иде критской. Если кто и получил железо из руды на Иде в XV—XIV вв. до н.э., то только лелеги-ковачи. (Некоторые считают что это случилось впервые в истории, во второй половине XV в. до н.э., как раз во время переезда лелегов на новое место жительства, с Иды критской на Иду троадскую, см. разд. 5.5.4.)

Вполне возможно, что к лелегам, карам, ликам и киликийцам примкнули и тевкры, будущие троянцы по утверждениям Эсхила и Софокла; Страбон считал, что тевкры – это племя, также переселившееся из Крита в Троаду: «Прибывшие сюда с Крита тевкры получили оракул: „остановиться на жительство там, где на них нападут порождения земли“; это случилось с ними, по рассказам, около Гамаксита, так как ночью огромное множество полевых мышей высыпало на поверхность и перегрызло всю кожу на их оружии и утвари; там тевкры остановились и назвали Иду по имени горы на Крите» [5.23, с.567; В: Тевкры].

Примечательно также, что по словам того же Страбона: «Карийцы и лелеги в прежние времена были островными жителями (жили до XIV в. до н.э. на Крите – авт.), а при помощи критян (критских ликийцев – авт.) стали жителями материка (после высылки – авт.). Критяне основали, между прочим, Милет (избрав основателем колонии Сарпедона из Милета на Крите) и заселили также Термилы в теперешней Ликии» [5.23, с.536]. Фраза довольно путанная, но, видимо, говорит о том, что критские лики помогли карам и лелегам перебраться в контролируемые ими районы Малой Азии. Возможно, для этого воинственные лики создали «плацдармы» (Милет, Термилы и др.), понимая, что встречающее их местное население придёт не с цветами.

Выше мы цитировали слова Страбона о Милетской области в связи с проживанием в ней лелегов и карийцев. Но город Милет называется и в переписке правителей Хатти и Аххиявы. В самом важном из дошедших до нас документов – в т.н. «письме Тавагалавы» – царь хеттов информирует царя аххиявцев, что подконтрольный Аххияве город Миллаванда (отождествляется историками с Милетом) используется некими силами (называется бывший хеттский подданный Пиямараду) с целью дестабилизации обстановки, нагнетании антихеттских настроений в стране Лукка (Ликия), часть которой принадлежит Хеттской империи.

Автор письма требует от своего визави прекратить беспорядки и выдать Пиямараду. Однако, аххиявцы реагировать не спешили, обстановка накалилась и хеттам самим пришлось наводить порядок в Ликии. Далее царь Аххиявы запоздало сообщает царю Хатти, что он дал указание некоему Атпа (видимо, главе местных властей в Миллаванде) выдать, наконец, Пиямараду хеттам. Принять бывшего подданного, по-видимому, было столь важно для царя хеттов, что он явился лично в Миллаванду. Но здесь его ждало разочарование с примесью унижения: Пиямарада бежит и, по всей видимости, не без попустительства властей города [5.77; 5.78].

Вспомним теперь (см. гл. 5.4), что Аххиява – это страна в Западной Анатолии, расположенная где-то между Смирной и Милетом, с предположительным центром в Эфесе, враждебно настроенная к хеттам, народ которой вынужден был под давлением последних сменить место жительства на Фессалию. Что Миллованда – это Милет, а аххиявцы – ахейцы, вынудившие лелегов, карийцев и ликийцев переселиться с Крита на запад Малой Азии, как раз в область Милета и Эфеса. И поневоле закрадывается подозрение, что оказавшись в бывшей Аххияве или рядом с ней, в месте, где сталкиваются интересы хеттов и ахейцев, лелеги начинают «мутить воду» (замуту) с целью столкнуть лбами две враждебные им державы – хеттскую и ахейскую.

Почему враждебные? Союзные ахейцам пеласги – исторические враги, они хамиты, а лелеги – симиты, плюс критская война XVII—XVI вв. до н.э.; сами ахейцы, захватив Крит в XV—XIV вв. до н.э., выгнали лелегов и их союзников, карийцев и ликийцев, в Малую Азию; Хатти – главный враг Египта в борьбе за гегемонию в Ойкумене, а лелеги – выходцы из Египта, мечтающие туда вернуться и не рабами, а правителями; хетты – враги карийцев и ликийцев, союзников лелегов, не раз покорявшие их и твердо нацеленные на их приморские земли.

Кроме того, несмотря на уважительный тон переписки правителей, прошлая вражда ахейцев-аххиявцев и хеттов никуда не делась, ждала лишь своего часа. Замысел столкнуть хеттов с ахейцами был неплохим, но ничего не вышло: хеттам много важнее были их проблемы в Передней Азии и они не умели плавать, ахейское государство еще не сложилось, но на воде держалось уверенно. Пришлось от этого плана отказаться и перейти к плану Б, где стратегический талант лелегов проявился в полной мере.