Текст книги "Месть колдуна"

Лишь только он вошел в мужскую комнату, как чьи-то руки проскользнули у него под мышками и моментально обхватили грудную клетку. А в спину впились выпуклые доспехи неожиданного агрессора. И раздалась резкая команда:

– Стоять!

Глава 7

Двойственное положение

Причем голос был женский, а обхватившие руки не предпринимали никаких опасных для тела движений. Именно поэтому молодой колдун сумел удержаться от приема «огненное вращение» и таким образом спасти глаза и лицо неожиданного агрессора от жутких ожогов. И ответить спокойным голосом:

– Стою. А что дальше?

– А дальше – ты просто обязан объясниться.

– В чем? – Кремон рассмотрел обнаженные по локоть смуглые женские руки и утвердился в том, что сзади него менсалонийка. А та продолжала, не разжимая своего захвата:

– Во-первых: почему ты не пригласил всех девушек и меня лично?

– Неправда. Я приглашал всех желающих. В подтверждение моих слов – несколько наемниц уже сидят за столами.

– И во-вторых: почему ты до сих пор передо мной не извинился?

Кашад Низу с некоторым усилием развел женские руки, повернулся и лишь затем пожал плечами:

– И какая же причина для извинений?

В другое бы время он залюбовался открывшимся ему зрелищем. Девушка выглядела эффектно и обворожительно. Высокие, выше колен, сапоги со шнуровкой. На среднем каблуке. Короткая юбочка с металлическими полосками. Широкий пояс, на котором висело всего лишь два узких ножа. Ярко-красная рубашка с коротким рукавом. И поверх рубашки – кольчужка в виде жилетки со стальными блестящими нагрудниками. Причем, судя по гравировке на нагрудниках, кольчужка просто неимоверно дорогая и редкая.

Но в сознании Кремона образ менсалонийки твердо сросся со стереотипом злейшего и жестокого врага. Поэтому он проявлял элементарную подозрительность, когда отступил еще и на два шага назад.

Наемница восприняла это как желание рассмотреть ее лучше и кокетливо захлопала подкрашенными ресницами. Да еще и улыбку нацепила на личико самую обворожительную. Но когда стала отвечать на вопрос, болезненно скривилась и нахмурила брови:

– Какая причина? Да у меня до сих пор желудок выворачивает от боли! И наверняка теперь рожать не смогу после твоего убийственного удара. Я ведь женщина! И мог бы после боя проявить ко мне хоть элементарное сочувствие.

– Да я, было, собрался, но услышал, как ты пожелала мне поражение в поединке с сотником, и последние капли сочувствия испарились на шипящей сковородке твоей злобы.

После такой отповеди Кремон без сожаления развернулся, вошел в отдельную кабинку и со спокойной совестью облегчился. Слыша звуки открываемой и закрываемой двери, он вздохнул с некоторым возмущением, надеясь, что настырная менсалонийка просто перепутала туалетные комнаты и уже движется в нужном направлении. Каково же было его удивление, когда, выйдя из кабинки, он обнаружил двух переминающихся с ноги на ногу наемников и со спокойным видом на них взирающую женщину. Причем расположилась она на умывальнике, без стеснения задрав ноги на бак для мусора так, что короткая юбочка опять ничего не скрывала.

Стараясь не встречаться глазами с ошарашенными коллегами, Кашад хотел тут же выскользнуть за дверь, но менсалонийка на выходе успела его догнать, обхватила за локоть и повисла на нем так, что у любого человека, их увидевшего, мысли принимали определенное направление. В общем зале тоже сразу же заметили вывалившуюся из туалетной комнаты парочку, и если вульгарные шуточки не посыпались со всех сторон вслух, то только благодаря всеобщему изумлению. Но изумление очень скоро перешло в громкое и многозначительное мычание. И что было делать? Начать с ней драку? Подумают, что поссорились. Сделать отмороженный вид? Так ведь она ему противна и мерзка до рвоты. Даже пожалел, что устроил здесь попойку. Уж лучше бы в Шиирнадаре, с посторонними и незнакомыми собутыльниками.

Какое-то время Кремон стоял, задумавшись, спешно ища выход из этой непростой ситуации. Менсалонийка ослабила чуть хватку и левой рукой принялась игриво поправлять и без того безукоризненно уложенную прическу. Оставалось только спросить ее шепотом:

– Тебе чего от меня надо?

– Ничего. – Она тоже отвечала шепотом. – Просто хотела посидеть с тобой рядом.

– Но я не сижу с незнакомыми женщинами даже близко…

– Так вот оно в чем дело! Нас же не представили! – захихикала наемница. – Меня зовут Золана Мецц. Ты можешь не представляться, я замуж за тебя не собираюсь. Идем к столу? Я ужасно хочу расслабиться и повеселиться.

Понимая, что их шептание еще больше его компрометирует, Кремон повысил голос, еле сдерживаясь от распирающей его злобы:

– Отпусти мой локоть немедленно!

– Пожалуйста! – менсалонийка опустила руки, но осталась стоять рядом.

Тогда Кашад Низу подошел к столу и указал на него рукой:

– Я приглашал всех. Садись, где тебе понравится.

– Естественно, что я выберу место самое лучшее.

И бесцеремонно уселась на тот стул, где до того сидел сам хозяин банкета. Молодой колдун этому только обрадовался, подхватил свой кубок, прибор, тарелку и пересел на другое место. Подальше от экстравагантной садистки. Уже через несколько минут вокруг него расселись вновь прибывшие наемники, и гулянка пошла дальше своим чередом. Только вот настроение порядочно испортилось. Да и не только у Кремона. Золана Мецц сидела, словно фурия. Но не забывала вливать в себя спиртное наравне с мужчинами. И с каждым разом поглядывая на окружающих все с большей озлобленностью и ненавистью.

Обстановку на долгое время разрядили начавшиеся танцы. С их помощью веселье достигло своего пика. Кашад не станцевал ни разу, а использовал каждый момент для ознакомления с новыми сослуживцами, пытаясь в разговоре выглядеть славным и незаносчивым парнем и чуть ли не с каждым в отдельности выпивая за знакомство и боевое братство. В результате многие наемники отнеслись к нему вполне по-дружески для первого раза. Вот только чрезмерное употребление алкоголя стало сказываться на организме. Не помогали даже несколько раз использованные заклинания отрезвления. Поэтому пришлось срочно, улучив удобный момент, вновь наведаться в туалет и облегчить переполненный желудок с помощью прозаической рвоты.

Но зато сразу полегчало. Хоть к столу Кашад и возвращался в слегка одурманенном состоянии. Усевшись меж двух самых отъявленных весельчаков, он некоторое время участвовал в пересказе коротких и весьма непристойных анекдотов. А потом они, положив руки друг другу на плечи, даже попытались что-то спеть, перекрикивая громкую и залихватскую музыку. Но так как были из разных стран, то путного у них ничего не получилось. Каждый раз прерванный куплет сменялся дружным хохотом и очередной порцией выпивки. И, как следствие, поспешным закусыванием.

В один из таких моментов Кашад придвинул к себе миску с салатом и в своей любимой манере опустошил ее. Затем довольно выпрямился и обратился к товарищу, который сидел слева:

– А что сейчас споем?

Но тот, скорее всего, уже перебрал положенную ему норму, так как лишь ответил помутневшим взглядом и неожиданным иканием. И не менее неожиданным вопросом:

– Ты чего, с ней?

Но Невменяемый уже и сам заметил, что товарищ справа обнимает его за плечи слишком уж странно. Не по-дружески. А обернувшись, натолкнулся на страстный взгляд менсалонийки. Которая тут же заплетающимся языком стала пояснять:

– Все. Мне больше пить нельзя. А то сорвусь. И тогда… Но я ведь не для этого сюда пришла. Хочу уйти с тобой. И не смей мне отказывать!

Идти на явную конфронтацию не хотелось, поэтому возникла мысль разрешить ситуацию простыми и логическими уговорами:

– Слушай, Золана, почему у тебя случились неприятности с коллегами? После которых двое отправились в могилу?

Глаза наемницы сразу сузились от гнева:

– Оттого что эти дебильные хамы решили ко мне приставать!

– Вот видишь. Видимо, они забыли приказ командира не проявлять низменных страстей и вести себя очень сдержанно. Ведь и ты наверняка слышала, как комендант всех учит: деликатно! Очень деликатно можете лишь намекнуть на ваши симпатии! Но! Не больше! Правильное предупреждение?

Женщина икнула и пьяно ухмыльнулась:

– Совершенно правильно!

– А почему же ты тогда так «неделикатно» ко мне пристаешь? Нарушаешь приказ. Нехорошо.

– Ха! Это для вас, самцов, этот приказ. А такая тонкая и чувственная натура, как я, имеет право выбирать лично.

– Правда! – с пренебрежительным сарказмом бросил Кашад. – Ну а если ты мне совершенно не нравишься?

– Ой! Не смеши меня! – откровенно засмеялась Золана. – Такого еще ни разу в моей жизни не случалось! Любой только и мечтает меня облапить, и раздевают глазами на любом расстоянии.

– Но ведь я не любой. И ты мне совершенно не подходишь. – Кремон постарался сказать это твердо и безапелляционно. – Так что поищи себе кого-нибудь другого для развлечений.

Менсалонийка даже растерялась от такой отповеди.

– Да я знаю, что ты не такой… Но… Именно поэтому тебя и выбрала.

Затем она резко притянула его за плечо, пригнулась к самому его лицу и горячо зашептала:

– Ты самый лучший, самый сильный, самый добрый и честный! Я мечтала о таком всю жизнь! Я просто погибну без тебя! И я уже сутки не могу найти себе покоя. Вспоминаю твой каждый взгляд, каждый жест, каждое движение, каждое слово!

От такого напора молодой колдун даже непроизвольно вздрогнул. И попытался отстраниться:

– Странно. Ведь женщине не пристало вешаться на шею мужчине и вести себя при этом как последняя шлюха.

– А мне плавать на глупые условности! И ты все равно будешь моим! Понял?

От ее выкриков чуть ли не все повернули головы в их сторону. Не желая в данный момент накалять обстановку, Кашад тяжело вздохнул и кивнул головой:

– Хорошо! Будем считать, что ты мне «очень деликатно» намекнула о своих симпатиях. Но я имею полное право подумать. Не забывай этого. И лучше спокойно дождись от меня ответа.

Возмущенная менсалонийка вскочила на ноги. И сделала это так резко, что от толчка несколько кубков упало, опрокидывая свое содержимое на стол. Как раз и музыка смолкла на мгновение, и все отчетливо услышали разъяренные выкрики:

– Хорошо! Думай! Но если у тебя есть мозги, думай очень быстро! Времени у тебя мало! Очень мало!

И, перешагнув лавку, отправилась на свое прежнее место. А все наемники скрестили свои взгляды на растерянном и расстроенном лице Кашада Низу. И чего только в этих взглядах не читалось: и зависть, и насмешка, и удивление, и презрение, и даже жалость. Но вот сочувствия почему-то никто не проявил. Да оно и понятно: в такой среде каждый сам за себя. А уж сочувствовать в данном случае вообще было не принято. Такая женщина к нему в постель набивается, а он еще носом крутит!

Хотя, скорее всего, никто и не хотел оказаться на его месте. Ведь репутация у менсалонийки была премерзкая и страшная. И наверняка многие сейчас предвкушали удовольствие от зарождающегося скандала. Тем более что знали садистку гораздо большее время и успели ознакомиться с ее повадками. И отчетливо понимали, почему она так взбеленилась: впервые решила себе выбрать парня, а тот ее элементарно проигнорировал.

Естественно, без добряков не обошлось. Сидящий напротив Невменяемого желтокожий ордынец без тени насмешки посоветовал:

– В данный момент и три уровня защиты не помешает. Эта девица, когда метает кинжалы, вонзает их в дерево по рукоятку. Да и синяя молния, если в нее вложить всю магическую мощь, почти всегда добирается до цели.

– Бывает и так, – согласился Кремон. И тут же не погнушался воспользоваться советом, попутно еще раз присматриваясь к ордынцу. Эль-Митолан, на вид лет тридцать пять, низкоросл, но кряжист и устойчив неимоверно. Оголенные по плечи руки увиты выступающими мышцами. Поперек лба и до самого кончика носа отчетливо видимый шрам. Странно, почему не упрятанный или не залеченный магическими средствами? Может, напоминание о чем-то важном? Надо будет узнать. Ведь и по предварительным наблюдениям этот ордынец показался рассудительным, опытным и неболтливым воином. Да и умеренности в питье придерживался. А ведь придется, уже ставши десятником, себе помощника выбирать. Так почему бы и не его?

Гулянка опять набрала силу. Да и хмельной угар уже окутал мозги многих посетителей трактира. Что не всегда способствует нормальной и мирной обстановке. А тут к тому же собрался весь цвет наемнического отребья. Но если трезвые они еще как-то помнили о дисциплине, то, упившись, полностью теряли над собой контроль.

Все началось с того, что один верзила пригласил Золану Мецц на танец. Та при этом немного поартачилась, с вызовом глядя в сторону Кашада. Мол, смотри и реагируй адекватно. И не теряй времени. Да и побежала поближе к музыкантам.

В танце менсалонийка тоже чего только не вытворяла. Это притом, что многие па ей попросту не удавались из-за опьянения. И если бы не ловкость партнера, который ее несколько раз ловил и подхватывал в критические моменты, женщина бы не раз наткнулась на столы или сшибла бы других танцующих. Но именно эти подхватывания и послужили причиной конфликта. Верзила, распаленный прикосновениями к роскошному женскому телу, повел себя, как большинство мужчин на его месте. Когда танец окончился, он не отпустил красавицу от себя, а, крепко прижав, стал пылко уговаривать то ли на следующий танец, то ли еще на что-то более интимное. При этом его руки совершили довольно смелые действия. А губы вытянулись для поцелуя в шейку.

Неожиданно гомон и шумные разговоры перекрыл крик ярости, и огромная туша наемника отлетела метров на пять. Да так, на приличной скорости, и врезалась в бревенчатую стену. Если бы верзила не был Эль-Митоланом, на этом бы его жизнь и оборвалась. Но он сумел совершить немыслимое, еще чуть ли не в полете окружив себя максимальной защитой. Мало того, поблизости от места его удара об стенку оказалось еще несколько наемников-колдунов, которые тоже присоединили свои усилия для упреждения опасных последствий. Именно благодаря этому невидимые от скорости кинжалы отразились от щитов и вонзились в потолок, а «ледовый удар» максимальной мощности не заморозил незадачливого партнера насмерть.

Только менсалонийка на этом не остановилась. С вульгарной руганью, которой постыдились бы даже портовые грузчики, она умудрилась разжиться у кого-то коротким мечом и бросилась добивать своего обидчика «вручную». Тут уже подключились еще несколько колдунов, и совместными усилиями попытались сковать разбушевавшуюся менсалонийку «парализующими кандалами». Казалось, что запнувшаяся и упавшая женщина через минуту будет упеленута связывающей паутиной и отправлена в прохладное место для успокоения. Уже и паутина обвила ее тело. Но магические силенки у наемницы еще остались. Да и необычное средство она имела в запасе. На удивление всем, три наброшенные на нее Связывающие Паутины вспыхнули яркими искрами и роем опасных и стремительных ос рванули во все стороны. Никто и никогда еще о таком магическом действии не слышал. Зато когда увидели, со всех сторон послышались ругательства и вопли возмущения. Ведь в зале присутствовало много обычных людей и им никак не удалось избежать небольших, но весьма неприятных ожогов. Да и колдуны разозлились почти все до единого. Назревало групповое убийство Эль-Митоланши, которая преступила неписаные законы неприменения магии.

Видимо, и менсалонийка что-то сообразила. И попыталась избежать незавидной участи. Лишенная магической энергии, она тем не менее имела еще достаточно обычной, физической. Пригнувшись, двигаясь по полу чуть ли не перекатом и тыкая во все стороны мелькающим мечом, она бросилась в просвет между столпившимися и еще отгоняющими от себя «горящих ос» наемниками. То ли специально, то ли случайно, но наемница выкатилась прямо на стоящего Кашада. И даже мечом на него попыталась замахнуться. Но тот к тому времени подготовился, усилил свой голос неимоверно да так рявкнул, что всех чуть ли не парализовало от ломающего сознание звука:

– Золана! Стоять!

Даже господин Огюст, в бытность свою последним наставником Невменяемого, загордился бы своим учеником. Так и у него редко получалось на уроках. Может, стар слишком?

А вот у ученика получилось просто великолепно. Все вздрагивали и корчились внутренне от неприятных ощущений. А уж менсалонийка, прямо в лицо которой ударила основная волна, чуть ли вообще не лишилась сознания.

– Отдай мне меч!

За момент до этого он и так чуть ли не выпал из тренированной руки садистки, но теперь она его отдала без промедления. И заволакивающимися от алкоголя и звукового удара глазами уставилась на Кашада Низу.

– И что же теперь с тобой делать? – уже нормальным голосом спросил он. На этот вопрос ответил с полной невозмутимостью все так же сидящий за столом ордынец:

– Отвел бы ты ее в казарму. Она тебя послушается и не будет больше бузить.

– Думаешь? – Кашад не обернулся к советчику, а лишь скривился в сомнении. И что делать? Вечер и так почти испорчен. А если убрать эту скандальную гидру, то еще и вернуться можно. Если охота будет. И вполне неплохо пару часиков повеселиться. Но эту дебоширку надо спровадить срочно, пока она не очнулась…

– Ладно, пошли, я тебя проведу к кроватке.

Золана без возражений позволила взять себя под локоть и вывести из трактира. Хотя вслед ей неслись ругательства и весьма неприятные оскорбления. Видимо, кто-то уже решительно настроился разделаться с этой стервой, пользуясь благоприятным случаем, да вмешательство зачинщика банкета все испортило. В его сторону тоже вылетело несколько нелестных эпитетов, которые сводились к одному: ладно, пусть уводит, сам же потом впоследствии пожалеет, что защитил эту тварь.

На свежем воздухе менсалонийка сразу взбодрилась, шумно несколько раз выдохнула и попыталась вырвать локоть из пальцев Кремона.

– Пусти! Мне же больно!

– Странно! – не ослабляя хватки, ответил тот. – А мне показалось, что тебе нравится боль. И ты специально постоянно на нее нарываешься.

– Неправда! Всю жизнь мне приходилось защищаться. Это мне хотят все сделать больно.

– Защищаться? Меня с тобой не познакомили, но о твоих пристрастиях нападать первой и часто убивать – наслышан.

– Ха! – менсалонийка искоса прожгла Кашада взглядом. – Много они обо мне знают!

– Ого! Им еще и многое неизвестно? – иронизировал парень. – Как же так?! Могла бы всеми своими подвигами похвастаться и сразу стать десятником. Или ты сразу не место сотника метишь?

– Да нет, – с неожиданной грустью ответила наемница. – В десятники надо брать таких умных и рассудительных, как ты. А я за малейшее непослушание убить подчиненного готова. Это не по мне…

– Так ведь ты и командира можешь убить, если решишь, что приказ неправильный. А?

– Могу… Но уже с гораздо меньшей степенью вероялт… тьфу, вероятности!

Заплетающийся женский язык вызвал презрительную усмешку у Кремона:

– А зачем же тогда в наемники пошла? Зарабатывала бы, как и прежде, заказными убийствами.

Опять менсалонийка ответила со странной грустью:

– Тебе этого не понять.

– М-да, конечно. Можешь не признаваться. Но ведь у каждого из нас своя цель. И она известна командованию. Или у тебя нет никакой цели?

– Есть. Как тебя это ни удивит. – Золана попыталась пуститься в философствование: – Ведь существув… кхе, существование каждого разумного индивуду… да что такое?! Ин-ди-ви-ду-у-ма…

Произнеся последнее слово по слогам, она тяжело вздохнула и призналась:

– Напилась! Как последняя скотина. Давно со мной такого не случалось. Да и ни разу в жизни я так много не употребляла…

– Да ну?! – не поверил Невменяемый, вспомнив, как наемница опрокидывала в себя кубок за кубком.

– Не веришь? Кстати, мне действительно больно. Может, отпустишь мою руку? Обещаю вести себя смирно.

– Конечно, – отпуская женский локоть, пробормотал Кремон. – На что ты без магии годна…

– Не скажи. Я ведь, будучи еще простым воином, больше сотни побед имела в сражениях на арене. И из них больше половины – над мужчинами. Да и здесь мне нет равных.

– Самонадеянность наказуема.

– Я не имею в виду тебя или сотника. Может, кто еще свои силы скрывает. Но в остальном – все они сброд, отщепенцы и моральные уроды. Такие, как они, никогда больших высот в воинском искусстве не достигают.

Кремон только фыркнул от таких сравнений:

– И кто бы говорил!

И опять менсалонийка согласилась с легким кивком головы:

– Как ни странно, я знаю, что говорю. Да ведь и ты наверняка через хорошие телесные судороги прошел, пока в тебе эта кажущаяся легкость не утвердилась. Один из моих учителей так двигался. Но сам достиг этого совершенства лишь через пять десятков лет. А ведь ты совсем недавно прошел Воспламенение. И таланты без крови и пота не пришли. Правда?

– Увы! Пришлось покорячиться изрядно, – согласился молодой колдун. Они уже вошли в казармы на женскую половину, и он спросил: – И где же ты располагаешься?

– У нас здесь намного лучше. – Золана не хвасталась, а просто констатировала. – Мужчины живут вчетвером в одной комнате, а у нас по двое. Мне же удалось отвоевать маленькую комнатку для себя одной. Она слишком мала, но я страшно не люблю, когда кто-то еще рядом ворочается. А вот и моя обитель.

Комнатушка действительно оказалась небольшой. Кровать занимала в ней две трети пространства. Стол узкой доской откидывался на стену, под самым потолком над ним приютилась полка с книгами, да возле самого окошка втиснулась высокая тумбочка.

– Да, не разгонишься! – согласился Невменяемый. – Надеюсь, тебя не надо усыплять заклинаниями?

– Меня? А зачем? – спрашивая это, наемница быстро сбросила сапоги и, ничего больше не снимая, откинула одеяло и прыгнула под него. – Я уже и так в постели.

Она накрыла свои голые ноги, подложила одну большую подушку себе под спину, а вторую бросила в ногах:

– Садись и облокачивайся на нее.

– А зачем? – скривил парень губы в презрительной усмешке.

– Изначально – чтобы я успокоилась, никуда больше не рвалась и спокойно заснула. И потом: разве я не могу тебе рассказать маленькую историю о маленькой девочке? Обещаю, потом я сразу усну.

Кремон в раздумье цокнул языком и оглянулся на закрытую дверь:

– А мне надо слышать твой рассказ?

– Тебе – нет. Но мне просто необходимо его хоть кому-то рассказать. Хоть раз в жизни.

– Да? И кто же была эта маленькая девочка?

С этими словами он присел в ногах кровати и подложил подушку себе под бок. Золана печально усмехнулась:

– Не важно, кем она была, главное то, что с ней случилось. А дело было так. Жила она с родителями в большом и красивом доме. В любви, ласке и роскоши. И до пяти лет не ведала, что в мире существует зло, коварство и предательство. Но страшный день наступил слишком неожиданно. Однажды пришли звероподобные дядьки и на глазах у несчастной девочки убили ее родителей и всех остальных, кто по случайности оказался в доме. Неизвестно по какой причине, но малышку пощадили, и ее забрал в страшный и дикий лес предводитель разбойников. И с того самого дня для ребенка наступил кромешный ад. Что с ней только не вытворяли. Били, калечили, издевались и измывались со звериной жестокостью. По сравнению с этими ужасами элементарное изнасилование воспринималось малышкой чуть ли не как благо. Порой ее жизнь висела на волоске, и она страстно желала, чтобы смерть скорей забрала ее в свои спасительные объятия. Но разбойники Эль-Митоланы вновь возвращали ей пролитую кровь и растраченные силы. Вновь ставили на ноги и вправляли, сращивали поломанные кости. А потом снова принимались за прежние издевательства.

Годам к десяти предводителю разбойников втемяшилось в голову сделать из девочки лютого зверя, который по малейшей команде исполнял бы любое желание. Убить, сжечь, выпить кровь из горла жертвы, съесть нечто самое мерзкое и неприятное и исполнить любую прихоть. Для этого ублюдок собрал еще нескольких детей такого же возраста и принялся за нечеловеческие эксперименты. По прошествии трех лет он своей цели добился: девочка выжила лишь одна из всего детского коллектива. Но стала при этом настоящим чудовищем. И с ее участием стали устраивать целые кровавые представления. В диких горах Менсалонии существует специальная долина, на которой построено до десятка арен разных размеров. И на них постоянно проходят сражения рабов-гладиаторов. Причем в разных возрастных категориях. Начиная чуть ли не с пятилетнего возраста.

Девочку стали обучать самым грязным приемам и самому высокому и таинственному искусству боя. А потом выставляли на поединок, к примеру, против двух, а то и трех мальчиков ее возраста. Порой и старших мальчиков. И делали огромные ставки. А чтобы остаться в живых, девочке пришлось убивать постоянно. Каждодневно. Чисто автоматически. Лишь бы заслужить благосклонное слово хозяина.

Такой кошмар продолжался много лет. Очень, очень, очень много лет…

После этих слов менсалонийка неожиданно задохнулась, парализованная жуткими рыданиями, и забилась в неистовой истерике. Хорошо, что ее магические силы были на нуле. Бросившийся на нее Кремон смог сдержать бьющееся в конвульсиях тело лишь с огромными усилиями. Пользуясь раз за разом успокоительными заклинаниями и помогая женщине восстановить нормальное дыхание. Лишь минут через пятнадцать ее грудь стала опадать ровно и без жутких содроганий. Еще через пятнадцать она почти уснула, положив голову Кремону на бедро. А еще через четверть часа и сам Невменяемый впал в дрему, не заметив, как размышления об услышанном кошмаре перешли в сон, и не обращая внимания на то, что у него под затылком жесткая спинка железной кровати.

Но именно эта железная спинка и заставила колдуна пробудиться через пару часов. Растирая онемевший затылок, Невменяемый покручивал затекшей шеей и пытался вспомнить, как он здесь оказался. Вспомнил. Стал недоумевать, почему остался. Тоже пришло просветление. Проклиная себя за такое неумеренное поглощение алкоголя, он медленно встал, стараясь не разбудить вздрагивающую во сне менсалонийку, и словно вор, на цыпочках, покинул маленькую комнатушку.

В коридоре он немного расслабился и ускорил продвижение. И на самом повороте чуть не столкнулся с несколькими возвращающимися из трактира наемниками. При всей своей нетрезвости те сразу сообразили, откуда идет Кашад Низу, и замычали, переходя на пьяный гогот. А один из них, перекрывая собственное икание, попытался сострить:

– Гик! А птичка-то только с виду недотрога! Но хвостик быстро подняла…

Из-за спины наемника вынырнул меченный шрамом ордынец и несильно огрел того кулаком по ребрам:

– Гляди-ка, разговорился! Еще минуту назад и слово промычать не мог.

– А что?! Мне уже и поговорить нельзя?! Гик!

Второй удар был уже весьма ощутимым:

– Говорить – это одно. А вот болтать лишнее – вредно для здоровья! Спать идите, не устраивайте тут базар. Если комендант на шум прибежит, всем не поздоровится.

Может, наемники опасались коменданта, может, авторитет ордынца подействовал, а может, вспомнили, как бывает мстительна менсалонийка и озлоблена, но все притихли и потащились по своим комнатам. А Кремон отметил, что низкорослый крепыш чуть ли не самый трезвый из всей компании и самый рассудительный. Умеет себя подобающе вести, да и другим не дает распускаться. Утром надо будет расспросить его биографию, и первый кандидат в помощники десятника – готов.

Поспать на своей кровати удалось лишь часа два, но и этого хватило для полного восстановления сил. Да способности организма быстро саморегенерироваться помогали. И на утреннем построении Кашад Низу красовался особой подтянутостью фигуры, безупречностью выданной формы и свежим, без единой морщинки лицом. Комендант его поставил возле себя слева и исподлобья рассматривал строящихся наемников. Подмечая и фиксируя взглядом каждую деталь одежды, заспанные глаза или непричесанные вихры. И по эмоциям легко было проследить, кого из воинов он встречал с одобрением, а кого с плохо скрываемой раздражительностью. Сотник Дорнесс, со своей окаменевшей внешностью, стоял справа от коменданта, и в его ауре даже эмоции не считывались.

Одной из последнех, на грани временнóго фола, в строй встала свежая и приятно пухнущая менсалонийка. Причем, проходя мимо стоящей в центре плаца тройки, она неожиданно приблизилась, нежно погладила Кашада по руке и томно пожурила:

– Что же ты ушел так тихо? Я проснулась, а тебя нет. Хоть бы поцеловал на прощание…

Комендант, глядя, как наемница становится в строй, тяжело и протяжно вздохнул. И даже в ледяных глазах сотника мелькнуло что-то похожее на удивление. А уж остальные сослуживцы позволили себе не только ухмылочки в полный рот, но и несколько сальных шуточек. Как ни странно, Золана ответила на них просто с ехидным сарказмом, а последнему шутнику даже беззлобно нахамила:

– Ну не с тобой же, козлина, мне свою кровать делить!

Тут же со стороны выхода из здания раздался короткий звонок, оповещающий условленное время, и сотник, отвесив челюсть, зарычал:

– Отставить разговоры! Внимание! Слушать коменданта!

Старший на построении командир выдержал длинную паузу и заговорил:

– Сегодня мы продолжим наши занятия в том же ключе. Два часа занятий по физическому совершенству, потом теоретические дисциплины. Разве что после ужина отменяется свободное время и будем проводить усиленные занятия на выносливость.

Раздался недовольный гул голосов, но комендант стал краснеть от гнева и сразу перешел на крик:

– Как?! Вы забыли о всеобщей ответственности?! Или не прочитали в контракте, что каждый ответственен не только за себя лично, но и за своего товарища?! И вместо обычной попойки решили продемонстрировать свои способности в боевой магии?! Вот вечером и будете негативную энергию сливать на барьерах и тренажерах! А если кто-либо забыл о сохранности собственных карманов, так я вам еще один пункт напомню! Там говорится: командование в некоторых оговоренных случаях имеет право оштрафовать провинившегося на сумму до ста золотых шлагов. О чем выйдет соответствующий приказ в отношении госпожи Золаны Мецц.

– Но я не виновата! – воскликнула менсалонийка с явным отчаянием. – Этот хам мне такое сказал!

Недалеко стоявший от нее верзила, чудом спасшийся во время ночной потасовки, миролюбиво улыбнулся и пожал плечами:

– Так ведь ты сама мне на шею вешалась! Да и подобные слова остальных женщин только дополнительно возбуждают.

Общий смешок ясно показал, на чьей стороне большинство наемников, но комендант продолжил выкрикивать со злостью и презрением:

– Вопрос стоит в том, что некто позволил себе применить боевую магию во время отдыха против своего товарища. А значит, пусть готовится распрощаться со ста золотыми шлагами. И никаких оправданий!!! Такое недопустимо! Никогда! Зарубите это на своих носах или сделайте татуировку на своих лбах, если страдаете склерозом. Мало того, сегодня же выясним твою фразу, и ты, Схатак, будешь оштрафован как минимум на половину этой же суммы.