Текст книги "Автоэнциклопедия"

Юрий Васильевич Гейко
Автоэнциклопедия

Об авторе

Жизнь в трех абзацах

Гейко Юрий Васильевич, журналист, член Союза писателей России, Союза кинематографистов России, автор нескольких книг для автолюбителей, выходивших в нашей стране и за рубежом. Лауреат премий «Лучший журналист России» за 1995 год, «Автомобильный журналист России» за 2003 год.

Окончил МАМИ (Автомеханический институт), Литературный институт им Горького. В армии служил офицером – начальником автотракторной службы ракетной площадки в Казахстане. Работал инженером-испытателем на АЗЛК, каскадером на киностудии, приемщиком в автосервисе, корреспондентом газеты «Комсомольская правда». Кандидат в мастера спорта по автоспорту. Женат на актрисе Марине Дюжевой.

Участник кругосветного автомобильного путешествия в 1989 году «Караван Колумбов», объехал земной шар примерно по 40-й параллели за рулем «Москвича-2141», который много лет стоял в музее АЗЛК, пока завод не разворовали. За это путешествие получил статус «Почетного гражданина г. Коламбуса», столицы штата Огайо США).

Жизнь на трех страницах

Я родился в Москве, в тот день и даже час, когда родился великий Лев Николаевич Толстой (по старому стилю), но спустя ровно 120 лет после него, то есть – 10 периодов. (Период – полная смена клеток человеческого организма – составляет 12 лет.) Сей факт, конечно, ничего не означает, но забавно.

Родился-то в Москве, но схватки у моей мамы начались в поезде, коим она ехала в столицу к своей маме рожать из Выползова, что посередине между Москвой и Питером, где служил мой отец в авиационном полку. Уговаривали ее проводники сойти в Клину, куда о роженице сообщили телеграфом, туда к станции уж и подводу подогнали, но мама моя была непреклонна, несмотря на то что уж и воды отошли – довезла сей ценный плод до Москвы и сделала меня полноценным москвичом. Так колеса вошли в мою жизнь с материнской утробы и навсегда.

Кем я только не мечтал стать в детстве, поделенном двумя военными авиационными городками – Выползовским и Псковским! Но так случилось, что лет в семь кто-то подарил мне альбом для стихов и тем самым определил мою жизнь – альбом был еще «сталинский» и такой красивый, с золотым тиснением, вензелями, что просто обязывал писать в него стихи и ничто иное. И я начал – в духе своего времени и воспитания:

 
Огонек одинокий горит,
Мрачный крестьянин над книгой сидит…
 

А через пару лет вкусил сладость славы, продекламировав что-то из своего «творчества» со сцены псковского Дома пионеров.

Читал, правда, много – во вред урокам, наперекор запретам отца, украдкой, даже с фонариком под одеялом. Но именно отец по-настоящему определил мою жизнь тем, что заставлял меня вести дневники аж с третьего класса – как же я благодарен ему за это! Считаю это совершенно необходимым для любого человека, стремящегося к совершенству, а уж для того, кто хочет складно излагать свои мысли на бумаге!.. Систематические записи увиденного и пережитого дают зоркость, учат умению вычленить и осознать главное, дневник – главные университеты души.

Отцу же я обязан и знанием происхождения нашей редкой фамилии, эту историю он вычитал в местных церковных книгах, вот как она звучит…

Ехал якобы Петр Великий на Полтавскую битву по Украине. Ехал верхом, и лопнула у его лошади подпруга. А на горизонте было село. «Что за село? Есть ли там шорники?» – спросил Петр. Никто не ответил, и нарекли то село – Попружна. А спустя какое-то время было оно пожаловано помещику под какой-то забытой уже мной фамилией, пусть будет – Коваленко. И пошел от него род на полсела – Коваленки. А остальные полсела – Гейки. Так вот Гейки это те, кого «гейкали»: «Пидь, погейкай», «Гей, хлопче, пидь до мэне!»

Родителям, как это часто бывает в русских семьях, было до фонаря, кем я стану – кем хочешь, лишь бы поступил куда-то. Мне же под конец школы захотелось стать журналистом, и я купил абонементы в МГУ для абитуриентов на лекции по русскому, истории и литературе. Отслушал их с огромным интересом, но когда пришел сдавать на журфак документы – оробел: какие там все умные да блатные, да с папами-мамами, да уже с публикациями! И с горя я, москвич, поехал с одноклассником Юркой Косенко поступать в Харьковское высшее командно-инженерное училище, на ракетчика: почти космос, которым все бредили. Юрка поступил, а я недобрал один балл, из-за чего страшно расстроился и поехал в воскресенье на дачу генерала – начальника того училища, чтобы уговорить его меня принять. Генерал, естественно, послал меня по матери.

Вернувшись в Москву, я купил справочник для поступающих в столичные вузы и трижды ткнул карандашом в его оглавление. Выпали МИЭМ (электронного машиностроения), МАМИ (автомеханический) и еще что-то. Поехал с документами в «еще что– то» – здание не понравилось: сарай какой-то, даже внутрь не зашел. МИЭМ слишком роскошным для меня показался. А МАМИ приглянулся, смотрю факультеты: литейный (тогда – самый сильный в Союзе) – на фиг расплавленный металл; двигатели внутреннего сгорания – на фиг бензин и масло; автотракторный (самый классный факультет) – на фиг трактора; технология машиностроения – а вот это солидно и непонятно звучит. Подал документы, сдал, поступил.

А поступил – влюбился в автомобиль. Уже на втором курсе начал мотаться с друзьями по гоночным трассам Союза: «Чайка» в Киеве, Биккирниеки под Таллином, Пирита под Ригой. Тогда же стал «сыном полка» сборной АЗЛК по авторалли, ездил с ней по стране, а закончив МАМИ, стал инженером-исследователем АЗЛК. Специализировался на прочностных испытаниях кузовов, занимался автоспортом. В 1976 году поступил в Литературный институт имени Горького.

На рубеже своего 33-летия резко поменял и жену и профессию – стал журналистом «Комсомольской правды», в которой проработал 22 года.

В 1980 году на съемках фильма «Похищение века», в котором я исполнял трюки, слишком близко познакомился с актрисой Мариной Дюжевой. Нас объединили не только первые неудавшиеся браки – Маша (она предпочитала это имя) родилась в один день с моей мамой. Во вторую нашу совместную ночь выяснилось, что и отцы наши родились в один день. Дальше – больше: свадьбы наших родителей случились с разницей в один день! Но Бог продолжил свои намеки – первого нашего сына Мишку она родила в день своего рождения и в день рождения моей мамы. Но когда она родила второго сына – Гришку – в день моего рождения, я понял – это Судьба.

Поскольку жена моя полноправный соавтор и объект исследования этой книги – два слова о ней. Родилась в Москве, закончила Государственный институт театрального искусства. Сниматься в кино стала уже на первом курсе. На ее счету около 50 ролей в кино, больших и маленьких: «Горожане», «Трактир на Пятницкой», «Мимино», «По семейным обстоятельствам», «Покровские ворота», «На исходе лета», «Тень»…

Но 30 «киношных» лет не сделали ее «реализовавшейся» актрисой. И только недавно она по-настоящему нашла себя – на сцене, в спектаклях Независимого театрального проекта: «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?», «Боинг-Боинг» и других.

Она пишет удивительные стихи, но только для себя, печатать не разрешает. Обожает сыновей, котов Кузю и Серого, дачу и свою четырехколесную «ксюшу» – «Ситроен Ксара». До нее рулила на «Москвиче», на «восьмерке», любит уйти со светофора так, чтоб «все пыль глотали».

В России две напасти – дураки и дороги.

Гоголь Н. В., 1840 г.

В России главная напасть – дураки на дорогах.

Гейко Ю. В., 1977 г.

Нет, все-таки самая большая напасть России – дураки, указывающие дорогу.

Гейко Ю. В., 1995 г.

Да, все-таки по-прежнему самая большая напасть России – дураки, указывающие дорогу!

Гейко Ю. В., 2006 г.

АВТОГРАФ АВТОРА С НЕОБХОДИМЫМ ПРЕДИСЛОВИЕМ

Так уж случилось, что моя жизнь сплелась из трех составляющих: писанины (писательской и журналистской), автомобиля и женщины.

Самое раннее ощущение, конечно, от автомобиля. Вернее, мотоцикла.

Мне годика два с половиной. Какой-то дядя летчик, друг и коллега моего отца, сажает меня в разлапистое резиновое седло. Хорошо помню восторг от дрожи под собой сильного и горячего животного, острый запах бензина и резины.

Второе острейшее ощущение от автомобиля: я – студент-первокурсник Московского автомеханического института. Лето. Пересечение Каширского шоссе с МКАД. Сажусь в спортивный «Москвич» капитана сборной АЗЛК по авторалли Виктора Щавелева – едем на чемпионат СССР 1968 года в Ереван. Я, в качестве мальчика на побегушках, устроился на каникулы через знакомых. Сажусь в эту машину, как обычно, как во многие другие машины, не догадываясь, что жизнь моя через несколько минут перевернется: Щавелев завел движок, тронулся, и!..

Мир расплылся в цветных полосах скорости. Стрелка спидометра уперлась в ограничитель. Душа уходила в пятки от каждого обгона и потели ладони, но до тех пор, пока я в Щавелева не поверил, не понял, что он хочет жить ничуть не меньше меня и едет с большим запасом надежности. После этого от каждого его обгона я испытывал восторг, один сплошной восторг. Я открыл для себя, что в повседневной жизни мы познаем лишь верхушку айсберга под названием: «автомобиль». Даже езда «с ветерком» с лихачом – это езда вслепую, она не дает никакого представления о возможностях автомобиля ведомого рукой истинного мастера все ближе к той грани, за которой кончается его повиновение.

…Измученный восторгами, я проснулся глубокой ночью от визга баллонов. Тело мое, хоть и притянутое ремнем, кидало в разные стороны, спина горела и казалась стертой до крови, – это начались кавказские серпантины. Свет фар прыгал с асфальта на отвесные стены скал и на мгновение исчезал вовсе – в черноте неба и пропастей. Когда до меня дошло, что светлячки на обочине, в метре от колес, вовсе не светлячки, а огни селений на дне долин и ущелий, меня обуял животный, липкий, настоящий страх.

– Что это вы, Виктор Алексеевич, – жалобно спросил я Щавелева, – тренируетесь?

– Да нет, сон разгоняю.

Теперь я понимаю, что шли мы тогда процентов на 60–70 от возможностей машины, что обычный частник шел бы процентов на 10–15, таксист – на 20–30, лихач – на 30–40, не больше.

Та грань, о которой я говорил, за которой кончается повиновение машины, – это 100 процентов ее возможностей. Часто это грань между жизнью и смертью. Ближе всех к ней подбираются, как вы понимаете, чемпионы. И, конечно же, не на улицах городов, не на шоссе, а на специальных перекрытых от движения трассах. Лишь однажды мне посчастливилось оказаться к этой грани близко-близко и навсегда опалить душу счастьем приближения к Абсолюту – несколько скоростных участков я проехал на тренировке с Иваном Астафьевым, заслуженным мастером спорта, многократным чемпионом раллийных и кольцевых трасс, участником супермарафонов века «Лондон – Мехико», «Лондон – Сидней».

Поверьте, автомобиль – мощнейший источник наслаждения в человеческой жизни, стоящий, может быть, на втором месте после Царя наслаждений – секса.

Теперь о третьей составляющей, о любви к женщине, которая упомянута, наряду с автомобилем, в первой же фразе моей книги. Меня к ней в буквальном смысле привез автомобиль: каскадер и актриса – так в красивом, романтическом варианте может звучать начало нашей истории.

До нее я работал испытателем на «Москвиче», рядом с ней стал журналистом. Не вдаваясь в подробности, скажу, что в многолетней и каждодневной борьбе за эту женщину я стал тем, кем стал – счастливым человеком. Я и теперь, 26 лет спустя, имея с ней двух сыновей, любуюсь ею.

Вот и все составляющие моей жизни. Сначала я, по глупости, пытался разделить их – написал книжку об автомобиле с дурацким названием: «Как за рулем и выжить, и удовольствие получить». Она имела неожиданный успех. Потом написал книжку о Ней, о том, как все у нас начиналось. Эта книжка успеха не имела, потому что она не издавалась, так как написана только для моих сыновей. Но отдельные главы из нее, сплошь связанные с автомобилем, в устном пересказе вызывали неизменный восторг любой аудитории: «Ну прям "Мужчина и женщина" в русском варианте! Чего ты об этом не напишешь?»

И однажды я понял: вот то, о чем лучше меня никто не скажет. И вовсе не потому, что нет водителей, которые ездят лучше меня, их много. И не потому, конечно, что нет писателей и журналистов, которые пишут лучше меня, их тоже достаточно. И уж совсем не потому, что нет мужчин, умеющих любить сильнее, красивее, чем я, – их вообще, наверное, тьма-тьмущая. Но зато очень мало таких, которые совмещают, простите за нескромность, эти три таланта – писать, ездить и любить.

И потому разрешите мне, правда, за ваши деньги, преподнести вам эту книгу с такой надписью:

Автоменталитет россиян

Мой приятель-журналист, проживающий ныне в Швейцарии, раз в три-четыре месяца приезжает в Россию. Не по бизнесу приезжает – только за «ощущением жизни», как он сам выражается. «Понимаешь, символ Швейцарии для меня – холеная корова, пасущаяся на зеленом лугу. Она пасется сегодня, завтра, год, пять, десять лет пасется, жрет, зараза, траву, и ничего вокруг не происходит! Сытое, размеренное и дико скучное бытие!! А здесь, у вас, время спрессовано событиями. Вы за месяц, да даже за неделю проживаете столько, сколько „цивильные нации“ за годы!»

С ним трудно не согласиться. Когда я окидываю взором изменения, если так можно выразиться, автомобильного менталитета россиян всего лишь за мою 50-летнюю жизнь, я поражаюсь тому, какой гигантский скачок здесь произошел. Судите сами.

Во времена моей юности иметь собственный автомобиль было все равно, что сегодня иметь собственный самолет. В нашем военном городке на окраине Пскова всего на двух человек – владельцев «Победы» и «Волги» с оленем на капоте смотрели так, как сегодня смотрят на долларовых миллионеров – с восторгом и неприязнью одновременно. Это были годы 50-е.

В 60-е и даже в 70-е, когда в СССР «Фиат» впрыснул 660 тысяч автомобилей в год, ситуация мало изменилась, разве что «Победа» исчезла, а «Жигулей», «Москвичей», «Волг» и «горбатых запоров» стали выпускать побольше, но все равно на них были очереди, но все равно «Москвич-412», например, стоил 4900 рублей, «Жигули» – 5500 рублей при средней зарплате того времени 120 рублей – более 40–50 зарплат за автомобиль!! И тем не менее на черном рынке машины стоили вдвое дороже магазинной цены – мы были единственной страной в мире, где, как говорили западные радиостанции, старая машина стоила дороже новой. На машину семья копила полжизни для того, чтобы остальные полжизни на ней ездить, а потом еще и передать ее потомкам.

Прошло всего каких-то 30 лет, и сегодня Россия со страшной силой автомобилизуется – при средней зарплате по стране 180 долларов, семья из двух человек может приобрести машину «секонд-хенд» за 500-1000 долларов – полгода всего накоплений!

Но наш «мидл-класс» отечественный «секонд-хенд» не берет – либо новые «Жигули» и «Лады», либо за те же 5–8 тысяч долларов – подержанные иномарки.

Для того чтобы понять, что хочет взять на авторынке наш потребитель, надо сначала определить понятие «мидл-класса». Оно чрезвычайно размытое – от доходов семьи из трех-четырех человек в тысячу долларов в месяц до 5 тысяч долларов. Далее идет «новая русскость».

В первой половине 90-х, когда «свободным предпринимателям» шла шальная деньга за любое их телодвижение в бизнесе, «мидл-класса» еще не было. Были только «новые русские» и мы, служивые, на зарплате, – нищие. Наши новые богатеи отличались от западных тем, что, имея, скажем, 200 тысяч долларов «за пазухой», они брали тачки за 80-100 тысяч. В то время как западные бюргеры и коммерсанты, имея, допустим, те же самые 200 тысяч на счету, никак не могли себе позволить взять машину дороже 17–20 тысяч, да и то в кредит. Они всегда и считали, и придерживали каждый цент.

Теперь «мидл-класс» в России есть. И он выбирает машины. Какие?

Самые экономные и практичные берут все-таки машины новые отечественные или новые дешевые иномарки в кредит – простой пример: на стоянке в одну ночь отморозки разбили боковые стекла «десятки» и «Ауди А-4», сперли магнитолы. Так вот, без учета стоимости магнитол, восстановление боковых стекол владельцу «десятки» обошлось в 200 рублей, а владельцу «Ауди» – в 220 долларов. Далее – за два года эксплуатации у «десятки» было около двух десятков отказов и дефектов, на устранение которых (без гарантии) было потрачено около 7 тысяч рублей – 220 долларов). За то же время на «Ауди» было всего три отказа, устраненных по гарантии, но договор об этой самой гарантии плюс плановые ТО-1, 2, 3 вылились в общей сложности в 900 долларов – разница есть? Я уж не говорю об авариях – «элемент» крыла или капота или дверцы, подвергающийся рихтовке, шпаклевке с последующей окраской на отечественной машине стоит максимум полторы тысячи рублей (50 долларов), а на средней по цене иномарке – 150–300 долларов. Из этого следует – тот, кто деньги считает и не мечтает пускать пыль в глаза, покупает отечественные автомобили или новые дешевые иномарки – в кредит.

Скажу больше – среди богатых людей, дорожащих своей жизнью, наметилась в последний год мода ездить незаметно, не бить в глаза «шестисотыми», которые они легко могут приобрести; «девяносто девятая», «десятка» – вот их излюбленные автомобили. На «пати», на прием, к нужному клиенту, на подписание важного договора они могут приехать и на «Феррари», но на работу и с работы предпочитают передвигаться без ажиотажа.

У нашего «мидл-класса» нет патриотизма в выборе машины, как у французов, выбирающих «Рено», «Пежо» или «Ситроен», как у немцев, выбирающих «Мерседес», «Ауди», «Фольксваген» или «БМВ»; у них эти модели – большого диапазона цен и меньшего – по качеству, а сервис есть на каждом километре, и сами они под капотом не копаются. У наших же «бюргеров» выбор – новый ВАЗ, западный «секонд-хенд», на худой конец – японская праворулька, в лучшем случае – новые дешевые иномарки в кредит, а уж какая модель – зависит от условий их жизни. Если человек живет в небольшом городке, в сельской местности, то он выбирает карбюраторные или «одноточечные» инжекторные «шестерки», «семерки», «четверки» и «лады», поскольку может их починить в любом сельском гараже. Обслуживание сложных «распределенных» инжекторных двигателей, а тем более автоматических коробок передач – не в каждом областном центре, до которого еще надо доехать.

За последние 10–15 лет в головах наших соотечественников произошел грандиозный сдвиг – мы узнали иномарки. И новые и старые, пускай 10-летние, но «БМВ» и «мерсы» за те же 5–7 тысяч «зеленых». И когда в них садишься, когда тебя обнимает полная тишина, а дверцы захлопываются не со звуком консервной банки, а глухо, солидно, когда нажимаешь педаль и улетаешь, а «торпеда» «под дерево» подмигивает тебе совсем не российской роскошью – как тут не послать весь российский автопром на любые буквы! И посылают, не в силах пересесть с 12-летнего «БМВ» на новую «десятку». И их понять можно – «чисто российский» автопром потихоньку погибает под натиском более качественных машин «совместного производства». Они – вчерашний день западного автопрома, но для нас – сегодняшний.

Если раньше люди, семьи, делились на тех, кто «имеет машину» и тех, кто ее не имеет, то теперь становится важным – какую машину? Если вы ответите: «Мерседес», вас тут же спросят: «Какого года? Какой?» и мгновенно определят уровень вашего благосостояния. По мере его возрастания наш человек впервые начал стремиться к тому, чтобы его автомобиль стал продолжением его комфортного мира – квартиры, кабинета: он не должен быть «ниже уровнем». Выше – пожалуйста. И это нормально.

Автомобиль – что это такое

Есть ли она у вас или еще нет, готовьтесь к тому, что она, машина, – живое существо, которое вы берете в семью. Она изменит все в вашей жизни – темп, бюджет, вашу зарплату, она вполне может переменить ваших любовниц или любовников (если они есть), она в какой-то степени подомнет под себя вас, изменит ваши привычки, она заставит вас пахать на капиталистической ниве гораздо эффективнее, чем делали вы это до сих пор, и при этом резко повысит ваш КПД.

Машина – это особый мир, в который пускают только посвященных, это та дверь, которая может захлопнуться только за вами единственным. Если вам очень плохо и требуется уединение, она даст вам его в любое время суток и в любое время года – сухой, теплый и комфортабельный кусочек пространства ждет вас под окном. Поворот ключа – и вы наедине с самим собой, со своими проблемами и даже иногда с вечностью. Машина, как собака, никогда вам не изменит, не предаст, не расскажет вашим друзьям, врагам о другой вашей жизни – тайной, которую знает только она, машина.

Ваша машина лучше самого близкого друга знает ваши привычки, она ждет вас на стоянке долгими ночами, она радуется вашему появлению рано утром, но молчит, потому что железная.

Сейчас машину выбирают совсем не так, как еще лет 10–15 назад – как просто средство передвижения. Машина является продолжением той жизни, которую вы себе сумели построить – она должна соответствовать вам, вашей квартире, зарплате, уровню жизни, вашему темпераменту, комфорту, к которому вы привыкли, вашему характеру, ощущению прекрасного, взглядам на жизнь. Она должна давать вам только положительные эмоции, ведь в жизни их так немного…

Ваша машина не только становится частью вашей жизни, хотите вы этого или не хотите, она самим своим существованием закладывается в ваши генные клетки, она становится частью вас самого, вашим «Я», и если уж говорить совсем откровенно, то ваша машина – это вы.

И что из этого следует? Из этого следует то, что о машине надо знать как можно больше, потому что от этого зависит слишком многое в вашей жизни.