Текст книги "Возвращение Томаса. Башня-2 (сборник)"

– Да, – ответил он вежливо, – слушать это пение целый час – это больше, чем подвиг. Это мученичество!

Она отмахнулась с той же улыбкой:

– Вы все шутите, доблестный герой. Подвиг – это ваше беспримерное сражение с этими ужасными людьми.

– Господь все видит, – ответил он благочестиво. – Что бы я делал без его помощи?

Она сказала загадочно:

– Надеюсь, вы не всегда призываете высшие силы?

– Только когда забуду, – ответил он честно. – А так вообще-то стараюсь идти с Господом в сердце.

Она капризно надула губки.

– Не слишком ли вы с ним неразлучны? Иногда приходится таиться от всех, даже от Господа. Я имею в виду дела амурные… Или вы блещете только в битвах и сражениях? Вы слышали, граф Удельгейс объявил большой турнир по случаю объединения его земель с владениями барона Цеппелина.

– Нет, – ответил Томас. – Не слышал.

– Большой турнир, – сказала она мечтательно, – приедут сотни рыцарей в сверкающей, как солнце, броне! Будут звучать с утра до ночи песни менестрелей, крики герольдов, зеленые поля расцветут красными, оранжевыми и желтыми шатрами, на богатых повозках прибудут яркие и прекрасные женщины, прославленные красавицы… О, дорогой Томас, в этом месте ваши глаза заблестели!

Томас сказал с неловкостью:

– Я уехал из Кастла в преддверии турнира, куда уже начали съезжаться все эти красавицы.

– Вас заставили? – спросила она сочувствующе, с правого плеча платье сдвинулось вниз по белой руке, обнажая чистую девственную кожу. – И никто из красавиц вас не вознаградил за потерю?

Он сказал деревянным голосом:

– Леди Жанель, рыцаря может заставить только его долг. Превыше всех турниров долг, который заставил меня выступить… да, выступить! И, к сожалению, не дающий мне насладиться гостеприимством любезнейшего герцога.

– Долг? – спросила она с непониманием.

– Именно, – подчеркнул он. – Долг рыцаря – борьба со Злом!

– Ох, – сказала она в испуге и красиво округлила глаза. – Вы борец со Злом?

– Именно, – ответил он гордо и выпятил подбородок. Подумал, выпятил грудь, а потом постарался раздвинуть плечи еще шире. – Со Злом надо бороться. Если не мы, рыцари, то кто?

– Какая у вас красивая жизнь, – сказала она восторженно. – Вы такой отважный… Вы ведь отважный, да?

– Стараюсь, – ответил он скромно. – Обо мне отзываются с уважением прославленнейшие в боях рыцари, среди них есть и монархи, руководившие крестовым походом в Святые Земли за освобождение Гроба Господня.

– Ах, – сказала она с гримаской неудовольствия, – стоило ли молодым и сильным мужчинам уезжать так далеко за моря, чтобы там сложить в жарких песках головы? Для молодых и сильных есть возможность борьбы за правое дело и здесь, в Британии.

Томас ощутил в воздухе нечто такое, что калика называл угрозой, где здесь ловушка, не понял, но опасность явно приближается, и он повернулся спиной ко входу на балкон. Солнце опускается к горизонту, на залитом кроваво-красным небе стал заметным очень далекий замок, отсюда выглядит совсем черным, угрожающим. Томасу почудилось, что видит узкие бойницы в башнях, по спине побежали мурашки. Замок, именно замок, а не его обитатели, наблюдает за ним холодно и враждебно.

– Чей это замок? – поинтересовался он. – Мне кажется, его хозяева не очень любят соседей.

Жанель прощебетала игриво:

– Тот замок, по слухам, пуст.

– Абсолютно? – переспросил он с недоверием. – Так не бывает. Хотя бы разбойники, но там живут.

Она сказала так же мило:

– Тот замок по ту сторону реки.

Холодок страха прокатился по его телу, он начал поворачиваться к ней, но леди Жанель с готовностью придвинулась, чтобы прийти ему на грудь, и он снова повернулся поспешно, указал в ночь:

– А почему там что-то светится?

– Там не люди, – промурлыкала она. – Кто знает, что у них там за… развлечения?

– Развлечения?

Она ответила игриво:

– А чем еще заниматься благородным господам? Наш удел – пиры, танцы, интриги, любовные игры, охота, снова пиры и прочие развлечения… Особый привкус придают гости. Среди них попадаются очень интересные рыцари. Сэр Томас, от вас веет отвагой и мужеством! Я вся таю, как воск на жарком солнце. Вот послушайте, как взволнованно бьется мое нежное сердце… Дайте же руку!.. А теперь положите ее сюда… Не отдергивайте, это всего лишь моя грудь…

Послышались шаркающие шаги, леди Жанель не отпускала руку Томаса, под его пальцами в самом деле волнуется и вздымается высокая грудь, а бьется ли под ней сердце, не определишь… Тем более что горячая кровь бросилась в лицо… и не только в лицо, жар прокатился по телу.

Язычник вышел на освещенное факелом место, угрюмый и с неприятной улыбкой на лице, но сейчас Томас готов был расцеловать его гнусную рожу.

– Ага, – сказал калика неприятным голосом, – вот ты где… Понятно, любишь кататься, люби и самочку возить. Леди, моего господина трудно соблазнить, потому что он такой застенчивый, такой застенчивый… Когда мочится на улице, всегда отворачивается к стенке! Так что вы смелее!

Леди Жанель ликующе воскликнула:

– Так вы, наверное, еще и девственник? Как мне повезло!.. Не волнуйтесь, сэр Томас, я помогу вам и открою для вас море, нет, океан наслаждений.

– Вот-вот, – поощрил Олег, – откройте ему, откройте. Прямо щас, а то он стесняется…

Томас скрипнул зубами, отшельник нагло скалил зубы. Но почти сразу послышались еще шаги, на этот раз деликатные, хотя и широкие. Из темноты вынырнула огромная фигура метрдотеля, он деревянно поклонился и сказал с интонациями обученного этикету тролля:

– Сэр, герцог и его супруга со всевозможнейшим почтением приглашают вас почтить своим присутствием… и участием бал.

Леди Жанель позеленела от злости, а Томас тайком вздохнул с великим облегчением, даже на калику взглянул с благодарностью: хоть и сволочь гнуснейшая, но все-таки привел этого тролля, давая возможность выскользнуть из когтей прекрасной леди.

Он переспросил с излишней живостью:

– Бал?.. что это?

– Танцы, – пояснил Олег. – Придворные танцы! Томас, пока ты, как дурак, падал с башен Давида, здесь занимались действительно важным делом: ввели в моду танцы в королевских дворцах… и вообще в местах, которые могут себе позволить собрать кучу родовитого народу. А когда вы несли через пустыню раненых товарищей, страдая от жажды и отбиваясь от наседающих сарацин, здесь разучивали сложный такой танец… как его…

Леди Жанель раскрыла хорошенький ротик для подсказки, но метрдотель проревел деревянным голосом:

– Паде-мат-рас, сэр.

– Вот-вот, – сказал калика. – Сложный танец! Это не какое-нибудь сраное взятие Иерусалима, освобождение Гроба Господня, сражение с войсками Мелик-шаха. Это подматрас, не хвост собачий!

Томас слышал издевку в голосе калики, но как ответить, не успевал понять, а метрдотель, похоже, вообще мало что соображает, его только за исполинскую фигуру и нарядили в это серебро и золото.

– Вы почтите присутствием, сэр?

Калика ответил за Томаса:

– Придет, еще как придет! Он такой, до утра или до упаду, ему все равно, лишь бы плясать.

Метрдотель поклонился и, неслышно развернувшись, что для его фигуры непостижимо, удалился. Леди Жанель вздохнула:

– Ах, эти бальные танцы… Хорошо, сэр Томас, увидимся там. Не задерживайтесь, они сейчас начнутся. А я пока сменю туалет. Вы не поверите, какое у меня очаровательное платье именно для танцев!

Она обворожительно улыбнулась, глядя в синие глаза молодого рыцаря, пожала руку и исчезла в темном коридоре, словно вошла в стену. Томас со злостью повернулся к Олегу.

– Ты с ума сошел?

– А что, – удивился калика. – Пойдешь, попляшешь, баб пожмакаешь. Потискаешь то есть. Они хоть и благородные, но у них все на месте. Совсем как у служанок, вот тебе крест!

Томас зашипел:

– Не употребляй слов христианских, язычник! Дело совсем в другом…

– В чем? – спросил калика.

Томас замялся, Олег вскинул голову и, упершись взглядом в потолочную балку, сказал протяжным замогильным голосом, словно читал невидимый Томасу свиток:

– Рыцарь должон быть сведущ в вопросах веры, знать правила придворного этикета, владеть семью рыцарскими добродетелями, то есть: верховой ездой, фехтованием, искусным обращением с копьем, плаванием, охотой, игрой в шашки, сочинением и пением стихов в честь дамы сердца… ну, как сведущ в вопросах веры, уже знаю, в восторге, дать бы тебя послушать папе римскому – церковь бы враз загремела в тартарары, а вот как насчет пения стихов в честь дамы сердца?

Томас огляделся по сторонам, никого нет, но все равно сказал злым шепотом:

– Ты не понимаешь! Да, рыцарь должен, кроме умения владеть оружием, еще и петь, танцевать, складывать стихи и вести себя любезно с дамами. Но так уж получилось, что наш Гисленд несколько… медвежий край, как говорят у вас. Мужчины у нас рослые и крепкие, женщины сильные и добродетельные, но вот политес к нам еще не совсем добрался. Не весь, а так, частями. Меня, к примеру, учили владеть мечом и копьем, укрощать коней, обучили воинским приемам, уловкам, хитростям, я могу переплыть широкую реку, не бросая меча, но я… не умею танцевать! Не умею. Хотя как рыцарь я уметь просто должен!

Олег фыркнул:

– Да что тут сложного?.. Просто сними доспехи, без них танцевать, думаю, проще. Если опрокинешь кого-то в танце, то не стой над ним и не ржи во все горло, понял? Еще не вздумай добить мизерикордией, а помоги подняться – это правило политеса… Просто подняться, без пинания ногами и зуботычин. Что еще? Ну разве что еще не перешагивай через упавшую даму, если вдруг свалишь… а свалишь наверняка. Не останавливайся, пока не кончится музыка, это не совсем политесно. Главное – уверенность, сэр Томас!

Глава 15

Он хлопнул его по спине с такой уверенной мощью, что Томас влетел в раскрытые двери, откуда уже льется странная музыка, под которую руки и ноги начали дергаться сами, но не совсем так, как у остальных танцующих.

Посреди зала медленно и церемонно двигается не меньше десятка пар: рыцарь с дамой делают шажок, кланяются друг другу, второй шажок, поворачиваются вокруг и снова кланяются, затем делают уже два коротких шажка, и все под музыку, не сбиваясь с такта, все десять пар одновременно.

Ни за что не стану, понял Томас. Это какое-то надругательство над рыцарством. Кощунство. Церковь уж точно не одобрила бы это святотатство, мужчины не должны проделывать… вот это самое… это то же самое, как если бы красили губы или брови!

Он потихоньку двинулся вдоль стены, в противоположной стене выход в малый зал, а оттуда на внешнюю галерею. Леди Жанель пока не видно, часть гостей герцога расположилась у стен, хлопает в ладоши, что-то выкрикивает одобрительное, поощряя танцующих, отмечая веселыми воплями особо вычурные па.

Гости следили за танцующими, те с деревянными улыбками двигаются, как куклы, Томас крался незамеченным, по пути взгляд зацепился за человека в темном плаще, капли дождя блестят на одежде. Все наблюдают за танцующими, а этот незамеченным проник к герцогу. Томас видел, как герцог вздрогнул, сжался, смертельная бледность залила щеки.

Томас, пригибаясь, проскользнул к двери, и в это время до слуха долетели слова:

– …уверены, что это они?

– Да, – ответил человек в плаще свистящим шепотом. – Они не должны покинуть…

Томас поспешно удалился, в соседнем зале группа рыцарей с хохотом обсуждает детали недавнего турнира, еще двое отпускают сальные любезности немолодой женщине в чересчур ярком платье, она глупо хихикает и томно закатывает глазки.

Он уже почти пересек зал, когда в спину вонзилось, как брошенный дротик в обнаженную спину, холодное:

– Это и есть тот ловкач, что выпросил у короля бумаги на владения барона Рэд Лайка?

Томас медленно обернулся. Рыцари смотрели с недоброжелательством, кое-кто с вызовом. Даже те двое, что любезничали с женщиной, повернулись в его сторону и воинственно крутили усы. Женщина смотрела на Томаса с интересом.

Огромный грузный рыцарь, похожий на быка, научившегося ходить на задних копытах, проревел угрожающе:

– Ну что застыли, сэр Томас, умелый подхалим и похититель чужих земель?.. Страшно?

– Как льву перед шакалом, – ответил Томас. – Итак, сэр шакал, вы забыли назваться. Весьма трусливо, не так ли?

– Сэр Регерд, – проревел рыцарь с угрозой.

– Итак, сэр Регерд, – ответил Томас холодно. – Какое оружие выбираете?

– Меч, – ответил быкообразный. – Этого достаточно для рыцаря.

– Так это для рыцаря, – ответил Томас. – Вам этого будет мало. Хорошо, я докажу, что вы не рыцарь, а срань болотная. Где?

– На заднем дворе, – ответил сэр Регерд. – Если не трусите.

– Сейчас?

– Да. С момента вашего появления хотел вбить вашу улыбочку вам обратно в глотку.

– Так за чем же дело? – спросил Томас.

Они вышли во двор, трое дворян зажгли факелы и встали по сторонам площадки. Сэр Регерд сразу же ринулся в атаку. Он наносил удары быстро и умело, Томас некоторое время стойко выдерживал натиск, он не новичок в боях, чтобы раскрываться сразу, а едва увидел манеру боя этого завсегдатая турниров, сам перешел от защиты к нападению. Умельцы, а зачастую и победители в турнирах оказываются никудышными бойцами, где дерутся насмерть. Ну, не совсем никудышными, однако есть разница, когда стремишься сбить противника с седла, чтобы захватить его коня и доспехи, и когда бьешься так, чтобы обязательно убить врага. Именно врага, а не противника.

Сэр Регерд содрогался от ударов Томаса. Щит трещал, от него отскакивали крупные куски. Сэр Регерд начал пятиться, а когда пропустил два страшных удара, потрясших его до пят, вскричал:

– Я сдаюсь!..

– Что-что? – спросил Томас и ударил со страшной силой в голову.

Сэр Регерд успел подставить меч, но лезвие меча Томаса перерубило с хрустом, словно толстую сосульку, голова сэра Регерда дернулась, он упал на колени, потом завалился на спину.

Из-под вмятой решетки забрала, откуда обильно потекла кровь, донесся слабый стонущий голос:

– Я… сдаюсь… сдаюсь…

Томас выхватил из ножен мизерикордию.

– Сдавайтесь, сэр!

– Сда…юсь…

– Ну, – сказал Томас, – раз не хотите сдаваться, отправляйтесь в ад!

Он быстро вставил узкое трехгранное лезвие в щель и, придерживая одной рукой, сильно ударил кулаком по рукояти. Мизерикордия погрузилась, как он прикинул, не просто в мозг, а уперлась в стальной затылок шлема.

Вокруг была тишина, Томас поднялся и обратил внимание, что все смотрят не на него, а на галерею. Там стоит Олег с заряженным арбалетом и нехорошей улыбкой.

Олег сказал сверху с лицемерным сочувствием:

– Какой грохот по железу, меня тоже оглушило… Вижу, как рты разевают, но слов не слышу. Ничего, сейчас пройдет.

– Да, – ответил Томас, отводя глаза, – сейчас все пройдет.

Олег чуть ухмыльнулся, кивнул на гостей, что с великой неохотой вкладывали мечи в ножны.

– Кажется, нас догнали? – поинтересовался он спокойно.

– Кажется.

– Тогда надо уносить ноги, – ответил Олег.

– Заскочу в конюшню, – ответил Томас торопливо, – таких коней оставить – преступление.

– Только быстро…

Он оборвал себя на полуслове, из здания выбежали латники в добротных доспехах, с топорами и щитами, все рослые, настоящая дворцовая стража. Передний закричал при виде Томаса и Олега:

– Вот они!.. Убейте!

– Да, – прорычал Томас. – Всего лишь.

Первый латник умер, только поднимая меч, второму Томас разрубил голову в шлеме, даже не обменявшись ударами. Сбоку послышались яростные крики, там крушил все на своем пути Олег, Томас выкрикнул имя Пресвятой Девы, покровительницы рыцарей, ринулся, как озверевший бык, с такой скоростью нанося удары, словно в руке не рыцарский меч, а легкая сарацинская сабля. После каждого удара трещали щиты, кто-то вскрикивал и падал с разрубленной головой или отсеченной вместе с плечом рукой. Его тело содрогалось от частых ударов, но булатный панцирь даже не прогнулся, а меч все рубит и рубит, кровь хлещет из разрубленных тел, как из кабанов, на стенах красные брызги, под ногами хлюпает… и вдруг оставшиеся, не выдержав яростного напора, бросились в стороны.

– К воротам! – крикнул Олег.

– А кони?

– Какие кони? – ответил Олег, он срубил еще одного. – Мы сами кони!

Из караульной башни ворот высыпало человек пять, сами ворота закрыты, решетка опущена. За спиной от здания донесся яростный крик, из парадного входа выскакивают уже не простые ратники, а вооруженные гости.

Олег оглянулся затравленно.

– Не успеваем…

– Так примем бой! – воскликнул Томас.

– И это все, на что ты годен?.. Следуй за мной!

Голос был таким, что у Томаса и мысли не возникло ослушаться, он вбежал за Олегом в полутемное помещение бездумно, пронесся следом через комнатки прислуги, перед ними в страхе разбегались стряпухи, прачки, отпрянули к стенам два углежога с черными мешками. У одного завязка на мешке лопнула, крупные угли покатились по полу, звучно лопаясь под сапогами.

Олег с разбега вышиб запыленную и затянутую паутиной дверь, исчез в полутьме, что перешла в тьму полную, непроглядную, оттуда донесся его злой голос:

– Не отставай, черепаха!

Далеко впереди вспыхнул красноватый свет смоляного факела. Олег уходил с мечом в одной руке и факелом в другой по узкому коридору. С грохотом вышиб еще одну дверь, а дальше ступени повели вниз, откуда пахнуло сыростью.

Томас бежал следом, наконец вспомнил, что таким голосом принц Готфрид Бульонский посылал их, усталых и замученных, на прорыв сарацинского войска. И отряд крестоносцев прошел через несметное полчище, как горячий нож сквозь глыбу масла, вышел к своим и захватил по дороге двух знатных пленников.

– Не отстаю, – прокричал он звонко. – Я тебе пятки оттопчу!

Ход привел в мрачную захламленную галерею с застойным затхлым запахом. Томас догнал Олега, тот пробирается осторожно, смотрит под ноги, светит факелом в стены.

– У тебя глаза хорошие? – спросил он. – Смотри по той стороне, я – по этой.

– Что это за коридор? – спросил Томас. Он оглянулся. – Почему за нами не гонятся?

– Трусят, – ответил Олег.

– Я так и знал, – сказал Томас с презрением. – А еще на поединок…

– Здесь древние твари, – объяснил Олег. – Это пострашнее, чем смерть от меча.

Он ускорил шаг, Томас споткнулся, а когда поднялся, отсвет факела падает уже из-за поворота. Донесся раздраженный голос:

– Ты где? Все отдыхаешь?

– Я между двумя каменными ящиками, – радостно прокричал Томас, – только железными!

В голосе отшельника ясно звучало раздражение.

– Дикий ты, как все христиане. Это не ящики, а дивно украшенные лучшими мастерами гробы древних вождей пиктов. Тот, что справа, принадлежит Концеляниускису, а тот, что слева, самому Угнолыртуксу.

Томас спросил ядовито:

– Это ты их прикончил?

– Грубый ты, – ответил Олег хмуро, – я ведь мыслитель, а не этот… мечемахатель.

– Да, конечно, – согласился Томас, – это они сами закололись мечами, а ты только рядом стоял, верю… Надеюсь, от грохота не проснутся?

– Не хотелось бы, – откликнулся Олег. – Хотя кто знает…

Томас сказал с беспокойством:

– Тогда надо выбираться как-то! Я мертвых что-то не совсем обожаю. В смысле не свежих мертвых, эти безопасные, а давно мертвых…

– Не отставай, – донесся напряженный голос. – За нами не спускаются лишь потому, что здесь нечто более опасное, чем твой меч.

Томас, ушибаясь и падая, но держа меч наготове, поспешил на голос. К счастью, Олег остановился и ощупывал стену. Пробормотал разочарованно:

– Не здесь… и не здесь…

Томас спросил с ядовитым сочувствием:

– Уже и забыл, где ловушки ставил…

– Я здесь первый раз, – огрызнулся Олег. – Но я говорил, все строят одинаково, как пчелы соты. Хоть и не подсматривают друг у друга. И все уверены, что уж они-то придумали что-то необычное. Идиоты.

Он двинулся вдоль стены, черная тень металась от стены к стене, пальцы Олега трогали покрытый склизким мхом камень, иногда ударял кулаком, но всякий раз Томас слышал только разочарованное бормотание, отшельник шел дальше, а Томас чувствовал, как от страшного напряжения немеют мускулы.

Меч стал тяжелым, перекинул в другую руку, глаза шарили не по стенам, как велел Олег, какие там таинственные знаки, как будто он отличит их от нетаинственных, а вот что-то там впереди черное шевельнулось в темноте…

Но Олег проходил мимо, однако Томас не успевал перевести дыхание, как снова что-то выглядывало из тьмы, вращало огненными глазами, даже шептало жутким голосом.

Ноги начали подкашиваться, он слышал свое тяжелое дыхание, потерял счет поворотам, спускам. Дважды Олег вроде бы находил тайные ходы, трижды пробирались на четвереньках, пока находили место, где удавалось распрямить ноющие спины, и вдруг впереди блеснул свет, настолько невероятный, что Томас прошептал в великом удивлении:

– Это что же… выход?

Свет становился ярче, но все же пришлось раздвинуть огромные глыбы. Сорная трава вымахала в полтора роста, надежно спрятав даже камни.

Томас ошалело оглядывался. Они очутились в лесу, хотя с одной стороны видно за деревьями ровное поле, а за ним на горе высится массивная крепость герцога.

– Но как же… чудища?

Олег отмахнулся.

– Не люблю драться. Отыскал боковой ход, чтобы с ними не встречаться. Но если очень хочешь, иди побей, я пока здесь отдохну.

Томас в бессилии сел на камень.

– Нет уж, пусть чудища подождут до следующего раза.

Олег осматривался, даже поднялся на камни, вытягивал шею. Удивился громко:

– Какой дурак поставил в лесу часовню?.. Да еще такую солидную…

Томас со стоном повернулся.

– В такой глуши?

– Видимо, – ответил Олег с сомнением, – здесь была деревня. Почему люди ушли, сейчас не скажешь, да и домишки либо сожгли, либо сгнили… а часовня вон из каких глыб сложена!

Томас перекрестился, сказал с великим облегчением:

– Если подземные твари выскочат по нашему следу, отсидимся в часовне. Ее святость отгонит любые исчадия ада.

Олег поморщился.

– А людей?

– А люди при чем…

Томас осекся. Нежить и нечисть не смеют приближаться к церквям, монастырям и часовням, как и другим освященным местам, но вполне могут ведьмы, колдуны, разбойники, убийцы – которые за плату и мать родную зарежут. Эти не только могут убить всех, кто найдет убежище в святых местах, но разрушить и само убежище, если оно не слишком, а вот такое, как эта маленькая часовенка.

– Но все-таки здесь они не слишком преуспели, – сказал он, бодрясь. – Люди ушли, но часовенка хранит эти земли.

Олег осмотрелся, голос его был холодным и подозрительным:

– Кто знает, зачем они оставили эту часовню.

Томас насторожился.

– На что намекаешь?

– Ни на что особенное, – ответил Олег равнодушно. – Но разве не стоит оставить вроде бы безопасное местечко, чтобы не искать беглецов по всему лесу? А прийти и взять тепленькими? В определенном месте?

Томас сказал с презрением:

– Олег, ты настолько трус, что тебе опасности мерещатся уже везде. Как ты живешь?

– Да вот так и живу, – ответил Олег со вздохом. – Ну что, пойдем?

Томас поднялся.

– Пойдем. Как только вспомню, каких коней оставили в замке…

– Зато шкуры унесли, – сообщил Олег. – Если ты не знал. Или тебе обязательно нужно было красиво погибнуть в жаркой схватке?

Томас подумал, наморщил лоб, очень уж трудный вопрос задал Олег, наконец буркнул с неудовольствием:

– Не обязательно, хотя рыцарь должен заканчивать земной путь с мечом в руке и именем дамы на запершихся устах. Но я не хотел бы огорчать таким пустячком Яру.

Деревья неохотно отодвигались в стороны, пахнуло сыростью и прохладой, в глубине леса вообще полумрак, солнечные лучи зависают в густых кронах, под ногами толстый слой серых и коричневых листьев.