Текст книги "Собрание сочинений. Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы"

Часть III

Глава 22

Фурзд лежал на диване в своем кабинете и задумывался. Он, вообще говоря, любил задумываться. На этот раз в уме метался образ Террапа – таким, каким он его нередко видел в быту. Склонности Террапа к рептилиям и другим существам такого рода Фурзд не одобрял и не понимал. Можно понять страсть к лошадкам, для правителя это даже престижно и создает в народе ощущение близости к правителю. Но любовь Террапа к лягушкам раздражала Фурзда. В огромном аквариуме в резиденции Террапа бытовало множество разных лягушек, и правитель Ауфири мог часами безмолвно созерцать их, сидя на стуле. После такого времяпрепровождения Террап любил подписывать смертные приговоры.

Фурзд почесал в затылке. Вроде бы такого заболотного правителя легко скинуть, но нет – систему контроля Террап умудрился сам так продумать, что не подступись. В смысле скинуть.

Возможно, что в последнее время ничего в государстве не интересовало Террапа. Кто-то из его окружения сказал так про своего шефа:

– Правитель умер, но продолжает править.

И за такую шутку, сказанную в интимной обстановке, тут же лишали головы. Головы же, в назидание всем чиновникам высокого разряда, выставляли в Министерстве образования с надписью: «Болтун».

Но головами трех человек в Ауфири Террап не мог распоряжаться при всем желании: Фурзд, Зурдан и тем более Крамун были носителями этих голов. Фурзд самодовольно улыбнулся, и его тут же потянуло выпить «бюво». «Бюво» «бювом», но план смещения Террапа, даже теоретически, застрял. К тому же доклады Крэка о его злоключениях у Зурдана и Крамуна были честными, но бессмысленными. (Крэк, подталкиваемый инстинктом вечной жизни, в целях самосохранности решил быть честным, в меру допустимого, по отношению ко всем трем своим нанимателям одновременно. Он, храбрец, стал безобразно трястись за свою шкуру.)

Фурзд выпил «бюво». Интересно, что покажет рывок Крэка к замерзшему миллиардеру в Страну деловых трупов. Фурзд, конечно, разузнал ситуацию, и дело казалось весьма серьезным. Фурзд посоветовал Крэку, если там будет омст, поделить его на три части, соответственно тем, кому он одновременно служит. Не дай черт кого-нибудь обидеть.

– Ты помолись Непонятному, Крэк. Мой тебе добрый совет, – сказал Фурзд напутственно – без Непонятного в таком деле не обойтись.

Выпив еще один бокал «бюво», Фурзд задумался о Непонятном. Он обращался молитвенно к Непонятному как к Верховному Существу над всеми вселенными, только когда серьезная ситуация впадала в полную неразрешимость на уровне человеческого ума. И что же? Как правило, помогало. Разрешимость действительно приходила, но до такой степени непонятная, что неизвестно было, что предпочесть.

Фурзд нередко беседовал в последнее время с Вагилидом о духовной метафизической традиции доисторического человечества, но чем больше он беседовал, тем больше убеждался, что в конечном итоге ко всему этому культ Непонятного лучше всего подходит.

Вдруг Фурзд спохватился: да, да, но эта история с русскими заставляет его нервничать. Он не может игнорировать их истерики, за ними стоит Вагилид с его знаниями и эта удивительная Танира, все это в будущем его государстве может пригодиться, включая русских.

Эта русская женщина нашлась, она бесповоротно решила уйти к несуществующим. Хорошо. Это ее дело, она особой роли не играла. Сергей Томилин – другое дело. Та сама ушла, этого явным образом кто-то перехватил, увез. Реакция русских и Вагилида понятна: она невообразима.

Фурзд уже отдал приказ о предварительном расследовании. Результата пока нет. Нет даже намека, пусть даже безумного, непредсказуемого, дикого, но намека. Ничего. Одна пустота.

«Если это расследование не приведет к итогу, – думал он, – значит, тут замешаны не случайные уголовники или какие-нибудь обычные секты, которые все наперечет. Значит, вероятнее всего, тут замешаны серьезные силы. Но кто и зачем? Какова цель? Кто тут? Может быть, начнем с правителя, – думал Фурзд о Террапе. – Но зачем Террапу доисторический человек? Не хочет же он поместить его к каким-нибудь своим рептилиям? Террап ослаб, он действует рутинно и только в интимном отношении своеобразен. И все же здесь много вариантов, вплоть до самых диких и аномальных. Террап где-то предсказуем. Затем Зурдан. Вполне возможно. Скорее всего прихоть Гнодиады. Это опасно. Он ей позволяет спускаться на дно ада.

«Наконец, Крамун. Здесь остается только взвизгнуть, – решил Фурзд. – Может быть что угодно, вплоть до помещения в Дом первого безумия, и при этом цель – непонятна. Остаются еще две тайные секты, о которых мало что известно. Слишком тайные. Вполне может быть. Нельзя отбрасывать и иностранцев: Неорию и Страну деловых трупов. Вряд ли, но возможно. Впрочем, что деловым трупам делать с доисторическим человеком? Может, только если заморозить для опыта.

Итак, подожду результат предварительного расследования, затем, думаю, надо собрать специальный отдел по работе над каждой версией. Под моим прямым воздействием, иначе нагадят. И особо подсоединить отдел контроля над сверхъестественным».

Фурзд встал, подошел к окну. За окном – вечер, огромный город, тьма и иногда странные звуки, в основном неизвестно какого происхождения. Фурзд зевнул: «Так и должно быть».

Глава 23

Армана неслышно шла по довольно мрачным, словно тюремным коридорам главного полузамка, или просто логова Крамуна. Логово было соединено подземным тоннелем с Домами первого и второго безумия.

Она шла легкой, словно птичьей, походкой, и, по мере того как коридор все мрачнел и мрачнел, она все больше и больше улыбалась.

В руке ее был кожаный портфельчик. Наконец она остановилась около внушительной деревянной двери. Нажала кнопку, что-то пробормотала весело и дико в микрофон и вошла.

В огромной комнате ее осветил мертвенно-голубой свет, в который было погружено все пространство. Мертвенность света была страшной, она возбуждала жизненные силы, словно трупность этого света была связана с тайными жизненными соками.

В глубине зала в высоком и, видимо, удобном кресле отдыхал Крамун.

– Ты здесь, дочурка, – прошептал он.

Армана подошла к нему и прижалась на мгновение к его плечу.

– Ты у меня давно не боишься ада, – хохотнул Крамун внутри себя.

Армана повеселела и отошла в сторону.

– Говори, – сказал Крамун.

– Крэк отправился в Страну деловых трупов. За омстом. Всем необходимым он снабжен.

– Пустяки. А как доисторический человек? Привезен?

– Мы готовы его представить вам.

Крамун пошевелился:

– Любопытно. Важный штрих. Как он себя вел?

– Сначала естественно, потом неестественно.

– В чем естественность? Брыкался, орал, когда его везли? Кричал, бился? Вел себя как живые существа? Это дурацкое поведение здесь, в нашем мире? Хохотал?

Армана захохотала:

– Нет.

– Плохо. А в чем неестественность?

– Вдруг затих и замолчал. Ни слова сопротивления или обиды. Так вел себя он уже тут, в замке, в камере. Я подошла и поцеловала его.

– Дочурка, узнаю тебя! И что?

– Он молчал и был не в реакции.

– Молодец. Он мне все больше и больше нравится.

– Государь, это, конечно, не было спокойствием черта или демона.

– Естественно, Армана.

– Мое впечатление: он вышел за границы себя самого.

– Дочурка, сядь-ка рядом. Вот сюда – на этот маленький стул, около кресла. Так.

Армана села рядом и, хрупко-нежная, потусторонне-веселая, показалась птицей, сидящей рядом с демоном.

– Скажи мне, дочурка, а что ты точно имеешь в виду под словами «он вышел за пределы себя самого»? Ты знаешь разве, какой он сам, этот доисторический человек?

– Мой государь, наша империя частью своей невидима. Я могу сказать проще: он не верит в происходящее.

– Но верит ли он в то, что сам существует?

– К сожалению, в это он верит.

– Надо бы с ним поласковей. Такой, он может растерять свою суть. А нам нужна его суть, его нутро…

И Крамун хохотнул.

– Вели ввести его.

– Мне остаться?

– Пока не надо.

– Его зовут Сергей. ХХ доисторический век. Насколько я понимаю из источников – время глупцов. Но много исключений.

Сергея вели по тем же длинным, мрачно-неестественным коридорам, по которым прошла Армана. Двое угрюмоподобных часовых шли рядом.

Вдруг откуда-то возник маленький, плюгавенький человек, почти карлик. Лысая голова, подобие черного пиджака.

– Сережа, – проговорил он по-русски. – Мы идем к нашему государю, ты понял?

Это ударило Сергея по нервам, как свалившийся труп с луны. После крика и боли в его душе осталось одно – все-таки все вокруг, начиная с перемещения во времени, все, что случилось с ним, – бред, метафизическая галлюцинация, в конце концов, вселенский идиотизм. На этом он немного успокоился. Но карлик расшатал стройное здание галлюцинации. Казалось, должно было быть наоборот: карлик конца времени, говорящий по-русски, возникший, как черт из подземелья, – чем не добротная галлюцинация. Реакция же Сергея была вне логики, если это слово вообще что-нибудь значило в этом мире. Он почувствовал – да, это Достоевский, то есть реальность все же фантастичнее даже самого глобального бреда.

Как тогда жить с такой реальностью? Карлик шел рядом и даже подбадривал Сергея:

– Ты, Сережа, не унывай. Знаешь, конец времен – дело житейское. Ты только прислушивайся к нашему государю.

Часовые шли безучастно, Сергею казалось, что русский язык карлика безупречен, и это добивало его. Но потом он уловил в его речи странность.

– Меня убьют? – тупо спросил он карлика.

Карлик залился женоподобным истерическим смехом.

– Серега, – вымолвил он, окончив, – если бы вас хотели убить, давно бы убили. Вам предстоит нечто более серьезное.

Наконец, массивная дверь, звонок, какие-то звуки. Они вошли.

Сергей, как только увидел Крамуна, его сияющее мраком лицо, нелепые зубы, блеск глаз, сразу поверил в галлюцинативность происходящего и даже в галлюцинативность мира в целом. Ему стало легче.

Расселись по местам: охрана, карлик и он, Сергей Томилин.

«Карлик, видимо, переводчик», – равнодушно подумал Сергей.

– Наш друг из далекого прошлого, – без обиняков начал Крамун, – вы нам нужны.

– Зачем? – безразлично спросил Томилин.

Крамун нежно прикрыл глаза.

– Я вас разочарую, Сережа, – сказал он. – Все, что с вами произошло, – реальность. И не думайте, пожалуйста, что мир – не что иное, как сумасшедший дом.

Сергей вздрогнул и почувствовал, что словно холодное жало вошло в его душу.

– А теперь нужно приступить к делу, – осторожно проговорил Крамун.

Карлик, когда переводил эти слова, взвизгнул (кстати, его звали Нон).

– Далекий дружок, – начал Крамун. – Прежде всего втисните в память, что мы вас не будем четвертовать, резать голову, сжигать, пытать, просто убивать… Это у нас припасено для людей другого типа. Более того, после эксперимента вас отправят домой, не в Россию, конечно, а в ваш лагерь. Обратно.

Сережа поник:

– Эксперимент, – прошептал он. – Знаем мы эти эксперименты.

Крамун опять пришел в веселое расположение духа, что смотрелось дико посреди всеобщей его мрачности.

– Про эти эксперименты, дорогой, вы ничего не знаете. Уверяю вас, – со смешком подтвердил Крамун. – В доисторическое время люди еще не созрели для таких явлений. К тому же дело-то пустяковое: от вас требуется всего лишь дружеское поведение. Только и всего.

Сергей напрягся. «В чем же подвох, убийственный подвох?..»

Крамун заметил:

– Никакого подвоха. Вы должны вести себя как можно более естественно и быть в самом хорошем расположении духа. Вообще, светлые мысли поощряются. Если угодно, молитесь Богу. Где же тут подвох?

Карлик опять вздрогнул.

Крамун вдруг посерьезнел.

– А теперь скажу вам прямо: за вами, в этом вашем состоянии, будут наблюдать. Как – это неважно. Но наблюдать будут весьма и весьма специфические существа. Вы должны выдержать это наблюдение, а может быть, даже дружеское соприкосновение, беседу например.

Сергею стало так жутко, что он решил: хуже не будет.

– И знайте, если откажетесь от эксперимента, то тогда… не буду уточнять… Скажу только: мы не такие глупцы, чтобы сразу отправить непослушного дядю на тот свет на радость ему… На это не надейтесь.

Сергей ошалело, но внутри уже мертвенно спокойно возразил:

– Как я могу отказаться от эксперимента, когда я полностью в вашей власти?

Крамун вздохнул:

– Значит, вы не поняли. Вся суть в том, что вы должны быть в естественном, но приподнятом, причем духовно приподнятом состоянии. Пробудите свое лучшее: молитва, экстаз, религиозное настроение, чтение поэм, отрывков из Достоевского, медитация, то, что доступно и привычно вам, ведь в доисторические времена такие явления бывали у людей…

Согласитесь, дружок, что такое состояние нельзя вызвать палками. Иначе бы вас и не спрашивали… Соберитесь с духом, вы должны быть наблюдаем именно в таком состоянии…

Тогда Сергей взорвался:

– Зачем, зачем вам это надо?!!! Где я??? Кто я?.. Вы ненавидите меня!!!

Крамун чуть-чуть насторожился.

– Успокойтесь, Сергей. Вы видите, эксперимент не над вами, а над теми, кто будет вас наблюдать. Отрабатывайте свое светлое состояние духа. Конечно, не один раз, а несколько – и будете свободны. Вы, дорогой, свое счастье не цените. На носу конец света, а вы капризничаете.

Сергей остолбенел: «А вдруг правда?» И он замер.

– Вас напоят, накормят, – продолжил Крамун – Дадут спать… Курировать вас будет Нон, карлик.

Нон замахал ручками, в знак согласия, конечно.

– Но, может быть, присоединится и приятная женщина. А сейчас ваша цель – прийти в себя…

Сергей посмотрел на Крамуна.

– Убрать! – приказал Крамун стражникам.

Они подхватили тело Сергея и потащили его вон.

Карлик Нон чинно следовал за ними.

Крамун остался один. На какие-то минуты он застыл, как потусторонняя мумия в своем тронном кресле. Прикрыл глаза и обдумывал, грезил.

«Конечно, эта возня с доисторическим юношей – только штрих, – думал он. – Но все же любопытно. Я выведу на него уже готовеньких, из Дома первого безумия, они не совсем еще новые существа. Но они готовы стать новой иерархией абсолютной Тени, стать властителями всех этих ничтожных демонов. Они должны быть готовы к тому, чтобы совершить тотальный поворот во Вселенной. Они, те, кто на дне, станут вверху, а те, кто вверху, – будут внизу. Абсолютная Тьма должна владеть Вселенной, и демоны – только мелкие прислужники новой иерархии… Да, да, я, мы завершили свое дело в Доме второго безумия. Безумие – это прикрытие. Мы уже завершаем, шаг за шагом. Новые существа, ведомые мной, когда созреют, должны немедленно умереть, покинуть физический мир и войти в тонкий, ибо там их власть. Я сам в свое время войду в тонкий мир, и все существующее будет перевернуто. Тайна дна и тайна верха сместятся… Мы будем владеть всем, ибо нет ничего глубинней тьмы…»

Крамун вздохнул. «А сейчас небольшой штрих. Мои ребята должны увидеть и познать суть человека, который горел, когда небесный огонь еще жил в некоторых людях. Этот Сергей – хороший пример. И пусть мои адепты тьмы увидят лицо врага, почувствуют присутствие неба в человеке и возненавидят всей своей силой свет. Просто малюсенький урок им. Они почуют в этом доисторическом человеке того, кого надо ненавидеть. Им нужно ощутить это конкретно. Среди ауфирцев бесполезно искать пример, а Вагилид духовно защищен. С таким, как он, мы расправимся позже, а этого доисторического человека, если он не сойдет с ума, выбросим, как щенка, обратно. Пусть Фурзд радуется…»

Крамун встал. Вспыхнуло странное освещение, и он медленно пошел к потайной двери в углу.

Глава 24

Крэк несся в элитном поезде в сторону Страны деловых трупов. Ему было сообщено, что операция хорошо подготовлена силами не только Фурзда, но и Зурдана и Крамуна. Деловой труп по имени Гаррисон, контролирующий тело замороженного миллиардера, готов за большие деньги обменять омст на фальшивку, но надежную фальшивку, которую изготовили в одной из лабораторий Фурзда. Фальшивка эта уже лежала в кармане Крэка, и он лихо напевал народные ауфирские песни, похлопывая себя по карману.

В помощь Крэку выделен агент из посольства Ауфири в столице Страны деловых трупов, в городе Ангеус.

Поезд медленно подходил к вокзалу. Крэк по обычаю смотрел в окно. Высоченные здания, много машин, люди выглядели как приложение к машинам. Все они куда-то спешили. Все было крайне непохоже на Ауфирь и даже на Неорию. Все спешили, а огонь между тем подбирался к окраинам этого государства. «Впрочем, столько раз проносило», – подумал Крэк. Он выбрался на привокзальную улицу, чтобы на автобусе добраться до посольства. Разумеется, его документы были в порядке…

Крэк нервно огляделся. Все-таки чужая страна. На площадке около дома на длинной скамейке сидели дети деловых трупов, мальчики и девочки. Они что-то высчитывали.

А в общем, ничего особенного. Страна как страна. У остановки автобуса люди мелькали, как тени. Быстро и в то же время автономно. Крэк почему-то схватился за голову, но в автобус вскочил.

Он оплатил свой проезд, с этим было строго. Впереди банки, офисы, громадные жилые дома. Но его предупредили, что пища до такой степени омерзительная, что лучше никуда не заходить и к ней не притрагиваться. Кухня в Ауфири не страдала приличным качеством питания. «Какое там питание в наши времена», – говаривал Крэк. Но в Стране деловых трупов питание было настолько самобытное, что никто из обитателей других стран, включая животных, по-хорошему не мог к ней притрагиваться.

И сердечко Крэка радостно забилось, когда он юркнул в родное посольство. Там его встретили с объятиями. Его, правда, смутило явное и к тому же огромное изображение черта в вестибюле посольства, где главный вход.

Крэк выругался, так как не любил таких крайностей. Но потом пошло как по маслу. Крэку отвели уютную комнату, и он, быстро отдохнув, решил приняться за дело.

Встреча с резидентом, который должен был ему помочь, состоялась тут же, в посольстве, в спецкомнате.

Резидента звали Еран, и оказался он весьма сведущим. А знать деловых трупов во всех их нюансах и деталях не каждому дано. Еран проработал здесь с самой своей юности, и нюх на деловых трупов у него был проникновенный.

Оказалось, что дело уже настолько подготовлено, что Крэку, следуя особым указаниям, оставалось только встретиться с Гаррисоном, хранителем замороженного тела, и получить от него омст взамен фальшивого омста и внушительной суммы денег в купюрах Страны деловых трупов. СДТ – как они называли свою страну, Крэка всегда немного шокировало, что люди этой страны сами соглашаются так себя называть.

Под конец разговора он попросил Ерана объяснить этот феномен.

Еран, развалясь на диване, ответил:

– Нам, ауфирцам, такое трудно понять, но суть в том, что люди этой страны совершенно лишены эмоций. Эмоции раньше еще были, чуть-чуть, но сейчас полностью пропали. Им абсолютно безразлично, как их называют и как они называют себя. Как-то прилипло такое название, от нас, конечно, ну и пусть.

Крэк погладил живот от удивления.

– Кроме того, слово «деловой» им вполне понятно, а труп, – Еран махнул рукой, – им все равно… Скорее вот что: слово «труп» имеет для них некоторый позитивный оттенок. Суть в том, что они своих замороженных, боговлиятельных и богатых, из властных высших структур, тоже нередко называют трупами. Ну, а как их еще называть?! Не было ни одного замороженного, которого бы вернули. Дескать, еще не готовы вылечить болезни, в которых их заморозили, невозможно до сих пор. Придется ждать!

Еран захохотал, выпил «бюво», чокнувшись со своим соотечественником. Выпить Крэк не отказался. Весь план изъятия омста уже обговорен и изучен.

Еран подошел к окну, приоткрыл занавес и подозвал Крэка.

– Посмотрите! Видите эти ряды одинаковых громадных зданий в центре города? Это фактически кладбище замороженных. Они лежат там рядками в своих отсеках. Им прислуживают. Их много. Они все в своих прозрачных гробах, расположены в зависимости от их доходов, от суммы их денег. Даже гробы правителей этой страны расположили ниже, чем тех, кто богаче их. Власть чистогана у них абсолютна, даже если это касается трупов.

– А народ? – наивно, ибо уже был выпивши, спросил Крэк.

– Никакого народа. Есть же большинство, которое не имеет достаточно денег. Их не замораживают, они умирают от смертельных болезней как положено, и их хоронят, точнее, убирают – молниеносно, технично, так что не остается и следа. Нет денег – нет памяти.

– Давайте присядем, – попросил Крэк. – Мне противно смотреть на эти здания.

Они вернулись к уюту.

– Понимали или нет эти замороженные, на что они себя обрекают? – спросил Крэк, разливая «бюво».

– Конечно, нет. Во всем, что выходит за сферу денег, – они одноклеточные. Надеялись на выздоровление в прекрасном будущем.

На этот раз Крэк захохотал.

– А то, что сознание, душа находится в ловушке, – они не понимали. Да и землю-то их давно уже трясет и потрескивает…

Еран с удовольствием пояснил:

– На такие понятия они вообще не реагируют. У них и слов таких нет – «душа», «сознание» и тому подобное.

– Они материалисты?

– Да нет! – Еран возмутился непонятливостью Крэка. – Они никакие. «Материалисты» – это слишком абстрактно для них! А они признают только факты, причем только те, которые одноклеточные могут воспринимать…

– Не хотел бы я быть на их месте, – расчувствовался Крэк. Его удивила компетентность и ум Ерана.

А тот еще добавил:

– От нас, ауфирцев, ушли высшие миры, но нам остались демоны и бесы. От них же ушло все, кроме их одноклеточности, даже материализм слишком высок для них.

Крэк даже похолодел: такие речи о том, что касается ауфирцев, попахивают серьезной крамолой. «Впрочем, – с облегчением подумал Крэк, – спецагентам многое позволено». И тогда он ущипнул за ляжку спецагента.

– Скажите, Еран, но неужели среди деловых трупов нет ничего эдакого… хоть маленько… ну такого… забавного, что ли? Неужели у них один только здравый смысл?

Лицо Ерана вытянулось в недоуменном напряжении. Он вдруг пробормотал:

– Помимо финансов, в технике они неплохи… И это все…

– Я не о том спрашиваю.

Еран взвился:

– Вспомнил! Есть, есть! Есть у них одна привычка, она и пугала меня, и доводила до приступов хохота. Когда кто-нибудь из них умирал, родственники, посторонние тут же собирались около тела и пританцовывали… Они не умеют танцевать, деловые трупы именно пританцовывают, покачиваясь около покойника, и все. Никаких поцелуев, касания ног или суеверий – похорон вообще не бывает. Одни танцы, почти танцы, точнее. Ни смеха, ни слез, ни улыбок…

Сам Крэк, однако, не расхохотался, наоборот, даже слегка испугался, сам не зная почему.

– А в сексе, в семье? – быстро спросил он.

Еран махнул рукой.

– Все у них в этом, да и в остальном, прямолинейно – правильно и деревянно. От такого веет большей жутью, чем от любого… «эдакого», как вы выразились. …Не люблю я их, – помолчав, добавил Еран. – Пританцовывают вокруг покойников, а сами – трупы. Неизвестно еще, кто вокруг чего пританцовывает.

– Показали бы вы мне все это в действии. Можно посещать замороженных?

Еран вздохнул:

– В определенные дни. Ходят толпами, и могу устроить, чтоб вас провели к кому-нибудь в порядке исключения. Только без эксцессов.

– Я всю жизнь был бы обязан вам, Еран.

– Попробую. …Да, если придется бывать на официальных встречах, в посольстве к примеру, не вздумайте называть это государство Страной деловых трупов. Легитимное название такое: Республика деловых трупов.

Крэк крякнул, а потом погрузился в раздумие. Еран молчал и Крэк тоже. Так прошло минут 10.

Наконец Крэк очнулся и сказал:

– Насколько легко их обдурить в любой спец-операции, настолько же трудно их понять вообще.

– Это потому, что они ниже уровня любого понимания.

– Не скажите, – среагировал Крэк и тут же прильнул к кружке «бюво». – Например, – нисколько не опьянев, начал Крэк, – что может произойти, когда начнется размораживание? Например, массовое?

Еран дружелюбно посмотрел на Крэка:

– Давайте выпьем вместе… Что вы один присосались… Так вот, это действительно вопрос. Наши всем своим нюхом изучают… Хорошо, если они все будут просыпаться идиотами. Даже с точки зрения деловых трупов… Но есть один змеиный, каверзный момент…

Оба они, Крэк и Еран, вдруг задумались, точно остановились. Еран потом вымолвил шепотом:

– Некоторые весьма влиятельные наши эксперты по деловым трупам считают, что замороженные крайне подойдут, когда их станут размораживать, для вселения в них демонов.

Еран истерично подскочил к окну и глянул по направлению к центральному скоплению небоскребов, где хранились замороженные.

– Представьте себе, что из гробов встанут не люди, пусть даже трупы, а непонятные чертообразные существа с остервенелым синим взглядом и с желанием действовать!

Крэк подпрыгнул так, что брюшко затряслось, и тоже подбежал к окну. Но все же у него вырвалось:

– Невероятно! Но ведь у нас в Ауфири многие люди жаждут союза с миром демонов… И потом, Еран, изображение черта в вестибюле посольства… вы бы постеснялись… Нет чтобы выставить портрет правителя.

Еран покраснел, как девица, когда Крэк упомянул об изображении черта. Можно было подумать, что он занимается бесоложством. Все же он взял себя в нежные руки и фыркнул.

– Это все причуды, Крэк, причуды… Имеем же мы право на «эдакое», как вы выразились… А вот что касается движения в обществе в сторону союза с демонами и чертомании вообще, то это серьезно, но глупо. Потому что мы знаем, какое безумие, смерть и ужас творились в доисторическом человечестве, когда демоны вошли в физический мир. Об этом, к сожалению, мало кто знает, засекречено. Но руководство страны нашей знает об этом, знает, насколько это опасно.

Еран даже чуть взвыл:

– И никогда не допустит этого в широком масштабе. Террап, кстати, всегда скептически относился к чертоманам, в смысле, что ничего хорошего от них ожидать нельзя.

Глаза Ерана загорелись зеленоватым блеском ненависти, в то время как к черту, как к индивидуму, отдельному существу, он явно питал слабость. Это заметил проницательный Крэк и тут же простил Ерана! Мало ли… Между тем Еран изредка бросал взгляды в сторону небоскребов с замороженными и совсем распалился:

– Я знаю, что вам передали для ознакомления от самого Фурзда план С19.

Крэк искренне удивился такой осведомленности:

– Да, он у меня, лежит дома. Я еще не успел прочесть.

– Ах, не успели!.. Тогда я вам расскажу на ухо.

Еран истерично наклонился к уху Крэка.

– Этот план предусматривает, что если возникнут хотя бы намеки на чертообразность размороженных или тем более вселение бесов в них, мы ответим бомбовым ударом по этим высотным гробам. Силы подготовлены, удар будет ослепительным. И дома, и гробы с деловыми трупами рухнут, рухнут в Преисподнюю, черт их возьми!

И Еран указал на гробовые небоскребы. Крэк, зная решимость Фурзда, слегка обалдел.

– Может, можно помягче, – бормотнул он.

– Какое помягче! – Ерана душила ненависть. – Мы не допустим, чтобы повторилась история с доисторическим человечеством! Вы не знаете, а я был допущен к секретным архивам. Это небывалый ужас! Они то веселились, то появлялись, как почти неуязвимые объекты, быстро меняющие свою форму и место возникновения. Вселенский кошмар! А эти идиоты доисторические, многие принимали их за несуществующих инопланетян… Тупо помешанные на материализме и какой-то так называемой науке. Им досталось!

Крэк не удержался и улыбнулся.

– Что тут смешного?! Наше руководство готово ко всему непредсказуемому и невозможному. Конечно, страх перед концом мира парализовал волю очень многих. Иначе мы бы давно расправились со всеми чертоискателями. Одно дело – баловство: инкубы, суккубы, другое дело – планетарный ужас!

Крэк спохватился в конце концов:

– Еран, вы же разумный человек. Если бы демоны хотели вторгнуться в наше беззащитное человечество, они бы давно это сделали. Но кого интересует человечество перед концом мира? На индивидуальном уровне – конечно, может быть, но масштабно – нет. Если только не найдутся черти, которые сошли с ума. Ведь конец этого мира и их затронет в какой-то мере. И других тварей тоже.

Видите ли, я говорю о конце света, как о будущем факте, но я искренне надеюсь, что этого не будет, – оговорился Крэк.

– Ничего, ничего. Между нами – можно, – подбодрил его Еран и заключил: – Пора кончать беседу. Завтра – действовать.

В это время в дверь кто-то заскребся. Еран открыл, вошла кошка и потерлась у его ног.

– И сюда пролезла! – воскликнул Еран. – Ну и твари! Они точно такие, как были 20–30 тысяч лет назад! Не меняются, так же мяучат, трутся, а мы меняемся, и порой – до неузнаваемости. Порой горестно и в то же время дико, – мажорно заключил он.

– Вы же слышали, конечно, Еран, что по некоторым кошкам у нас определяют, близок ли какой-либо катаклизм. Наши кошки ведут себя сейчас мирно…

Крэк погладил посольскую кошечку.

– А здесь, в Республике?

– Посольская немного нервничает, а в самой Республике сейчас коты не то что нервничают, – психуют. Но деловые трупы не обращают внимания на них. До завтра…

Завтра наступило стремительно. Время тут вообще текло быстрее, чем в Ауфири. Крэк вымылся, поел и был готов. Все оказалось на редкость просто, поскольку Еран все заранее подготовил.

Крэку нужно было подъехать в 3 часа дня к тайнику, скрытому в дереве в окраинном лесопарке, и вложить туда деньги и фальшивую сексуальную бомбу и тут же уйти. Через некоторое время, в зависимости от ситуации, подойдет Гаррисон, возьмет ее и вложит омст. Крэк должен вернуться и взять омст. На месте руководить ситуацией будет опытный подчиненный Ерану агент, фигурою своей похожий на деловых трупов. Он будет давать сигналы, отложить ли операцию, надо ли подходить и кому, возможно, он сам возьмет омст.

Еран надеялся, что Гаррисон не подведет, этот деловой труп знает, что с ауфирцами не шутят и стреляют они метко, хотя шпионскому контракту бывают верны. В контракте Гаррисона была указана точная сумма вознаграждения.

…Лесопарк был уныл и мерзок. По аллеям чинно прогуливались деловые трупы, мужчины и женщины.

Крэк подумал, что с ним сделают деловые трупы, если засекут. Он не имел представления об их тюрьмах и о человеческом или бесчеловечном отношении там.

«Опытный агент» был четок и смел. Он, видимо, понимал каждое движение деловых трупов и что у них на уме. К тому же было довольно пустынно.

Крэк, матерясь про себя, по сигналу двинулся к намеченному дереву, чуть не споткнулся о пень, но в тайничок умело вложил что надо и отошел, куда наметил агент.

То была заброшенная тропинка и скамеечка. Крэк послушно присел. Время текло на этот раз по-медвежьи медленно. Крэк притворился мечтающим, хотя знал, что деловые трупы не поймут. Но ему надоели инструкции. «Немного лихости необходимо», – подумал он, грезя – сквозь туман сознания.