Текст книги "Трехручный меч"

ГЛАВА 7

Мы не проехали и полукилометра, как из замка выплеснулась погоня, так я решил, стал спешно думать, куда смыться. Не драться же, в самом деле, дикость какая, общечеловеки не дерутся, они других посылают или нанимают, но ворон прокаркал:

– Король!.. Сам король впереди под красным знаменем!.. Машут, просят остановиться.

Я похлопал по карманам, озабоченно огляделся:

– Никто ничего не забыл? Особенно кошельки? Или ключи от квартир, где девки лежат?

Волк покрутился на месте, проверяя, при нем ли хвост, ворон насмешливо каркнул. Я повернул коня, немножко не по себе, а кавалькада несется с таким напором, вот прямо щас сомнет, разотрет, вобьет в землю по ноздри. К счастью, в последний момент одни пустили коней в стороны, охватывая меня в полукольцо, другие придержали. Король тоже придержал, подъехал ко мне, я поразился резкой перемене в лице этого царствующего монарха, у которого в королевстве ничего не происходит. Сейчас он выглядит, как будто с креста сняли.

– Что-то случилось, Ваше Величество? – поинтересовался я.

Король подъехал ближе, стремена наши соприкоснулись, в глазах короля я впервые увидел страх.

– Доблестный варвар, – сказал он тихо, голос вздрагивал и колебался. – Я верю, что у тебя настолько серьезная и ответственная миссия, что ты не остался даже на завтрак… потому даже неловко обращаться с просьбой, которая тебе покажется пустяковой, но… для нас она не пустяк, уж поверь.

Я кивнул благодушно:

– Не жмись. Если по дороге, то почему не зайти?.. Что надо? Письмо кому передать?.. Сказать, что ты жив и здоров?..

Он отмахнулся:

– Я не стал бы тебя оскорблять такими пустяками. Ты ведь воин, варвар, сверкаешь очами, жаждешь крови, готов рвать плоть врага зубами, верно? Ликуешь при виде вздувшихся от потоков крови ручьев, твое свирепое сердце мужчины взвеселяется, когда цветущее поле вытоптано, сады вырублены, колодцы засыпаны, а среди горящих домов разбросаны трупы, трупы, трупы… Со вспоротыми животами, с вывалившимися кишками, сизыми внутренностями… Твой слух ласкают хрипы и стоны умирающих… Да как бы я осмелился на такое кощунство, как предложить тебе передать письмо?

– Гм… мэ… – промямлил я. – Для хорошего человека почему бы и не передать?.. Хотя горы трупов… э-э… да, ласкают взор на фоне горы Фудзияма. Или Эверест, не помню. И чтоб легкий бриз на младые перси… Так что за пустячок, что еще за письмо по дороге?

Король сказал еще тихо, хотя, судя по лицам придворных, уж это точно не секрет:

– Сегодня утром в мои владения вторгся тролль, посланный самим Властелином Тьмы. Он похитил мою любимую дочь, свет очей моих… прекрасную Амелию! Я не говорил тебе о ней, старался держать в секрете, что у меня есть дочь, надеялся, что не говорю – значит оберегаю. Я прошу, умоляю, заклинаю, дам тебе любую награду… но, конечно же, не наглей, это всего лишь женщина, много они не стоят!.. Ты будешь проезжать мимо замка Генриха Синеглазого, это жених моей дочери. Сообщи ему, что дочь похищена! Пусть немедленно отправляется ее спасать. Если выручит, я даже не буду с него требовать…

– Калым? – догадался я. – А я думал, тут у вас сами дают приданое.

Один из советников взглянул остро, тут же спрятал взгляд, король кивнул:

– Да, за многими дают приданое, да и то не берут… Но когда спрос велик, то, сам понимаешь…

– Понимаю, – ответил я. – На конкурсной основе!

– Передашь?

Я раздвинул плечи пошире, взор мой стал стальным.

– За женщин… на какую только дурь не шли! Все передам, не беспокойся.

– И еще скажи, что мою дочь, полагаю, выкрали неспроста.

– Ого, – сказал я. – А в чем суть киднепинга?

Король помялся, один из советников подъехал вплотную, сказал вкрадчиво:

– Есть мнение, что хотя принцесса сама по себе бесценное сокровище, однако же это вызов именно вам!

– Мне? – переспросил я с недоумением.

– Да, – сказал советник с торжеством. – Ведь, узнав о таком дерзком похищении, вы, без сомнения, взъяритесь, будете кусать щит, пускать пену, брызгать слюнями и нехорошо ругаться, как принято у берсерков. А потом вскочите на верного коня и… в погоню!

Они смотрели так, как будто говорили в самом деле обо мне. Я на всякий случай кивнул:

– Ну да… конечно.

Король сказал грустно:

– Боюсь, в этом и есть расчет Властелина. Он уверен, что вы помчитесь сломя голову и попадете в лапы тролля. Он будет где-нибудь в засаде. Как вы слышали, Властелин Тьмы сам никогда не берет в руки меч или топор, он – полководец. Но у него слишком много таких слуг, как тот тролль. Опасаюсь, что даже когда вы с ним справитесь, а вы с ним справитесь, вон какое у вас сложение, троллю не уступите, то вернуться с принцессой могут помешать другие…

Не знаю, хотел же отказаться, в глубине души мы все еще те демократы, но что-то заставило меня распрямить плечи, взглянуть соколом, и я услышал свой дурацкий голос:

– Другие?.. Пусть подходят, за рупь – кучка. Я все скажу жениху вашей дочери! А сам поеду дальше. Мне со всякими троллями да орками драться как-то не с руки.

Король слегка поклонился:

– Спасибо, доблестный варвар!.. Удачи тебе!

– Вот придурки, – сказал я как можно тише, чтобы не услышали, нехорошо обижать даже полных дураков. – Удачи… Как будто я без рук. Или в лотерею играю. Удача нужна дуракам и придуркам, а мы, сильные, берем не удачу, а успех!

Мы выехали утром, я придирчиво проверил, все ли на месте, оказалось, что все, порадовался за себя, какой умный, какой предусмотрительный и как все хорошо получается. А хорошее начало, как известно, половина конца.

Волк убежал далеко вперед, ворон поднялся в небесную высь, дракона изображает, даже крылья раскинул по-драконьи и застыл в восходящем потоке. Некоторое время я прикидывал, сколько придется ехать, где останавливаться, потом мысли сами ушли вперед или в сторону, скорее в сторону, потому что я уже прибыл на место, рублю в капусту гнусные полчища орков и троллей, а также примкнувших к ним гоблинов, прыгаю по скалам, как горный эльф, разбиваю врата крепостей, вламываюсь, убиваю, спасаю…

Ну да, обязательно спасаю. Толпы народа – не в счет. Их спасаю походя, главное же, спасаю необыкновенной красоты дочь короля… нет, лучше сразу императора. Она необыкновенно добрая, красивая, скромная, девственница, в этом мире это обязательное условие, а я не из тех, кто станет спорить о такой деликатной мелочи, я ее, значит, спасаю, хватаю на коня и уношусь в сверкающую даль навстречу утренней заре.

Хотя, конечно, можно и на стороне Темного Властелина бороться против обнаглевших сил Добра, совсем оборзели, обвешали весь мир красными флажками: туда нельзя, то не тронь, учиться, учиться и еще раз учиться, потому что работу таким все равно поручать опасно, все завалят.

Когда на стороне Черного Властелина, то дышишь воздухом свободы, на ногах не звенят кандалы правил, ограничений, хороших манер и прочего комильфо. На шее не висит тяжелая гиря с надписью «Надо», напротив – ты волен, ты на воле, у тебя нет обязанностей, так что вполне могу отважно сражаться на стороне справедливости, что, конечно же, на стороне Тьмы, несправедливо оболганной и униженной. И тогда у меня будет больше власти, у меня будет множество женщин-рабынь…

Я призадумался чуть, но разогретые солнцем вялые мысли поплыли дальше, перед глазами замелькали женщины-вамп, лихие амазонки, распутные придворные дамы, жены герцогов, лесные ведьмы, у которых нет комплексов… Затем все это потускнело, возник образ скромной девушки из лесной деревушки, милой, тихой, покорной, в простом стареньком сарафанчике, с длинной косой до пят. Сперва она ужасается мне, ведь я – на стороне Тьмы, но я с нею небрежно ласков, беру на седло, она не смеет противиться, увожу к себе в замок… да-да, у меня замок и куча покорных слуг.

В замке она еще больше страшится меня, но я терпеливо объясняю ей, что не сожру, и постепенно она начинает привыкать к моим грубым рукам, к моей бесцеремонности, перестает меня бояться. При всей ее дикости у нее быстрый, живой ум, она на лету схватывает все, что объясняю. Я учу ее читать и писать, математике… нет, на хрен математику, сам терпеть не могу, учу манерам, обхождению…

Ворон плюхнулся на плечо, когти впились в кожаную перевязь. Мне показалось, что приземлился, вернее, приплечился слишком поспешно, задрал голову. В небе медленно плывет крупный дракон, изящный, похожий на золотую змею, крылья не перепончатые, как у наших драконов, а разноцветные и блестящие, будто из слюды. Такие же у стрекоз, только у этого намного шире и, главное, ярко-красные с оранжевым, а прожилки серебряные, радующие глаз. И ведь дракон радовал глаз, такой вряд ли хищник, скорее всего, питается цветами и яблоками, да всякими экзотичными хейфуа и кечуа.

Волк тоже посмотрел в небо, хмыкнул, сказал мне громко:

– Наш пернатый просто не захотел с ним связываться. А то бы он его сразу задолбал!

– Думаешь? – усомнился я.

– Задолбал бы, – ответил волк с убежденностью в голосе. – Меня же задолбал?

Я спросил дипломатично:

– Что-нибудь высмотрел?

Ворон сказал торжественно:

– Да, мой лорд!.. Ты не поверишь…

Я отмахнулся:

– Здесь же не рыночная экономика? Поверю на слово.

– Мой лорд, только что произошел то ли оползень, то ли землетрясение… словом, обнажился странный слой земли. Очень древний, как мне показалось. А там видна полузасыпанная дверь…

– Врешь, – сказал ворон с убеждением. – Следы заметаешь.

– Какие следы?

– Дракона струсил, вот и брешешь теперь всякое!

– Сам ты… Мой лорд, если меня память не подводит, а она никогда не подводит, то здесь располагается гробница самого короля Атулейна! А это был величайший король и маг древности!.. С ним, по легендам, спрятано несметное количество сокровищ. Мы просто обязаны… во имя сохранения культурных ценностей посетить эту гробницу, поклониться праху основателя современных королевств и…

Волк закончил саркастически:

– …Что-нибудь спереть.

– Грубый ты, серый, – сказал ворон, но сказал, как я заметил, достаточно нейтрально, понятно же, что спереть – не то слово, правильнее – изъять, завладеть законной добычей. Ведь все, что не чье-то, уже ничье, и вещи мертвого – ничьи, даже если они положены ему в гробницу для пользования в другом мире. – Там знаешь сколько может быть алмазов, изумрудов, рубинов, сапфиров, топазов…

Он поперхнулся слюной, перечисляя, а волк спросил ехидно:

– А зачем тебе эти блестящие камешки?

Ворон ответил философски:

– А людям зачем? Но ведь за эти блестящие камешки, как ты сказал вульгарно, люди отдают жизни, совершают клятвопреступления, теряют троны, завоевывают новые земли!

Волк не слушал, уши приподнялись, сдвинулись, улавливая направление пока неслышимого нам с вороном звука.

– Тихо, – шепнул он. – Сюда крадутся.

Я вытащил меч, волк покачал лобастой головой, хотя я знал, что из-за некоторых анатомических особенностей волки вообще не могут поворачивать голову, вынуждены разворачиваться всем туловищем, а этот вообще покачал головой и сказал:

– Их много.

– Ерунда, – сказал я бодро, хотя сердце екнуло.

– У многих луки, – предупредил он. – Я полагаю, лучше…

– Ты прав, – прервал я. – Отползаем.

Попятились, как можно тише пробрались сквозь кусты и понеслись через редкий лес. Ворон летел над нашими головами, тоже не любит стрельбу из луков, и только за двумя высокими деревьями, что дадут защиту от стрел, круто пошел вверх, ввинтился в синее небо, как будто бегом вознесся по винтовой лестнице на высокую башню.

Мы с волком уже за стеной кустов припустили во всю мочь, но скоро пришлось темп снизить, пошла свежая осыпь, камни влажные, расползающиеся под ногами. Даже волк начал оскальзываться, оглянулся, остановился, поджидая меня.

Ворон внезапно пошел вниз, пронесся над нашими головами с истошным криком:

– Левее!.. Еще левее!.. Там впереди целый отряд!

Мы свернули левее, и тут я увидел далеко впереди идущих плотной цепью людей, человек сорок, все вооружены топорами и копьями. У трети – луки с изготовленными к стрельбе стрелами. Справа и слева над зеленью кустов тоже мелькают серые и красные шапки, а сзади, как уже знаю, по нашему следу идут головорезы, явно посланные Властелином Тьмы.

Волк прорычал зло:

– Неужели придется лезть?

У его ног виднеется щель, а ворон пролетел еще раз, крикнул:

– Да быстрее же! Вас сейчас заметят!

Волк оглянулся на меня, я кивнул, он протиснулся в щель. Я соскочил с Рогача, забросил поводья на седло, отпихнул его, а сам упал на живот, кое-как пролез следом, дальше чуть просторнее, извернулся и заложил выход большими камнями. Стало темно, я слышал только частое дыхание волка, потом оно удалилось, я прислушался, голос волка прозвучал издалека:

– Сюда можно спуститься, тут есть ход…

Я пополз на голос, потом встал на четвереньки, а когда спину перестали царапать камни, вскинул руку. Свод стал выше, но в полный рост еще рано, однако лучше идти на полусогнутых, чем на четвереньках, так продвинулись еще, а дальше я ощутил, что могу выпрямиться. Под ногами вроде бы ровные плиты, издали донесся голос волка:

– Мой лорд, осторожно!

– Что там? – спросил я и ухватился за рукоять меча.

– Ступеньки!

Но я уже оступился, раскинул руки в стороны, надеясь ухватиться за стены, это вместо того, чтобы вытянуть перед собой или сгруппироваться, меня бросило в пустоту, как мне показалось, а на самом деле, как начинающий пловец, плюхнулся пузом, однако там, на финише, оказалась совсем не гладь воды в бассейне, а каменные ступени. Меня пронесло, как белье по стиральной доске, в конце дважды перевернуло через голову, неужели у меня такая задница тяжелая, должны быть плечи, плечи, настоящие рамена, а не просто плечи, а в темноте я как будто забыл, что я – герой, главный герой, а теперь растянулся на каменном полу, разжабился весь…

– Мой лорд, – раздался довольный голос волка над головой, – раз уж вы там, посмотрите, прямо над вами светильник! И огниво на полочке.

– Волки в темноте не видят! – сказал я зло. – Это только совы.

– В темноте даже совы не видят, – возразил волк. – Но запахи, какие здесь запахи…

Я осторожно приподнялся, нашарил полку. Несколько ударов кремня, вспыхнул светильник, тут же послышалось хлопанье крыльев, до этого ворон благоразумно сидел на верхней ступеньке.

– Красотища! – заорал он восторженно. – Я ж говорил, говорил!..

Подземный ход превратился в красиво вырубленный коридор, идеально ровный пол, почти гладкие стены, сводчатый потолок. Я взял приготовленный факел, зажег от светильника. Снова пришлось спускаться по ступенькам, я насчитал две сотни, по дороге зажигал светильники, а когда оглянулся, под углом в сорок пять градусов назад и ввысь уходят светящиеся точки, похожие на фонари на эскалаторе.

Ворон унесся вперед, через пять минут вернулся с воплем:

– Там дверь!..

– Открыта? – спросил волк жадно.

– Заперта, – ответил ворон.

– Отопрем, – твердо пообещал волк. Посмотрел на меня и добавил с сомнением: – Наш лорд отомкнет.

– Поглядим, – ответил я с сомнением, но постарался, чтобы это прозвучало загадочно и многозначительно.

Еще двести ступеней, в самом деле дорогу дальше преграждает массивная металлическая дверь. С первого же взгляда я понял с железной обреченностью, что такую ни сломать, ни открыть. Она не просто выглядит как в подземном банковском хранилище – намного толще, это чувствуется, еще в воздухе, плюс еще и неуловимый аромат магии, она тоже не даст открыть…

Я приблизился, уже подумывая о том, что пора возвращаться, подниматься наверх куда труднее, мы ж опустились на уровень где-то двадцать четвертого этажа, если какой небоскреб перевернуть и воткнуть в землю.

Дверь вздрогнула, массивные половинки поехали в стороны. Я замер, створки в самом деле из литого или кованого металла, такие ничем не сломать, если между ними попасть, останется мокрое место, да и то не между ними, там все выжмет досуха, за спиной восторженно каркнул ворон:

– Мой лорд!

– Знак свыше, – произнес волк почтительно.

– Признание, – согласился ворон.

Я спросил тупо:

– Что за признание?

– Вы – Избранный, – заявил ворон торжественно, я сразу ощутил тошноту, ну сколько можно, а ворон добавил, как будто вбивал гвоздь в темя: – Тот Самый, знаете?

– Он самый, – подтвердил волк и взглянул на меня с уважением. До этого тоже, правда, уважал, но сейчас посмотрел вот с добавочным уважением. Даже с уважительностью в волчьем взоре. – Тот Самый Избранный, знаете?

Я молча шагнул в открывшийся проход. Вспыхнул свет, я оказался в средних размеров зале, на стенах по светильнику, горят ярко, видимо, как-то соединены с механизмом отворяния двери. В помещении три колесницы, конские кости, а также два человеческих скелета, явно возницы, а то и конюхи, но я уже заметил на противоположной стороне еще дверь.

Волк и ворон следовали сзади, а я, страшась услышать что-нибудь еще про Избранность, про Предначертание, Руку Судьбы, Предопределенность, про то, что я отмечен еще до сотворения Мира, как какая-нибудь дрозофила до начала опыта, подошел к двери и не очень-то удивился, что отворилась так же тихо и услужливо, как двери на фотоэлементах при входе в супермаркет.

В этом зале сложены, как понимаю, боевые трофеи, потому зал побольше, но на той стороне еще дверь, а раз уж мы здесь, надо посмотреть, мы такие…

За третьей или следующей дверью зал с мебелью, правда, все сразу рухнуло и рассыпалось в пыль, едва раскрылась дверь, но я успел восхититься красотой, изысканностью и дорогими украшениями, что посыпались на пол в виде золотых пластинок, драгоценных камней, фигурок из слоновой кости, а затем увидел на той стороне следующую дверь.

За ней еще одну, а потом еще и еще. И все открывались с той же загадочной услужливостью. Едва вступали в зал, с треском вспыхивали светильники, оранжевые язычки освещали ярко часть стены вокруг себя, оставляя остальное в полумраке, но света хватало, чтобы двигаться через залы, держась настороже, вздрагивая при виде собственной тени, вдруг перескочившей со стены на стену, дура, всматриваясь в темные углы, в картины на стенах, в каменные статуи древних богов, а вдруг оживут, напрягаясь перед следующей дверью.

Я потерял им счет, очень уж бдю насчет безопасности, дитя века, волк устал и опустил уши, хвост вообще волочится на каменным плитам, а ворон, что сперва летал над нами кругами, вдруг раскаркался, что не дело гордых птиц лазить по норам, как презренные мыши и всякие кроты, зря он поддался на уговоры, хотя, как я хорошо помню, мы оба отговаривали, но ворон, понятно, полез в нору, чтобы не давать серому хыщнику преимуществ.

Когда после множества парадных, буквально королевских дверей вдруг на той стороне очередного зала высветилась в обрамлении двух светильников небольшая дверь, вызывающе скромная, я напрягся, поудобнее взял рукоять меча в обе ладони, а подошел боком, прислушался.

Тихо, дверь открыться не пожелала, я набрал в грудь воздуха, заставил адреналин, что стекал в ботинки, вернуться в кровь, сказал хрипло:

– Будьте готовы!

– К чему? – уточнил ворон.

– Ко всему, – огрызнулся я. – Откуда я знаю?

– А-а-а, – сказал ворон, – ко всему мы готовы всегда.

– Вот только к чему-то определенному, – прорычал волк, – редко.

Я толкнул дверь ногой, не поддалась, ударил сильнее, тот же результат, некоторое время бил ногами, плечом, наваливались вместе с волком, потом мелькнула мысль, что и в этом мире могут знать про правило пожарной безопасности, по которому все двери должны открываться наружу, потянул за ручку. Дверь послушно открылась.

– Колдовство! – заявил ворон значительно и гордо посмотрел на волка.

Тот помедлил, согласился:

– Да-да, подлое колдовство. Иначе наш могучий лорд давно бы открыл.

– Колдовство, – сказал и я зло, не хватило сил признаться в дури, – но мы его перемогли!

ГЛАВА 8

В помещении вспыхнул свет, по глазам ударило множество крохотных разноцветных солнц: множество сундуков с откинутыми крышками, все доверху заполнены драгоценными камнями. На одном из столов груда старинных книг в кожаных и латунных переплетах, все с металлическими застежками и с висячими замками, но главное, конечно, сундуки, ларцы и широкие вазы с рубинами, сапфирами, топазами, бриллиантами и множеством других драгоценных камней, которым даже не знаю названия.

Волк от изумления сел на зад, а ворон ликующе каркнул:

– Камешки!.. Блестящие!.. Да в округе все от зависти сдохнут, когда я…

Он поперхнулся от избытка чувств, закашлялся, плюхнулся на пол. Волк наступил одной лапой на крыло, другой постучал по спине, вплющивая пернатого соратника в каменный пол. Ворон вырвался, прохрипел:

– Ты чего… на меня напал?

– Это вместо спасибо? – спросил волк.

– Ты меня… пытался убить!

– Не мечтай, – возразил волк. – Я тебя мучить буду долго.

Я прошелся вдоль ряда сундуков, осмотрел стены. Все, приплыли, дальше ходу нет. Это и есть, оказываецца, генеральная цель путешествия по анфиладе залов. Как будто из предыдущих залов все самое дорогое вывезли, а отсюда не успели. Даже дверь отперли, а вывезти не успели. Потому и скелеты по всем залам, герои пришли за содержимым последней комнаты, а тут их что-то и схавало. А потом, наверное, от голода или скуки издохло. Или голову разбило о стены, раз черепа нет.

Ворон суетливо прыгал, каркал, перья топорщились, от них шел сухой треск, как от заряженных батарей. Я на драгоценные, если это драгоценные, камни смотрел тупо. Что драгоценные, не сомневаюсь, кто бы стал прятать так глубоко стекляшки, но для меня, простого и бесхитростного демократа, мать его, что алмазы, что стекляшки под алмазы – одно и то же. Под угрозой расстрела через повешение за борт не отличу драгоценные камни от недрагоценных, но тоже блестящих. Ну абсолютно ни хрена в них не смыслю, как в черном квадрате или пикассе. Никогда в жизни не видел драгоценных камней… нет, конечно, видел у некоторых бабс серьги, в которых якобы драгоценные камни, но все они так говорят, а попробуй отличи, они ж знают, что мы, настоящие мужчины, горды тем, что ни хрена не смыслим в операх, балетах и классической музыке, а это включая и такую хренотень, как любование драгоценными камнями.

Я взглянул на левое запястье, где совсем недавно были часы, буркнул:

– Насмотрелись? Поворачиваем.

Волк ничуть не удивился, тоже в камнях ни в зуб ногой, настоящий мужчина, свой в доску, но ворон возмущенно каркнул:

– Ка-а-ак?.. Не возьмем с собой это все?

Я кивнул:

– Да. Не возьмем с собой это усе. Даже одного сундука не возьмем. Сказать по правде, даже карманы у меня заняты. Не стану же выбрасывать такие нужные кремень и огниво или трут, чтобы положить вместо них бесполезные камешки?

– Бесполезные? – прокаркал ворон, снова закашлялся, но благоразумно взлетел на горку камней самого высокого сундука. Драгоценности разъезжались под жадными лапами, переливались огоньками, как в детском калейдоскопе. – Бесполезные?.. Мой лорд, как вы… можете?

– А вот так, – отрубил я твердо. – Я не знаю, что нам предстоит. Если даже набью карманы алмазами, я не смогу их продать в деревнях, что попадутся по дороге. А таскать их с собой в надежде, что когда-нить у меня будет свое королевство и я заведу у себя казну… нет, я так далеко планы не строю.

Волк поинтересовался:

– Даже не заглядываете, мой лорд?

– Заглядывать заглядываю, но это называется мечтать, грезить даже, но вовсе не строить планы. Так что поворачиваем. Эта пещера Аладдина хороша уже тем, что нам удалось укрыться от тех гадов. Чего вам еще? Но, думаю, пошарив по окрестностям, они уже ушли.

Волк с готовностью пошел к выходу, ворон горестно запричитал, попробовал брать в клюв, волк сказал злорадно:

– А ты глотай, глотай!.. Пудика два наглотай, а там наверху опорожнишься…

Я предупредил сухо:

– За собственные дурости каждый отвечает сам!.. Это к тому, что каждый выбирается сам по себе. С грузом он или без груза.

Волк засмеялся по-волчьи, первым выбежал из сокровищницы. Мы были уже в третьем от казны зале, когда нас догнал ворон. Он летал над головами, без камней, и костерил за бездушность, за неуважение к красоте, к высокой эстетической ценности, что еще малость и переползет в категорию нравственных ценностей, обзывал нас дикарями, варварами и гуннами. Последнее включило у него цепь ассоциаций, и еще шесть залов он называл нас татаро-монголами, обрами, ацтеками, вандалами, вестготами и будденброками, а также скифами, сколотами и прочими русскими, русичами и даже россиянами. Хоть москалями ни разу…

Когда поднялись из последнего зала и двигались подземным ходом, сперва пригнувшись, потом на четвереньках, а затем и вовсе ползком, я велел обоим заткнуться, подполз к камням, которыми закрывал дыру изнутри, меч в руке, приложил ухо к валуну. Долгое время ничего не было слышно, потом невдалеке прокричала чайка, ей ответила другая. Я тихонько отодвинул камень, чайка в двух шагах, увидела меня, взмахнула крылами, исчезла с резким, пронзительным криком.

Я выдвинулся. С жадностью вдыхая свежий воздух, какой внизу, оказывается, спертый, сказал тихо:

– Выбирайтесь. Кажется, никого…

Ворон молча взлетел в воздух, что значит, презирает нас, волк вышел тихонько, сразу принюхался.

– Мой лорд, – шепнул он негромко, – они совсем близко!

– С какой стороны?

– Они…

По ту сторону кустов раздался хриплый крик:

– Ворон! Это его ворон!

Две стрелы взлетели одновременно, ворон вильнул, стрелы пролетели мимо, одна лишь слегка скользнула по перьям. Он раскаркался злобно, сокровищ лишился, а тут еще и стреляют, как по простой вороне, но благоразумно пошел по спирали вверх. Поглядывая одним глазом вниз, когда взлетела еще одна стрела, вовремя взял в сторону, стрела блеснула наконечником и ушла вниз, в кусты.

Затрещали ветви, я наконец сообразил, в какую сторону броситься, волк не отставал, кусты распахивались, как зеленая болотная тина, мы неслись вниз, а потом снова вверх, на долгое время стали видимыми и беззащитными. Моя спина окаменела, все время ожидая удара длинной стрелы с острым, как игла, наконечником из закаленной стали, но крики быстро стихли. Мы забрались на вершинку перевала, рухнули оба с высунутыми языками, а сверху захлопали могучие крылья.

Ворон тяжело рухнул на камень поодаль, все еще сердится, буркнул язвительно:

– Они заметили наконец-то дверь… кто-то из вас закрыть не соизволил!.. и все ринулись, как голодные собаки за зайцем.

Волк подумал, предположил:

– Возможно, слыхали, что где-то поблизости сокровище?

Ворон сказал горько:

– А вот теперь выйдут, шатаясь от ящиков с драгоценными камешками… такими яркими, блестящими…

– А мы отнимем, – неожиданно сказал волк. Посмотрел на меня за поддержкой: – Что скажете, мой лорд?

– И ты, Брут? – спросил я горько. – Зачем тебе эти яркие да блестящие?

– Мне камешки не нужны, – объяснил волк с достоинством. – Я не ворона. Но как приятно одурачить существ… простите, лорд!.. царей природы, что едва выползут, изнемогая под тяжестью, уже неспособные сражаться. А мы их побьем и…

– …И все заберем! – каркнул ворон. – Должен заметить, ты хоть и серый, но кое-чему у меня научился.

Я подумал, идея показалась неплохой. Не в том смысле, что нам наверх вытащат камешки, а что можно будет избавиться от изнуряющей погони. Если даже не дожидаться выползающих, чтобы лупить по одному, а просто подпереть двери камнями или колом. Ведь и здесь дверь по правилам пожарной безопасности открывается наружу.

– Лети посмотри, – попросил я ворона, – не остался ли кто там на страже. А то подойдем и напоремся…

– Там никого, – заверил ворон, – я видел!

– А еще раз посмотреть в лом?

– Мой лорд, – ответил ворон с видом оскорбленного достоинства, – мне почему-то кажется, что вы усомнились в моих словах?

– Что ты, что ты, – заверил я. – Просто один древний мудрец по имени дядюшка Джо учил: доверяй, но проверяй.

– Но, мой лорд…

Волк поднялся на ноги, желтые глаза недобро блеснули:

– Мой лорд, стоит ли общаться с этим комком в перьях? Я сбегаю туда и обратно быстрее, чем он оторвет жирный зад от этого камня.

Ворон от великого оскорбления взмахнул крыльями и чуть не свалился на землю. Замахал крыльями. Стараясь удержать равновесие, из-за этого настолько напомнил мне петуха, пытающегося взлететь, что я засмеялся. Волк тоже хохотнул очень обидно, бросился в кусты, зеленые ветки сомкнулись за ним без шума.

Мы ждали от силы четверть часа. За это время ворон не проронил ни слова, оскорбленный и негодующий, а я слишком был занят мыслями о загадочном Черном Мастере, он же Властелин Тьмы и все такое, чтобы выводить пернатое из пернатой депрессии. Волк примчался запыхавшись, глаза блестят, как плошки.

– Мой лорд, – выпалил он. – Там никого!

– Идем, – сказал я, решившись.

– До чего довела жадность, – сказал волк и посмотрел на ворона. – Хотя бы одного оставили сторожить двери! Нет, все ломанулись. Значит, слыхали про эту сокровищницу, только найти не могли…

Мы начали спускаться обратно по склону, ворон сказал раздраженно:

– При чем здесь жадность? Я эстет, мадам, могли бы уже и запомнить. А если и жадность, то лишь к искусству. К произведениям искусства. Тебе этого не понять.

– Это почему же?

– Потому что ты – серый.

– А ты вовсе черный!

– Черный, – отпарировал ворон с достоинством, – благородный цвет. Это цвет мудрости!..

Волк подумал, сказал с чувством:

– Не люблю черных. Наглые они очень. А мудрость… откуда у них мудрость?

Ворон, не отвечая, полетел вперед, волк тоже умолк, берег дыхание, уже начали карабкаться на холм, мы оба пыхтели, торопились, надо успеть к дверям раньше, чем враги начнут выносить сокровища.

Послышался треск щебня, мощное всхрапывание. Из-за кустов показался Рогач, на ходу дожевывая толстую ветку с ягодами и широкими зелеными листьями.

– Жрешь всякую гадость, – сказал я ему ласково, – ладно, жри-жри! Ты лучше знаешь народную медицину.

Просидели час, два, изнывающий от нетерпения волк вызвался сбегать и посмотреть. Очень неохотно я отпустил, волк исчез, ворон сперва отпускал ехидные замечания, потом умолк, забеспокоившись, наконец предложил идти его искать, а то, мол, мало ли чего с дураком может случиться.

Волк появился, едва мы сунулись в дверь, язык на плече, сказал хрипло:

– Все… до одного… мертвые!

– Кто их убил? – каркнул ворон. Посмотрел подозрительно: – Ну сбреши, сбреши, что это ты всех одной левой!

Волк проигнорировал пернатое, обратился ко мне:

– Мой лорд, полагаю, их убили эти камни. То ли зачарованные, то ли пропитаны ядом, но едва те начали набивать карманы, как все и попадали. Я застал уже трупы.

– Понятно, – произнес я, холодный ветер пронизал тело. – Потому все двери и открывались так охотно перед нами. Кто-то приготовил ловушку, мы послушно вошли в нее, но… приманку так и не тронули.