Текст книги "И такое в жизни случается…"

И такое в жизни случается…
Юрий и Аркадий Видинеевы

© Юрий и Аркадий Видинеевы, 2023

ISBN 978-5-0059-5163-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оракул

Первый день в доме отдыха прошёл, как в волшебной сказке: ни забот, ни тревог, ни вязкой рутины обыденности. Всё радовало глаз, ласкало сердце, настраивало на благодушие, на готовность обнимать весь мир, целовать цветы в широких клумбах, декоративный кустарник, липовые аллеи и плывущие в небесной сини облака. Ознакомительная экскурсия по городу запомнилась Илоне не столько местными достопримечательностями, сколько трогательным вниманием мужской части её попутчиков. Особенно преуспевал в этом весёлый красавчик и балагур Николай. Он просто обнимал и расцеловывал Илону лучами своих колдовских ярко-синих глаз, заставляя её всякий раз заливаться румянцем смущения.

Ночью Илоне снились разноцветные развесёлые сны, а под утро…

Илона проснулась в смятении. В последнем сне она увидела своего домашнего любимца мопса Цезаря. Он приковал её не свойственным ему по-человечески мудрым, по-царски требовательным взглядом и произнёс по-собачьи урчащим голосом:

«Не садись этим днём в экскурсионный автобус».

…И Илона повиновалась мопсу.

К вечеру стало известно, что их экскурсионный автобус попал в ужасное ДТП, в котором погибли все.

Отдых был испорчен. Илона почувствовала облегчение от гнетущего потрясения свалившегося на неё из-за трагическое гибели людей в экскурсионном автобусе, только вернувшись домой. Общение с домашним любимцем постепенно отогрело её душу, а вскоре она получила приглашение на работу в очень престижной фирме. Как быть? Илону вполне устраивает теперешняя работа. Она привыкла и прикипела душой к своему рабочему месту, к их дружному коллективу, и вдруг бросить всё это? Но на новом месте оклад вдвое выше, а статус еще выше, чем оклад. И всё-таки боязно уходить из обжитости в неизвестность: как-то там всё сложится на новом месте? Ведь не зря говорится, что от добра добра не ищут. Ответ Илона должна дать завтра, а ответа ни в душе, ни в уме у неё нет, и чем ближе время дачи ответа, тем больше смятения в сердце.

Уснула Илона тревожным сном. Сны были сумбурными, бестолковыми. А под утро…

Илона проснулась в большом волнении, будто перед прыжком через пропасть. В последнем сне она увидела своего домашнего любимца мопса Цезаря. Он приковал её не свойственным ему по-человечески мудрым, по-царски требовательным взглядом и произнёс по-собачьи урчащим голосом:

«Переходи на новую работу. Там тебя ждёт твоя судьба».

Какое странное и непонятное пророчество…

…Илона вспомнила, как в доме отдыха подобный сон спас ей жизнь и опять повиновалась мопсу Цезарю.

«Будь, что будет!»

Судьба оказалась милостивой к Илоне: коллектив принял её радушно, хотя обычно женская часть коллектива долго сопротивляется принятию в свою среду новой самочки. Такова женская подсознательность, руководящая внешними проявлениями и внутренними переживаниями. Что касается мужской части коллектива, то Илона пришлась им по вкусу: милашка-обаяшка с весёлым нравом весьма располагает к тому, чтобы сразу «полюбить её глазами» в духе мужской подсознательности.

Через год одна из новых коллег шепнула Илоне:

– Не тормози, подруга, лови удачу за хвост!

– Ты о чём, Тамара?

– Как о чём? Да ты посмотри на шефа: симпатяга, холостяк – жених, каких поискать!

– А я здесь причём?

– Да ты что, слепая? Не замечаешь, как он на тебя смотрит?

– Обыкновенно смотрит…

– А как он смотрит тебе вслед… Каждая из нас того хотела бы. Ты ведь знаешь сама, какая у тебя аппетитная попка. Это больше всего мужиков с ума сводит.

– Глупости, – вспыхнула Илона, залившись стыдливым румянцем.

Ночью Илоне не спалось. Нашёптывание всевидящей Тамары не шло у неё из головы.

«Глупости! Глупости всё это!!»

На этот раз Илоне снились тревожные, но не запоминающиеся сны, а под утро…

Илона проснулась в состоянии такой сладковатой жути, с какой неискушённые девушки встречают первую брачную ночь. В последнем сне она увидела своего домашнего любимца мопса Цезаря. Он приковал её не свойственным ему по-человечески мудрым, по-царски требовательным взглядом и произнёс по-собачьи урчащим голосом:

«Соглашайся на всё, что предложит тебе твой шеф».

«Что же он может мне предложить? Подать заявление об увольнении по собственному желанию? Я что, не справляюсь со своими обязанностями? А что, если это чьи-то интриганские происки? Если так, то я ни слова не скажу в свою защиту! Молча соглашусь с его предложением».

День Илоны внешне прошёл, как обычно, но внутренне…

…Её не покидала тревога: вот сейчас её вызовут к шефу и прощай родной коллектив, родное рабочее место…

«Пусть будет, что будет! Всё равно от судьбы не уйдёшь…»

На работе Илона замешкалась дольше всех. Сказалось напряжённое ожидание незаслуженной дисциплинарной расправы (Ох, уж эти женские предположения, воспринимаемые ими самими, как нечто неоспоримое!).

– А Вы всё в работе, в работе, – услышала вдруг Илона у себя за спиной голос шефа.

– Ну, конечно, после работы задерживается только тот, кто не вовремя с ней справляется, – обречённо подумала Илона.

– Скажите, я могу пригласить вас на чашечку кофе? – спросил шеф.

«Соглашайся на всё, что предложит тебе твой шеф», – вспомнила Илона слова Цезаря из своего ночного сна и… согласилась.

«Кофе» оказалось шикарным: изысканные вина и закуски…

– Это кофе?

– Кофе будет в конце этого скромного застолья. Мне ведь надо кое о чём с Вами поговорить. Поэтому кофе пусть подождёт.

– Второй бокал вина?! Да я же опьянею!! – испуганно подумала Илона.

«Соглашайся на всё, что предложит тебе твой шеф», – вновь вспомнила Илона слова мопса Цезаря из своего ночного сна.

И уже, когда щёчки Илоны порозовели от выпитого спиртного, и она слегка «поплыла», над её головкой сверкнула ослепительной вспышкой молния и громовыми раскатами прозвучали тихие слова:

– Илона, выходите за меня замуж.

«Соглашайся на всё, что предложит тебе твой шеф», – вспомнила Илона слова Цезаря из своего ночного сна… и повиновалась его словам.

Она заглянула в своё сердечко, в те его закоулки, в которые боялась раньше заглянуть, и поняла, что она давно уже по уши влюблена в этого человека.

Великое наваждение

Кто владеет информацией, тот владеет миром.

Натан Ротшильд

Тридцать дней и ночей ближний космос содрогался от взрывов, полыхал огнём, пронзался лучами видимых и невидимых потоков направленной энергии. Это пришельцы из бесконечно далёких миров сражались между собою за право контролировать Землю.

Победители в той страшной битве явились к землянам с миром. Это они ценой огромных потерь, проявив чудеса невероятной стойкости и героизма разгромили многомиллионную армию тех, которые намеревались поработить землян, завладеть и людскими, и материальными ресурсами Земли, установить повсеместно свои жестокие бесчеловечные порядки.

Победители призвали всех землян сплотиться и приступить к построению на Земле Системы Всеобщего Благоденствия.

Перед тем, как покинуть Землю, Победители поручили руководство построением Системы Всеобщего Благоденствия своему Избраннику.

Так ли всё это было?

Было ли это всё вообще, или это только наваждение, наведённое с использованием технологий создания виртуальной реальности, неотличимой от реальности истинной?

Об этом не задумывался никто, ибо «массовое сознание», исходящее от вдолбленного в головы людей «массового бессознательного», не допускало подобных мыслей, подобной хулы и крамолы.

Глава 1. Крошка сын к отцу пришёл…

Давно подмечено всеми, что дети, едва ли не с самого рождения, наделены способностями пользоваться самыми передовыми, опережающими своё время гаджетами так, как если бы они были знакомы с ними в своей предшествующей жизни среди чудес гораздо более продвинутой цивилизации.

Пятилетний малыш, прозванный в своей семье «Крошкой», пришёл к отцу.

Это стало началом его трагического конца.

Отец не любил, когда Крошка приходил к нему в кабинет. Все кабинетные потребности там обслуживались биороботами, запрограммированными на выполнение самых примитивных задач: охрана, поддержание чистоты, чёткое исполнение разовых приказов или штатных поручений (подача кофе, прохладительных напитков, бутербродов и т. п.).

Отца в кабинете не оказалось, а биороботы привыкли повиноваться Крошке, как и самому хозяину кабинета.

Крошка, чтобы не скучать в ожидании, уселся в отцовское кресло, придвинул его к рабочему столу и пробежал пальцами по клавиатуре суперкомпьютера. Файлы мелькали на голограммах, не привлекая его внимания. Но вот ему попался файл-загадка.

Кто же не любит загадки?! Если и есть такие, то дети не в их числе.

Секретные пароли? Запутанные нити паролей, скатанные в туго спрессованные клубки, переплетенные гордиевыми узлами? Что может быть увлекательнее для ребёнка, умеющего взламывать пароли любой степени сложности?!

Шаг за шагом Крошка взламывал всё новые и новые преграды на пути к содержимому файла. На пике игрового азарта Крошка, с беззвучным «Гип-гип урааа!!!», как во вражеский окоп, вломился в секретный файл. Бегло пробежав глазами первые его страницы, Крошка почувствовал, как пол под ним закачался, утратил плотность, а сам он сорвался в ледяную пустоту, в падение, которому нет и не может быть конца.

«Не может такого быть! Это слишком чудовищно для того, чтобы быть правдой!! Его отец – кумир всех землян, Избранник Победителей, организатор и душа построения Системы Всеобщего Благоденствия, – подлый мошенник, виртуозный фэйкомёт, ненасытный монстр, питающийся потом и кровью одураченных им людей?!!»

Крошка, не помня себя, вышел на улицу. Он брёл, не чувствуя своего тела, с опустошённым сознанием, с выгоревшей душой. Ноги сами привели его ко Дворцу Информации. Вот он, инструмент влияния и одурачивания! Сеть таких Дворцов, подобно паутине опутала всю Землю, улавливая умы и души населения планеты. Ораторы, сменяя друг друга, соревновались в умении воспевать заслуги Избранника перед всеми народами Земли:

– Да, дорогие друзья! Пока нам трудно. Нашему поколению выпало терпеть лишения и нужду, холод и голод. Мы работаем в поте лица, не жалея ни сил, ни времени, ради скорейшего построения Системы Всеобщего Благоденствия, в которой будут жить наши потомки!

– Наш мудрый вождь, Избранник Победителей, уверенно ведёт нас этим трудным тернистым путём сквозь нищету и неустроенность к неисчерпаемому изобилию, к комфорту и благоденствию!

Все эти речи транслировались по всем телевизионным каналам, становились темами для обязательных обсуждений в каждом трудовом коллективе и по местам проживания неработающих граждан.

Глава 2. …И спросила кроха…

«Как всё просто! Умело выстроенные информационные потоки, хорошо налаженные механизмы внедрения нужной информации в сознание каждого – и информация становится инструментом владения всем миром».

Кроха приходит к отцу. У Крохи много вопросов. Он задаёт их отцу, и тот понимает насколько опасны такие вопросы для сохранения им своей тайны, сокрытой от посторонних умов запутанными нитями паролей, скатанных в туго спрессованные клубки и переплетенных гордиевыми узлами.

Его Кроха – это угроза краха для его власти.

«Мой сын сам выпросил себе смерть…»

Кроху похоронили тихо, без траура.

Он сам выпросил себе смерть.

И такое в жизни случается…

Добро пожаловать в реальный мир. Где с хорошими людьми необязательно происходит только хорошее.

С. Дж. Бокс «Сезон охоты»

Она оказалась в роли Золушки, попавшей в очень жалобную сказку со счастливым концом.

Сказка начиналась с потрясения, подобного воздействию внезапного и всесокрушающего стихийного бедствия. Разве может справиться с такой бедой наивная девушка из провинции? Потрясению предшествовала надежда на хорошее будущее на новом месте.

Тоська давно мечтала вырваться из трясины затхлого болота Богом забытого села, где нет островков для счастья, а есть лишь ненадёжные кочки среди гибельной топи. Все её школьные подруги с первых шагов своей взрослой жизни повыходили замуж за местных «королей танцплощадки». Эти «короли», сбиваясь в стаю, третировали всех, кто не с ними, кто не признавал их кичливого и наглого верховенства. Девчата таяли перед их показной удалью, надеялись быть за ними, «как за каменной стеной», но становились жертвами их тупого дремучего деспотизма. Они рожали им таких же «удальцов», как и их отцы – будущих лодырей и пьяниц, нещадно избивающих своих нелюбимых жён и детей. В редкие минуты трезвости эти бывшие «короли» впадали в клиническую алкогольную слезливость, ползали перед домочадцами на коленях, выпрашивая прощение, клялись «взяться за ум». Но при отсутствии ума, взяться им было не за что, и они снова уходили в запой, в свою пьяную одурь, в кулачные расправы над жёнами и детьми. Их жёны – бывшие умницы, веселушки – сникали, блекли, глупели от такого замужества. Их прежняя задиристая независимость перерождалась в трусливую овечью покорность. Мужья – хуже горькой редьки, да других уже и не будет: кто примет их с таким «приданным» как дети, несущие в себе дурные гены их порочных отцов?

И Тоська решилась уехать от такой безрадостной судьбы.

Куда уехать из её беспросветного мрака?

Конечно же, туда, где много света! В столицу! Для начала – на какую угодно работу: хоть полы мыть, хоть улицы мести. Потом, осмотревшись на месте, можно будет поискать работу и почище.

Уже в вагоне поезда «Мрак беспросветный – Москва» Тоське «сказочно повезло». Она оказалась в одном купе с коренной москвичкой. Годами та была лет на пять (или больше) старше Тоськи, но выглядела едва ли не моложе: свежая, ухоженная, с естественной изящностью всего облика и движений. Не женщина, а прекрасный цветок! Приглядевшись друг к дружке, они разговорились. Как много знала и как увлекательно рассказывала её попутчица Натали обо всём, что интересовало простодушную Тоську! Как щедро она дарила со своего царственного лица восторженной Тоське красивые и… непростые улыбки. Только после накопления многих ошеломляющих фактов Тоська с запоздалым ужасом поняла, в чём состояла та «непростота». А тогда Тоська с наслаждением отдавалась колдовскому обаянию Натали, поглощала его большими опьяняющими глотками и всё никак не могла утолить свою жажду. В ответ на дружеское расположение Натали Тоська бесхитростно выбалтывала ей всё, что было в её головке, и пока они ехали вместе под ритмичный перестук колёс, Тоска чувствовала себя фантастической птицей, парящей в небесной сини.

– Я бываю иногда такой лентяйкой, – пожаловалась Тоське на самою себя Натали, – хочется чаю выпить, а идти за ним к проводнице невмоготу.

– Так я сейчас мигом принесу. Вместе и почаёвничаем.

«Мигом» у Тоськи не получилось. Не успела она дойти до служебного купе, как их поезд остановился, и проводница вышла из вагона встречать новых пассажиров.

– Два стакана в шестое купе? Ожидайте, я принесу.

Тоська возвращалась в своё купе в предвкушении новой беседы с обворожительной Натали, но её ожидала беда: Натали на месте не оказалось. В глаза сразу бросилось то, что вместе с красавицей Натали исчезли и Тоськины вещи (чемодан «со всем самым необходимым» и сумочка с деньгами и документами). Смятение обрушилось на Тоську подобно яростному цунами, подхватило, закрутило и потащило в удушающую глубину.

Вот стать бы рыбкой, не нуждающейся ни в вещах, ни в деньгах, ни в документах и умеющей дышать под водой!

А какая чарующая улыбка была у той Натали!

Хотя… было в её улыбке что-то непростое, неразгаданное… И вдруг Тоська разгадала: под верхним слоем очарования в её улыбке пряталась прожжённость циничной и безжалостной хищницы.

Тоська вышла на конечной остановке с выгоревшей душой.

«Здравствуй, Москва. Встречай провинциальную дуру».

Куда теперь идти?

*

– Вы Тося? Я за Вами.

Тоська глянула на незнакомую женщину недоверчиво. У провинциалок нет середины. Из крайней очарованности их бросает в крайнюю настороженность. Тоська опасливо всмотрелась в незнакомку, обратившуюся к ней по имени. Откуда она узнала Тоськино имя? Что ещё ей известно?

На вид незнакомке было лет сорок – пятьдесят (кто их разберёт таких холеных, ухоженных, молодящихся!). Она смотрит на Тоську с материнской ласковостью, приветливо ей улыбается. Улыбка у неё со вкусом мёда. Красивая улыбка, но… не простая, как у Натали.

«Ешё одна Натали?

Не слишком ли их много на одну несчастную девушку?!»

– Не бойся, милая! Я тебя не обижу. Мне всё известно о твоей беде. Я уже наказала твою обидчицу, а теперь пришла помочь тебе. Сейчас, кроме меня тебе никто не поможет. Все твои вещи, деньги и документы у меня. Ты ведь хочешь получить их назад?

Тоська почувствовала себя рыбкой, в которую она превратилась по своей горячей мольбе, оказавшись во власти цунами, во власти удушающих водных глубин. Она по-рыбьи задышали под водой, по-рыбьи уставилась своими недоверчивыми глазами на лакомую еду (или на наживку, под которой запрятан рыболовный крючок?): Тоське захотелось получить своё назад.

Всё и сразу.

По-матерински ласковая незнакомка, и в самом деле оказалась «мамкой» для таких же «рыбок», как Тоська. Она собирала свой улов с помощью безжалостных подручных «натали», а затем, умело манипулируя «рыбками» посредством кнута и пряника (О! Каким беспощадно жестоким был этот «мамочкин» кнут!) заставляла девочек работать.

И начались для Тоськи её беспросветные будни, ещё более мрачные и унизительные, чем замужество её односельчанок. Те терпят обиды каждая только от одного своего проклятущего суженого, а Тоська холодела от страха, ожидая каких угодно мерзостей от каждого нового клиента. У всех у них была какая-либо психическая неполноценность. Это и понятно: какой психически полноценный мужчина пойдёт искать утешений у «жриц любви» (как называла «мамочка» своих «рыбок»)?

И вдруг… «мамочка» исчезла.

Девочки несколько дней пребывали в боязни вырваться из своего кошмара на свободу. Слишком жестоки были показательные расправы над теми, кто пытался сбежать и обратиться за помощью в правоохранительные структуры. «Мамочка» всюду имела высокопоставленных покровителей. Беглянок возвращали ей «на блюдечке».

Что она с ними вытворяла в науку им и в назидание другим!

И вот «мамочки» не стало. «Оковы пали, и свобода…»

Тоська забрала, наконец, свои документы и вещи.

Куда теперь?

Конечно, куда-нибудь как можно дальше от города, где она хлебнула столько горя! На всякий случай, из боязни возможного преследования, Тоська пересаживалась с одного транспорта на другой, меняя направления, не задумываясь о конечной точке движения. Деньги, заработанные под жёстким «мамочкиным» диктатом, закончились быстро. Пришлось задержаться там, где это обнаружилось. Недалеко от вокзала на глаза попалось объявление «Требуются… Иногородним предоставляется общежитие», и Тоска пошла по указанному в нём адресу.

Неквалифицированный труд, мизерная зарплата, койка и прикроватная тумбочка в шестиместной комнатке казарменного типа в холодном обшарпанном общежитии… После ранее пережитого для Тоськи это казалось раем! Она свободна и независима от злой посторонней воли! Она с упоением стала вживаться в свою новую жизнь.

Трудовые будни.

Самодеятельность.

Театральная студия при заводском доме культуры.

Роль Золушки.

Она убегает с бала, а за нею гонится влюблённый в неё принц. Только бы он не догнал её и не увидел, как кончится время волшебного превращения её нищенской одежонки в нарядные одеяния, как она вновь окажется в обличи своего печального сиротства! С её ноги спадает хрустальная туфелька. Эта туфелька так и останется такой же, какой была на балу. Но та, которая осталась на ноге бедной Золушки, вновь превратилась в старенький изношенный башмачок. Как удачно, что ей удалось спрятаться от влюблённого в неё принца, что он не увидел её унизительной нищеты!

День премьеры спектакля «Золушка» стал для Тоськи днём её триумфа. Когда отзвучали последние слова и затихли последние аккорды старенького рояля, зрители зааплодировали стоя. Они трижды вызывали актёров из-за кулис своими криками «Браво!!!». А все букеты цветов преподносились Золушке-Тоське.

Известно, что актёров нередко ассоциируют с теми персонажами, которых они воплощают. Для заводчан их простушка Тоська стала сказочной Золушкой. Стоит ли после этого удивляться тому, что в нескладной Тоськиной судьбе появился влюблённый в неё «принц»?

И такое в жизни случается…

Дела тёмные, мерзкие, безбожные

Невозможное становится обыденным для того, кто не скован догмами техногенности и овладел секретами взаимодействия с силами потустороннего мира.

Опасное это умение!

Человек слаб, а соблазны сильны, неотступны, прилипчивы. Они легко овладевают плотью, а плоть начинает требовать своего, сладкого и греховного. Осознание собственного «могущества» подтачивает смирение, изыскивает хитроумные способы к самооправданию, толкает во власть гордыни. А это, как гиблое болото. Кажется, что следующий шаг по его обманчивой поверхности будет спасительной твердью, но нет – там всё та же зыбкость. И чем дальше, тем безысходнее. Конец при этом всегда один: медленное, страшное, неотвратимое засасывание самонадеянного храбреца в ненасытную болотную утробу.

Каждый, ставший на путь греховного использования мистического могущества, знает о судьбах тех, кто ранее вставал на этот путь, но надеется, что уж он-то сумеет избежать их трагической участи, что он умнее, хитрее, сноровистей. Эта пустая надежда и есть то, что даётся в наказание каждому за отступничество от Бога и за служение силам тьмы.

Серое существо со множеством лапок-присосок запрыгнуло на печь, мягко толкнуло в бок развалившегося там в глубоком омуте сна мужика:

«Вставай, хозяин! Время к полночи! Скоро гости пожалуют…»

И были гости, и была мерзкая чёрная месса с богохульством и принесением кровавой жертвы, и было коллективное призывание тёмных сил. В коллективном призывании эти богоотступники называли свои вторые колдовские прозвища, скрывая друг от друга свои тайные чёрные прозвища. Они не доверяли друг другу и остерегались колдовских атак от соучастников их коллективных сборищ. Атака на прозвище-прикрытие не достигнет того, кто таит ото всех своё секретное «нательное прозвище». Они обменивались дружескими словами и дружескими гримасами, зная, что ни один из них в эти знаки дружбы не верит. Их колдовским уделом было полное душевное одиночество. Кто хоть однажды подвергался бойкоту, знает, как это невыносимо. А чёрные колдуны сами обрекли себя на вечное пребывание в состоянии всеобщего бойкота.

Такова их плата за «могущество».

Такова их проклятость.

Прошла богохульная ночь.

Пришёл рассвет.

Хозяин колдовской штаб-квартиры забылся в полуобморочном сне. Страшны были сновидения чёрного колдуна. Ему снилось, что бесы, приставленные ему в сопровождение, вдруг взбесились, вышли из отведённой им роли и набросились на своего подопечного, разрывая когтями и клыками его плоть, вгрызаясь в его внутренности. Бедняга по-волчьи выл, по-медвежьи ревел, скрежетал зубами, изрыгал проклятия, рвал на себе волосы и рубаху.

– Хозяин, хозяин! Проснись!! – растолкала чёрного колдуна насмерть перепуганная его криками прислужка – девочка сиротка Дуняшка. Ей боязно стало находиться наедине с беснующимся в ужасах сновидений хозяином. Его мерзкой челяди она не видела, поскольку та была не из этого, а из другого мира. Но хозяин, едва очнувшись от сна, ту челядь сразу увидел и содрогнулся от омерзения.

«Экая гадость!!!»

Знают ли эти бесы, сопровождающие его по злой колдовской судьбе, о том, что они вытворяли над ним в его жутких кошмарных снах?!!

Колдун обиженно, мстительно впился в них пронзительным взглядом и прочёл в их ответных взглядах предостерегающую угрозу:

– Смотри у нас! Не вздумай с нами шутить!!

– Ах вы, нечисть поганая! Дьявол меня попутал связаться с вашим проклятым отродьем!! – задохнулся от запоздалого раскаяния колдун.

Что помешало ему оставаться человеком среди людей?

Как случилось, что он оказался в одной упряжке с этими погаными бесами?!

Колдун не помнил самых первых лет своей жизни. Ему вспоминалось детство, лишь начиная с того дня, когда его, беспризорного и голодного подобрала на улице одинокая сердобольная старушонка.

– Как ты попал сюда, бедненький, кто ты, откуда, кто и где сейчас твои родители или близкие ли, дальние ли родственники?

– Не знаю…

– А зовут тебя как?

– Не знаю…

Та сердобольная старушонка приютила этого приблудыша и стала воспитывать, как внука. Она назвала его Епифаном, по имени своего единственного во младенчестве умершего сынишки.

То-то она с ним намучилась!

– Он у тебя, бабулечка, дикий!

– Да он зверем растёт!

– А ведь он на чёрта похож!

Так и скончалась бабулечка, не дождавшись доброго ростка от того недоброго семени. Найдёнышу Епифану было на ту пору уже шестнадцать годков.

Не известно, что стало бы с ним, если бы не пригрела его одна молодая вдовица.

– Люб ты мне, Епифанушка! Скажи, что не бросишь меня, не променяешь на молодуху!

– Может быть и не брошу…

– Да нет, ты пообещай!!

– Как можно обещать, если мыслей своих и через минуту не угадать?..

И случилась с Епифанушкой беда. Влюбился он в девицу молодую, в пригожую-распригожую. Прознала про эту любовь та вдовица, что его, как свет в окошке лелеяла. Не выдержала она этой подлой измены и повесилась.

А молодая Епифанушкина любовь вышла замуж за такого же красавца, как и она сама. Поселись они в новом доме и зажили всем на белую зависть, а Епифанушке – на чёрную, на жгучую.

«Хоть бы они сгорели в этом своём новом доме!!!»

То ли пьян был Епифанушка от вина и спьяну ему всё привиделось, то ли было то на самом деле, но появился перед ним среди ночи чёрт в тот недобрый миг, когда Епифанушка молодожёнам смерти пожелал.

– Хочешь, чтобы сгорела твоя несбывшаяся любовь с молодым своим мужем в их новом доме? Так нет ничего проще: ты подпишешь вот эту бумагу своей собственной кровью – и оно сбудется. И не только это, но и всё, чего ты впредь пожелаешь.

– А если я писать не умею.

– И не надо уметь. Обмакни большой палец правой руки с вою кровушку и приложи его к тому месту на этой бумаге, на которое я укажу.

Было ли, не было ли этого муторного пьяного бреда на самом деле? Вроде, как это было, а вроде не было вовсе. Только сбылось плохое пожелание. На утро узнал Епифан, что ночью сгорели в своём новом доме его любовь со своим молодым мужем. И радостно стало Епифану от этого чужого несчастья, и страх вошёл в его сердце: не он ли тому виной? Опасливо взглянул Епифан на внутреннюю сторону предплечья своей левой руки, откуда в том бредовом состоянии он кровь себе на палец получил, чтобы на бумаге оттиск пальца оставить, и увидел свежий порез. Откуда бы ему взяться?

– Всё это было, – вновь возник из ниоткуда тот самый чёрт, который предлагал ему ночью непонятную, но страстно возжелавшуюся сделку. – Теперь все твои желания будут с моей помощью исполняться по воле нашего Наисладчайшего Повелителя. Я и двое моих коллег будем сопровождать тебя до конца твоей жизни. А ещё твоим помощником будет этот Серопузик, – указал чёрт на серое существо со множеством лапок-присосок, появившееся перед ними по щелчку его пальцев.

С того дня, а вернее, с той ночи, и началась для загубленной души Епифана жизнь, лишённая человеческих радостей, не знающая утешений в минутах умиротворённости и благодати. Только холодная пустота, нарушаемая вспышками гнева, только неудовлетворённость ото всего, только желание мстить неведомо кому и за что.

Пробудившись, колдун зло взглянул на затрепетавшую от страха перед недовольством хозяина Дуняшку.

«Дура. Даже разбудить не могла так, чтобы…»

Как? Разве он может чувствовать себя счастливым и безмятежным после таких кошмаров?

«Всё равно она дура!!»

– Быстро завтрак на стол! У меня сегодня много дел!

Каких дел, он и сам пока ещё не придумал.

– Завтрак уже на столе, хозяин.

– То-то! А теперь пойди прочь с моих глаз!

Сиротка выскочила из избы, забрела на скотный двор, прижалась к тёплому боку старой коровы и беззвучно заплакала о том, что эту корову хозяин надумал отправить на бойню из-за того, что она состарилась, и тогда у Дуняшки не останется никого, кто её любит. Никого…

Завтрак был сытным и вкусным, но колдун ел, скривившись в недовольной гримасе. В нём росло и вспучивалось недовольство, требующее выхода вовне. Значит снова надо идти ему к людям, к этим ничтожествам, живущим не известно зачем, не имеющим иной цели, кроме заботы о поддержании их никчёмной, ничем не примечательной жизни. На них он выплеснет недовольство и получит временное облегчение. К ночи недовольство вновь переполнит его терпение. Тогда он совершит магический обряд, насылая порчу на людей или на их скотину. Потом, облегчившись этим виртуальным злодейством, колдун уснёт, но кошмары измучают его, и к утру он вновь начнёт страдать от потребности выплёскивать во вне свою злость.

Зато как сладко ему утверждаться в своём «могуществе»!

Колдун проходит мимо людей подобно пасмурной туче. Люди, едва завидев его, спешат скрыться от его опасного взгляда.

«Боятся, значит признают его незримую власть над своими никчёмными судьбами!», – это тешит самолюбие колдуна.

«Но, чу! Это кто же такие?»

На лавочке, под развесистой липой милуются пригожие парень с девушкой. Они не видят и не слышат никого вокруг, нежно растворившись друг в друге.

«Это меня они не замечают? Это я для них пустое место?!»

Колдун азартно оборачивается к своей невидимой никому, кроме него самого, свите (к трём верным бесам и к Серопузу).

– Серопуз! – неслышно для людей, будто совсем беззвучно, зашевелил губами колдун – очерти вокруг той нежно воркующей парочки контур гнева и бессмысленного раздора!

Серопуз заговорчески хрюкнул и покатился к указанным жертвам.

Вскоре он возвратился, распираемый гордостью за успешно выполненное задание:

– Приказ исполнен, хозяин!

Как бы в подтверждение этих слов со стороны только что нежно ворковавшей парочки раздался звук пощёчины, а в ответ злобное шипение:

– Ах, ты …, да после этого, – и дальше – ругань. Безостановочная взаимная перебранка с употреблением таких слов, которые «сжигают все мосты».

– Крепко ты их оконтурил, – одобрил работу Серопуза колдун. – Теперь они перессорились навсегда. Поделом им, невежам.

Продолжая этот свой выход к людям, колдун зорко высматривал тех, кто, увлёкшись собственными заботами, либо не заметил его, либо не испытал надлежащего трепета перед ним. «Совсем страх кое-кто потерял. Придётся их образумить, наказать их всякой разной порчей. Будут знать, что такое незримая власть колдуна!»

Закончив свой обход, колдун вернулся домой. Теперь будет, чем заняться этой ночью.