Текст книги "Россия гниет с головы. Проклятие власти"

Руководят пешки или серые кардиналы

Поскольку я исследую проблему СССР, то приведу из своей тогдашней практики пример того, во что с точки зрения знаний превратилось «коллективное руководство» СССР как руководитель страны. В конце 80-х мне приходилось работать «с газет», то есть начинать действовать, как только какое-то постановление Совмина появилось в печати, поскольку в дальнейшем оно могло быть изменено. И вот было опубликовано совместное постановление ЦК КПСС и Совмина СССР о расширении самостоятельности в области внешнеэкономической деятельности, а в нем глаз зацепился за слово «бартер». Что такое «бартер», я понятия не имел, а просмотрев все словари, не нашел этого слова. Во время очередной командировки в Москву в свое министерство зашел в Управление внешнеэкономических связей выяснить, что же такое бартерные операции, и прошу мне, парню из захолустья, объяснить, что это такое. Работники Управления сначала меня вообще не поняли, начали выяснять, откуда я узнал это слово и какое оно имеет отношение к ним. Я объяснил, и народ засуетился, сообразив, что это, оказывается, по их специальности, побежал выяснять у начальства, но безрезультатно, подтвердив мое невысокое мнение и о Минчермете, и о московской интеллигенции, которая в газете «Правда» привыкла читать только фельетоны. Но меня так просто не выпроводишь, поэтому меня связали с тем отделом Совета Министров СССР, который готовил текст этого Постановления.

И дело приняло вид скверного антисоветского анекдота, поскольку и в Совмине СССР никто не знал, что означает слово «бартер» в Постановлении Совмина и ЦК КПСС, текст которого сами клерки Совмина и написали. Но там тоже поняли, что это нехороший анекдот, и тут же дали мне телефон человека из Министерства иностранных дел, который непосредственно написал этот пункт Постановления. Я позвонил, объяснил, что мне нужно, и почувствовал, что человек на другом конце провода явственно обрадовался моему звонку. Он тут же заказал мне пропуск и предложил приехать на Смоленскую площадь. Принял радушно, объяснил, что бартер – это товарообменная операция, что он ожидал бурной реакции от всей промышленности СССР на введенное им право заводов проводит бартерные операции, но почему-то все молчат, и я вообще первый позвонил…

Вот и оцените, что из себя представляли члены коллективных руководящих органов СССР – Совмина и Политбюро, – если даже члены их аппарата не знали, о чем написано в мудрых указаниях этих руководителей.

Но вернемся к потребности верить вождям. Описан, возможно, реальный случая, который является хорошим примером, даже если он выдуман. В понедельник некто потребовался Сталину, но этот некто был пьян и через секретаря сообщил, что он якобы на охоте. Говорят, что во вторник во время встречи Сталин посоветовал ему брать пример с члена Политбюро товарища Ворошилова, который на охоту ходит по субботам, в воскресенье похмеляется и в понедельник уже свежий, как огурчик.

А как отдыхал сам Сталин? А вот прочтите его письмо жене, Надежде Аллилуевой (Татьке), написанное им во время лечения на Кавказе 14 сентября 1931 года (выделения в тексте сделаны Сталиным):

«Здравствуй, Татька!

Письмо получил. Хорошо, что научилась писать обстоятельные письма. Из твоего письма видно, что внешний облик Москвы начинает меняться к лучшему. Наконец-то!

«Рабочий техникум» по электротехнике получил. Пришли мне, Татька, «Рабочий техникум по черной металлургии. Обязательно пришли (посмотри мою библиотеку – там найдешь).

…Продолжай «информировать».

Целую. Твой Иосиф.

P. S. Здоровье у меня поправляется. Медленно, но поправляется».

Представляете, как хорошо было быть членом коллективного руководящего органа, если в нем был Сталин? Допустим, поступил к тебе, как к члену коллективного руководящего органа, вопрос по металлургии (а Политбюро решало практически все вопросы страны), тебе нужно учебники брать или на заводы ехать разбираться с подробностями, чтобы принять нужное решение, а это время тратить, умственные извилины напрягать. А тут берешь и посылаешь вопрос Сталину – пусть он разбирается, пусть он тратит время, он же вождь, а ты в субботу – на охоту. А потом голосуешь за предложение Сталина, поскольку «веришь вождю» и, кстати, веришь не без оснований, поскольку Сталин действительно разобрался с твоим вопросом. Представляете, как удобно иметь вождя? Сколько сил это экономит и сколько славы приносит: мы! Члены Политбюро! Решили!

В 1927 году Сталин попросил пленум ЦК освободить его от этого счастья быть вождем – попросил освободить себя от должности секретаря ЦК, а когда пленум категорически отказался отпускать Сталина, то попросил хотя бы упразднить должность генерального секретаря. Пленум категорически отказался удовлетворить даже эту просьбу. И пленум можно понять, и Сталина. Если Сталин будет просто секретарь, как и четверо других секретарей, то кто же из них будет вождь? Как же тогда будет с «я верю вождю»? Ведь тогда самим придется работать! А Сталин хотел, чтобы и остальные работали, – тоскливо ему было в ситуации, когда по-настоящему и посоветоваться не с кем – никто не хочет знать тонкостей решаемых вопросов, все хотят обойтись скороспелым умствованием, все хотят вопросы решать без предварительного их обдумывания – проголосовал, и все!

Вывод: в коллективном руководящем органе, даже при наличии коллективной ответственности, будут приниматься решения того, кто обладает максимальным авторитетом, а в органе, члены которого ленятся или не способны разбираться во всех возникающих вопросах, максимальный авторитет будет у того, кто обладает знаниями для решения этого вопроса. Итак, сначала авторитет, потом знания.

Чтобы напомнить, откуда у Сталина взялся авторитет, еще раз сообщу, что, по мнению читающей интеллигенции, человек не способен за свою жизнь прочесть более 3 тысяч книг. Так вот, в библиотеке Сталина было 30 тысяч томов книг, из которых 5,5 тысяч были им изучены и исчерканы его пометами. Прикиньте, сколько вы прочитали книг за свою жизнь, чтобы понять насколько энциклопедическими знаниями обладал Сталин. Полагалось бы, чтобы все члены Политбюро обладали такими же знаниями, тогда Политбюро действительно было бы коллективным руководящим органом и вождями были бы все члены Политбюро. Однако они ленились эти знания приобретать, поэтому Политбюро было коллективным руководящим органом лишь номинально – основную массу решений давал Сталин, остальные за эти решения голосовали. Кстати, по простым вопросам, в которых члены Политбюро разбирались и сами, решения Сталина иногда и не проходили, как было в случае с Бухариным и Рыковым, которых Сталин предлагал всего лишь выслать из Москвы, но остальные члены ЦК настояли на отдачу их под суд.

Обратите внимание, что у Сталина не было секретов от членов Политбюро – у него не было тайных знаний, Сталин обладал открытыми знаниями, то есть такими, которые могли знать и другие члены Политбюро, да они не хотели трудиться и этими знаниями овладевать, или им ума не хватало для их понимания. Но уже это обладание открытыми знаниями, неизвестными другим, дает знающему члену коллективного органа теоретическую возможность провести через этот орган любое решение – как полезное организации, так и вредное.

В качестве примера рассмотрим гипотетический случай манипулирования членами коллективного руководящего органа на конкретном примере.

СССР в августе 1939 года заключил с Германией договор о ненападении под условие, что Германия предоставит СССР кредит на закупку в Германии образцов оружия, боевой техники и оборудования для их производства и заключит торговое соглашение для этих же закупок. В ответ СССР обязался поставлять Германии сырье, в том числе и железную руду, но в договоре о поставках немцев «обули». Суть вот в чем. Из железной руды в доменных печах получают чугун, но, чтобы его получить, нужно иметь в руде не менее 50% железа, иначе чугун выплавить невозможно – доменная печь выйдет из строя. Но в договоре с немцами этот нижний предел содержания железа не оговорили – немцы полагали, что мы будем поставлять им железную руду такую, как используем в доменных печах сами, то есть не менее чем с 50% железа. А цену назначили за тонну железа в руде, то есть две тонны руды с 50% железа содержали в себе одну тонну железа, вот за эту одну тонну железа мы и брали с немцев деньги. Но при добыче руды получается и много руды с содержанием железа менее 50%, эта руда шла в отвалы, поскольку, повторю, в доменную печь ее давать нельзя. А если поставлять немцам руду с более чем 50% железа, то самим не будет хватать, поэтому им начали поставлять отвалы с низким содержанием железа. Скажем, отгрузит СССР им четыре тонны руды с 25% железа, в этих четырех тоннах содержится одна тонна железа, вот «по-честному» и брали с немцев, как за одну тонну железа.

Немцы, когда поняли, что их «обули», прислали в Москву министра внешней торговли с претензиями; Сталин с ним лично переговорил (кстати, в ночь на 1 января 1940 года) и отбил претензию тем, что у немцев есть обогатительные фабрики, которые построены специально для переработки такой руды – для повышения содержания железа в рудном сырье, поступающем в доменную печь. На этих фабриках немцы могут руду с низким содержанием железа размолоть, потом флотацией отделить железо, это железо окомковать и дать в доменную печь, то есть немцы все же могут эту руду использовать. А СССР не может, поскольку у него нет обогатительных производств, и, кстати, эти производства у немцев как раз и закупались. Поэтому, сказал Сталин, вы сначала поставьте нам обогатительные фабрики, мы их запустим, начнем обогащать руду сами, вот тогда и будем поставлять вам то, что можно грузить в домны без обогащения. Немец пробовал продолжить возмущение, однако Сталин начал возмущаться со своей стороны: немцы обязались поставить образцы артиллерийских орудий, перископы для советских подводных лодок, поточные линии для производства снарядов – почему задерживают поставки? Немец начал оправдываться, что им самим не хватает, а Сталин – ничего не знаем! Мы вам руду поставляем без задержек, и вы не срывайте поставки!

Почему Сталин смог так четко отбить немецкие претензии? Потому что он на отдыхе не на охоту ходил и в воскресенье не опохмелялся, зато изучил подробности черной металлургии, и это позволило ему лично «обуть» немцев так, что СССР получил от немцев современное вооружение почти задаром – за сырье, которое СССР выбрасывал. Это реальный случай.

А теперь предположим, что Сталин на Политбюро обсуждает, какую руду поставлять немцам. Теоретически Сталин мог сообщить остальным членам Политбюро об обогатительных фабриках у немцев и предложить поставлять им породу с отвалов под видом железной руды. А мог и не сообщать этого, а предложить поставлять немцам руду с 60% железа, уменьшив этим поставки богатой руды на доменные печи СССР и уменьшив производство чугуна в стране. Поскольку ни у кого из членов Политбюро не было таких знаний по металлургии, как у Сталина, то прошло бы любое из предложенных им решений. Конечно, реальный Сталин никогда ничего не сделал бы во вред СССР, но я дал этот гипотетический пример для показа того, как с помощью знаний можно сделать из коллективного органа управления послушный инструмент, даже без пресловутых угроз «стереть в лагерную пыль».

Давайте подведем итоги. Управление – это знания, вернее, умение применить знания. Государственное управление – это практически энциклопедические знания. Члены коллективного органа управления, не стремящиеся такими знаниями овладеть, всегда будут не управленцами, а марионетками в руках тех, кто такие знания имеет. Поэтому коллективного руководства не будет. Что делать, чтобы коллективное управление было?

Конечно, надо объяснять тем, кто стремится в политику, что они обязаны лично овладевать всеми подробностями вопросов, по которым они будут голосовать, что им нужно стать самыми знающими людьми в стране. Но сами понимаете, что от подобных объяснений толку ноль. Скажем, из нынешних депутатов вообще мизер поймет, о чем это вы говорите, но и этот мизер не почешется – зачем? Что, им без этих знаний плохо? Аппараты Думы и президента какие-то там законопроекты пишут, а депутаты свои карточки для голосования бригадирам сдают, и бригадиры за всех скопом голосуют. Ну, что еще нужно такому «государственному деятелю» для счастья?

В коллективном управляющем органе, укомплектованном малокультурными людьми (в смысле – не умеющими пользоваться теми знаниями, которые требуются для личного решения всех государственных вопросов), диктатором автоматически становится самый авторитетный, а при равном исходном авторитете – самый знающий.

Вот теперь давайте вернемся к шантажу элиты СССР элитой Запада.

Куда девались «закрытые пакеты»?

Сомневаюсь, чтобы все 110 членов ЦК КПСС, избранные на XIX съезде КПСС, ясно представляли, что они совершили преступление, ликвидировав решения этого съезда. Но и те, кто понимал это, рассчитывали, что в крайнем случае разоблачения этого преступления они прикинутся ничего не понявшими дураками, «поверившими старейшему члену Политбюро Хрущеву», а вот сам Хрущев ответит по полной программе. И это понимание подсказывало, что Хрущев во имя собственного спасения вник во все подробности и лучше всех знает, что нужно делать, чтобы расплата не наступила. Таким образом, Хрущев стал авторитетом в вопросе спасения от этого наказания, ему верили остальные. Поэтому Западу не было необходимости шантажировать всех членов ЦК или даже Политбюро. Достаточно было шантажировать одного Хрущева, а он убедит остальное «коллективное руководство» СССР принимать решения, нужные Западу. Напомню: Хрущев тем более поддавался шантажу, что элита Запада его шантажировала еще и убийством Сталина.

Нравилось ли это Хрущеву? Безусловно, нет! Кому может понравиться нахождение под шантажом? Но что ему оставалось делать?

Разумеется, Хрущев не мог объявить всем членам ЦК, что он вынужден исполнять требования Запада, думаю, что даже самым доверенным, таким, как Микоян, Хрущев не сообщал всего. Скорее всего, как-то в курсе дела были министры иностранных дел, через которых, похоже, и велись секретные переговоры, да о чем-то могли быть информированы председатели КГБ, да и то не исключено, что им сообщалась всего лишь правдоподобная легенда. А те, кто догадывался о чем-то, предпочитали молчать, понимая, что чем меньше знаешь об этом, тем дольше живешь.

Хрущев, безусловно, был бо`льшим диктатором, нежели Сталин, но и Хрущев не мог всего, поскольку, пока партия состояла из еще сталинских кадров, Хрущев находился в состоянии Штирлица – ему нужно было легендировать любую уступку Западу так, чтобы в глазах даже партноменклатуры эта уступка выглядела как политика, а не как предательство. «Разоблачение культа личности Сталина» для непонимающих легендировалось «восстановлением ленинских принципов коллективного руководства», а для понимающих – необходимостью так подорвать авторитет Сталина, чтобы никому не пришло в голову задуматься о решениях сталинского XIX съезда. Уступка сионизму в вопросе холокоста легендировалось несвоевременностью ссоры с международным еврейством. Однако нечем было легендировать сдачу американцам Кубы, и Кубе пришлось помогать. Запад понимал проблемы Хрущева и понимал, что этот решительный и храбрый человек может пойти и на сумасбродный поступок, если его сильно загонят в угол.

Точно так же Брежнев мог легендировать пресечение сообщений о фальсификации высадки американцев на Луну тем, что, дескать, СССР обвинят в зависти, мало этого, мог вообще объяснять это необходимостью шантажа самих США с целью покупки в США 10 миллионов тонн зерна по дешевым ценам. Но Брежнев не мог запретить построить станцию слежения за «Аполлонами», не мог отказать военным послать разведывательные суда к мысу Канаверал. И американцам самим приходилось решать вопросы обмана военных СССР имитациями на трассе «полета «Аполлонов» к Луне» и на старте. Брежнев не мог предать Вьетнам, и американцы это понимали, правда, самой элите Запада эта война была выгодна даже без победного итога – слишком хорошо на ней заработали и банки, и военно-промышленный комплекс.

То есть до момента, пока партноменклатура КПСС не сгнила в полной мере, генсеки КПСС и сами сопротивлялись шантажу, и шли на уступки Западу только по возможности.

(Не хочется излишне драматизировать, но ведь внезапная смерть Брежнева вызвала вопросы, а смерти Андропова и Черненко, которые не пробыли на своем посту и полутора лет, можно, конечно, списать на волю божью, но можно и не списывать.)

Следующий вопрос – как передавались эти знания о шантаже Запада от генсека к генсеку? Ведь не передать их было невозможно. Представьте, что Брежнев бы после Хрущева начал игнорировать шантаж, не зная о нем, и Запад начал бы, пусть и частичное, разоблачение преступления партноменклатуры. Тут же бы вскрылась роль Хрущева в этом преступлении, и его достали бы соратники даже на пенсии. Разумеется, что после снятия с должности Хрущев мог лично проинформировать Брежнева. Однако память слаба, а количество дел, связанных с шантажом, должно было нарастать, и преемнику, чтобы не ошибиться, нужно было знать не просто эти дела в общих чертах (как я их в этой работе описал), а знать в подробностях. Кроме того, Генсек мог внезапно умереть в должности, что и случилось с Брежневым.

Получается, что в ЦК должен был существовать довольно приличный архив дел, связанных с шантажом, и должен был быть предусмотрен механизм их передачи от генсека к генсеку.

Интересно, что слух об этом впервые появился в связи с Катынским делом на процессе «по делу КПСС» в 1992 году. Именно тогда, вручая суду фальшивки по Катынскому делу, Шахрай заявил, что они находились в «закрытом пакете», который передавался от генсека к генсеку. Адвокат КПСС на этом процессе Ю. М. Слободкин тогда Шахрая высмеял – как умерший генсек мог передать этот пакет, если он не знал, кого изберут генсеком после его похорон? Я до последнего времени разделял сарказм Слободкина, но оказывается, мы с Юрием Максимовичем недооценили генсеков. Кстати, после этого фальсификаторы опомнились и стали утверждать, что и катынские документы были найдены просто в архиве, и что они хранились в личном сейфе Горбачева – версий их находки достаточно, и все разные. То есть про то, что генсеки передавали друг другу некие пакеты, сегодня стараются забыть.

Вот теперь, когда мы рассмотрели все предшествующие обстоятельства, вернемся к рассказу А. И. Лукьянова на «круглом столе», который 19 апреля 2010 года провела фракция КПРФ. Анатолий Иванович говорил о Катынском деле максимально осторожно, неконкретно и «политкорректно». Фактически он лишь выразил некие неопределенные сомнения в том, что поляков в Козьих Горах расстрелял НКВД. По мнению Стрыгина, Лукьянов специально говорил не откровенно и не сказал ничего существенного по политически острой теме Катыни, чтобы не портить отношения с нынешними российскими властями. Хотя в личном разговоре со Стрыгиным несколько лет назад Анатолий Иванович был значительно более конкретен и сообщил гораздо больше фактической информации, сильно помогшей в расследовании истинных обстоятельства Катынского дела.

Опять отвлекусь. Для карьеры в СССР нужно было иметь опыт руководства, и совершенно естественно смотрятся карьеры первого секретаря компартий союзных республик, а потом и председателя Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнева, секретаря ЦК, председателя КГБ Ю. В. Андропова или секретаря обкома и секретаря ЦК Горбачева. ЦК КПСС возглавляли секретари ЦК, а у них в помощниках был аппарат, состоявший из 27 отделов ЦК. Заведующие этих отделов были руководителями второго плана, скорее, конторскими бюрократами, нежели руководителями. Среди отделов ЦК были даже на слух авторитетные, скажем, «Военный отдел», «Оборонный отдел» или «Международный отдел». И заведующие отделами ЦК тоже делали карьеру, но, что удивительно, это были не заведующие авторитетных отделов, а заведующие очень незаметного отдела – «Общего». Многолетний заведующий Общим отделом ЦК К. У. Черненко стал генсеком, а заведующий Общим отделом при Горбачеве А. И. Лукьянов стал последним Председателем Президиума Верховного Совета СССР.

Так вот, на «круглом столе» Лукьянов рассказал следующее. Общий отдел ЦК по своей сути является канцелярией ЦК, и только. В этом отделе находился архив документов ЦК разной степени секретности, о существовании которого знали все члены и работники ЦК (большинство этих документов теперь переданы в Архив Президента РФ). Но в кабинете заведующего Общим отделом стоял большой сейф. О его предназначении и о том, что надлежит делать с хранящимися в этом сейфе документами, полагалось знать только заведующему отделом и всего одному особо доверенному работнику архива. Лукьянов поведал, что в сейфе хранились пронумерованные закрытые пакеты желтого цвета. Количество их я не уточнил, поскольку Лукьянов, закончив свое выступление, куда-то быстро исчез. Однако из неофициальных источников у «закрытых пакетов» известен № 34.

Когда умирал генсек и в должность вступал новый, то заведующий Общим отделом обязан был ознакомить нового генсека с содержимым этих закрытых пакетов. Лукьянов о механизме этого ознакомления рассказал так. Он брал из сейфа очередной пакет, нес его Горбачеву и клал перед ним на стол, а сам отходил в другой конец кабинета и садился там на стул. Горбачев вскрывал пакет, читал находящиеся в нем документы, после чего вновь заклеивал пакет и расписывался на нем в том, что он ознакомился. После чего Лукьянов относил пакет в уже запечатанном виде в сейф и приносил новый. Таким образом, никто, кроме генсеков, не знал содержания этих пакетов, и никто, кроме них, заведующего Общим отделом и еще одного работника, не должен был знать, что эти пакеты вообще существуют. Еще Лукьянов сказал, что ни на одном из «закрытых пакетов» не было росписи Сталина, то есть при Сталине этих пакетов вообще не существовало.

Итак, вы можете разделять мое мнение о том, что элита СССР находилась под шантажом элиты Запада, а можете и не разделять, но вряд ли вы не согласитесь с моим вопросом по поводу «закрытых пакетов». Прошло уже 18 лет после того, как сейф с «закрытыми пакетами» достался победившей в СССР «пятой колонне» Запада, а почему мы ничего не знаем не только о содержимом этих пакетов, но и вообще о существовании этого сейфа?

Не потому ли, что я прав и что в этом сейфе находились документы, подтверждающие шантаж элиты СССР элитой Запада именно в связи с убийством Сталина и с ликвидацией решений XIX съезда КПСС?!

Ладно, давайте закончим тему следующим.