Текст книги "Наследник Гиппократа"

После основной работы – в медучилище. Практические занятия провёл, опросы. Несколько девочек из группы явно лидеры, в медицине работать хотели, по призванию шли. Другие – от безысходности. Денег на вузы у родителей нет или способностей личных. Но в медицине такие – балласт. Печально. Старые кадры на пенсию выходят, а полноценной замены в качественном и количественном отношении не хватает. Впрочем, медицина, как и образование, культура, всегда финансировались по остаточному принципу.

Уже подходя к своему дому, вспомнил об Андрее. Назад повернул. По пути купил йогурты, молочное детям полезно, кальций нужен для роста костей.

Открыл дверь ключом, Андрей за столом сидит, уроки делает, а вид обиженный.

– Ты чего такой?

– Я думал, Вы не придёте.

– Ну, это ты зря. У меня работа, потом подработка в медучилище. Раньше не мог. Ты ел?

– Нет, Вас ждал, дядя Никита.

Дядей его ещё никто не называл, непривычно.

– Тогда идём.

Никита по-быстрому суп сварил – тушёнка, картошка, лук и нарезанная зелень. И быстро и сытно. На второе сосиски, на заедки йогурт творожный. Передохнув, проверять уроки. На этот раз ошибок не нашлось. Вечером пошли на квартиру к Никите.

– Завтра я пораньше освобожусь, пойдём проведать маму твою. Что она у тебя есть любит?

– Всё.

С пустыми руками наведываться неприлично. Этот момент Никита упустил. Впрочем, в отделении он врач, а не посетитель, но мог бы и догадаться. От больничного питания не потолстеешь, а хочется же чего-то эдакого.

Утром мальчонку в школу отвел, потом на работу. Сегодня день не операционный, если только экстренных на «Скорой» не привезут. Веронику видел только на перевязке. Все её вопросы по Андрею. Как учёба идёт, что ел, да чистая ли одежда? Это хорошо, стало быть – заботливая мать. Не о себе, о сыне спрашивает.

– Попозже сегодня увидитесь, приведу.

– Правда? Буду ждать.

После работы Никита домой за Андреем, вдвоём в супермаркет. Купили сок, фруктов, детского питания. Оно и витаминизировано, а главное – Веронике его можно. Получился целый пакет.

Дежуривший в отделении Сергей Божко удивился.

– Ты чего вернулся?

– Знакомую навестить.

– Зазноба?

– Случайная знакомая.

Сергей только ухмыльнулся хитро. К случайным знакомым с передачами не ходят. Прошли в палату к Веронике. Андрей маму обнимать кинулся. Вот-вот заплакать готов, но сдержался. Никита на тумбочку припасы выложил. Вероника засмущалась.

– Зачем? Здесь кормят, не надо было беспокоиться.

– Как в больнице кормят, я знаю. Ладно, не буду мешать, зайду через полчаса.

Посидел в ординаторской, поговорил с Сергеем. Он работал в городской поликлинике, в хирургическом отделении поддежуривал. Тем для беседы много нашлось, все медицинские.

– Какое-то посещение у тебя странное. К даме пришёл, а сидишь в ординаторской, – заметил Сергей.

– Сына привёл, соскучился он без неё.

– Безотцовщина? – сразу догадался Сергей.

– А то!

По пути домой Андрей только и делал, что расспрашивал. Как болезнь называется, почему мама пока не встаёт. Миллион вопросов, и ответы не всегда придумаешь.

В заботах о мальчике свободного времени не оставалось. Работа – чужая квартира – своя. С утра всё по новой, как замкнутый круг. Но подошло время выписки Вероники. Никита документы оформил, выписку в руки вручил.

– Подождете немного, пока я переоденусь?

– Конечно.

Никита переоделся, вызвал такси. Ещё вчера они с Андреем сходили в магазин, купили разных вкусностей. А ещё букет роз у бабушек. Выглядят розы скромнее голландских, зато запах не гнилостный, как у импортных, а настоящий и стоят долго. Когда вышли из отделения, такси уже у приёмного отделения стоит.

– Ой, не стоило так беспокоиться! – воскликнула Вероника.

– На маршрутке ехать собрались? – покачал головой Никита.

– Не собиралась в больницу, не приготовилась. У меня даже денег при себе почти нет.

– Едем!

Андрей тоже хотел встретить маму при выписке, но Никита его отговорил.

– Ты должен быть дома. Как мама войдет, преподнесёшь ей букет. Она будет рада. Знаешь, как женщины цветы любят?

– Потому, что пахнут?

– А ещё за красоту.

Так и получилось. Подъехали к дому, Андрей у окна дежурил, увидев маму, выскочил на балкон, стал руками размахивать, кричать:

– Мама!

Не выдержал, соскучился. Поднялись по лестнице, а Андрей уже на площадке стоит с букетом.

– Ой, какой молодец!

Вероника сына поцеловала, букет взяла, понюхала розы.

Потом на Никиту обернулась.

– Зачем Вы тратились?

А глаза влажные, вот-вот слезами пролиться грозят.

– Можно в квартиру войти? По-моему, я забыл там свою бритву.

– Ой, конечно, что же это я, проходите.

Разулись, вошли в комнату, а посредине стол, накрытый, как для праздника.

– Ой! Это в мою честь?

– Именно! Я полагаю, Вы меня угостите чашкой чая?

– Оба мойте руки, я пока переоденусь.

– Мам, у меня руки чистые!

Никита в ванную прошёл, руки вымыл. Он бы и без напоминания это сделал. Для любого врача чистые руки – фетиш. Вероника вышла к столу уже в нарядном платье, но глаза покрасневшие. Все-таки всплакнула, не ожидала такой встречи.

– Спасибо Вам, не ожидала. Такой стол накрыли, как на праздник!

– Праздник и есть. Десять дней в квартире не были.

– Как вы, подружились?

Вероника не на Никиту смотрела, на сына.

– Еще как! Мам, ты знаешь, как мы задачи по математике решали? С конфетами!

– Детям много сладкого нельзя, зубы плохие будут.

– Мы же в меру, – заступился за Андрея Никита.

Хирург выпил чаю с бутербродом и откланялся. Веронике с сыном побыть хочется, наверняка душ принять, посторонние только мешать будут. Попрощался. Гость хорош, когда вовремя уходит. Зато ночь провел в одиночестве, как привык. А утром будильник поднял его на полчаса раньше обычного. Как же он забыл его перевести? Заводил раньше, чтобы Андрея собрать и успеть в школу отвести.

День пролетел в обычных заботах – перевязки, консультации пациентов других отделений. После основной работы в медучилище. Подошёл к своему дому с надеждой отдохнуть, а на скамейке у подъезда Вероника сидит.

– Добрый день! – поздоровался Никита. – Случилось что-нибудь?

– Нет-нет. Я вас жду. Вчера толком поблагодарить не успела.

– Тогда поднимемся в квартиру. А то вон сколько любопытных бабушек у окон дежурит.

– Боитесь, жене вашей или невесте расскажут?

– Нет у меня жены и не было, как и невесты.

– Что так?

– Наверное – капризный очень, переборчивый.

Поднялись в квартиру. Никита гостью вперед пропустил, Вероника туфельки сбросила, в комнату вошла, осмотрелась.

– Чисто, порядок поддерживаете. Но как-то неуютно, по-казарменному. В самом деле не чувствуется женской руки.

– А вы ожидали иного? Подождёте немного? Я по-быстрому приготовлю перекусить.

– Что вы! Не хочу вас задерживать. Спасибо за всё – за операцию, за то, что за сыном присмотрели. А то у меня такая ситуация сложная случилась!

– Бывает.

– Это вам.

Вероника протянула пакет. Никита принял, заглянул внутрь. Коробка конфет и бутылка коньяка.

– Зачем вы? Я не просил.

– Неудобно, вы приняли участие, даже сверх того.

– И всё же не стоило беспокоиться.

– Не нести же мне обратно?

– Да, действительно. Тогда по рюмке?

– Если не задержу.

Никита пожарил яичницу, в СВЧ-печке шпикачики подогрел, вскипятил чайник. Пока всё грелось, стол накрыл. Скудновато получилось, по-холостяцки, но он гостей не ждал.

Денег или подарков от пациентов он не вымогал, не просил, не намекал. Но и бессеребреником не был. Давали – брал. Момент щекотливый. Вроде и взять пакет неудобно и отказать неловко, человек, если подарок от чистого сердца, обидеться может. Он старался, а подарок отвергли. Будет думать – пренебрегли, потому что мало дал. Конфеты если дарили, Никита медсестричкам отдавал, к чайку. Известно, какая у них зарплата, не побалуешься конфетами. Выпивку домой относил, праздники никто не отменял, пригодится.

Открыл коньяк, разлил по рюмкам, рядом коробка конфет. Никита тост сказал:

– Желаю больше не болеть и в больницу не попадать.

– Актуально.

Выпили. Вероника конфету съела, а Никита закусывать стал. После работы и медучилища аппетит зверский. Вероника смотрела, как он расправляется со шпикачиками, улыбалась.

– А вы что не едите?

– Потолстеть боюсь.

– Зря. У вас фигура хорошая, мне понравилась.

Вероника покраснела. В больнице не до церемоний, особенно, когда сильно болит. Там отношения хирург-пациент, а не мужчина и женщина. Но всё же видел её Никита в самом непотребном виде, нагой снизу, парапроктит такая болячка.

К выпивке Никита относился равнодушно. В компании друзей – приятелей может выпить рюмку-другую-третью, но не более. Смысла не видел в дурной голове. Тем более иногда случались вызовы в больницу, когда одновременно поступали несколько экстренных случаев, дежурный хирург не справлялся. Тем более Никита недалеко от больницы жил, прибежит быстро и холост. Момент немаловажный, поскольку жёны врачей семейных по телефону зачастую говорили, что мужа нет дома. А Никита безотказен был. Нравилась ему работа, по призванию пошёл. Всё же великое дело, людей лечить, возвращать к жизни.

Посидели ещё немного. Вероника об Андрее рассказала.

– Понравились Вы ему, особенно задачи с конфетами. Просил привет передать.

– Аналогично. Если позволите, зайду как-нибудь.

– Буду только рада.

Никита женщину провожать не пошёл, время ещё светлое, да и кто она ему? Пациентка, в судьбе которой принял участие.

Глава 2
Неприятности

Неделя в работе пролетела, как один миг. В пятницу, когда предвкушал отдых – два дня можно отдыхать, графиковых дежурств нет, подходя к дому, увидел на лавке Андрея.

– Привет! Ты что здесь делаешь?

– Вас жду, дядя Никита.

– С мамой что-нибудь случилось?

– Нет, задачи по математике решить не могу.

– Заходи, помогу.

Когда зашли в квартиру, Никита сказал:

– Я после работы, есть хочу, как волк. Давай сначала пообедаем, а потом решим.

– Давайте.

Никита салат приготовил. Всё же на юге живёт, овощей полно. Огурцы, помидоры, болгарский перец порезал, туда лучок зелёный и петрушку, сметаной заправил, перемешал. Тем временем уже шницели в СВЧ-печи подогрелись. А пока ели, и чайник закипел. Попили не спеша, под разговоры. Никита телевизор включил, мультики. После обеда даже в армии солдат не трогают полчаса, хоть и зудит у старшины. Как это так? Солдаты и не делают ничего, непорядок!

Потом за уроки принялись. Никита всё подробно объяснил. Время за обедом и уроками быстро пролетело. Раздался звонок сотового телефона, причём мелодия не такая, как у телефона Никиты.

– Мама звонит!

Андрей ответил:

– Да, мам! Нет, я у дяди Никиты, уроки делаем. Уже сделал, сейчас иду.

Мальчик собираться стал.

– Мама домой вернулась, а меня нет, беспокоится.

– Я тебя провожу, а то мама ругать будет.

Никита мальчишку до его дома довёл. У подъезда Вероника стоит. Поздоровавшись с Никитой, сразу на Андрея:

– Ты бы хоть позвонил, предупредил, где ты, с кем.

– Не ругайте, он уроки делал. А давайте завтра встретимся? Приглашаю вас на шашлыки. В десять ко мне домой и не опаздывать, машина придёт.

– А удобно?

– Удобно, вы никого не обремените. До свидания.

Шашлыки ещё в среду задумывались. Компания старая, проверенная. Лёшка Троян с женой и Миша Жук с супругой. Жук не медик, компьютерной фирмы владелец. Лёшка их познакомил, его бывший пациент. На мясо и прочее складывались, Лёшка мясо покупал, мариновал по особому рецепту, сам готовил. Женщин к шашлыкам не подпускал, приговаривая:

– Пустить женщин к мясу – значит испортить.

Шашлыки, в самом деле, получались просто восхитительные. Мягкие, даже нежные, под сухое вино – язык проглотишь. На Никите выпивка, а Жук транспортом обеспечивал, у него свой микроавтобус. Да и не в транспорте дело, характерами сошлись. Всем в компании, которая не часто собиралась из-за занятости, было комфортно, душевно. Никто не довлел, не изображал из себя главного. Пообщаться, поговорить на интересные темы под шашлычок на природе, что может быть лучше в выходной день?

Конечно, Никита беспокоился немного. Как в компании примут Веронику? Вольется ли?

С вечера сумку собрал – чёрный, «бородинский» хлеб, пару бутылок вина, пластиковую посуду, пучок редиски, которую у бабушки случайно купил.

Утром себя в порядок привёл, собрался, прихватив сумку, спустился. У подъезда на лавочке уже Вероника с Андреем сидят.

– Привет! Почему ко мне не поднялись? Давно тут?

– Только подошли, беспокоить не стали.

К подъезду подрулил «транспортёр», бибикнул. Лёшка дверь открыл, смотрел удивлённо. Для него появление Никиты с женщиной и ребёнком было неожиданным. Сели, Никита гостей представил. Ехать недалеко, к подножию горы Лысой. Сама гора невелика, склоны деревьями и кустарниками поросли, а вершина голая, потому и Лысой назвали.

Деревья не рубили, не портили, у Михаила при себе мешок углей из супермаркета и сборный мангал. Лёшка мясо на шампуры нанизывать принялся, Михаил мангал собирать. Пока угли прогорали, Никита с Лёшей по стаканчику вина пропустили. Женщины дружно накрывали столик. Удобно. У Михаила комплект был, ещё в советские времена купленный – сборный столик и четыре стульчика. Пока дамы закуски немудрёные резали, да по тарелочкам раскладывали, от мангала запах пошёл одуряющий, аж слюнки потекли.

На природе и кусок чёрного хлеба с редиской не хуже пряника идёт. А уж как Лёшка на тарелку каждому шампур с шашлыком уложил, так и вовсе царская еда. Все винца выпили, кроме Михаила, он за рулём, за шашлык принялись. Очень вкусно! Первый голод молча утоляли. А как оскомину сбили, разговоры пошли. Сначала о политике немного, потом о разном. Как всегда в их компании, о кино для начала.

– Вот скажи, Лёш, зачем ремейки снимают? Вот из последних – «Экипаж». Сильный фильм, но редко бывает, когда повтор вровень или лучше первого.

Сначала обмен мнениями пошёл, потом спор разгорелся. И неизвестно, сколько бы он продолжался, если бы небо не стало затягивать облаками, предвещая скорый дождь. Начали собираться. Успели с грунтовки на асфальт выехать, как заморосило. Когда Михаил подвёз Веронику с сыном к дому, Андрей спросил:

– Мы в следующую субботу поедем на шашлыки?

– Понравилось?

– Ага.

– Не поедем, я дежурить буду.

А через три дня случилось происшествие. Никита нёс ночное дежурство. После полуночи вызов в приёмное отделение. Спустился. Пациент, а главное – сопровождающие, не понравились сразу. Подвыпившие нагловатые молодчики. Сразу претензии предъявлять стали, дескать, ждали долго. Хотя Никита не был занят срочными делами, пришёл сразу после звонка. Смолчал, начал осматривать пациента, в смотровой комнате.

– Старая язва у Вас обострилась. Сами понимаете, при Вашем заболевании диета важна, а Вы выпивали.

От пациента изрядно попахивало спиртным.

– Надо госпитализировать, обследовать, – продолжил Никита. В первую очередь гастроскопию сделать.

– Но прободную язву Вы исключаете? – поинтересовался мужчина.

– Абсолютно.

Пациент явно был в курсе нюансов болезни, хроники всегда почти читали книги, смотрели в Интернете.

– Тогда я буду лечиться в поликлинике.

– Ваше право.

Никита вышел в приёмную, следом за ним пациент, натягивая на ходу пиджак. Никита сел за стол заполнять документацию. Всё же пациента доставили на «Скорой». К Никите подступили два сопровождающих:

– Что с ним?

– Застарелая язва обострилась, от госпитализации ваш приятель отказался.

– Обследуй его!

– В плановом порядке, по ночам нужный специалист не работает.

– Так вызови!

И всё на ты, нагло, беспардонно.

– Не вижу необходимости.

Никиту после этих слов схватили за грудки, порвав халат. Второй тут же ударил. Никита крикнул медсестре:

– Вызывай наряд!

Из охраны в больнице только охранник на въезде у ворот. Пока он давал указания медсестре, пропустил ещё удар. Вот же пьянь, подонки! Никита быть овцой на заклание не хотел. И библейскому завету подставить вторую щеку не желал. Пнул бьющего ногой по голени, такие удары болезненны. Ухитрился ударить кулаком в грудь того, что держал его за грудки. В общем, пошла потасовка в тесном помещении. Ещё и пациент, забыв о болезни, вмешался, попытался через голову приятеля ударить Никиту в голову. Одному против троих устоять трудно. Да и бить противников всерьёз Никита опасался. Ударь он пациента в живот, и на самом деле может произойти перфорация язвы. В общем, завалили его на пол. Случись бы такое в тёмном переулке, Никита действовал жёстче. Вся троица стала наносить удары, мешая друг другу. Неожиданно быстро приехал наряд полиции. Как оказалось, проезжал недалеко, вызов передали по рации. Сержант сразу крикнул:

– Стоять, полиция!

Разгоряченная алкоголем троица продолжала бить хирурга. Тогда сержант и вошедший за ним полицейский пустили в ход резиновые дубинки. Троица сразу отпрянула от Никиты. Один из нападавших угрожающе сказал сержанту:

– Ты на кого руку поднял?

– На хулигана, к тому же пьяного. Ваши документы!

– Нет у меня!

– Савельев, обыщи. А будут сопротивляться, одень браслеты.

Документы нашлись. Все трое оказались местными бизнесменами. Тьфу, а вели себя, как шпана в девяностых. Медсестра вытерла тампоном разбитую губу Никите. Пока сержант заполнял протокол, Никита вызвал дежурного терапевта, «продуть» нападавших. По приказам Минздрава терапевт имел право провести освидетельствование на признаки опьянения. От анализов троица категорически отказалась.

– Я их в отдел заберу, в обезьянник, – сказал сержант. Подпишитесь – вот здесь.

И ткнул пальцем в двух местах. Странно было видеть свою фамилию в графе «потерпевший». Когда полицейские увели буйную троицу, терапевт спросила:

– За что это они Вас?

– Да было бы за что! Пьянь, себя контролировать неспособны.

– Ужас какой!

Глаз заплывать начал, разбитая губа саднила. Поднялся в своё отделение. Постовая медсестра, увидев его, ахнула. Уходил нормальный, а вернулся побитый.

– Никита Алексеевич, что это с Вами?

– Сказку слышала? Битый небитого везёт. Это про меня. В приёмном отделении на пьянь нарвался.

К утру глаз заплыл, только узкая щёлка открывалась. Вокруг глаза мягкие ткани тёмно-синими сделались, почти чёрными. Губу разнесло, как после передозировки ботокса. Посмотрел на себя в зеркало. Натуральный бомж после попойки. Первым в отделение Лёшка заявился, увидел приятеля.

– Ну, и рожа у тебя, Шарапов! – словами из известного фильма «Место встречи изменить нельзя» поприветствовал.

– На моём месте и ты бы мог оказаться, причём запросто.

– Пациент с «белочкой» попался?

С «белочкой» – это с белой горячкой, после запоя.

– Пьянь.

Следующим пришёл завотделением. Несколько секунд молча смотрел, потом показал на стол.

– Садись, пиши объяснительную. Кто, когда, почему.

– Фамилии, адреса, явки, – пошутил Лёшка.

Сергей Владимирович глянул грозно. Никита уселся писать. Свидетель – медсестра приёмного отделения, должна подтвердить необоснованность нападения. Завотделением прочитал.

– Я этого так не оставлю. Сотрудника на дежурстве бить, варварство какое.

Сергей Владимирович написал бумагу.

– С тебя работник сейчас никакой. Иди к судмедэксперту, пусть все травмы опишет. Думаю, для дела пригодится. Потом в травмпункт, официально амбулаторную карту пусть заведут и больничный выдадут.

– Да я отлежусь пару-тройку дней.

– Думаешь, за два-три дня пройдёт? А фингалом пациентов пугать будешь? Всё, разговор окончен, иди.

После ночи, да ещё с помятой физиономией тащиться к судмедэксперту, потом в травмпункт не хотелось, но надо. Никита заведующего понимал. В больнице ЧП, главный врач спросит, документы нужны, а не слова.

Пока к эксперту, потом в травмпункт, уже обеденное время. Отзвонился в медучилище, сказавшись больным. Приплёлся домой и сразу звонок. Дознаватель из полиции просил прибыть для допроса. Никита сначала обед подогрел, поел, а уж потом пошёл. Не понравился ему дознаватель. Вопросы так ставит, как будто подловить хочет. Впечатление, как вроде его обвиняют, а не он потерпевший.

– Гражданин полицейский, – прямо в лоб спросил Никита. – Вы усматриваете мою вину? Я на пациента напал или его пьяные приятели на меня?

– Я никого ни в чем не обвиняю, собираю показания. Да и дела, скорее всего, не будет. Повздорили, отвесили друг другу пару тумаков.

– Да? – удивился Никита. Втроём на одного, в нетрезвом состоянии, тем более на рабочем месте, это Вы считаете повздорили?

– Вы и сейчас горячитесь.

А в глаза не смотрит. Неладное что-то. Либо бизнесмены пытаются замять деньгами, либо сверху кто-то надавил на дознавателя.

Никита после допроса домой направился. Полиция ему не понравилась. Здание за забором, перед входом домофон, сначала вопросы дежурного – к кому, зачем? За дверью автоматчик стоит. Полное ощущение, что полиция себя от граждан защищает, отгородилась.

Уже к дому подходил, две соседки встретились. Вот уж чего Никите не хотелось. Тётки языкатые. Уже через час весь дом знать будет, что у Никиты лицо разбитое. Ай-яй-яй! Доктор, приличный с виду, а выходит – пьёт втихую и дерётся. Пьёт, это точно! Кто же на трезвую голову драться станет? И без них тошно.

Дома холодильник открыл. Если экономно, то на пять дней продуктов хватит. Не хотелось в магазине красоваться. Уже не один год туда ходит, кассиры его знают. А ещё бывшие пациенты на улице встретиться могут, неудобно, всем объяснять не будешь.

Никита в этом году ещё в отпуске не был. Сначала Лёшка ходил, за ним заведующий. По графику – пора, а на больничный ушёл. А и пусть, отлежится, отдохнёт. За год вымотался, устал. Ночные дежурства – не сахар. Обычные люди после ночной смены домой идут, а он в отделении остаётся.

Вечером звонок телефона. Никита на номер посмотрел – заведующий.

– Никита, ты как?

– Всё сделал, как Вы приказали. Больничный на руках, на семь дней.

– Да я про здоровье.

– На мне заживёт, как на собаке.

– Хорошо бы через десять дней вышел. Разнарядка пришла, через две недели в Москву на учёбу. Ты же хотел по лапароскопической методике подучиться?

– Ещё бы! Буду!

– Выздоравливай!

– Спасибо, постараюсь.

Спал Никита беспокойно. Сказывались ушибы по всему телу. Его в приемном покое и руками били и ногами. При каждом повороте тела ушибленные мышцы ныли. Проспал почти до обеда. А в два часа звонок в дверь. Посмотрел в глазок – Андрей. Не хотелось, чтобы мальчик его в таком виде видел, но дверь открыл.

– Привет, заходи.

– Дядя Никита, Вы что, подрались?

– Получилось так. С мужчинами бывает.

– Мама говорит, что драться нехорошо.

– Целиком с ней согласен. Проходи. С уроками не ладится?

– С математикой, – вздохнул Андрей.

– Тогда давай делать.

Совместными усилиями решили. Задача хоть и простая, но несуразная. А примеры легко получились.

– Кушать хочешь?

– Хочу, я не обедал.

Никита подосадовал на себя. С этого вопроса начинать надо было, а он за уроки. Яичницу пожарил, котлеты по-киевски подогрел, чай вскипятил. Только хлеба не оказалось. Съели и так, подчистую. К чаю печенье нашлось. Андрей вызвался сходить в магазин.

– Молодец, держи деньги. Два кирпичика «бородинского» и себе конфет.

Мальчик вернулся быстро, в пакете хлеб.

– А конфеты где же?

– Я шоколадку купил.

Андрей ушёл домой, а часа через три снова звонок в дверь. Вот же незадача. Как всё хорошо, неделями никто не заходит. Надо на время людям не показываться, так посетители как пчёлы на мёд летят. Решил не открывать, а звонки продолжаются. Всё же открыл. На пороге Вероника.

– Мне Андрей сказал, что Вы подрались, выглядите ужасно.

– Не дождётесь. Можно сказать – производственная травма. Да Вы входите, что на пороге стоять.

Вероника вошла.

– Моя помощь нужна?

– А как же? Говорят, поцелуи сильно помогают заживлять раны.

– Вы всё шутите.

Но зарделась.

– Может, приготовить Вам что-нибудь?

– Я как-то сам привык. Если только в магазин сходить. С такой рожей, сами понимаете, только народ пугать.

– Говорите, что надо.

– Мне недельку отсидеться надо, сами что-нибудь сообразите.

– Я могу каждый день или через день заходить, мне не сложно.

Никита деньги Веронике дал, хотя та не брала. Никита настоял. Был он у неё на квартире, видел, что достатка нет.

Она вернулась быстро с полным пакетом. Никита полагал – с консервами или полуготовыми концентратами. Типа – залил кипятком, и через пять минут готова каша, картофельное пюре или кисель. Ел он такое, когда некогда было или жаль времени. Два часа тратить на готовку еды и потом за пять минут съесть, слишком большое расточительство времени, считал он.

Однако Вероника достала из пакета кусок мяса, овощи.

– Сделаю борщ, у меня хорошо получается.

Никита сидел на табуретке, смотрел, как быстро и ловко управляется Вероника. Пока варилось мясо, нарезала картошку, потом капусту, свеклу, болгарский перец. Разговаривали на разные темы, время пролетело быстро.

– Борщ готов. Ему бы сейчас настояться часок, а потом есть, обязательно со сметаной, я купила.

– Тогда давайте подождём и вместе поужинаем, – предложил Никита.

– На ночь? Я не ем. Ой, уже девять! Пора домой. Андрюшка в это время возвращается, он у меня парень дисциплинированный. Побегал на улице с пацанами, в девять домой.

– Вы строгая мама.

– Их только распусти. Вон сколько на улицах великовозрастных шалопаев шляется. Пиво в руке, сигарета, а сам ни копейки ещё не заработал.

– Издержки воспитания.

– До свидания, я побежала.

Вероника сняла фартук.

– Спасибо, не дали умереть с голода, – пошутил Никита.

После её ухода включил телевизор, посмотрел новости. С кухни дразнящий аромат борща. Не выдержал, налил тарелку, сметаны ложку добавил, опробовал. Действительно, очень вкусно, особенно с чёрным хлебом. Давно такого борща не ел, мастерица!

С этого дня Вероника хоть на пять минут, да забегала. Никита только рад, есть с кем пообщаться, а ещё – на улицу выходить не надо. Синяки на лице из почти чёрных стали фиолетовыми, потом стали желтеть, губа разбитая уже не так реагировала на горячую пищу, но улыбаться пока больно.

Неделя к концу подошла, завтра в травмпункт. Никита себя вечером в зеркало осмотрел. Отёк с глаза и губы уже сошёл, а «красавчик» ещё тот. Но работать можно.

Утром больничный закрыл, в больницу направился, хотя сегодня ещё можно пофилонить. Завотделением поздоровался, осмотрел физиономию Никиты.

– Ещё дня три-четыре и видно не будет. Завтра с документами ко мне. Сделаем ксерокопии – паспорт, диплом, сертификат. Через три дня на учёбу, не забыл?

– Как можно?

– Тогда бывай.

Два дня Никита документами занимался. Ксерокопии всех документов, копии заверить в отделе кадров. Стопка бумаг, учитывая копию трудовой, да приказ об откомандировании, толстой вышла. В бухгалтерию за деньгами – за больничный, зарплата, командировочные, проездные. А посчитал сумму дома, не очень-то много получилось. Удивлялся он, видя по телевизору, как бодро докладывают губернаторы первому лицу о зарплатах в руководимых ими регионах, учителям, врачам. Откуда такие цифры? У рядового врача, с учётом сверхурочных, надбавок, даже на полторы ставки столько не выходит. Слишком радужные цифры!

Веронике позвонил, предупредил, что уезжает на два месяца на учёбу в столицу. Больше и сказать некому. Лёшка Троян в курсе, а больше друзей не было.

В столицу поездом выехал, если самолётом летел бы, оплатили не полную стоимость. Чай, не депутат или начальник. За свои кровные – пожалуйста. Зато отоспался в поезде отменно, под перестук колёс, покачивание. И соседи по купе попались интересные, есть о чем поговорить. Бывает, не везёт, когда попутчики с первых километров пути выпивать начинают.

С вокзала в институт усовершенствования. В деканате документы оформил, в общежитие устроился. Условия вполне приличные. Комната на двоих, на четыре комнаты душ, санузел, чистенько. Успел по окрестностям пройтись, самое главное – с остановками общественного транспорта ознакомиться. Ему здесь два месяца жить, все маршруты изучить надо. Все занятия при клиниках, в разных местах города, в зависимости от темы.

Первый день немного сумбурный, как всегда бывает. Курсанты знакомились между собой, с преподавателем. День выдался чисто теоретическим – основы лапароскопии, возможности, техника. На второй день практика. Нескольким курсантам, Никите в том числе, поручили осмотреть вновь поступивших пациентов.

Никиту планировали поставить вторым хирургом, а ведущим – профессора. Это удача. Профессор – светило, а в медицине он, как генерал в армии. В истории болезни диагноз – желчнокаменная болезнь. Никита вошёл в палату.

– Кто Давыдов?

– Я! – отозвался мужчина с угловой койки.

Первая неожиданность. Фамилия русская, а пациент явный армянин внешне и акцент есть.

– Вы Давыдов? – решил уточнить ещё раз Никита.

– Могу паспорт показать.

– Зачем? Мы не в полиции.

Никита выслушал жалобы, осмотрел, пропальпировал пациента. Сомнения в диагнозе возникли. Его бы не оперировать, а сутки-двое понаблюдать надо. В родном городе Никиты армян много, город южный. Дважды он с такими случаями сталкивался. Есть у армян такая болезнь, так и называется – армянская, но в справочниках последних лет она политкорректно переименована в периодическую. Так же, как в Америке негров стали называть афроамериканцами. Проявляется болезнь внезапными периодическими болями в животе. И периоды эти могут быть разными. Болезнь генетически обусловлена, может маскироваться под другие – язву желудка, желчнокаменную болезнь. Хирурги, особенно те, кто работает в средней полосе России или на Севере страны, редко с такой патологией сталкиваются. Ошибаются, пациента на операционный стол, вскрывают брюшную полость, а там всё в порядке. В Ереване есть институт, где изучают и лечат эту болезнь. Сами армяне далеко не все знают о присущей их нации болезни. Похоже – сейчас именно такой случай. Да ещё фамилия с толку сбивает.

– Простите, Вы не из Эдиссеи?

– Да, а как Вы узнали?

Были у Никиты пациенты из этого села. При Екатерине II переселились, спасаясь от резни турков, в знак благодарности переделали свои фамилии на русский лад. Был Давидян, стал Давыдов.

Никита к преподавателю, объяснил ситуацию. Тот к профессору. Вокруг Никиты в коридоре курсанты собрались. Случай неординарный. Чтобы курсант, второй день на учёбе, диагноз оспаривал? Нонсенс! Профессор сам пациента осматривать пошел. Один из курсантов к Никите.

– Повыпендриваться хочешь? – подколол его.

– Если ты в диагнозе уверен, иди, будешь вторым хирургом.

– А оно мне надо? – стушевался оппонент.

Профессорский осмотр затянулся на полчаса. Когда он вышел из палаты, как-то грозно посмотрел на Никиту.

– Это Вы заподозрили армянскую болезнь?

– Я, – виновато признался Никита.

Грозный вид профессора мог говорить об одном, ошибке.

– Вы не занимались наукой? Скажем – материал для диссертации собираете?

– Нет, я практик.

– А зря! Кстати, армянская болезнь в России недостаточно изучена. Не хотели бы взяться за кандидатскую? Надеюсь, в Ваших краях материала наберется достаточно.