Текст книги "Над островом чёрный закат. Хроники исступлённых"

11

Опасность, как всегда, первой обнаружила Кони, старшая жена губернатора Континента Верта, бесконечно благодарная ему за все, что он для нее сделал.

Во-первых, перечисляла она мысленно, как ежеутреннюю молитву, за то, что он выбрал ее на весенней свадьбе, где созревших девчонок распределяли между работягами. Уже была решена ее участь, даже успели назвать имя напарника на предстоящую ночь, когда заявился он на смотрины и в последний момент своей властью переиграл решение, уже объявленное жюри. И, пропустив мимо ушей отчаянные вопли назначенного партнера, увел с собой. Так она избежала пропахшей потом подстилки долговязого лысого плебея в драной спецовке. Она последовала за Вертом охотно, да так и осталась при нем на долгую жизнь.

Во-вторых, он не отнял у нее сына, которого она вопреки Закону родила дома, а не в инкубаторе, где было предписано рожать женщинам Континента. Мальчику посчастливилось прожить при отце и матери первые восемь весен жизни и только тогда его затребовали в инкубатор. Позже он выучился на горного мастера. Теперь живет обеспеченной сытой жизнью в далеком поселке шахтеров. Он даже сделал попытку отпустить мать на свое иждивение, но Верт воспротивился, не позволил, и она покорно осталась при нем.

В-третьих, он не избавился от нее, когда взял в дом вторую жену, и у нее родилась девочка, которую сразу же после рождения пришлось поместить в инкубатор.

И вторую жену Верт удержал в доме, женившись в третий и четвертый раз. И опять рождались дети. Их сразу же отправляли в инкубатор, а юные жены оставались под его кровом и защитой.

Именно за эту странность Кони любила и почитала Верта, хотя он давно не останавливал на ней свой взгляд – попросту не замечал. Она же внимательно наблюдала за всем, происходящим вокруг, обо всем имела независимое суждение, и, будучи человеком скромным, добровольно смирившимся с отведенным ей местом, никогда ни во что не вмешивалась, старательно избегая любого общения.

Особенно чутко она отмечала малейшие перемены в настроении мужа – ей и в голову не могла прийти мысль назвать его бывшим мужем. Она была буквально настроена на анализ его энергетики. Иногда ей казалось даже, что ей удается с легкостью проникать в самые потаенные мысли Верта.

Последнее время они общались редко – от случая к случаю. Она жила обособленно в дальней комнате дома. Но однажды, не выдержав, набралась смелости, явилась к Верту без вызова и выложила ему все свои опасения. По его благодарному отклику она поняла, что поступила правильно. Он и сам извелся от предчувствия опасности, сознавая, что копится нечто серьезное, что может изменить и даже разрушить их устоявшуюся счастливую жизнь. Он верил в предчувствия вообще, а в предчувствия первой своей жены верил особенно. И сумма предчувствий близкой беды порождала тихую панику.

Его высокое положение действительно пошатнулось после того, как дела на Континенте, которым он управлял в течение непостижимой бездны времени, заметно пошли на спад. Начались небывалые неприятности – перебои с поставками стратегического сырья для фабрик Острова, чего никогда не случалось прежде. Снизился выход новых рабочих из инкубаторов, что было одной из главных его забот. Выросло число неучтенных плебеев, что также настораживало.

Уверенность в близком крушении овладела Вертом после его обстоятельного и на невнимательный взгляд безобидного разговора с Координатором, которого он во внутренних своих рассуждениях уважительно именовал хозяином. Хозяин со свойственным ему чувством меры прямо никаких претензий не высказывал, что обычно позволял себе, а всего-навсего сообщил обиняками, между слов, что на Верта больше не рассчитывает. На его место давно следует подобрать расторопного и непременно преданного молодого человека, способного в кратчайшие сроки поправить дела в провинции. И добавил невзначай, что именно такой молодой человек уже имеется на примете. И вообще, Верт давно устарел во всех отношениях и с этим неприятным, но естественным фактом необходимо считаться. И уж во всяком случае, сверх всякой меры засиделся он на своем очень теплом месте, пора бы и честь знать. Все это было сказано настолько непринужденно, в виде безобидной шутки, что не распознать истинных намерений хозяина мог разве что полный олух.

Координатор Верт олухом не был, он был послушным и довольно удачливым исполнителем воли своего далекого благодетеля, которому был предан безмерно и безусловно.

Когда же поздним вечером Координатор повторно вышел на связь, воспользовавшись секретной стратегической линией, которая в течение трех весен, прошедших с последнего серьезного конфликта, не использовалась ни разу, предчувствие беды обратилось в уверенность ее скорого явления. Верт был убит, уничтожен. Никогда прежде хозяин не вызывал его так поздно, не беспокоил сразу же после того, как они подробно обсудили свои дела. Значит, припекло, решил он, если срочно понадобился старина Верт. Дело наверняка деликатное, предположил он, и, как обычно, не терпит ни малейшей отсрочки.

– Слушай меня внимательно, Верт, – заговорил хозяин, опустив обычное приветствие, и с первыми звуками его голоса, преодолевшего огромное расстояние и налившегося по пути страшной силой, у Верта подкосились ноги и он, опускаясь в кресло, едва не промахнулся и не сел мимо. – Я приготовил для тебя весьма деликатное поручение. Очень важное и, предупреждаю, совершенно секретное. Если быть кратким, дело состоит в следующем. В настоящий момент к тебе летит некий юный субъект по имени Адам, выпускник университета. Официально он командирован для ревизии мероприятий, относящихся к восстановлению численности рабочих плебеев. Цель, как ты понимаешь, вполне невинная. Но не верь глазам своим, как говорится, на самом деле его задачей является общая проверка дел. Он не станет вдаваться в подробности, изучать документы. В документах, как ты понимаешь, полный ажур, к тому же с ними можно ознакомиться на Острове. Этот субъект из молодых да ранних и методы у него довольно странные. Согласись, порой нам трудно понять, чего хотят эти зеленые выскочки. Так вот, мне стало известно, что он намерен изучить дела на Континенте, так сказать, изнутри, то есть собрать информацию непосредственно, через общение с народом. Такой подход чреват самыми серьезными неприятностями для руководства провинции и, как ты понимаешь, для тебя лично. Никто не знает, что всплывет на поверхность. Надеюсь, ты понимаешь меня?

– Понимаю, господин Координатор. Что я должен сделать?

– Знаешь, Верт, мне нравится в тебе одно похвальное качество, так редко встречающееся сегодня, – немедленная готовность действовать. Ты рвешься исполнять задание, даже толком не ознакомившись с ним. Такой подход мне по душе. Вот тебе задание. – Хозяин понизил голос и продолжал после многозначительной паузы: – Буду краток. Я крайне заинтересован в том, а ты не в меньшей степени, хотя, возможно, еще не до конца понимаешь, но это скоро пройдет, чтобы этот человек, этот Адам, этот шустрик навсегда, я подчеркиваю, навсегда задержался в ваших благословенных краях. – Эти слова, неподдельное напряжение, с которым они были произнесены, заставили Верта подобраться и задержать дыхание. – И чтобы никогда, надеюсь, ты хорошо понимаешь меня, никогда больше я не слышал этого имени. – Вновь наступила пауза. Верт почувствовал облегчение: вызревало нечто, что определенно было ему по силам. – Если же ты меня подведешь, Верт, – продолжал хозяин в своей напористой манере, – тогда… Тогда я тебе не завидую. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Понимаю, господин Координатор. Расшибусь в лепешку, но сделаю все, что вы мне поручаете.

– В лепешку, говоришь? А вот это как раз ни к чему. – Голос хозяина помягчал, теперь это был сообщник, едва ли не друг. – В лепешку следует тех, кого мы с тобой… приговорили… С нетерпением жду доклада о мероприятиях по…

Связь оборвалась. Верт откинулся на спинку кресла, слишком высокую и неудобную для него. «На этот раз, кажется, пронесло, – думал он. – На какое-то время катастрофа откладывается, господа».

Он связался с портом, узнал, когда приземлится грузовик. Оказалось, что носитель уже на экранах индикаторов посадки. Времени оставалось в обрез. Он вызвал машину, натянул форменную куртку, спустился вниз.

Машина стояла у подъезда – приземистый камуфлированный экипаж, в котором он любил носиться по городу для устрашения обывателей. За рулем сидел его личный шофер Теля.

Верт уселся рядом с водителем, коротко бросил: – «Вперед!» Теля сорвал машину с места.

Они летели по спящему городу в направлении офиса губернатора и остановились перед его ярко освещенным подъездом.

– Отправляйся в порт, – сказал Верт, выбираясь из машины. – Возьмешь пассажира с Острова. Имя гостя Адам. Доставишь в гостиницу. Я распоряжусь. Все понял?

– Понял, – сказал Теля.

– Действуй!

Поднявшись в свой кабинет, Верт связался с Кентом, начальником полиции безопасности, и приказал немедленно выслать в порт дежурную группу, а когда тот поинтересовался, с каким заданием, неожиданно вспылил:

– Слушай меня, Кент, очень внимательно. У меня небольшая проблема. Короче. В последнее время мой личный водитель Теля вконец отбился от рук. Представь себе, регулярно по вечерам без моего ведома отправляется в порт, у него там какие-то делишки, не исключаю, подружка из персонала. Но это бы еще ничего. Меня беспокоит, что этот придурок своим разнузданным поведением нарушает порядок – оставляет машину в неположенном месте и надолго исчезает. Словом, ведет себя как большой начальник. Люди знают мою машину, докладывают. Я выговариваю Теле, а с него, представь, как с гуся вода, – не доходит, когда обращаются по-хорошему. Пора разобраться по-плохому. Я хочу поручить это дело твоим архаровцам. Справятся?

– Обижаете, – сказал Кент весело.

– Ну, вот и ладушки. Пусть отправляются. Об исполнении доложишь. Накажите его как следует, не жалейте. Чтобы надолго запомнил.

– Будет сделано, – пообещал Кент. – С превеликим усердием.

Связь оборвалась – Кент, как всегда, говорил мало, больше действовал.

«И всего-то дел, – думал Верт. – Можно жить дальше. Хорошо бы теперь жениться». От этой мысли потеплело внутри. Он вспомнил, какую изумительную девчонку присмотрел во время последней поездки в колонию славов. Очень уж хороша, просто невероятная девочка вызрела на просторах Континента. Имя загадочное округлое, как она сама, – Ева. Странное имя. Произносишь его и невольно улыбка мягчит губы. Какая девушка. И ведь, несчастная, обречена на свадьбу. Достанется какому-нибудь вонючему козлу… Невыносимо».

Он сел в дежурную машину, направился, было, к дому, но передумал, развернулся и рванул по шоссе, ведущему в порт.

«Кент достойный человек, – рассуждал Верт, – исполнительный верный, но работать по приезжему будет не он – его люди. А уж что придет в головку этим безмозглым прохвостам неведомо. Уж лучше подстраховаться».

12

Стратосферный носитель оказался обычным грузовиком, курсирующим раз в неделю между Островом и Континентом. В главном порту Острова Адаму объяснили, что регулярные пассажирские полеты на этом маршруте давно не выполняются, летают одни грузовики, но беспокоиться не стоит – в носителе оборудован вполне комфортный отсек, в котором господин будет единственным пассажиром.

Грузовики перевозили на Континент крупногабаритное оборудование для ремонта шахтных механизмов, продовольствие для плебеев, роботов на смену, комплекты для их ремонта. Обратными рейсами забирали сырье для обогатительных фабрик Острова, из которого в числе прочих продуктов получали концентрированное топливо для кораблей, и, в первую очередь, для готовящейся экспедиции на Терцию. Важным грузом, о котором остерегались говорить вслух, были юные женщины для Дальней лаборатории, родившие детей и оставившие их в инкубаторе.

В небольшой покойной пассажирской каюте, где Адаму предстояло в одиночестве коротать полтора часа полета, было жарко и душно. Расслабляющая сонливость все более овладевала им, сознание туманилось, он сдерживался из последних сил, чтобы не заснуть, – в дыхательной смеси явно ощущался недостаток кислорода. Какое-то время он терпел, но все же был вынужден обратиться к роботу, заглянувшему в каюту, – попросил увеличить концентрацию кислорода.

Робот в щегольском мундире из блестящего пластика невежливо отмахнулся и проворчал:

– Атмосфера в норме, температура в норме… Для нас достаточно…

– А для нас – нет! – крикнул Адам.

– Наблюдаю только одного пассажира, – сказал робот неуверенно. – Единственное число… Господин напрасно волнуется, он должен понимать, что лишнего кислорода в запасе не имеем, все у нас строго по регламенту… Нам лететь и лететь, а потом приземляться. Когда еще дозаправят…

– Ты, кажется, договоришься у меня. Захотелось на запчасти? – Адам припомнил сцену в столовой, и то, как эта угроза подействовала на бедную Ольгу.

– Если ваша милость обладает полномочиями, Вава не будет против. На запчасти, так на запчасти. Но, интересно знать, кто же тогда посадит носитель? Вы сами умеете, господин? – На грубияна угроза не действовала. – Вава у нас поднимает и сажает носитель, а во время полета следит за приборами… Вава, господин, опытный и очень ответственный пилот…

Эта речь показалась Адаму убедительной, и он оставил робота в покое. Тот немедленно сообразил, что инцидент исчерпан, и исчез.

Спустя полчаса по трансляции объявили о вхождении в атмосферу и предложили приготовиться к приземлению. Адам пристегнулся, развернул кресло спинкой в направлении движения, зафиксировал его, устроился поудобнее. Прозвучал тревожный сигнал и началось торможение, сопровождающееся ударами и вибрацией. Его с ощутимой силой вдавило в спинку и подголовник. Ускорение небольшое, успел он подумать, не больше 4g.

Вскоре движение выровнялось, приземление прошло незаметно. Вава действительно был опытным пилотом.

В здании порта, безлюдном в это позднее время, к Адаму подошел коротышка в форме и заговорил со странным акцентом, глотая и коверкая слова.

– Ты, короче, Адам?

– Я Адам, но не короче. В этом вы ошиблись, – ответил Адам как можно дружелюбнее.

– Большой вырос, и сразу шутить изволишь? – спросил человек, заводясь, и уставился на Адама злыми узкими глазками. – Короче, ты у нас здесь шутить не изволь. Ты изволь выражаться понятно, а то ты так непонятно выражаешься. Короче, мне даже не по себе за тебя. Прежде всего, а уж потом за себя. К твоему сведению я служитель местной власти, считай, полиции, к тому же пребываю в известных чинах – состою при машине господина губернатора Верта. Короче, со мной, шутить не положено. Вот так.

– Понял, – согласился Адам. – Шутить не буду, раз не положено. Я и не собирался шутить. Но если вам так показалось, что ж, прошу меня извинить, поскольку я еще не знаком с местными обычаями.

– Скоро познакомишься, – пообещал коротышка и Адам подумал, что успел испортить отношения с первым же встреченным плебеем. – Теперь давай, дуй за мной. У меня внизу тачка. Доставлю тебя в гостиницу, короче. С ветерком Такое поручение мне дал лично господин губернатор Верт.

У выхода из здания под ярким фонарем стояла машина – распластавшийся над землей пятнистый экипаж.

Рядом переминался с ноги на ногу точно такой же человек, тоже в форме и умело перебрасывал с одной короткопалой ладони на другую увесистую резиновую дубинку.

– Я тебя предупреждал, Теля, – напористо заговорил человек, когда они подошли. – Короче, чтобы не оставлял свой поганый драндулет, где попало, особенно когда я дежурю. Предупреждал? Ты внял моим предупреждениям? Вижу, и не подумал. Теперь я тебя арестую. Перекантуешься ночь в обезьяннике, авось поумнеешь. Пошли, короче!

– Кончай, Кока, не цепляйся. Я здесь по делу. Мы так давно с тобой не виделись, а ты сходу, не разобравшись, покатил бочку. Это не по-дружески, Кока. Там в бардачке у меня полбанки анисовой припасено… Готов поделиться…

– Ну, уж нет, обормот, меня не купишь. Повторяю для самых тупых: я тебя предупреждал. Теперь пеняй на себя. Что касается анисовой, так вот что я тебе скажу, Теля: отродясь не пил с таким отребьем, как ты, и никогда пить не стану – не на того нарвался.

– Какой же ты придурок, Кока, – завелся Теля. – Как был придурком с рождения, так придурком и закроешь дверь. Пойми, голова садовая, ослеп что ли? Со мной человек с Острова, важный перец, а ты… Не стыдно?

– Оскорбляешь при исполнении? – сорвался Кока на визг и тотчас из темноты возникли сразу три его двойника – плечом к плечу с дубинками наизготовку.

Кока, увидев, что подоспела подмога, шагнул к Теле и торцом дубинки, схваченной обеими руками, с размаха нанес ему удар в солнечное сплетение, отчего тот, сдавленно крякнув, сломался пополам, обмяк и свалился замертво. Подоспевшие двойники, мешая друг другу, принялись молча и сосредоточенно молотить дубинками бездыханное тело. И унялись, убедившись, что Теля не подает признаков жизни. Напоследок для полной уверенности каждый нанес по удару тяжелым тупоносым башмаком, метя в голову, как при игре в мяч, отчего голова несчастного, вяло катнувшись из стороны в сторону, упокоилась навсегда.

Дело было сделано. Оставался Адам, свидетель, взявшийся неизвестно откуда, к тому же исступленный. Внимание всех четверых немедленно переключилось на него.

– А ты кто такой? – отрывисто прошипел Кока, неровно дыша от понесенных затрат энергии. – Что-то, короче, я тебя совсем не признаю. Небось, чужак?

– Чужак, чужак, – обрадовались двойники, подзуживая. – А с чужаками, короче…

– … мы говорим на своем языке, – зловеще договорил Кока.

Он прянул вперед и мимо, коротко взмахнул дубинкой и изо всех сил огрел Адама поперек спины. От резкой боли у Адама потемнело в глазах, перехватило дыхание. Но он удержался на ногах, сообразив, что бессмысленно объясняться с головорезами, и на помощь рассчитывать не стоит – в этот час площадь была безлюдна. Он увернулся от нового замаха Коки, вырвал у него дубинку и изо всех сил саданул негодяя по голове. Тот мешком свалился под ноги, замер.

Двойники опешили – перед ними, пошатываясь, стоял широкий большой человек, изготовившийся к отпору.

– Делаем ноги? – неуверенно спросил один из них и отступил на шаг.

– Оно самоконечно, – в один голос согласились остальные. – Здесь нам не светит.

– Старшой, по всему, выбыл из строя…

– Так-то лучше, – унимая дыхание, сказал Адам.

– Мы тебя все равно достанем, сволочь, – сдавленно выкрикнул первый и отступил в тень.

– Никуда ты от нас не денешься, урод.

– Старшого, скотина, укокошил, можно сказать… С одного удара, прикинь…

– Еще как достанем, – пообещали напоследок.

Адам остался один. Перед ним в луже крови, скрючившись похоже и навсегда, лежали Теля и Кока. Пора уносить ноги, подумал он, остывая. И чем быстрее, тем лучше.

Можно было воспользоваться машиной Тели – добраться до офиса губернатора, но он рассудил, что его обязательно спросят, куда девался Теля. Трудно будет ответить на этот вопрос. Утром несчастных найдут, поднимется шум и как же просто будет решить, что виной их смерти явился он, Адам, пришелец, чужак. Нужно немедленно заявить…

С дубинкой он решил не расставаться, она могла пригодиться на темных безлюдных улицах, хотя именно дубинка была прямым доказательством его вины, ведь на ней были отпечатки его рук, кровь Коки и Тели. Что полагалось за убийство плебея, Адам знал. Хорошо, если позволят просто закрыть дверь. Этот выход казался ему не таким болезненным, по сравнению с тем, что придется пережить, если его начнут убивать, как убили бедолагу Телю.

Он включил коммуникатор, вывел на экран карту города, нашел на ней офис губернатора, куда ему следовало явиться, назначил оптимальный путь к цели и решил добираться пешим ходом, тем более, что путь оказался недальний.

Губернатор Верт досмотрел представление до конца, сидя в удобном кресле на втором этаже пассажирского терминала, потягивая из упругой бутылки любимый легкий аперитив «Корона». В целом сценарий ему понравился, но финал… Финал следовало доиграть и как можно скорее.

Он видел, как уходит Адам, прихватив неведомо для каких целей дубинку Коки, как остановился, включил коммуникатор, наверняка изучил карту города и определил предстоящую дорогу. Шустрый малый, однако, подумал Верт и представил себе с каким удовольствие пообщался бы с мальчишкой, если бы не странное секретное задание.

Он спустился вниз, прошел к своей машине. Дежурную, на которой приехал в порт, решил оставить на стоянке. Достал из-под сидения дубинку, еще не понимая, зачем она может понадобиться, осмотрелся. Огромная площадь была пуста.

Он решил разыскать молодцов Кента и как следует допросить. Интересно, что они станут врать и как сформулировал задание Кент? Его осенило: что если именно Кента подразумевал хозяин, когда намекал о грядущих переменах и кандидатах? Не этот ли верзила примеряется к должности губернатора?

Он скоро нашел их. Они сидели рядком на неосвещенной скамейке в сквере, примыкавшем к площади справа, и потягивали каждый из своей бутылки анисовую настойку – любимый напиток полицейских не только из-за приятного вкуса, но и потому, что другого спиртного в городе не продавалось.

Для плебеев, генетически склонных к разнузданному неодолимому пьянству, последние несколько десятков весен действовал суровый сухой закон. За продажу алкоголя плебею полагалось наказание – виновный немедленно закрывал за собой дверь.

Вояки так увлеклись беседой, что не заметили подошедшего Верта.

– Вот я вас и застукал, голубки, – сказал Верт. – Чем это вы здесь занимаетесь, находясь при исполнении?

Опознав Верта, солдаты приподнялись, чтобы приветствовать, как полагается по уставу.

– Сидеть, – приказал Верт. – Отвечайте.

Они покорно плюхнулись на скамейку.

– А мы ничего, – обескуражено залепетал один из них, сообразив, что попались. – Нас послали сюда. Мы ждем теперь…

– Чего же вы ждете?

– За нами должны приехать.

– Обещали.

– Не топать же пёхом. Далеко…

– Не бубните. В темпе изложите суть задания, – потребовал Верт и когда понял, что им не очень-то хочется говорить, рявкнул: – Я слушаю!

Они повскакивали, побросав бутылки, вытянулись – руки по швам.

– Нас начальник послал, господин Кент. Коку назначил старшим. Мы должны были…

– Мы должны были укокошить какого-то чела. Кока сказал, что он ваш водитель…

– А заодно… клиента, который с Острова…

– Не бреши! Этого нужно было только попугать…

– Сам не бреши, понял, нет? Мне Кока сказал…

– Идиоты, – выдохнул Верт. – Сидеть!

Они послушно сели. Верт, умело вложившись, изо всех сил с короткого замаха опустил дубинку на череп среднего парня. Тот молча осел между двумя крайними, и пока служаки соображали, что происходит, пытаясь поддержать товарища, двумя мощными рубящими ударами разделался с остальными. И только тогда напряжение отпустило. Он подумал, что Кент неточно выполнил его приказ и ответит за это.

От порта начиналось прямое широкое шоссе, скудно освещенное и пустынное. Оно плавно поворачивало налево и вливалось в мощную многополосную магистраль, разделенную бульваром. По магистрали время от времени со свистом проносились машины, огромные грузовые и крохотные легковушки, на несколько человек, пробивая в темноте подрагивающие в вертикальной плоскости световые тоннели. Адам подумал остановить машину, попросить подвезти до цели. Но решил не рисковать и отказался от этого намерения – на всякий случай.

Саднило спину, заскорузлая от подсохшей крови рубашка прилипла к ране. Он попробовал отодрать ее, но отрывать по живому было больно, и он оставил эту затею. Добраться бы до гостиницы, принять душ, рубашка отмокнет и ее можно будет снять.

Он не обращал внимания на машины, но одна зацепила его – показалась знакомой. Она выглядела совсем как машина Тели. Пролетела мимо, полоснув светом, и растаяла.

Наконец слева от шоссе возник частокол высоченных домов – начинался город. Дома стояли один за другим на равных расстояниях в строгом порядке и выглядели как двухсторонние пчелиные соты. Макеты подобных строений Адам видел зимой на последней выставке дипломников-архитекторов. Достоинством подобных конструкций считалось максимальное использование объема здания при минимальных затратах на сооружение и эксплуатацию.

Дом состоял из двух параллельных слоев шестигранных ячеек, связанных в прочную пространственную конструкцию. В промежутке между слоями помещались хозяйственные узлы, лифты и коридоры.

Каждая ячейка отливалась на заводе целиком и представляла собой небольшую жилую комнату. Стена, которая после сборки становилась наружной, была выполнена из выпуклого цельного стекла. По желанию жильца прозрачность стены плавно изменялась от полной до нулевой. Пространство между слоями было ярко освещено, что подчеркивало слоистую структуру дома.

Некоторые окна ярко светились, за ними чувствовалось движение – там были люди. Другие – затемненные – пропускали наружу едва заметные потоки света – и в этих комнатах присутствовала жизнь.

Из домов доносилась ритмичная однообразная музыка – унылое чередование сухих щелчков ударных инструментов – ни намека на мелодию. Одинаковые звуковые пакеты механически повторялись, перемежаясь вкраплениями изверченных человеческих голосов – мужских и женских.

Он шел мимо череды домов и музыка шла вместе с ним. Громкость то увеличивалась, то уменьшалась, но это была одна и та же музыка, навязчивая, примитивная. И уже казалось, что от нее не избавиться, она закрепилась в сознании навсегда, он вечно будет слышать ее, подчиняться ей.

Наконец огромные дома остались позади, следом пошли аккуратные каменные коттеджи, предназначенные для одной семьи, с мансардами в одно или два окна и обязательно с гаражом для машины. Окружали дома небольшие ухоженные лужайки. Все пространство, занятое домами, охватывала высоченная сетчатая изгородь с колючей проволокой в три ряда по верху, укрепленной на фарфоровых изоляторах.

Музыка постепенно сошла на нет – отстала. Адам почувствовал облегчение. Здесь было тихо, довольно уютно и напоминало район столицы Острова, где жили первые доктора и кураторы университетских групп, и где он сам со временем надеялся поселиться.

Начинало светать, когда он добрался до офиса губернатора. Парадные стеклянные двери конторы были заперты. В глубине ярко освещенного вестибюля Адам рассмотрел дежурного, сидящего за столом в напряженной позе. Он помахал рукой, но тот продолжал сидеть. Адам повторил призыв – без результата. Тогда он постучал кулаком по стеклу. Человек, похожий на робота, ожил, поднялся, пошел к двери. Щелкнул замок, приотворилась створка. Это был действительно робот. Он уставился на Адама безразличными глазами.

– Я прилетел с Острова, – сказал Адам, зная, что робот не заговорит первым. – В командировку. Мое имя Адам.

– Здесь тебя ждут, – произнес робот механическим голосом, разделяя слова паузами. – С нетерпением. Но непонятно, почему ты один, вас должно быть два – Теля и Адам. Удивительно, но рядом с тобой совершенно нет никакого Тели. Как это объяснить? Как – это – объяснить, – для большей убедительности повторил робот.

– Теля встретил меня, – сказал Адам, – но нам не повезло. На нас напали какие-то люди в форме… Телю убили, к сожалению.

– Назови их имена, – потребовал робот. – Прошу извинить. – Он замер, слушая. Объяснил: – Идет информация. – Да, господин губернатор. Он здесь, передо мной. Что я должен сделать? Не повторять вслух? Не буду, господин губернатор. Я хорошо умею хранить секреты. Понимаю. Не сердитесь, пожалуйста. Всего вам хорошего. – Он обернулся к Адаму. – Губернатор Верт сообщил, что Телю уже нашли, и с ним еще одного. Они отдали Богу душу. Предполагают, что ты явился причиной их смерти. Но это только предположение. Тебя велено арестовать – до явления господина губернатора. Теперь заходи сюда. Сразу предупреждаю: не подчинишься, открою стрельбу на поражение. Докладываю: я очень метко стреляю, и если ты меня заведешь, тебе не поздоровится. Ты все понял?

– Они напали на нас неожиданно, – попробовал оправдаться Адам. – Сначала расправились с Телей, потом взялись за меня. Кока ударил меня первым. Видишь? – Он повернулся к роботу спиной. – Изо всех сил. Было очень больно и обидно. Я вынужден был защищаться.

– Это действительно кровь, – определил робот. – Нужно немедленно обработать рану. Ну-ка, пойдем. Я окажу тебе первую помощь. Ты должен знать: каждый робот обучен служить санитаром. Не беспокойся, я опытный санитар. У меня здесь небольшая больница. Лекарства и все такое… в достатке. Пойдем скорее. Предупреждаю еще раз: не вздумай рыпаться и не шути со мной. Я шуток не понимаю. Впредь зови меня Би-2.

Он развернулся на месте и пошел в глубину помещения. Адам послушно тронулся следом. У двери с красным крестом Би-2 остановился, рукой коснулся ручки, щелкнул замок, дверь распахнулась.

– Ложись сюда, – приказал он. – Это, если не знаешь, операционный стол. Пожалуйста, изволь лечь на живот, но сначала башмаки – долой. Таково требование гигиены. Не бойся, очень больно не будет. Почему-то люди первым делом боятся боли и страшно нервничают. Это неправильно.

Робот ловко натянул белоснежный шуршащий халат с красным крестом на спине и тонкие прозрачные перчатки. Завершив эти действия, застыл в позе ожидания.

Адам сбросил башмаки, взобрался на стол, растянувшись во весь рост. Стол был короткий – ступни неловко свесились. Он слышал, как Би-2 копается в стеклянном шкафу с лекарствами. Звякнула склянка, обильная влага пролилась на спину, причиняя саднящую боль, потекла по бокам, пропитывая рубашку. Незнакомый острый запах лекарства ударил в нос. Тело сразу обмякло, сделалось ватным. Адам понял, что засыпает и что сопротивление чужой воле невозможно.

Би-2 включил канал связи.

– Все сделано, как вы велели, господин губернатор. Человек по имени Адам не сопротивлялся и после процедуры уснул. Сейчас обработаю рану и перенесу его в камеру. Проспит тридцать шесть часов. Сообщаю дополнительно: у него с собой была дубинка.

– Ты всегда отличался сообразительностью, Би-2, – сказал Верт, – и заслужил поощрение.

– Пожалуйста, поощрите Би-2. Напоминаю вам: хочу быть при кухне.

– Я помню, Би-2. Но почему при кухне? – удивился Верт.

– Очень люблю смотреть, как люди кушают – забавно. В них столько всего влезает…

– Да ты, оказывается, шутник, Би-2. Ладно, договорились, малыш. А маячок прицепить не забыл?

– Никак нет. Прицепил, да так, что пациент ни за что не догадается.

– Конец связи, – сказал губернатор и по его голосу Би-2 понял, что хозяин доволен, и повышение, о котором он мечтал, вскоре произойдет.