Текст книги "Храни вас Бог!"

Юрий Мышонков
Храни вас Бог!

© Мышонков Юрий, 2017

© Интернациональный Союз писателей, 2017

* * *

Юрий Мышонков

Мышонков Юрий Владимирович родился 28.11.1959 г. в Москве. Высшее экономическое образование, окончил университет МГИМО по специальности «Международные экономические отношения». Женат, двое сыновей. Работа: Министерство внешней торговли, Управление делами дипломатического корпуса.

Член МГО Союза писателей РФ. Член Российского Союза писателей.

Печатался в сборниках «Царский крест» (2008), «Часовые памяти» (2013, 2014, 2015), антологии «Бесконечный свет» (2 том, 2015), составитель и автор сборника, посвященного царской семье (2008).

Автор книг: «Белый ангел, черный ангел» (2010), «Автопортрет на фоне осени» (2011), «Паёк счастья» (2012), «В полушаге от рая» (2013), «Молитва о нас» (2015).

Победитель международного есенинского конкурса «О Русь, взмахни крылами…» (2011) в номинации «Лучшая интернет-книга», победитель конкурсов МГО СП РФ «Лучшая книга 2012–2013», «Лучшая книга 2014», «Русь православная» (2014), международного конкурса им. Л. Загоскина «За путеводной звездой» (2014).

Инициатор национального конкурса «Наследие» (2013). Лауреат национальной премии «Наследие» (2014). С 2015 года член Высокого жюри национального конкурса «Наследие» под высочайшим покровительством Главы Российского Императорского Дома.

Награжден медалями А. П. Чехова, А. С. Грибоедова, М. Ю. Лермонтова, В. В. Маяковского, «Литературный Олимп».

Член Русского географического общества.

Советник Канцелярии Главы Российского Императорского Дома Е.И.В. Великой Княгини Марии Владимировны по связям с культурными и общественными организациями.

Награжден орденами Св. Анны III степени, Св. Анны II степени, Св. Николая Чудотворца III степени, династическими орденами Святых Маврикия и Лазаря, Крыла Св. Михаила Архангела, орденом Святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского (РПЦЗ).

Молитва о нас

Накажи неразумных нас, Господи,

От греховного зелья хмельных,

Присуди к нескончаемой совести

Без амнистии и выходных…

Накажи, одуревших в заплечности,

Нас, упрятавших лица под грим,

Присуди навсегда к человечности,

Ибо ведаем, что творим…

Накажи за тупое усердие

Возгордившихся злых дураков,

Огласи свой вердикт – милосердие

Внутривенно, во веки веков…

Накажи позабывших Писание,

Возлюбивших кровавый экстрим,

Присуди к доброте в наказание,

Ибо ведаем, что творим…

Накажи нас, всезнающих, Господи,

От Тебя уходящих во мгле,

Присуди к состраданию досыти

К каждой твари живой на земле…

Накажи согрешающих низменно,

Исцели приговором Твоим

И к любви присуди нас пожизненно,

Ибо ведаем, что творим…

Говорим с Богом…

Нам каждому чашу придется испить,

Что краюшку, что серединке:

От каждого к Богу протянута нить,

Подобно простой паутинке…

Заденем молитвой вселенскую сеть,

Не зная, серьезен ли повод,

И просим у Бога: «Скорее ответь»,

С надеждою глядя на провод…

А мимо секунды летят, коротки,

Мы помощи ждем и совета,

Но частые слышим в эфире гудки —

На просьбы не будет ответа…

Нам каждому чашу придется испить,

От дел и поступков откушать,

А Богу-то некогда и говорить —

Все время приходится слушать…

До смертного часа:

Господь разберется,

Кто прав…

А. Д. Меншикову

С такой судьбой, да чтоб промашка —

Мотай, читатель мой, на ус:

Был беспородный Алексашка,

А стал генералиссимус…

Светлейший князь, забав попутчик,

Царёва правая рука —

Не абы кто, а сам поручик

Преображенского полка…

Он, как и царь, крутого нраву,

Не обойдется без войны:

И под Азов, и под Полтаву

Ходил не к теще на блины…

Гордись, о Русь, таким народом —

Работаем, воюем, пьем:

Данилыч, хоть не вышел родом,

Да вышел сметкой и умом…

И верил царь – на край вселенной

Пойдет такое кумовство,

Хотя и тростью тяжеленной

Дубасил в кровь за воровство…

Пусть кружева его рубашки

Рука Петровская рвала,

Но государь из Алексашки

Не решку выковал – орла…

Второю тенью самодержца,

Вблизи казны не отощал

И брал у своего «минхерца»,

А тот прощал, прощал, прощал…

Но мы, читатель, будем рады,

Когда, Данилычу под стать,

Страной такие казнокрады

Сегодня будут управлять…

Поизмельчал народец ныне —

За Русь душою не болит:

Вот потому в моей картине

Здесь фаворита МОНОЛИТ…

Он был хитер, не нараспашку

Душою – кто там разберет?

Да вот загадка – Алексашку

Запомнил на века народ…

Холопу, воину, вельможе

Все по плечу – лишь бровь дугой,

И я, прости за дерзость, Боже,

Служил бы под его рукой…

Без России

Может, переиначу,

Но навеки усвою —

Без России заплачу,

Без России завою…

Хоть простецкая ложка,

Хоть и щепоть к обеду,

По России дорожка —

Никуда не уеду…

Здесь и синь небосвода

С изумрудным покосом,

Вот еще бы свобода,

Да она под вопросом…

А представь-ка, вишнёво

Расцвела белым цветом,

Без свободы хреново,

Но она под запретом…

Потому-то и рыщем,

Где свобода сокрыта,

Потому-то и ищем,

Где же правда зарыта…

Ею лишь подивиться

За горами-долами,

А свобода – землица

У тебя под ногами…

Каждый мерь своей мерой

Из родного колодца,

Каждый верь своей верой,

Где и как доведется…

На пиру ли, на тризне

В силу русскую верьте,

Доведется – при жизни,

Доведется – при смерти…

Мы не ведаем мало,

Мы не ведаем много:

Жить в России попало —

Значит, веровать в Бога…

Пусть я все поистрачу,

Но с седой головою

Без России заплачу,

А без Бога завою…

К покаянию

Тянет жизнью по низам

Нас от водки к образам,

По русскому понятию —

От распития

К распятию…

Тянет жизнью по верхам:

Ищет пьяница и хам

Маленького счастия —

Не бесчестия,

А причастия…

Тянет жизнью ко Христу,

Словом к чистому листу,

Душою к воздаянию —

Шаг от Каина

К покаянию…

Верь!

Мокро, серо, бездорожно,

В чудо верит простота,

Но на сердце безнадежно,

И под сердцем пустота…

Все фальшиво и убого,

На троих предложат – да,

Если слово не у Бога,

Значит, слово ерунда…

Плачут горькие осины:

Ветры взяли в оборот,

Крест без веры – две тесины,

Мы без веры – не народ…

Мокро, серо, бездорожно,

И в стакане пустота,

И пускай поверить сложно —

Верь, святая простота!

Не обмануть…

Молитве тесно в пустоте,

Зато уютно в простоте:

Обряды пышные, манеры —

Ничто без настоящей веры…

И Святый Дух в приделах храма

Не снизойдет на душу хама:

Пусть телом и клонится долу,

Да все не к Господу, а к полу…

Как часто человек большой

Совсем никто с пустой душой —

Пусть даже на колени встанет,

Но только Бога не обманет…

Двое

Возле мусорного бака,

Дозволительного всем,

Что-то шлямкала собака,

Беспородная совсем…

И косилась лопоухо —

Перепало ей битья,

А к хребту прилипло брюхо

От собачьего житья…

Перемазана анчутка

Всем, чем дарит белый свет,

Поводила носом чутко

В ожиданье новых бед…

Морда в шрамах: вам, уроды,

Только побольней ударь.

Двое нас одной породы —

Человек и Божья тварь…

Чубушник

Вновь туман-двурушник

Обернулся ватой,

За окном чубушник

Тенью виноватой…

Как скрывал он мудро

Юной страсти позы,

А теперь под утро

Проливает слезы…

Слезы-то напастью

На губах и солью,

Все, что было сластью,

Обернулось болью…

Чет там или нечет

Дремлют у овина,

А чубушник лечит

Боль теплом жасмина…

Храни вас Бог!

ВДВ России

Просторы тридевядесятые

Не спросят, кто чего не смог:

Давайте, черти полосатые,

Храни вас Бог…

До парашюта адресаты им —

Хоть в пекло – будут точно в срок:

Летите, черти полосатые,

Храни вас Бог…

Мечтой маргеловской объятые,

Идут в небесный марш-бросок:

Держитесь, черти полосатые,

Храни вас Бог…

Вам, знаю, крепово-крылатые,

Не нужно никаких дорог:

Вы с неба, черти полосатые,

Храни вас Бог…

Грешны наполовину, святы ли —

Там после подведут итог:

Живите, черти полосатые,

Храни вас Бог!

Бабий городок

Я родился в Бабьем городке —

Оправдал маманины надежды:

Все при мне, хотя и налегке,

Без грехов и даже без одежды…

И под крик и безутешный плач

Разделилась жизнь наполовину

В тот момент, когда умело врач

Перерезал мостик-пуповину…

Все случилось без речей и фраз:

Спеленали крепко – да и ладно,

А с утра, не открывая глаз,

Молоко насасывал я жадно…

Три больничных, и прощай, птенец,

Не крещенная по имени натура —

Гордо Ваней называл меня отец,

А маманя напевала тихо – Юра…

Так, осеннего, понес меня поток

И к вождей портретам, и к иконам —

Вывел в детство Бабий городок

По мужским неписаным законам…

Двор ночной

Двор ночной – притихший плёс:

Там по сновиденью

В лунном свете белый пёс

Серебристой тенью…

Россыпь битого стекла

Звездною дорожкой,

А в кустах свернулась мгла

Мягкой черной кошкой…

Свет и темень – чехарда,

Квадратура круга:

Пёс и кошка никогда

Не найдут друг друга…

Скоро

Скоро занавесит

Города и веси

Невесомым пологом,

Тонкой мишурой,

И метели к ночи

Затуманят очи,

Сон по снегу волоком,

Зимнею игрой…

Скоро в поднебесье

Города и веси

Обозначат звездно

Чудо-мастера,

И обуют в валенки

Ловко наковаленки —

Все-таки морозно

Будет до утра…

Такой стих

сочинился без строчек

точек

удивительно робок

без скобок

и особых привычек

кавычек

не из листьев и злаков

а знаков

лепестков золотых

запятых

стих

Пятнашки

Играю со смертью в пятнашки,

Ошибки коплю и промашки,

Вот только, дурак дураком,

Пытаюсь держаться,

Пытаюсь сражаться

Вслепую с таким игроком,

Что знает всегда наперед

Мой ход…

Прозаик и поэт

Сергею Сибирцеву с улыбкой

Зашли – прозаик и поэт —

В вечерний час питейный

Туда, где простенький буфет

Под разговор шутейный

О сем да том, о том да сем,

Когда и чем страну спасем,

Да как до дому доползем,

Товарищ мой идейный?..

Закуски мало – не беда,

Зато и не накладно:

Какая русскому еда —

Занюхал, вот и ладно!

Один непрост, другой непрост,

Со смыслом тост, соленый тост,

За то, что не хватаем звезд,

Хоть пьем не лимонадно…

Так, позабыв про белый свет,

Меняя круто темы,

Вдвоем – прозаик и поэт —

Романы и поэмы

Писали прямо на ходу

И, отметая на лету

Все шелуху и ерунду,

Решили все проблемы —

Как победить в стране напасть,

Какую надобно нам власть

И как в загадках не пропасть

Российской теоремы…

Три родинки

Много ли значения,

Если увлечения,

Если огорчения

Ждут нас впереди:

Да еще три родинки,

Родинки-смородинки,

С полвинта заводинки,

На ее груди…

И никак не справиться,

Водкой не поправиться,

Отлюбить – не спариться,

И не городи:

Вот беда – три родинки,

Родинки-смородинки,

Вмиг с рассудка сводинки,

На ее груди…

На бегу бездарную

Долюшку непарную,

Для двоих коварную,

Ты опереди:

Только как же родинки,

Родинки-смородинки,

Жизни несвободинки,

На ее груди…

Все предначертания —

Просто причитания,

Плюсы, вычитания

На земном пути:

А в любви три родинки,

Родинки-смородинки,

До греха доводинки,

На ее груди…

Жив ли…

Захотел на бумажке я

все грехи мои тяжкия

описать в честной повести —

что и как учинил:

но не знаю, по чьей вине,

не хватило бумаги мне,

и, наверное, совести,

да и в ручке чернил…

Я теперь прегрешеньями,

словно в тире мишенями,

пообвешан – негоже им

быть без грешных затей:

жив ли, нет – подаянием,

жив ли, нет – покаянием,

лишь терпением Божиим

мне простивших людей…

Сны

Далеко до весны,

и осенних минут

не хватает сердцам

в перестуке бездушно…

я приду в чьи-то сны,

где простят и поймут,

подлецам и юнцам

до рассвета радушно…

что тюрьма и сума,

если сходишь с ума,

и судьба на плаву

расплескалась в стакане…

ну, какие слова? —

ты откроешь сама,

жаль одно – наяву

растворишься в тумане…

мне бы пару часов —

о себе расскажи:

с полуслова пойму,

что до боли обидно,

сказка дивная снов

без притворства и лжи:

хочешь, я обниму? —

нас с тобою не видно…

Падает снег

Перья белых куриц

добротой и лаской

на порезы улиц

марлевой повязкой

падали искусно,

оттого невольно

мне уже не грустно,

мне уже не больно…

Мечта

Мечтаю, как раньше,

от будней и фальши

укрыться на время

тайком,

по старой привычке

сойти с электрички

и просто шагать

с рюкзаком…

от дел всевозможных,

от слухов тревожных,

от санкций и курсов

валют,

сбежав от волнений,

пустых заявлений,

найти у природы

приют…

в туристской палатке

особенно сладки

цветные и добрые

сны,

я бурым медведем,

назло всем соседям,

готов подремать

до весны…

Надеюсь…

Я жив,

любовь моя жива,

стихов нетканых

кружева

согреют нас

в дороге…

душа

по кромочке ножа

скользит и падает,

дрожа,

мечтает

о подмоге…

я жив,

в ошибках и грехах,

пусть жизни суета

и прах

принадлежат

пороку…

молчок,

что совести клочок,

по жизни крутится

волчок —

и мы от света

сбоку…

я жив,

к чему ненужный спор?

пусть страх в укор

и боль в упор,

а смелости немного…

душа

по кромочке ножа

идет наощупь,

чуть дыша,

но, так надеюсь,

к Богу…

Беспробудно

За цветной мишурой

арендованных сук

мы своей нищеты

прячем рваные шрамы,

и на миг заглянуть

нам уже недосуг

в обворованных душ

опустевшие храмы…

не спасут позолота,

парча и меха —

наши язвы страшнее

увечий калеки,

если скрыта душа

под коростой греха,

и святою водой

не отмыться вовеки…

в добровольном плену

у страстей и утех,

со случайными делим

случайное ложе —

помолиться за этих

легко и за тех,

жаль, себя отмолить

не придется, похоже…

и томится душа —

ей одной суждено

век земной коротать

в одиночной шкатулке,

где от черной тоски

беспробудно темно,

и не хватит свечей

осветить закоулки…

оправдаться легко —

целый ворох причин,

только втоптано все,

что заложено свыше:

в пустоте безысходной

от боли кричим,

но не слышим себя,

и Господь нас не слышит…

Домашний ангел

Ночью боль голодной сворой

Лезет прямо на кровать —

Вызывать не нужно «скорой»,

Никого не надо звать…

Боль жует меня и гложет,

Прижимается до слез,

Только знаю, мне поможет

Сострадательный наш пес…

Обогреет мягкой печкой,

Обернет целебным сном,

И стучит его сердечко —

Мой охранный метроном…

Добрый ангел на больничном

Для недугов всех гроза,

И в обличье непривычном

Смотрит преданно в глаза…

Одна на всех Москва

Город славный, ты подарен

Всей России на века,

У России нет окраин,

Но одна на всех – Москва!

Белокаменным обличьем,

Златоглавой высотой,

Ты проста своим величьем,

И велика простотой.

Будь столице благодарен

И запомни на века:

У России нет окраин,

Есть одна на всех – Москва!

Счастье на лотке

Лошадки мерзнут на лотке,

Старушка в стареньком платке

Торгует счастьем – покупайте,

Коли любо,

В потоке торопливых стай,

Твердит старушка: налетай!

И улыбается младенчески

Беззубо…

Но, как назло, наоборот,

С утра торопится народ

Нырнуть в метро, где духота

И давка,

Вот и пойми-ка их, людей, —

Проходят мимо лошадей,

И мимо счастья самодельного

Прилавка…

Стоят открыто, не в тени,

Всего-то руку протяни:

Но я бегу – на встречу

Опоздаю,

Лошадки мерзнут на лотке,

Старушка в стареньком платке

Придет ли завтра снова?

Этого не знаю…

Ночная стража

Подгоняемы друг дружкой,

Мы с собакой мерим ход,

Словно сторож с колотушкой,

Строгий делаем обход…

По дорожке, вдоль забора,

По лазейкам и кустам,

Безо всякого разбора —

Тут и там, тут и там…

Чует тонкий нос собаки,

Не пропустит острый глаз

Ни следов недавней драки,

Ни опасности для нас…

Так идем ночною стражей

По нахоженным местам,

Останавливаясь даже —

Тут и там, тут и там…

Крещение

Дай, Бог, в такие холода

Бездомным малой передышки,

Мороз богатым – не беда,

А бедным – всё одни ледышки…

Дай, Бог, в Крещение Твое

Голодным ситного краюшку,

Вдобавок теплое белье,

И не вина – так хоть чекушку…

Дай, Бог, им не волхвов дары:

Супца бы, пусть не до отвала,

Подай им тихие дворы

С вертепом теплого подвала…

Дай, Бог, согреться до нутра

Твоим рабам: а мы все кто же?

Дай, Бог, дожить нам до утра —

И бедным, и богатым тоже…

И за них придется

Господи, взгляни, какие лица,

А в глазах греха – не передать:

Вот палач, предатель и блудница,

И за них придется умирать…

Господи, ты слышишь злые крики

Тех, кто пел осанну в эти дни:

Гаснут веры призрачные блики

В дьявольском: распни его, распни…

Господи, они на представленье

Поспешат к распятью на кресте.

Ты и вправду веришь во спасенье

И в любовь людскую во Христе?

Господи, взгляни на эти лица —

Миру все греховному под стать:

Ослик, муравей и голубица —

И за них придется умирать…

Святый Сергий

Юный отрок без запинки

Пел псалмы по памяти,

Святый Сергий по тропинке

Шел к церковной паперти…

Примостил к витой ограде

В стороне скамеечку —

Тихо просит Христа ради

Грошик да копеечку…

Отче Сергий строг и светел:

Не торговцев и менял —

Он блаженную приветил

И хмельному попенял…

Так, неузнаваем вроде,

Стражем у земных ворот:

Если праведник в народе —

К правде выведет народ…

Святый Сергий не воитель,

Но осилит словом меч:

Плачет Русь – его обитель,

Как обитель не сберечь?..

Чтобы не мазнула чадом

Золотого тлена ложь,

Отдает в подмогу чадам

И копеечку, и грош…

И в молитвах дни и ночи

Сердца чистого уста —

Исповедуй души, отче,

Души жаждущих Христа…

Видит отче всех, кто, грабя,

Застит православный свет —

Будет новый им Ослябя,

Будет новый Пересвет!..

Чистый четверток

Великий чистый четверток,

И мы скорее без порток

Стремимся телом в ванны, в души —

А нам отмыть сперва бы души…

Соната до-мажор

В метро соната до-мажор

Слегка непозволительна:

На скрипке девушка-стажер

Фальшивила пронзительно…

Но так взывала к доброте,

Слегка иносказательно,

Что ноты замечать не те

Совсем не обязательно…

Взгляд на Берлин

В уютном Берлине слякоть,

простуда висит туманом,

и хочется пить и плакать

с утра над таким обманом…

но круговорот житейский

не думает о подмоге,

и греется полицейский

в подбрюшине синагоги…

напротив сигналит точка —

и там ко всему готовы

два мальчика-ангелочка

и девочка из Молдовы…

под липами перерыто,

работают педантично,

и Гумбольдт глядит сердито,

хотя и молчит тактично…

так зябко арийской расе

бывает порой, поверьте,

и дети на Фридрихштрассе

шагают от жизни к смерти…

упавшие наземь блоки

искусственного погоста

мне кажутся однобоки

для пропасти холокоста…

но мне ли судить и якать:

за рюмкой сижу и ною —

в уютном Берлине слякоть

и пахнет слегка войною…

Распутица

На улице распутица

Водою на снегу,

А я к тебе, распутница,

По улице бегу,

Где падают снежинки

Из облачных прорех,

И мелкие грешинки

Соскальзывают в грех…

Весна

Жене Оксане

Весна – не спится на рассвете,

И мысли начинают бег:

Меня спасают только дети

И ты, мой милый человек…

Весна – так зыбко все и ново

Понять, что близкие – враги:

Меня спасает только слово

Простой рифмованной строки…

Весна – надежда и тревога,

Рублю сомнения сплеча:

Меня спасает вера в Бога

И вкусный запах кулича…

И опять о любви

Без вариантов

и альтернатив

приходит

и садится

к изголовью

певец бродячий,

именуемый

любовью,

и напевает

простенький

мотив…

и мы,

рациональные

до жути,

сначала

усмехаемся

и шутим,

но вечный

получаем

рецидив —

без вариантов

и альтернатив…

Смиренье…

Смиренье где-то вдалеке

Бежит от нас, а не навстречу —

Меня ударят по щеке,

И я не знаю, как отвечу…

Слепые, ищем все равно

В свободе выбора тропинку —

В моем глазу не тронь бревно,

Ищи в своем свою соринку…

Ликуй, святая простота,

Снимай последнюю рубашку —

Тесны для доброго врата,

А для дурного – нараспашку…

Рано…

Болит войны прошедшей рана,

И эту боль нельзя скрывать,

А значит, рано, рано, рано

Погибших наших забывать…

Пусть память не переиначит

И обожжет сердца вдвойне,

А небо плачет, плачет, плачет

По убиенным на войне…

НЕ избежность…

Сколько в тебе любви,

Сколько в тебе огня

С опытом…

Только ты не гони,

Только ты не меня

Пропадом…

В мареве суеты

Тают мои мечты

Смелые…

В каплях весенних слез

Пары стоят берез

Белые…

Сколько в тебе без слов

Я находить готов

Нежности…

Хочется по весне

Шепотом тихо НЕ

Избежности…

Дай нам, Боже, грозу…

Туч нахмуренных ждем,

А они стороной

Всё несут на восток

Водяную лавину,

Вы пролейтесь дождем

Над моею страной —

Смойте грязный песок

И болотную тину…

Доконала нас сушь,

И паршой на телах

С головы и до ног

Облепила короста,

Несусветная чушь

В головах и делах:

Я бы смыл, если смог, —

Под дождем это просто…

Но над нами горит

Запрещающий «стоп»:

Тучи мимо ползут

В полусне, еле-еле:

Это кто говорит —

Нужен новый потоп?

Дай нам, Боже, грозу,

Чтоб отмыться сумели…

Знакомая песенка…

Сегодня на рынке

Бабулька в косынке

Не знаю, чего

Покупала,

Старушьей походкой,

Уверенной лодкой

В потоке людском

Проплывала…

Так двигалась прямо

Бабулька упрямо,

Куда, очевидно,

Хотела,

И звонким фальцетом,

Начавшимся летом,

Веселую песенку

Пела…

Пускай не с начала

Та песня звучала,

Но люди ее

Узнавали

И странной старушке,

Как доброй подружке,

С улыбками вслед

Подпевали…

И вам, если честно,

Узнать интересно:

А что же за песня

Была?

Отгадка простая:

Тра-ля, тра-ля-ля-ля,

Ла-ла, ла-ла-ла,

Ла-ла-ла…

Мы с тобой

Джему

А мы с тобой вечерние скитальцы

На замкнутом ошейником пути,

Ну что ты мне покусываешь пальцы —

Нам круг сказали полностью пройти…

А мы с тобой под небом только точки,

И сверху нам – невелика цена,

И что ж, что у тебя четыре дочки,

А у меня лишь два, но пацана…

А мы с тобой повязаны надежно

Потертым надоевшим поводком,

Уйти и с поводком налево можно —

Мы изредка мечтаем о таком…

А мы с тобой тандем довольно смелый,

Не старый, но уже не молодой,

Ты по породе совершенно белый,

Я в тон тебе практически седой…

А мы с тобой пожизненно скитальцы,

Один женат, другой среди подруг.

Ну что ты мне покусываешь пальцы —

Мы не прошли начертанный нам круг…

О любимых

В преддверье трепетной весны,

Когда все хрупко и ранимо,

Мы о любимых видим сны,

А наяву проходим мимо…

Сердца не смеют быть тесны

Для них, поэтому глядите —

В преддверье трепетной весны

Своих любимых не пройдите!

Рысь

Российским бойцам

СОБРа «Рысь»

Камнем вниз и снова ввысь —

Это вам не шутки – «Рысь»!

Подобная стальной пружине,

От многих отличается —

Она ни при каком режиме

Никак не приручается!

Пустяки…

Когда «не убий» – пустяк,

Наверно, пустяк и «убей».

Мне пишется про собак —

Не хочется про людей…

Останемся в дураках

Опять по ничьей вине.

Мне пишется о пустяках —

Не хочется о войне…

Смешной человечек…

Под стуки вагонных сердечек,

Хмельной, потихоньку дремлю,

И знаешь, смешной человечек,

Тебя очень сильно люблю…

Среди моих мыслей бесстыжих,

В порочных мечтах, где-нибудь,

Не русых и огненно-рыжих —

Брюнетки упругая грудь…

Не будет умильных крылечек,

Но тянется вечная нить —

Тебя, мой смешной человечек,

Какое же счастье любить…

Муза с челкой

Е. Коробковой

Молчит поэт

о том, что рядом

проводит с музою

часок —

с ее неуловимым

взглядом

и челкою

наискосок…

молчит поэт,

но рифмой

вздорной

марает музы

образа,

а там, за челкою

задорной,

неуловимые

глаза…

Гимн пляжному волейболу

Прекрасен пляжный волейбол,

Когда на пляже частокол:

Торчат панамы, зонтики и груди,

А ты ладонью резко бьешь,

Над самой сеткой подаешь,

И аплодируют собравшиеся люди…

Соперник потен, гол и зол,

Играем в пляжный волейбол —

И им, и нам нужна одна удача.

Летает мяч, как егоза,

И солнце яркое в глаза,

А счет два-два, и ихняя подача…

Судья считает, балабол,

На то и пляжный волейбол —

Здесь выясняют, кто сильней, не кулаками:

Упал, ударился – потри,

Но разыграй на раз-два-три,

И думай прежде головой, потом руками…

Прыжок и гас, почти укол,

Такой вот пляжный волейбол,

Мы оборону держим, чуть не плача,

А мячик, как метеорит,

И капитан нас материт,

А счет семь-пять, и ихняя подача…

Ни вес, ни рост, ни даже пол

Не ценит пляжный волейбол,

Сам напортачил – сам же и исправил,

Здесь взлет соседствуют и дно,

И только правило одно:

Игра идет по правилам без правил…

Под сеткой делаешь рывок,

Но натыкаешься на блок:

Случается такая незадача,

А у соперника матч-бол,

Все просто – пляжный волейбол,

Контрольный мяч и ихняя подача…

Пройди…

Сыну Саше

Пройди свою дорогу сам:

Пусть будет горной иль пологой —

Иди всегда своей дорогой,

Но никогда по головам…

Пройди с достоинством свой путь —

Увидев города и страны,

Материки и океаны,

Своих истоков не забудь…

Пройди маршрут и не гневи

В невзгодах мимолетных Бога:

Прекрасна трудная дорога

К надежде, вере и любви!

Пройди до финишной черты,

Бесчестья не ищи в кювете,

И пусть тобой гордятся дети,

В которых дальше будешь ты…

Пройди свою дорогу сам,

Судьбы не опасаясь строгой,

Иди всегда своей дорогой,

Но никогда по головам…

Остров Кос…

Хлеб в оливковом масле

И кувшин на столе.

Звезды тлели и гасли

Угольками в золе…

Причитало и злилось

Море шепотом, но

Как в бокалах искрилось

Ледяное вино…

Небо падало глыбой

Под цикадную трель,

И божественной рыбой

Нам казалась форель…

Двухнедельные ясли

В неизвестном селе —

Хлеб в оливковом масле

И кувшин на столе…

о. Кос, июль 2012

Девочка с льняными волосами

Даше Фоминой

Девочка с льняными волосами —

Детства нераскрытая печать,

Где и под какими небесами

Удалось такую повстречать?..

Девочка с зелеными глазами,

Беленькое платье до колен,

Мальчики не понимают сами,

Что сердца уже попали в плен…

Девочка с фигуркою точеной

По песку морскому босиком,

Может быть, из клетки золоченой

Убежала на денек тайком…

Девочка с мечтой своей упрямой

У судьбы разматывает нить,

Пусть еще пока прикрыта мамой,

Но уже готовая любить…

Девочка с льняными волосами,

Словно лань на звездный водопой,

Тихо под ночными небесами

Убегает лунною тропой…

Ты

Ты состоишь из завитков,

Очаровательных и тонких,

И утонченных уголков,

То упоительных, то колких…

Испепелить имеешь власть

И заморозить взгляда стужей,

При этом предвещая сласть

Своих упругих полукружий…

Неопалимая купина

Когда спеленут паутиной

Всех обязательств и долгов,

Когда опустошен рутиной

И ранен клеветой врагов,

Когда предательства химера

К прыжку готова за спиной —

Пускай тебя согреет вера

Неопалимой купиной…

Бесы в Одессе

Кровавых нахватав ролей

По ходу пьесы,

Повыползали из щелей

Клопами бесы…

В кривых улыбках пеной желчь —

Идут на дело,

И как же сладостно им жечь

Людское тело…

Не применить бесовский яд

В своем болоте,

А тут горят, горят, горят

Комочки плоти…

Бес – он кидается на всех,

Когда приперло,

И раздирает воплем смех

Срамное горло…

Жгут бесы – как им повезло:

Никто не тушит,

Но не чернеют им назло

Людские души…

Святые души – Божья рать:

Им рукопашно

Не страшно даже помирать,

Вот бесам – страшно…

Подохнет черный их отряд

После набега,

А души к Господу летят —

Белее снега…

Поэтам…

Ах, как надоели наветы,

Грязнее любого плевка —

Зубастыми будьте, поэты,

Но только слегка, слегка…

Ах, как надоели советы,

Что ни полтора и ни два —

Глухими кажитесь, поэты,

Но только едва, едва…

Ах, как надоели куплеты

Про светлый и радостный путь —

Пишите всю правду, поэты,

Ну, может, соврите чуть-чуть…

Ах, как надоели эстеты

И критики, просто беда —

В России живите, поэты,

Подольше живите всегда…

В созвездье Вероники…

На островке ночной земли

Погасли постепенно звуки,

Минуты медленно текли,

И обнимали крепко руки…

В такой кромешной тишине,

Что уши заложило ватой,

И лоскут неба в вышине

Казался звездною заплатой…

Луны серебряный венец

По темноте рассеял блики,

И лишь биение сердец,

Вон там – в созвездье Вероники…

Все тянут лямку службы вечной,

На перекличке бесконечной

Их помяни за упокой…

Стояние Зои

Вечер, танцы, посиделки:

Накрывай на стол.

Проглядела все гляделки —

Милый не пришел.

Не пришел и не ревную,

Только так и знай,

Я с иконой потанцую —

Тоже Николай…

Полетела в хороводе:

Милый мой, держись!

Ведь недаром в переводе

«Зоя» – это «жизнь».

Так с иконою летела,

Крылья их несли.

Только вдруг окаменела,

Ноги приросли…

Прикипели к половицам,

Как ушли в песок.

И свечой стоит девица,

Держит образок.

Замерла слепым страдальцем —

Все теперь, молчок.

И грозит с иконы пальцем

Строгий старичок…

Отвернулся и уходит

Тихо, не спеша.

И кричит, слезой исходит

Девичья душа.

Ей от жажды и от зноя

Нету больше сил.

За тебя на небе, Зоя,

Кто бы попросил…

А вокруг нее мелькают

Шумные друзья

И никак не понимают,

Что помочь нельзя.

И не вымолвить ни слова —

Плачь или кричи.

И лекарства колют снова

Бледные врачи…

Полетели кривотолки —

И не разберешь:

Мол, ломаются иголки,

Тело не проткнешь.

Что же врач молчит районный —

Ну, давай, решись.

Ты же ведаешь, крещеный:

«Зоя» – это «жизнь»…

И никто не знал сначала,

Что душа не спит.

По ночам она кричала,

Как земля горит.

В никуда смотрела прямо,

Образку под стать.

Больно, мама, плохо, мама,

Страшно умирать…

Молодые постовые

По ее вине

За ночь стали все седые,

Словно на войне.

Окропив святой водою

Стены и порог,

Принял батюшка рукою

Старый образок…

Позолотой светят краски,

Мягкий свет течет.

«Ждите праздник Светлой Пасхи», —

Батюшка речет.

Долетела до столицы

Быстрая молва,

Что столпом стоит девица,

Даром, что жива…

Патриарх о сем стоянье

Мудро порешит:

Кто придумал наказанье —

Тот ее простит.

А старушки вдоль ограды

День и ночь снуют:

Милицейские наряды

Ходу не дают…

И в один такой чудесный

Тихий вечерок

Появился неизвестный

Пришлый старичок.

Стражам строгим поклонился —

Был нелегким путь.

И в домишко попросился

К Зое заглянуть…

Было видно – издалече

Довелось шагать.

В предпасхальный добрый вечер

Трудно отказать.

Да и выпили легонько —

Тоже не секрет.

И шепнул сержант тихонько:

«Две минуты, дед…»

И от деда отвернулся,

Смотрит на часы.

Старый путник улыбнулся

Лишь себе в усы.

В заколоченной светлице

Время не терял.

«Что, устала?» – он девице

Только и сказал…

Стрелка ходиков качнулась,

И запел сверчок,

И стоялица очнулась —

Канул старичок.

А в больнице врач несмело

У нее спросил:

«Что же ты, голубка, ела?» —

«Голубь приносил…»

И какой диагноз ставить?

С чудом-то свяжись:

Ни убавить, ни прибавить:

«Зоя» – это «жизнь».

Знает правду про стоянье

Весь самарский край.

Но хранит свое молчанье

Отче Николай…

Вечная присяга

Среди предательства и лжи,

Неправых дел и произвола,

Во тьме духовного раскола

Храните чистоту души…

Среди российского холста

Фальшиво выписаны маски —

В самих себе ищите краски

Живого вечного Христа…

Среди торговцев и менял,

Прикованных навеки к ларю,

Никто присяги Государю

Пока еще не отменял…

Ода гурьевской каше…

Создана крепостным

Захаром Кузьминым,

поваром графа Д. Гурьева

Нет, не совру, не приукрашу,

А сидя с ложкою в руке,

Восславлю гурьевскую кашу,

Что на топленом молоке…

По виду что – одна обманка,

Рецепт не стоит и рубля:

Поочередно пенки, манка

И сверху крошки миндаля…

Но ей хвала не за гляденье:

Вы с полуложки, на лету,

Поймете: каша – объеденье!

И тает манною во рту…

Отведав блюда с русской сказкой,

Уж не оставит мысль одна:

Мужицкой этой каши графской

Тарелку вычерпать до дна…

Люблю, признаться, кухню нашу,

Народ кормившую века —

Восславлю гурьевскую кашу

И с ней простого мужика!

Хочу…

Держусь покуда на плаву,

В потоке дней не унываю —

С надеждой новую главу

Любви и жизни открываю…

Хочу сначала все начать,

Чтоб дней помчались вереницы —

Тебя, как книгу, прочитать

И перелистывать страницы…

Душно…

Мне душно в серости рутины,

В однообразье тусклых дней,

Где запах подпола и тины

От часа к часу все сильней…

Мне душно от телеэкрана,

Откуда льются боль и бред,

Как натощак, проснувшись рано,

От пары крепких сигарет…

Мне душно в немоте и боли,

Среди торговцев всех мастей,

От злой тоски по вольной воле,

И от бездарности властей…

Мне душно от призывов лживых,