Текст книги "Сказка №3. Перекресток имени Бабы-яги"

МУЗЫКА

– Перед вами «Манускрипт Войнича», – говорил неприятным голосом маленький седой человек за кафедрой. – Пресловутый камень преткновения нескольких поколений криптологов. Человечек небрежно ткнул указкой в изображение за своей спиной. – Вот уже много лет лучшие умы науки не в силах найти ключ к разгадке этого документа. Докладчик сделал многозначительную, как ему казалось паузу и драматическим, на его взгляд, голосом изрек: – Но сегодня, дорогие коллеги, завеса тайны будет приподнята. Я приглашаю за эту кафедру большого энтузиаста в деле изучения самой загадочной книги в истории человечества, уважаемого всеми нами, господина Жерома!…

– Уважаемые коллеги – начал новый докладчик, когда в зале стихли аплодисменты. – Как вы все знаете…

– Котик—котейко, киматика-киматейко… – задумчиво произнес Голос.

Альберт с интересом рассматривал меняющиеся изображения на экране за спиной лектора: – Действительно необычные иллюстрации. Скажи, Голос, ты это можешь прочитать?

– Конечно, я же умею слушать, помнишь?

– …Используя так называемую решетку Кардано…, – продолжал бубнить тем временем докладчик.

– И что, действительно интересная книга? – снова спросил Альберт.

– Как сказать, да это, по большому счету, и не книга, в общем—то. Это музыка, сборник партитур. В том смысле, что так выглядит запись звуковых волн в том месте, где это творили. Так, что тут у нас… Вот это, пожалуй, можно попробовать сыграть на двух альтах и скрипке, или вот – лучше это, – произведение для хора, – выбрал Голос, – хочешь послушать?

…И Альберт услышал…

Музыка закончилась. Альберт постоял немного, осмысливая то, что с ним сейчас произошло.

– Ну как, понравилось? – спросил Голос.

– Да, очень. Только вот они говорят, что она научная, даже математическая.

– В этой книге не зашифровано Что—то такое, просто музыка – это тоже математика, только ее слышно. Говорят, когда—то чистый человек умел сотворять звуком пространство. И что, молитвы, заклинания и прочие программы, созданные в то время, до сих пор не работают сами по себе. Их нужно активировать в определенной тональности, определенным голосом и под соответствующий аккомпанемент. А до этого они просто ноты в книжке на пыльной полке. Только теперь всё это зря, последних потомков певчих перебили на Собачьих островах много лет назад и круги на полях так и останутся просто рисунками…

– Жалко птичек. А еще они говорят, что там, модель Вселенной…

– Это были не птицы… Да и противоречий в их догадках нет. Каждому знаку Вселенной соответствует своя нота. Если собрать вместе несколько разных звуков, то получится либо правильный аккорд, либо какофония. Любой альянс, рожденных под разными знаками и в разное время, либо звучит в унисон, либо скрипит…

– И что же, так никто этого и не понял?

– Догадываются некоторые неотключенные. Например, Пала понял, что не все единицы могут записывать обертоны, а читать так и вовсе некому – разучились. А вот еще, отрывок, очень похож по стилю на Рахманинова, наверное, для рождения чего-то синего—синего, – послушай.

Альберт снова услышал: – Получается, Рахманинов знал?

– Ровно столько, сколько знают все великие, а именно одно общее для гениев правило: «Не пытайся подражать своей музыке. Ты можешь заставить ее кричать, но петь, как она у тебя не получится. Ты всего лишь великий, а она бессмертна. Ты уйдешь, а она станет молча ждать следующего великого».

– Кто это сказал?

– Ленарис.

«Шляются тут папуасы всякие», – подумал проходящий мимо Альберта прямо в уборную маленький человечек—профессор.

– Я не папуас, я – бушмен, – ни к кому, в общем—то, не обращаясь, сказал Альберт. – А давай им расскажем.

– Ну что ты, мы же не изверги. Не стоит отбирать у них игрушку—кормушку, цель в жизни – это здорово. Пойдем лучше в МакДональдс, помнишь, я тебе обещал разницу между чизбургером и бигмаком показать?

– Здорово, давно уже интересуюсь феноменом востребованности фаст фуда. А здесь есть МакДональдс?

– Ну конечно, мы же в большом городе.

– Вот ведь, никак не привыкну к большим городам.

ЛОГИКА

– Ну как БигМак?

– Очень качественная пища, даже несколько неожиданно. Скажи, а откуда ты знаешь, что она не замужем? – спросил Альберт.

– Что? А, это… Извини, заслушался о своем, – отозвался Голос. – Запей колой, так принято. Понимаешь, это цепь логических выводов, следующих один из другого. Писатель назвал это дедукцией. Ну вот, например, человеку скучно сидеть на одном месте 10 часов подряд. Сделать без усилия над собой, он это мог, только медитируя. Сейчас это может сделать любой, сидя перед телевизором или монитором компьютера. Следовательно, телевизор заменил медитацию – средство духовности, а значит, он и есть источник бездуховности. Ну как логика?

– Не знаю, очень уж спорный вывод. Вряд ли всё дело в телевизоре…

– Мне нравится, что ты стал думать чаще четырех раз в день. Конечно же я пошутил, причем тут телевизор, всё дело в тех козлах которые придумывают и выпускают в эфир всю эту срань. А отсюда еще один дедуктивный вывод, точнее сразу несколько: не будь козлом, не будь с козлами и не будь, как козлы.

– Но дедушка учил, что нет просто зла и добра, только черных и только белых.

– Ну что же, твой дед был прав, и в том, что я сказал, опять же, нет противоречий. Они не белые и не черные – они серые. И будучи серыми они считают, что постигли игру полутонов. Но на самом деле серый – это не полутон черного или белого, это отдельный самостоятельный цвет, практичный в быту, плохо отражающий и также средне поглощающий солнечный свет, не слишком раздражающий и никого не радующий…

– Вот этот? Альберт показал на экран выключенного телевизора.

– Да, он самый. И когда его включат – цвета изменятся, но серость останется.

Как бы в ответ на выше сказанное телевизор заработал. Под бешеный рев по экрану забегали люди. Голос сразу же включился в процесс и начал орать вместе со всеми.

– Что это?

– Это футбол, такая игра, напоминает охоту, – добавил голос для ясности и тут же снова переключился на матч. – Защита никакая! Бегают всей толпой за одним нападающим…

– Наверное, хотят живьем взять, – догадался Альберт.

Голос засмеялся: – Ты прямо, как тот ежик из мультфильма, только тот просто застегнутый какой—то был, а ты ищущий. Хотя нет, пожалуй, больше похож на романтика—путешественника из латиноамериканской книжки. Тот тоже искал сокровища, а они оказались дома. В общем, типа философская притча уровня сказки «Колобок».

– Тебе эта книга не нравится, – снова догадался Альберт.

– Деньги дружок, деньги. Так устроен этот мир. Раскрученный проект, не значит – лучший проект. Например, сказка про Гарика. Миллионы – да, но всё это несчастье с продолжением, по большому счету, не стоит и одной строчки из «Незнайки»… Кстати, на счет этой тетки. Я, пожалуй, ошибся. Вон ее счастливый супруг нервно чешет в паху возле кассы.

– А как же дедукция?

– Ну, кто ж мог знать, что она такая, мягко говоря, любвеобильная. Потому и ведет себя соответственно при живом еще муже, и одевается, и красится, и кольцо не носит, и телефон свой раздает налево и направо, даже, когда не спрашивают и вообще – это проблема, скорее из медицинской плоскости. На этих примерах логика не работает, только инстинкты.

– А я знал, что она замужем.

– Откуда, – инстинкты?

– Нет, она сама сказала, когда записывала мне свой номер телефона. Интересно, что ты слушал в это время?

– Шаляпина, Федю…

КОТ

– Присядь пока вон туда, блондин, – Кот указал глазами на кресло.

– Я бушмен.

– Вижу, что не исландец. Жди, мама сейчас выйдет.

– Какая мама? – удивился Альберт.

– А ты забавный, – усмехнулся Кот, – конечно же не биологическая, а мама Сана. Та, которую вы еще гадалкой называете.

– А—а, а я вот спросить хотел…

– Да знаю, знаю я все ваши вопросы – что было, что будет, чем сердце успокоится и вообще что—то такое.

– Откуда ты знаешь? – снова удивился Альберт.

– Вы, людишки, предсказуемые, почти прозрачные. Вот недавно толстопузый один приезжал, отвалил кучу бабок, что—то мямлил целый час, юлил. Ну, в общем, смысл такой, как я понял, – собирается он сыграть в ящик и интересуют его два вопроса. Первый – что там его ждет после жизни, и второй – не изменяет ли ему молодая жена. Вот умора, прикинь. Сидит, мычит о любви и Боге, а сам мучительно ищет способ схитрожопить и не помирать. Все вы жаждете бессмертия, затем и ходите. Мама добрая, денег брать не хочет, приходится заставлять… Для чего ж тогда лохи, если мы по миру пойдем, – философски добавил Кот.

– А ты не слишком высокого мнения о людях.

– Объективно, вы большего и не заслуживаете.

– Ну, а как же твоя хозяйка, семья?

– Не надо строить иллюзий, человек. Да, я уважаю свою семью, мы живем на одной территории и со мной честно делятся добычей. Но если здесь вдруг случится пожар, она станет спасать своих детей, а я своих.

– Но…

– Не нужно – «Но». Всегда, как бы ты не любил, нужно помнить о возможном пожаре.

ГАДАЛКА

– Пойду я, – сказал Кот вдруг, не то обидевшись, не то просто потеряв интерес к разговору.

В этот момент в коридоре послышался раздраженный женский голос: – Нет, зайчик, это я еще не нервничаю. Если я реально сердцем зайдусь – вы у меня там, псы слюнявые, все в окна наперегонки повыпрыгиваете! Вы с какой целью свою вонючую рекламу развешиваете? Типа сантехнические услуги ЧП «Вечный стояк», или как вас там. Я тут второй час, как какой—то долбаный святой по воде хожу. У меня всю кухню залило к херам, а вы там яйца чешете, свободной от стакана рукой?!… Вот и молодец, зайчик. Это уже отдаленно напоминает взаимопонимание, жду…

В дверях появилась гадалка. Проходя мимо нее, ни на кого не глядя, Кот добавил: – По—моему он из не отключенных.

Сана села за стол, не спеша закурила, взяла какую—то книгу и начала ее листать, совершенно не обращая ни на что внимание. Альберт с удивлением увидел, что это модный глянцевый журнал, а ни какая не книга. Потом он понял, по запаху, что курит она тоже не табак.

– Мне нужно собраться, – сказала гадалка, улыбнулась и добавила, – придется подождать. И не дав Альберту ответить, продолжила. – Ты ведь не нуждаешься в дебильной информации, типа, действительно ли будут в последние дни, живые ходить среди мертвых или где таки заныкали Святой Грааль? Это и так очевидно и уже не существенно. Тебе нравятся сказки? – вдруг спросила красавица Сана. – Сказка про старика и золотую рыбку?

– Я знаю эту сказку, мне Голос уже рассказывал.

– Вот и славно, значит нам будет легче понять друг друга, если ты правильно постиг мораль этой притчи и научился вовремя говорить себе стоп.

– Значит – три желания?…

– Не совсем так. Ты, похоже, не слишком внимательно слушал Голос. Рыбка не обещала исполнить именно три желания. Она сама решала, после которого перебор, так что вопросы будут, пока мне будет интересно отвечать.

– Не честно…

– Ничего не попишешь дружок, сейчас ты играешь на моем поле… Да, к тому же сын прав – ты из не отключенных. Сегодня же и проверим. Я жду тебя в 18.00, – сказала Сана, не допускающим возражения голосом.

Теперь Альберт, конечно, догадался о каком сыне идет речь. Еще он подумал, что если у Саны с Котом одинаковый образ мысли, что не редко встречается у близких родственников, то и спорить с ними бесполезно.

ТАНТРА

Дверь была не заперта.

– Ну наконец—то, сразу иди прими душ и переоденься, – сказал Кот и указал глазами на какой—то пакет. – У нас уже всё готово.

– Послушай, а почему всё—таки я?

– Не знаю, мама так решила. Она там чего—то подсчитала, в общем ты подходишь.

– Еще и не жрали целый день, – проворчал Голос.

Когда Альберт вошел в комнату, на нем была длинная черная хламида. Помещение, в котором он был только утром, стало совершенно неузнаваемо. На полу, посередине, вместо большого стола была нарисована мелом какая-то сложная фигура с вписанными в нее символами и непонятными буквами. Рядом стояли толстые витые свечи в канделябрах. Но больше всего его поразила Сана. Когда он взглянул на нее, нижняя челюсть его с чавкающим звуком непроизвольно отвисла. Сана была неузнаваемо прекрасна, то есть красива она была и раньше, но теперь в ней было что—то поистине неземное. На ней была такая же хламида как и на нем, только пурпурного цвета, волосы распущены. Глаза ее были подведены, как у кошки, так сильно, что углы грима наискось убегали от уголков глаз к вискам, в ушах были большие серьги в виде пентаграмм, на шее висело бесчисленное множество тоненьких цепочек со всевозможными амулетами. Она часто и глубоко дышала, зрачки глаз были заметно расширены, видимо она была под действием какого—то снадобья. Тут до Альберта дошло, что всё происходящее весьма серьезно. Тем временем Сана протянула ему длинную дымящуюся трубку.

– Кури, – четко произнесла она каким—то новым глубоким голосом.

– Что это?

– Кури, так надо. Альберт затянулся, перед глазами у него тут же поплыло, в затылок ударила мощная волна.

– Как быстро стало думать, – выговорил он с трудом.

– Кури молча.

– А ты?

Сана отрицательно покачала головой: – Я буду сопровождать тебя, ничего не бойся, я всё время буду рядом.

«Я и не боюсь», – подумал Альберт.

– Садись, – строго сказала Сана.

Он послушно сел в центр начерченной на полу фигуры. Сана зажгла свечи и села напротив, так близко, что колени их соприкасались. Альберт почувствовал исходящей от нее сладкий дурманящий аромат каких—то трав. Она взяла его руки, подняла их на уровень груди, пальцы их переплелись. В комнату бесшумными тенями заплыли два человека в таких же темных балахонах. Один из них сел спиной к пентаграмме слева от нее, другой – справа, в руках у обоих были какие—то небольшие барабаны.

– Смотри мне в глаза, – сказала Сана.

Она могла этого и не говорить, потому что Альберт и так не мог оторвать от нее взгляда. «Колдовство», – мелькнуло у него в голове.

Послышались негромкие звуки барабана. «Тени» играли в каком—то определенном ритме, как бы дополняя друг друга.

«Как это у них получается?», – опять подумал Альберт. Тут он начал различать, что бонги у каждого издают свой звук, в целом сливаясь в удивительную мелодию: «Тан—тан—тан—тра—тра—тра—тан—тра—тан—тра…»

Альберт понял, что растворяется в этих звуках, теперь ему уже казалось, что Сана сидит напротив него совершенно голая, а может так и было на самом деле, он не мог понять, потому что не мог опустить глаза, он только чувствовал жар ее рук, слышал музыку и бессильно, неумолимо тонул в ее глазах. Он вдруг сильно, безумно захотел секса с ней, любого, сразу, сейчас, его ладони взмокли от непреодолимого желания, но вдруг ее глаза стали черными и пустыми, желание прошло так же мгновенно, как и появилось.

«Колдовство», – снова подумал Альберт, и сразу глаза ее опять стали васильково—сиреневыми и такими яркими, что, казалось, светятся в полутьме. В комнате мелькали неясные тени.

«Тан—тра—тан—тан—тра…». По телу его снизу доверху пробежала горячая волна, он больше не хотел сопротивляться и стремительно полетел в эти сиреневые омуты, надеясь навсегда раствориться в них.

И вот он внутри. Музыки больше не было слышно, голова была удивительно ясной. Альберт огляделся. Он стоял посреди какой—то пустыни, земля, кое—где была разрезана широкими трещинами, вдалеке было видно несколько убогих растений. Саны с ним рядом не было, но он, почему—то знал, что он здесь не один. В ответ на его мысли Голос голосом Саны сказал: «Его нужно поймать, мы поможем тебе». Альберт не испугался и не удивился, поймать кого—то в пустыне было для него делом привычным. Он откуда—то наверняка знал, что двигается в правильном направлении. Пустыня была абсолютно безмолвна, хотя видно было, как ветер вдалеке метет пыль. Неожиданно он заметил перед собой какое—то существо, сидящее к нему спиной. Незнакомец оглянулся, как бы прислушиваясь к чему—то, но Альберта очевидно не замечал. Выглядел этот человек странно (теперь Альберт был уверен почему—то, что перед ним действительно человек). Первое сравнение, что пришло ему в голову – «Йети», существо, о котором ему рассказывал как—то Голос. По всему телу человека была длинная серая шерсть, одежды или оружия, похоже, не было вообще. Альберта не оставляло чувство что они знают друг друга. Тут Голос крикнул: «Кидай!». В руках его появилась сеть, он размахнулся и бросил, пытаясь накрыть «Снежного человека». Тот вскочил, как только сеть коснулась его, было видно, что он сильно напуган. Пустынник оказался очень ловким, без труда вырвавшись, он начал стремительно удаляться.

Теперь Альберт летел рядом с кем—то над землей, они быстро нагоняли беглеца. Сейчас уже пустынник их видел, он поднял на бегу голову и Альберт увидел затравленный взгляд, ему стало жалко этого человека. Всё происходящее напомнило ему виденную однажды охоту с вертолета больших белых людей. Но Альберта успокаивала мысль, что ничего плохого этому человеку они не сделают. Снова взметнулась сеть, на этот раз пустынник запутался и остановился, но только на несколько секунд, опять вырвавшись, он скрылся из виду. Альберт слегка запаниковал, в голове опять прозвучал голос Саны: «Спокойно, третья попытка – последняя, всё получится».

Альберт шел по какому—то неглубокому каньону, стены которого постепенно сужались. Впереди показалась каменная стена, второго выхода из ущелья не было. В тупике был тот самый человек, бежать ему было некуда. Альберт приблизился, страх пустынника, похоже, сменился любопытством. Он посмотрел на Альберта и спокойно сел на большой плоский камень.

– Теперь пора, – снова услышал Альберт, – времени мало.

Он и сам чувствовал, что нужно успеть спросить как можно больше. Но сказать он ничего не успел, к нему полился поток информации, видимо это были мысли серого человека. Рассказывал незнакомец как—то неохотно, но честно, Альберт был в этом уверен. Абориген отчетливо безошибочно ловил мысли бушмена и тут же мысленно ему отвечал. Человек, как выяснилось, не был ни избранным, ни оракулом. Он занимал обычное, не выдающееся место в иерархии своего общества. Оказалось, что они с Альбертом знают будущее друг друга, потому что их миры живут, как бы в противоположных направлениях. Наше будущее – он может видеть в своем прошлом. Еще в этом мире были люди с бурой шерстью, больше Альберт не успевал спросить. Самые большие трудности возникли с поиском общих единиц измерения. Когда Альберт подошел наконец—то к главному вопросу, оказалось, что человек не был к этому готов. Он надолго задумался. «Нам пора, – прозвучал в голове Альберта настойчивый голос». И тут серый человек неожиданно поднял руки и повернул к Альберту раскрытые ладони. На одной была цифра 15, на другой – 23. «Пошли», – сказала Сана и они стали плавно удаляться. Альберт в последний раз взглянул на человека, ему показалось, что тот улыбается…

В комнате пахло какими—то благовониями. Альберт раскрыл глаза. Он лежал на диване, обстановка в комнате была привычная, на полу уже не было пентаграммы. Напротив него в кресле сидела Сана и плавно выписывала в воздухе какие—то знаки дымящейся ароматической палочкой, на коленях у нее медитировал кот.

– Ну как ты? – спросила Сана. – Голова не болит?

– Немного.

– Скоро пройдет, главное, что у нас всё получилось.

– Получилось? Ну да, ведь ты была со мной там и всё видела.

– Кроме того, что тебе показали на руках. Не надо, – остановила она его, не говори. Это только для тебя, мне не нужно знать.

– Но я ничего не понял.

– Ничего, – успокоила его Сана, – так бывает, со временем разберешься. Тебе нужно отдохнуть, – она погладила его по голове и вышла из комнаты.

ЛЮБОВЬ – ЯД

«Красиво здесь», – думала Лита, лежа в высокой зеленой траве, на берегу тихой речки. Она скосила глаза вправо. Недалеко от ее головы росли два белых цветка на длинных стеблях. Лита улыбнулась им. Вчера на закате солнца, он впервые сказал, что любит ее и подарил ей такие же цветы. Протягивая букет он сказал, что по праву первооткрывателя назвал их в ее честь и они навсегда останутся символом их вечной любви. Лита не была счастлива, она просто умирала от счастья. Она и записалась—то в службу безопасности этой дальней экспедиции специально, чтобы быть рядом с ним. Эту уникальную планету на самой окраине зарегистрировали только в прошлом году и их миссия была всего лишь второй по счету. Хоть планета и находилась достаточно далеко от места назначения, решено было всё же начать комплексные исследования, учитывая неповторимость существования такой экосистемы в принципе. Еще утром группа из четырех человек, в состав которой вошел и Он, отправилась в разведку. «Они скоро вернуться», – думала Лита. Ей было хорошо от этих мыслей, она уснула незаметно, под легкий шелест местного ветра… Разбудил ее звук сигнальной ракеты. Лита подняла голову, потом резко вскочила. Со стороны лагеря страшно завыла сирена. Не совсем еще проснувшись, она посмотрела в небо над стоянкой. С высоты, быстро приближаясь, спускались три точки. «Наши, – подумала Лита. – Почему трое? Почему трое!» Она побежала, не отрывая взгляда от увеличивающихся летящих точек…

– Ты понимаешь, – тихо говорил Ури, – всё случилось так быстро, мы ничего не успели сделать. Я говорил ему, чтобы он не отключал защиту, нет – я приказывал, но он… Ты же знаешь, какой он… Короче, он сорвался… Он упал с трехсотметровой высоты… И мы ничего не успели сделать… – Ури замолчал.

Все обернулись на вбежавшую Литу. Ури поднял на нее глаза и сказал: – Понимаешь, произошел обвал, мы ничего не могли сделать… Это… И он вышел не закончив…

Они были в лаборатории одни.

– Ну и что, – Лита попыталась натянуто улыбнуться, – ведь ничего же страшного, Свет, а Свет, ну ведь есть же карты на всех членов экспедиции. Ты же начальник лаборатории, Ну Светик, просто сделай и всё, а?

– Так—то оно так, – протянул Свет, но…

– Какие «но», ты же самый талантливый, ты всё сможешь, – затараторила Лита, возьмешь и воссоздашь.

– Карты есть, но они устаревшие, предполетные, полугодичной давности. Я ему говорил, чтобы он сохранял данные, а он игнорил, – ты же его знаешь, упертый и безбашенный, как малолетка… И если…

– Я поняла, – перебила его Лита, – полгода назад мы с ним только—только познакомились. Это не подойдет. Сделай современный снимок с его… сознания, – видно было какого внутреннего напряжения ей стоило сказать это, но она справилась и сейчас в упор смотрела на Света.

Тот замялся: – Понимаешь…, не в давности дело, мы забрались очень далеко… это было ошибкой, я предупреждал о глубинном помешательстве… короче матрицы не подлежат восстановлению и… в общем тело отыскать так и не смогли… – Всё же нашел в себе силы сказать он.

Лита упала на стул.

– То есть, понимаешь, – продолжал мямлить Свет, – мы продолжаем искать, но прошло уже слишком много времени, и… даже если найдем… стволовые наверняка уже погибли. Да ты и сама всё понимаешь – шансов мало, к чему объяснять.

– Есть, – вдруг резко сказала Лита.

– Что есть? – не понял Свет.

– У нас есть его живые клетки, должны быть.

– Но как…

– Мы были с ним этой ночью…

– Как это? – Свет непонимающе заморгал глазами.

– Ты что, тупой?! Мы были с ним, как мужчина с женщиной, часть его должна быть во мне!

– А ты разве…

– Нет, я сама так захотела, я хотела, хочу, – поправилась Лита, – от него детей. Настоящих.

– Ты с ума сошла.

– Да, и рада этому обстоятельству. Ты всё сделаешь, как надо, я знаю.

– Но…

– Заткнись, зануда. Пойдем.

Через час Свет оторвался от экрана монитора и устало произнес: – Всё впустую, то есть оно конечно да, но нет. Этого не достаточно.

– Для чего не достаточно? – уточнила Лита.

– Ну, воссоздать носитель, конечно, можно, но некоторые функции под сомнением.

– Какие?

– Слушай, я не Творец, в конце концов. Да и вообще я сильно сомневаюсь, что кто—нибудь так делал, но скорее всего интеллектуальные способности, память уж во всяком случае.

– То есть ты хочешь сказать, что он будет дебилом?

– Нет, конечно, но некоторые функции…

Лита не слушала продолжение бессвязной речи Света, она о чем—то думала. Свет замолчал, он опасался моментов глубокой задумчивости Литы. Слишком дерзкие выводы это порой за собой влекло. Эта женщина вообще имела на него необъяснимо сильное влияние, хотя, почему необъяснимое, очень даже объяснимое. Он терпеливо ждал.

– Значит, ничего нельзя сделать? – спросила наконец Лита.

– Ну, есть средства, стимулирующие ускоренное развитие интеллекта.

– Так чего же мы ждем?

– Ты пойми! Я не готов к таким оборотам, оборудование экспедиции не приспособлено к таким экспериментам. Да и материала исходного нет.

– Возьми местный, ты сам его недавно хвалил. У змеемордых же получилось.

– Да, но с первого раза и у них тоже вышел облом. Сколько времени они уже здесь экспериментируют. И потом, они лепят своих Ха-Даму для карьерных работ, а не из инстинкта благородного созидания. Все равно потом зачистят… Ты пойми, есть же научный подход, а пока все только в стадии эксперимента. Последние особи вообще оказались нежизнеспособными. И с шефом надо согласовать…

– Светик, ну ты же гений, а босика я беру на себя. Ты же ученный, неужели… и ты был его другом… нашим другом…

– Удар ниже пояса, Лита.

– Чтобы было больно, ниже пояса надо что—то иметь, ты мужик вообще или нет?!

И Свет сдался.

Они смотрели через стекло камеры на неподвижно лежащего на столе кого-то.

– А че, похож, – нарушил молчание Свет, – только оттенок странный какой—то. Это из—за биоматериала, я предупреждал…

– Тише, – перебила его Лита, – он пошевелился.

Свет кинулся к приборам: – Мозговая активность в норме. Ну что, пойдем?

Лита медлила, она не могла разобраться в себе, радуется она или нет. Это действительно Он или только его тень?

Адам открыл глаза и сел. Он увидел двух человек в белом, это были женщина и мужчина – откуда—то он знал это.

– Скажи чего—нибудь, – произнес мужчина.

– Чего сказать? – не понял Адам.

Те двое переглянулись.

– Ты помнишь, как тебя зовут? – снова спросил мужчина.

Вопрос повис в воздухе. Пауза стала невыносима. Лита не выдержала, схватила Адама за руку и закричала: – Ну а меня, меня ты помнишь, ты помнишь о нас?!

– Какая ты грустная, не надо плакать, – Адам погладил ее по голове. – Кто вы?

Свет ждал от Литы чего угодно, но не этого. Она вдруг спокойно улыбнулась, похлопала клона по руке и сказала: – Мы твои друзья, ты просто немного приболел, и мы пришли о тебе позаботиться. Отдыхай, мы скоро вернемся.

– Ты говорил что—то о стимуляторах памяти, помнишь? – спросила Лита, когда они вышли.

– Да, но не знаю, насколько это будет эффективно, хотя не повредит уж во всяком случае.

– Попробуй, он должен вспомнить, – ни то попросила, ни то констатировала Лита.

И Свет попробовал: – На вот, индеец, съешь и запей.

– Что это?

– Смотря, что ты любишь.

– Яблоки люблю, – подумав немного, сказал человек.

– Ну, тогда, будем считать, что это яблоко. Глотай, не помрешь.

– Но Адам неожиданно заупрямился: – Это не яблоко, я знаю. Зачем это, я не хочу!

– Ну, как тебе такие яблочки, а? – обратился Свет к девушке.

Лита взяла из его рук таблетку, подошла к Адаму и ласково сказала: – Съешь, зайчик, я тоже такие ела, и ничего, видишь? Ты сразу начнешь выздоравливать. Адам улыбнулся в ответ и доверчиво взял лекарство из ее рук.

Лита осталась на ночь в лаборатории, наотрез отказавшись бросать Адама одного. Под утро, измученная переживаниями, она уснула прямо за столом. Разбудил ее вошедший Свет. Лита откинула со лба золотистую прядь волос, потянулась и спросила: – Ну как наши дела?

Свет невольно залюбовался ею, так она была прекрасна сейчас, и вдруг поймал себя на мысли, что завидует этому получеловеку Адаму, валяющемуся в соседней комнате. Ведь ради него, Света, Лита вряд ли пошла бы на такое… Но, устыдившись этих мыслей, он собрался и ответил: – Всё плохо, шеф в ярости. Мне, вероятнее всего, не избежать отставки за самоуправство по возвращении. В общем не долго я походил в любимчиках. Но это еще полбеды… – он запнулся. Лита терпеливо ждала не отрывая от него взгляда.

– Короче, шеф психанул и перенес дату отбытия с планеты на послезавтра, а курс реабилитации Адама еще месяца полтора.

– Вот и отлично, – обрадовалась Лита, – дома всё будет, как надо.

Свет понял, что тянуть нет смысла: – Понимаешь, согласно карантинным нормам мы не имеем права доставить его на нашу станцию…

– Вот как?! – глаза Литы сузились. – Тогда я остаюсь с ним.

– Я знал, что ты это скажешь. Видишь ли, он создан на базе местного биоматериала, ему не грозит ничего, кроме возможной деградации и постепенной мучительной смерти от бактерий и старения, а ты без жизнеобеспечения станции погибнешь. Радиация, гравитация, местная микрофауна…

– Я ведь могу взять с собой Наш микромир. Ты ведь мне поможешь?

– Нет! Ты не можешь! Тогда ты станешь биологической миной для этой планеты. Бактерии, потом вирус, грибы… Всего через два наших цикла они захватят здесь все, если неоцивилизация не найдет к тому времени способ борьбы с ними. Так нельзя…

Лита молчала, слегка склонив голову влево. Свет не мешал ей, он терпеливо ждал, когда она справится с ударом. Она не сдавалась никогда. Еще ни разу в своей недолгой жизни она не проигрывала, не проиграет Лита и сейчас.

– Плевать. Если не найдут, так и на хрен такая цивилизация нужна. Пусть сгинут. Но это потом, а ныне – я останусь с ним навсегда, мы будем вместе, я доведу курс до конца, у нас будет куча детей, и мы будем счастливы.

– Но как?! – опешил от ее напора Свет.

– Ты создашь моего клона из того же чертового биоматериала.

– Ты с ума сошла! Шеф нас уничтожит.

– Да, я сошла с ума! Я сошла с ума от любви к этому человеку, и я готова на всё, и пусть это буду не я, а только часть меня, пусть я умру от тоски и горя на нашей подыхающей треклятой Благодати, но я обману судьбу! Если нам не суждено быть вместе там, пусть же Адам и Ева будут счастливы здесь. И пусть твой самодур-шеф катится ко всем чертям со своим долголетием вместе! Все катитесь!!!

Адам и Ева стояли взявшись за руки и смотрели, как один за другим стартуют в небо корабли и превращаются в вышине в маленькие светящиеся точки, чтобы исчезнуть затем навсегда. Адам посмотрел на свою жену и улыбнулся. Он вспомнил ту первую свою женщину, в честь которой когда-то назвал белые цветы лилиями, но он никогда не расскажет об этом Еве, ведь всегда есть Что—то такое, о чем лучше умолчать… Глупый заботливый Адам, ведь секрет этот был известен Лилит лучше, чем кому бы то ни было, во всей Вселенной.