Текст книги "Сергей Круглов. Два десятилетия в руководстве органов госбезопасности и внутренних дел СССР"

В 1938 году Дальстрой из центрального подчинения перешёл непосредственно в ведение НКВД, став Главным управлением строительства Дальнего Севера (ГУСДС), основой которого являлся Севвосттрудлагерь НКВД. Начальником ГУСДС в 1939 году был назначен комиссар госбезопасности III ранга Никишов И.Ф. В предвоенные годы Дальстрой продолжал наращивать добычу золота, к которому прибавилось ещё и получение олова. Пик добычи золота за всю историю Колымы пришёлся на 1940 год и достиг 80028 килограмм, что составило более половины от общесоюзного производства этого драгоценного металла [47].

При бескрайних просторах Страны Советов одной из серьёзных проблем всегда были транспортные пути. Основной упор делался на железные дороги как более надёжные и грузоподъёмные. Так, в 1937 году 90 % грузооборота пришлось на железнодорожный транспорт, 8 % – на речной и только 2 % – на автомобильный. В царское время на территории России была построена определённая сеть железных дорог, которая связала даже европейский центральный регион с далёким Владивостоком. Однако осенью 1931 года японские войска оккупировали Маньчжурию и вышли к границам СССР. Под их полным контролем оказалась Китайская восточная железная дорога (КВЖД). Для связи с Дальним Востоком оставалась лишь одноколейная Амурская железная дорога с пропускной способностью не более 10–12 пар поездов в сутки. Но эта дорога проходила вдоль границы, приближаясь на отдельных участках к неприятельской территории на расстояние до 20 километров. В таких условиях обеспечение войск, в случае военного конфликта, становилось невозможным.

Для разрешения данного вопроса советское правительство постановило увеличить пропускную способность Дальневосточных железных дорог путём параллельной прокладки вторых путей, а также построить новую железную дорогу от Забайкалья до Приморья на значительном расстоянии от границы. Этот дерзкий проект, получивший своё полное завершение лишь в начале XXI века, имел сначала название «Байкало-Амурская железная дорога», а потом стал именоваться «Байкало-Амурской магистралью» или знаменитым и в наше время БАМом.

13 апреля 1932 года Совет Народных Комиссаров СССР предложил Наркомату путей сообщения (НКПС) «немедленно приступить к подготовке и производству работ по постройке Байкало-Амурской железной дороги». НКПС должен был немедленно снарядить изыскательские партии и обеспечить переброску необходимых материалов, продовольствия, оборудования, специалистов и рабочей силы. Для вербовки рабочих Наркомат труда выделил несколько районов. Однако, несмотря на то, что дальневосточные железные дороги были включены в список строек оборонного значения, дело не развивалось в нужном темпе. Тогда 25 октября 1932 года СНК СССР возложил прокладку Байкало-Амурской магистрали на ОГПУ, оставив за ним и прежние крупнейшие строительства, о которых говорилось выше: окончание работ на Беломорстрое, строительство канала Москва – Волга, добычу золота на Колыме, а также «работы по Ухте и Печоре» и «заготовку дров для Ленинграда и Москвы в существующих программах». Постановлением правительства было предписано для строительства БАМа использовать заключённых исправительно-трудовых лагерей ОГПУ.

Однако в связи с тем, что сооружение БАМа оказалось задачей чрезвычайно сложной, сначала все усилия были сосредоточены на прокладке вторых путей вдоль существовавшей железной дороги. Стройка растянулась почти на две тысячи километров. Вот здесь как раз и проявился организаторский талант ранее неоднократно судимого за превышение власти и вымогательство Френкеля Н.А., который в августе 1933 года стал начальником строительства, а затем и начальником Бамлага и Амурлага. Наряду с разумной организацией работ, правильным использованием техники Френкель Н.А. создал совхозы для обеспечения как вольнонаемных, так и заключённых строителей овощами, мясными и молочными продуктами, проявлял заботу об их бытовых условиях.

К концу лета 1937 года прокладка вторых железнодорожных путей, а также «глубоких обходов» была в основном завершена, и совместным постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) вновь было решено продолжить строительство Байкало-Амурской магистрали от Тайшета до Советской Гавани протяжением пять тысяч километров. С сентября 1937 года в Бамлаге было сосредоточено 140 тысяч заключённых, а к апрелю 1938 года их число возросло до 269 тысяч человек. Такое большое количество рабочих оказалось трудно управляемым, поэтому на базе данного лагеря были организованы Амурский, Буреинский, Восточный, Западный, Юго-Восточный и Южный лагеря, руководство которыми стало осуществлять Управление железнодорожного строительства ГУЛАГа НКВД на Дальнем Востоке (УЖДС НКВД на ДВ) во главе с Френкелем Н.А.

Помимо строительства на Наркомвнудел СССР возлагалась задача заселения района Байкало-Амурской магистрали рабочими, колхозниками и единоличниками, «изъявившими желание переселиться на новые места жительства», бывшими заключёнными, «освобождёнными после срока отбытия наказания, и их семьями», досрочно освобождёнными «по своей работе и поведению» из мест заключения и трудовых поселений вместе со всеми членами семьи. «Учитывая особо трудные условия», для строителей и поселенцев БАМа устанавливался ряд льгот: оклады в полуторном размере, подъёмные в двойном размере, жилплощадь за счёт строительства, бесплатные железнодорожные билеты и другое.

Постановлением СНК СССР от 3 июня 1938 года устанавливалась поэтапная очередность строительства БАМа со сроками сдачи в постоянную эксплуатацию отдельных участков, начиная с 1 ноября 1941 года и заканчивая 1 ноября 1945 года. Этим же постановлением на НКВД СССР было возложено составление проектных заданий, технических проектов и рабочих чертежей. За Наркоматом путей сообщения оставалось лишь составление основных технических условий по строительству БАМа, а все изыскательские и проектные конторы вместе с их работниками переходили в ведение Наркомата внутренних дел. Москва внимательно следила за ходом прокладки железнодорожных линий и постоянно корректировала ввод в строй отдельных участков.

В докладной записке от 4 июня 1940 года на имя наркома внутренних дел СССР Берия Л.П. начальник недавно созданного Главного управления железнодорожного строительства (ГУЖДС) НКВД СССР Френкель Н.А. подвёл итог проделанной с 1933 года работе. За это время на Дальнем Востоке, говорилось в документе, осуществлено «огромное по значимости и колоссальное по объёму, протяженности и многообразию железнодорожное и оборонное строительство». Всего было проложено и находилось в постоянной и временной эксплуатации 5486 километров железнодорожного полотна, из них 4075 километров главного пути и 1411 станционных разъездов. При этом построенные вторые пути на дальневосточной трассе явились «мощной, первоклассной железнодорожной магистралью высокой пропускной способности, великолепно оснащённой и оборудованной на уровне требований современной железнодорожной техники». На БАМе проводились изыскания, проектирование и строительство новых линий, причём к данному времени уже было сооружено 488 километров главного пути и 38 километров станционных.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июля 1940 года «за успешное выполнение заданий правительства по строительству вторых путей и новых железных дорог на Дальнем Востоке» орденами и медалями наградили 668 работников железнодорожного строительства, в числе которых Френкель Н.А. был удостоен ордена Ленина [47].

Помимо развития дальневосточных железнодорожных магистралей ещё в 1938 году было принято правительственное решение о строительстве железной дороги на Северо-Востоке Европейской части СССР, от Котласа до Воркуты. Однако сил на всё не хватало, и потому только 10 мая 1940 года Сталин И.В. и Молотов В.М. подписали совместное постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) о строительстве Северо-Печорской железнодорожной магистрали протяжённостью 1191 километр, которая должна была обеспечить быстрейшее развитие производительных сил в этом регионе за счёт добычи высококачественных воркуто-печорских каменных углей. Затем эту трассу решили продлить ещё на 367 километров с тем, чтобы с её помощью соединить в итоге между собой Северную и Горьковскую железные дороги. Высокую честь «построить в кратчайший срок» новую железную дорогу по нехоженым болотам и вечной мерзлоте, в сложнейших географических и природных условиях возложили, конечно, на Наркомвнудел СССР. Временное движение поездов на всём протяжении магистрали следовало открыть в декабре 1941 года с тем, чтобы на следующий год вывезти не менее 2 миллионов тонн воркутинского угля.

В связи с окончанием и передачей в постоянную эксплуатацию ряда участков на дальневосточной железнодорожной магистрали, НКВД разрешили «снять всю рабочую силу из заключённых и перебросить целиком лагерные подразделения с Дальнего Востока на Северо-Печорскую магистраль». Кроме того, предписывалось направить туда же заключённых из всех тюрем и колоний вне зависимости от срока их осуждения, а также забрать лагерников из других ведомств. С разных краёв на новую стройку следовало перевезти 160 тысяч человек со всем инвентарём, причём 40 тысяч с Дальнего Востока. Потом к этому добавили ещё 50 тысяч заключённых. Прокладка этой дороги велась в тяжелейшие годы войны, и многим подневольным строителям стоила их жизни [47].

Помимо железнодорожных магистралей, Наркомат внутренних дел стал отвечать и за строительство шоссейных дорог. В 1928 году Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК) и Совнарком СССР приняли постановление, предусматривавшее коренную перестройку в области дорожного строительства и автомобильного хозяйства. В Наркомате путей сообщения создали Центральное управление шоссейных и грунтовых дорог (Цудортранс). Начали строить дороги разных видов: улучшенные грунтовые, гравийные, щебёночные и с асфальтобетонным покрытием. Появилась новая дорожно-строительная техника. Возросло участие местного населения в создании проезжих путей вблизи посёлков, деревень, пашен и других местных объектов. Однако результаты работы оставались достаточно скромными, поскольку число дорог возрастало в основном за счёт низших типов покрытий, для ремонта которых, с учётом российских климатических условий, стало требоваться больше сил и средств, чем для строительства новых. В связи с этим постановлением правительственных органов в 1935 году Цудортранс был передан в подчинение НКВД, где его преобразовали в Главное управление шоссейных дорог (ГУШОСДОР). Нарком внутренних дел в своём приказе от 10 января 1936 года так определил стратегию развития дорожной отрасли: «в целях максимального удешевления стоимости строительства и капитального ремонта дорог» обеспечение рабочей силой возложить на Главное управление лагерей НКВД. Административно-чекистский аппарат формировать на местах. Кроме подневольных рабочих, разрешалось привлекать сельское население «на условиях непосредственного бесплатного личного труда». Другой приказ, от 3 марта 1936 года, гласил: «Решение правительства о передаче дорожного хозяйства Союза Наркомату внутренних дел обязывает нас в самый кратчайший срок и с минимальными затратами привести дорожное хозяйство в соответствие с требованиями, предъявляемыми к нему нашей социалистической промышленностью, сельским хозяйством и интересами обороны. Мы научились неплохо строить железные дороги, гидротехнические сооружения, а теперь должны овладеть строительством и ремонтом автогужевых дорог. Мы обязаны строить быстро, прочно, красиво и дёшево. Построенное нами земляное полотно, мосты и прочие сооружения должны служить сотни лет».

Планы правительства действительно были грандиозные. Наркомату внутренних дел предлагалось за несколько месяцев закончить изыскания, составить проекты и сметы на строительство «по автомагистралям и оборонным дорогам» Москва – Харьков, Харьков – Ростов, Москва – Ярославль, Ростов – Орджоникидзе, Москва – Горький – Казань – Свердловск, Москва – Ленинград, Ленинград – Киев (реконструкция) и другим направлениям. Затем на НКВД возложили строительство ещё двух автомагистралей, «имеющих огромное народнохозяйственное и оборонное значение»: Москва – Киев и Москва – Минск. Для производства работ вдоль трасс строившихся дорог создавали лагеря, куда в зависимости от производственных нужд завозили тысячи заключённых. Во время репрессий тридцатых годов пострадали все быстро сменявшиеся начальники ГУШОСДОРа, и исполняющим обязанности руководителя главка длительное время был капитан госбезопасности Малинин Н.Ф. Эта чехарда с руководством отрицательно сказалась на выполнении дорожно-строительных работ. Положение стабилизировалось и получило поступательную динамику, когда в 1939 году начальником этого Главка поставили профессионального дорожника Федорова В.Т. [50].

Программа форсированной индустриализации Страны Советов предусматривала строительство ряда крупнейших промышленных предприятий, таких как Сталинградский тракторный завод, Керченский металлургический завод, Мариупольский трубный завод, Ростовский завод сельхозмашин, Уральский машиностроительный завод, «Уралмедьстрой», Карсакпайский комбинат «Азбасцветмет» и многих других. При выборе районов для возведения новых предприятий предполагалось это делать с учётом местных «запасов людей». Однако не всегда удавалось так поступать. Например, «привязка» Магнитогорского металлургического комбината определялась местоположением горы Магнитной на Южном Урале. Значительного населения здесь не было. Несмотря на пропагандистские усилия и старания партийных идеологов, эта огромная стройка не привлекала к себе квалифицированных рабочих и инженеров («комсомольцев-добровольцев»). Первоначально сюда стекались крестьяне из российских деревень в поисках работы и хлеба. Но тяжелейшие жилищные условия, неустроенность быта, нехватка продуктов питания, крайне слабое медицинское обслуживание приводили к тому, что «убыль и прибыль рабочих» доходили до 70 % в год. Помощь в обеспечении рабочей силой оказало ОГПУ, которое при раскулачивании «приписало» к Магнитогорской стройке свыше 40 тысяч спецпереселенцев. Люди жили и работали в тяжелейших условиях. По состоянию на середину 1938 года по отделу учёта ГУЛАГа НКВД всего числилось около миллиона «бывших кулаков», которых с некоторых пор стали называть трудпоселенцами [42].

Если Магнитогорский металлургический завод и начавший работать с ним в паре по производству металла Кузнецкий угольный бассейн возводились руками вольнонаёмных тружеников и спецпереселенцев, то Норильский никелевый комбинат, решение о строительстве которого было принято в июне 1935 года, создавался исключительно руками заключённых. Эта «ударная стройка», расположенная на вечной мерзлоте за Полярным кругом, полностью была возложена на Наркомат внутренних дел. Там, где когда-то стояли несколько приземистых бараков, продувавшихся студёными ветрами, выросли огромный комбинат и красивейший город, являющий собой миниатюрное подобие Санкт-Петербурга. Большая заслуга в деле обеспечения производства норильского никеля принадлежала начальнику этого комбината Завенягину А.П. [51].

В предвоенные годы, помимо перечисленных выше объектов, силами заключённых НКВД были построены комбинат «Североникель» в Мурманской области, Джезказганский комбинат по производству олова и меди в Казахстане, Ухто-Печорский трест по добыче угля и нефти на Европейском Севере, Карагандинский и Среднеазиатский лагеря по производству сельскохозяйственной продукции, строились гидролизные, сульфитно-спиртовые, авиационные заводы, склады для хранения резервных государственных фондов продовольственных и промышленных товаров и другие объекты. Приток рабочей силы, вызванный увеличением числа заключённых в процессе массовых репрессий, привёл к появлению семи крупных лесозаготовительных лагерей, не требовавших для своего создания серьёзных технических наработок. Но эти лагеря оказались чрезвычайно нужными в плане создания новой базовой отрасли, а потому сумели пережить все многочисленные реорганизации, проходившие в лагерных главках НКВД [52].

С марта 1941 года началось строительство многочисленных аэродромов для военно-воздушных сил Красной армии. Кроме того, в системе НКВД работало Особое техническое бюро, с несколькими Отдельными конструкторскими бюро (ОКБ), расположенными на оборонных заводах. В простонародье эти ОКБ назывались «шарашками», однако благодаря сосредоточению в них значительных интеллектуальных сил, именно здесь создавались прекрасные проекты современной военной техники.

С 1936 года Наркомат внутренних дел СССР впервые наравне с другими ведомствами начал представлять в правительство проект хозяйственного плана на следующий год не только по капитальному строительству (что делалось и раньше), но и по промышленному производству. Ядром этой экономики являлись крупные предприятия и горнодобывающие комплексы, требовавшие массового применения физического труда в экстремальных условиях.

По состоянию на 1 января 1939 года в лагерях и колониях НКВД находилось 1,7 миллиона заключённых, в тюрьмах числилось 350 тысяч арестованных, в трудовых поселках проживало около одного миллиона человек [52].

Определенная стабилизация и наращивание экономики НКВД в предвоенные годы произошли за счёт «использования внутренних резервов», то есть за счёт упорядочения управления лагерями и усиления эксплуатации подневольных тружеников. В октябре 1938 года Сталин И.В. высказал мысль о том, что нежелательно заключённых освобождать досрочно, так как это приводит к излишнему перемещению рабочей силы, а для поощрения труда зеков лучше использовать иные стимулы. В связи с этим летом 1939 года нарком Берия Л.П., с одобрения Политбюро, провёл некоторые административные реформы, основывавшиеся на отмене так называемых «зачётов рабочих дней», о которых говорилось выше, поскольку при сокращении срока наказания заключённые «не успевают исправиться трудом». Это решение позволило стабилизировать контингенты рабочей силы. Для сохранения стимула к повышению производительности труда предлагалось поощрять хороший труд заключённых улучшенным питанием, бытовым снабжением, денежным премированием, облегчением лагерного режима. Одновременно ужесточались наказания «отказников от труда» и «дезорганизаторов лагерной жизни». При этом предпринимались «решительные и серьёзные мероприятия» по улучшению норм питания заключённых.

Политбюро поддержало данные преобразования, поскольку на НКВД в то время было возложено строительство важнейших объектов оборонного значения: железных и шоссейных дорог, аэродромов, особых строек Наркомата военно‑морского флота, Куйбышевской и Рыбинской электростанций на общую сумму 5 миллиардов рублей. На решение этих задач едва хватало имевшегося тогда лагерного контингента (с учётом «слабосильных»).

Курс на интенсификацию трудового использования заключённых позволил Берия Л.П. уже в сентябре 1940 года рапортовать Сталину И.В.: «Вся система лагерей и трудовых колоний находится на полной самоокупаемости и никаких дотаций на содержание заключённых (1700 тысяч человек), их охрану, аппараты лагерей не получает» [43].

Такая, представленная нами весьма кратко, сложилась за полтора десятилетия «хозяйственная мощь» Наркомата внутренних дел, забота о которой в послевоенные годы «по воле партии и правительства» ляжет на плечи будущего министра внутренних дел Круглова С.Н.

Не следует забывать, что, помимо несвойственных этому Наркомату производственных дел, данное ведомство отвечало за ведение разведки за границей и контрразведки внутри страны. На НКВД возлагались охрана государственной границы, важнейших оборонных объектов и безопасность высших руководителей партии и правительства. Наркомат внутренних дел отвечал за обеспечение правопорядка в стране, организацию местной противовоздушной обороны, контроль за государственными архивами и многие другие вопросы.

6. Предвоенное время

Огромный аппарат Наркомата внутренних дел СССР с его периферийными органами в Союзных и Автономных республиках, краях и областях требовал постоянного внимания со стороны центрального Отдела кадров, который имел в своём составе 362 человека. Разобравшись с порученным участком работы, 17 января 1940 года зам наркома по кадрам Круглов С.Н. подписал циркуляр НКВД СССР о выявленных им и его работниками недочётах в работе собственного и региональных отделов кадров Наркоматов и Управлений внутренних дел и наметил меры по их устранению.

В первых строках этого совершенно секретного документа, адресованного народным комиссарам внутренних дел республик, начальникам Управлений НКВД краёв и областей, а в копии – начальникам особых отделов НКВД округов, армий, флотов и начальникам Дорожно-транспортных отделов НКВД железных дорог, отмечалась, естественно, партийная сторона кадрового вопроса, отвечавшая духу той эпохи.

«Постановление ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 года о работе органов НКВД, доклад товарища СТАЛИНА на XVIII съезде нашей партии, решения XVIII съезда партии являются основными руководящими указаниями, которые были положены в основу перестройки работы по кадрам в Наркомате внутренних дел и его органах. В борьбе за выполнение этих решений партии по вопросам подбора, расстановки и изучения кадров органы НКВД и проводили свою работу с кадрами в истекшем 1939 году».

Подведение итогов за прошедший год показало, как говорилось далее в циркуляре, что была проведена большая работа по укреплению органов внутренних дел проверенными молодыми работниками, по подбору, расстановке и выдвижению кадров, по очищению от враждебных людей, обманным путём проникших в НКВД, и от лиц, не заслуживавших политического доверия. В результате в значительной мере укрепились аппараты Наркомвнудела, стали боеспособными, повысили качество всей своей работы.

На примере отделов кадров Управлений НКВД Кировской, Свердловской и Киевской областей отмечались определённые сдвиги в этом отношении. За год работниками Центрального аппарата была изучена и проверена работа периферийных отделов кадров Наркоматов внутренних дел Азербайджанской и Туркменской Союзных республик, Башкирской, Крымской, Удмурдской, Чувашской, Калмыцкой, Дагестанской Автономных республик, Управлений внутренних дел Архангельской, Кировской, Свердловской, Чкаловской, Пермской, Пензенской, Курской, Смоленской, Ивановской, Калининской, Николаевской, Сумской, Житомирской и Читинской областей, Алтайского и Краснодарского краев. При этом наряду с положительными результатами оказались выявленными и существенные недочёты.

В качестве основных недостатков отмечались: отсутствие плановости в работе, увлечение текучкой, невнимание к главным вопросам – изучение людей, «штатной положенности», расстановки и выдвижения кадров. Бывали случаи, когда оперативники сами подбирали себе нужного работника и представляли его начальству на утверждение, а отделу кадров оставалась лишь чисто техническая роль по оформлению документов на зачисление в штат.

Отделы кадров недостаточно проводили работу по «закрытию некомплекта» на вакантные должности, плохо занимались созданием резерва на выдвижение из действующего состава работников, а «выдвинутым товарищам» не оказывали соответствующей помощи, в результате чего их часто приходилось снимать как несправившихся.

В некоторых отделах кадров первичная спецпроверка в отношении ряда сотрудников, уже длительное время работавших в органах НКВД, не была завершена и соответствующим образом оформлена. Плохо велась работа над поступавшими жалобами и заявлениями, поскольку эта работа считалась не первостепенной. В некоторых ОК на учёте запаса состояли лица, «которых на работе в органах НКВД ни при каких обстоятельствах использовать не представится возможным»: это инвалиды 2‑й группы и прежние чекисты, имевшие «серьёзные компрометирующие материалы».

В связи с тем, что отделы кадров рассматривались как второстепенные по значимости аппараты, в них должности не всегда укомплектовывались «полноценными работниками». Имели место случаи, когда сюда посылались люди, по своим качествам просто не подходившие для оперативной работы.

Со стороны отделов кадров недостаточно проявлялось заботы о сотрудниках, о создании им соответствующих условий и обстановки на работе, предоставлении отпуска по болезни, выделении жилплощади, удовлетворении социально-бытовых запросов.

Для устранения отмеченных недочетов и упорядочения деятельности отделов кадров предлагалось всю работу строить на основе утверждённого руководством месячного плана, «включая в него задачи решительного улучшения работы по кадрам». Практиковать производственные совещания, на которых обсуждать план работы, ход его выполнения, отчёты работников, ставить вопросы изучения директив НКВД СССР по работе с кадрами, повышения трудовой дисциплины, культуры в делах, уплотнения рабочего дня. Производить выезды на периферию для глубокого изучения работников на месте, условий их работы, культурно-политического роста, бытовых сторон жизни. Систематически вести работу по созданию резерва на выдвижение, основанного на тщательном и всестороннем изучении сотрудников. После состоявшегося выдвижения проверять, как справляются вновь назначенные с порученной работой, выявлять их затруднения, помогать в скорейшем приобретении необходимых навыков. Установить такой порядок, при котором все организационно-штатные вопросы по оперативно-чекистским аппаратам предварительно рассматривались бы в отделе кадров и им представлялись руководству. Решительно улучшить организацию обязательной чекистской и общеобразовательной учёбы. Систематически оказывать помощь и проявлять должную заботу об устройстве быта сотрудников. Упорядочить работу по «пенсионированию» ветеранов органов НКВД, наладив обследование их материального положения.

«На основе усиления большевистской бдительности и неуклонного проведения в жизнь решений XVIII съезда ВКП(б) и ЦК ВКП(б) о подборе и расстановке кадров, органы НКВД должны перестроить работу аппаратов по кадрам и добиться в 1940 году лучших показателей в их работе», – говорилось в заключение документа.

Этот циркуляр, подписанный заместителем наркома внутренних дел Союза ССР по кадрам, комиссаром государственной безопасности III ранга С. Кругловым, надлежало проработать на совещании работников Отделов Кадров НКВД-УНКВД и обсудить состояние всех участков работы отдела по докладам их руководителей. Протокол совещания с практическими выводами и предложениями следовало выслать в Отдел кадров НКВД СССР [43].

Для того чтобы держать под контролем состояние дел с кадрами, следующим секретным циркуляром, подписанным Кругловым С.Н. 29 января 1940 года, предлагалось местным органам НКВД высылать в Отдел кадров НКВД СССР все приказы по личному составу и организационным вопросам. К сожалению, прежнее циркулярное распоряжение на эту тему, разосланное три месяца назад (упоминалось нами в главе 4), выполнялось крайне неаккуратно, а некоторыми Дорожно-транспортными и Особыми отделами НКВД вообще игнорировалось, в результате чего эти приказы «с точки зрения их анализа, их изучения» теряли ценность [43].

Из приведенных документов видно, что заместитель наркома внутренних дел Круглов С.Н. достаточно грамотно строил кадровую политику и хорошо владел ситуацией в этом вопросе.

Посмотрим, как эта кадровая политика реализовалась на местах. В соответствии с разработанным планом во все республиканские, краевые, областные и районные отделы НКВД были направлены представители из Москвы, которые в конкретных условиях должны были проверить работу и побеседовать с наиболее перспективными работниками для того, чтобы из их числа сформировать резерв для выдвижения на руководящие должности.

Так, например, в Ленинградскую область прибыла сотрудница центрального Отдела кадров Хайкина Э.Я., которая в октябре 1939 года в Красногвардейском отделе Ленинградского управления внутренних дел беседовала, в частности, с начальником этого подразделения старшим лейтенантом госбезопасности Богдановым Н.К. В своем заключении кадровичка записала: «Тов. Богданов производит впечатление человека культурного, развитого, хорошо знающего оперативную работу, уверенного в своих силах». На основании чего сделала вывод: «Подлежит включению в список резерва на выдвижение».

В результате, с её «легкой руки», мой отец был вызван в Москву, где в Наркомате внутренних дел СССР, как было сказано в главе 1, впервые лично встретился с заместителем наркома по кадрам Кругловым С.Н. После необходимых согласований Богданова Н.К. «решительно выдвинули» на руководящую должность в Наркомат внутренних дел Казахской ССР. В Музее Главного управления внутренних дел (ГУВД) города Алматы хранится Удостоверение № 2132, в котором указано, что «старший лейтенант госбезопасности Богданов Н.К. состоит в должности Заместителя Народного Комиссара Внутренних Дел Казахской ССР». 23 июня 1940 года это удостоверение подписал заместитель наркома внутренних дел СССР комиссар государственной безопасности III ранга Круглов С.Н. Вскоре после состоявшегося назначения Богданову Н.К. присвоили сразу спецзвание майора госбезопасности. Надо сказать, что «выдвиженец», получивший столь стремительное восхождение в своей служебной карьере, оправдал оказанное ему доверие. Через некоторое время в его характеристике отмечалось: «За период работы в Казахстане проявил себя как способный руководитель и организатор. Исключительно честный, исполнительный и дисциплинированный работник» [1]. Так что в данном случае, так же как, впрочем, и во многих других назначениях, не ошибся Сергей Никифорович со своим выбором перспективного руководящего работника. В годы войны в Казахстане этим двум заместителям наркомов, Круглову С.Н. и Богданову Н.К., вновь предстояло встретиться, чтобы вместе решать сложные вопросы по приёму переселенцев с Северного Кавказа.

Таким же путём шло выдвижение «из низовки» и многих других руководящих кадров. Следует отметить, что те работники, которых Круглов С.Н. подбирал и изучал сам (в отличие от тех, кого он вынужден был назначать на высокие должности по указаниям «сверху») оказались наиболее умелыми и грамотными руководителями.

Перед Первомайскими праздниками 1940 года руководство страны наградило большую группу в составе 757 сотрудников Наркомата внутренних дел орденами и медалями с общей формулировкой: «за выполнение заданий правительства по охране государственной безопасности». В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1940 года всего были удостоены ордена Ленина – 15 человек, ордена Красного Знамени – 36 человек, ордена Красной Звезды – 127 человек, ордена Знак Почёта – 204 человека, медали «За отвагу» – 321 человек и медали «За трудовую доблесть» – 54 человека.