Текст книги "Немец"

Глава двенадцатая

Засыпая в своем номере в мюнхенском отеле «Кемпински» через несколько месяцев после тех событий, Антон еще раз поразился тому, насколько быстро они с Ральфом стали хорошими приятелями, даже друзьями. Возможно, их объединяло общее дело, оказавшееся далеко не простым и частным, как представлялось им в тот день, когда они гуляли по Донскому монастырю с «иноком» Михаилом.

Солнечный свет, заструившийся сквозь стеклянный купол, под которым располагались окна номера Антона, разбудил его около девяти часов.

Завтракая, Антон уже два раза поговорил с Ральфом по телефону. Тот застрял в непредвиденной пробке на подъезде к аэропорту. Они договорились, что встретятся прямо здесь, в гостинице.

На четвертом этаже «Кемпински» есть клубное кафе для «executives», а если по-русски, для топ-менеджеров европейских компаний, находящихся в Мюнхене по делам или проездом. Конечно, снять номер на привилегированном этаже может любой – не будут же у вас требовать выписку из трудовой книжки при регистрации? Оттого-то здесь реально столкнуться как с вице-президентом фирмы, производящей, например, чипсы, так и с депутатом нашей Думы или какой-нибудь парочкой, выбравшей отель в качестве промежуточной точки в романтическом путешествии.

Ральф приехал с опозданием на полчаса. Приятели тепло поздоровались.

– Давай, мой друг, угощайся, – Антон кивнул на полочки, заставленные всевозможными «утренними» закусками.

Аншлага в кафе явно не наблюдалось, что не мешало имевшим несколько печальный вид служащим зорко следить за тем, чтобы разнообразный ассортимент закусок и вина не иссякал. Все это, разумеется, было вроде как бесплатно, однако номер на четвертом этаже стоил дороже, чем стандартные комнаты в других частях комплекса.

– Спасибо, Антон, я ограничусь кофе. Хорошее место, очень уютное. Кстати, об уюте: поскольку ты привез из Москвы чудесную погоду, мы сегодня с тобой посидим на летней веранде «Хофброй»!

– Это мне по душе. «Хофброй» мне очень нравится. Но там, наверное, сейчас не протолкнуться… Можно и в «Августинер», пиво там замечательное. Опять же, шмальц лучший в городе именно в «Августинере». Если я ничего не путаю, конечно.

– Сказать тебе честно? Я там ни разу не был. Насчет того, что народу много… Верно, ведь сейчас время Октоберфеста. Но абсолютное большинство сегодня отправится «на лужок». Пробьемся в «Хофброй». Признайся, хочется пива с утра? Смотрю, кофе совсем не пьешь…

– Признаюсь – хочется. Кофе пока не в радость. Я вчера в «Шереметьево» пол-литра «Грантс» выпил, так как приехал часа за три до вылета и надо было время убивать. Потом еще тут, вечером, весь бар ликвидировал по случаю… В общем, серьезно поработал над собой, почти как ты в мае в «Ист-Весте».

– Ты об этом даже не вспоминай. Я был свиньей.

Они посмеялись немного, вспоминая тот вечер, милицейский уазик у монастыря и ресторан «Тапа де Комида» на Трубной улице.

Настало время собираться. Антон оставил Ральфа в кафе, а сам отправился в номер за вещами. Вернулся он озадаченный.

– В чем дело? – забеспокоился Ральф. – Тебя что-то расстроило?

– Да вот… – Антон поставил у столика свой вместительный коричневый портфель и начал проверять его многочисленные отделения. – Пропала записная книжка. Я утром тебе звонил и точно знаю, что оставил ее на столе. Хотя, конечно, бывает, что отключаются какие-то участки памяти, но…

– Поищи как следует. Может она не в портфеле, а в чемодане?

– Ума не приложу, куда она делась?

– Найдешь. В этой гостинице не воруют. Да и кому нужна обычная телефонная книжка?

– Все правильно, но ее нет нигде. Я всю комнату обыскал, даже в ванной смотрел. Да что там в ванной, в мини-баре проверил! Но я точно помню, она лежала на столе, когда я тебе звонил, потому что только там записан твой номер. Ладно, сейчас пойду посмотрю еще раз. Если книжка не найдется, то либо я сошел с ума на почве пьянства, либо у меня в номере был посторонний.

Через полчаса Антон выписался из отеля. В прозрачном лифте, где с помощью фотографий собора Василия Блаженного, сделанных с близкого расстояния, рекламировался сетевой партнер – «Балчуг Кемпински» в Москве, – друзья спустились вниз и прошли коридором к парковке.

«Пятерка» Ральфа неслась по автобану в направлении Мюнхена. Покосившись на спидометр, Антон спросил:

– А что, правда у вас нет ограничения скорости?

– Есть, конечно. Смотри, вон, впереди.

Ральф показал на табло, висящее над дорогой. Оно было похоже на те, что установлены на МКАД, только ярче. На табло светилась цифра «120».

– Нарушаешь, значит?

– Все нарушают. Мы же в потоке идем.

– Странно, а я думал, немцы – очень дисциплинированный, законопослушный народ, живущий исключительно по правилам…

– То есть прямолинейный такой народ, тупой, да?

– Да ладно, я серьезно. У тебя 200 километров в час на спидометре! Ты не подумай, мне нравится. Круто! Тем более, для твоего БМВ – это всего лишь разминка. Но если полиция?

– Полиция не любит, когда так. Если несколько раз попадешься, отнимут лицензию.

– Ясно. Выходит, немцы – народ нормальный. Я тебя понял.

Ральф рассмеялся.

– На самом деле надо знать меру во всем. По городу я не стану лететь с огромной скоростью, потому что там люди могут дорогу переходить.

– Это другое дело. У нас, к примеру, много идиотов, которые по переулкам ездят так же быстро, как ты по трассе. В этом, наверное, и разница… Приехали, кстати.

«Пятерка» уперлась в пробку.

– Антон, как у тебя дела на работе? Как твой консалтинговый бизнес?

– С трудом. Конкуренция. В Москве работы почти нет. Мотаемся между Кировом и Одессой в основном. Там клиенты у нас с партнером. А у тебя?

– Очень хорошо.

– У вас на Западе на все всегда один ответ, а на самом деле, наверное, без проблем-то не обходится. Ну, ладно, если все хорошо, я рад. Все-таки не выходит из головы моя записная книжка. Может, ее действительно украли?

– Антон, я не могу взять в толк, кому понадобилась твоя записная книжка.

– Да я тоже не понимаю. С другой стороны, она у меня закрывается на кнопочку, похожа на кошелек для документов. В таких кошельках иногда хранят деньги. Предположим, вор просто взял первое, что попалось под руку. Бумажник я всегда ношу с собой.

– Все равно, было бы очень странно, если бы твоя догадка подтвердилась.

– Точно. Я понимаю, если бы в книжке были коды банковских ячеек, да еще про это кто-нибудь узнал, или, скажем, секретная карта «острова сокровищ». А там кроме телефонов и адресов, а также всяких чертиков, которые я рисую на переговорах, нет ничего.

Ральф припарковал автомобиль неподалеку от Мариенплац. В сторону прославленной на весь мир площади в центре Мюнхена текла пестрая людская река. Многочисленные источники музыкального фона лениво соревновались между собой. Работал знаменитый воскресный «колхозный» рынок, где щедро давали пробовать ветчину, баварский сыр обазда, наливали вино, продавали свежайшие мюнхенские колбаски разных размеров и модификаций, и все это под музыку местного коллектива, который исполнял демократичный микс из национальных мелодий и хитов Стинга.

Они постояли немного на Мариенплац, потом обошли ратушу по улице справа, мимо магазина «Далмаер», свернули в переулок и уже через пять минут были на площади перед рестораном «Хофброй».

Здесь, внутри, пожалуй, самой знаменитой пивной в мире, царили непрестанный гул, веселый звон посуды и кружек и ненавязчивый аромат свежесваренного пива. Румяные, словно распаренные немки, каким-то немыслимым способом нанизав на руки по восемь литровых кружек пива, словно лебеди парили по залу. Тут же, между длинными деревянными столами и скамейками, с улыбками добрых фей порхали колоритные баварские барышни, предлагая посетителям огромные теплые подсоленные претцели, разложенные в больших, украшенных цветами корзинах.

В центре зала на первом этаже играл оркестр. Марши сменяли друг друга, а сидящие за столами немцы дружно подхватывали звучащий через песню «Айн прозит» – универсальный припев, служащий сигналом к прикладыванию к кружке фирменного пива «Хофброй».

Ральф и Антон наконец обнаружили свободный стол. Как и другие столы, этот был испещрен надписями, вырезанными предыдущими посетителями.

«Здесь был Ленин» – такой оказалась первая фраза, причем написанная на русском языке, которую Антон прочитал, едва усевшись на жесткую деревянную скамью.

– Ральф, смотри, тут написано, что мы сидим за столом, где бывал Ленин, – Антон показал Ральфу на надпись.

– Чего тут только нет. Эти столы нечасто обновляют.

– Нет, на самом деле умник, что накарябал надпись, – человек образованный. Ленин в эту пивную заходил, и не раз. И пил пиво, в отличие от Гитлера, кстати, который тут тоже бывал и даже выступал во время «пивного путча». Как по-немецки «пивной путч»?

– Антон, ты опять про Гитлера? Я же просил…

– Ральф, давай договоримся, друг с другом мы имеем право любые темы обсуждать. Я же тебе про Ленина рассказываю… Он здесь пил пиво. Это подтверждают очевидцы. А вот Гитлер как раз пива не пил вовсе.

Им принесли по кружке холодного фирменного напитка. Через минуту Антон в очередной раз убедился, что любой, даже самый несчастный человек способен подарить себе минуты блаженства. Для этого необходимо пройти ряд испытаний, посылаемых на голову хомо сапиенсу, не соблюдавшему меру накануне. Зато потом! Потом приходит награда и наступает момент истины.

Антон мечтательно оглядел зал.

– Представляешь, Ральф, сидит неприметный лысенький рыжий человечек в двух шагах от Мариенплац, пьет немецкое пиво, и никто в России пока даже не догадывается, что пройдет немного лет – и этот человечек всю эту гигантскую страну перевернет с ног на голову, и так несколько раз подряд… Интересно, когда он сидел у себя в «кабинете и квартире» в Кремле, вспоминал «Хофброй»?

– В России сейчас не любят Ленина? – Ральф отпивал пиво малюсенькими глоточками, в то время как кружка Антона уже была наполовину пуста. – Gut…

– Ну, его и раньше-то не то чтобы любили. Скорее, боялись даже подумать о нем как-то не так… Ленин был святой. Да что там, он был как бог. Ленина, пьющего пиво в Мюнхене, мы представить уже не могли. Он был неподсуден, всегда прав, а его изречения, его мнение были истиной в последней инстанции. Ты знаешь, в СССР даже физики-ядерщики, защищая свои диссертации, приводили в качестве дополнительных аргументов цитаты из работ Ленина.

– Да, если задаться целью, можно основательно промыть мозги целым народам…

– Все равно человек побеждает. Человечность побеждает плюс чувство юмора. Иначе мы бы все давно вымерли… Слушай, Ральф, мы тут не поговорим, разве что только о Ленине. Похоже, те люди к нам направляются.

К столу подошли четверо то ли англичан, то ли американцев. Получив разрешение присоединиться, они принялись рассаживаться на лавках, шумно обсуждая меню.

Ральф с досадой глянул на компанию, нарушившую их уединение. Но делать нечего, нехорошо противиться общепринятым правилам заведения. В конце концов, люди ведь приходят под эту крышу не тайны всякие обсуждать.

– Антон, ты скажи мне в двух словах, – наклонившись к приятелю, прошептал Ральф, – получилось что-нибудь выяснить по Донскому?

Антон не расслышал вопроса, потому что оркестр грянул веселый баварский марш.

На очередном «прозите» соседи по столу потянули свои кружки к Антону и Ральфу. В другой части зала, которую от них отделяла массивная метровая перегородка с колоннами, кое-кто уже начал вскакивать со скамеек и размахивать кружками в такт заводных маршей. Зоны чрезвычайно хорошего настроения в «Хофброе» вспыхивали, прокатывались волнами по залу, словно передавая эстафету новым очагам выплескивающегося наружу пивного веселья. За дальним столиком у окна спал человек. Официанты не обращали на него внимания. И надо сказать, вид сладко спящего посетителя чудесно гармонировал со всеобщей атмосферой кажущейся вседозволенности.

Однако Антон отметил про себя, что даже очень пьяные посетители по непонятным причинам все-таки держали себя в рамках приличия, не пересекали некую невидимую черту. Благодаря врожденному чувству меры либо в силу веры в неотвратимость последствий чересчур неадекватного поведения публика в заведении не выглядела агрессивной и опасной.

Антон повернулся к Ральфу:

– Слушай, а тут драки бывают?

– Я не был свидетелем ничего подобного, но периодически что-то происходит. А ты, наверное, сидишь и удивляешься, какие тут все дисциплинированные? Ты когда-нибудь видел большую компанию пьяных англичан или итальянских подростков? Они пивом шнапс запивают. А потом происходят неприятности. Все бывает. Просто ты испытываешь иллюзии гостя, или синдром туриста. Тебе кажется, тут все по-другому, не так, как дома. А на самом деле везде все одинаково. Вот я, когда ехал в Москву, знал, что начиная с вашего аэропорта мне нужно быть начеку, потому что иностранцев часто грабят и убивают таксисты. А о ценах и говорить нечего – они назначаются с потолка.

– У нас еще говорят «от балды». Запомни это хорошее выражение. Ударение на последний слог, как во французском языке, а звучит по-татарски.

– От балды… Запомнил. Мой русский благодаря тебе будет состоять только из идиоматических выражений. Так вот, меня в Шереметьево встретил таксист, который на хорошей машине отвез в отель, плату получил по счетчику, а за чаевые очень благодарил.

Оркестр завел «айн прозит». Зал дружно подхватил. Тем временем столы в «Хофброе» объединялись, люди улыбались друг другу, салютовали соседям пивными кружками.

За столиком напротив сидела девушка, с виду – типичная немка, но на порядок эффектней всех, кого Антон увидел за эти два с небольшим дня пребывания в Германии. Он давно обратил на нее внимание. А она… Всякий раз, когда пивная коллективно выпивала, прекрасная незнакомка ловила взгляд Антона и поднимала кружку, словно чокаясь только с ним. Подобное «развязное» поведение, тем более в середине дня, для ханжеской заграницы дело почти неслыханное.

– Что ты все в одну сторону смотришь? Знакомого увидел? – заинтересовался Ральф.

– Не совсем. Там девушка сидит, вон за тем столом, видишь?

– Вижу. Хорошая девушка, у нас таких много.

– Ты, конечно, извини меня, Ральф, но у вас таких не очень много. Или они где-то прячутся.

– Не будем спорить. Все знают, что самые красивые женщины живут в России. Это даже обсуждать скучно. Слушай, может быть, найдем место поспокойней, нам ведь еще много нужно обсудить?

– Давай, конечно, только еще немного посидим, я еще маленькое пиво закажу. И потом пойдем.

Ральф покачал головой:

– Я чувствовал, надо было уходить сразу, когда ты сам предложил…

– Слушай, Ральф, – перебил его Антон. – А если подойти к ней, поговорить?

– Хочешь – подойди. Только ничего из этого не выйдет.

– А мне ничего и не надо. Я только поговорить хотел. Вдруг у нее богатый внутренний мир, прямо как у меня…

– Ого, Антон, она сама на тебя смотрит. Что-то тут не так. Может, проститутка?

– Ага, странный способ знакомства – днем, в «Хофброе». Да и выглядим мы с тобой не очень дорого. И потом, погоди, ты что, считаешь, со мной могут только проститутки знакомиться?

– Нет, конечно, просто у нас так не принято. Точнее, такое редко бывает.

– Так и у нас такое редко бывает! И со мной такое бывает нечасто! Я ведь сюда пришел пиво пить с тобой, а не снять кого-нибудь. Вдруг это любовь с первого взгляда? Представляешь, у меня будет не только друг немец, но еще и подруга немка?

– Зря я тебя сюда пригласил. Мы толком не поговорили, а ты еще и какие-то планы фантастические строишь. Но дело твое, ты ведь мой гость. И если хочешь моего совета, то действительно подойди к ней, поговори. Может быть, она знает английский. А если нет, я готов выступить переводчиком.

– Нет уж, спасибо – тебя мне там только не хватало. Все, уже встаю и иду…

– Иди же!

– Не торопи… Мы пиво маленькое заказали?

– Какое пиво, Антон? Пиво я закажу, не волнуйся. Ты иди к девушке, а то она сейчас уйдет. Ой, точно, по-моему, собирается уходить.

– Ладно, я сейчас.

Антон выполз из-за стола, потревожив непрошеных соседей и чуть было не опрокинув на себя тарелку со свиной ножкой. Он обошел перегородку слева, попутно оценив несметные запасы литровых кружек, выставленных на деревянных полках. Официанты летали по залу, словно скоростные катера. Ловко маневрируя между ними, Антон подошел к столу, где сидела немка.

– May I speak with you for a second?[1]1
  Я могу вас отвлечь на секунду?


[Закрыть] – он сразу обратился к ней по-английски.

Она взглянула на него снизу вверх и при этом так умело изобразила удивление, словно видела Антона впервые, что он поначалу даже растерялся и собрался уже вернуться к своему столу, куда как раз доставили «маленькое пиво». Однако не успел.

– Well… ok, why not?[2]2
  Ладно… окей, почему бы нет?


[Закрыть] – ответила девушка, и поднялась со скамейки.

Она оказалась почти одного роста с Антоном. Светлые волосы, веселый взгляд серо-зеленых глаз, брошка неясной формы, скорее всего изображающая знак Зодиака, – все, что Антон успел разглядеть за пару секунд. Надо было что-то говорить.

– You know, – начал он, стараясь тщательно подбирать слова, – I don’t have the habit of making acquaintances in public areas but somehow I feel that I will regret it if I don’t speak with you before I leave this place[3]3
  Знаете… Не в моих правилах знакомиться в общественных местах, но я почему-то чувствую, что буду сожалеть, если не поговорю с вами до того, как отсюда уйду.


[Закрыть].

– And what makes you feel that way?[4]4
  А откуда такое чувство?


[Закрыть] – спросила немка, улыбаясь. Казалось, разговор ее забавляет.

– It is a feeling, so how can I tell you what makes me feel? I have been looking at you since I came here and I must tell you it has been very long ago since I behaved the same way the last time[5]5
  Это ведь чувство, как я могу объяснить, откуда оно? Я смотрел на вас с той самой минуты, как вошел сюда, и должен признаться, что не вел себя таким образом уже очень давно.


[Закрыть].

– Where are you from?[6]6
  Вы откуда приехали?


[Закрыть] – девушка старалась перекричать шум оркестра. Это было непросто, так что ей пришлось очень близко придвинуться к Антону. Он чувствовал прикосновение ее волос. Словно подросток в пионерском лагере, ощутил трогательный трепет.

– Actually, I am Russian[7]7
  Вообще-то я русский


[Закрыть].

– How come that you speak English so well?[8]8
  Как получается, что вы так хорошо говорите по-английски?


[Закрыть] – похоже, она действительно удивилась.

– What’s so strange about it? Your English is good either but you are German, aren’t you?[9]9
  А что в этом странного? Вот ваш английский тоже хорош, но вы ведь немка, не так ли?


[Закрыть]

– Yes, I am local; I live here in Munich[10]10
  Да, я местная, живу здесь, в Мюнхене.


[Закрыть]…

Вокруг зашумели еще сильней. Антон все же вознамерился перейти к решительным действиям.

– I know it will sound boring but what do you think if I ask you to a cup of tea or coffee or a glass of beer later today? It is impossible to speak here. By the way, my name is Anton[11]11
  Знаю, прозвучит тривиально, но что если я приглашу вас сегодня на чашку чая, кофе или кружку пива? Здесь невозможно разговаривать. Кстати, меня зовут Антон.


[Закрыть].

Немка задумалась на минуту, покачала головой.

– I don’t think it’s a good idea. It was nice to speak with you but I have to come back to my company. Sorry. Bye[12]12
  Не думаю, что это хорошая идея. Было приятно с вами пообщаться, но мне пора к друзьям. Извините. Пока.


[Закрыть].

Антон разочарованно кивнул и побрел к своему столу, где его с нетерпением ждал Мюллер. Ему стало обидно и грустно.

«Наверное, пора признать, что я просто старею. Зачем я нужен этой мадам? Ей от силы-то двадцать восемь. Тоже мне, подошел после литра пива и еще на что-то надеялся. Идиот! Полный дебил!»

– Успешная вылазка? – Ральф встретил русского приятеля с кружкой пива в руке. – Я решил немного выпить, потому что иначе тебя не смогу понять.

– Это правильно…

– Что, не получилось познакомиться?

– Не понимаю… Ральф, я старый, мне необходимо смириться с этим фактом. Нам обязательно нужно сегодня напиться. В кои-то веки решил познакомиться с девушкой, и вот – потерпел полное поражение по всему фронту… А, ладно, ничего страшного. Давай выпьем за крепкую мужскую дружбу между народами!

– Давай, только тебе нужно заказать пива, потому что я твое пью.

Подошедший через две минуты официант вместе с кружкой «хеллеса» принес небольшой лист бумаги, свернутый пополам.

– Вам просили передать, – обратился он к Антону и поспешил к очередному клиенту.

– Антон, это тебе, – перевел Ральф.

Антон развернул записку и со смешанным чувством удивления и радости прочел: «I couldn’t agree to meet with you when everybody from my “gang” was watching. Call me in an hour. By the way, my name is Rita»[13]13
  «Я не могла согласиться встретиться, потому что моя “банда” наблюдала за нами. Позвоните мне через час. Кстати, меня зовут Рита».


[Закрыть].

Внизу был приписан номер телефона.

– Ну вот, – с облегчением вздохнул Антон, – оказывается, не все потеряно.

– Что это? Неужели то, о чем я думаю?

– Да, она оставила мне свой телефон.

– Черт возьми, завязывается романтическая история.

– Я вижу, тебя это не радует.

– Это твое дело, но я боюсь, как бы она тебя у меня не своровала. И вообще мне все это не нравится, потому что обычные немецкие девушки так себя не ведут.

– Ты хочешь сказать, на такую низость способны только русские?

– Конечно, нет, я никого не хочу обижать. Прости. Я хотел… Впрочем, действительно, какое мне дело до твоих поступков.

Они замолчали. Пили пиво, оглядывали зал. Так продолжалось минут десять. Антон первым решил нарушить тягостное эмоциональное противостояние.

– Да, Ральф, совсем забыл сказать: я нашел как минимум одно подтверждение того, что в Донском монастыре действительно похоронены пленные немцы.

Ральф с удивлением уставился на Антона.

– Да ты что? Серьезно? Почему же все это время молчал? Давай, скорее рассказывай!

– Прямо здесь? Ты ведь хотел найти местечко поспокойней?

– Антон, хватит! Теперь уже все равно. Тем более, как оказалось, это самое местечко пригодно для разных дел. Тебе, кстати, скоро звонить по оставленному номеру.

– Не волнуйся, я и без тебя помню. Итак, Миша-Михаил, который нас водил на экскурсию в монастыре, перед самым моим отъездом в Мюнхен рассказал, что в одном нашем обществе, которое по-русски называется «Мемориал» – это от слова «помнить», – имеются две бумаги. Это протоколы допросов военнопленных, которые проходили непосредственно в Донском монастыре в начале 1946 года, и отчет группы НКВД о спецоперации, проведенной там же в тот же день. Есть предположение, что речь идет о ликвидации подозреваемых в так называемом заговоре пленных.

– А что такое заговор пленных?

– После войны советская контрразведка провела серию операций по выявлению агентуры, оставленной немцами на территории СССР. Считалось, что военнопленные замешаны в заговоре с целью ликвидации советской верхушки. Теоретически немцы могли что-то планировать, например сбежать из плена, но не более того. Не могу поверить, чтобы пленные немцы, работавшие на стройке в Москве, разрабатывали план покушения на Сталина.

– Они его в цемент планировали закатать, что ли? Полная чушь…

– Эх, Ральф. Ты еще не знаешь, какой может быть настоящая чушь! Мне вот дядя рассказывал, что у них в колхозе сотрудник фермы, подрабатывавший по выходным банщиком, был арестован по статье номер 58 за измену Родине. Его обвиняли в шпионаже в пользу империалистической Японии. Как тебе такое?

– Это же анекдот, Антон.

– Это не анекдот! Это трагедия целого народа. Да что там говорить. Мы всей правды никогда в жизни не узнаем, потому что у нас нет объективной силы, которая хочет и может провести расследование преступлений власти против народа… Так… похоже, пиво подействовало – начал говорить о политике. Если коротко, то ни обновленные спецслужбы, ни общество «Мемориал» не способны докопаться до истины. Потому что и те и другие действуют эмоционально, на грани срыва, на грани истерики, и не ясно, во имя чего. По крайней мере, уж точно не ради истины.

– Так во всех странах. В одних больше, в других – в меньшей степени. Так что, ты эти документы видел?

– Нет, они хранятся в обществе «Мемориал», где нам с тобой предстоит их раздобыть.

– Украсть?

– Возможно, если не покажут добровольно. Михаил обещал дать контакты. Но я уже сам вышел на общество, потому что, как я тебе уже говорил тогда, в монастыре, этому монаху я не очень доверяю.