Текст книги "Инженер-лейтенант. Свой путь"

Мы наконец подъехали к кают-компании. Я уселся на свое место и вызвал еще один стул. Ничего сложного, просто представил, что стул стоит возле стола, и вот он уже и появился. Кини, похоже, и не заметила, что стула раньше не было. Подошла Десс.

– Десс, девушке надо поесть. Ей тоже надо представлять блюда?

– Это без толку. Она не ментальноактивна. Совсем. Ни я, ни искин ничего не увидим. Пусть скажет вслух, чего она хочет, и я принесу.

– Она не знает языка.

– Плохо. Тогда вы покажите ей меню, и пусть она выберет что-нибудь.

– А ты сама не можешь показать ей меню?

– Показать-то я могу, но только она ничего не поймет.

– Вот ведь проблема. Жук, а ты не сможешь что-нибудь придумать? Не могу же я ее постоянно сопровождать. У меня и своих дел полно.

– Постараюсь. Но это первый человек не-псион, который ступил на территорию базы. Раньше мне сталкиваться с таким не приходилось. Но придумаю что-нибудь.

Все время, пока я общался с Десс и Жуком, Кини сидела раскрыв рот и выпучив глаза.

– Ник, кто это?

– Не пугайся – это просто дроид-стюард. Ее зовут Десс.

– У вас что, дроиды имеют имена?

– Некоторые имеют. Понимаешь ли, нам ведь очень часто с ней придется встречаться, и будет удобней, если она будет иметь имя. А сейчас смотри. – И я вызвал меню, а потом переместил его к ней. – Выбирай.

– А как? Я ничего не понимаю.

– Хорошо. Я буду открывать тебе различные блюда и рассказывать о них, а ты выбирай.

Минут через десять она выбрала себе какие-то овощи и блинчики. Сок и чай я уже сам заказал.

– Ник, а с кем ты разговаривал?

– С искином станции и с Десс.

– Ты так с ними говорил, как будто они разумные.

– А они разумные. Хватит болтать, ешь.

Потом обратился к Жуку:

– Жук, приготовь ей гипнограмму по атланскому языку. Прямо отсюда отведу ее в медотсек. Хоть с Десс сможет общаться.

Кини поела, и я повез ее в медотсек.

– Ник, я же только из медкапсулы.

– Это ненадолго. Выучишь наш язык, и все. Всего несколько минут. Раздевайся и ложись.

Она разделась и нырнула в капсулу. Я, правда, уже подумывал отложить изучение языка, увидев ее раздетой, но не успел. Ладно, у нас день и ночь впереди. Через полчаса капсула открылась.

– Жук, что так долго?

– Подправил кое-что в организме. Но ментоактивности все равно ноль.

– Ой, я его понимаю, – воскликнула Кини, – а что это он мне там подправил?

– Не волнуйся, Кини. Жук хоть и жук, но к здоровью пациентов относится очень серьезно. Так что если что-то и подправил, то только тебе во благо.

– Насчет жука ничего не поняла, а насчет здоровья спасибо. А ваши капсулы что, лучше наших? Лучше даже аграфских? А какое у них поколение?

– Понятия не имею. А в самом деле, Жук, ты же наверняка протестировал медкапсулы в моем корабле? Там стоят капсулы десятого поколения. А наши тогда какого поколения? Если сравнить их с теми, что стоят в корабле.

– Такое сравнение некорректно. Но если грубо, то наши капсулы сорокового, а может, и пятидесятого поколения. Но только для ментально активных. А для людей без ментальной составляющей, может, двадцатого, а может, и двадцать пятого поколения.

– Но этого не может быть. – Кини чуть не плакала. – Ник, скажи, это он серьезно? Он что, издевается надо мной?

– Да нет, Кини. Он, конечно, любит поприкалываться, но в этот раз говорит серьезно.

– Ничего не понимаю.

– Кини, не забивай свою прекрасную головку всякой ерундой. Пойдем, я тебе твою каюту покажу.

– А я разве не в твоей каюте буду жить?

– Это я, скорее, в твоей каюте жить буду. Естественно, когда ты не будешь учиться.

– Ник, мне уже надоело учиться. Дай хоть пару декад отдохнуть. Мы это время можем провести вместе. Думаю, найдем чем заняться.

– Не сомневаюсь. Но, понимаешь ли, у меня очень много работы, так что вместе мы сможем провести только сегодняшние день и ночь. Давай не будем терять время. Бегом на платформу.

Я придал ей ускорения шлепком. Потом схватил в охапку и завалился вместе с ней на платформу. Каюту я ей, конечно, не показал. Едва хватило сил дотерпеть до своей каюты. Ничего, завтра покажу.

Весь день и всю ночь нам было не до разговоров. Она, конечно, пыталась у меня что-то выспросить, но я всегда успевал с очередным жарким поцелуем, и она сразу забывала обо всех своих вопросах. И только на следующее утро, за завтраком, она наконец смогла наброситься на меня с вопросами. Как ни пытался я их избежать, но деваться некуда – надо отвечать. Только мы сели за стол, как началось:

– Ник, а чем ты будешь так занят, что не сможешь уделить мне немного своего времени?

– Кини, несколько дней я буду занят ремонтом станции. С утра и до позднего вечера. И если ты не ляжешь в капсулу на учебу, тебе будет очень скучно одной.

– Но ведь это только несколько дней, зато потом мы опять будем вместе. Несколько дней я потерплю.

– А после ремонта я улечу.

– Как улетишь? А я? Разве я не смогу полететь с тобой?

– Нет, Кини, не сможешь. Я полечу не на нашем корабле, а на своем фрегате, который совсем не приспособлен для людей Содружества.

– Как это? А ты что, не человек?

– Человек, Кини, человек. Но мы с тобой немножко разные.

– И даже не немного – уж это я заметила, – улыбнулась она.

– Если бы только это. Ты уже, наверное, сообразила, что на этой станции тебе ничто не подчиняется?

– Поняла, конечно, и хотела как раз спросить – зачем ты это сделал? Ты мне совсем не доверяешь?

– Конечно же доверяю. И это не я сделал. Эта станция была построена такими же людьми, как я. И для таких же людей, как я. Для ментально активных. И не только эта станция. Наши корабли такие же. И все, что нас окружает, тоже такое же. В нашем мире очень трудно жить таким, как ты. Я, конечно, постараюсь создать тебе привычную обстановку, но сейчас у меня просто нет времени. Нам необходимо покинуть эту систему, а для этого мне нужно слетать за буксиром, чтобы оттащить станцию подальше отсюда. Здесь полгода-год будет безопасно, а вот потом, если мы здесь останемся, – начнется война.

– Какая война? Кого с кем? О чем ты говоришь?

– Война между мной и Содружеством.

– Ты сошел с ума. Как ты можешь воевать с Содружеством?

– Могу. И у меня неплохие шансы на победу. Но я не хочу этой войны. Именно поэтому нам и надо убраться из этой системы. Поверь мне, Кини, просто поверь. Так надо.

– Хорошо, Ник. Но объясни мне, как я тут буду одна? В этом чуждом, как ты говоришь, для меня месте.

– О тебе будет заботиться Десс. В крайнем случае, ты можешь проводить время в нашем корабле. И еще. У меня в криокамере лежит девчонка, аграфка. В прошлый раз я ее пожалел и не убил. Что с ней делать, я не решил до сих пор. Если хочешь, я ее достану. Будет тебе подружка или игрушка – это сама решишь.

– А она красивая? У тебя с ней что-нибудь было?

Ну вот, внимание переключил. Теперь будет выносить мне мозг этой аграфкой. Ну и хорошо. Главное, чтобы ненужных вопросов не задавала, а то ведь не выдержу, пошлю куда подальше. А потом все равно извиняться придется – других-то женщин тут не наблюдается.

– Не знаю, красивая или нет. У меня тогда не было времени ее разглядывать. И с ней у меня ничего не было, да и не могло быть. Я и видел-то ее всего полчаса.

– Тебе и полчаса хватило бы. Мне дядя Дэр про тебя много чего рассказывал. Ты еще тот кобель.

– Ну что ты такое говоришь, Кини. Ну давай оставим ее в криокамере – пролежала там пять лет и еще полежит.

– Нет уж, доставай. Пусть лучше она у меня на глазах будет.

– Хорошо. Жук, ты слышал? Пошли меддроида, пусть достанет аграфку и поместит ее в медкапсулу. Пусть в себя придет после криосна. И подготовь каюту и для нее. Так, Кини, мы есть будем или нет?

– Будем, конечно. Хотя аппетит ты мне испортил.

Наконец мы позавтракали. Я подозвал Десс.

– Так, Десс. Во время еды ты остаешься стюардом, на остальное время прикрепляешься к Кини. Поможешь ей на станции.

– Хорошо, мой император.

– Чего это она? Кто тут император? – тут же вскинулась Кини.

– Не обращай внимания. Мы так шутим. – Вот ведь Десс, болтушка. Сейчас бы Кини с этим гребаным императорством мозги на раз вынесла. Я тут же постарался перевести ее внимание: – Жук, что там с расконсервацией парка?

– Расконсервация завершена. Высажены семена травы и цветов. Они уже взошли. Из саженцев деревьев, к сожалению, удалось сохранить только атланский дуб с планеты Меррит. Саженцы дуба тоже посажены.

– Ник, здесь есть парк? Какая прелесть, – обрадовалась Кини. – А ты собираешься запихнуть меня в капсулу. Я лучше по парку буду гулять.

– Гулять там негде. Ты же слышала, там только трава. И не можешь же ты бродить там целый месяц. Свихнешься. Так что на учебу ложиться так и так придется. А в перерывах между учебой будешь гулять по парку.

– А с аграфкой тогда как? Она что, будет одна околачиваться по станции, пока я буду учиться?

– Ей тоже подберем какую-нибудь базу знаний. В сейфе у аграфского принца много разного барахла валялось.

– Это того, что ты в Центральных мирах прижучил? Хотелось бы мне покопаться в этом барахле.

– Что за жаргон, Кини? А принц тот самый. И все это барахло я могу тебе отдать, делай с ним что хочешь. Искина корабля я предупрежу.

– Спасибо, Ник. А базу аграфке я сама подберу. Самую противную.

– Ну, это ты уже сама решай. Все, Кини, можешь отправляться в медотсек встречать свою новую подружку. – Она в ответ только фыркнула. – А я – работать. Обедайте без меня. Я в мастерской что-нибудь перехвачу. Встретимся за ужином.

Я отправился в мастерскую. По пути связался с Жуком:

– Жук, девчонкам только гостевой допуск. Их каюты, кают-компания, медсектор, парк. Если захотят, пусть Десс отвезет их на мой старый корабль. Там тоже только гостевой допуск. Первый в курсе. И предупреди его, пусть отдаст Кини контейнер с барахлом принца.

До самого вечера я проторчал в мастерской. Собрал одиннадцать технических дроидов и пятнадцать различных бытовых. Правда, программы им закачивал Жук. Да, долго мне придется возиться. На такой базе по штату должно быть около тысячи различных дроидов. Хотя половина боевые, и все они практически целые, только с консервации. Но вот с техническими и бытовыми беда. Особенно с техническими. Должно быть около трехсот технических дроидов, а я и трех десятков не собрал. Ладно, соберу сотню и улечу. Все равно на всех мини-реакторов не хватит. Пока не выучу базу по энергетике и не смогу сам создавать реакторы, сделать ничего не смогу. Время ужина, конечно, пропустил. В кают-компанию заявился поздно вечером, усталый и злой. Сел за стол и попросил у Десс шашлычка из бараньих ребрышек и люля. Ну и зелени с овощами. Правда, то, что принесла Десс, на нашу зелень и овощи было похоже мало, но вкус имело такой же, как и на Земле. А вот шашлык и люля были выше всяких похвал.

Кини с аграфкой сидели на диване и о чем-то увлеченно тарахтели. Аграфка, как и Кини, была в серебристом медицинском комбинезоне. На меня она старалась не смотреть, только иногда украдкой зыркала своими огромными зелеными глазами. Ничего доброго в ее взгляде не заметил. Ну, это в общем-то и понятно. Любить ей меня не за что. Да и хрен бы с ней. Хотя девочка очень даже ничего. И фигурка и личико. Но красота какая-то холодная, не человеческая. Вот с Кини все понятно. Только глянешь на нее – и сразу хочется ее хватать и тащить в койку. Ее красота не просто теплая, об нее обжечься можно. А на аграфку только посмотришь – и как в холодильную камеру зашел. Аж передергивает всего. Хотя с Цилей вроде неплохо все было. Но лучше об этом даже и не думать, а то Кини и мне и ей глотку перегрызет. С этой арварской бестии станется. И не посмотрит на мое императорское величество.

Наконец я поел и приступил к чаю с истекающей медом пахлавой. Кини подошла и ухватила кусочек.

– Ой, как вкусно! – Она тут же забрала всю тарелку и утащила ее на диван, где вдвоем с аграфкой с пахлавой и разделались. Я даже попробовать не успел.

– Ник, Беритсиэ сказала, – промычала она, облизывая пальцы, – что мы разговариваем на древнем языке.

– Кини, иди хоть руки помой. Облизываешь ты их, конечно, очень эротично, но понять, что ты говоришь, из-за этого очень трудно.

Они обе вскочили и помчались мыть руки. Аграфка при этом была красной до самых своих рыжих волос, а Кини только хихикала. Придя, они чинно уселись на диван.

– Ник, Беритсиэ сказала, что мы единственные в Содружестве, кто знает атланский язык. Несколько тысячелетий ученые пытались его расшифровать и не смогли, а мы на нем спокойно разговариваем. Здорово, правда? А это твой родной язык?

– Беритсиэ, значит. Будешь Бертой.

– Меня зовут Беритсиэмеримэ, – вскинулась аграфка.

– Я свой язык ломать не собираюсь. Это у себя, в Аграфии, ты Берит чего-то там, а здесь ты Берта. И лучше со мной не спорь.

Аграфка сидела на диване опустив голову. Да, намучаюсь я еще с этой Берит-Мерит. Черт меня дернул вспомнить о ней. Лежала себе в криокамере и лежала бы дальше. Вечно я сам себе проблемы создаю.

– Ник, Беритсиэ, то есть Берта, спрашивала – где ее дедушка?

– Я его убил.

– Как это убил? – Глаза Кини широко распахнулись.

– Зарубил мечом. И их капитана, и еще каких-то длинноухих. Ладно, Кини, вы тут еще можете поболтать, а я пошел спать. Я сегодня здорово вымотался.

Хотя поболтать у них вряд ли получится. Аграфка, закрыв лицо руками, беззвучно рыдала. Только плечи вздрагивали. Может, зря я так с ней? А, ладно. Плевать. Я к ней в ухажеры не набиваюсь. Пойду-ка и в самом деле спать. Завтра работы выше крыши.

Засыпал я в одиночестве. Но посреди ночи меня все-таки разбудили. Кини беззастенчиво залезла ко мне под одеяло.

– Эта железяка Десс не хотела меня пускать к тебе, – проворчала она, – император отдыхает, император отдыхает. И так серьезно. Тоже мне, императорский гвардеец. Дурацкие у вас шуточки. И зачем ты так жестоко обошелся с Бертой? Она весь вечер проплакала. Я до сих пор сидела с ней, успокаивая. Она только-только заснула. Нельзя же так. Она все-таки девушка.

– А как нужно было? Извините, я вашего дедушку слегка ножиком по шейке. Так, что ли?

– Ну, не знаю. Но нужно было как-то помягче.

– Ладно, сама с ней разбирайся. Иди лучше сюда.

– Ник, ну что ты делаешь. Ник…

На этом разговоры и закончились. К обоюдному удовольствию.

Завтракал я один. Девицы до сих пор дрыхли. С Кини понятно, а аграфка-то чего? Ну и ладно. Хоть поем спокойно. Потом пошел работать. В этот день я упор сделал на технических дроидов. Собрал аж двадцать пять штук. Еще пару дней – и можно будет вылетать. Хоть отосплюсь.

До кают-компании добрался опять чуть живой. Хорошо хоть Кини была одна, а то с устатку мог аграфку и пришибить. Или, наоборот, залюбить. Тогда бы меня Кини пришибла. Ужинал под болтовню Кини.

– Ник, мы сегодня весь день провели в парке. Там так здорово. Там такие красивые цветы. И река есть, и даже небольшой пляжик. Мы весь день с Бертой купались и валялись на травке. Хотели сходить в корабль и подобрать одежду, но не успели. И базу для Берты надо подобрать. И…

И вот так целый час без перерыва. В конце концов я не выдержал и сбежал в спальню. Кини опять заявилась среди ночи. Сказала, что они проболтали все это время с Бертой. Дня им не хватает для болтовни, что ли?

Завтракал опять в одиночестве. Поработал тоже хорошо. Собрал двадцать технических дроидов и десяток бытовых. Вечером, когда катил на платформе в кают-компанию, заметил, как ожила база. По коридорам сновали дроиды-уборщики. Пару раз видел куда-то спешащих технических дроидов. На перекрестках неподвижно стояли боевые дроиды. Надеюсь, к моему возвращению бо́льшая часть работ будет завершена и Жук наконец перестанет ворчать. Моя база станет самой боеспособной в империи. И это радует.

В кают-компании сегодня меня поджидали обе красавицы. Они и в самом деле были красивы. Обе в легких платьицах, в туфельках на высоком каблуке. Выглядели они просто потрясно. Видно, все же добрались до гардероба Кини. Только я вошел, как она вскочила и закружилась вокруг меня.

– Как я выгляжу, Ник, скажи: как я выгляжу?

– Обалденно. Так и хочется схватить тебя и утащить в спальню.

– Ник, ну как тебе не стыдно. Мы ведь не одни.

– Да ладно тебе. А то твоя подружка, наверное, думает, что мы по ночам в спальне в шахматы играем.

– Я не знаю, что такое шахматы, но все равно соблюдай правила приличия, твое величество, – погрозила она мне пальчиком и сама же рассмеялась. Я тоже улыбнулся. Даже аграфка, хоть и сидела насупившись и опять красная, как рак, и та заулыбалась. Да, сердиться на эту болтушку просто невозможно.

Она с разбега плюхнулась на диван. Подол задрался чуть ли не до груди. Вот ведь чертовка.

– Ник, Берта хочет с тобой поговорить, – заявила она, поправляя платье.

– Пусть говорит. Но только после ужина. Вы сами-то ужинали?

– Конечно. Давно уже. А сейчас с удовольствием попили бы твоего чаю с теми вкусными пирожными, что и вчера.

Я заказал у Десс ужин для себя и различные восточные сладости, о которых только смог вспомнить, для девчонок. Ну и чай, конечно. Сладостей оказалось много, целый поднос. Так что им тоже пришлось сесть за стол. Пока я возился со своими макаронами по-флотски, они умяли чуть ли не все сладости с подноса и сидели с осоловевшими глазами, тяжело отдуваясь.

– Идите хоть руки помойте.

Тяжело поднявшись, обе ушли. Я взял чашку с чаем и пересел в кресло. Глаза после обильного ужина начинали слипаться. Решил допить чай и ложиться спать. Но тут явились эти подружки.

– Ник, ты обещал поговорить с Бертой, – безапелляционно заявила Кини, – и вообще неприлично дремать в обществе молодых и красивых девушек. Смотри, кое-кто может на тебя и обидеться.

– Кини, ну чего ты от меня хочешь? Хочет Берта со мной поговорить – так пусть говорит.

– Что ты со мной собираешься сделать? – спросила аграфка. Она сидела на диване, почти напротив, и смотрела на меня не мигая.

– Ничего.

– Как ничего? Зачем-то же ты меня захватил. Ведь ты мог меня тогда убить, как дедушку, и не убил. Почему?

– Просто пожалел. И что теперь с тобой делать – не знаю. Живи. Тем более что с Кини вы ладите. Вдвоем вам веселее.

– Ты меня теперь никогда не отпустишь?

– Отпускаю.

– Как отпускаешь?

– Да вот так – отпускаю, и все. Ты свободна.

– Свободна? И куда я пойду? Ты издеваешься?

– Послушай, ты просила тебя отпустить – я тебя отпустил. От меня ты чего еще хочешь? Хочешь жить здесь – живи, не хочешь – уходи. Все, бестолковый разговор. Я лучше спать пойду.

– Ник, ну подожди. Мы взяли из контейнера две базы знаний – Экономику и Финансы. Какую Берте учить?

– Пусть учит обе.

Я поднялся и поплелся в свою спальню. Когда же я наконец высплюсь. Скорее бы уж отправиться на эту пресловутую базу тыла. Правда, и в полете не очень-то отдохнешь – придется учить базу по энергетике. И выучить ее желательно до возвращения на базу.

Не успел заснуть, как меня растолкала Кини.

– Опять ты довел до слез бедную девочку. Вот зачем ты над ней все время издеваешься?

– Да когда я над ней издевался? Что я опять сказал не так? Что она свободна? Что я ее отпускаю? Мне что, нужно было ошейник на нее надеть?

– Да лучше бы ты на нее ошейник надел. А так получилось сплошное издевательство – и свободна, и уйти никуда не может.

– Ну а я-то тут при чем? Вот что, Кини. Разбирайся со своей подружкой сама, а ко мне со всякими глупостями не лезьте. Все, завтра укладываю вас обеих в капсулы, а потом улетаю. Так что весь день отдыхайте и набирайтесь сил, а вечером на учебу. А теперь иди сюда, все-таки улетаю на месяц.

Заснули мы только под утро, но, на удивление, чувствовал я себя довольно бодро. До обеда я собирал дроидов, потом, перекусив бутербродами, стал готовиться к полету. На платформе добрался до дока, где стояли два фрегата.

– Жук, в чем их отличие друг от друга? Снаружи я никаких отличий не вижу.

– Да нет никаких отличий. Совершенно одинаковые. МРДК-17 и МРДК-43. Второй лет на тридцать поновее, но это несущественно. В боевых операциях использовался МРДК-17, да и то только раз. Я расконсервировал сорок третий. Можешь взойти на борт. Походи, посиди в рубке, попривыкни к нему. В принципе из базы Пилот ты должен такие корабли знать прекрасно. И уметь их пилотировать. С твоим достаточно высоким уровнем ментоактивности это будет совсем нетрудно, но если что вдруг непонятно – спрашивай.

Я поднялся на борт корабля. Хоть и относился к классу малых кораблей, он был совсем не мал. Чуть больше моего крейсера. Да, с фрегатами Содружества корабль не сравнить – те были раза в три меньше. И по своим техническим характеристикам он превосходил корабли Содружества в разы. Да и сравнивать в общем-то просто некорректно. Все-таки другой уровень развития цивилизации. Посидел в кресле пилота, прошел в свою каюту, в кают-компанию. Походил по техническим уровням корабля. Зашел в реакторную. Постепенно приходило узнавание. Такое впечатление, что я на нем уже когда-то летал. И не только летал, но и ремонтировал точно такой же кораблик. А некоторые системы и оборудование даже и изготавливал сам. Через три часа я был полностью уверен в том, что могу хоть сейчас сесть в кресло пилота и лететь хоть куда.

– Жук, все в порядке. Могу хоть сейчас вылетать.

– Ну и прекрасно. Я в общем-то и не сомневался. Иди собирайся. Координаты базы тыла я уже забил в искин корабля, как и координаты еще двадцати трех баз и станций. Это только те, что ответили на мой вызов. Маршрут полета я тоже уже внес в искин, но ты можешь его и изменить.

– А зачем?

– Вдруг тебе захочется по пути куда-нибудь заскочить.

– Что ты мне голову морочишь? Куда я могу заскочить? Я лечу вглубь дикого космоса.

– Ну, для нас-то он совсем не дикий. А куда заскочить? Ты мне один раз тоже обещал в скором времени вернуться. А потом целых пять лет постоянно куда-то заскакивал.

– Да ладно тебе ворчать. Вернулся же.

– Ну, хорошо, иди собирайся.

– Да что мне собирать-то. Все свое ношу с собой.

У меня и в самом деле все было при себе. Пластина комбеза разведчика была на предплечье, немногочисленное личное барахло в безразмерной сумке Джоре. Вообще-то эту сумку можно было поменять на аналогичную имперскую, даже большей вместимости, но я к этой как-то уже привык. Да и не собирался я надолго покидать базу. Через месяц с небольшим вернусь.

Спустился с корабля, сел на платформу и поехал искать девчонок. Вызвать их через нейросеть я не мог – связь через сеть на базе не работала. Я-то через Афру мог общаться с любым искином базы, а вот сети Содружества здесь работали в урезанном режиме. Можно, конечно, было что-то сделать с настройками нейросетей, и я, возможно, и смог бы это сделать, но зачем? Меня и так все устраивало.

В кают-компании никого не было.

– Жук, где наши пассажирки?

– В парке.

Я отправился в парк. Ехать пришлось минуты три, я бы пешком минут за десять дошел. Но в парке я еще ни разу не был, и плутать было неохота, так что поехал на платформе. Да плутать, конечно, не пришлось бы – Жук бы довел. Но зачем идти, когда можно ехать? А физическую форму я лучше потом на тренажерах подтяну.

Территория парка была довольно большой. Но деревьев все-таки не хватало. И трава и цветы – это, конечно, хорошо, но с деревьями было бы повеселее. Хотя цветы были и в самом деле красивы. Там и тут виднелись цветочные полянки – красные, желтые, синие. А были и разноцветные участки. Ничего, скоро подрастут деревья, Жук обещал устроить ускоренный рост, и будет намного уютнее.

Платформа меня подвезла прямо к речному пляжу. Обе красавицы лежали на траве и о чем-то увлеченно беседовали. Купальников на них, естественно, не было, так что вид был сногсшибательным. Да и кого им тут, собственно, стесняться? Кини я в таком виде каждый день видел, да и аграфка передо мной голой уже представала. Это для меня с того дня прошло больше пяти лет, а для нее – всего ничего. А неплохо она держится. Ведь всего несколько дней ее отделяет от того жуткого дня, а она уже улыбается. А что будет через пару месяцев, когда она полностью восстановится? Не сядет ли мне на шею? Хотя где сядет, там и слезет. Уж с аграфским отродьем я церемониться не стану.

Я сидел на платформе, свесив ноги, и любовался ими. Наконец они меня заметили. Кини тут же вскочила и помчалась ко мне, а аграфка села и поджала ноги к груди, обхватив их руками.

– Ник, правда здесь здорово? А почему ты приехал на платформе? Нас платформа по парку отказывается возить. Высаживает возле ворот, и дальше только ножками, а тебя привезла. Почему? Ты за нами приехал?

Как всегда, десятки вопросов подряд. Ответы ее, похоже, и не интересуют, она сама их придумывает. А вот вопросы – как из пулемета.

– Да, девчонки, за вами. Пора. Положу вас в капсулы и улечу. Одевайтесь и рассаживайтесь. Поедем сначала поужинаем.

Они накинули на себя какие-то легкие сарафаны и уселись на платформу. Через пять минут мы уже были в кают-компании.

– Ник, ты когда улетаешь? – спросила Кини после ужина, когда мы, сидя на диване, пили чай.

– Вот уложу вас сейчас в капсулы и улечу.

– А может, возьмешь нас все-таки с собой?

– Кини, мы на эту тему с тобой уже говорили. Пойми, я лечу на атланском корабле, а не на корабле Содружества. Ты там самостоятельно даже в туалет сходить не сможешь. И мне придется вместо пилотирования бегать за тобой. Кому это надо?

– И зачем было строить такие дурацкие корабли.

– Корабли у нас как раз очень хорошие. Но строились они для таких, как я. Так что лучше вам остаться здесь. И вообще хватит болтовни, пошли уже.

Я их поднял, усадил на платформу и отвез на свой старый корабль.

– Ник, а почему бы нам не поучиться на станции, в ваших капсулах? – спросила Кини, когда мы вошли в медотсек корабля.

– Понимаешь, Кини, никто из Содружества в наших капсулах еще не учился. Лечат-то они вас хорошо, а вот как будут учить – вопрос. Проводить над вами эксперименты я не хочу. Мало ли что случится. Лучше потом как-нибудь поймаю пару пиратов или аграфов – и на них проверим работу наших капсул. Так, слушайте сюда: десять дней учитесь, два-три дня отдыхаете. Потом опять учитесь. Через три учебных цикла я прилечу. Раздевайтесь и ложитесь.

Я последний раз на них полюбовался и закрыл крышки капсул. Настроил им пятикратный разгон. Хватит им. Как говорил незабвенный товарищ Саахов, торопиться не надо. Пусть подольше учат свои базы, а то чем я их займу? А вот после того, как у меня кончатся базы, придется что-нибудь придумывать. Можно, конечно, слетать в Содружество за новыми. На фрегате это не так уж и долго. В принципе на любой станции во фронтире есть филиал корпорации Нейросеть. Но стремно как-то. Могу и нарваться. А, ладно. Потом разберусь. Все равно им учить даже уже закачанные базы несколько лет. А в аграфском сейфе баз было много, так что подберу им еще на несколько лет учебы. А там видно будет.

Я сел на платформу и отправился на фрегат. Пора в путь.