Текст книги "Сироп от кашля"

Сироп от кашля
Юля Шыран

© Юля Шыран, 2024

ISBN 978-5-0062-2400-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Подписчикам «Visions of Gideon», моим близким и всем, кто меня поддерживал.

Без вас ничего бы не вышло.

Предисловие

В этот сборник вошли тексты, написанные мной в моем творческом блоге в период с 2020 по 2023 года. Это вырезанные из контекста сцены из жизни (зачастую) безымянных персонажей, обычных или не очень людей, которые кого-то любят, по кому-то скучают, о чем-то страдают, чему-то радуются, почему-то грустят и просто – живут свою маленькую жизнь. Здесь много о любви – и не только романтической. Также в сборник вошли циклы текстов с сюжетом: «Эрос» и «Магия Дождя», опять-таки взятые из моего блога.

Я не призываю искать в этих очерках большого и какого-либо смысла вообще, но я призываю вас коротать скучные вечера этой наивной книгой под чашечку чая или чего-то покрепче. В целом, я хочу, чтобы мой сборник помог вам отдохнуть душой, расслабиться, отвлечься или даже вдохновиться на творчество.

Приятного чтения.

Тексты без названия, начала и конца

30 мая 2020 г.

Мы сидели на кухне в два часа ночи и пили сидр. Она курила и небрежно, по-мужски, сбрасывала пепел. Я смотрела сквозь нее и думала о чем-то своем.

– Да, была у другого, – пожала она плечами, – мне свобода нужна, четыре года одно лицо перед глазами маячит. Надоело.

Я молча слушала ее. Я знала – причина не в этом.

Она уткнулась взором в пепельницу.

– Это началось, когда я поняла, что люблю его больше, чем себя, а это недопустимо. Я не могу любить кого-то больше себя… Нельзя.

Я взяла бутылку сидра (в ноздри иголками вонзился ядреный запах сильно забродивших яблок), глянула в горлышко – на дне.

Не думала, что изменами можно наказывать себя.

7 июня 2020 г.

Начинаю видеть сон, как вдруг звонок. На часах уже за полночь. С трудом открыв глаза, хватаю телефон.

– Я разбудил?

– Да.

– Скажи, она меня не бросит?

Я молчу, потирая лоб.

– Юль?

– Не бросит.

– Она меня любит?

– Любит.

Не знаю, сказала ли я правду, но мне очень сильно хотелось спать.

22 июня 2020 г.

Он отворил дверь.

Она сидела вся в цветах – герань, бегония, спатифиллум, лиловые антуриумы. Сидит на полу, утонув в старом свитере, рисует акварелью на холсте. Обернувшись через плечо, говорит: «Проходите, проходите… На полу грязно немножко – я растения пересаживала, землю убрать забыла…».

Он переступил через разбросанные туфли-лодочки и глянул на подоконник: лимоны, а в них – благовония. Потянул носом, и что-то странное защекотало его стенки: запах теплых пряных трав, почвы, мха и ускользающего дыма.

И потом каждый раз, вспоминая это звучание, он будет видеть перед собой этот синий свитер, пышные волосы, туфли-лодочки и цветы. Это море цветов…

9 июля 2020 г.

Она поставила свечу на облупленный белый подоконник. Через открытое окно ворвался несносный ветер и затушил одним взмахом зыбкий огонек.

– Спички, – сказала она, глядя на вьющийся дымок и протянула руку. Он отдал ей маленькую коробку.

Она зажгла свечу с третьей попытки.

– Ужасные спички.

Он улыбнулся. Никогда еще он не видел, чтобы так сосредоточенно зажигали свечу.

– А может, обойдемся без этого? – Предложил он осторожно.

– Нет!

Он рассмеялся. В такие моменты она была особенно, особенно прелестна.

– Садись, – приказала она, довольная победой над свечой. Они уселись за подоконник. Она открыла толстый томик стихов, предварительно сдув с него воображаемую пыль.

– Начнем с Уильяма Блейка, пожалуй. «К лету». – Она выдержала паузу. – «С твоим вторженьем к нам в долины, Лето, ты жаром пышущих коней сдержи…».

Он слушал ее, наблюдал за движениями губ, бровей, даже ноздрей и умилялся.

Что сказать, он был чертовски очарован…

7 августа 2020 г.

– Вообще-то, я его никогда не любила, – призналась она, махнув рукой, – я тянула этот вялый роман, как жвачку, давно потерявшую вкус. Понимаешь? Теперь уж это не имеет никакого значения.

Но странное чувство зародилось в нем – едкое, колкое, просто отвратительное. Всем телом он ощутил появление призрака, безобразным силуэтом нависшего над женщиной, сидящей против него.

…Она продолжала говорить и говорить, но на какую тему – он не уловил. Безучастно кивал, глядя в пустоту, где болотной грязью нарисован был портрет человека, который ничего ему не сделал – просто любил ту, болтовню которой теперь слушает он.

«Подлец, ведь он сейчас вряд ли вспомнит цвет ее глаз. Но ведь когда-то он смотрел в них. И губы эти, тоненькие, целовал. Сидел, наверное, рядом и за руку держал, а может даже…»

А потом что-то ударило ему в голову. Он рассмеялся в голос, потер глаза и лоб.

– Что с тобой?

– Да ничего, – успокоившись, ответил он, – просто, кажется, я по уши в тебя влюблен.

13 августа 2020 г.

– А что это там происходит?

Официант наклонился и посмотрел туда, куда указывал женский палец. Рядом с театром собрался народ: музыкальные инструменты, шарики, яркие одежды, счастливчики туристы.

– Сам не знаю, – взгляд его упал на обладательницу тонкой загорелой руки с серебряным браслетом на запястье; короткие, пушистые русые волосы, темные брови изящного рисунка, маленький нос с горбинкой, широко раскрытые, любопытные глаза и ямочки на щеках. Ее особенность была и в том, что

она его абсолютно не замечала.

– Что-то красивое, – пробормотал он, глядя на нее.

– Что вы говорите?

– Что-то красивое…

24 августа 2020 г.

Он знал, что по вторникам, когда время есть свободное, она надевает любимое платье цвета патоки и идет в поле – собирать цветы. Шляпой пренебрегает – солнца не боится. Боится пчел, что могут больно ужалить. Длинные рукава-фонарики на запястьях пачкались пыльцой и травой.

– Красивые, – проговорил он, заходя в комнату и снимая шляпу; его взгляд обратился к пышному букету малинового цвета. Стоял дурманящий аромат, для него почти нестерпимый.

– Это багульник, – сказала она, снимая ботинки, – Вы знали?

– Нет… – отвечал он эхом.

– А следовало бы. В следующий раз я возьму Вас с собой, хотя предпочитаю делать это в одиночестве.

Он ненавидел цветы, но был готов их полюбить почти с остервенением, – лишь бы быть с нею рядом.

11 сентября 2020 г.

– Вот, возьми. Поставь в центр.

Она протягивает мне крохотную баночку вишневого джема.

– Сейчас ноздри слипнутся, – со смехом говорю и следую ее указаниям. А она, серьезная, игнорирует.

Не решаясь сесть первым, наблюдаю, как она намазывает сливочным маслом толстые блинчики.

Заревел чайник. Она подрывается, вытирая руки о фартук, но я бочком ладони показываю, чтобы не отвлекалась.

– Ромашка и розы, посмотри вон там.

Мы заливаем цветы в чашках, накладываем на ажурные тарелки добрые порции блинчиков и, наконец, усаживаемся. А у нее все твердый, непроницаемый взгляд. А мне сложно, почти никак не сдержать улыбку, когда я смотрю на нее вот такую. Кажется, что она сама вот-вот просияет, просто ей не хочется портить момент.

17 сентября 2020 г.

– Что ж, я позвонила сказать, что не приду.

Она слышит, как он улыбается. Господи, это невыносимо! Как ей хочется, чтобы он воспринимал ее всерьез – чтобы все воспринимали ее всерьез! Ее гнев, ее раздражение, ее возмущение, всю ее – настоящую.

– Слышишь меня? – У нее сжалось горло (опять, вот спасибо!). – Уходи, не жди меня.

– Перестань… – Тихо, так тихо, что, кажется, его губы ласкают ухо. – Я знаю, что придешь.

– А вот и нет, – поджимает губы, – ты привык, что я такая предсказуемая, а я…

– А ты здесь.

Ей показалось, будто голос его прозвучал как-то отдаленно и вместе с тем так живо близко. Она вздрогнула, закрыла глаза и сокрушенно прошептала:

– Я здесь. И ты здесь…

– Я здесь, – ласково вторил он и обнял ее за плечи, прижимаясь щекой к ее виску.

22 сентября 2020 г.

Они стояли и рассматривали картину. Разводы горчичного, ядовито-зеленого и какого-то мыльного цветов. Он украдкой поглядывал на нее: хмурится, морщится, но не двигается.

– Вам нравится? – Спросил негромко.

– Нет, – ответила она раздраженно.

– Что?

– Не понимаю я это ваше искусство. – Она повернулась к нему лицом и сверкнула глазами. Чистая, пылающая ярость. И ослепительная красота. Деготь смешался с медом.

У него защекотало в горле.

Он смотрел на нее и думал: «Но ведь Вы – и есть искусство».

24 сентября 2020 г.

Он попросил меня сделать что-то дикое и безумное.

Пока мой друг, небрежно закинув ногу на ногу, пил свой крепкий чай и внимательно меня слушал, я рассказывал ему о тонне проблем, свалившихся на меня из ниоткуда.

Друг причмокивал и смеялся. Потом взял с тарелки печенье, откусил и кивнул на выход.

– Пошли.

– В смысле? Там же дождь.

– Ага.

Отпирался, а он просто схватил меня за плечо и потащил на выход.

– Мы же заболеем.

– Ну, я не заболею, мне это не надо, – пожал он плечами. – Снимай ботинки.

– Что?!

– Снимай, или я позвоню твоей Лене и кое-что ей расскажу.

Ах, это «кое-что»! Стащил, ладно. Как будто встал на гвозди – так холодно.

– Давай, ныряй в лужу.

– Ты таблеток наглотался?!

– Так, какой там номер у Леночки…

– Черт бы тебя побрал!

Встал, чувствую – сейчас околею и умру. Вот тут прямо. А потом, а потом… Опустил голову, пока дождь омывал мое напряженное, годами скованное тело. Я весь дрожал, стоял в луже и… и смеялся.

– Ну, как? – Улыбаясь, спрашивал друг.

Я повернулся к нему и махнул рукой.

– Вот тебе и терапия, старина. Тебе бы почаще так буквально «вставать в лужу», а то ты возомнил себя чертовым великолепием. На секунду стал неидеальным и смотри-ка – ты не умер!

25 сентября 2020 г.

– Да, и захвати, пожалуйста, сливочное масло.

Тётушка вложила тебе в руку еще монет, поцеловала, как обычно, в лоб своими влажными губами и махнула рукой. Отталкиваешься ногами, садишься на велосипед и уже не можешь сдержать радостный смех. Растворяешься в осеннем тумане, вбираешь до дна этот сырой воздух (ночью весь день барабанил по крыше беспокойный ливень). И мчишься по ровной дорожке, пока колеса твоего старенького друга собирают разноцветные листья.

А в голове уже сами собой складываются истории: из-за деревьев там, за полем, вылетают ведьмы на своих метлах и исчезают в сером пушке октябрьского неба; через дорогу может перебежать зачарованный зверек, и смотри не задень его, а то ведь превратится в оборотня – что делать будешь? А ты знаешь, что будешь – достанешь из рюкзачка свою волшебную палочку и обратишь чудище обратно в человека; им окажется владелец лавки с древними зельями; а околдовали его за то, что он продал не тот флакончик не тому человеку.

Ты подвезешь его на своем велосипеде, а по дороге будете болтать о самых разных чудесах.

Ах, эта магия осени!

26 сентября 2020 г.

– Ну, вот, смотрите: я – цветок. Цветок на подоконнике вашей комнаты. Так какая же я?

– Вы знаете, я не разбираюсь в цветах, – сказал он негромко.

– Угу, – насупилась, – а ведь я – цветок.

Он поднял на нее глаза. В нос ударил запах астры.

– Я не разбираюсь в цветах… Но как это мешает мне любить… их?

Она зарделась, отвернулась, отряхнула руки от пыльцы и сделала вид, будто мысли ее теперь заняты другим.

Он улыбнулся, протянул руку к ее лицу и осторожно, ласково обратил ее взор к себе за кончик подбородка. Он прошептал:

– Вы же поняли. Вы все прекрасно поняли…

6 октября 2020 г.

– Я приготовлю тебе омлет! Украшу его базиликом, ты же любишь? А еще… а еще… тосты! Французские, ну ты же любишь, да?

Она смотрела на него с убийственным равнодушием. Он не смотрел на нее, потому что не мог выдержать этого взгляда. Нервничал, облизывал сухие губы и не знал, куда бы деть дрожащие руки.

– Мы выпьем кофе, м-много кофе, давай? А потом…

– Делай что хочешь, я пойду.

– Нет, останься!

– Я пойду.

– Останься!

И даже когда она скрылась уже, даже когда дверь была закрыта, он все повторял в холодном бреду:

 
Останься.
 
 
Останься.
 
 
Останься.
 

6 октября 2020 г.

– Давай, разломи бриошь, промокни в кофе. Осторожно! Капает. Вот так. Чувствуешь?

– Во рту тает.

– Ага, то-то же! А теперь на другую половинку намажь кусочек масла. Ну-ну, побольше! Вот так… чувствуешь?

– Нежно.

– То-то же, то-то же! А теперь кофе – совсем глоточек! Ну, как?

– Волшебно.

8 октября 2020 г.

Он звонил ей по ночам и всхлипывал в трубку: «Сейчас, сейчас я со всем покончу».

Она выбегала из постели, сонная, надевала что попало и отправлялась на поиски. Он не отвечал на звонки, она рыдала, билась в истерике.

Находила его в одном и том же месте – в парке, где (как иронично!) у них все было хорошо поначалу. Он лежал на лавке и страдал.

– И зачем ты здесь?

Изможденная, она подходила к нему, падала на колени и плакала.

– Перестань, прошу тебя, – молила сквозь рыдания, – я так б-больше не могу!

– Ты только о себе думаешь, – хрипел. – А ты не допускала мысли, что мне плохо?

– Прости, прости…

Потом, когда она сама со всем покончит, он будет говорить уже другой: «Она меня не понимала и болезнь мою не принимала всерьез. В итоге – какой жалкой она оказалась!»

8 октября 2020 г.

Я поцеловал твои губы крепко. Вкус…

– Кофе?

– Да.

– Не больно?

Ты рассмеялась, спрятала глаза. Я сказал, наклонившись:

– Можно мне еще… кофе?

8 ноября 2020 г.

– Знаешь, я сегодня весь день о тебе думал. После работы зашел в твою любимую пекарню, но фисташковые эклеры там закончились. Побежал в другую, в третью. Все обошел, но все-таки вот, видишь, они перед тобою… Эй, ты почему плачешь?

– Я больше не люблю тебя.

11 ноября 2020 г.

Зажёг лавандовые свечи, в духовку поставил тыквенные кексы.

Ты сидела на подоконнике, рисовала на запотевшем окне фигурки, пока я варил кофе.

– Дождь… – сказала грустно.

Я подошел к тебе с кружкой кофе, сделал глоток. Обжегся.

– Люблю дождь, – открыл форточку, впуская сырой воздух. С упоением вдохнул его.

Ты дождь не любила (знаю), но сказала, глядя мне в глаза:

– Я тоже.

20 ноября 2020 г.

Когда мы шли по той тропинке, ведущей к заливу, голова ее вертелась из стороны в сторону, глаза светились ярче солнца. Она то и дело срывала малину, прыгала к кустам черники, набирала немножко с собой.

А потом вдруг затихла, отстала от нас. Я обернулся и увидел, как она, утирая щеки, плакала.

– Что случилось? – Я обнял ее через плечо, и мы шли вместе лениво, едва перебирая ногами.

– Я чувствую себя слишком счастливой. Ты же знаешь, когда долгое время воздух накаленный и душный, это всегда к грозе.

– И что же? – Я улыбнулся.

– Вот и у меня, кажется, скоро…

8 декабря 2020 г.

– Ммм… не, бывает и похуже.

Громко потягиваю колу из пластикового стакана. Присел голубь, второй. Жаль, что хлеба нет…

– Похуже? Как?

– Ну, вот, дружил я с одной семьей. Консервативные мать с отцом и современный сын. Влюбился в русскую. Дурачок…

– Эт почему?

– Глупый, – дедушка поворошил мне волосы, – он родился помолвленным с девушкой его национальности. Так вот, влюбился он, а родители ему: «Так у тебя свадьба через полгода (условно)». Потом уже, когда времечко подошло, сидят, празднуют. Невеста его рядом, он сам тихо ест, тихо выпивает, тихо смотрит на всех. Потом встает, говорит, мол, схожу в гараж. А зачем в гараж? Так, нет его полчаса, затем час. Отец пошел проверить. За ним брат двоюродный нашего героя. Остальные внутри. Слышат крики, вой. Молчанье повисло… Мать как будто все поняла…

– Так… что случилось-то?

Он глянул на меня, как на наивного ребенка, рассмеялся, сбросил пепел на асфальт.

– Он уже три года как из гаража не вернулся.

12 декабря 2020 г.

– Чашку кофе, – говорит, и снова поджимает губы. В глаза официанту не смотрит. Смотрит на торчащие салфетки, на цветы в горшке, названия которых не знает.

– С молоком?

– Д-да. Капучино. Простите, я…

Официант какой-то добродушный слишком. Заметил странность в этой строго одетой, строго накрашенной, строго красивой девушке.

– С вами все хорошо?

Это уже лишнее. Понимает. А девушка смотрит на него и криво улыбается.

– Я просто не выспалась, язык заплетается… И можно водички?

Потом, когда все принёс, она первым делом осушила стакан воды, а потом приступила к главному: взяла ложечку и размешала пенку. Официант заметил, как с подбородка сорвалась слеза, попала прямо в чашку. Он подумал с грустной улыбкой:

«Печальная леди любит соленый кофе».

28 декабря 2020 г.

Он зашёл после работы в магазин. Купить зефир в шоколаде. Это важно, без этого домой он вернуться не мог.

Приходил счастливый, быстро разувался, бежал на кухню – а она уже там, сидит на подоконнике и смотрит в окно, так внимательно, словно кошка.

– Привет. Долго тут?

– Тебя почувствовала и пришла, – она стыдливо улыбнулась.

– Принес, – он показал ей упаковку сладостей. Бросил рюкзак на стул, а сам забрался против на нее на подоконник и принялся жевать зефир, который ненавидел всем сердцем, – но ее всем сердцем он любил.

– Как у тебя дела сегодня?..

Стоп. Вот, опять – позвонили, отвлекся, а ее уже нет. Исчезла.

И он ложился спать, надеясь, что она придет к нему во снах. Теперь они встречались только так.

2 января 2021 г.

Когда ты раскрываешь зубами фиолетовую упаковку шоколадки, в уголках глаз рисуются милейшие морщинки. Я молча жду, когда ты, наконец, победно улыбаешься, ломаешь по полоскам шоколад, кладешь на тарелку. Ты делаешь это так сосредоточенно, я не мог не заметить.

– Бери, – киваешь.

– Что? – Не дождался, поймал твою руку, поцеловал пальцы. Ты смеешься, а я знаю – нет ничего слаще этой минуты, когда ты рядом.

8 января 2021 г.

– Вам, конечно, кофе?

Она опустила глаза, смущенно улыбнулась.

– А вы меня уже выучили, да?

– Вы злитесь?

– С чего бы? Я никогда не злюсь, я…

Она изящно упирается локтями в стол, подпирает сложенными в замок пальцами свой точеный подбородок. Густые ресницы роняют тень на ее тяжелые, очаровательные веки.

«С этой леди каши не сваришь»

– Ну, как? Определились? Если не кофе, то…

– Ваш номер телефона.

14 января 2021 г.

– В магазинах я выбираю гладкие, с бледными веснушками, зеленые яблоки. Мне нравится их оглушительный хруст, щиплющая сладость, брызги сока. В детстве я наблюдала за дедушкой: он брал маленький ножик с металлическими пуговками в деревянной рукоятке и, надев огромные квадратные очки на крючковатый шнобель с родинкой у правого крыла, садился за стол с вонючей скатертью и срезал толстую шкурку с таких вот яблок. Отдавал мне оголенный плод, а сам похрустывал кожурой. Это дразнило! Я поняла, что вся прелесть яблок – в кожуре. Теперь и я, уже не ребенок, сижу у подоконника, одетая в халат с сердечками, пока крутится миллионная серия любимого сериала, нарезаю лакомство и незаметно проваливаюсь в детство.

3 февраля 2021 г.

– Мы были в классе седьмом. Помню, сидели у нее дома и читали любовные письма, что ей посылали трое парней. Бумажные, конечно. Она хранила их в самодельной шкатулке, обтянутой алой замшей. Разворачивает записку, – видно, вырванный листок из школьной тетради, может, по математике, – с такой горделивой улыбкой… Как делать вид, что я рада, что мне самой на эту романтику плевать? Тоже хочу! Хочу прибежать домой, кинуть портфель, закричать, чтобы мама в соседней комнате услыхала: «Ни за что не угадаешь, что случилось!!!».

«Не волнуйся, – складывая письма обратно в шкатулку, улыбалась подруга, – у тебя так же будет.»

Она копила письма, и, чем полнее эта шкатулка становилась, тем более подруга становилась тщеславной.

Она копила письма? Она копила чужую любовь, пока свою берегла лишь для себя. С чужими не делилась, ни каплей. Эта шкатулка, быть может, каждый день напоминала ей о том, как это жалко – любить кого-то невзаимно. Что все люди такие – запирают твои чувства для вот такого случая, чтобы вскрыть, когда станет скучно, и поиграться ими. Большего они не умеют.

– …Знаешь, – мой покорный слушатель затушил сигарету, сипло рассмеялся, хлебнул чаю и вздохнул, – а я еще никогда прежде не встречал человека, который вот так красноречиво завидовал.

11 февраля 2021 г.

– Как же ты говоришь теперь про него? «Мой старый приятель». Старый приятель, который для тебя сердце с корнями вырвал и поднес на блюдечке. А ты его сожрал, даже салфеткой не воспользовался. «Мой старый приятель, чьих чувств я испугался». А, нет, постой, да дело, кажется, в том, что ты и сам в него…

– Заткнись.

15 февраля 2021 г.

– Мне по ночам снится, как мы танцуем на берегу моря, окутанные туманом. Что-то шепотом напеваем – и это наша музыка. Волны шумят и пытаются воззвать, ударяясь о скалы. Им предался юный волшебник. Не выдержал разлуки с любимой – она была смертной, к тому же, вынужденно обручена со старым графом. Зато богатство, балы, веселье, безопасность и родители счастливы. Не знаю, что же с этой девушкой случилось в итоге, – я проснулась. Позвали завтракать…