Текст книги "Россия и современный мир №3 / 2013"

Значительная дифференциация полученных данных может быть объяснена с точки зрения различий в методологии построения индексов исследователями Левады-Центра и ВЦИОМ. Так, сотрудники центра применяют отличные друг от друга шкалы, используют разные индикаторы.

Однако отметим, что если сфокусировать внимание на динамике ИСН, то ее графические очертания в рассматриваемых исследованиях в целом совпадают. Так, данные и Левады-Центра, и ВЦИОМ говорят, что, начиная с 2008 г., самое высокое значение ИСН было зарегистрировано в марте 2008 г. (100 и 67 пунктов соответственно), а самое низкое – в марте 2009 г. (75 и 29 пунктов соответственно). После этого существенного спада кривая ИСН колеблется, то прибавляя, то убавляя свое значение, однако амплитуда изменений несущественна.

Говоря о динамике ИСН, необходимо озвучить основные тенденции. Согласно мнению эксперта Левады-Центра М.Д. Красильниковой, самым заметным изменением последних нескольких лет стало снижение оценок действий президента и правительства страны. Вторая по значимости перемена состоит в росте оценок положения дел в семьях россиян. Эксперт утверждает, что, по данным Левады-Центра, до 2011 г. действия российских властей оценивались лучше, чем все прочие стороны российской жизни. В конце 2011 – начале 2012 г. произошел перелом, и в настоящее время «положительные эмоции большинства населения полностью сосредоточились на внутрисемейных делах – частный индекс текущего положения дел в семье обеспечивает наибольший положительный вклад в динамику общественных настроений [4].

Подводя итог сказанному выше, отметим, что результаты измерения индекса социальных настроений россиян показали, что при низких оценках деятельности социальных институтов и агентов (экономических и политических), на микроуровне россияне чувствуют себя вполне благополучно и защищенно. Текущее личное материальное положение россияне оценивают положительно, вместе с тем они неуверенно смотрят в будущее, им сложно строить долгосрочное планирование.

Выявленное в ходе исследования противоречие, с одной стороны, свидетельствует о низком уровне институционального доверия россиян, страхе к долгосрочному планированию, сложившемся после многочисленных «государственных экспериментов», экономических реформ и политических пертурбаций.

С другой стороны, планирование россиян в категориях «здесь и сейчас», патернализм, господство норм исполнительства и деперсонализированных (коллективных) решений как рудимента советской эпохи не способствует налаживанию обратной связи с государством, развитию гражданской активности населения для выдвижения собственных инициатив на макроуровне.

В этом отношении мониторинг индекса социальных настроений является механизмом управления социальными процессами, так как в социальном настроении отражает уровень политической и социальной напряженности в обществе. Эта информация может стать одним из действенных каналов для широких групп населения о социальных тенденциях в стране.

Литература

1. Зубаревич Н.В. Социальная дифференциация регионов и городов России. Журнал «Pro et Contra». Т. 16, июль–октябрь 2012 г. [Электронный ресурс] http://gtmarket.ru/laboratory/ expertize/5278 (03.04.2013).

2. Красильникова М.Д. Комплексная оценка динамики социальных настроений населения России. [Электронный ресурс] http://www.socpol.ru/grantprog/pdf/Krasilnikova.pdf (03.10.2012).

3. Красильникова М.Д. Люди старшего возраста – новые возможности или еще одно ограничение? [Электронный ресурс] http://ecsocman.hse.ru/data/2010/12/24/1214864780/2.PDF (05.04.2013).

4. Красильникова М.Д. Общественные настроения ухудшаются – на правительство надежд все меньше. [Электронный ресурс] http://www.levada.ru/27-02-2013/obshchestvennye-nastroeniya-ukhudshayutsya-na-pravitelstvo-nadezhd-vse-menshe-m-krasilnik (05.04.2013).

5. Лепешкин Н.Я. Социальное самочувствие населения на современном этапе трансформации российского общества: Региональный аспект. [Электронный ресурс] http://www.dissercat. com/content/sotsialnoe-samochuvstvie-naseleniya-na-sovremennom-etape-transformatsii-rossiiskogo-obshches (07.10.2012).

6. Лескова И.В. Социальные настроения российских граждан как инструмент общественной саморегуляции. [Электронный ресурс] http://www.isras.ru/abstract_bank_congress4/660.pdf (03.10.2012).

7. Нагимова А.М. Проблемы измерения и интерпретации качества жизни населения региона // Регионология. – Саранск, 2010. – № 3. – С. 183–188.

8. Саксудаева С.О. Феномен и природа социального настроения молодежи / С.О. Саксудаева // Философия и современность: Сб. ст. / Отв. ред. проф. Д.Ш. Цырендоржиева. – Улан-Удэ: Изд-во Бурят. гос. ун-та, 2009. – С. 183–202.

9. Сафиуллин М.Р., Ефлова М.Ю., Нагимова А.М. Социальное самочувствие и самоидентификация среднего класса в Республике Татарстан // Социологические исследования. – М., 2012. – № 10. – С. 28–33.

10. Яценко И.Н. Социальное настроение и самочувствие населения малого северного города: Социологический анализ. – Автореф. дис. [Электронный ресурс] http://www.dissercat.com/content/sotsialnoe-nastroenie-i-samochuvstvie-naseleniya-malogo-severnogo-goroda-sotsiologi-cheskii-a#ixzz27ffdXZHX (29.09.2012).

Россия и мир в XXI веке

Экономическое развитие России и Украины в контексте взаимных отношений4747
  * Статья подготовлена в рамках исследований по Программе фундаментальных исследований Президиума РАН № 38 «Перспективы скоординированного социально-экономического развития России и Украины в общеевропейском контексте».


[Закрыть]

Л.Б. Вардомский, А.Г. Пылин

Вардомский Леонид Борисович – доктор экономических наук, профессор, руководитель Центра постсоветских исследований Института экономики (ИЭ) РАН.

Пылин Артем Геннадиевич – научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИЭ РАН.

Россия и Украина после распада СССР встали перед необходимостью самоопределения в быстро меняющемся мире. Россия видит себя преемницей СССР, самостоятельным глобальным актором, центром консолидации постсоветской Евразии. Украина же определяет себя как часть Европы, европейских процессов регионализации, будущего члена «европейской семьи».

Различия в подходах к идентичности, безусловно, сказываются на отношениях стран. России не нравится несговорчивость Украины, прежде всего в вопросах евразийской (постсоветской) интеграции, которую объясняют влиянием США и ЕС [14], а Украина видит в российской политике угрозу своему суверенитету и европейскому выбору. Политические и экономические события в одной стране так или иначе отражаются на другой. Фактически мы имеем дело с двумя конкурирующими моделями развития: европейской, построенной на принципах европейской демократии, которой привержена Украина, и евразийской с сильной президентской властью, которой следует Россия. Все это определенным образом сказывается на экономическом развитии обеих стран.

Зигзаги экономической динамики в 1991–2012 гг

И Россия, и Украина относятся к числу новых независимых государств (ННГ), испытавших в ходе трансформационного и геополитического шоков наиболее сильный экономический спад. У Украины он составил десять лет – максимальный среди всех ННГ срок, у России – семь лет. Длительный период спада в обеих странах объяснялся сложением дисбалансов, унаследованных от командно-административной системы хозяйствования, с диспропорциями, возникшими в ходе рыночной трансформации. В России и Украине, унаследовавших от СССР чрезмерно индустриализованную экономику с преобладанием отраслей тяжелой промышленности и ВПК, эти дисбалансы были наиболее сильными. В их экономике преобладали крупные промышленные предприятия, которые наиболее трудно адаптировались к новым условиям хозяйствования. Инерция командно-административного управления в сочетании с острым дефицитом кадров, способных осуществлять эффективное управление трансформирующейся экономикой, как на уровне государства, так и предприятий, замедляло ход реформ и приводило к неэффективным решениям [4, с. 100–101]. Начало приватизации было отмечено разгулом коррупции и формированием так называемой «элиты в законе» [13, с. 19]. В обеих странах социальные издержки трансформации оказались очень велики.

Более продолжительный период спада в Украине объясняется тем, что политические элиты страны в начале 1990-х годов отвергали «шоковую терапию» как путь быстрого внедрения рыночных отношений. Перед ними на первом плане стояли проблемы строительства суверенного государства, формирования украинской идентичности, поиск своего, отличного от российского, пути преобразований [4, с. 77–80]. Украина входила в рыночную трансформацию и новые геополитические уклады в условиях, когда запад страны по культурным традициям и менталитету населения сильно отличается от востока и юга [2].

Кроме того, для Украины более сильную роль в экономическом спаде сыграло резкое свертывание межреспубликанских торгово-производственных связей, которые в одночасье превратились во внешнеэкономические. Экспорт Украины в 1992 г. по сравнению с предыдущим годом сократился в 5 раз (табл. 1). При этом вывоз в страны СНГ уменьшился почти в 8 раз. Это было связано с тем, что Россия, главный потребитель украинской продукции, испытывала такой же сильный спад в промышленности. В советское время торгово-экономические связи с Россией были важным фактором экономического роста Украины, составляя 67% производимого в ней конечного продукта [10, с. 18, 21]. Катастрофическое сжатие спроса на украинские товары в России и других странах Содружества разрушило большинство производственно-технологических и сбытовых связей, вызвав остановку многих предприятий.

Таблица 1

ИНДЕКСЫ ОСНОВНЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПОКАЗАТЕЛЕЙ УКРАИНЫ И РОССИИ, % К 1991 г.

¹⁾ 1997 г.

Источник: Составлено по: [17, 30, 22].

У рассматриваемых стран, как и у всех ННГ, не было финансовых ресурсов для обеспечения сложившегося в советское время взаимного товарооборота, тем более что спрос на многие товары многократно уменьшился. Переориентировать товары, особенно высокой степени обработки, на другие рынки было невозможно, поскольку крупные торговые партнеры России и Украины из стран ЦВЕ в этот период также испытывали серьезный трансформационный спад.

Дефицит денег, высокая инфляция, открытие национальных рынков для импорта также сильно ударили по доходам предприятий и населения, государственным заказам, вызвав в России и Украине резкое сокращение внутреннего спроса. При этом 1990-е годы Россия завершила немного лучше, чем Украина за счет более быстрого восстановления экспорта и внутренней торговли.

Годы спада характеризовались довольно напряженными взаимными политическими отношениями, которые были связаны со статусом Крыма и Севастополя, разделом Черноморского флота, неплатежами за поставленный российский газ, претензиями Украины на часть советских активов и стремлением проводить «многовекторную политику» [15; 24].

В условиях экономического спада и расстроенных финансов политические и экономические противоречия не сказывались на взаимных экономических отношениях. Тем не менее, столкнувшись в начале 1990-х годов с транзитным шантажом Украины, Россия стала разрабатывать меры по снижению транзитных рисков. Главными из них стали масштабные проекты газопровода «Северный поток» и Балтийской трубопроводной системы, реализация которых началась в 1997 г. Любопытно, что в том же году между Украиной и Россией был подписан Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве.

В «тучные» 2000–2008 гг. ВВП России и Украины росли в среднем примерно одинаково высокими темпами – около 7% ежегодно, что в 1,5–2 раза превышало среднемировые значения. Их рост был обусловлен восстановлением производства, хотя и избирательным, макроэкономической стабилизацией, продвижением рыночных реформ, а также благоприятными внешними условиями [32, с. 4, 5, 32].

За 2000–2008 гг. объемы товарного экспорта России и Украины увеличились более чем в 4 раза. Рост экспортных производств оказал мультиплицирующий эффект на остальные секторы экономики, вызвал рост потребления и накопления, которые в растущем объеме стали удовлетворяться импортом.

В докризисный период прирост производства промышленной продукции и инвестиций в основной капитал на Украине превышал аналогичные показатели в России на 3–4%. Однако по абсолютному объему инвестиций в основной капитал на душу населения она в 2–3 раза уступала России [19, с. 21]. В это время опережающими темпами рос оборот розничной торговли, который наряду с внешней торговлей стал драйвером экономик обеих стран. Но к началу глобального кризиса Украина, в отличие от России, так и не смогла достичь советского уровня экономики. В 2008 г. ее ВВП составил 81% от объема 1991 г.

Экономический спад в России и Украине в 2009 г., так же как в 1990-е годы, оказался одним из самых сильных и глубоких как на фоне региона СНГ, так и мира в целом. Спад экономики отбросил объемы производства России в 2007 г., а Украины – в 2005 г. Причины такого глубокого спада были обусловлены: 1) малоэффективной и низкоконкурентной экономикой; 2) неэффективной властью, сросшейся с бизнесом; 3) слабостью банковской системы, которая в условиях утраты ликвидности потеряла способность кредитовать реальный сектор; 4) громадной внешней задолженностью банковской системы, которая в результате резкого сокращения объемов международного кредитования оказалась на грани банкротства; 5) падением спроса на основную экспортную продукцию и 6) обвалом цен на мировых товарно-сырьевых рынках.

Более сильный спад на Украине объясняется тем, что в кризис она вступила с серьезными финансово-экономическими дисбалансами [5, с. 66–70]. Развитие этих дисбалансов было обусловлено сочетанием в политике властей популизма и внешнеэкономического либерализма. По справедливой оценке Ф. Гилла и К. Стукенброка, проблемы Украины были обусловлены «слабыми институтами и относительно короткими, но бурными политическими циклами, которые препятствовали реализации жизненно важных бюджетных и структурных реформ, а также финансовой устойчивости государства в долгосрочном периоде» [9].

При полицентричной системе власти на Украине было невозможно договориться о проведении единой антикризисной политики. У страны отсутствовали достаточные валютно-финансовые накопления. Кроме того, для России и Украины важным фактором спада стала экономическая рецессия в ЕС – их главном внешнеэкономическом партнере. Для Украины в качестве фактора спада выступало также сокращение спроса на ее товары со стороны России [23, с. 153–163].

Россия же смягчила падение экономики и финансовой сферы распечаткой Резервного фонда, что позволило практически в полном объеме исполнить федеральный бюджет, напитать банковскую систему ликвидностью и оказать финансовую помощь бюджетообразующим предприятиям и наиболее пострадавшим регионам. По оценке академика А.Г. Аганбегяна, суммарные издержки России за 2008–2010 гг. составили около 900 млрд. долл. [1, с. 10].

В 2009 г. Украина стала участницей инициированного ЕС Восточного партнерства, а Россия вместе с Белоруссией и Казахстаном активно работали над запуском проекта Таможенного союза. Параллельно велась работа по созданию Зоны свободной торговли (ЗСТ) в рамках СНГ с участием Украины. Газовое «напряжение» между странами, возникшее после 2005 г., в условиях замороженных межгосударственных отношений в начале 2009 г. вылилось в газовую «войну». Украина не могла из-за платежных трудностей своевременно заключить соглашение о поставках и транзите газа с Россией.

В послекризисные 2010–2012 гг. динамика ВВП у стран была примерно одинакова: рост показателей в 2010 г., а затем их снижение в 2011–2012 гг. (рис. 1). Динамика внешней торговли в 2010–2012 гг. из-за рецессии в Европе заметно замедлилась. В 2012 г. на Украине произошел спад промышленного производства.

Рис. 1. Темпы роста ВВП (в постоянных ценах) России и Украины в 1992–2012 гг. (% к предыдущему году)

Источник: Составлено по данным: [17, 22, 30].

В послекризисный период финансовое положение Украины относительно России заметно ухудшилось (табл. 2). На этом фоне Украина все настойчивее требует пересмотра газовых соглашений, подписанных в январе 2009 г. Ю. Тимошенко. Однако Россия увязывает его пересмотр с участием Украины в Таможенном союзе и получением контроля над украинской газотранспортной системой [16, с. 43–46].

В целом за период 2000–2012 гг. Украина в отличие от России не смогла компенсировать экономические потери в кризисные периоды ростом производства в периоды подъема. В итоге за прошедшее 20-летие ВВП Украины оказался на четверть меньше, чем в 1991 г. Россия превзошла объем экономики 1991 г., но не намного (табл. 1). Обе страны к концу 20-летия не смогли достичь уровня инвестиций 1991 г.

Таблица 2

НЕКОТОРЫЕ ФИНАНСОВЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ РОССИИ И УКРАИНЫ НА ДУШУ НАСЕЛЕНИЯ (долл. – по среднегодовому курсу)

Источник: Рассчитано по: [22, 30].

Динамика ВВП сравниваемых стран за прошедшие годы суверенного существования была весьма схожа, с той лишь разницей, что в периоды кризиса спад на Украине был заметно сильнее, чем в России, а в периоды роста украинская экономика росла немного быстрее, чем российская (рис. 1). На высокую синхронизацию динамики ВВП России и Украины обращают внимание М. Головнин и А. Либман, которые объясняют ее «…комбинацией трех факторов: устойчивыми экономическими связями стран (когда существуют механизмы трансмиссии кризиса и роста через взаимную торговлю, инвестиции и миграцию); структурной схожестью экономик стран (одновременно сталкивающихся со сходными проблемами); и сходной позицией России и Украины в глобальной экономике (как реальной, так и в восприятии экономических игроков, например портфельных инвесторов, принимающих решения о размещении капитала на рынке двух стран)» [11, с. 33–46].

Соглашаясь в целом с авторами в объяснении схожести траекторий ВВП, мы исходим из того, что такая реакция стран на колебания мировой конъюнктуры связана с высокой долей в их экспорте биржевых товаров и слабостью национальных кредитно-банковских систем, зависимостью от мирового рынка ссудного капитала. Причем динамика украинской экономики зависела как от прямого воздействия мирового рынка, так и косвенного, через Россию. Влияние взаимных отношений на экономическую динамику по сравнению с глобальными воздействиями было, в нашем представлении, малозаметно.

В ближайшие годы тенденция совпадения траекторий ВВП сохранится. По прогнозам МВФ, среднегодовые темпы роста экономик России и Украины в ближайшие пять лет (2013–2017) составят 3,6 и 2,7% соответственно. Причем рост экономик двух стран будет ниже ожидаемого роста мирового производства в 4,1% [34]. Это свидетельствует о том, что докризисная модель экономического роста двух стран, базирующаяся преимущественно на топливно-сырьевом экспорте и внешних заимствованиях, в большой степени себя исчерпала.

Нефтедоллары России против долговых долларов Украины

Финансовую основу развития России составляет экспорт углеводородов, благодаря которому практически во все годы суверенного существования она имела положительное торговое сальдо и положительное сальдо счета текущих операций. Повышение мировых цен на углеводороды с первых лет нового столетия обеспечило укрепление финансовой базы развития России. На Украине же с 2006 г. происходит устойчивый рост отрицательного сальдо счета текущих операций (рис. 2), который связан не только с переходом на рыночные цены на газ, но и с рядом других факторов. В частности, с тем, что Украина проводила значительно более либеральную внешнеторговую политику, чем Россия. Торопясь со вступлением в ВТО, она вошла в нее на весьма невыгодных для себя условиях. По оценкам ВТО, в 2011 г. средневзвешенная ставка импортного тарифа у России составляла 9,4%, а в Украине – 4,5% [35, с. 137, 168]. Институционально Украина значительно более открытая страна, чем Россия. По оценкам Всемирного экономического форума (ВЭФ), в 2012 г. Россия по индексу вовлеченности в международную торговлю занимала лишь 112-е место среди 132 стран мира, в то время как Украина – 86-е место [33].

Другой фактор более быстрого роста импорта связан с долговым ростом украинской экономики. По данным Национального банка Украины (НБУ), за 2000–2012 гг. валовый внешний долг увеличился в 20 раз, составив на начало 2013 г. 135 млрд. долл., или около 3/4 от ВВП [20]. Причем, кредитные ресурсы в основном использовались для потребления, что связано со значительным расширением с 2005 г. присутствия иностранных банков, которые через потребительское кредитование стимулировали рост импорта на Украине [7, с. 190].

Если до кризиса на Украине потребность в международных финансовых ресурсах была вызвана, прежде всего, удовлетворением внутреннего потребления, то в России, наряду с этим важным фактором внешних заимствований, действовал фактор глобального спроса на ее топливно-энергетические и сырьевые товары и, следовательно, осуществлялись инвестиции в экспортные отрасли страны. Ухудшение состояния платежного баланса в России в 2009 г. также было обусловлено масштабным оттоком капитала за границу.

Украина, благодаря более сильному сокращению импорта, чем экспорта, смогла в 2009 г. несколько улучшить платежную ситуацию, но при этом была вынуждена сесть на «кредитную иглу». Обслуживание как государственного, так и корпоративного внешнего долга требует довольно крупных финансовых ресурсов, которые изымаются из экономики. В то же время национальная экономика не в состоянии обеспечить внутренний спрос, что приводит к воспроизводству системы кредитования потребления импортных товаров.

Рис. 2. Динамика сальдо счета текущих операций России и Украины в 2000–2012 гг.

Источник: Составлено по: [34].

Соотношение внешних факторов, влияющих на финансовые условия экономического развития, в России и Украине довольно сильно различается [23, с. 347–374]. Источники внешнего финансирования Украины более дифференцированы, но и более зависимы от колебаний мировой конъюнктуры (табл. 3).

Таблица 3

ВНЕШНИЕ ПАРАМЕТРЫ ФИНАНСОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ РОССИИ И УКРАИНЫ В 2011 г., % ВВП

Примечание: ВВП России – 1860 млрд. долл., Украины – 165,3 млрд. долл. в текущих ценах и по среднегодовому курсу доллара.

Источник: Рассчитано по данным: [20, 28].

В связи с сильным преобладанием доходов от сырьевого экспорта финансовая система России также весьма уязвима, но при благоприятной конъюнктуре позволяет аккумулировать значительные ресурсы на «черный день». На протяжении всего рассматриваемого периода (за исключением 2008 г.) отмечался рост валютных резервов, прежде всего за счет увеличения положительного сальдо счета текущих операций при благоприятной конъюнктуре на мировых товарно-сырьевых рынках. В 2012 г. их объем колебался в пределах 525–530 млрд. долл., в 17–18 раз превышая резервы Украины. При этом, по данным ЦБ РФ, в стране с 2003 г. также наблюдался рост внешнего долга (прежде всего, корпоративного), который к началу 2009 г. составил 483,5 млрд. долл., увеличившись в 3,2 раза. Его рост сохранился и в послекризисный период, достигнув на начало 2013 г. 632 млрд. долл. [28]. Высокие цены на кредиты внутри страны и острый дефицит «длинных» денег сохраняют интерес у крупных корпораций к внешним заимствованиям. Но в отношении к ВВП и объемов экспорта российский внешний долг заметно меньше, чем украинский. При этом значительная часть доходов от экспорта углеводородов в России аккумулируется в «Резервном фонде» и «Фонде национального благосостояния». Первый сыграл роль финансовой подушки при падении цен на углеводороды в 2008–2009 гг.

После кризиса внешние заимствования Украины в основном увязаны с реструктуризацией возникшей задолженности, а у России – с реализацией инвестиционных планов крупных корпораций. При этом кредитный рейтинг России заметно выше, чем у Украины, который в начале 2012 г. у всех ведущих рейтинговых агентств был на уровне «В» с характерными для него высоким риском для кредиторов и подверженностью к негативным изменениям при неблагоприятной экономической и финансовой обстановке [18].

Если измерять влияние взаимных экономических воздействий на экономическое развитие через отношение взаимной торговли к национальному ВВП, то влияние России на Украину будет многократно больше, чем встречное воздействие. Так, отношение взаимной торговли к ВВП Украины в 2011 г., по нашим расчетам, составило 29,6%, а по отношению к ВВП России – 2,7%. В 2000 г. оно равнялось соответственно 29,8 и 3,3% (табл. 4).

Доля Украины в российском экспорте была относительно стабильна, колеблясь от 4,8% в 2000 г. до 5,9% в 2004 и 2011 гг. В экспорте же Украины картина несколько иная: доля России колебалась между 18% в 2004 г. и 29% в 2011 г. Определенную роль в динамике этих показателей сыграло изменение политической ситуации в стране.

Для Украины весьма существенным является не столько объем торговли с Россией, сколько постоянно положительное сальдо в пользу России.

Таблица 4

ВНЕШНЕТОРГОВЫЕ СВЯЗИ РОССИИ И УКРАИНЫ В 2000–2012 гг.

Источники: [20, 22, 28, 30].

Значительную часть отрицательного сальдо в торговле товарами Украина покрывает положительным сальдо в торговле с Россией услугами, которое в 2012 г. составило 4,4 млрд. долл. Примерно половину от положительного сальдо в торговле услугами дает положительное сальдо для Украины в трансграничных операциях (переводах) физических лиц. Таким образом, в текущих операциях с Россией у Украины в 2012 г. сложилось отрицательное сальдо примерно в 3,5 млрд. долл., или четверть от общего отрицательного сальдо по счету текущих операций, которое Национальный банк Украины определил в 14,8 млрд. долл. [20].

Поскольку сократить негазовый импорт довольно сложно в условиях членства в ВТО и высокой импортоемкости внутреннего потребления, то украинское руководство стремится сократить затраты по импорту российского газа. Следует отметить, что его доля в украинском импорте в 2012 г. составила 16,6% (14 млрд. долл.). Цена на российский газ в начале 2013 г. составила 426 долл. за 1000 м³ с учетом стодолларовой (флотской) скидки. Это примерно столько же, сколько платят за российский газ европейские потребители [25]. Но украинское руководство считает эту цену несправедливой и идет по пути сокращения закупок российского газа. В 2012 г. было закуплено 32,9 млрд. м³ российского газа, что существенно меньше, чем предусмотрено контрактом от 2009 г. За недобор газа, согласно контракту, Украина должна выплатить Газпрому около 7 млрд. долл. штрафных санкций, чего она делать не хочет. Россия, в свою очередь, сокращает прокачку газа в Европу по ГТС Украины, лишая ее части транзитных доходов. В 2012 г. по ГТС Украины было прокачено 84,2 млрд. м³, что на 19,1% меньше, чем в 2011 г. [25]. Иными словами, Украина лишает части доходов «Газпром», но одновременно сама лишается части доходов от транзита газа. Следует подчеркнуть, что сокращение газового транзита через Украину связано не только с появлением альтернативных коммуникаций, в частности «Северного потока», но и с сокращением потребления российского газа в ЕС.

Деиндустриализация и модернизация

Схожесть траекторий ВВП в России и Украине сочеталась c однотипными изменениями в макроструктуре экономик, которые определяли два взаимосвязанных процесса: деиндустриализация и терциализация. Наиболее мощные сдвиги у обеих стран произошли в 1990-е годы на фоне экономического спада.

Трансформационный шок вскрыл множество неэффективных производств, в которых были сосредоточены большие материальные и нематериальные активы. Они были обречены либо на перемещение в другие производства, либо на полную декапитализацию. Эти безвозвратные потери материальных и нематериальных активов, которые А.Д. Некипелов определил как «системный гистерезис» [21, с. 9], поразили Россию, Украину и другие ННГ. В то же время в мировой экономике полным ходом шло внедрение информационно-коммуникационных технологий, что позволило наряду с «экономикой масштабов» выстраивать «экономику разнообразия». В результате быстрого развития аутсорсинга и обусловленного им географического рассредоточения отдельных производственных стадий и функций в мировой экономике происходили кардинальные изменения производственных процессов практически во всех отраслях промышленности [29]. В результате этого в 1990-е годы возросло не только социально-экономическое, но и технологическое отставание рассматриваемых стран от развитой части мира.

Сильный рост доли услуг был обусловлен не только падением реального производства, но и довольно быстрым развитием розничной торговли, банковского сектора и сектора рыночных услуг (посреднических, консалтинговых, в сфере недвижимости и т.д.).

Системный гистерезис вызвал упрощение структуры промышленного производства за счет вымывания обрабатывающих отраслей и высокотехнологичных производств, которые опирались на бюджетное финансирование и не имели спроса на внешних рынках. Одновременно увеличилась доля добывающих отраслей и производств низкой степени обработки, которые такой спрос сохранили.

От трансформационного и геополитического шоков сильнее всего пострадали машиностроение и легкая промышленность, ориентировавшиеся раньше преимущественно на внутрисоюзный спрос. Эти отрасли не выдержали резкого сокращения доходов населения и предприятий, напора дешевого импорта, поступавшего по каналам как организованной, так и неорганизованной торговли, при резком удорожании импорта исходного сырья для национального производства. В обеих странах произошло сильное сокращение потенциала НИОКР [6, с. 50–53].

Макроструктурные изменения в национальных экономиках в период восстановительного роста стали продолжением трендов 1990-х годов, но в ослабленном виде. Восстановительное расширение производства не требовало крупных инвестиций, и его потенциал у стран был довольно быстро выработан из-за декапитализации унаследованных производственных фондов, невысокого качества производимой на их основе продукции, которая по мере роста доходов населения все меньше выдерживала конкуренцию с импортными товарами. «Высокий экономический рост в 2000–2007 гг. происходил без принципиальных изменений в структуре выпуска продукции. Кризис 1990-х годов не имел “признаков конструктивного разрушения”, после которого начались бы структурные изменения на основе ресурсосберегающих технологий» [8, с. 16].

В ходе восстановительного роста не произошло восстановления дореформенной структуры их промышленности, советского уровня диверсификации. Более того, в некоторых высокотехнологических отраслях продолжался спад производства. Например, в России производство машин и оборудования, электрического и электронного оборудования, транспортных средств достигло наибольшего спада в 2002 г. и составило, соответственно, 31,4%, 45,3 и 38,7% от уровня производства в 1991 г. [27, с. 14].