Текст книги "Наследник Гиппократа"

Глава 3
Заманчивое предложение

Дней десять прошли спокойно. Учёба, дежурства в клинике, ещё успевал по намеченным музеям и выставкам походить. Втянулся, ориентироваться в городе стал, благодаря купленной карте и навигатору в смартфоне. Но жизнь всегда преподносит сюрпризы, чтобы не расслаблялся.

Пришёл на дежурство, переоделся, стал знакомиться с историями болезней. Пока его не было, поступили трое пациентов. Надо делать обход. Один уже прооперирован с паховой грыжей, двое в плане на завтра. Первый из плановых вызвал тревогу. Диагноз поставлен правильно, судя по результатам анализов и УЗИ – желчнокаменная болезнь. Но с момента поступления прошло немного времени, а состояние ухудшилось. Никита заподозрил эмпиему желчного пузыря. Это когда воспаляются стенки желчного пузыря, пропитываются гноем, расслаиваются и могут прорваться в любую минуту, вызвав грозное осложнение в виде перитонита. Гной с желчью действуют на окружающие ткани агрессивно, расплавляя их. Состояние экстренное, требующее хирургической помощи.

Никита тут же набрал номер главного врача.

– Артём Витальевич, приветствую. Никита Алексеевич беспокоит. Во второй палате Кашенцев лежит. Да, с желчнокаменной. Я сейчас его смотрел, подозреваю эмпиему. Надо срочно оперировать. Нет, до утра не дотянет.

– Всё же покапай что-нибудь.

– Да в чём дело-то?

– Он, Кашенцев этот, ложился в клинику с условием, что его оперировать будет сам…

Главный врач назвал известную во врачебном мире фамилию.

– Может, созвонитесь? Анестезиолог на месте, я ассистировать буду.

– Хорошо, попробую. Вы пока пациента готовьте.

Никита отдал нужные распоряжения. Сделал запись в истории болезни о необходимости срочной операции. Кто знает, как дело повернётся? Опоздает профессор, у пациента начнутся большие проблемы. Как и у Никиты. Кто он в клинике? Человек временный, посторонний. Случись большая неприятность, его не жалко сделать козлом отпущения, сдать в прокуратуру.

Через несколько минут затрезвонил телефон.

– С профессором созвонился, он вызывает такси, жди. Пусть дают наркоз, ты мойся и приступай. Пока брюшную стенку вскроешь, сосуды перевяжешь, он и подъедет.

– Отлично!

Пациент уже находился на операционном столе, ему сделали укол. Анестезиолог спросил:

– Я готов. Начинать?

– Давайте.

Никита тем временем обработал руки, с помощью операционной санитарки оделся. Операционная медсестра помогла надеть перчатки. Анестезиолог – мужик опытный, настоящий профессионал. На мониторе давление артериальное хорошее, хотя пациент уже заинтубирован. А это показатель качества и опыта анестезиолога.

– Как он? – спросил Никита.

– Можно приступать.

– Начинаем, скальпель.

Никита мельком отметил, что бестеневая лампа хорошая, импортная. Он сделал разрез, брызнула кровь из пересеченных сосудов. Никита их перевязал, углубил разрез. Ранорасширителями развел края раны. Вот и желчный пузырь. Раздут, как большая груша, напряжён, багрового цвета с зеленцой. Даже браться за него страшно, как бы в руке не лопнул. Удалять самому или ждать профессора? Пациент под наркозом, брюшная полость вскрыта. Никита повернул голову к анестезиологу.

– Как он?

– Пока хорошо.

– Звоните Артёму Витальевичу, объясните ситуацию. Сколько ждать?

Вернулся анестезиолог через пару минут.

– Главный подъезжает, просил подождать.

Никита согнул руки в локтях, поднял кисти вверх. Будем ждать, как велено. Минуты шли. За это время он успел бы уже пузырь удалить. Чем дольше наркоз, тем хуже для пациента. В предоперационную стремительным шагом вошёл главный врач, приоткрыл дверь в операционную.

– Что у вас?

– Эмпиема. Я до пузыря добрался, трогать страшно. Сколько ждать?

– Я звонил профессору, говорит – ползёт в пробке на такси.

Какие пробки ночью?

– Я не могу ждать, приступаю, – жёстко сказал Никита.

Главный врач, профессор, – всё как-то отдалилось. Есть он, хирург, и его пациент. Всё остальное прочь из головы. Может, светило московское через час доберётся?

Никита осторожно подвёл лигатуру под шейку пузыря, перевязал. Электроножом пересёк шейку, чтобы одновременно прижечь сосуды, чтобы не кровили. Ладонью забрался в живот, нежно, не дыша, взял пузырь и вытащил, опустил в подставленный лоток. Не бросил, а опустил бережно, а пузырь лопнул. Никиту пот пробил. А если бы это произошло парой минут раньше? За спиной хирурга кто-то охнул. Никита повернул голову. Главный врач успел переодеться, натянул маску и сейчас стоял за спиной хирурга, наблюдая за ходом операции. Никита провёл ревизию, электроотсосом убрал небольшое количество жидкости – смесь крови и транссудата. Всё, надо зашивать.

– Уходим – это анестезиологу, чтобы начал снижать дозу анестетика, готовить к выходу из наркоза.

Никита поставил дренаж, ушил брюшину, мышцы, кожу, заклеил разрез, наложил повязку.

– Всё. Всем спасибо.

Анестезиолог кивнул. Для него работа ещё не кончилась. В предоперационной Никита стянул с себя операционное бельё, вымыл руки. Открылась дверь, влетел запыхавшийся профессор.

– Доброй ночи! Я не сильно опоздал?

– Доброй, Виктор Афанасьевич! К сожалению, мы вынуждены были оперировать без Вас, – ответил главврач. Состояние пациента резко ухудшилось, эмпиема. Даша, принеси лоток.

Операционная санитарка принесла лоток с удалённым пузырём. Одного взгляда профессору хватило, чтобы подтвердить диагноз.

– Да, эмпиема. Полагаю, он лопнул уже в лотке?

– Сразу после удаления.

– Вам повезло, как и пациенту.

– Никита Алексеевич, пройдите к моему кабинету. Мы на пару минут задержимся.

Ждать долго не пришлось. Хозяин открыл дверь. Никита примостился на уголке дивана, профессор вальяжно на кресле.

– Затянули с пациентом, его ещё несколько дней назад оперировать надо было, – изрёк светило.

– Его вчера к вечеру привезли. И то жена настояла.

– Хороший у него ангел-хранитель, уберёг. Ну-с, молодой человек, как Вас звать-величать?

– Никита Алексеевич Зотов.

Профессор поднял голову к потолку. Подумал.

– Не припомню такую фамилию. Вы из какой больницы?

Вмешался главврач.

– Он у нас дежурант, на курсах усовершенствования.

– И откуда Вы к нам приехали, позвольте полюбопытствовать?

– Кавминводы, Ставрополье.

– Молодец. Оперировал, как я понял, один, без ассистентов?

– Дома всегда так на дежурствах, привык.

Профессор покачал головой. Артём Витальевич выставил на стол рюмки, коньяк.

– Нальём. По пять капель.

– Наливайте, все равно полночи пропало, – махнул рукой профессор.

Выпили, закусили шоколадкой. Профессор поднялся.

– Мне пора.

Артём Витальевич пошёл его провожать и как-то ловко сунул в карман пиджака светила деньги.

– За беспокойство.

– Да что Вы, в любой момент к Вашим услугам.

Профессор ушёл, главврач плюхнулся в кресло.

– Пронесло! Поверишь, Никита Алексеевич, каждый день как на вулкане. Ты думаешь, чего я в операционной задержался?

– Я не ясновидящий.

– Селфи сделал. Профессор рядом с пациентом. Завтра этому Кашенцеву продемонстрирую. Дескать, всё без обмана, сам профессор делал. Денежки-то пациент за профессора платил.

Главврач открыл ящик стола, отсчитал деньги, протянул Никите.

– Держи. Это ничего, что в рублях, а не валюте?

– Это вы в столице избаловались, а в провинции рубли – тоже деньги.

– Третья часть от профессорского гонорара. Извини, персона ты широкой публике неизвестная, званиями не отягощён.

Никита сгрёб деньги, опустил в карман.

– Ты обход сделал?

– Не успел, Кашенцев помешал.

– Тогда иди, пиши истории болезней. Ты завтра после занятий будешь занят? Разговор есть.

– Значит, буду.

Дальнейшее дежурство протекало спокойно. Наутро, получив за своё дежурство две тысячи, Никита забежал в «Макдоналдс», съел гамбургер и выпил стакан сока. Занятия сегодня закончились быстро, и Никита поехал в клинику.

– Добрый день, Артём Витальевич!

– Что-то ты рано освободился, Никита. Садись. Это ничего, что я на «ты»?

– Ничего, я ещё молодой.

– Этот недостаток со временем пройдёт. Я сам не заметил, как поседел.

Главврач усмехнулся, провёл пятерней по седой шевелюре.

– Разговор к тебе есть, Никита. Выслушай и с ходу не отвергай.

– Весь внимание.

– Предлагаю тебе постоянную работу в нашей клинике. Я через твоего декана наводил справки, отзывы самые благоприятные. Да и эти два случая на моих глазах характеризуют тебя хорошо. Понравился ты мне, зол до работы.

– Так я же на учёбе. Ни квартиры, ни прописки.

– Ты меня неправильно понял. Отучишься, получишь документ. Сам понимаешь, без бумажек нынче ты никто. Вернёшься к себе, уволишься и сюда. Ты ведь вроде не женат?

– Пока нет.

– Тогда всё проще решается. Когда семья, дети, школа, всё сложнее.

Никита даже растерялся. Такого предложения он не ожидал.

– Ты не спеши, подумай. Время есть. Надумаешь – звони, чтобы я место придержал. Рассчитаешься, квартиру продашь. Машина есть?

– Нет.

– И не надо. На первых порах в столице квартиру снимешь, а там подзаработаешь, свою купишь. Ты парень с головой, не прокутишь. Я тебе серьёзные деньги предлагаю, для начала две тысячи.

Никите показалось, он ослышался. Какие две, если он у себя на ставку и подработку в медучилище тридцать имеет. Главврач понял недоумение.

– Две тысячи, это в зелёных, в долларах.

Это серьёзные деньги. А главврач продолжал:

– Такие предложения, Никита, раз в жизни делают. Ты пойми, я хирургов в жизни много видел. У тебя интуиция, чутьё есть, не боишься ответственность на себя брать, но и зря не рискуешь. Другой бы так и стоял у операционного стола, ожидая профессора. Тебе расти надо, а в твоём Мухосранске что? Нищенская зарплата, работа на полторы, а то и две ставки. И главное – перспективы какие? Бюджет больничный скудный, нового оборудования нет. Вот и получится, что твой потолок – резекция желудка открытым доступом. А у нас аппаратура не хуже, чем в Германии или Израиле. Научим, надо – на курсы пойдёшь, однако учить можно, когда голова есть и желание.

Никита задумался. Всё, что сказал Артём Витальевич, – правда, жестокая правда. Жил, работал, считал – многого достиг, пользовался уважением у пациентов и коллег. Оказалось – можно двигаться вперёд. И не только высокая зарплата соблазняла, сколько перспектива профессионального роста. Но осуществить её без поддержки невозможно. Он и сам мог перебраться в столицу. Устроился бы хирургом в достойную поликлинику и что? Такая же рутина, только зарплата выше. Но и на неё квартиру, даже «однушку», в Москве не купить. И как странно устроена жизнь. Одно действие тянет за собой другое. Какая связь между учёбой на курсах повышения квалификации и возможными кардинальными переменами в жизни? Придётся менять и место жительства, и работу. Но серьёзные деньги не платят за красивые глаза. Уж больно контингент пациентов в клинике не по душе, в провинции проще. Главврач как будто услышал его мысли.

– Ты думаешь, богатые и успешные меньше болеют? Да ни черта! И пьют, и по бабам бегают и деликатесы едят зачастую каждый день, которые у многих людей лишь по большим праздникам. Они, поверь, хоть и вкусные, да для здоровья не всегда полезны. К комфорту привыкли и в клинике того же хотят – отдельная палата, санузел, сплит-система, телевизор, холодильник. И чтобы врачи соответствующие были. Они готовы платить. Но не тебе, не мне, а за своё здоровье и удобства. И ты, и я, да и врачи других клиник для них – только средство для достижения цели. Капризны, так терпи. Зато сам будешь жить достойно.

Артём Витальевич помолчал, потом выдал:

– Зря ты отказался диссертацию писать.

Ого, он уже и об этом знает! Никита удивился.

– Богатым антураж подавай! Кандидат медицинских наук, а лучше доктор. Если надумаешь переехать, поговори с профессором на кафедре по поводу диссертации.

Главврач опёрся обеими руками на подлокотники, собираясь вставать. Никита опередил.

– Один вопрос. Почему я? В Москве три медицинских вуза, выбор велик. Понимаю, со студенческой скамьи, без опыта, рекомендаций – не возьмёте. Но москвичи местные условия знают, при жилье.

Артём Витальевич усмехнулся.

– Я предполагал, что ты задашь этот вопрос. Москвичи избалованы – зарплатой, условиями – транспорт, обслуживание. Ты из кожи вон лезть будешь, чтобы закрепиться, а они местом дорожить не будут, наша клиника не одна. Во-вторых, они привыкли работать в тепличных условиях – в операционной бригаде, два хирурга, в случае затруднений можно вызвать консультанта. Мозги в таких условиях жиром заплывают. А есть ещё в-третьих и в-четвертых.

– Понял.

– Тогда думай, к вопросу переезда возвращаться не будем, ты мальчик взрослый, анализировать и делать выводы умеешь.

Никита попрощался, вышел. Да, задал главврач ему задачку. Никита отправился в общежитие отсыпаться. Что-то устал он за прошедшие сутки. Он полез в карман, наткнулся на пачку денег, что вручил ему главврач за операцию. Раньше времени пересчитать не было. Интересно стало. Во сколько же оценили его рвение? Ого! Пятьдесят тысяч рублей, две месячные зарплаты! Очень неплохо! Никита на мгновение почувствовал себя Крезом.

Вечером в комнату зашли курсанты – врачи из его учебной группы.

– Наконец-то застали! Как ни заглянем, либо спишь, либо нет тебя.

– Наверное, зазнобу завёл, – кивнул Николай, хирург из Кирова.

– Да нет, работаю через ночь, – отмахнулся Никита.

– Пошли в пивбар, пивка попьём, поболтаем, – предложили Никите.

– Я не против.

Нашли пустой столик, уселись вчетвером, взяли пива, креветок.

– У тебя что, семья большая, что ты так припахиваешь? – спросил Афанасий.

– Я холостой, – удивил коллег Никита.

– В разводе, что ли?

– Нет, не был женат.

– Хм…Ты не из этих? Не гей?

– Да вы что, мужики? Разве я похож? Не везёт мне с женщинами. Была одна, даже жили вместе год, жениться хотел. А она мне рога наставила, собрала вещички и упорхнула к другому. Сказала – другого полюбила.

– Это хорошо! – отхлебнул из кружки Николай.

Все удивлённо уставились на него. Чего же тут хорошего?

– Хорошо, что до свадьбы ушла, а то пригрел бы змею на груди. Ты на ночное дежурство, а твою постельку другой греет. И неизвестно потом, чьего ребёнка воспитываешь.

– Коля, ты циник!

– Не, я прагматик. Каждая женщина себя неподражаемой считает, принцессой. И ждёт принца на белом коне, применительно ко времени – на белом «Мерседесе». Женщин много, принцев не хватает. Тогда вместо королевства деньги давай, как эквивалент. О любви только разговоры. Ты ей – люблю, а она тебе – купи колечко или шубку. Тьфу!

– Не знаю. Я вот женился удачно. Жена хорошая, ласковая, двое деток у нас, пацан и девочка, – сказал Афанасий.

– Тебе повезло, – буркнул Николай. Я уже два раза разводился.

– Говоришь – разбираешься в женщинах? А сам подругу по жизни найти не можешь. Не ту ищешь или не там.

Замолчали. Каждый думал о своём. Молча допили пиво, вернулись в общежитие.

Никита втянулся. Учёба на кафедре усовершенствования, через ночь дежурства в клинике. Каких-либо происшествий не происходило. Но думки одолевали. В Москве по всем раскладам лучше. Аппаратура, условия работы в клинике, зарплата. Есть куда выйти в часы отдыха. А с другой стороны – много ли он где бывал? Красная площадь, Исторический музей, Третьяковка. На остальное не хватало времени. Не получится ли так же после переезда? Кто он здесь будет? Один из тысяч, а в своём городе уважаемый человек. Как говорится – первый парень на деревне. Колебался, сомневался, мысленно взвешивал, принимая решения и меняя их. Так и дотянул до окончания учёбы. После несложных экзаменов всем врачам вручили документы. По традиции решили пойти в кафе, посидеть, отметить. Всё же два месяца, кусок жизни, вместе провели. Многие обменялись телефонами и адресами. Никита на курсах был не первый раз, знал по опыту, из всех контактов реально сработают один-два, да и то из числа тех, кто поблизости живёт. Взять, к примеру, тот же Омск. Разница во времени большая. У Никиты работа заканчивается, а в Омске уже спать ложатся.

День недели рабочий, в кафе народа немного. Сдвинули столы, уселись, сделали заказ. Компания сплошь мужская. И не потому, что доступ женщинам в хирургию закрыт. Сложно дамам в этой отрасли медицины удержаться. Дом, семья, а ночных дежурств не отменял никто. А кроме того – ушла в декрет на три года и отстала навсегда, хирургу всё время в работе быть надо, чтобы навык не утратить. А если родов двое подряд? У лётчиков пробыл месяц в отпуске, пожалуйте на вывозной полёт с инструктором для восстановления навыков. По мнению Никиты, так очень правильно. Разница в том, что у лётчика сто жизней пассажиров за спиной, а у хирурга одна – на операционном столе. Но для каждого человека его жизнь бесценна, как и для его родни.

Посидели, обсудили преподавателей. Мало быть хорошим врачом, надо ещё уметь передать свои знания коллегам. Увы, не каждому дано. Потом анекдоты рассказывать начали, курьёзные случаи на работе. И Никита вспомнил один, когда он на «Скорой» подрабатывал, рассказал.

– Поступил вызов, на станции мужчина под поезд попал. Наша бригада к вокзалу ближе всех оказалась, диспетчер передал по рации. Летим на всех парах, с мигалкой и сиреной. Выехали прямо на перрон. Прямо на рельсах мужик лежит, в годах уже, орёт благим матом. Рядом милиционер, тогда ещё полиции не было. Второй на перроне зевак разгоняет. Подбежали, я сразу фельдшеру командую: – Морфия кубик! А мужик кричит – нога! Брючина ниже правого колена отрезана, голень и торчащая из неё нога с ботинком по другую сторону рельсов валяются. Картина ясная, надо болевой шок купировать. Только почему крови не видно? А мужик причитает: «Брюки новые, только одел!» Эх, мужик, какие брюки, если нога пополам? Задрал брючину на бедро, жгут наложить, перебинтовать чтоб, а у него протез. Культя целая, колесо локомотива по протезу прошло. У меня смех истерический. Фельдшер увидел и тоже заржал. Милиционер к нам спиной стоял, повернулся: «А ну, дыхните!» А мы ему на ногу показываем. Тоже смеяться начал. А на перроне зеваки не поймут, чего мы веселимся? Всё же погрузили на носилки, не зря же ехали? На «Скорой» до дома довезли.

Постепенно из кафе расходиться стали. У кого-то билет на поезд уже сегодняшней ночью, у других на утро в аэропорт. Осталось человек пять, Никита в том числе. У него поезд завтра в полдень. Ни дежурства сегодня, ни учёбы завтра, благодать! Редко так бывает, чтобы никуда торопиться не надо было. До полуночи посидели, пока кафе пустеть начало. Хорошо, заранее сбросились на посиделки, расплатились и в общежитие. Зато как спалось! Утром себя в порядок привёл, собрал. Позвонить Артёму Витальевичу? Всё же решил не торопиться, обдумать дома, взвесить, не исключено – с Лёшкой Трояном посоветоваться. Одна голова хорошо, а две лучше.

Выспался, с небольшой спортивной сумкой на вокзал. Время до подхода поезда на вокзале коротал. Наконец объявили посадку. Любил Никита поезда. Лёжа на полке под мерный перестук колёс смотреть в окно на пролетающую мимо страну. Что обрадовало, так адекватные соседи. На нижней полке интеллигентного вида старушка, на двух – молодая семейная пара, никак друг на друга надышаться не могут. Ближе к вечеру захотелось есть. Вагон-ресторан через два вагона, туда и направился. Поел котлету по-киевски, допивал чай с печеньем. Салаты и прочие блюда, не прошедшие термической обработки, не брал принципиально. После таких блюд можно с отравлением слечь, уж он-то, как врач, это знал. Собирался официантку подозвать, расплатиться, как сзади шум, крики. Обернулся, через столик от него мужчина средних лет хрипит, женщина на соседнем стуле, вероятно, жена, закричала:

– Помогите!

Все в растерянности, разговоры смолкли. Никита бросился к столику.

– Я врач, что с ним?

– Шашлык ел, наверное – подавился.

У мужчины лицо багрово-синее, силится вздохнуть, а не может. Никита схватил его, поднял, зашёл сзади, обнял руками за верх живота, резко сдавил. Обычно помогает, оставшийся в легких воздух выталкивает препятствия, в данном случае кусок мяса из гортани. Обычно типичное место – голосовые связки, самая узость. Не помогло. А мужчина уже стоять не может. Жена в панике истерически завизжала, мужчина на пол осел, глаза закатил, руки-ноги подёргиваться стали. Лицо чугунного цвета сделалось. Никита понял – ещё минута и конец. Кинулся к стойке, за которой в немом ступоре буфетчица стояла, перегнулся, схватил нож, которым она прежде колбасу резала, к мужчине буквально прыгнул. Ужинавшие пассажиры от прохода к окнам прижались. Бегущий человек с ножом в руке – это страшно. Сейчас единственный выход – разрезать трахею ниже кадыка, дать вздохнуть. Но и опасность есть – нельзя повредить артерии, питающие щитовидную железу, яремные вены. Кадык вот он, на два пальца вниз, концом ножа, слава богу, острый, взрезал кожу, затем между кольцами трахеи. Они хрящевые, их только ножницами резать. Кровь брызнула в стороны, женщины закричали, но отверстие, с палец диаметром, проделал. Со свистом воздух ворвался, мужчина вдох сделал. Никита буфетчице крикнул:

– Трубку какую-нибудь дай!

А та не нашла ничего лучшего, как пригоршню соломинок для коктейля принести, да без надобности, потому что тонкие.

– Толще найди, диаметром больше!

Непонятно, где буфетчица кусок прозрачного пластикового шланга нашла, прибежала с длинным куском. Никита примерился, ножом отмахнул. Кусок нужной длины в трахею через разрез ввёл. А мужчина раздышался, лицо обычный оттенок приобрело. Конечно, условия варварские. Ни руки Никиты, ни кожа пострадавшего не стерилизовались. Нагноение могло случиться, но это потом, а сейчас ситуация экстренная. Не случись Никита рядом, быть трупу. Ситуация разрядилась, все сразу заговорили, несколько вспышек телефонов. Какого чёрта? У Никиты пальцы окровавлены, несколько капель на рубашке. А как апофеоз действа вбежал полицейский. Видимо, кто-то успел вызвать. Для сопровождающего состав полицейского картина ясная. На полу жертва лежит с окровавленной шеей, рядом Никита, в руках нож. Покушение на убийство или убийство! Полицейский из кобуры пистолет выхватил, заорал:

– Брось нож, брось! А то стрелять буду!

Никита нож отшвырнул, руки поднял. Полицейский ещё пальнет сдуру, а разбираться после будет. Неожиданно из-за барной стойки выскочила барменша, встала перед полицейским, заслонив Никиту.

– Ты чего здесь пистолетом размахиваешь? Разобрался бы для начала! Шпану лучше иди лови. Человек мужчину спас, а ты в кого стрелять собрался?

Пассажиры её поддержали. Полицейский растерялся, первый раз на его службе такая история.

– Что случилось, граждане?

Но пистолет вернул в кобуру. Буфетчица ему объяснила. За столиками одобрительно зашумели. Никита попросил полицейского:

– Вы бы радировали на ближайшую станцию. Снять пострадавшего надо, помощь оказать.

Полицейский кивнул, вышел. Никита сказал пострадавшему:

– Лежите, Вам в больницу надо, кусок из горла вытащить, трубку удалить, рану ушить.

Мужчина уже дышал свободно, лицо нормальный оттенок приобрело. Но испуган сильно был. Без малого не умер на глазах всех, кабы не Никита. Хирург к буфетчице подошёл.

– Мне бы руки вымыть и расплатиться.

– Это пожалуйста, пройдите.

Завела его за стойку, Никита руки вымыл, буфетчица предупредительно полотенце подала.

– На рубашке-то кровь, – заметила она. Если бы сразу отстирать, а так испортили.

– Да Бог с ней! Сколько я должен?

– Ни копейки. Спасибо Вам.

И тут пассажиров, которые в вагоне-ресторане были, как прорвало. Стали подходить, руку жать. Снова пришёл полицейский, уже в сопровождении начальника поезда.

– Протокол надо составить, гражданин, – обратился полицейский к Никите.

– Позвольте, в качестве кого? Я не потерпевший, не жертва и не свидетель. Или меня обвиняют в чём-то?

– Увечье вот тому гражданину нанесли, – показал полицейский на пострадавшего.

Полицейский подошёл к пострадавшему.

– Гражданин, Вы заявление писать будете?

А гражданин ответить не в состоянии, в трахее трубка стоит. Жена ответила:

– Какое заявление? Он мужа спас от смерти. Вот они все свидетели. Вы лучше их данные запишите, если надо.

Видимо, полицейский получил по рации указания. Ситуация не стандартная, как быть – не знает.

– Гражданин, Ваши документы! – потребовал он у Никиты.

Пришлось предъявлять. Полицейский данные переписал, постоял в раздумьях. Изъять паспорт? Пока суд да дело, поезд тормозить стал. Жена пострадавшего засуетилась.

– Ой, мне же вещи из купе забрать надо!

Никита паспорт забрал.

– У Вас мои данные записаны, обвинить меня не в чем. Вы лучше свидетелей запишите.

Пассажиры, услышав о свидетелях, быстро рассосались через вторую, дальнюю дверь вагона. Ушёл и Никита. Вот почему почти всегда так? Сделаешь доброе дело, тебя ещё и обвинят. Вернулся в купе, а на него попутчики уставились. Уходил чистый, а вернулся в пятнах крови.

– Подрались?

– Нет, помощь оказывал.

Никита достал сумку, сменил рубашку. Поезд остановился, попутчик приник к окну.

– «Скорая» на перроне стоит, плохо кому-то.

На носилках вынесли пострадавшего, за ним сошла жена с чемоданом в руке. Поездка для семейной пары обернулась неприятностью, а могла стать роковой.

Никита на полку взобрался, решил вздремнуть. Подумал ещё – медицинские знания могут пригодиться в любой ситуации, хоть набор инструментов с собой вози. Два года назад в поезде роды принимал, теперь трахеостому ставил.

Родной город встретил его моросящим дождём. Взял такси, добрался до дома. Соскучился он по квартире. Перед отъездом форточки закрыл, а всё равно на подоконниках, на мебели – пыль. Сразу пропылесосил всё, полы вымыл. Через открытое окно свежий воздух идёт. Сбегал в магазин, продуктов накупил, забив холодильник. Позвонил Лёшке Трояну, узнал последние новости. Собственно, перемен никаких нет, только зашиваются без Никиты.

В отделении два ординатора и заведующий. Без Никиты работы значительно прибавилось. По телефону предложение Артёма Витальевича обсуждать не стал, хотелось в спокойной обстановке с глазу на глаз обсудить. Лёшка не продаст, через него слухи не пойдут. Это дамам доверять нельзя, обязательно поделятся с подругами.

Приезд хотелось как-то отметить. Всё же возвращение в родные пенаты после долгой разлуки – событие приятное. Как бы хорошо в гостях ни было, а дома лучше. Пословица не на ровном месте возникла. Троян сегодня дежурит, с ним не посидишь. Возникла мысль позвонить Веронике. Не откладывая в долгий ящик, набрал номер. За два месяца в Москве почти не вспоминал её, не звонил, а сейчас захотелось.

– Вероника, добрый вечер, это Никита.

– Добрый! Что-то случилось?

– Домой вернулся после учёбы. Вы не против встретиться, как-то отметить событие?

– Даже не знаю.

– Приходите ко мне домой и Андрея не забудьте.

– Когда?

– Зачем откладывать, через полчаса жду.

Он не стал дожидаться ответа, повесив трубку, помчался в магазин. Торт купил, конфет, вина хорошего. Вернувшись домой, успел приготовить салат, сварить пельмени. На звонок открыл дверь. Надо же, два месяца Андрея не видел, а подрос мальчишечка. Вероника прихорошилась. Когда успела, если времени мало было?

– Проходите. Поможете на стол накрыть?

– Непременно.

Андрей, как за стол уселись, попросил разрешения телевизор включить, посмотреть мультфильмы.

– Валяй!

С Вероникой выпили по бокалу вина, за еду принялись. Никита за хлопотами проголодался. Андрей, хоть и телевизор смотрел, успел попробовать всё, что было на столе. С вожделением на торт посматривал. Вероника сказала:

– Сладкое попозже будет.

Никита поинтересовался, какие события в городе произошли.

– У! Целый ворох! Мэра за взятку арестовали, уже месяц как в городе только и разговоров.

– Не слышал. Вы первая мне сообщили.

Надо же, а как с трибун коррупционеров обличал.

– А как Ваша учёба?

– О! В Москве интересно! И в плане новинок по работе, и есть куда сходить после работы или в выходные.

– Не была никогда, всегда мечтала побывать, – с грустью произнесла Вероника.

У Никиты вырвалось:

– Мне предлагают переехать в Москву. Главное – работа, в серьёзной клинике.

– Главное – не работа, а квартира, жильё, – рассудила Вероника.

– На первое время, не знаю – год или два придётся на съёмной пожить. Здесь продам, подкоплю, в столице куплю.

– Говорят – в столице квартиры дорогие.

– Так и есть.

Выпили ещё, Вероника раскраснелась.

– Мне бы кто предложил – уехала. Повезло Вам.

– Я ещё не знаю, не решил, на распутье. Здесь всё налажено, а там фактически всё сначала начинать надо. Новый коллектив, жильё, город другой. У нас тут ритм жизни другой, спокойный.

– Болото! – покачала головой Вероника.

– Надеюсь на Вашу порядочность, о предложении – никому. Может – не решусь ещё.

– Само собой, даже не сомневайтесь.

Не спеша торт с чайком уговорили. Вероника домой засобиралась.

– Андрею утром в школу, Вам и мне на работу. А уже десять.

– Я вас провожу.

Утром на работу. Сначала бухгалтерия – сдать билеты, финансовый отчёт, потом кадры – предъявить сертификат, а уж потом в отделение. Сотрудники встретили радостно, особенно заведующий. Полчаса расспрашивал – как, да что нового видел, какие новые методы. Любопытство не простое, Никита первый в отделении, кто метод лапароскопических операций освоил. Для отделения – большой плюс, оборот койки увеличится, хирургическая активность. В медицине тоже отчётность есть, да ещё какая! Врач бумагами выше крыши загружен. В отделении только один компьютер, да и тот старенький, без выхода в Интернет, только для печати выписок для пациентов.

С первого же дня нагрузка по полной, вернулся домой уставший. С Лёшкой посоветоваться не смог, а завотделением побоялся сказать о предложении перебраться в столицу. Зачем? Вдруг не надумает? Душа разрывалась. И в столицу хочется, такой шанс раз в жизни выпадает, как в лотерее крупный выигрыш, и отделение, ставшее ему родным, покидать не хочется. В провинции отношения проще, честнее. В Москве приезжих, кто уже ассимилировался, нашёл себя, много. А всё равно шепоток в спину – понаехали тут, замкадыши! И климат моральный не тот, ошибкам или упущениям коллег рады, подножку конкуренту подставить горазды. Это Никита уже понял. Да ещё и Вероника. Понравилась она ему. До любви далеко, но есть у неё некоторые черты – стойкость в трудных обстоятельствах, забота о ребёнке, достоинство. Не хотелось её оставлять, отношения дружеские вполне могли перерасти во что-то большее.

Мучился неделю, но всё же решился. Разместил объявление в местной газете о продаже квартиры. С этим сложно оказалось. Кризис, продажи недвижимости упали. Но на «однушку» Никиты покупатель всё же нашёлся. Пришёл мужик в возрасте, посмотрел, вздохнул.

– Дочке беру. С мебелью отдашь? За неё сто тысяч даю.

Мебель стоила больше, только на одной кухне гарнитур и холодильник на столько потянут. Но согласился. Мебель продавать долго и муторно. Ударили по рукам. Договорились оформить документы, а Никита съедет через неделю после формальностей.