Текст книги "Созвездие синего слона"

– Да? Тогда, почему вы говорите шёпотом? – усмехнулся Пёс.

Рат действительно ничего не слышал. Он увлеченно листал книгу, обнюхивая и ощупывая каждую страницу. Найдя нужный ему разворот, он положил свою увешанную блестящими браслетами и кольцами руку на черную страницу книги и стал произносить текст. Муха крепче схватила Федю за руку, чем привлекла его внимание к себе. Чёрная башенка из веток, от которой уже остались лишь угли, вспыхнула с новой силой, огонь приобрёл изначальный, бело-жёлтый свет. Небо потемнело и в нём появились звёзды. Одновременно с этим снег разлетелся в разные стороны, словно пыль, и земля вновь стала чёрной, состоящей из палочек и камушков. Воздух потеплел и ребята заметили, что снова находятся в лесу тридцати шести секунд, откуда всё началось. Как и вначале, все они стояли вокруг костра – единственного источника света в этом высохшем мёртвом лесу.

– Думаю, что каждый из вас знает своё имя теперь? – торжественно произнес Рат. – Нет смысла повторять это в слух. Вам интересно, должно быть, что это значит?

– Хотелось бы знать. – усмехнулся рыжий, глазами ища поддержки у товарищей. Все смотрели на учителя требовательно и с нетерпением. Учитель улыбнулся, почуяв их ожидание, хоть и не видел их взглядов.

– В далеком космосе, который виден нам сквозь небо ночью, рождаются и умирают звезды. – начал он таинственным вкрадчивым голосом, насколько позволяла ему его болезнь. – При жизни они составляют созвездия, которые видны нам с земли. Вот некоторые из них: созвездие черной крысы, созвездие малого пса, созвездие голубого слона, созвездие красного кабана, созвездие мухи, созвездие ежа. Все мы созданы из обломков звезд, все мы наследники великих душ вселенной. В каждом из нас, живущем на планете, есть кусочек этих светил. Мы —пепел и только, но не мы с вами. Мы помним кто мы, откуда мы, и видим в небе, наш путь. Мы – великие астрономы. Мы храним знания о космосе и способны видеть в черноте неба не просто светящиеся точки, а путь туда, откуда мы прибыли. Но, что бы научиться читать этот путь, вы должны учиться. И однажды, если повезет, вы встретите потерянную душу звезды, и тогда у вас будет шанс вернуться. Она заберет вас с собой туда, в мир живых, если вы сможете показать ей дорогу домой. Знайте, что я ваш учитель, я единственный, кто говорит вам правду, и единственный, кому вы можете доверять. Потому что мы с вами связаны одной целью.

Федю осенило, он понял, кто такой этот Мирцам, что привязался к нему. Понял, про какую помощь тот говорил. Он воодушевленно оглянулся на своих товарищей, в готовности поделиться с ними открытием, словно ученик, знающий ответ на вопрос учителя и с нетерпением тянущий руку. Ему так хотелось рассказать всем, что он уже нашел такую душу звезды, что этот порыв был практически неудержим. Но взглянув на девушку, Федя опомнился. Она стояла, погружённая в мысли, и не сводила воодушевлённого взгляда с учителя, и этот взгляд испугал его. Она жадно слушала учителя, как маньяк. И каждый из ребят проникся этой идеей. «Нет», подумал Федя «Я никому не скажу. Это только моё». И Федя испугался того, что мог сделать такую глупость – рассказать свою тайну.

Девушка, не сводя глаз с учителя, взяла Федю за руку и, внушительно сказала:

– Слон, мы всего лишь звездная пыль, мы все мертвецы, понимаешь? Мы в мире мертвых. Но настанет день, и мы вернемся, только мы, потому что мы помним, кто мы есть.

Рат закрыл книгу и сказал:

– Сегодняшняя ночь подходит к концу. Встретимся здесь через два дня, у сторожевой будки. – поклонившись огню, Рат произнёс какую-то фразу, после которой костёр потух.

Сначала Феде показалось, что он ослеп, но прошло время и его глаза стали различать в темноте силуэты. Где-то вдалеке послышался звон металлических предметов, которыми был обвешан учитель. Ребята, как слепые котята, на слух пробирались через лес, вслед за этим звоном. Снова они брели по непроходимым сухим рощам и переплетённым зарослям деревьев. Звон то затихал, то становился ближе. Долго ученики брели по лесу, пока ни выбрались к тому самому вагончику у железной дроги. На пороге, держась одной рукой за ручку двери, их ждал Рат.

Он подозвал к себе учеников и раздал каждому из них наручные часы.

– Надевайте! – приказал учитель хриплым голосом. – Часы показывают тридцать шесть секунд. Вы должны всегда носить их с собой. Без них вы не сможете сюда попасть, и выбраться от сюда тоже.

Илья взял часы двумя пальцами и брезгливо поморщился:

– Их уже кто-то носил?

Выдержав паузу, учитель ответил:

– Только ты.

Такой ответ насторожил Илью и еще некоторых ребят, которые в недоумении переглянулись. Барсучков ничего не заметил – он увлечённо рассматривал сомнительный подарок. В темноте трудно было разобрать, но часы действително оказались не новые. Уже потом, дома, Федя рассмотрел их лучше. Потёртый металлический корпус был покрыт пятнами коррозии и переливающейся паутиной мелких царапин. Мутноватое стекло с разводами ржавчины прикрывало пожелтевший от времени циферблат, на котором ровными чёрточками было отмечено всего 36 делений. Одинокая чёрная стрелка, судорожно икая, отмечала секунды. Сбоку на корпусе торчала маленькая лапка – для ручного завода и настройки времени. Тёмно-коричневый ремешок из толстой кожи почти не истрепался со временем, только сделался немного мягче. Федя застегнул часы на левой руке, закрыв ими свою отметину. Они оказались очень удобными, словно Федя всегда их носил.

– Это вы сделали? – с восхищением спросил Пес, прислонив часы к самому уху и слушая их тиканье.

– Нет, я ослеп еще в молодости. – с грустью сказал Рат.

– Как это случилось? – спросил Федя, с привычной для него непосредственностью. Девушка толкнула Федю локтем, намекая, что вопрос не тактичный. Но вопрос уже прозвучал, и Рат, глубоко вздохнув, будто ему надавили на мозоль, начал говорить:

– Когда-то я встретил душу звезды, но бороться с ним мне оказалось не по силам. Это был самый яркий свет, какой только может быть. Я видел живой свет, и он оказался последним, что я видел. С тех пор прошло много времени, я уже не тот, что раньше. Теперь я обладаю знаниями и силой, каких не имел тогда при встрече, но теперь я стар и немощен физически. Если бы я мог вернуть то время, я отдал бы за это все.

Учитель задумчиво поднял голову вверх, будто смотрел в небо. Но смотреть он не мог. Барсучков и остальные тоже взглянули вверх. В небе, сквозь прозрачную серую вуаль туч, виднелись далёкие звёзды. Словно заворожённые, ребята смотрели в небо, пытаясь увидеть там тайный смысл. Каждый из них не понимал ничего, но стеснялся отвести глаза от неба первым, не желая сойти за глупого. Учитель первым опустил голову и сказал:

– Теперь каждый из вас может свободно уйти домой. Идите по правой стороне рельсов. Через несколько метров вы увидите столб, на котором белой краской нарисовано число тридцать шесть. Остановитесь у него и взгляните на свои часы. В тот момент, когда стрелка на часах коснется верхнего деления, вы должны сделать шаг вперед, тогда вы выйдете из леса. Прийти сюда вы сможете точно также. Жду вас в два часа ночи. – учитель указал палкой на железную дорогу. – До скорой встречи.

Глава 11.

Не друзья

Под чёрным небом, густо усеянным звёздами, Федя медленно брёл домой. Ноги его заплетались от усталости, а голова разрывалась от различных мыслей.

Вернувшись в свой обычный мир, Федя обнаружил, что время, проведённое им в лесу, составило всего несколько минут. С надеждой Федя вглядывался вперёд, высматривая, когда уже закончится лес и появятся первые гаражи, когда вдруг мимо него быстрым шагом промелькнула чёрная тень, едва не задев его плечо. Всмотревшись, в растворяющуюся с каждым шагом во тьме фигуру, Федя узнал Илью Коровкина.

– Илья! – звонко окликнул его Федя и побежал к нему с ловкостью тюленя.

Услышав голос Барсучкова, Илья тут же сделался неуклюж и, втянув голову в плечи, зашагал по рельсам быстрее. За его спиной всё звонче нарастало куриное шлёпанье Барсучкова. В несколько шагов Федя допрыгнул до Ильи и радостно засопел в затылок.

– Чего тебе? – мрачно спросил Коровкин, не глядя на Федю.

Ещё раз присмотревшись к Илье, словно не разобрал его слова, Барсучков удивлённо сказал:

– Ты чего? Нам же по пути.

Илья засмеялся.

– Да, нам по пути, но на этом пути должен остаться один и это буду я.

– О чем это ты?

– Не набивайся ко мне в приятели. Друзьями мы не станем.

– Вот ещё! – фыркнул Федя. – Нужен ты мне! Да кто вообще захочет иметь такого друга? Ты настоящий зануда.

Илья возмущенно фыркнул, попытался что-то сказать, но с жаром произнес только согласные буквы. Затем он усмехнулся, будто бы над самим собой, что слова Феди могли его хоть как-то задеть. В этот момент, зацепившись за что-то ногой, Барсучков ударился плечом о Коровкина, а затем наступил ему на пятку своей большой ступнёй. И снова послышалось недовольное пыхтение Ильи. Извиняться Федя не стал, в темноте ведь было не видно, где у Ильи пятки, а где нет. Федя был высоким для своего возраста, и словно не привык ещё к таким длинным ногам, и не знал, как с ними управиться.

– Ты не можешь вперёд пройти?! – Илья остановился и раздражённо указал рукой вперёд.

– Да чего я тебе сделал? – беззлобно удивился Федя.

– На ногу наступил!

– Да я про вообще говорю. Чего ты взъелся на меня?

– Слишком много Барсучковых в моем окружении! Достаточно было бы одного.

Илья засопел и ускорил шаг. Так Федя и остался, в задумчивости, стоять на рельсах, пока чёрный силуэт Коровкина совсем не исчез с горизонта.

Добравшись до дома совсем без сил, Барсучков с трудом долез до своего подоконника и грузно перевалился через приоткрытое окно в свою комнату. Обычно он это делал ловко и тихо, как искусный вор, даже будучи не совсем трезв, но сегодня сил у него совсем не осталось, он немного нашумел. Не смотря на это, довольный своей хитростью и незамеченным отсутствием, Федя скинул куртку и нырнул в кровать.

Небо откинуло чёрное покрывало ночного сумрака и обнажило предрассветную синеву. Солнце высунуло пару лучиков из-за соседней многоэтажки, предвещая хорошую погоду. Многие люди уже вышли из квартир, чтобы по раньше прийти на работу или на учёбу, но не Федя. Он спал крепким сном, когда в его уши муравьиным шебуршанием пролезли толпы нарастающих звуков, складывающиеся в слова. Мария Васильевна, деловая, но заботливая мать, собиралась на работу, и обнаружила, что её младший сын ещё и не думал вставать! Без предупреждений она ворвалась в Федину комнату, но тут же застыла на пороге, на секунду умилившись видом спящего сына. Федя сладко спал, свернувшись калачиком. Мария Васильевна сделала шаг и тут же споткнулась о тёмный комок на полу. Приглядевшись к нему, женщина издала удивлённо-негодующий возглас. В дымке утреннего мрака она не сразу заметила перемены, постигшие комнату: совершенно коричневые, как содержимое выгребной ямы, одежда и ботинки, покрытые какой-то особенно жирно грязью, спокойно дремали на безнадёжно загаженном полу. Эта же грязь чёрной вросшей перхотью украшала светлый длинношерстный ковёр. От крика матери Барсучков испуганно проснулся и вскочил с подушки. С силой продрав глаза, Федя завертел головой, пытаясь понять, что происходит. Мари Васильевна схватилась за голову, когда рассмотрела сына получше. В уложенных грязью волосах Феди торчали сухие листья и трава, лицо было чумазым, как у свинопаса. Под градом обвинений, автоматически оправдываясь, Федя разглядывал изменившуюся за ночь комнату: вернувшись из леса он разделся, не включая свет. Теперь ему хотелось присвистнуть. Немного раскаяния, щенячий взгляд (а это он умел) – и смягчившаяся мать успокоилась, пообещав ничего не говорить отцу.

– Он на работе. – сказала Мария Васильевна, подбирая с пола грязные кеды, покрытые плотной коркой грязи и сухой травы. – Там что-то случилось. Ещё ночью уехал. Трубку не берёт не знаю, что там.

С облегчением выдохнув, Федя уткнул бессмысленный взгадал в грязное пятно на ковре.

– Где ты так измазался? Ты же вчера чистый вернулся? Опять гулять убегал? – причитала женщина.

Федя упал обратно на подушку, надеясь ещё немного вздремнуть, пока мама не поднимет его повторно. Он уже начал проваливаться в сон, как вдруг в голове его что-то щёлкнуло. Федя вскочил с постели и, громко топоча, побежал к стиральной машинке. Мария Васильевна стояла в ванной и засыпала в стиральную машинку порошок. В иллюминаторе машинки показался кусок Фединых штанов.

– Стой! Мне нужно кое-что забрать.

Федя пролез на карачках в ванную, неловко отпихнув мать и открыл дверцу. Вывалив на пол ворох вещей он стал торопливо искать свою драную куртку, в кармане которой лежала ветка волшебного барбариса. Она нужна была ему затем, что бы убедиться в реальности произошедшего с ним ночного приключения.

Мария Васильевна, потеряв дар речи, смотрела на свои ноги, которые засыпало грязными вещами.

– Федя, что ты делаешь?! Прими душ и иди собирайся в школу, тебе уже выходить пора!

Вместо ветки барбариса, из кармана, Федя достал горсть чёрной земли и глупо уставился на нее. Мария Васильевна удивленно и с претензией взглянула на сына.

– Что это? – вздохнула Мария Васильевна.

– Да так. – сказал Федя и задумчиво поплёлся в свою комнату.

Целый день он чувствовал себя высохшей устрицей, измучившейся по баюкающим волнам глубокого сна. Рыболовы-учителя по очереди выдёргивали Барсучкова из океана дремоты. Стоило Феде сесть за парту, как тело безвольно растекалось, размягчалось и становилось грузным и тяжёлым, как расплавленный чугун. Голова его, как у младенца, болталась в разные стороны не в силах держаться без поддержки руки. Всё, что говорилось на уроках, Федя воспринимал, как набор зашифрованных слов, не имеющих смысла. Подозрительный Игорь сразу заметил, что с его другом что-то не так. Неприсущая Барсучкову вялость не имела ни каких видимых оправданий. В этот день Федя позиционировал себя пассивным участником разговорив. А когда ребята предложили уйти с последнего урока, Федя, подперев голову ладонью, бессмысленно смотрел на рты говорящих, с силой разлепляя стремящиеся друг к другу, словно два куска разно полюсных магнитов, веки.

– Ну, рассказывай. Ты весь день на ходу спишь. – потребовал Горшков, пристально с прищуром глядя на друга.

Федя и Игорь шли по аллее навстречу сентябрьскому ветру. Барсучков был похож на ходячего мертвеца. Расстёгнутую куртку его с одного плеча стягивал перекошенный ранец. На ветру развевался небрежно обмотанный вокруг шеи шарф. Шапка, надетая поперёк головы, наползла на полузакрытые глаза. Федя постоянно зевал, не утруждаясь прикрывать рот, и отвечал на вопросы с двухсекундной задержкой.

– Я вчера был в месте, которого на самом деле нет. – начал было Федя, но зевнул и погрузился в раздумья.

Горшков скрупулёзно ковырял взглядом Федю, словно вырезал ножом чёрные точечки из картофеля. Отсутствующий в реальности Барсучков через каждый шаг подцеплял асфальт носами ботинок.

– Там так интересно. Мы путешествовали по разным мирам. – вяло, но с интересом продолжил Федя, безумными глазами рассматривая пуговицу на рубашке Игоря. – Это волшебный лес с повторяющимся пространством. Там время и всё вокруг замкнуто, как бублик. А ещё я чуть не утонул в болоте!

Игорь почесал за ухом и молча отвёл взгляд в сторону, прикрыв волнистыми бровями трусливые веки округлившихся глаз. Затем ещё раз взглянул на друга. Федя по-прежнему с любопытством смотрел на его рубашку.

– Там кроме меня еще другие ребята были. – разговаривал с пуговицей Федя. – У Рата нас шесть учеников, из них одна девушка. Она упала в обморок, когда мимо нас проходил обезглавленный олень, и мне пришлось нести её на руках.

Дальше Федя рассказал про страшную и зловонную книгу, а потом про слона и ещё раз про девушку. Игорь слушал друга сосредоточенно и спокойно, умело состроив лицо кирпичом. Под конец рассказа Федя показал своё клеймо, и тут Игорь не выдержал.

– Как ты это сделал? – он вцепился в его руку и стал рассматривать крутую, как ему показалось, татуировку. – А твой отец это видел? Он тебя убьёт!

Игорь усмехнулся смелости Барсучкова.

– Я тебе говорю, что это мой знак, я в слона превращался. – сказал Федя, глядя маковыми росинками чёрных зрачков на подбородок Игоря.

Волосы Барсучкова при этом торчали в разные стороны, как перья всклокоченного петуха, и весь его вид говорил о сумасшествии.

– Нет, ты точно под чем-то. Скажи, а то обижусь. – потребовал Игорь, но догадавшись, что Федя ничего не понял, да и вообще потерялся и бродит внутри своей собственной головы, перевел разговор. – Я, кстати сказать, вспомнил, что такое Мирцам. Есть такая звезда в созвездии Большого пса. Мы же это проходили по астрономии. Помнишь?

– Большого пса? Нет, не помню. – повертел головой Федя. – Но теперь-то все понятно. Только не понятно при чем тут синий слон?

Горшков обеспокоенно покачал головой и завернулся в ворох тревожных мыслей.

Федя всегда был странным и говорил всякую ерунду, но в последнее время Игоря стало преследовать навязчивое беспокойство за друга, что тот на самом деле потихоньку сходит с ума. Он стал меньше понимать его, и разговор у них никак не клеился. Федя же ничего этого не заметил.

Дойдя до перекрёстка, ребята попрощались, и Федя свернул направо. На улицах маленького городка уже пахло зимой. Мёртвые листья и травы почернели, окрасив улицы в жухлые серо-коричневые тона. Северный ветер гонял листья по пыльному асфальту, сгребая их в кучи, а потом снова раскидывая по убранным дворниками дорожкам. Прохожие поглядывали друг на друга сердито и спешили спрятаться от холода в каком-нибудь помещении. Медленным шагом Федя добрёл до больницы. Когда он взобрался на ступеньки у главного входа и протянул руку, чтобы открыть дверь, из больницы на него внезапно выскочил усатый мужчина в драповом пальто и чуть было не сбил Федю с ног. В лице человека Федя определил знакомого врача – Бизенко. Обдав Барсучкова спиртным духом, он злобно убежал в холод улицы. Федя удивлённо посмотрел ему в след, и ощутил тревогу и предчувствие чего-то плохого. Охваченный этим странным чувством, Федя вошёл в больницу и сразу же очутился в толпе беспокойных людей. Не понимая что происходит, и туда ли он попал, Федя оглянулся, быстро выглянул на улицу и, узнав больничный двор, снова вернулся в вестибюль. Он остановился в дверях и растерянно разглядывал суетящуюся толпу людей. Шевелящийся винегрет из белых халатов и разноцветных одежд заполнял всё видимое пространство. Люди разных возрастов с перевязанными конечностями и разбитыми носами, глазами, толкались и топтались на месте. Справа от Феди женщина предъявляла претензии санитарке, а та оправдываясь говорила, что она ничего здесь не решает. Рядом с ней возмущённые люди просили её помолчать, потому, что не слышно какого-то списка. Слева пожилая пара обсуждала плохую работу медперсонала. Чуть дальше от них две старушки, говорили о каком-то поезде и качали головами. Двухлетний ребёнок стоял в центре вестибюля и, протянув руки ревел навзрыд. Какая-то девушка подбежала, подхватила его на руки и скрылась в толпе. Гул из различных звуков выносил мозг. Федя, подозрительным и испуганным взглядом рассматривая людей, пробрался через толпу и направился в кабинет отца.

Коридоры больницы разрывались от разговоров, плачей, криков и рыданий, которые прореживались звонкими объявлениями врачей. Можно было подумать, что половина населения города собралось здесь. Мужчины и женщины, как беженцы сидели прямо на полу, подпирая тошнотно-персиковые стены. Много среди них было здоровых людей, которые не хотели никуда уходить, и чего-то ждали. Они жадно цеплялись обеспокоенными взглядами в проходящих мимо врачей. Каталки с пациентами загромождали проходы. Беспризорные дети попадались под ноги. Федя с широко открытыми глазами, держа уши востро, пробирался через толпу. Из рассуждений и разговоров, частично услышанных от людей, у Феди в голове сложилась картинка произошедшего. Он узнал, что ночью сошёл с рельс скоростной поезд. Было много пострадавших, которых доставили в больницу. Мест не хватало, рабочих рук тоже. Вдруг плечо Феди схватила чья-то рука. Худой безусый мужчина, лет тридцати, с большими карими глазами, развернул к себе Барсучкова.

– Олег Андреевич, здравствуйте! – радостно сказал Федя, увидев знакомое лицо.

Молодой мужчина на секунду задумался, ощупал Федю беспокойным взглядом и, узнав в подростке сына главного хирурга, повёл его за собой:

– Федя, снимай куртку, надевай халат. Нам не хватает рук.

– А отец, то есть Владимир Семёнович где? – спотыкаясь о чьи-то ноги, спросил Федя.

– Он занят. На операции. – протараторил тот, не глядя на Барсучкова и открыл ему кабинет отца. – Скидывай рюкзак.

Федя заскочил в кабинет и, уже чуть ли не через секунду выскочил обратно без ранца и в белом халате. Олег Андреевич тут же, сунув Феде бумажку, попросил сходить на склад и принести необходимые медикаменты. Федя окинул взглядом список:

– Пи-ри-трамид мне не выдадут! – по слогам произнёс Барсучков. – Это же анальгетик, или я ошибаюсь?

Раздражённый санитар, который успел отскочить от Барсучкова метров на пять, вернулся и забрав список, перечитал его сам.

– Выдадут! Там Вера Петровна, она тебя знает. Скажи, что Владимиру Семёновичу срочно нужно. Я в операционном корпусе буду, принесёшь, я заберу. – убегая и указывая пальцем в сторону операционного корпуса крикнул Олег Андреевич, и скрылся в толпе.

Федя, перечитывая список препаратов направился на фармацевтический склад. Вера Петровна, женщина лет пятидесяти пяти, худосочная и низкорослая, выглядела немного старше своих лет. Всегда опрятная и чистая, она создавала впечатление интеллигентной личности. Федю и Рому она знала с рождения, и всегда встречала их с улыбкой. Совершенно спокойный нрав и рассудительность делали её приятным собеседником. Сегодня Вера Петровна встретила Федю на удивление холодно. Она грустно поздоровалась с ним и надела свои огромные очки.

– Что тебе? – спросила она и не дожидаясь взяла из Фединой руки бумажку.

Барсучков беспокойно топтался на месте.

Изучая список, Вера Петровна поправила очки и сунула руку в карман халата. Потом, не глядя на Федю, вздохнула и скрылась за дверью, ведущей в подвал, где хранились лекарства.

– Какая ужасная трагедия. – тут же послышался её голос из подвала.

Федя просунул голову за дверь, чтобы лучше слышать Веру Петровну, но та больше ничего не сказала.

Через минуту женщина вышла с лекарствами и без вопросов отдала их Барсучкову. Удивлённый Федя быстрым шагом направился в операционный корпус, где его уже ждал Олег Андреевич с новым заданием. Так весь вечер Федя бегал по поручениям врачей. Не доделав одного, он брался за другое, а потом сразу за третье и четвёртое, а потом снова за первое. После двух часов беспрерывной беготни Федя решил устроить себе заслуженный перерыв.

Выбежав на пожарную лестницу, запыхавшийся Федя наткнулся на Илью.

– О, здорово! – выплюнул Федя от неожиданности.

Илья безмятежно смотрел на темнеющее небо и курил, с философским видом выпуская дым изо рта.

– Привет. – ответил он, не глядя на Федю, который бесцеремонно хрюкнул носом и сплюнул вниз, перегнувшись через ржавые перила.

Неохотно Илья развернулся к Феде и окинул его недружелюбным взглядом. Барсучков о чем-то усердно размышляя, вел себя так, словно забыл, что находится на лестнице не один – грыз ногти, кривлялся и шмыгал носом. Илья покривил лицо, глядя на странное поведение Феди и был возмущен, что кто-то посмел нарушить его уединенность. Вдруг Федя снова заметил Илью и, немного напугавшись, глянул на него дико и снова уставился вдаль, повиснув туловищем на перилах. Хоть Илья и оказался в неприятной ему компании, все же он не спешил уходить, затягивался всё реже, и терпеливо растил пепельный хвост сигареты. Федя время от времени вспоминал про присутствие Ильи, напоминающего о себе деликатным покашливанием, молча косился на его странную причёску, походившую на длинное каре, и не переставал удивляться его аристократическим ужимкам.

– Как думаешь, мы как-то связаны с тем, что сегодня произошло? Ну, то, что поезд с рельс сошёл. – развязно спросил Федя, – Это ведь случилось недалеко от того места, где мы были.

Коровкин усмехнулся, рассматривая свою сигарету, потом хитро и жёстко посмотрел на Федю:

– Конечно, имеет.

Барсучков не видел этого взгляда Ильи, чем немного огорчил его, ведь он очень старался. Между Ильёй и Федей росло, как надувающийся шар, напряжённое молчание, которое ощущал только Илья. Он раздражался присутствием Феди, считал его балваном и дураком. Феде было все равно.

– Зачем тебе это? – спросил вдруг Илья. – Зачем тебе учиться магической астрономии Рата? Шанс встретить душу звезды один на миллион. Неужели ты готов потратить на это все свое время, и так же, как и мы, мечтаешь вернуться туда, в реальный мир живых? Тут у тебя и так всё есть. Поступишь учиться в институт, потом работать будешь здесь. Тебе даже стараться не нужно.

– Боишься конкуренции? И правильно делаешь! – уверенно и экспрессивно ответил Федя, глядя куда-то вдаль, словно там был его собеседник.

Коровкин усмехнулся ложным смехом и выкинул окурок. Оба молчали и смотрели, как сгущаются серо-голубые тучи. Жёлто-персиковые куски неба, подсвеченные с обратной стороны тощими лучами солнца, поедала ненасытная чернь сумерек. Стая ворон зловеще каркая, пронеслась над головами Феди и Илья.

– У-у-ух! – сказал Федя, проводив их глазами и, усмехнувшись, глянул на Коровкина. Ещё минуты три спустя тёмно-синее небо раскололось жёлтыми тучами и закучерявилось, с одной стороны. А с другой, там, куда зашло солнце, под чёрно-синим полотном образовалась ядовито-алая полоска.

– Ты, наверное, мучаешься вопросом, что с твоим сердцем и что вместо него? – спросил Коровкин, с коварной усмешкой, глядя на Федю, который таращил округлившиеся глаза куда-то вдаль.

– Да как-то и забыл об этом вовсе. – неловко засмеялся Федя, почесал затылок и перевел туманный взгляд на Коровкина. Дальше он его не слушал, хоть и смотрел на него участливо.

Илья растерялся от реакции Феди на свой вопрос. Он никак не ожидал ответа, что Федя забыл об этом подумать.

– Ну, если тебе интересно, я скажу. Рат забрал наши сердца, и хранит их где-то у себя. Они нужны ему, чтобы, если это понадобится, управлять нами. А вместо сердца он вставил нам по крысе.

Последняя фраза словно кувалда ударила Федю по голове. Он сразу почувствовал, как в груди его что-то шевелится и ползает. Лицо Феди непроизвольно исказилось гримасой ужаса. У него помутнело в глазах, и он представил, как под его рёбрами притаилась облезлая серая крыса, и как она выгрызает его изнутри. Федя судорожной рукой проверил свой пульс. Он оказался нормальным. «Может он врёт?» мелькнуло в голове Феди и, он уставился на Илью умоляющим испуганным взглядом.

– Как ты узнал? – полушёпотом проговорил Барсучков, вцепившись ожилившейся рукой в грудь.

– Сделал себе рентген. – не моргая Коровкин смотрел в глаза собеседнику, не желая упустить даже малейшую подробность его реакции.

– У тебя, то же самое? – спросил Федя, тревожно скучив брови и сглотнув высохшую слюну.

– Я же сказал – у нас у всех. – ответил Илья, высокомерно и спокойно, оглядев Федю.

– Почем знаешь, что у всех? Всем-то ты рентген не делал? – недоверчиво усмехнулся Федя. – У тебя крыса, потому что ты – крыса. А у меня должно быть маленький слон. – самодовольно пошутил он и засмеялся неуверенно. Сказав это, Федя сделался серьезным и злым от того, что слова Ильи плотно засели в его голове и тревожили его брезгливую натуру. Коровкин был доволен эффектом, произведенным на собеседника, он хитро улыбался и, незаметно косился на Федю, пока тот с озадаченной физиономией ковырялся в свой голове.

– Ты правда веришь, что мы мертвы и находимся в загробном мире? – спросил Барсучков, пытаясь отвлечься от ужасных мыслей.

– А ты еще нет? – усмехнулся Коровкин. – Рат говорил, что мы живы пока мы помним, кто мы есть.

Небо с головой накрылось чёрно-синим одеялом ночи. Ветер стал морозным и острым. Жёлтыми пятнами по улицам разгорались фонари, освещая клочки асфальта и стоящих рядом деревьев. Федя вздрогнул, сунул околевшие руки в карманы и хмуро сказал:

– Ладно, я пойду. Хватит уже тут прохлаждаться.

Илья кивнул Феде, а сам достал ещё одну сигарету, и с насаждением закурил – ему вовсе не хотелось идти помогать сослуживцам.

Федя, опустив голову, побрёл в реанимационное отделение. Бетонный пол из разноцветных тусклых кусков складывался в непонятный, повторяющийся через каждые два метра, рисунок. Федя так погрузился в свои мысли, что не заметил, как врезался головой прямо в грудь высоченной женщины, и отпружинился на два шага назад. Приглядевшись, Барсучков понял, что смотрит на кривые женские ноги в туфлях, над которыми нависает белый халат. Федя медленно поднял глаза и встретил мужеподобное лицо медсестры Анны Ивановны. У Феди ёкнуло сердце, но тут же он вспомнил, что сердца у него нет, и выдохнул с облегчением. «Вот те рас! Она стала ещё выше с нашей последней встречи или мне кажется?» подумал он и тут же постыдился грубости своих мыслей. Облокотившись на Барсучкова кучерявым взглядом, квадратная медсестра сообщила, что Владимир Семёнович ждёт Федю у себя в кабинете. Но в этот момент Федя не услышал ее, он увлечённо разглядывал лицо медсестры, пытаясь сообразить, сказал ли он грубое замечание вслух или только подумал его. «А голос-то у неё, как у того певца, который пел про чудесный мир» снова подумал Федя.

– Извините, что? – переспросил он.

– Тебя отец ждёт в своём кабинете. – недовольно повторила медсестра.

Когда Барсучков спросил зачем, женщина не ответила, а лишь демонстративно повела лицом в сторону и ушла. Федя быстро направился к отцу, мучаясь новыми догадками. «Может мама ему рассказала, что я ночью гулять ходил? Да нет, она бы так не поступила» думал про себя Федя, переступая через ноги задремавших людей в коридорах. Подойдя к кабинету отца, Федя в нерешительности остановился, взявшись за ручку двери. Выдохнув, он открыл дверь и вошёл в кабинет. Первым, что бросилось Феде в глаза, был его отец. Он стоял посреди кабинета прямо под лампой и в задумчивости держался за подбородок. Не говоря ни слова, Федя случайно повернул голову влево и увидел висящие на вешалке вещи Ромы.

– А, Рома тоже тут? Я его не видел. – вытаращенными глазами Федя осматривал всё вокруг, со страхом отгоняя подкрадывающееся беспокойство.

Федя снова взглянул на вещи брата, и заметил, что они грязные. Владимир Семёнович был расстроен и чем-то озадачен. Покрасневший лоб его, поблескивал густыми крапинками пота, предвещая серьёзный разговор. Гончими псами затравили и облаяли Федю тревожные тени догадок. Владимир Барсучков жестом указал сыну на стул, а сам отошёл к окну. Федю обдало холодом, руки и ноги его похолодели. Он стал разглядывать отца и заметил, что на нём операционный фартук, и на шее висит маска. Владимир Семёнович не мог забыть переодеться, только не этот человек.