Текст книги "О доблестном рыцаре Гае Гисборне"

Глава 12

Сумма, полученная в результате сделки с правосудием, явно недостаточна, чтобы отстроить замок, однако Гай повеселел, пустил клич по деревням насчет постоянных помощников шерифа за достойную оплату, и уже на следующий день к нему начали приходить желающие.

Первых он отверг с ходу – подвыпившие крестьяне, которым захотелось получать жалованье и ничего не делать, затем, когда следующие и следующие приходили такие же, пришел в отчаяние и велел прийти позже, когда он, дескать, наметит десяток, а затем отберет лучших.

На седьмой день, когда уже уверился, что работать ему в одиночку, на дворе заржал его конь, предупреждая, что приближаются конные.

Гай опоясался мечом и выбежал наружу через пустой дверной проем. Возле его коня с лошадей спрыгнули разом двое ладных и крепко сбитых мужчин, у обоих за плечами длинные луки, на широких кожаных поясах короткие мечи, по кинжалу и фляге. Одеты просто, но добротно.

Гай пошел навстречу, оба окинули его оценивающими взглядами.

– Что угодно? – спросил Гай настороженно.

Один ответил с легким поклоном:

– Ваша милость, меня зовут Беннет, а это мой друг Аустин. Прошел слух, подыскиваете помощников.

Гай кивнул.

– Все верно. Хотели бы поработать?

Беннет кивнул.

– Да, если подойдем.

– Что умеете?

– Мы лучники, ваша милость, – сказал Беннет, а его друг кивнул. – Пришлось и в войнах поучаствовать, нас били, и мы били… Вообще-то у нас есть работа, неплохая даже, но до нас дошел слух, как вы умело управились с бароном Тошильдером и его людьми… Для нас было бы честью работать с вами.

Гай оглядел их критически, оба выглядят бывалыми воинами, собранные, жилистые, суровые, привыкшие к трудностям, совсем не то сырье, что приходило раньше.

– Приняты, – сказал он. – Но если до вас дошли слухи, то знаете…

Он замялся, не зная, как объяснить то затруднительное положение, в каком находится, выручил Хильд, сказав нараспев:

– В Священном Писании сказано: птицы имеют гнезда, звери имеют норы, только сын человеческий не имеет логова, и негде ему преклонить голову… Наш лорд Гай Гисборн как раз такой сын человеческий.

Лучники переглянулись, Беннет кивнул с хмурой улыбкой.

– Мы это знаем. И что из деревень сюда уже везут лес, идут плотники, каменщики, столяры.

Гай пробормотал:

– Тогда вы знаете больше, чем я.

Беннет ухмыльнулся.

– Просто мы обогнали по дороге целый обоз. Люди увидели, что вы их действительно защищаете.

Вечером они сидели в пустом зале на раскатившихся камнях, в камине полыхают поленья, Хильд разложил на самой большой глыбе скудную еду, Аустин вытащил флягу с вином, а когда пустил ее по кругу, Хильд достал из мешка толстую книгу со сводом законов и начал занудно, рисуясь ученостью, объяснять, что шериф руководит народными выборами в графствах и назначениями коронеров, хотя Гай пока не мог представить себе, как это – руководить выборами, еще шериф созывает суд присяжных, предлагает на их рассмотрение дела и является исполнителем всех судебных приговоров, на нем также обязанность пресечения преступлений, для чего пользуется правом ареста обвиняемых и правом делать обыски…

Беннет крякнул довольно:

– Важная мелочь.

– Какая же это мелочь? – спросил всегда серьезный Аустин. – Это половина дела. Хотя и трудно представить, что вот такой голоштанный, даже спать негде, а будет делать обыски.

Хильд продолжил чтение:

– К шерифам стекаются штрафы и конфискации, на них лежит обязанность поддерживать мир в стране… наверное, имеется в виду графство, а страна… да пусть сама о себе заботится!.. шерифы принимают первые меры к подавлению беспорядков и мятежей. Для выполнения этих разнообразных функций шерифы содержат из личных средств несколько помощников…

Беннет поинтересовался осторожно:

– Насчет обысков не все ясно…

– Что?

– К крестьянину, – сказал он, – да, сможем. А как насчет лорда? Сможем ли вломиться, скажем, к графу? Я молчу, что графы живут в неприступных замках, а охраняют их лучше, чем королей… меня интересует, сможем ли? Это все-таки графы! Такого еще не было. А мы не совсем, так сказать, графы.

Они с ожиданием смотрели на Гая, тот задумался, наконец сказал без особой уверенности:

– Мне кажется, принц Джон не случайно сунул в шерифы именно меня. Я повидал мир, он это знает, спал под одним плащом и с простыми воинами, и с королем Ричардом. Это значит, не оробею. Но вот стану ли…

Помолчали, наконец Беннет сказал осторожно:

– Думаю, это тоже учел, про принца говорят, что он царицу всех змей обхитрит! Вы крестоносец, ваша милость, а это значит, для вас все люди – братья. Значит, не посмотрите, кто кого обидел: граф крестьянина или крестьян графа.

– А зачем это принцу? – спросил Аустин в недоумении. – Ему лучше дружить с графами, чем с крестьянами.

– Крестьяне ему на голову не садятся, – пояснил Гай, – а вот лорды… Как я понял, давая шерифам такие права, он укрепляет свою власть. Но если мы зарвемся, а графы на принца надавят, он легко отступится от нас. Сделает вид, что мы все делаем самовольно и без его ведома.

– По закону, – напомнил Хильд важно, – абсолютно все жители Англии уплачивают налоги и подсудны одним и тем же судам. Будь ты простой сокмен или крупнейший и богатейший лорд в огромном и неприступном замке. Другое дело, что не всякий лорд захочет явиться в суд и тягаться там с простым крестьянином!..

Беннет буркнул:

– И король ничего не может сделать. Их таких много, не посылать же на каждого армию.

Хильд положил на стол книгу, долго отыскивал нужную страницу, а потом важно и нараспев прочел:

– Шериф занимается королевскими финансами, является главой местной юрисдикции, возглавляет войско графства. Два раза в год совершает судебные объезды, во время которых специальные комиссии присяжных в каждой сотне сообщают ему обо всех правонарушениях, совершенных в графстве. На собраниях графств под надзором шерифа совершаются различные сделки.

Беннет удивился:

– Возглавляет войско графства? А оно есть? У каждого барона своя дружина, которой он платит жалованье, и потому подчиняется только ему… а что шерифу?

Аустин пробурчал:

– А что за различные сделки? Может быть, удастся поживиться?.. Если еще и треть от сделок, как от судебного налога…

– Разогнался, – сказал Беннет. – Может, хочешь не работать, а только деньги собирать?

Аустин широко ухмыльнулся.

– Хочу.

Беннет сказал задумчиво:

– Пусть Хильд пороется в законах… Шерифам разрешено вламываться к лордам не только для изъятия захваченного скота, но также во всех случаях, если лорд или его подручный хотя бы один раз не выполнили королевский приказ.

– Тогда не в законах, – поправил Хильд, – а можно даже поспрашивать крестьян. К лорду вряд ли сумеем придраться, а вот к его подручным… Точно не выполняли какие-нибудь указы!

Гай поинтересовался хмуро:

– И что? Придем к ним и скажем, вы оштрафованы, что в прошлом месяце сделали то-то и то-то?

Беннет чуть смутился.

– Это тоже неплохо, нам деньги нужны, не говоря уже о королевском налоге… но я имел в виду, что нарушители обычно сговорчивее. Только надо знать про их нарушения и помахать ими перед толстой мордой.

Разбойники наводнили страну, но, как понял из рассказов Гай, в графстве Ноттингем они вообще кишмя кишат, как черви в навозной куче. Самое излюбленное их место – Шервудский лес. Там та часть бесконечного леса, покрывающего всю Англию, что удачно или неудачно расположилась как раз посредине между наиболее населенными и ведущими активную торговлю графствами, к тому же в этих графствах возведены замки, контролирующие эти дороги, и дело уже не в торговле, а в сторожевых функциях: успеть вовремя заметить и защитить административный юг страны с его Лондоном, Дувром и прямым выходом через Ла-Манш во Францию.

Но разбойники, о которых так громко и настойчиво говорил принц Джон, не самое большое зло, как понял Гай, еще когда слушал принца. Тот не может многое сказать прямо, слишком уж зависит от поддержки крупных лордов, да и все еще не главный он в королевстве, Ричард больше доверяет канцлеру Лонгчампу, но все-таки принц многое дал понять взглядом, мимикой, жестами или интонацией, Гай даже не понял чем, однако в нем росла уверенность, что речь шла именно о баронах графства. О баронах-разбойниках, так их издавна называли как в народе, так и при королевских дворах.

Понятно, что даже верные королю бароны стремятся к большей власти и самостоятельности в своих владениях, к тому же многие побывали во Франции и видели, там лорды полные хозяева в своих землях, а вассалы присягают им, а не королю, потому лорд может пойти войной на короля, и вассалы пойдут под его знаменем, потому что король для них никто, а их сюзерен – все!

Но кроме таких баронов появляется еще и множество хозяйств, что никогда не приносили присягу королю, такие новоиспеченные лорды на удивление быстро выстраивают могучие и неприступные замки, начинают собирать дань с окрестных земель, расширяют свои владения и нападают на соседей.

Когда жалобы добираются до королевского двора, там обычно беспомощно разводят руками: армия занята во Франции, а то и вовсе в далекой Палестине, свободных войск нет, Ричард увел всех-всех, а на королевский указ прекратить разбой такой лорд смачно плюет с высоких ворот.

Предыдущий король, Генрих II, вел более мудрую политику, Англией занимался тоже, такие незаконные замки велел разрушать и срывать до основания, как опасные гнезда, где снова может угнездиться разбой.

Гай исхудал и чувствовал, как постепенно его темная от поцелуев солнца кожа светлеет, превращая и его в белого червяка, как большинство живущих в этой стране.

Хильд, напротив, ухитрился поправиться, щеки округлились, дни и ночи проводил за книгами, переписывал в отдельную тетрадь названия деревень графства, города, замки, крепости и всех видных лордов.

– В Нортгемптоншире, – сообщил он гордо, – сокменов больше тысячи, а у нас в Ноттингемшире свыше полутора! Это не остальная Англия, где только вилланы да коттарии!.. У нас вообще нет вилланов, а только сокмены и фригольдеры.

Гай поморщился.

– А какая между ними разница?

Хильд пожал плечами.

– Да почти никакой. Разве что сокмены подают в ваш суд, а фригольдеры – в королевский. А так и те, и другие имеют земли акров по тридцать-сорок, у них свои печати…

– С ума сойти, – пробормотал Гай. – Печати у крестьян!

– А как иначе они могут заключать сделки, – возразил Хильд, – продавать землю, покупать, брать взаем? Ваша милость, забудьте про вилланов…

Гай отмахнулся.

– Перестань. Я и с вилланами обращался, как с равными. На войне мы все братья… Иначе смерть. Ладно, ты оставайся на хозяйстве с Беннетом и Аустином, а мне пора проехаться по графству…

– Не задерживайтесь, – сказал Хильд очень серьезно. – Боюсь, Беннет и Аустин не смогут так же жестко.

– А надо?

Хильд вздохнул.

– Вы же видите, только так и получается.

Он наметил маршрут, чтобы охватить все основные населенные пункты, их надо проверить, есть ли там местная власть, а если нет, то назначить, и сказать то, что сказал Хильд: нужно действовать жестко, иначе эпидемию грабежей не остановить.

Первая же крупная деревня на его пути за счет отодвигающегося леса оказалась довольно просторной, каждый дом окружен садом, поля упираются в лесную опушку, где все деревья с подрубленной снизу корой, чтобы поскорее засохли, потом их спалят, и лес отодвинется еще на пару ярдов, освобождая место под поля.

Дома добротные, бревна на стены пошли толстые, массивные. Мало того, даже простые сараи, не говоря о конюшнях и амбарах, тоже из толстых стволов, а самое дивное – вдоль домов тротуар из досок, пусть и местами провалившийся, но все-таки можно пройти даже во время дождя, не пачкаясь.

Он ожидал увидеть и людей под стать домам, крепких и плечистых, но крестьяне повстречались худые, тощие, с запавшими и голодными глазами.

Рубахи болтаются, как на пугалах, он невольно подумал, что если их снять с них, то у каждого можно издали пересчитать ребра под натянутой на них кожей.

Он повелительно вскинул руку, крестьяне поспешно остановились, начали кланяться, торопливо срывая с голов шапки.

– Случилось что? – спросил он с тревогой. – Болезнь?.. Саранча?.. Неурожай?

Крестьяне угрюмо молчали, переглядывались, он видел смертную тоску в их глазах.

Один поклонился и сказал достаточно дерзко:

– Ваша милость, все верно, вы угадали! Саранча… Вот только говорить и записывать умеет.

Гай нахмурился.

– Не говори загадками.

Крестьянин ответил со злым смешком:

– Вашу милость дракон перенес из далекой сказочной страны, где не берут налоги? А если нечем отдать, то не забирают скот и зерно?

Гай покосился на добротные дома.

– Но раньше же налоги платили? Почему теперь не можете?

Крестьяне молчали, а смельчак хоть и хотел бы уже отступить, по нему видно, но Гай смотрел на него и спрашивал у него, он ответил нехотя:

– Ваша милость, тогда налог брали раз в году.

– А теперь?

– Теперь берут… когда возжелают. Уже четыре раза брали! Думаю, скоро еще приедут…

Гай стиснул челюсти, на языке вертелось злое, что и одного раза довольно, это какие-то мошенники явились под видом королевских сборщиков подати, потом вспомнил, что Ричарду для похода требовались огромные деньги, он продавал все что мог, увеличивал налоги, собирал их за три года вперед, а сейчас положение еще хуже: нужно собирать на выкуп его из плена, а другого пути нет, как выколачивать из и без того обнищавшего народа.

– Слушайте все, – заговорил он властно, – я ваш новый шериф графства. Я хочу, чтобы мы все жили богато и счастливо. Кто у вас бейлиф?

Они переглянулись, один из толпы пробормотал:

– Да у нас его отродясь не было…

А мужик, который отвечал насчет налогов, сказал все так же дерзко:

– Был коронер, да и тот ушел куда-то, когда ему пригрозили голову отрезать и утопить в выгребной яме!

– Ого, – сказал Гай. – Это кто же так осмеливается?

Мужик посмотрел на него, как на в самом деле упавшего в их земли из какой-нибудь далекой и непонятной Палестины.

– Разбойники, кто же еще!..

Гай подумал, кивнул.

– По вашей деревне видно, что вы – народ работящий, умелый, знающий вещам цену. Потому… тебя как зовут?

Мужик слегка оробел, но перед односельчанами тушеваться стыдно, ответил дерзко:

– Николас, сын Гильберта!

– Слушай меня внимательно, – сказал Гай, – Николас, сын Гильберта. С этой минуты ты – бейлиф. Ты обязан следить за порядком не только в селе, но и в окрестных деревнях. Сам назначишь коронеров и констеблей, ты знаешь, кто справится. Если понадобится моя помощь – обращайся! Я могу явиться не один, а с отрядом. Нужно переломить судьбу, а дальше снова станете богатыми и счастливыми!

В толпе кто-то ахнул, а Николас раскрыл рот и замер, глаза полезли на лоб, наконец проговорил:

– Я?.. Бейлиф?..

– Ты, – подтвердил Гай. – Помни, от тебя зависит, будут эти люди чего-то бояться или же скажут, что у них лучший в мире бейлиф, с ним ничего не страшно.

– Но я…

– Сможешь, – оборвал Гай. – Я тоже не родился шерифом. Понимаешь, Англия на краю гибели!.. Берись, берись жестко, полумерами ее уже не спасти.

Он вскинул руку в прощании и заторопился дальше, и так пронесся по всему графству, назначая бейлифов, коронеров и констеблей, устраивая суды присяжных, вешая разбойников и грабителей и напоминая всем грозно, что власть крепка, власть не спит и все видит!

Вернулся только через две недели, издали увидел свой замок. Сердце тукнуло радостно, даже удивился, неужели не привыкло, что у него нет дома, потом заметил, что замок помолодел и преображается на глазах. Плотники начали с крыши еще до его отъезда, топоры стучали даже ночью при свете факелов, а сейчас вставляют окна, возвели настоящую конюшню, к стене прибили длинную доску с крюками для коновязи, но самое главное, что везде уже навесили двери!

Беннет и Аустин свои комнаты успели оборудовать по-королевски, даже гобелены ухитрились повесить, где только и взяли, только Хильд остался в комнатушке с голыми стенами, но ему так и положено, должен привыкать к смирению плоти и запросов.

В замке появились двое слуг, Беннет нанял, и когда Гай вступил в главный зал, все равно громадный, хоть в нем появился длинный стол с двумя лавками по обе стороны, в исполинском камине жарко полыхают целые бревна, а вдоль стен уже поставили по два напольных подсвечника, каждый на десяток свечей.

Он на ходу провел ладонью по столешнице, поструганная, и то хорошо, а так вообще-то настолько сколочены грубо, словно в Англии нет столяров, а только плотники.

Под подошвами приятно шуршат сухие листья камыша, здесь так принято, в то время как в Кардифе пол обычно щедро усыпают свежей соломой.

Хильд шел следом, довольный и гордый, словно это все он сам сделал, лицо сияет, как полная луна в безоблачную ночь, а глаза горят, как звезды.

– Как постарались?

– Глазам своим не верю, – ответил он. – Да с такими работниками быстро соберем выкуп для Ричарда!

Хильд сразу посерьезнел, сказал быстро:

– Только им такого не говорите!

– Почему?

– Хоть простой народ и обожает Ричарда, но тему выкупа лучше обходить стороной… Итак, пир по случаю возвращения?

Гай изумился:

– А что, есть чем пировать?

– Да люди собрали… немножко. О вас все говорят с надеждой, ваша милость.

Гай счастливо развел руками.

– Даже не знаю, что сказать… Хорошо, только малость умоюсь с дороги.

Глава 13

Он умылся, переоделся и сам покормил коня, а когда перешагнул порог главного зала, охнул от обилия народу. Правда, столы заставлены едой не слишком густо, народ беден, однако чувствуется, что принесли если и не последнее, то лучшее, что было.

Он медленно прошел к столу на небольшом помосте, там три стула, все пока пустые, повернулся к собравшимся.

Хильд, Беннет и Аустин, Скальгрим и Сван, еще несколько человек, которых знает в лицо или по именам, остальные все незнакомые, но смотрят на него с надеждой.

– Друзья, – проговорил он и ощутил в горле ком, – теперь я знаю точно, что сделаю все… если надо, то и жизнь отдам!.. но буду защищать вас до последней капли крови…

Он не успел закончить, дверь в зал распахнулась, на пороге появился молодой крестьянин с залитым кровью лицом. Он пошатнулся и ухватился за косяк.

Из-за столов крестьяне выскакивали с криками, подбежали, кто-то поддержал, кто-то начал вытирать рукавом кровь с лица.

Он прокричал быстро:

– Ваша милость! Люди графа Ингольфа… они напали на нас… Джона побили, Фриура бросили в реку, а скот наш угнали!

Гай вскинул руку, останавливая бурный поток слов.

– Давай сначала. Почему напали? Где напали? Что вы делали в это время?

Крестьянин всхлипнул, размазывая слезы, глаза его с великой надеждой смотрели на грозного шерифа.

– Ваша милость, мы пасли коров, как всегда, на берегу реки, там лучший из лугов с такой травой… И вдруг с той стороны примчались всадники, это графский сын, с ним еще пятеро, покричали что-то нам, но мы не расслышали, потом они ускакали вниз, там река разливается и можно перейти по мелкому, мы ж не думали, что переправятся на нашу сторону и нападут!.. Джона побили, Фриура бросили в реку…

– Это понял, – прервал Гай. – А что со скотом?

– Они смеялись, потом один предложил угнать добычу в замок, так как мы сарацины, у нас добычу отнимать можно и нужно. Остальным понравилось, долго хохотали и вот угнали все стадо!.. Ваша милость, что мы скажем в селе?

Гай пробормотал отстраненно:

– Да так и скажите, врать нехорошо. Иначе запутаетесь… Беннет!

Беннет поднялся из-за стола, собранный и злой, как еж, увидевший лису.

– Ваша милость?

– Бери Аустина, – распорядился Гай. – Опоясайся мечом и не забудь лук.

– Поедем к графу?

– Да, – ответил Гай кратко. – Пора познакомиться.

Хильд со вздохом отодвинул кубок с вином.

– Ну вот и попировали…

Кони бодро проскочили небольшой лес, Беннет чертыхнулся, хотя наверняка уже видел замок графа Ингольфа, а Гай ощутил, как в желудке появился тяжелый ком.

Замок огромен и высок, куб из серого камня в пять этажей, полубашни выступают из стен, а на всех четырех углах настоящие башни, где на крышах гордо трепещут флаги с гербами хозяев. Сам замок на скалистом основании, а внизу окружен толстой стеной, камня не пожалели.

Беннет покачал головой, на лице проступило сдержанное восхищение.

– Трудно поверить, что до появления норманнов здесь такой красоты не бывало!.. Такую крепость не взять и королевской армии! Когда и построить успели…

Гай сказал мрачно:

– Во Франции такие лорды часто отказываются признавать короля. У них свои армии, свои вассалы.

Беннет спросил с недоверием:

– А что… у них получается?

Гай кивнул.

– Наш король Вильгельм, насмотревшись на такое во Франции, поступил мудро, заставив всех жителей Англии принести присягу лично ему. Здесь у этого лорда, каким бы богатым и могущественным ни был, нет своих вассалов, что были бы подчинены только ему и не признавали никакого короля. У нас королю подчинено все!.. А раз так, то если воспротивится мне, то это неподчинение самому королю. И хотя мы вроде бы совсем мошки… но мы сейчас не сами по себе, понял? Мы – королевская власть!

Голос его звучал твердо и уверенно, по крайней мере Гай старался, чтобы так выглядело, однако Беннет поскреб в затылке и проговорил упавшим голосом:

– Оно, конечно, так… но Лондон далеко, а граф и мы… здесь.

Гай покосился на молчаливого Аустина, тот едет мрачный и неподвижный, лицо каменное, но Гай ощутил сильнейшую неуверенность второго помощника шерифа.

Гай тронул коня, направляя к воротам, но Беннет сказал быстро:

– Ваша милость, минутку…

– Что?

– Сейчас-сейчас…

Он вытащил из сумки короткий рог, простой и ничем не украшенный, даже с трещинкой, но когда поднес к губам и дунул, звук разнесся оглушающе громкий, да еще благодаря трещинке зловеще гнусавый, таким обычно слышится голос из-под уже опущенного шлема.

– Да у тебя сам Олифант! – восхитился Гай.

– Это что?

– Рог самого Роланда, – пояснил Гай.

– Что за Роланд? – спроси Беннет с подозрением. – Это мой, не брал я ни у какого Роланда!

Над воротами появился человек, потом еще один. Всмотрелись, позвали третьего, тот крикнул:

– Кто такие?

– Гай Гисборн, – ответил Гай. – Королевский шериф.

– И что?

Гай ответил громко, сдерживая гнев:

– А то, что имею право заходить куда захочу и когда захочу! Если не откроете мне ворота сейчас же, вернусь с королевской армией, и вас всех повесят как мятежников. Это понятно?

С ворот ответили угрюмо:

– Так бы и сказали…

Гай ожидал, что отворят калитку в привратной башне, однако напуганные грозной речью, за которой вообще-то ничего не стоит, не станет же в самом деле принц Джон присылать армию… да и армии вообще-то нет, всех увел с собой король Ричард Львиное Сердце, ему открыли массивные ворота, и он въехал на коне, велев Беннету и Аустину ждать снаружи.

Со стен двое арбалетчиков взяли его на прицел, но так спокойно и с ленцой, понятно, забавы ради, попугать, проверить, сколько в нем бесстрашного рыцарства.

Конь процокал копытами по ровно уложенным плитам двора, где в щели пробивается жесткая трава, привыкшая подниматься снова и снова.

Гай остановил коня, по сторонам не смотрел, не простолюдин, чтобы крутить головой.

Ждать пришлось долго, но он заметил, что его сперва внимательно рассмотрели из окна второго этажа, затем двери распахнулись, вышли слуги, оглядели его и, хихикая, ушли на задний двор.

Наконец вышел крупный грузный лорд в дорогой одежде, расшитой золотыми львами, весь в бороде от самых глаз, широкий шелковый пояс поддерживает выпирающий живот.

Он просто остановился и ухитрился смотреть свысока, хотя Гай рассердился и не стал слезать с коня.

– Граф Ингольф? – поинтересовался Гай с оскорбительным высокомерием, с такими иначе нельзя, совсем на голову сядут. – Или его слуга?

– Дерзите, шериф, – проговорил бородач с угрозой в голосе.

– Приходится угадывать, – отрезал Гай. – Вы забыли назваться… сэр.

– Граф Адальберт Ингольф, – представился бородач. – А с кем имею честь?

– Гай Гисборн, – ответил Гай, – как уже сказал вашим стражникам. Королевский шериф со всеми полномочиями, которые вы знаете не хуже меня.

Граф Ингольф сказал спесиво:

– Шериф? Вас поставил принц Джон?

Гай ответило сдержанно:

– Да, вы угадали.

Граф заявил надменно:

– Я не признаю этого узурпатора трона!..

Гай ответил громко:

– Я тоже. Я верный сторонник короля Ричарда Львиное Сердце, и это знают все. Но сюда меня назначил шерифом принц Джон, так что если хотите подрыться с другой стороны, ничего не выйдет. Закон есть закон, кто бы его ни исполнял. К тому же эта статья придумана вовсе не принцем Джоном, а еще великим Вильгельмом Завоевателем!.. Так что, ваша светлость, я предлагаю вам вернуть скот крестьянам и выплатить установленный законом штраф для подобных случаев…

Граф побагровел, глаза начали вылезать из орбит.

– Что? – проревел он грозно. – Да вы знаете, с кем разговариваете?

– Я знаю, – отпарировал Гай. – А вы?

Граф прокричал:

– Эй, стража!.. Если этот человек сейчас же не уберется из моего замка, убейте его!

Гай поднял руки.

– Хорошо-хорошо, – сказал он. – Ухожу.

Стражники высыпали с копьями в руках, начали надвигаться, делая угрожающие гримасы. Он повернул коня и пустил его шагом обратно к воротам.

Он выехал неспешно, показывая, что хозяин положения все-таки он, а когда за ним закрывали створки, поднял голову и крикнул наверх воинам на стене:

– Все вы отныне вне закона!.. Я, Гай Гисборн, королевский шериф, объявляю графа Ингольфа мятежником, что карается по всей строгости закона. Все вы будете арестованы и казнены, если останетесь поддерживать бунтовщика против законной власти! Сегодня же я отправлю письмо принцу Джону.

Он пустил коня шагом, Беннет и Аустин ждали вне пределов досягаемости стрел, лица встревоженные.

Оба вздохнули с облегчением, Гай посмотрел на них, покачал головой.

– Уперся… Только о своих вольностях и помнит, справедливость его не интересует.

– Что делать будем, ваша милость? – спросил Беннет.

Гай оглянулся на мрачный замок, еще более величественный, как показалось, двинул плечами.

– Еще не знаю. Но замок нам не взять приступом, а без этого графа не арестуешь…

Аустин удивленно хмыкнул, а Беннет спросил живо:

– А что, вы в самом деле готовы были его арестовать?

– И сейчас готов, – отрезал Гай. – Не люблю этих… кто гордится родословной. И чем длиннее у них родословная, тем больше им якобы позволено.

– Так и есть, ваша милость.

– Так было, – возразил Гай. – Закон гласит, что перед ним все равны. Даже самый могущественный лорд и самый бедный крестьянин в суде равны!

Беннет покрутил головой.

– Где такая страна?

– Англия, – сердито сказал Гай. – Нужно только, чтобы все помнили о своих правах! И отстаивали! А то сами же уступаете баронам только потому, что те – бароны.

Беннет проговорил задумчиво:

– Мне кажется, кое-кто из стражников сегодня же сбежит. И совсем не потому, что трусы…

Аустин фыркнул:

– Да им все равно, что с ними будет.

– Уверен? – переспросил Беннет. – Это графу гонор не позволит отступить, а им за что головы класть? Одно дело сражаться с французами, если вдруг нападут, или еще с кем чужим, другое – мятеж против короля.

Лес надвинулся навстречу, деревья неслышно заскользили по обе стороны тропы. Гай задумался, дело крайне неприятное, чувствуешь себя униженным, но выхода не видно…

За спиной послышался настигающий конский топот. Беннет и Аустин разом подались в стороны, в руках появились луки. Оба развернули коней и начали ждать, натянув тетивы.

Из-за поворота лесной тропки выметнулся всадник в белой рубашке, конь без седла, что значит очень торопились настигнуть, длинные льняные волосы треплет ветер.

Гай опустил ладонь на рукоять меча и ждал, холодный и неподвижный.

Всадник прокричал:

– Погодите!.. Я хочу поговорить!

Гай с облегчением перевел дыхание, но постарался держаться все так же строго и надменно. Всадник подъехал ближе, молодой мужчина, не старше тридцати, сказал быстро:

– Мой отец горд, но он хороший человек!.. Я признаю, он погорячился. Меня зовут Энтони, я старший сын графа.

Беннет и Аустин торжествующе ухмылялись, объехали их обоих по широкому кругу, бросая на графского сына снисходительно-презрительные взгляды.

– И что? – спросил Гай холодно.

– Мы не мятежники, сэр!

– Вы отказались подчиниться шерифу, – напомнил Гай. – Это неповиновение королю!.. А неповиновение королю – это мятеж. Для вас это новость?

Всадник замотал головой.

– Сэр, у нас гости!.. Они сильно выпили, долго развлекались, а потом увидели, как чужое стадо перешло на земли графа и пасется на его лугу! Решили его временно оставить на подворье графа, пока за них не внесут выкуп!

– Что-что? – перепросил Гай. – Вы хотите сказать, что стадо перешло реку?

– Именно!

Гай сказал громко Беннету и Астину:

– Слышали? Еще и лжесвидетельство… И вообще ложь! Это пахнет Тауэром…

Графский сын начал ерзать в седле, спросил с вымученной улыбкой:

– Шериф, ну почему же ложь?

Гай спросил раздельно, не сводя с него взгляда:

– А вы сами видели, как стадо перешло на вашу сторону?

Тот ответил жалким голосом:

– Нет, но все гости – уважаемые и знатные люди…

– Знатные, – отрезал Гай, – не значит обязательно уважаемые. Пора бы знать! Или правдивые. А вы сами, как вас… Энтони? Вы сами верите, что стадо вот взяло и перешло через глубокую и бурную реку с какой-то коровьей дури?

Бедный Энтони ерзал в седле все сильнее, а лошадь, чувствуя неуверенность всадника, нервно переступала точеными копытцами и громко фыркала.

– Но мне сказали, – проговорил он упавшим голосом, – как я могу… иначе? Кем я буду?

– Лояльность перед отцом, – проговорил Гай медленно, – это весьма хорошо…

– Спасибо!

– Согласен, – продолжал Гай тем же тоном, – она и должна быть выше, чем даже перед королем, хотя по закону это и преступная крамола…

Графский сын прерывисто вздохнул. Беннет и Аустин тоже смотрели на шерифа с ожиданием.

– Однако, – договорил Гай очень серьезно, подбавив в голос зловещих ноток, – как насчет лояльности перед Господом нашим?.. Она должна быть выше любой другой! Если ради гостей благородного сословия или даже отца отваживаетесь на ложь, то гореть вам в вечном огне!

– Шериф, но ведь…

Он повысил голос:

– И отец, если дорожит сыном, не может с ним поступить вот так… Такому родителю прыгать в аду на раскаленной сковороде, как угрю, если толкает на такое!

Графский сын совсем повесил голову.

– Наши гости, – промямлил он, – утверждают, что стадо перешло на наши земли…

Гай сказал резко:

– Хватит! Вы прекрасно знаете, что стадо не могло перейти реку в этом месте! Там слишком глубоко, а течение быстрое. Она похожа на реку Селиф, при переправе через которую император Фридрих Барбаросса упал с коня, был подхвачен течением и захлебнулся. И вы хотите сказать, что стадо неповоротливых коров с легкостью и по доброй воле перешло на ту сторону, хотя здесь трава точно такая же?.. Хорошо, утверждайте. Я приведу сто свидетелей, что этого произойти не могло, и вы все вместе с гостями попадете в Тауэр!.. Беннет, Аустин, поехали. Встретимся с графом и его гостями в суде.