Текст книги "Его величество микроб. Как мельчайший живой организм способен вызывать эпидемии, контролировать наше здоровье и влиять на гены"

«Пастер стал увлекаться чтением книг, когда учился в Арбуа. Он был самым молодым учеником в небольшом колледже, но очень хотел стать помощников учителя; у него была страсть учить других мальчиков и особенно поучать их. Он стал помощником. Ему еще не исполнилось и двадцати лет, когда он получил место младшего преподавателя в колледже в Безансоне и работал там с дьявольским усердием, настаивая при этом, чтобы и другие работали так же. Он писал длинные вдохновенные письма своим сестрам, в которых поучал их: «Желание – это великая вещь, дорогие сестры. Ибо за Желанием обычно следуют Действие и Труд, а Труд почти всегда сопровождается Успехом. Эти три вещи – Труд, Желание и Успех – наполняют всю человеческую жизнь. Желание открывает врата блестящему и радостному Успеху; Труд проходит через эти врата и в итоге встречается с Успехом, который его завершает…» К семидесяти годам заглавные буквы в его проповедях исчезли, но по сути своей они оставались примерно такими же.

Затем отец отправил его в Париж в «Эколь нормаль», педагогическое училище, и там он уже приготовился было к великим свершениям, как вдруг ужасная тоска по родине погнала его назад, на двор кожевенного предприятия, и он вернулся в Арбуа, на время отказавшись от амбиций. В следующем году он отправился в ту же школу в Париж и на этот раз в ней остался; а однажды вышел из лекционного зала химика Дюма весь в слезах.

«Какая великая вещь химия, – бормотал он про себя, – и как восхитительны популярность и слава Дюма!»

В тот момент он точно знал, что станет великим химиком; серые и туманные улицы Латинского квартала расплывались в безумно сложный и фривольный мир, спасти который могла только химия. Он бросил заниматься живописью, но в душе оставался художником.

Вскоре он приступил к своим первым, бессистемным опытам со всякими зловонными веществами и удивительными разноцветными растворами в стеклянных пробирках. Его близкому другу Шаппюи, студенту философии, доводилось выслушивать многочасовые лекции Пастера о кристаллах виннокаменной кислоты, и при этом Пастер говорил ему: «Досадно, что ты не химик!» Он бы всех студентов сделал химиками – как сорок лет спустя хотел всех врачей превратить в охотников за микробами».

Поль де Крюи. «Охотники за микробами»

«Пастер не был первооткрывателем микромира, да и о специфических возбудителях инфекционных болезней было известно уже давно. Кроме того, ему не всегда удавалось «изловить» того или иного микроба. Вирус бешенства, например, микроскопы ХIХ в. увидеть не позволяли. И тем не менее он угадывал, он шел наудачу, и удача ждала его в конце пути. В чем же заключался секрет его неслыханного успеха? Бруно Латур дает на этот вопрос целый ряд ответов, порой дополняющих друг друга, а порой существующих в разных регистрах. Прежде всего, Пастер не был первым: он оказался на гребне могучей волны, поднимавшейся по всему Западному миру во второй половине ХIХ в., – волны интернационального движения гигиенистов. Конечно, никакого гигиенистского «Интернационала» никогда не существовало, не было единой школы с членством и жесткой иерархической структурой, которую мог бы возглавить харизматичный лидер. И тем не менее было широчайшее общественное движение, затронувшее все сферы предлагаемых им мер. Теперь нужен был человек, который красивым жестом продемонстрировал бы действенность гигиенических приемов, и лучше всего, чтобы эта действенность измерялась в денежном эквиваленте. Пастер сделал это: «вылечил» вино, «спас» шелководство и «исцелил» скот. Во всяком случае, он произвел ряд демонстраций, которые благодаря его счастливой звезде оказались удачными.

Для французского химика Пастера микробы были не врагами, а помощниками – ведь он стремился воспользоваться их силой, заставив работать на себя. Аттенуированный, т. е. ослабленный, микроб «предает» своих сородичей и переходит на сторону людей; нужно только суметь его переманить.

Кроме того, Пастер был не один: он быстро приобрел приверженцев, учеников и союзников, уверовавших в его гений. Этот момент является центральным для книги Латура, «толстовская стратегия» которого основывается на убеждении, что битвы выигрывают не великие полководцы, а армии, т. е. не единицы, а множества. Как складываются множества, способные действовать в качестве боевых единиц, как вербуют сторонников и как заключаются альянсы – вот что интересует французского исследователя.

И наконец, Пастеру удалось обрести значительную силу и власть благодаря союзу с невидимыми союзниками – микробами. Для Пастера они были не врагами, но помощниками – ведь он стремился воспользоваться их силой, заставив работать на себя. Аттенуированный, т. е. ослабленный, микроб «предает» своих сородичей и переходит на сторону людей; нужно только суметь его переманить. Но куда важнее то, что Пастер и пастерианцы могут теперь ссылаться на грозные невидимые силы, выступая посредниками между этими силами и человечеством и обретая благодаря этому значительную власть…»

Александр Владимирович Дьяков. Предисловие к книге Бруно Латура «Пастер: война и мир микробов»

«Первое победное сражение микробам дал Луи Пастер. Он стал одним из величайших полководцев медицинской науки и повел в бой многотысячную армию врачей, вооруженных не ружьями и пушками, не саблями и пиками, а колбами и пробирками, шприцами и пипетками. Это они нанесли тяжелейший удар самому многочисленному войску жестоких убийц человека – микробам.

Но научные достижения Пастера не только плод его удивительного таланта, они были подготовлены всем развитием науки и техники ХIХ века».

В. М. Жданов, Г. В. Выгодчиков, Ф. И. Ершов, А. А. Ежов, Н. Г. Коростылев. «Занимательная микробиология»

Французский химик и микробиолог, позднее (в 1881 году) ставший членом Французской академии[8]8
  Французская академия наук (Academie des sciences) – научная организация, основанная в 1666 году Людовиком XIV по предложению Жана-Батиста Кольбера, чтобы вдохновлять и защищать французских ученых.


[Закрыть], Луи Пастер родился в семье ветерана Наполеоновских войн, который владел небольшим заводом по обработке кожи в городке Доль. Его отец Жан-Жозеф не имел никакого образования, едва мог читать, но мечтал порадоваться успехам своих детей.

Луи окончил колледж в Арбуа, затем продолжил учебу в парижской Высшей нормальной школе. Именно здесь он увлекся химией, стал слушателем курса лекций известного французского ученого, химика-органика Жана Батиста Дюма[9]9
  Жан-Батист Андре Дюма (1800–884) – французский химик-органик и государственный деятель.


[Закрыть] в Сорбонне и начал работать в лаборатории над собственными исследованиями.

В 20 лет он был уже весьма известен благодаря созданной им теории кристаллов. Именно Луи Пастер объяснил, почему лучи поляризованного света по-разному отражаются в кристаллах веществ органического происхождения.

В юные годы у Пастера было еще одно сильное увлечение – живопись. Сохранились портреты сестер, отца и матери, соседей и мэра Арбуа, выполненные пастелью. В 16 лет Луи всерьез подумывал стать профессиональным художником.

В 26 лет Пастер в университете Страсбурга занимает должность профессора физики. Здесь он знакомится с дочерью ректора, начинает ухаживать за ней, и вот уже назначена дата свадьбы. В браке родились пятеро детей, но трое из них погибли в эпидемии тифа. Считается, что именно из-за этой личной драмы с 1870 года Пастер начал заниматься только медициной.

В 1854 году (Луи всего 32 года) в университете Лилля открывается новый факультет – естественных наук. Пастер соглашается возглавить его. И здесь он начинает интересоваться не только химией, но и биологией.

1857 год. Пастеру предлагают пост директора по учебной работе в Высшей начальной школе Парижа. Собственной лаборатории у Луи не было. Что делает Пастер? На собственные деньги сооружает лабораторию на чердаке одного из корпусов школы. Именно там он сделал свои самые важные открытия.

В 1869 году, Пастеру 47 лет, произошло несчастье – апоплексический удар. В результате вся левая сторона тела Луи оказалась парализована. Однако именно после этого злосчастного кровоизлияния в мозг Пастер сделал свои знаменитые открытия, которые до сих пор спасают человечество.

Французский химик Пастер, страдая близорукостью, совершенно серьезно утверждал, что настолько привык работать с микроскопом, что и невооруженным глазом способен воспринимать мельчайшие детали, недоступные простому смертному.

Отметим, что за научные заслуги в 1874 году Пастеру присудили пожизненную пенсию в размере 12 тысяч франков ежегодно. Через девять лет за новые заслуги перед человечеством ее увеличили до 26 тысяч франков.

Пастер обладал огромным трудолюбием. В зрелые годы он неоднократно заявлял, что своим успехом обязан исключительно каждодневному труду, настойчивости и упорству. Он вставал обыкновенно на рассвете, навещал свою лабораторию в утренние часы и всегда работал по вечерам, обычно до глубокой ночи. Его сотрудники и помощники отмечали его удивительную способность сосредоточиваться на одной проблеме в течение долгого времени. Ученый часто повторял слова: «В области наблюдений случай благоприятствует только подготовленному уму».

Пастер, страдая близорукостью, совершенно серьезно утверждал, что настолько привык работать с микроскопом, что и невооруженным глазом способен воспринимать мельчайшие детали, недоступные простому смертному.

Луи Пастер умер в городке Вилденеф-Летан, недалеко от Парижа. Причиной смерти назвали серию инсультов и уремию – у ученого отказали почки. После вскрытия оказалось, что огромная часть мозга Пастера была разрушена частыми инсультами. Поразительный факт: как ему в таком состоянии удалось сделать столько великих открытий?

Луи Пастера похоронили в соборе Парижской Богоматери (Нотр-Дам-де-Пари), одном из священных символов французской столицы. Однако потом тело перенесли в склеп, расположенный в Пастеровском институте, открытом в 1887 году. На постройку института собирались огромные пожертвования из многих стран мира, а Пастер несколько лет подряд был первым директором этого заведения.

«В Париже на здании, где работал Пастер, висит мемориальная доска, на ней надпись: «Здесь была лаборатория Пастера».

1857 – Брожение

1860 – Самопроизвольное зарождение

1865 – Болезни пива и вина

1868 – Болезни шелковичный червей

1881 – Зараза и вакцина

1885 – Предохранение от бешенства

Однажды к Луи Пастеру пришел незнакомец и представился секундантом некоего графа, которому показалось, будто ученый оскорбил его. Граф требовал сатисфакции. Пастер спокойно выслушал и сказал: «Раз меня вызывают на дуэль, я имею право выбрать оружие. Вот две колбы: в одной – возбудитель холеры, в другой чистая вода. Если человек, приславший вас, согласится выпить одну из них на выбор, я выпью другую колбу».

Дуэль не состоялась…»

В. М. Жданов, Г. В. Выгодчиков, Ф. И. Ершов, А. А. Ежов, Н. Г. Коростылев. «Занимательная микробиология»

«Пастер, который сам мучился параноидальным страхом перед микробами, был убежден, что переносчиками серьезных инфекционных заболеваний являются микробы, летающие по воздуху на частицах пыли. Его девиз гласил: «Это должно быть во власти человека – истребить с поверхности земли все болезни, вызываемые паразитами». Пастер полагал, что ткани здоровых живых существ бактериологически стерильны и бактерии не могут присутствовать в здоровом организме: ”Только деятельность бактерий растворяет и разрушает ткани“».

Берт Эхгартнер. «Крах гигиены»

Переходим теперь к краткому описанию научных подвигов Луи Пастера, которого очень интересовала не только теоретическая, но и практическая, возможно более важная, часть науки, которая могла бы принести пользу как отдельным людям, так и всему человечеству. Дальше целый ряд тому подтверждений.

Французские виноделы обращаются к молодому ученому. У них беда: по непонятным причинам вино скисает. Пастер смотрит в микроскоп и видит в пробах вина дрожжи, которые и превращают виноградный сок в доброе вино. Но что это? Он видит и другие микробы, а именно молочнокислые палочки. Они-то, оказывается, и ведут отчаянную «драку» с дрожжами. В случае победы они-то и превращают хорошее вино в кислятину. Итак, Пастер установил причину. И назвал к тому же спасительные меры: достаточно нагреть вино до 60 градусов, и молочнокислые палочки, не выдержав такой температуры, погибнут. Всем известное теперь слово «пастеризация» как раз и означает такую тепловую обработку продуктов.

А вот еще один пример того, как Пастер соединял теорию с практикой. В те времена юг Франции славился шелководством: в год получали до 25 тысяч тонн шелка. Но вот на шелковичных червей напала какая-то хворь, и производство шелка упало до 4 тысяч тонн.

Пастер берется за дело и устанавливает, что и тут виноваты микробы. Как же избавиться от болезни? Пастер предлагает уничтожить заболевших бабочек и отложенные ими яйца. И все нормализуется: шелководство Франции спасено!

Исследования по брожению, изучение болезней шелковичных червей позволяют Пастеру приняться и за более важные задачи – перейти к исследованию болезней животных и человека. Зреет четкая мысль: причина инфекционных болезней – микробы.

Первым заболеванием, которое начал изучать Пастер, была сибирская язва. От нее страдали не только овечьи стада, но и люди. Были найдены бациллы – возбудители этой страшной болезни. Встал вопрос, как лечить животных и людей?

Как всегда, помог случай. Эксперименты Пастера на животных наглядно демонстрировали то, что казалось парадоксом. Ослабленные (извлеченные из погибших животных) возбудители болезни могут стать средством борьбы с самим заболеванием! Такой способ избавления от заболевания при помощи ослабленных тем или иным способом культур заразных микробов получил название вакцинации.

Свою триумфальную победу над сибирской язвой Пастер подал очень эффектно. Русский ученый К. А. Тимирязев (1843–1920) был очевидцем того знаменитого опыта, проведенного Пастером в местечке Пуйи-Ле-Фор (Франция) на 50 овцах, 25 из которых были заранее инфицированы ослабленными микробами.

Климент Аркадьевич Тимирязев сообщает:

«31 мая, в присутствии многочисленных и в большинстве недоверчиво настроенных зрителей, он (Пастер) привил всем 50 овцам сибирскую язву в ее самой смертельной форме и пригласил всех присутствующих вернуться через 48 часов, объявив вперед, что 25 животных они застанут уже мертвыми, а 25 – целыми и невредимыми.

Даже друзья его были испуганы такой самоуверенностью. Но все исполнилось именно так, как говорил Пастер. Собравшимся в Пуйи-Ле-Фор 2 июня представилась такая картина: 22 овцы лежали мертвыми, еще две умерли у присутствоваших на глазах, а третья к ночи: остальные 25 были живы и здоровы».

Эксперименты французского химика Пастера на животных наглядно демонстрировали то, что казалось парадоксом. Ослабленные (извлеченные из погибших животных) возбудители болезни могут стать средством борьбы с самим заболеванием!

Блестящая победа над сибирской язвой вдохновила Пастера на длительный и кропотливый штурм возбудителя бешенства. Речь шла о спасении людей от неминуемой смерти. И вот виновник бешенства – вирус – установлен. Теперь надо готовить вакцину. Ее назвали «фиксированный вирус» и испытали на большом количестве животных. Теперь требовалась победная демонстрация. Алиса Самуиловна Самсонова в брошюре «Микробы против микробов» пишет об этом так:

«В 1885 году Л. Пастеру представилась возможность впервые испытать свою вакцину на человеке. Это был мальчик, искусанный бешеной собакой, слюна которой попала в ткани израненного ребенка. Мальчик был обречен. С разрешения матери больного Л. Пастер приступил к лечению. Риск был велик, ответственность за жизнь ребенка с той минуты, как началась борьба за его жизнь, целиком лежала на ученом. Своему первому пациенту он вводил соответствующие дозы вакцины и в течение нескольких долгих дней и ночей следил за состоянием ребенка. И наконец долгожданный и огромный успех – кризис миновал, мальчик остался здоровым, а человечество обрело надежное оружие против коварного недуга. Л. Пастер не только укротил очередного микроба, но заставил его принять участие в борьбе с заболеванием, которое им самим вызывается».

Этот раздел о победах Пастера хочется закончить на высокой мажорной ноте. Поэтому даем цитату из книги Поля де Крюи «Охотники за микробами». Автор пишет про Пастера следующее:

«Но я больше люблю вспоминать о другом завершении его головокружительной карьеры. Это было в 1892 году, в день семидесятилетия, когда на большом собрании, устроенном для его чествования в Сорбонне, ему была поднесена медаль. Здесь был Листер и другие выдающиеся представители науки всех стран. А над головами этих светил, сидевших на почетных местах, все ярусы были заполнены молодежью – студентами Сорбонны и других колледжей и высших школ. И вот среди неугомонного гудения молодых голосов вдруг наступила полная тишина. Пастер, слегка прихрамывая, взошел на возвышение, опираясь на руку президента Французской республики. И в этот момент, как бы приветствуя героя-полководца, отразившего несметные орды лютых врагов, оркестр республиканской гвардии заиграл триумфальный марш.

Листер, принц хирургов, поднялся со своего места и обнял Пастера, и стены здания дрогнули от грома рукоплесканий, приветственных криков молодежи на галерке и седобородых гостей в почетных рядах. Наконец маститому охотнику за микробами было предоставлено слово. Его голос, когда-то так величественно гремевший в нескончаемых яростных спорах, потерял теперь свою звучность, и его сыну пришлось говорить за него, – но его последняя речь была гимном надежды на новую, прекрасную жизнь человечества. Обращаясь к студентам и ученикам средних школ, он призывал:

«…Не позволяйте испортить вас осуждением и бесплодным скептицизмом, не позволяйте обескуражить вас печалью иногда случающихся мрачных событий национального масштаба – они лишь временны. Живите в безмятежном мире лабораторий и библиотек. Обратитесь для начала к самим себе: «Что я сделал для своего собственного образования?» – а затем, когда постепенно разовьетесь: «Что я сделал для своей страны?» – пока не настанет пора, когда вы с огромной радостью сможете осознать, что поспособствовали хотя бы отчасти развитию человечества…»

«История микробиологии до Роберта Коха характеризуется сильным размахом. Было важно, какую роль микроорганизмы играют для человека. Если во времена Левенгука они считались просто любопытными организмами из-за крошечных размеров, но абсолютно несущественными для повседневной жизни, то к концу ХIХ века они стали чем-то совершенно иным. Врагами, злодеями, болезнетворцами, вредителями, которых необходимо уничтожать. Этой борьбе ученые уделяли много внимания».

Ганно Харизкус, Рихард Фрибе. «Союз на всю жизнь: почему бактерии наши друзья»

«В 1877 году Роберт Кох впервые сформулировал правила, позволяющие связать конкретного микроба с конкретным заболеванием. Идея немецкого бактериолога заключалась в том, что для того, чтобы доказать микробную природу заболевания, нужно выделить микроорганизм, который всегда присутствует у больных и отсутствует у здоровых людей. После этого нужно вырастить чистую культуру «подозреваемого» микроба и использовать образец этой культуры, чтобы заразить здорового человека. Затем, для окончательной уверенности, следует взять образец у этого нового зараженного и вырастить из этого образца новую культуру, которая совпала бы с исходным микробом.

Если вы можете подтвердить микробную природу болезни в соответствии со всеми правилами Коха, это неоспоримое доказательство. Но это не так-то легко сделать. Даже если вам удастся найти добровольцев, готовых заразиться, невозможно найти университет, наблюдательный совет которого разрешил бы вам такой эксперимент. Вот почему такое значение имеют современные технологии секвенирования ДНК. Они позволяют открыть множество обитающих в нас микроорганизмов без того, чтобы подвергать опасности добровольцев или выращивать культуру в пробирке».

Роб Найт. «Смотри, что у тебя внутри. Как микробы, живущие в нашем теле, определяют наше здоровье и нашу личность»

«В эти годы шумных сражений (1860–1870), когда Пастер занимался спасением уксусной промышленности, изумлял императоров и изучал болезни тутовых шелкопрядов, невысокий серьезный близорукий немец проходил курс медицинских наук в Геттингенском университете. Его имя было Роберт Кох. Он был очень хорошим студентом, но, даже занимаясь препарированием трупов, не переставал мечтать о том, чтобы отправиться в джунгли для охоты на тигра. Он добросовестно зазубривал сотни названий разных костей и мышц, но далекие жалобные гудки пароходов, отправлявшихся на Восток, вытесняли из его головы все эти греческие и латинские термины.

Кох мечтал стать исследователем-путешественником, или военным хирургом и заслужить Железный крест, или сделаться судовым врачом и объездить весь свет. Но, увы, по окончании медицинского факультета в 1866 году он сделался всего лишь младшим врачом в малоинтересной психиатрической больнице в Гамбурге. Среди утомительной работы с буйными маньяками и безнадежными идиотами до него едва доходили отзвуки Пастера о том, что вскоре будут открыты страшные, убийственные для человека микробы. Он все еще продолжал прислушиваться к пароходным гудкам, а по вечерам гулял по набережной с Эмми Фраац. Он предложил ей выйти за него замуж, соблазняя перспективой романтического путешествия вдвоем вокруг света. Эмми ответила Роберту, что согласна выйти за него замуж лишь при одном условии: что он выбросит из головы всякие бредни о путешествиях и приключениях и, занявшись врачебной практикой, станет полезным и добросовестным гражданином своего отечества.

Кох выслушал ответ Эмми, и перспектива пятидесятилетнего блаженства жизни с нею на время вытеснила из его головы знойную Патагонию и охоту на слонов. Он стал заниматься неинтересной медицинской практикой в скучной и малоромантичной прусской провинции».

Поль де Крюи. «Охотники за микробами»

Даже если удастся найти добровольцев, готовых заразиться бактериями, вам невозможно будет найти университет, совет которого разрешил бы вам такой эксперимент.

Микробиолог Роберт Кох родился в небольшом немецком городке Краустале в семье горного инженера Германа Коха. Он был третьим из тринадцати детей. В детстве очень любил ломать, а затем чинить свои игрушки, проводил за этим занятием долгие часы.

В 5 лет, умея уже читать и писать, пошел в местную начальную школу. Затем была гимназия, а в 19 лет он поступает в знаменитый своими традициями Геттингенский университет, собираясь стать врачом. Получив медицинский диплом, долго скитается по разным городам Германии в поисках частной практики.

Дело кончается тем, что он обосновывается в городке Раквице в скромной должности младшего врача в больнице для умалишенных. Лечение безумных людей энтузиазма у Коха не вызывало. Начинается Франко-прусская война, Кох добровольно становится врачом полевого госпиталя.

Война быстро заканчивается, Кох демобилизуется. На свой 28-й день рождения он в подарок от своей молодой жены получает микроскоп. Кох теперь с ним не расстается, проводит долгие домашние опыты, для чего даже заводит большое количество мышей.

В 1872 году, Коху 29 лет, его назначают уездным санитарным врачом в Вольштейне (ныне это территория Польши). В окрестностях города среди крупного рогатого скота свирепствует эпидемия сибирской язвы.

С помощью микроскопа Кох устанавливает, что причиной заболевания является бактерия Bacillus anthracis, изучает ее биологический цикл развития. Кох отправляется из своего медвежьего угла в Бреславль, чтобы объявить о своей победе. Эта работа приносит Коху широкую известность, и его назначают правительственным советником в Имперском отделении здравоохранения в Берлине.

Переломным для Коха становится 1881 год. Он публикует важную работу «Методы изучения патогенных организмов», где излагает способы выращивания микробов на плотных питательных средах. Это уже путь к изучению чистых бактериальных культур.

Но этого Коху мало. Теперь его заботит туберкулез. Эта страшная болезнь уносила, да и сейчас еще уносит огромное число человеческих жизней. Начал Кох с микроскопического исследования внутренних органов рабочего, погибшего от скоротечной чахотки. Увы, тогда микробов ему разглядеть не удалось.

И вот ученого осенила догадка, а что, если использовать красители для окрашивания препаратов? И тогда 1877 год стал историческим для медицины. Мазок легочной ткани больного на предметном стекле Кох высушил и поместил в раствор красителя. И вот тут-то ему удалось разглядеть в микроскоп многочисленные тоненькие палочки…

24 марта 1882 года на заседании общества врачей в Берлине Кох сообщает о своем открытии возбудителя туберкулеза, он получил особое имя – «палочка Коха». Это открытие позволило начать поиски средств для борьбы с туберкулезом. В одночасье маленький близорукий немец становится знаменитым.

Изучение Кохом туберкулеза было прервано, он по заданию германского правительства в составе научной экспедиции отправляется в Египет и потом в Индию с попыткой определить причину заболевания холерой. Опасались, что эпидемия этой страшной болезни может перекинуться в Европу.

И в 1883 году Кох разработал метод выделения чистых культур микробов путем посева на пластинках желатина. Ему удалось обнаружить вибрион холеры, по форме напоминающий запятую и поэтому названный «холерной запятой».

В 1885–1891 годах Кох, уже профессор Берлинского университета, становится директором только что созданного Института гигиены. А в 1905 году за «исследования и открытия, касающиеся лечения туберкулеза» Роберт Кох был удостоен Нобелевской премии по физиологии и медицине.

Скончался Кох в возрасте 66 лет в Баден-Бадене от сердечного приступа.