Электронная библиотека » Юрий Корчевский » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 17 марта 2016, 12:21


Автор книги: Юрий Корчевский


Жанр: Попаданцы, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Пока они ехали, Федор поглядывал по сторонам. Почему старлей один? Парашютистов было четверо… Или у него другое задание? Интуиция молчала.

Офицер же вел себя спокойно. Да и по-русски он говорит правильно, как русский.

К Брестской крепости они подъехали с южной ее стороны, к Волынским укреплениям. Сама цитадель, где размещались штабы и воинские части, находилась через реку Мухавец, приток Западного Буга. В 1941 году там дислоцировались восемь стрелковых и один разведывательный батальон, два артиллерийских дивизиона – противоздушной обороны и противотанковой, сборы приписного состава 6-й и 42-й стрелковых дивизий 28-го стрелкового корпуса четвертой армии, 33-го отдельного инженерного полка, 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД, 17-й Брестский погранотряд, штабы.

В цитадель въезжали через Царские ворота. Название было старым, как и сама крепость.

Перед аркой ворот часовой руку поднял:

– Пропуск!

Федор выбрался из кабины и открыл командирскую сумку – пропуск был внутри.

– Все военнослужащие в кузове из вашего подразделения? – спросил часовой.

– Нет, попутчика по дороге подобрали, старшего лейтенанта.

– Товарищ старший лейтенант, попрошу вас спуститься и предъявить документы, – приказал часовой.

Часовой – лицо неприкосновенное, его приказы обязаны исполнять все, даже генералы. Подчиняется он только начальнику караула или командиру части.

– Боец, позвони, вызови начальника караула, – попросил Федор.

– Это запросто.

Часовой покрутил ручку телефона и бросил в трубку:

– Начкара на пост.

В этот момент старлей уже выпрыгнул из кузова и отряхивал галифе.

Едва часовой повесил трубку, как он прыгнул вперед и ногой ударил часового под колено. Тот удара не ожидал, рухнул на колени, винтовка с примкнутым штыком выпала из рук и звякнула о булыжник.

Старлей выхватил откуда-то нож – похоже, вытряхнул из рукава, Федор не заметил – и приставил лезвие к шее часового.

– Быстро все из машины, а то зарежу! А ты – пистолет на землю, – это уже относилось к Федору.

– Хорошо, подчиняюсь. – Федор вытащил «ТТ» из кобуры.

В это время пограничники стали спускаться из кузова, отвлекая внимание старлея на себя. Федор воспользовался этим – резко упал на бок и пальцем успел взвести курок. Первый выстрел был в локоть офицеру, второй – в колено. Все произошло очень быстро.

Выронив нож, офицер взвыл.

– Взять его! – приказал Федор своим бойцам. Сам же не отводил пистолета от раненого. Он давно уже понял, что их попутчик – никакой не командир Красной Армии, а один из парашютистов.

Из-за угла арки проезда выбежали начальник караула и двое бойцов. Услышав выстрелы, начкар на ходу расстегивал кобуру.

– Брось оружие! – закричал он Федору.

В такой ситуации лучше не спорить и не качать права, и Федор выронил пистолет из руки.

– Что происходит? Финошкин, почему оружие валяется? Ты на посту или где?

Федор медленно поднялся с земли.

– Я начальник заставы Дубицкой погранкомендатуры. Задержал немецкого парашютиста, переодетого в форму командира Красной Армии. Он обезоружил вашего бойца и взял его заложником.

У начальника караула от удивления глаза сделались по пятаку.

– Он?

– Я неясно сказал? Мои слова могут подтвердить мои бойцы и ваш часовой. Вызывайте срочно санитара или фельдшера, кого-нибудь из погранотряда и из штаба тридцать третьего полка.

Начкар никогда прежде с подобными происшествиями не сталкивался и немного растерялся. Но быстро пришел в себя.

– Финошкин, встань с колен, что ты как в церкви! Вы двое – держать всех на мушке! Дергаться начнут – стреляйте на поражение, – приказал он двоим караульным. Сам же убежал – сейчас звонить будет.

Начкар вернулся первым. Все же цитадель большая, а госпиталь и вовсе в Волынских укреплениях.

– Всех оповестил, сейчас будут.

Первым прибежал начальник штаба погранотряда.

– Казанцев, ты как здесь?

– Это ваш человек? – спросил начкар.

– Начальник заставы, а с ним – его подчиненные.

– Бойцам-пограничникам – в машину. Товарищ лейтенант, можете пистолет подобрать.

– Казанцев, что здесь происходит?

Федор сжато, без деталей, пояснил.

Под арку вошел, обтирая лысину платком, майор инженерных войск.

– Товарищ майор, – шагнул к нему начкар – все-таки он сейчас должностное лицо при исполнении.

– Вот этот человек – ваш подчиненный? – и указал на раненого старлея.

– В первый раз вижу.

Тут уж вмешался начальник штаба погранотряда:

– Извините, товарищ майор, проверка. Не смею больше задерживать.

Майор снял фуражку и вытер платком лысину.

– Черт-те что! Отрываете от дел! – и ушел.

– Казанцев, а где парашют?

– В кузове. Его мои бойцы под мостом нашли.

– Так ты говоришь – четверо их было? Ждите фельдшера, пусть осмотрит и перевяжет. А мне с НКВД связаться надо. Начкар, ты пока посторонних близко не подпускай.

Начальник караула выставил своих людей до и после въезда, фактически оградив машину и раненого от посторонних глаз. Потом он подошел к Федору и прошептал в ухо:

– Он правда немец, с самолета прыгнул?

– Правда. А ты его спроси, он по-русски не хуже тебя говорит.

Подъехала санитарная машина, и из нее вышли военврач и военфельдшер.

– Чем это его так?

– Из пистолета, пьяная стрельба, – ответил Федор.

– В госпиталь его надо, гипс накладывать. На руке сквозное огнестрельное ранение, а с ногой хуже, кость раздроблена.

– Забинтуйте, шину наложите, укольчик какой-нибудь сделайте… Не мне вас учить. В госпиталь он попадет попозже.

Когда медики оказали помощь «старлею» – наложили на ногу проволочную шину, забинтовали и сделали два укола, Федор попросил:

– Подбросьте нас к штабу погранотряда. Пешком ему тяжело будет.

Он беспокоился не о здоровье парашютиста. Сдохнет – туда ему и дорога. Но вначале его допросить надо, вытрясти все: цель задания, связи, явки, агенты на нашей стороне. И еще – куда делись оставшиеся трое?

Санитарная машина, а следом за ней и грузовик пограничников подъехали к штабу погранотряда. Бойцы на носилках перенесли раненого.

Пока Федор в соседнем кабинете писал рапорт, подъехали два представителя НКВД – их невозможно было спутать с представителями никаких других войск. Вишневые околыши фуражек, васильковый верх… Они сразу прошли к начальнику штаба – явно знали дорогу, были здесь не в первый раз.

Только он поставил подпись под рапортом, как его вызвали в кабинет начальника штаба, где шел допрос.

– Лейтенант, доложите обстоятельства.

Федор четко, не упуская существенных деталей, рассказал все, как было.

– Ну, ты еще упорствовать будешь? – повернулся к парашютисту старший лейтенант НКВД.

Специальное звание старшего лейтенанта госбезопасности приравнивалось в табеле о рангах к армейскому майору.

– Ничего не знаю. Я ловил попутную машину, никаких парашютистов не видел и не знаю.

Уходило драгоценное время, когда не поздно еще было перехватить трех других парашютистов. В том, что это враг, никто не сомневался. Ведь не опознал же его майор из тридцать третьего полка, а уж своих офицеров он знал в лицо.

Старлей НКВД решил форсировать допрос:

– Не скажешь сам – примем жесткие методы допроса. Боюсь – инвалидом после станешь, калекой.

– Палачи, все равно расстреляете, – с вызовом ответил лжекомандир.

– Это тебя застращали. В лагерь попадешь, лес валить будешь – это правда. Но военных действий нет, значит – и трибунала с расстрельной статьей тоже не будет. Но за шпионскую деятельность ответишь.

Физические методы допроса применять дозволялось. Считалось, что враги народа не заслуживают снисхождения, и выбить из них признания любой ценой вполне оправданно. Ведь признание – даже оговор – считалось тогда царицей доказательств.

– Даю пять минут на размышления, потом тебе будет плохо. Боль не все в состоянии выдержать, – и старлей НКВД демонстративно посмотрел на часы.

Ждать, когда истечет отмеренное ему на раздумье время, агент не стал, метод кнута и пряника подействовал.

– Спрашивайте.

– Кто ты такой? Кем, когда и с какой целью заброшен? Но сначала: где, как выглядят и куда направились другие, трое из вашей группы?

– Подразделение абвера «Бранденбург-800», действует под прикрытием «Восьмисотый учебный и строительный батальон». Взлетали с аэродрома Ораниенбаум. Кроме меня выбросили еще троих. Задача у всех одна: разведка расположений и боеспособности войсковых частей Красной Армии, нарушение линий связи, ликвидация командиров и политработников. В Брест направлен я один, еще один – в Кобрин. Куда направлены двое других, не знаю.

– Как они выглядят?

– Который в Кобрин – высокий, худощавый, в форме лейтенанта инженерных войск.

«Еще бы, – подумал Федор, – в Кобрине строился участок Брестского укрепрайона…»

– Те двое – оба в форме милиционеров. Один – майор, другой – капитан. Оба коренастые, брюнеты.

– Груз при себе был?

– У лейтенанта небольшой коричневый чемоданчик.

Небольшой чемоданчик – это не страшно. Ни рацию в нем не спрячешь, ни серьезный заряд взрывчатки.

Майор кивнул, и второй офицер НКВД сразу вышел. Федор просек – звонить в Управление пошел, сообщить, как выглядят парашютисты.

Об абвере пограничники и НКВД знали, но о батальоне «Бранденбург-800» слышали впервые. Между тем только с 27 марта по 18 апреля 1941 года немцы совершили 80 нарушений воздушных границ СССР на глубину до 200 километров, часть из них – с выброской агентов. С началом 1941 года абвер резко активизировал работу в приграничных районах СССР. Забрасывались агенты, разведывательно-диверсионные группы, создавались склады оружия, базы продовольствия и боеприпасов для десантов, вербовались кадры агентов из местных, сигнальщиков для авиации, организовывались банды уголовников для поджогов зданий государственных органов. Агенты абвера и их пособники нарушали линии связи и отравляли источники водоснабжения.

С мая 1941 года агенты начали жечь склады и леса. Только за четыре первых дня июня на Минском направлении задержали 211 диверсионных групп.

Заброшенные заранее агенты в начале августа 1941 года совершили семь крупных диверсий на Кировской и Октябрьской железных дорогах, пустив под откос эшелоны с войсками и боевой техникой.

В кабинет вернулся офицер НКВД.

– Приказали доставить агента в Управление.

– Лейтенант, парашют мы заберем, – обратился к Федору старлей НКВД.

– В грузовике он…

– Все, что вы услышали, является государственной тайной и разглашению – даже сослуживцам – не подлежит. Вы свободны.

Федор вышел из кабинета – надо было поторапливаться. Времени уже половина третьего, склады скоро закроют. Но успели. Погрузили сапоги и прочую мелочь, с продуктового склада – мешки с провизией. А еще заехали на склад боеприпасов, и Федор выписал по требованию три ящика винтовочных патронов и два ящика гранат. Старшина, начальник склада, удивился:

– Патроны – я понимаю, стрельбы проводить, запасы пополнить. А гранаты-то зачем?

– Против банд – самое действенное средство. Как дуст против тараканов!

– Это верно!

А что такое ящик патронов? Всего два «цинка» для пулемета «максим» – это на десять минут боя. В ящике весом 25 килограммов всего 880 патронов, а темп стрельбы у «максима» – 600 выстрелов в минуту. А ведь у заставы еще и ручной пулемет есть. Так что Федор запас не считал большим.

Ему хотелось есть, и он понимал, что и о бойцах позаботиться надо. Зашли в столовую погранотряда. Но только приступили к приему пищи, как Федора вызвали к начальнику штаба.

– Лейтенант, ты обыскивал задержанного?

– Пистолет изъял, документы.

– Плохо! Парашютист твой отравился…

– Как это произошло? И почему мой?

– Из НКВД звонили. В угол воротника гимнастерки стеклянная ампула с ядом зашита была. Ты недосмотрел, в НКВД обязаны были по сантиметру форму осмотреть… Недоглядели, недоработали, а в результате – труп.

Этим известием Федор был ошарашен. Втайне он надеялся, что его вызывают для известия, что задержаны трое других диверсантов. Но оказалось, что и единственный агент отравился.

– Впредь таких промахов не допускай. Понимаю, не сталкивался никогда, потому не наказываю. Наукой тебе будет.

– Так точно! Разрешите идти?

– Идите.

Да, противник им противостоит сильный. Да еще НКО приказом № 117 с сорокового года отменил красноармейские книжки, и при увольнении в город военнослужащим выдавали железные жетоны. Этим упущением воспользовались немцы, поскольку поняли: стоит переодеть агента в красноармейскую форму – и все, никакая милиция не подкопается. Упущение исправили лишь приказом НКО № 330 седьмого октября сорок первого года.

Батальон «Бранденбург-800» с первого июня сорокового года был развернут в полк трехбатальонного состава – они дислоцировались в Бранденбурге, Вене и Дюрене. Конкретно на Брестском направлении действовала двенадцатая рота третьего батальона, которой командовал лейтенант Шадер. Именно они 22 июня в три часа пятнадцать минут захватили Коденьский мост через Буг, действуя в авангарде танковых частей Гудериана и обеспечив выход немцев на стратегическое шоссе Брест – Кобрин.

Солдаты подразделения «ZO-60», входившего в «Бранденбург-800», переодетые в форму РККА, 26 июня на четырех грузовиках подъехали к мосту через Двину, в перестрелке убили охрану из пограничников и удерживали его час, пока не подоспела подмога, группа майора Вольфа. С ходу, при поддержке танковой роты, они прорвались и захватили железнодорожный мост, чем обеспечили взятие Двинска и быстрое продвижение немцев на Ленинград.

Солдаты этого же подразделения, «ZO-60», 25 июня в количестве 34 человек и под командованием лейтенанта Лекса были выброшены парашютным десантом в районе станции Богдановка, вступили в бой, захватили мост через реку Березину и удерживали его до вечера 26 июня, пока к ним не пробились мотоциклисты.

В мае и июне сорок первого года немцы засылали на территорию СССР группы переодетых диверсантов. Они совершали дерзкие рейды, зачастую используя захваченные грузовики. С началом войны одетые в форму НКВД диверсанты устраивали на дорогах ложные контрольно-пропускные пункты, убивали командиров и изымали документы.

Но об этих фактах Федор узнал значительно позже. Почти каждый день от «муравьиной разведки» поступали все более тревожные сведения. Немцы готовили на другом берегу плавсредства – понтоны, надувные плоты, лодки, и явно не для рыбалки.

Федор стал думать, что он может предпринять. Сообщить командованию? Он и так делал это ежедневно, получая неизменный ответ:

– Немцы проводят учения, на провокации не поддаваться.

Реальной и действенной помощи от комендатуры или отряда ожидать не приходилось, и значит, надо было действовать на опережение событий и вопреки указаниям начальства. Победителей не судят, хотя на первоначальном этапе войны верх одерживали немцы. Задержать их как можно дольше, нанести максимальный урон живой силе, сорвать планы вторжения – пусть на узком участке границы.

Отличным вариантом было бы минирование местности, но мин на заставе не было – как не было их и на складе боепитания в отряде. Оставались гранаты, из которых можно было сделать растяжки. Во время войны такой способ применяли редко, и немцы не будут ожидать таких «сюрпризов».

Делается это просто. К дереву на высоте метра привязывается граната. К дереву напротив, по ходу вероятного движения, привязывается тонкая проволочка или бечевка, конец которой идет к чеке гранаты. Стоит дернуть бечевку ногой, как предохранитель выскакивает из запала, и через три секунды – взрыв.

Места установки растяжек Федор тщательно продумал и даже учел возможное нападение с тыла. Нападение могли совершить как подготовленные диверсанты, так и подкупленные бандиты, националистическое подполье. Не упустил он возможности посоветоваться со старшиной.

– Задумка хорошая, но опасная, свои бойцы могут подорваться. А за потери личного состава под трибунал можно попасть. В лучшем случае из органов попрут. Начальство в курсе?

– Они отвечают одно и то же – не поддавайтесь на провокации. Об этом же и политрук личному составу на каждом собрании твердит.

– Начальство высоко сидит, им виднее. Коли говорят, что не будет нападения, стало быть – верить надо, а не самодеятельностью заниматься. Мы – люди государственные, военные, находимся не в колхозе, и приказы исполнять должны.

В общем, понимания у старшины Федор не нашел. Но и про задумку свою не забыл. Сам вероятные места установки осмотрел и с удовлетворением отметил, что не ошибся. Если бы планировал нападение на заставу, именно в тех местах пошел бы.

Выбрав момент, побеседовал наедине с Борисовым. Срок службы Егора подходил к концу, осенью уже дембель. Только демобилизации не будет, и это Федор знал твердо.

– Борисов, ты хронику про финскую войну видел?

– Как все на заставе.

– А что нового узнал?

– Наши победу одержали, взломали линию Маннергейма.

– Верно. Я сейчас про действия врагов говорю. Из любой войны новые приемы ее ведения извлекать надо, даже у противника учиться не зазорно.

– Так «кукушки», снайперы ихние…

– Значит – обратил все-таки внимание.

– Только ведь это не новое, это у нас издавна применяют. Делают площадку на дереве и зверя ждут. Так, например, на медведя охотятся.

– Возьмешься оборудовать одну-две позиции?

– Почему нет? Топор нужен, гвозди, веревка.

– Все будет. Только никому особо об этом не говори.

– Скрытная наблюдательная вышка пусть будет, однако.

– Пусть так…

Оборудованием и выбором позиции Егор занимался сам, в свободное от нарядов время. Через несколько дней он подошел к лейтенанту:

– Показать хочу.

– Веди.

Федору было интересно. Все-таки Борисов не снайпер, хоть и стреляет отменно, а охотник. Сумеет ли он оборудовать скрытую позицию?

Они шли вдоль контрольно-следовой полосы по тропинке, по которой ходили наряды. Подошли к одному из секретов, и старший доложил Федору, что нарушений границы нет.

– Продолжайте нести службу, – приказал Федор.

Борисов направился в тыл, в сторону от тропы. Пройдя с полсотни метров, остановился:

– Ищите, товарищ лейтенант.

Федор стал осматривать деревья. Но сколько он ни смотрел, ничего похожего на площадку или каким-то образом оборудованную позицию не увидел. Земля – песчаник, сосны на ней растут хорошо, нижняя и средняя часть ствола у них гладкие, без веток. Взобраться трудно, а уж в сапогах и при оружии – вообще сомнительно.

Якут хитро улыбнулся:

– Глядите, товарищ лейтенант.

Он подошел к самой старой и толстой сосне. Сверху от развилки тянулась вниз веревка, которую можно было увидеть, если только специально искать. Борисов взялся за веревку, подпрыгнул, уперся ногами в ствол и, подтягиваясь руками, довольно ловко взобрался на развилку. Ну прямо как обезьяна. Перегнувшись, он крикнул сверху:

– Мои предки так на деревья взбирались!

И в самом деле: ствол сосны был такой толстый, что обхватить его ногами было невозможно, а другого способа взобраться Федор не знал.

– Хотите осмотреть, оценить?

Хочешь не хочешь, но надо лезть наверх. Сам якуту предложил, и теперь что, не проинспектировать? Неудобно получится!

Федор проделал все в точности, как Егор. Якут еще помогал ему, веревку вверх тянул.

О! На развилке ствола якут доску прибил. Снизу не видно, ветки широкие, а одному сидеть или лежать вполне удобно.

Борисов вытянул веревку наверх.

– Однако теперь снизу меня не разглядеть.

Вроде и не так высока сосна, ниже наблюдательной вышки, а обзор хороший. Вдалеке застава видна, вышка, левее – деревня Чусь. Но это если в тыл смотреть.

Федор осторожно повернулся в противоположную сторону. Тесно здесь двоим, если упадешь, ни один доктор не поможет. Уж очень высоко, на уровне пятого этажа.

Ого! Буг виден и противоположный берег как на ладони. Люди ходят, какие-то темные пятна… Федор достал из чехла бинокль. Да не пятна это, настоящие понтоны! Один, второй, третий… И каждый понтон полсотни человек вмещает.

Он увлекся – в бинокль все видно отчетливо, хотя оптика восьмикратная.

Борисов кашлянул деликатно, привлекая его внимание.

– Что тебе, Борисов?

– Правее посмотрите. Там, выше по течению, у берега в камышах – две большие лодки.

Лодки Федор нашел, хотя они были замаскированы – выдали кормовые части.

– Молодец, Борисов! Я с биноклем не сразу разглядел. А ты глазастый!

– Сахар ем, глаз острый!

Разубеждать его в пользе сахара Федор не стал.

– Хорошая позиция, молодец, ефрейтор!

– Так ведь запасная есть еще, однако…

– Покажи.

Борисов сбросил вниз веревку и соскользнул по ней на землю, притормаживая ногами – иначе с ладоней всю кожу снимет. Да, ловко у якута получается, как будто всю жизнь тренировался. Не осрамиться бы перед бойцом!

Федор ухватился за веревку, благо руки сильные. Не так легко и красиво, как ефрейтор, но спустился на землю.

– Одна секунда – и уже не на позиции, а на земле. Толково, – снова похвалил якута Федор.

Как часто мы ругаем человека за ошибки и оплошности и не хвалим, не отмечаем его удачи! Так ведь и недолго всю охоту отбить стараться сделать хорошо, придумать что-то новое.

Борисов был доволен.

Метров через сто от первой позиции была запасная, и тоже на сосне. Но теперь Федор наверх не полез, поверил на слово.

Жаль, что по штату на заставе снайпер не положен, и, соответственно – винтовка с оптикой тоже. А ведь в некоторых ситуациях хороший снайпер роты пехотинцев стоит или меткого пулеметчика.

Надо сказать, что на гражданке меткой стрельбе учили. Парни и девушки участвовали в соревнованиях, и при сдаче норм ГТО им выдавали значок «Ворошиловский стрелок». Но одно дело стрелять в тире, в спокойной обстановке, по неподвижной мишени, а другое – в реальной боевой. Надо и дистанцию до цели определить, и скорость бокового ветра, и условия учесть – в горах или под водой пуля меняет траекторию. Да если еще и цель, противник, движется, то надо рассчитать упреждение. Не каждый стрелок-спортсмен способен стать снайпером.

Умение маскироваться тоже входит в снайперское мастерство. Плохо замаскировался или не учел, с какой стороны солнце, а оно отразилось от оптики и выдало тебя своим блеском. Тогда считай – ты не жилец, противник минометным огнем накроет. Немецкие пехотные части в каждой роте имели минометы, не говоря уж о батальонах в полках. А от минометной мины в окопе не укроешься, как от снаряда, разве только в блиндаже с накатом из нескольких рядов бревен.

Перед войной снайперов в Красной Армии почти не было. Специально их не готовили, и снайперские винтовки в исчезающе малых количествах пылились на складах. Но с началом войны снайперское движение приобрело большой размах. Были созданы снайперские школы, куда отбирали способных, заводы стали выпускать снайперские винтовки. Хороший снайпер в годы войны имел по 200–300–400 уничтоженных врагов, фактически один уничтожил батальон.

Борисов был молчуном. Федор решил взять его в помощь для установки растяжек, и сделать это в последний мирный день. При очередной поездке в Брест он зашел к саперам – завелся тут у него знакомый, командир роты. В селе Михалки родственник объявился, которого в командировку прислали, временами в село наезжал. Так и познакомились.

– Добрый день, Алексей Петрович!

– Здравствуй, Василий Петрович! Каким ветром к нам?

– Попутным. Я по делам в отряд, и вот – к тебе на минуточку.

– Чем смогу – помогу.

– Проволоку мне надо, тонкую.

– Сколько?

– Метров сто.

– Рыбалкой заняться хочешь? Так ведь нет в Буге крупной рыбы, пробовали уже.

Разубеждать его Федор не стал, так даже лучше.

– Пойдем на склад.

Когда капитан вручил Федору на складе моток тонкой проволоки, у него мелькнула мысль – сумасшедшая совсем. Настоящая авантюра! Только согласится ли капитан?

– Противопехотных мин не дашь десяток?

– Да ты что, Василий Петрович? Они все на учете! Никак невозможно!

– Вы же их перед строящимся укрепрайоном устанавливаете, спишешь!

– А вдруг кто-то из твоих погранцов случайно подорвется? Следствие, трибунал, лагерь…

– Жаль, мне для дела надо.

– Подай требование в погранотряд. Подпишут, тогда я со всей душой, хоть сотню отдам.

Федор вздохнул. Мирное время истекало, до начала войны пять дней всего, пять! Но, видимо, до капитана дошло – для военного дела Федор мины просит, и он наклонился к Федору. На складе в каптерке сержант сидел. Услышать капитана он никак не мог, но тот счел, что лучше перестраховаться.

– Или сведения по своей линии какие-то имеешь?

– Имею. Только – никому!

– Мы же командиры, Василий Петрович!

– Семья у тебя где?

– В Бресте, квартиру снимаем. А что?

– Четыре дня у тебя. Отправь их к родне, подальше. Родня есть?

– В Куйбышеве.

– Вот туда и отправь поездом.

Капитан задумался.

– Немцы? – после некоторого раздумья спросил он.

– Они самые.

– Когда?

– Двадцать второго июня.

Капитан впал в легкий ступор, но потом сказал:

– Нет, не дам мин. Вдруг ошибка?

– А ты дай. Не случится ничего двадцать второго июня, так двадцать третьего я их тебе сам, лично верну.

Такой довод капитана убедил, но Федор решил додавить его:

– А произойдет – кто мины на складе считать будет? Напиши, что установил перед укрепрайоном.

– Черт с тобой! Но с тебя пол-литра будет.

– Двадцать третьего литр поставлю.

Капитан снял со стеллажа вещмешок.

– Десять штук даю.

– Как их устанавливать?

– Роешь ямку, опускаешь в нее мину, вкручиваешь взрыватель и выдергиваешь чеку. Мина на боевом взводе. Землей присыплешь, замаскируешь – ее видно не должно быть, иначе какой смысл?

– А снять как?

– Бережно! Ладонями аккуратно убираешь землю, вставляешь чеку назад во взрыватель, выкручиваешь и снимаешь мину.

– Незатейливо!

– А что ты хотел? Думаешь, саперы у меня академики? Хорошо, если семь классов, а у большинства ведь четыре.

– Спасибо, удружил.

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 2.7 Оценок: 12

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации