Текст книги "Метро 2033: Смерть октановых богов"

Тело легко проскользнуло в маленькое окошко в дальней части надстройки, и мальчик заскользил по льду дальше. А тварь с ревом застряла в металлическом каркасе. Она щелкала зубами, скулила, скребла длинными когтями по обледенелым бортам лодки и не могла вырваться. Ржавая металлическая надстройка все еще была прочной. Зато напарница хоря, издав победный вопль, перепрыгнула через пленницу и продолжила преследование Руслана, уже поднявшегося на ноги и бегущего дальше.

Минус одна тварь, а стена и арка ворот все ближе. Еще разок избежать смерти и дождаться Софью. Она точно придет! Она-то не бросит! Вот только была одна загвоздка. Тварь, клацающая позади Руслана зубами, совсем не желала отпускать добычу. Маленький мальчик в ее глазах уже превратился в сочный кусок только что освежеванного мяса, разодранный на клочки и слегка подвяленный, с легким запахом тухлятинки… Осталось догнать этот кусок и отправить на приготовленное тепленькое место в желудке хоря.

Руслан даже ощутил ток воздуха, когда зверь попытался схватить его в очередной раз зубами, но мальчик снова схитрил. Он видел впереди глыбу тороса, а перед ней яму-лунку во льду, как раз размером с него. Руслан оттолкнулся и заскользил по льду на спине. Ткнулся в глыбу ногами и благополучно съехал в яму, а тварь, вновь попытавшаяся схватить мальчика зубами, со всего маха врезалась в торос головой, которую тут же прижало весом собственного тела. Голова чудовища проскочила следом за Русланом и принялась безвольно болтаться перед лицом пацана на длинной шее. Туда-сюда, туда-сюда… Такой странный живой маятник.

Только радость победы омрачилась предчувствием скорого поражения. Мальчик попал в ледяной карман, а единственный выход закрыл своим тяжелым телом хорь. Теперь Озимову не убежать, а когда тварь очнется, то непременно полакомится мышкой, нырнувшей в ловушку.

Но страха вновь не было. Как и паники. Было любопытство. Например, как зверь будет вытаскивать Руслана из этой ледяной лунки? Вопрос решился в считаные секунды. Чудовище дернулось, пасть раскрылась, обнажив большие, с ладонь мальчика, зубы. На темное дно ледяного кармана с них стекала вязкая и противная слюна. Взгляд Озимова задержался на мгновение на лужице на льду, и мальчик невольно вздрогнул. С той стороны кармана, прямо в темной воде озера открылся глаз. Большой, желтый, с узким вертикальным зрачком. И он фокусировался то на Озимове, то на бессознательной твари и ее голове, которая уже дергалась на длинной шее. Пасть несколько раз открылась и захлопнулась, язык шумно втянулся, а веки стали подрагивать. Вот-вот откроются, и хорь перегрызет Руслана пополам, и обе половинки вытащит наверх. А может… оставит одну неведомому подводному чудищу, чтобы то тоже полакомилось.

Оно, кстати, зашевелилось. Видимо, поняло, что вскоре может остаться вовсе без добычи. Пацан замер, увидев раскрывающуюся пасть. Длинную, широкую, полную острых и огромных – больше раза в три, чем у хоря, – зубов! Один как раз скользил с той стороны по льду кармана, оставляя за собой широкую борозду, и в какой-то момент пробил лед. Руслан вздрогнул.

Тонкая струйка воды метнулась внутрь кармана и ударила хорю прямо в глаз. Его голова задергалась от холодной воды, получая запредельную норму свежести. Наконец, глаз открылся, тварь отряхнулась и уставилась на Озимова. Ничего доброго эти глаза мальчику не сулили. Но и подводный монстр заметил движение хоря, и в тот момент, когда наземный хищник раскрывал свою пасть, озерный титан сомкнул свою. Руслан еле успел пнуть голову хоря в сторону обитателя глубин, когда челюсти схлопнулись, и воздух рассыпался миллионом пузырей в темной воде. Теперь она была повсюду и вихрем завертела мальчика, оттолкнув от схватившихся в смертельном подводном танце тварей – монстр из озера сцапал хоря за голову и тащил вниз, изо всех сил орудуя мощным хвостом, но тело того не пролезало в дыру, в которую протиснулся Руслан.

Озимова вновь завертел вихрь, когда широкий хвост подводного существа загреб рядом. Руслана еще дальше отнесло от полыньи – единственного выхода из озера, скованного льдом. Одежда намокла и тянула вниз, а холод сцепил все члены. Резко заныли голова, зубы и кости. Мальчик не мог закрыть глаза, иначе бы потерял из вида прорубь. Иначе бы погиб.

Легкие словно вынули из груди и подожгли. Видимо, им требовался воздух. Единственный доступный воздух скопился рядом с полыньей и тонким слоем растекся подо льдом. Руслан взмахнул руками и ногами, толкая себя вверх, к лунке, откуда все еще торчала голова хоря, которого подводная тварь пыталась затащить вниз.

Мальчик поднялся вверх, стараясь не спугнуть воздух. Уткнулся ладонями в лед, вытянул шею, пытаясь губами приникнуть к объемному воздушному пузырю. И у него почти получилось, когда широкий хвост водяного монстра вновь пронесся мимо, и Руслана опять откинуло назад, а спасительный пузырь разбился на сотни очень маленьких, и их раскидало и растворило в темной воде.

И страха все еще не было, лишь пришло понимание, что ситуация критическая, и если сейчас что-нибудь не случится, то скоро ему придет конец. Его бездыханный труп через несколько мгновений опустится на дно, где мальчика и доедят какие-нибудь твари…

Но сознание все же противилось смерти. Руслан, загребая руками и ногами и краем глаза следя за схваткой у лунки, осматривался: вдруг попадется какой-нибудь предмет, который поможет спастись. И увидел, как от мутного и темного дна Неро, постепенно проявляясь ближе к поверхности, на него неслась вторая водяная тварь. Озимов закричал от неожиданности, выпуская последний воздух, и замахал руками и ногами с удвоенной силой. Но тварь с раскрытой огромной пастью проскочила мимо. Руслана опять закрутил водяной вихрь, и мальчик видел схватку лишь урывками.

Второе чудище быстро приблизилось к хорю. Потом резко стукнулось головой об лед, отчего по ледяному панцирю тут же в разные стороны разбежались трещины. Хорь провалился в холодную воду. И, наконец, подводные твари утащили наземную вниз. И только спустя несколько оборотов вокруг своей оси Руслан понял, что путь наверх свободен. Водяные звери пробили во льду такую брешь, что теперь и динозавр выберется…

Озимов изо всех сил заработал руками и ногами и, уже почти теряя сознание, схватился за край льда. Несколько раз глубоко вдохнул воздух. Сделал несколько резких движений – еще, и еще, и еще… пока тело не подняло волной и не выкинуло на мокрый лед. Руслан долго отплевывал воду и, наконец, встал и пошел. Теперь ничто его не задерживало.

Главное – добраться до белой стены и ворот и там подождать. Сова по-любому приедет! Он верил ей, хоть и совсем не знал, какое-то чувство внутри подсказывало, что Софья – очень хороший человек и не может по-другому. Ведь она отложила кровавую месть ради кучки детишек и помогла им!

Одежда в минуту заледенела, мальчика била крупная дрожь, и лишь постоянное движение согревало его, как и огромная вера в Сову. Она – молодая, она – сильная, и она – верная. Она сделает все возможное, но не бросит Руслана! Он это просто знал! И в это верил всей душой. Вот еще чуть-чуть, немножечко.

Но пока никто за Озимовым не шел, вернее, не ехал. Уже и высокая белая стена взметнулась слева от пацана – за ней начиналась территория Ростовского кремля, о котором столько ужасного рассказывал Лука Сове, но Руслану об этом известно не было. Поэтому он без страха шел вдоль стены и поражался ее размерам.

Это от кого же древним понадобилось строить столь высокие стены?

На самом деле еще в Юрьеве-Польском Руслану много раз говорили, что в прежние времена люди тоже нападали на людей. И вот, чтобы не допустить порабощения одних людей другими, строили такие стены. Мол, предки были изобретательны. Строили высокие лестницы, катапульты и стенобитные машины, поэтому чем выше и толще была стена, тем больше было шансов у обороняющихся.

По мнению Руслана, это были просто враки. Ведь если рассудить, то в последней войне людям эти стены не помогли. Людям ничто не помогло. Поэтому, считал Озимов, стены были нужны, чтобы не выпустить что-то страшное изнутри. И лишь потом, когда это нечто сбежало из всех городов со стенами – крепостей и монастырей – и помогло уничтожить мир, люди поселились за брошенными стенами, чтобы огородиться от чудовищных сущностей, рыскающих по Земле в поисках последних душ.

За этими размышлениями Руслан дошел до высоких распахнутых ворот и застыл как вкопанный напротив, вглядываясь. Там, внутри, среди святых и благочестивых храмов, жило нечто ужасное. Если бы ребенок мог в этот момент говорить, то попытался бы описать словами тот сгусток мощной негативной энергии, клубившийся за стенами. Но Озимов не мог. Это нечто было настолько же ужасно, насколько и прекрасно, и притягивало не только взгляд мальчика, но и его душу. Руслан забыл про боль, про холод, неистовое желание войти охватило его, и пацан медленно двинулся вперед. Мальчика влекло внутрь, в столь красивый и притягательный ужас. Шаг, второй – и грандиозные ворота на метр ближе. Еще шаг, еще – и арка вскоре нависнет над маленьким мальчиком, а если он переступит порог… то вряд ли когда-нибудь вернется обратно. И ничто не могло отвлечь Руслана. Ни холод, ни студеный ветер, ни ворох снежинок, облепивших лицо и залетающих за ворот, ни почти окоченевшие и не слушавшиеся конечности.

И тут раздался яростный победный рык хоря, застрявшего в маленькой лодочке. Руслан вздрогнул, заморгал, прервал зрительный контакт с неведомым злом, прятавшимся в старом кремле, оглянулся. Хорь, припадая на правую переднюю лапу, шел за ним. Ржавая конструкция лодочки не сдержала зверя, чье желание жрать было столь велико, что он готов был идти вперед, несмотря на раны и угрозу жизни. Хорь видел перед собой жертву – ослабленную и почти павшую. Оставалось догнать и полакомиться.

Руслан бросился вдоль стены, словно его не держало только что нечто. Там, за поворотом, возможно, есть спасение. А пока измученный мальчик для твари-подранка – очень легкая добыча. Но, пробежав десять метров, Озимов перешел на шаг. Силы, чтобы бежать и сопротивляться, закончились. Казалось, что тело, как и саму душу, сковал лед. И никакая одежда, никакой бег уже не спасет мальчика. Лишь навязчивой галлюцинацией над ухом жужжит мотор «Хаммера» – такой далекий и такой нереальный… Чего только на грани смерти не привидится?

Руслан вышел на перекресток, когда закончилась стена, заглянул за нее и криво ухмыльнулся. Встречать смерть лучше лицом к лицу. Озимов развернулся к твари, ковыляющей к мальчику. Припадая на правую переднюю конечность, хорь готовился к прыжку. Несмотря на обилие крови, окропляющей снег, зверь явно был полон сил и готов хоть сутки преследовать добычу, а она… остановилась сама!

Руслан резко отпрянул, когда хорь прыгнул…

* * *

Софья достала из бардачка «Кедр-Б» и через крышу хотела выстрелить в тварь, но все же умерила пыл. Мало того, что им с Русланом еще полсотни километров ехать до Ярославля, а в дырявом кузове зимой будет очень некомфортно, так еще, возможно, понадобится не один-два выстрела, а больше – кто знает, как животное устроилось на крыше? Можно высадить весь рожок и не задеть хоря! Хорошо еще, что к корпусу «Хаммера» приварена арматура и тварь ухватилась за нее, а не стала рвать острыми когтями покрашенный в желтый цвет металл. Софья хотела открыть окно и на ходу расстрелять хоря, но вновь передумала. Наугад его не убьешь, только разъяришь, и очень легко можно лишиться руки, которая вместе с «Кедром» отправится в путешествие по желудку зверя.

Нет! Так не пойдет! Надо как-то по-другому убрать желающую ее съесть тварь.

Макаренко поискала глазами вдоль дороги, но в редких кустах и кривых деревцах не смогла найти, чем можно сбросить хоря с машины. Да еще «Хаммер» чуть не уткнулся в завал: двухэтажное деревянное здание пару лет назад натужно выдохнуло последний раз и развалилось, скатившись гнилыми бревнами на дорогу и перекрыв ее от собственного фундамента до шаткого двухэтажного домика напротив. Тот тоже был деревянным и далеко не первой свежести, а значит, готов был в любую минуту рухнуть.

Что же делать?

За завалом виднелись белые стены Кремля. Если объехать справа, то можно выехать к озеру, где от озверевших хищников убегает Руслан. Ох, и мало же у него времени! Как и у Совы! Надо бы вернуться и поехать за мальчиком по льду, вот только ни времени не было, ни нормального льда! Они же видели клыки-торосы. Пока «Хаммер» их объедет, мальчика точно съедят.

Софья ругнулась и вдавила газ: нечего тратить время! Озимов нуждается в ее помощи! Он слишком маленький, чтобы тягаться с двумя хорями. Секунды… Для него все решают секунды! А Макаренко не может скинуть с автомобиля какую-то тварь.

– К черту! – взревела девушка.

– Осторожнее! Желания могут сбыться! – тихо подсказал кто-то невидимый.

– Пшел ты! – рявкнула в ответ Сова и крутанула руль влево, направляя железного монстра на дом. Сверху заверещал и задергался хорь – видно, зацепился за острую арматуру и не мог спрыгнуть с машины.

– Лови, тварь! – выдохнула девушка с азартом воина и приготовилась к удару. «Хаммер» с треском ввалился в здание, расшвыривая прогнившие бревна и кирпичи, а потом – столы, стулья, кровати, шкафы. Одна стена осталась позади, вторая, третья, и, наконец, автомобиль вырвался на свободу.

Макаренко притормозила, с капота посыпались серые обломки досок и ошметки известки. Девушка оглянулась на дом, ожидая, что тварь выпрыгнет, и уже опускала окно, чтобы выставить «Кедр-Б». Сквозь осыпавшуюся пыль стал заметен тяжело переваливающийся на лапах силуэт в глубине дома. Хорь остановился и попытался завыть, но раздался только какой-то низкий, клокочущий звук, а потом здание рухнуло. Просто накренилось в ту сторону, где проехала Сова, и с громким треском завалилось на зверя.

– Вот тебе и подарочек, друг, – прошептала девушка, вновь вжимая педаль газа в пол. Там, на набережной, очень ждал ее помощи маленький мальчик. Нужно поторопиться.

– Ох, задобрила, Совушка! – прошептал рядом тихий голос невидимого собеседника.

Около кремля Софья уже хотела повернуть вправо, но резко свернула налево: дорогу к озеру перекрыла частично обрушившаяся стена.

– Черт! Лука! Ну где же твоя помощь? – закричала девушка, направляя автомобиль вокруг стен кремля, а потом передразнила юродивого: – Возьми пацана! Он пригодится! Я помогу!..

Дорога опять вывела на Ленинскую улицу, и тут Сова растерялась. Судя по крайней башне, стена скоро закончится, а с улицы было несколько съездов. Какой выбрать, чтобы успеть? Макаренко остановилась перед ближайшим, но несколько зданий загораживали обзор. Можно было заехать в тупик, и тогда больше времени потребуется, чтобы вернуться. Текли секунды, они переходили в минуты, а Софья все не решалась направить «Хаммер» по одному из съездов. Девушка уже потеряла счет времени, когда заметила чуть дальше черную фигуру в капюшоне. Лука!

– Лука! Сука! – крикнула Сова. Она внезапно расплакалась и пустила машину разгоняться, утирая влагу с глаз и улыбаясь сквозь слезы.

– Помог, Лука! Помог!

А черная фигура стояла на ржавом остове автомобиля, перегородившего дорогу, и указывала поворот.

– Спасибо! – крикнула девушка и повернула. Дорога выровнялась, пошла вдоль стены, поворачивающей через пятьдесят метров направо, и…

Из-за угла, пятясь, вышел Руслан, еле передвигая ноги. Он был похож на мокрого котенка – измученный и трясущийся! Но живой! С ума сойти! Ему удалось продержаться почти пятнадцать минут один на один с парой опаснейших тварей!

Макаренко, прикусив губу, сдержала рвущиеся наружу чувства и закричала, понимая, что мальчик ее не услышит:

– Руслан! Отойди! С дороги! Отойди с нее!

И Руслан вдруг повернул голову, словно услышал, в сторону мчащегося на него автомобиля и ухмыльнулся, а потом отпрыгнул назад. Вместо него на пути «Хаммера» оказался ничего не подозревающий хорь, попытавшийся допрыгнуть до Озимова. Вот только хищник не учел, что наперерез мчится зверь побольше и пострашней. Большой желтый автомобиль.

Сова напрягла тело, когда «Хаммер» врезался и оттолкнул хоря, а потом переехал, смяв, словно тряпичную куклу.

– Ты как? – спросила девушка, когда Руслан, хватаясь негнущимися пальцами за мешки, забрался в машину. Мальчик попытался что-то сказать, но выдавил лишь стон, сдобренный громким перестуком зубов. Синие губы пытались сложиться или вытянуться, но не смогли…

– Молчи! И грейся! Да! – сказала Макаренко, направляя «Хаммер» на выезд из города. – И… это… раздевайся давай! Полностью! А то из-за своей стеснительности чуть не погиб!

На сей раз Озимов противиться и стесняться не стал. Он сам испытывал огромное желание выбраться из сырой и холодной одежды, заледеневшей сверху. А Сова искоса поглядывала на худое, бледное тело двенадцатилетнего мальчика, и чуть не вскрикнула, когда увидела…

Вместо пупка у Озимова красовался жирный крестообразный шрам, а остальное тело покрывали многочисленные маленькие и круглые отметины, словно над ребенком когда-то давно издевались, протыкая большими иглами или штырями…

Глава 5. Спасс

Несмотря на то что из попытки захвата своевольных пацанов ничего не вышло, Константин Семенович улыбался. Он вообще имел привычку улыбаться после каждой неудачи, ведь знал, что это – явление временное. Для умного человека, вроде Спасса, не составит труда найти в любом поражении огромные и даже, пожалуй, жирные плюсы, которые можно обратить себе на пользу…

Вроде бы свободолюбивые мальчишки одержали над старым майором яркую и несомненную победу, но Спасс радовался. Он узнал много нового, что в дальнейшем, если правильно распорядиться информацией, даст мужчине огромное преимущество.

Например, Константин выяснил, что варвары – так нефтяники называли кочевников и рыбаков – уже знают о смерти Черноморова и Кизляка, а также – что «Приют забытых душ» теперь не принадлежит проживающей в Ярославле группировке. Конечно, весь сброд, обитающий в окружающих город пустошах, теперь поймет, что от банды нефтяников откололся большой и сочный кусок и она стала менее опасной. Это вызовет волну неуважения и явного пренебрежения к представителям Ярославля. Нарушатся кое-какие сделки с «бандерлогами», возможно, в некоторых деревнях нападут на членов сообщества. Но!

Для Спасса это большой плюс!

Власть атамана Арушукова ослабнет. Появятся недовольные. А что касается дикарей, то они потянутся к отнятому наглостью и подлостью «Приюту», набьются внутрь, как сельди в бочке, и станут праздновать, веселиться и радоваться. А когда нефтяники отобьют «Приют» обратно, эти беженцы с наглыми детишками, что посмели убить Черномора и Кизляка, окажутся в руках Спасса в еще большем количестве, чем до этого.

Пока что все складывается на редкость хорошо: атаман потеряет абсолютную поддержку подчиненных, а эти маленькие ублюдки еще получат свое, причем ответ нефтяников будет в сто крат яростней и злее.

Еще Спасс узнал, что раз в год, на зиму, оборванцы в лице охотников и рыболовов объединяются под общим командованием. Вопрос «чьим?» даже не возникал, ведь было совершенно очевидно: такие «перекати-поле», как охотники, вряд ли способны сплотить вокруг себя большую группу и уж тем более держать ее в ежовых рукавицах. Видимо, «обезьянки» объединяются под руководством кого-то из рыбаков и, наверное, где-то в окрестностях большого водоема, ведь эти водоплавающие очень не любят надолго покидать свои ржавые корыта.

А о чем это говорит?

Что зимой их всех можно застать в одном месте. Конечно, они могут и даже будут обороняться, драться, но что могут их копья и стрелы против настоящих ружей и автоматов нефтяников, а также против железных автомобилей, которых у нефтяников – целый парк? Существовала возможность, что припрятанное в недрах кораблей рыбаков и кунгов охотников окажется посерьезнее виданных ранее самодельных ножей, копий из арматуры, «гвоздатых» дубинок, имитирующих бейсбольные биты, и самопальных арбалетов, но Спассу казалось, что, обладай кочевники подобным оружием, они бы давно снарядили захватнический рейд в сторону богатых бензином и нефтью с газом соседей. А пока о таких случаях не рассказывали, Константин был склонен преуменьшать воинственность и кровожадность «дикарей».

Если не иметь под боком пару покинутых военных баз, то очень сложно разжиться оружием в разрушенном мире.

Другими словами, если «обезьянки» заново изобретают оружие, то вряд ли у них имеется неумолимое и неимоверно мощное творение индустриального мира, закат которого случился двадцать лет назад. Если они пытаются выстругать из палки копье, то ни разу в жизни не пользовались простым «калашом». А о станковом пулемете могли слышать только в сказках, рассказанных еще не до конца одичавшими взрослыми.

– Ничего, утырки мелкие, – еле слышно прошептал Спасс, глядя, как на фоне снежной бури, бушующей за окном, раскачивается перед ним елочка, когда-то пропитанная ароматизированным веществом, давным-давно выветрившимся. – Ничего! Когда-нибудь у старого майора время появится и на вас. А то ишь, разбаловались, чертяки! К ним с протянутой рукой, а они, как варвары, – дубину с гвоздями в лицо… Суки!

– Простите, Константин Семенович, вы что-то сказали? – спросил водитель Семен Орешкин. Мужик и боец крутой, но… не подходящий для обработки. Слишком честный и преданный лишь атаману. Пока авторитет главаря не подорван, с этим типом лучше и не разговаривать о смене режима, вернее, атамана…

– А? – переспросил бывший майор и поднял брови. Пятидесятилетний мужчина даже не повернул головы, продолжая смотреть холодными, льдистыми светло-серыми глазами сквозь окно «Тойоты» на заснеженную местность и проплывающие мимо силуэты мертвых автомобилей и домов, стоящих вдоль Ярославского тракта.

Спасс с бойцами ехали домой, автомобиль был нагружен шкурами и мясом, и вроде бы, несмотря на поражение от пацанов, они возвращались в Ярославль с выполненной задачей. Мужики были довольны, что варвары их не убили, а даже выполнили свою часть сделки, и только Спасс расставлял по гигантскому шахматному полю неизвестные ранее фигуры. Два года он уже в составе нефтяников и почти смог стать правой рукой атамана Арушукова. А вот чтобы самому стать атаманом и занять место главаря нефтяников, все эти два года Константину не хватало информации, которую бывший майор и узнал в течение сегодняшнего рейда к Рыбинску.

– Что-то сказали, спрашиваю? – повторил Семен, внимательно глядя на дорогу и поворачивая руль «Тойоты».

– Не-не, я так… о своем, – замотал головой Константин. Помолчал, а потом положил руку на предплечье водителя. – Ты, Семен, давай, Гвоздя поменяй…

– Так это… – хмыкнул Орешкин, – Дениске там еще полчаса дежурить. Мы же по два часа за пулеметом…

– Давай, Семен, давай, – настойчиво перебил Спасский. – Полагаю, надо сделать скидку на погоду. Смотри, вьюга какая. Уменьшим время дежурства до часа. Согласен?

– Э-э-э… – недовольно протянул Орешкин, но открыто возразить побоялся. Все-таки после священника правая рука атамана! – Хорошо, Константин Семенович.

– Молодец! – похвалил бойца Спасс, когда тот остановил «Тойоту» и поменялся с дозорным в кузове. Когда занявший место водителя Гвоздев немного согрелся, бывший майор осторожно завел свой опасный разговор, предварительно сняв с предохранителя спрятанный в кармане куртки «ПМ». Раскрасневшийся от ветра бородатый бугай с каменным лицом смотрел вперед. Спассу даже хотелось пощелкать пальцами перед его носом, чтобы удостовериться, что Денис его слышит.

– Денис, я давно с интересом наблюдаю за тобой. И знаешь… – Константин Семенович выдержал театральную паузу. – Знаешь, что я заметил?

После минутного ожидания от Гвоздя ответного вопроса «что?» Спасс продолжил:

– Ты хороший мужик, Денис. Смышленый, исполнительный, молчаливый и… – Молчаливый, словно подтверждая эти характеристики, все еще молчал, вызывая у Константина раздражение. – И еще ты не умеешь скрывать эмоции. Так вот, я вижу, что временами ты очень недоволен нашим атаманом.

– Это так заметно? – пробубнил Гвоздь.

– Бросается в глаза тем, кто умеет наблюдать, – кивнул бывший майор, довольно выдохнув. Наконец-то он нашел, за что зацепиться.

– Я предупреждаю, Константин Семенович, – тихо, но грубо и твердо сказал Денис, не поворачивая головы. – Я не собираюсь перед вами отчитываться за свои эмоции. Мне все равно, что думаете вы, атаман и все остальные в радиусе ста километров. Мне было насрать, что Арушуков привлекает детей на службу, ломает их, мучает, вообще плевать на то, что он приказывает убивать сирых, убогих, больных, инвалидов и стариков. Мне на это насрать с высокой колокольни. Но вот за то, что он наказывает по всей строгости людей, которые у него служат, которых он решил защищать и кормить, которые побросали все свои дела и вступили в ряды этих гребаных нефтяников, я с него спрошу. В первый раз наказал бойцов и одного казнил за то, что какая-то баба взорвала цистерну, а ее не отловили. Во второй – казнил команду автомобиля, потому что все вместе упустили неизвестных на военном тягаче. Но если он еще кого из нас… из наших братьев накажет, я либо уйду, либо… либо за себя не отвечаю!

Вот это накипело!

Константин отчетливо помнил, как они гонялись всем составом за тягачом чужаков и упустили его. Арушуков тогда очень разъярился, ведь буквально неделей ранее они так же упустили неизвестную, взорвавшую цистерну с газом и угнавшую его любимый желтый «Хаммер».

Спасс слегка опешил от такой подробной исповеди бойца. Майор не ожидал, что за столь непроницаемой личиной скрывается умный человек, умеющий складывать слова в правильные и длинные предложения. Что ж, не все люди и не всегда показывают настоящую суть. Это Константин знал по себе. А столь эмоциональный рассказ дал майору новые фигуры для шахматной доски.

– И не надо на меня так смотреть, Константин Семенович! – буркнул боец. – Мне плевать на атамана и на вас тоже, если ему плевать на своих братьев. Ясно?

– Э-э-э… Вот сейчас, Денис, ты верное слово сказал! Братья! Молодец! Одобряю, хвалю и поддерживаю! И присоединяюсь к твоим претензиям! И возмущаюсь вместе с тобой! – Спасс для убедительности энергично закивал, когда Гвоздь хмуро и недоверчиво глянул на бывшего майора. – Я тоже не согласен с ним! Нельзя унижать своих братьев! Одно ведь дело делаем! Для него ведь стараемся, а он… из-за каких-то пришлых наказывает своих. Близких. Братьев! Это точно! Точно говоришь, Денис!..

Гвоздев еще сильнее сдвинул брови и вдруг резко крутанул руль, отчего Спасса мотнуло и ударило о дверь. Снаружи послышались приглушенные звуки, скорее всего, отборный мат, и Орешкин застучал кулаком по кабине:

– Вы там совсем с ума посходили, идиоты?

– Ты мне не юли, Константин Семенович, – буркнул Гвоздь. – Не надо за мной слова повторять. Я же отлично вижу, что ты и сам нашим атаманом недоволен. Ваши пламенные споры нет-нет, да и за пределы стен вокзала просачиваются. Ты говори, что хочешь, пока мы в Ярославль не приехали, – Денис кивнул в сторону вьюги за окном «Тойоты». – Меньше часа – и будем на месте. Ну? Есть чего сказать-то?

– Э-э-э… – Спасский в очередной раз удивился сообразительности Гвоздя и вдруг махнул рукой. Действительно, лучше поведать Денису все, а если будет противиться – то и пристрелить недолго. «ПМ»-то наготове!

– Не ожидал, Денис… – начал Константин, но Гвоздь вновь перебил.

– Чего не ожидал-то? А? Что в этой дыре встретишь умного человека? – Спасский пожал плечами. – Так среди головорезов выжить легче. Разве нет? Мне восемнадцать было, когда вся эта радиоактивная хрень накрыла мир. Я окончил МГУ по специальности… А! Да не важно! Я в Ярославль к девушке ехал! Познакомились в Сети и решили встретиться! Встретились, черт возьми! Вместо девушки срань эта вокруг! Девушки нет, а я… А я живой и, надеюсь, еще поживу. Но если атаман будет каждого провинившегося брата под каток своего гнева кидать, то сомневаюсь в долгой жизни что-то. Не! Уйду! Старый атаман стал! Старый, жадный и глупый! И людьми, за чей счет кормится, не дорожит! Уйду, и все!

– Стой! – махнул рукой Спасский, и Денис послушно нажал на тормоз. «Тойоту» закидало по скользкой дороге, даже цепи на покрышках не помогли, а потом вдруг машина резко остановилась, найдя сцепление с дорогой. Сзади через крышу автомобиля перелетел Семен, упал на капот и скатился на заснеженный асфальт. Его отборный мат, должно быть, слышала вся округа. Когда Орешкин встал, то лицо его было перекошено злобой и украшено алой от крови ссадиной. У солнцезащитных очков сломалась дужка. Но Спасс молча указал ему наверх, и Орешкин покорно полез в кузов, а майор тихо сказал Денису: – Я не это имел в виду. Трогай потихоньку.

«Тойота» вновь поехала, а Спасский заговорил тихо и вкрадчиво:

– Стой – в смысле, не уходи пока из ордена. Не надо. Я, как видишь, тоже во многом не согласен с нашим дорогим атаманом. Но что я сделаю один? Мне, как и тебе, придется уйти, но… Но что, если нас будет больше?

– Больше? – переспросил Денис. Разговор явно начал интересовать его.

– Ну, если нас, таких, как ты и я, несогласных, окажется больше?

– Трое?

– Больше, – бывший майор отрицательно покачал головой.

– Четверо?

– Много больше, Денис! Как минимум половина!

– А-а-а… Ну, тогда мы сможем сказать Арушукову, что не согласны с ним! Пойдем и скажем!..

– Стой, Денис, стой! Я сейчас не об этом. – Гвоздь замолчал. Теперь он проявлял больше интереса, чем раньше. – Чтобы пойти и сказать, нам надо знать, что таких, как мы с тобой, много. Понимаешь? – Тот кивнул. – Вот в этом мне и нужна твоя помощь! Понимаешь? – Боец опять кивнул.

– Что надо от меня? – спросил он.

– Да ничего особенного, – махнул рукой Константин. – Ничего страшного. Просто между делом поговорить с мужиками и выяснить, одобряют ли они действия атамана или нет.

– И все? – удивился Гвоздь.

– Ну, еще – помогать мне, если понадобится твоя помощь, – видя, что Денис нахмурился, Спасс добавил: – Ничего неправильного и запретного! Все ради братьев, Гвоздь! Просто тем мужикам, что верят атаману, я не могу верить. Они же все ему сольют! Понимаешь?

– Это точно, – кивнул Денис.

– Ну как? Договорились? – вновь спросил Константин. – Могу я рассчитывать на твою помощь? А? Все ради братьев.

– Это да. Это можно, – наконец согласился Гвоздь. – Ради братьев – все что угодно!

А Спасский вновь смотрел за стекло, туда, где падал обильный снег, и улыбался: шахматная фигура встала именно на то место, куда ему и надо.

– А знаешь, – Спасс очень тихо вернул на место курок своего «ПМ». Хорошо, что он не ошибся в Гвоздеве. Может, тот когда-то давно и был умным, но прошло уже двадцать лет после обучения в МГУ. Время, проведенное в обществе подонков, безжалостно даже к умным парням. Постепенно начинаешь думать, как все вокруг. Простыми категориями – еда, секс, сон, основные потребности… Говоришь, как они, – все чаще матом, да попроще, чтобы не выделяться. А потом, опять же как они, почти перестаешь думать. – Знаешь, у меня есть история о братьях, – заявил Константин Семенович. – Хочешь послушать, пока едем?