Текст книги "Трое из Леса"

ГЛАВА 5

Оба лежали, тяжело дыша, не в силах шелохнуться. Таргитай с трудом повернул голову, чтобы не захлебнуться грязью. В Болоте шумно хлюпало, квакало, шлепало по воде. Истошно кричала выпь.

– Неужели… выбрались? – выдохнул Олег. Он приподнялся, но руки подломились, он без сил упал лицом вниз. С головы до ног покрытый зеленой травой, листьями кувшинок, он походил на огромную голодающую жабу. – Выбрались?

Таргитай закашлялся, выплюнул гнилую воду, с ней вместе полузадушенного болотного червяка. Он охнул, повернул голову в другую сторону.

Отдышавшись, Олег приподнялся, сел. Возле Таргитая разлилось новое Болото, чуть поменьше, но, похоже, он сразу населил его из своего желудка головастиками, водомерками, пиявками…

– Ушли, – повторил Олег. В его глазах был страх. – Мы ушли? От лютой дрягвы, от страшных упырей?.. Тарх, ты бы видел, что за тобой гналось! Что тащило тебя обратно!

– Если бы не Мрак, – прошептал Таргитай, – мы бы не ушли…

Плечи его вздрогнули. Олег выждал, сказал тоскливо:

– Он нас спас дважды. Все-таки погиб не зря.

– Не зря?

– Тарх, он обречен, ты знаешь. Зато в свой последний час сохранил наши шкуры! Правда, если сейчас не уйдем от Болота подальше, упыри нас все равно достанут.

Таргитай с трудом поднялся. Натыкаясь на кусты, они заспешили в чащу. Перелесок скоро кончился, пошли огромные толстые деревья. Земля вокруг них была непривычно сухая, корни выпивали всю влагу, каждое дерево стояло особняком, а на голой земле темнели остатки прошлогодних листьев, скорлупки желудей, расклеванные шишки, сухие иглы, крупные чешуйки коры.

Чужой Лес, непривычный, но все-таки Лес, не Болото. Самое надежное место на свете – Лес. Чем дремучее, тем надежнее. Чем непроходимее, тем роднее.

– Вроде бы ушли, – проговорил Олег мертвым голосом. – Либо в глазах темнеет… либо уже вечер.

– А как разведем костер? – спросил Таргитай. – У нас забрали все.

Кроме дудочки, подумал он с нежностью. Пальцы коснулись спрятанной за пазухой сопилки, украдкой погладили.

– Собирай хворост, – сказал Олег вдруг. – Я берусь развести огонь. Волхв я или не волхв?

Едва держась на ногах, Таргитай сгребал сухие веточки. На обратном пути наткнулся на гигантскую березу. Кора лохматилась, в темноте казалась усеянной белыми бабочками. Таргитай напихал пучков бересты за пазуху, с охапкой хвороста вывалился на поляну.

– Я принес, – сказал Таргитай с угрозой. – Там лежит толстое сухое дерево. Я и его притащу, хватит на две ночи. Но если не разведешь костер, я тебе шею сверну.

Волхв перевернулся на спину. Таргитай поразился изможденному лицу. Олег был полумертвым от усталости.

– Ну? Покажи свое умение, волхв!

Олег молча полез за пазуху. На лице его появилось отрешенное выражение, потом он очень медленно вытащил узелок из грязного промокшего лоскута кожи. Не спеша развязал тугой узел, помогая зубами, развернул на ладони…

Таргитай сердито сплюнул под ноги, чувствуя себя обманутым. Олег бережно вытащил кремень и огниво, ехидно заулыбался. Крохотные красные искорки вылетали по дуге, падали на промокший трут, на бересту, там вспыхивали синие дымки, тут же гасли. Тьма сгустилась, Таргитай видел только искорки и слышал редкие удары. Правда, кроме стука кремня и надсадного дыхания волхва, слышал и крики ночных птиц, далекий треск в кустах, странный топот, осторожные шаги…

– Дай сюда, – заявил он наконец, отбирая кремень. – Волхв ты, кто спорит, не простой…

Намучившись с огнивом, как медведь возле рыбы, все-таки высек огонь, раздул искры, а когда береста вспыхнула, заставил себя притащить сушину. Хворост уже полыхал вовсю, Таргитай сунул сухую валежину концом в огонь.

– На ночь хватит, как думаешь?..

– Хватит, – ответил Олег. Глаза его были закрыты, на лице быстро подсыхала корка грязи. Он вздрагивал, дергал плечами.

– Ты жилистый, выносливый, – сказал Таргитай, – а я совсем дохляк. Посплю малость, ладно?

– Спи, – ответил Олег чужим голосом. Лицо в разводах грязи с пляшущими бликами костра выглядело жутким, нечеловеческим. – Я все равно не засну. Есть хочешь?

– Хочу, – ответил Таргитай. Он сразу ожил, протянул ладонь. – Давай!

– Утром поищем ягод, – пояснил волхв. – Спи! Натощак приходят вещие сны.

– Вещие сны нужны волхвам, – ответил Таргитай разочарованно. – Меняю свой вещий сон на кусок мяса. Можно даже сырого…

От мокрой одежды шел пар. Он поставил сапоги возле головы и сразу провалился в плотный сон.

Проснулся, стуча зубами от холода. Утро было хмурое, холодное. Сушина сгорела, на ее месте застыл густой слой серого пепла. Волхв спал с подветренной стороны, весь покрылся налетом. Таргитай сунул ему травинку в ноздрю, повертел. Олег глухо замычал, шлепнул ладонью по лицу, но не проснулся.

Ежась, Таргитай сунул озябшие ладони за пазуху, кончики пальцев уперлись в дудочку. Она мирно спала в тепле и уюте. Таргитай с нежностью выудил, оглядел со всех сторон. Цела! Падал, тонул в Болоте, дрался, но родимая уцелела…

Он заиграл тихонько, стараясь не будить Олега. Птицы еще спали, мелодия пошла через Лес одиноко и вольно, не расшибаясь о шелест, птичьи вопли и треск кустов, когда ломятся стада свиней.

Озябшие пальцы медленно перебирали дырочки, но отогревались, песня шла быстрее, громче. Олег зло скрипнул зубами, лягнул обеими ногами, попытался натянуть на голову несуществующую шкуру.

Таргитай поспешно перешел на другую сторону поляны, но мелодию не прервал. Волхв чуть успокоился, разжал кулаки, но лицо оставалось злым. Над головой сонно чирикнула разбуженная пташка. В ветках зашуршало, посыпалась древесная труха, словно белки чистили дупло. Простучали крохотные коготки, среди зеленых листьев, как огонь от бересты, мелькнул красный хвост.

Темные верхушки деревьев внезапно стали яркими, как кожа молодого лягушонка. Огненные стрелы беззвучно просекали листву, заставляя листики просыпаться, тянуться навстречу солнцу. Олег сердито засопел: солнечный зайчик прыгнул ему на глаза. Не просыпаясь, Олег выпятил губы, сдувая назойливую муху, подергал крыльями носа, щеками, подвигал бровями, наконец пытался смахнуть ладонью. В конце концов выругался, глаза сердито открылись.

– Я тебя в жабу превращу, – сказал он сонным злым голосом. – Прокляну, в порошок сотру, навьям отдам…

– Просыпайся, – ответил Таргитай. – Доброе утро. Сторожишь здорово! Никто из зверей близко не подходил. А кто и решился, упал замертво от твоего храпа. Надо в кустиках поискать для обеда.

– Врешь, – заявил Олег убежденно. – Я никогда не храплю. А что, я спал?

– Как бревно, – заверил Таргитай. – Меняешься, Олег.

– Зато ты все тот же ленивый дурак, с кем я вышел. Мрак успел многое. Конечно, если бы он прожил еще хоть с недельку, мы бы хоть чуть приспособились…

Олег встал, сгорбившись, зябко сунул ладони под мышки. Он все еще был в разводах грязи, волчья шерсть душегpейки свалялась в засохшем иле, топорщилась грязными комками.

– Надо найти ручей, – сказал он, лязгая зубами. – Обычаи требуют омовения по утрам и вечерам. Умываются зайчата… Да и пить хочется, спасу нет. От нас воняет, как от упырей!

– А где ручей?

– Был бы я охотником…

– Волхв должен чуять.

– Не дело волхва – искать простые ручьи.

– Я и в чародейском не прочь помыть ноги. Пойдем куда глаза глядят? Все равно надо идти. Болото чересчур близко.

Таргитай спрятал сопилку, обулся и пошел через поляну. Едва проломился через густые кусты, как над их головами прогремел густой сильный голос:

– Куда глаза глядят? Ишь, какие храбрецы!

Они подпрыгнули, как зайцы при виде волка. Таргитай запнулся, сел на землю. Над остатками прогоревшего костра стоял… Мрак! Огромный, с блестящими на солнце глыбами крутых плеч. От него сильно пахло кровью, на щеке кровоточила глубокая царапина.

– Мрак… – прошептал Таргитай. – Это ты, Мрак… или привид?

Темные глаза Мрака блестели хмурым весельем.

– Вроде я… а может, привид.

– Мрак, ты все еще не стал волком!

Таргитай подхватился, с радостным воплем бросился Мраку на шею, обнял, чувствуя защищенность, надежность. Мрак похлопал его по спине, отодвинул, кивнул остолбеневшему Олегу:

– Хлопцы, вы все-таки уцелели. Не думал найти вас живыми! Как выбрались?

– Разве не помнишь? – спросил Таргитай.

Мрак поспешно подобрал свою одежду, молодец волхв, хоть и трус, но не забыл захватить, одевался, а Олег сказал торопливо, напуская на себя значительный вид:

– Перевертни помнят себя только в людской личине. Мрак, это ты спас! Перегрыз веревки, а потом мы бежали за тобой. Ты нас вывел по мелководью.

Мрак с недоверием оглянулся на Таргитая. Тот кивнул.

– Чудно, – проговорил Мрак. – Зачем я грыз веревки? Я был волком.

Таргитай подпрыгнул, глаза у него сияли как звезды. Рот расплылся до ушей.

– Это еще что! Ты сумел снова обернуться человеком!.. Этого еще никому не удавалось! Ведь ты стал волком, когда светило солнце…

Мрак пожал плечами, голос его был насмешливым, но с ноткой печали:

– Видать, я оказался на одну попытку крепче. Это понятно, я никогда не был слабеньким. А вот вы… Через такое Болото пройти!

– Они хотели нас остановить, – горло Таргитая сжало судорогой. Он с трудом проглотил комок, голос стал хриплым. – Оказывается, это легко – убивать… Помнишь Чушака? Олег убил его. И еще Налима. Или покалечил. Я тоже одного… Мы боимся это вспоминать, Мрак, но мы убивали. И ничто у нас в душе не оборвалось, и гром с небес не сразил. Мы ушли через Болото, оставив позади трупы…

Олег зябко передернул плечами, кровь ушла у него со щек. Мрак бросил на него быстрый взгляд, с недоверием повернулся к Таргитаю. Изгои стоят жалкие, худые, бледные. Один – трус, другой – лодырь. Червяка не обидят, лягушке не дадут сдачи. Поверить, что такие могут убивать?.. Впрочем, даже бурундук дерется с бером, когда тот запускает лапу в дупло с его запасиками на зиму!

– Ладно, – сказал Мрак нетерпеливо. – Мы без секир, ножей, даже лук отобрали. У вас палки? Я себе выломаю по дороге. Надо уходить, здесь Чернолесье. Тут даже на берегу хозяйничают упыри, а не берегини.

Не оглядываясь, он пошел через Лес широким шагом. Таргитай и Олег заспешили следом, толкаясь, почти повизгивая от радости. Воздух был еще по-утреннему свежий, на листьях блестели крупные капли росы. Мрак шагал широко, кусты не обходил, ломился как тур, а Таргитай с Олегом застревали даже в проломах, верещали, пихались.

Когда под сапогом Мрака вдруг брызнуло красным, Олег упал на колени, выхватил красные доспевающие ягоды. Таргитай сглотнул голодную слюну, подобрал несколько раздавленных и неспелых ягод, бегом догнал Мрака.

Мрак хмыкнул, поморщил нос:

– Захворал или заболел? Или в лося пробуешь перекинуться?

– Мрак, это мы с голоду!

– Голодные легли спать? – не поверил Мрак. – Даже ты, жрун? Ни в жисть не поверю. Ты на пустой желудок никогда не ляжешь. Разве что на чужой…

Он на ходу подхватил с земли увесистый сук, примерил по руке, Таргитай и Олег переглянулись, затаили дыхание. Таргитай сглотнул слюну, но та набежала снова. Мрак почти без размаху метнул сук в зеленые ветки. Затрещало, посыпались щепки, веточки, мягко зашелестело. У Таргитая екнуло сердце. На землю тяжело обрушился крупный тетерев.

– Жрякайте побыстрее, – велел Мрак резко. – На ходу!

– Перья мешают, – пробормотал Таргитай. Он сбегал за птицей, поднял ее за лапы на вытянутой руке.

– Вам еще и перья повыдергивать?

– Не нам, лучше – тетереву. Только мы сырое… отвыкли.

Мрак посмотрел на обоих с отвращением:

– Как вы живете?.. Никчемы. От сырого мяса мускулы крепче, сердце здоровее! Жареное мясо делает человека слабым.

Ругаясь, кляня обоих, он молниеносно развел костер, тетерева обмазал сырой глиной, швырнул в огонь. Изгои подсели поближе, глотая слюни. Мрак пнул Таргитая сапогом, велел убираться к ручью, что во-о-он за теми деревьями, с такими грязными рожами не показываться.

Ручей выныривал из-под камней, бежал десятка два шагов по песочку, прятался под мшистую валежину. Таргитай опустился на колени, жадно зачерпнул ладонями. Первый глоток был живительным, второй отдавал грязью и Болотом, третий был вообще гадостным, а после четвертого Таргитая едва не вывернуло наизнанку. Он поднял голову, увидел Олега, что сидел тремя шагами выше по течению прямо посреди ручья, смывал болотную грязь. С него текли жирные струи ила.

Когда вернулись, злые и рассорившиеся, Мрак прутиком выкатил из костра пышущий жаром шар окаменевшей глины. Посмеиваясь, ударил по обожженной глине кулаком. Шар разлетелся на десятки сухих осколков, поляну заполнил густой мясной запах. Перья как влипли в сырую глину, так и остались, а нежно-розовое мясо было без единого пятнышка…

Мрак оторвал лапу, неспешно вонзил зубы, поморщился:

– Терпимо. Налегайте, неженки! Только кости не глотайте. Я не волхв, травами отхаживать не буду. Так по спине шарахну, что заодно и ваши косточки вылетят.

Сожрав тетерева, они бежали, уже не чувствуя усталости. Лес угрюмо шелестел вершинками, деревья как на подбор – толстые, древние, широкие. Земля пошла сухая, кусты исчезли, Лес просматривался далеко.

Дерево от дерева держалось особняком, невры не опасались, что из-за кустов или бурелома прыгнет лютый зверь. Впрочем, буреломы обходили, как и густые заросли малинника. Малина еще не поспела, но нетерпеливые беры уже могли наведываться, проверять свои ягодные места.

Впереди высился гигантский дуб, что наверняка помнил еще племена ариев. В несколько обхватов, с толстой темной корой, пригнутый к земле своим неимоверным весом, он держал грозно растопыренными огромные толстые ветки, не давая другим деревьям подойти ближе. Нижние ветки были толщиной с бревна, а на самой вершине виднелось исполинское гнездо.

У Таргитая от удивления отвалилась челюсть. Что за птица вьет гнезда из прутьев толщиной с его ногу?

Мрак рявкнул злым голосом бера, бросился к дубу бегом. Изгои помчались следом, но Таргитай на полпути разом остановился, будто уже налетел на дерево. На дуб взбиралась огромная толстая змея!

Олег тоже остановился, пальцы пробежали по шее, разыскивая обереги. Таргитай рассматривал змею с ужасом и омерзением. Змея, что проживает дважды по семь лет, превращается в смока. Потому каждому ребенку с детства внушают: увидел змею – догони и убей! А эта змеюка, похоже, прожила три раза по семь лет – толстая, чешуйки с ладонь, а голова огромная, как горшок!

Змея только начала взбираться, гибкое тело все появлялось и появлялось из травы. Если смок живет дважды по семь лет, у него отрастают огромные кожаные крылья. Начинает летать, нападает на скот и людей. В лесу становится тесно, деревья мешают крыльям, потому перебирается в горы, потому такого смока начинают звать Горынычем. Если и там проживет еще дважды по семь лет, то начинает дышать огнем, одолеть такого Змея почти невозможно. Так что догони и убей, пока это просто змея…

Таргитай поспешно шарил глазами по земле, отыскивая палку. Олег вскрикнул. Мрак бежал к змее с занесенным над головой тяжелым суком. Змея доползла почти до середины дуба, внизу тянулся ее хвост. Мрак с разбегу ударил по этому хвосту. Змея судорожно дернулась, чуть сползла, Мрак ударил снова, хвост начал дергаться, с силой рассекая воздух. Мрак ударил еще, хвост с размаху задел его по голове, Мрак рухнул, ломая кусты, сук полетел в сторону.

– Мрак! – закричал Таргитай.

Он с разбегу ударил змею подобранной палкой. Сухое дерево с хрустом переломилось, обломок больно стукнул Таргитая по лбу. Мрак перекувыркнулся, на ходу подхватил свой сук, ударил прицельно острым краем. Чешуя прогнулась, из рваной раны брызнуло зеленым. Мрак отпрыгнул, а змеиная кровь зашипела, словно вода на раскаленных камнях, взвился белый пар.

Змея начала яростно мотать хвостом, Мрак увертывался, бил суком. Таргитай забежал с другой стороны, замахнулся богатырским замахом, мощный удар хвоста смел его, как муравья. Когда очнулся, возле дуба с двух сторон по змее молотили Мрак и Олег. У волхва в руках мелькала толстая суковатая палка, он поднимал ее над головой с усилием, сам шатался, но по змее бил.

На вершине дуба верещали птенцы. Из широкого гнезда сыпался сор, через плетеный край свешивались головы размером с кулак Мрака, рассматривали змею.

Таргитай отыскал палку потяжелее, бросился к дубу. Змея сползла вниз, толстое тело дергалось. Тяжелый сук Мрака пробил чешуйчатую спину, изломал ребра, те торчали сквозь зеленую кожу, как острые зубья. Олег бил изо всех сил, он выглядел сильным и бесстрашным, как хомяк в своей норе.

– Берегись! – крикнул Мрак.

Змея тяжело рухнула на землю, вздыбилась, выгнула шею, огромная пасть и горящие глаза оказались на одном уровне с лицом Мрака. Мрак выставил перед собой сук, его отшвырнуло, он перекатился через голову, а змея остервенело крушила в красной пасти крепкое дерево.

Олег бил палицей, как показалось Таргитаю, по траве. Там был хвост, а Таргитай с разбегу споткнулся о скользкое бревно, упал, ухватился за крупные пластинки, похожие на чешуйки сосновых шишек, только размером с ладонь. Это было туловище, а Мрак сражался шагах в десяти, где была голова.

Палица Олега с треском pазлетелась вдрызг. Он бросился на четвереньках по траве, разыскивая хотя бы камень. Мрак ударил по змее наискось, змеиная голова качнулась вправо. Таргитай поспешно стукнул тоже, пользуясь удобным случаем. Змея рассерженно повернула к нему огромную голову, глаза затянуты полупрозрачной пленкой, зрачки сверкают, как острия ножей. Мрак быстро шагнул вперед, тяжелая дубина обрушилась на голову змеи, как падающее дерево.

Страшно хрустнуло. Змея уронила голову до самой земли, но немигающие глаза не оставляли лица Таргитая, и тот ощутил, как ослабели пальцы, палица выскользнула… Мрак ударил снова, кости хрустнули громче. Змея перекатилась в траве, начала поднимать голову, дубина грохнула по плоскому темени, пасть захлопнулась, и слышно было, как сломался огромный ядовитый зуб.

Подбежал Олег, закричал торопливо:

– К земле, к земле жмите!

Таргитай навалился всем телом, чувствуя под руками скользкие чешуйки. Олег прижимал голову оглушенной змеи раздвоенной палкой. Мрак ожесточенно лупил, голова змеи на миг оказалась плотно на земле, и дубина Мрака грохнула в последний раз. Череп треснул, во все стороны брызнула желто-зеленая кровь. Голова сплющилась, один глаз вытек, другой висел на белесой мокрой жилке. Зашипело, и Олег закричал предостерегающе:

– В сторону!.. Скорее в стороны!

Мрак оттащил ошалевшего от запаха змеиной крови Таргитая. За их спинами тяжело дрогнула земля. Змеиное туловище подпрыгнуло, собралось в тугие кольца.

Мрак удерживал Таргитая за шиворот, другой рукой сжимал дубину. Таргитай медленно разжал кулак. Мрак присвистнул, на ладони Таргитая лежала забрызганная змеиной кровью крупная чешуйка, которую он выдрал с мясом.

Таргитай со злостью отшвырнул ее, Олег вскрикнул, бросился искать по измятой траве.

– Отлазилась, гадина… Не сиротить больше пташек!

Таргитай пошел вокруг дуба, пытаясь рассмотреть птенцов. Орлица должна быть с лося, если не крупнее. Птенцы завидели человека, заверещали громче, раскрывая огромные клювы с ярко-красными ртами. Таргитай развел руками, потом указал на дергающееся туловище змеи: прилетит мама, скормит им этого большого червяка.

Змея еще пыталась ползать, голова бессильно волочилась, за камни и пни цеплялись торчащие из черепа хрящи, оборванные жилы. Из ран, пробоин, трещин по всему туловищу бежала, пузырясь, зеленоватая тягучая жидкость.

Таргитай ощутил жжение, поспешно бросился рвать траву, обдирал руки, вычищал мех, выворачивал шею, пытаясь рассмотреть спину, но видел только мокрую от змеиной крови задницу.

Олег вернулся, с торжеством показал змеиную чешуйку. С края белело змеиное мясо, пальцы волхва были в желтовато-зеленой жидкости.

Мрак сбросил душегрейку, разделся, травой вычистил сапоги, одежду. Змея еще слабо дергалась, собиралась кольцами. Олег бережно упрятал в мешочек с огнивом драгоценную чешуйку. Таргитай обошел вокруг дуба, сказал виноватым голосом:

– Совсем озверели… Пойдемте? Противно здесь.

Мрак захохотал, крепко ударил ладонью по колену:

– Одурел? А птичку забыл? Сейчас прилетит, голубушка.

– Ну и что? – не понял Таргитай.

– Как что? Птенцов надолго не оставляют, сейчас прилетит с червячками… ну, с лосями, турами, бера авось зацапнет. Должна же понять, что змея перла на дерево не для того, чтобы плевать с высоты на муравьев.

Олег оглянулся на дерево, сказал с сомнением:

– Как бы сдуру не кинулась. Всякая птаха защищает птенчиков… Кому боги дали разум, а кому – крылья.

– Сообразит, хоть и в перьях, – ответил Мрак, но посерьезнел, опустил ладони на дубину. – Змея могла не первый год жрать ее птенчиков! Вон какая толстая. А если птаха сообразит, что мы ее птенцов спасли, то отблагодарит, верно? Я в детстве часто лазил по деревьям, вороньи гнезда рушил. Часто находил в них такие диковинные вещи, что только старый волхв Огневит мог догадаться, что это такое. До сих пор помню чужие слова, которые что-то значат, но в нашей деревне их не знают: золотые монеты, бляхи, диаманты, яхонты, жемчуг… Наверное, что-то магическое… Огневит хранил у себя, но чудес так и не дождался.

Олег отбежал, запрокинул голову, рассматривая гнездо.

– Думаешь, там тоже магические штучки?

– Ну, это не ворона… Здесь могут оказаться потяжелее. Секиры, палицы, боевой доспех, колчан со стрелами! Среди них могут оказаться ведарские, зачарованные…

Олег с уважением перевел взгляд на Мрака:

– Мрак, ты молодец. Птицы всегда воруют блестящие вещи. И таскают в гнезда.

Мрак с удовлетворением прикрыл глаза, расслабленно ждал, прислушивался, ожидая первым вычленить из лесного шума взмахи могучих крыльев. Змея затихла, дергался лишь кончик хвоста. Олег палкой растопырил змее изувеченную пасть, голыми руками начал выдирать длинный раздвоенный язык.

Таргитай остановился перед Мраком, глядя сверху вниз.

– Мрак, тебе не стыдно?

Мрак открыл глаза, смерил Таргитая настороженным взглядом.

– За что мне должно быть стыдно?

– Нас учили с детства, что добро надо делать бескорыстно. А ты?

– Я тоже делаю бескорыстно, – ответил Мрак.

– Но ведь ты ждешь плату! Уплату за доброе дело!

Мрак пожал плечами, ответил с неудовольствием:

– Разве это плата? Услуга за услугу. Для нее безделушки, а для нас может оказаться до зарезу нужным.

– Мрак, – повторил Таргитай настойчиво. Он шагнул чуть вбок, стараясь поймать ускользающий взгляд Мрака. – Ты сам учил меня правде! Ты заменял брата, отца, волхвов… Это говоришь ты? Или змеиный яд попал в твою кровь?

– Тарх!

– Мрак, ты делал это не бескорыстно?

Мрак взвился на ноги, как подброшенный змеей. Лицо его налилось тяжелой кровью. Он навис над Таргитаем, как дуб, под которым прибили змею.

– Я защищал птенцов! Но что плохого, если птаха тоже бескорыстно швырнет нам что-нибудь из своего вороньего гнезда?

Таргитай повторил потрясенно, глядя на Мрака с ужасом:

– Ты ждешь уплату… за доброе дело…

Голос его прерывался. В больших глазах заблестели слезы. Мрак взревел в ярости, кулаки его сжались. Мгновение он смотрел бешено в лицо певца, потом люто плюнул ему под ноги, оглушительно свистнул Олегу.

Волхв поднялся из травы, глаза его были непонимающие. Таргитай медленно побрел за оборотнем. Олег, ругаясь, бросился за ними, явно собирался пограбить змею основательнее.

Мрак шагал решительно, широко. Брови его грозно сдвинулись, он дышал яростно, словно разъяренный тур весной. Олег порывался что-то спросить, Таргитай показал кулак, шикнул.

Они прошли деревья-великаны, миновали мелколесье, черный пихтач, рощу молодых березок. Наконец впереди послышалось журчание, блеснул тоненький, как веточка, ручеек, что пугливо прыгал, как суетливая ящерица, с камушка на камушек.

Мрак внезапно остановился, бросил резким грубым голосом, не поворачивая к ним головы:

– Быстренько смойте грязь! Особенно ты, волхв. Возился со змеей, яд поганющий.

Таргитай оттолкнул Олега, первым с размаху сел задом в мокрый песок. Ледяная вода обожгла разгоряченное тело. Истошно завопил Олег, шумно шлепнул обеими ладонями, подняв брызги.

Мрак вошел в ручей неторопливо, как могучий царственный тур. Стал на колени, тщательно смыл грязь и слизь, посидел в воде, со странной усмешкой глядя на изгоев, что уже сидели на берегу, стуча зубами и прижавшись друг к другу, как те птенцы, что верещали в гнезде.