Текст книги "Жизнь, поиски и метания Андрея Георгиевича Старогородского"

– Но великое искусство, наука – люди создали, Андрюша.

– Не знаю, люди ли, или они подсказка небес: мол, надейтесь, люди. Человеку самое важное неизвестно. Потом он прочтёт у А. Ф. Лосева: «Живопись Возрождения – падение, декаданс, буржуазный материализм в искусстве».

– Мучительно думаю, слышишь, как мои мозги трещат от усилий, – Андрей хлопнул себя кулаком по лбу. – Результат – ноль.

– Может, бросить трещать мозгами? Не от дьявола ли это? Помнишь древо познания и евино яблоко?

– Андрюшенька! Ты не можешь быть от дьявола!

– Спасибо, чистая душа, но ещё как могу. Кто пытается мыслить – от дьявола…

– Обыди нас истина, стань нашим бытом. Но кто зажжёт факел? Какой безумец? П. Беранже: «Ибо этот безумец был Богом». Может быть, мир ещё не пришёл к этой черте. Всё ещё надеюсь: сами добудем истину, как мы добываем руду во мраке и в крови. Но тайна. Важное – тайна. Касаешься её не умом, душой, едва-едва. Но и это благо. Люди в большинстве далеки от тайны – начала истины.

– Андрюша! – воскликнула Варвара, слишком страстно для такой интеллектемы. Почему? Душа вспыхнула от Андрея? Вот её фламбо. – Ещё найдёшь!

– Свежо предание, но верится с трудом.

– Я верю в тебя! – Варваре ещё не попадались такие молодые экземпляры, которые мыслят вот так…летят душой в громадное. Её душа затрепетала, а вслед и тело. Её первый мужчина.

– Твои мысли, Андрюша, для меня откровение.

– Я говорю банальное. Сказанное кем-то.

– Но говоришь ты. Кого знаю, говорят незначительное. Отец да, но…вечно занят.

– Ходить по вершинам гор пока могут немногие. К концу веков будут многие. И это сказано. Другие сказали, я повторил. Своего слова ещё не знаю.

– Но и сейчас ты среди немногих.

– Не велика честь увидеть великое. Полюби малое, заметь неприметное. В нём вся суть и развитие. Я не могу.

– Не понимаю, что говоришь.

– Понимает тот, кто думает о том же. И ты будешь. Но ты уже там (Поднял руку вверх). Твоя душа – птица небесная. Моя отяжелена грехами. Клонюсь перед тобой.

И он поклонился передней в пояс. Она быстренько схватила его за плечи, разогнула.

– Недостойна, потому что глупа.

– Умных много, чистых – раз-два и обчёлся. Ты и в грехе будешь чиста. Запомни: ты и в грехе будешь чиста. Потому что вся от души, открыта людям и добру.

Замахала руками: нет, нет, нет. Не будем обо мне. Неинтересный предмет.

– Ещё как интересен и богат от рода. А я скверный раб Божий и самый лукавый из рабов. Ибо ведаю, что творю. Ведаю, но ежедневно множу грехи, безостановочно. Значит, глуп. Глупее всех, что творят не ведая. Умный ставит ногу осторожно, чтобы не наступить на аспида и василиска и не попереши ногой льва и дракона.

Вот так, Варя, одна надежда: придёт Врач и вылечит, ибо Врач приходит к больным, когда его позовут. Я не зову: наслаждаюсь грехами, не могу от них отвлечься.

– Но какие твои грехи, не понимаю, хоть убей.

– Не призываю Врача, раз, вещаю студентам свысока, гордо и – глупости, будто трубный ангел, с высоты своей гордыни; лгу коллегам, не говорю им правду об их суждениях, множу гордыню всей таблицей умножения; вожделею вожделением греховным. И несть моим грехам числа, Варя.

– Но это всё естественно. И я так.

– Тебе можно, мне нет. Я грешу греша.

Много лгал, мало любил, сердца не уберёг,

Лёгкое счастье пленило меня и лёгкая пыль дорог, – предельно честный Вл. Луговской, как и честный его стиль.

– Говори о небе. Я заслушиваюсь. Никто так.

– Я всё сказал, что мог. И вот трагедия.

Впрочем, нет, трагедия – это радость. Лишь ужас жизни. Человек – трагедия. А я ещё не дорос до звания человека.

– Как может трагедия быть радостью?

– Варенька, западные рационалисты-мошенники типа Вольтера и Дидро лгали, что человек – венец природы, что ему доступно всё и он познает все сути без помощи Бога. Теперь мы знаем обратное. И это благо. Трагедия, Варя, симптом силы – трагический герой восстаёт против того, что сильнее его и непобедимо. Но – восстаёт, и кругом гибнущего люди обретают силу, вложенную в них когда-то Всевышним в небесех.

И ещё скажу очередную глупость. Ты выслушай и отвергни, ты знаешь больше, так как идёшь от рода, а я от лукавого, то есть от ума. Говорю: если Бог есть любовь, то человек ещё не уподобился: любить не умеет.

– А любовь мужчины к женщине и наоборот бывает сильная, всё преодолевает.

– Нелюбовь – страсть, болезнь, патос (pathos), патология. Любовь порождает мысль, глубину проникновения в суть человека. Наша любовь пока – соловьиный сад Блока, забвение жизни и, в конечном счёте, гибель.

– Мне страшно, Андрюша.

– Значит, жива. Большинство боится только смерти, бояться смерти – бояться жизни. Прячутся в золото, как иудеи в отсутствие пророка Моисея. Но в золотом гробе так же исчезают, как в сосновом. Стремятся к забвению трагедии, но уходят в забвение от жизни. И я, и я.

– Андрюша, ты заставляешь меня думать. Не умею! Думала – умею, но нет, подставляю штампы, вместо раздумья. И так легко. Ситуация – выставил готовенький штамп. Поняла: мыслить трудно, когда трудно, значит мыслишь. Но как?

– Славная моя, я так рад за тебя. Ты жива, ты вся жива. Верю: в катастрофе останешься живой, мыслящей, живой в духе. В отличие от меня, ты откроешь себя для небесных сил.

Бог – дух. У него нет телохранителей и секретарей, таких, как у лжелюдей, его духа всегда можно коснуться, как женщина коснулась одежды Иисуса Христа, коснёшься – излечишься. Пожалуйста, помни, что ты можешь. И спасёшься.

Они поднялись со скамейки, пошли к станции метро «Ботанический сад». Сколько раз я здесь ходил по их следам, хотя не замечал вмятин от их подошв. Теперь, через годы, вижу их следы.

Они идут мимо прудика с чистой водой и уточками, волнующими воду, мимо чистой зелени кустов и деревьев, мимо свято белой небольшой церкви.

Андрей проводил Варю до её дома, у подъезда они повернулись лицом друг к другу и увидели в глазах друг друга такое, что испугались. Андрей смутился и не стал подыматься наверх. «Пойду, пойду», – поцеловал Варю в щёку и почти убежал. А Варя хотела, чтобы он вошёл в их дом, и судьба бы решилась… Видно, судьбе было неугодно принимать решение за Андрея.

От помысла до поступка – дистанция огромного размера, бывает, в целую жизнь.

Это была их последняя встреча.

* * *

Откуда-то прилетел осколок фразы:…Господи, упова на Него. Наивная детская сказка?

Глава четвертая
Время тревоги нашей

Научным консультантом Варвары для написания реферата к кандидатскому экзамену по философии науки неожиданно для всех был назначен новый доцент кафедры Яков Анатольевич. Варвара испугалась. Андрей было задумался, но, благодушный и терпеливый, ничего опасного не заподозрил. Решил, что некоторое безпокойство ему внушала его антипатия к Я.А.

Варвара помнила, какие взгляды бросал на неё Асмодей (так она невольно переиначила его фамилию). Ей чудилось в облике Я.А. что-то зловещее.

Варвару вызвал её Асмодей. Он похвалил аспирантку за то, что она быстро сдала кандидатский экзамен по английскому языку (она его хорошо знала). Сказал, что пора продумать план реферата, обчитывать научный материал и приступить непосредственно к подготовке самого экзамена. Я.А. предложил ей встретиться у него дома: спокойно, никто не отвлекает и библиотека с нужными книгами под рукой. Варваре не хотелось идти к нему, но она не посмела отказаться. Правда, она слышала, что профессоры иногда приглашали аспирантов к себе домой, и там плодотворно работали.

В тот день резкий осенний ветер пронизывал куртку и джинсы. Замёрзли бёдра. Варвара шла к Асмодею по тем местам, где они бродили с Андреем.

Пятиэтажный дом старой постройки, второй этаж. Варвара медленно поднялась и позвонила.

Я.А. встретил девушку приветливо. Он обнажил в скошенной улыбке длинные зубы.

Варвара заметила несвежие обои, старую мебель.

Я.А. перехватил её взгляд.

– Родители оставили. Ничего не менял. Зачем? Лень и… нужна женская рука. А её нет. Увы.

Асмодей пристально посмотрел на Варвару.

– Да вы замёрзли, мой ангел. Напою горячим чаем. Может, коньяку?

– Нет-нет, алкоголь не принимаю. Полбокала шампанского на новый год. И всё. Тем более, что нам надо работать.

– Работать? Ну, конечно, женщина! – и опять оскал, напоминающий улыбку волка из басни? lupus in fabula.

Чай пили на кухне. И там неопрятно и неприятно.

– В кабинет, дорогая! Вот здесь я тружусь мыслью. Кропаю докторскую. Роковая неизбежность: докторская, потом профессор. – И опять внимательный взгляд. – В этом я не русский, тянуть не буду. Скоро выскочу. Это ваши друзья благодушествуют и годами не делают карьеры. Ну, сядай, царевна Софья!

«Проблема семьи сегодня». Так. Давайте ограничим тему – «молодой семьи». Вам нужно посмотреть статистику, психологов почитайте. Психологи не мыслят – констатируют. Но как эмпирический материал. А мы с вами должны мыслить. Хотя… женщина…. – Оскал. – Не кажется ли вам, что женщины сотворены для другого.

Они действительно набросали план реферата. Асмодея удивило, что Варвара не пассивно воспринимает его предложения по структуре работы, а предлагает свои варианты, причём довольно-таки к месту. Вот по этому плану подбирайте материал, обдумывайте свои положения. Потом я подключусь. Что-нибудь подброшу, – длинный взгляд на Варвару.

– Какая вы светлая, чистая. Вы не из нашего века. И, конечно, наивная. Что опасно. Это надо исправить. Вас нужно обтесать, обмять. Помочь вам познать действительную жизнь.

Асмодей вышел из-за стола. Шаг-два по комнате. Варвара настороженно следит за ним. А он вдруг шагнул к ней, взял её под локти, поднял с кресла и поставил перед собой.

– Учить! Учить! Сегодня надо быть злой. Ангелом, но падшим. – Оскал. – Тогда выживешь.

Варвара впервые заметила, что его тонкие брови идут от переносицы резко вверх, как крылья приземляющейся птицы. И голый взгляд. Голый и оголяющий женщину.

– Боже! Как вы прекрасны! И кому вы отдаёте свою красоту. Наивному, благодушному, безвольному человеку. Вам нужен иной мужчина. Мужчина! Идите! Не возражаете, если я не пойду вас провожать?

* * *

(Яков выполнял мелкие поручения группы банкиров, мелкие, но щепетильные, можно сказать, интимные. Более того, опасные для тех, кто эти поручения даёт. За их выполнение Яков получал вознаграждение, поскольку на зарплату доцента прожить в 90-е годы было очень трудно. Впрочем, и нынче не намного легче. Сейчас ему поручили передать жене заместителя Берсенева Антона и любовнице его коллеги Кондратия план того, как напугать Берсенева, чтобы он не мешал творить тёмные дела тем, с кем был связан Яков. Кондратий хотел изъять свою долю из банка и уехать с Руфиной за рубеж, но Берсенев противился этому. Берсенев показывал «дурной» пример финансистам, он вёл дела честно, насколько это было можно в то время, и вкладывал деньги в экономику России. Последнее не устраивало и Кондратия, поскольку уменьшало прибыль банка и его руководителей).

Яков явился домой к Руфине в редкий час, когда её кровать свободна. Войдя в гостиную, он разбросал в сторону руки и, оскалив зубы, воскликнул:

– Руфа! Богиня моих прошлых лет! Я опять возжелал твоего роскошного тела!

Руфина засмеялась.

– Врёшь! Но всё равно приятно. Любовница отказала? Разве что по старой памяти выручу бедного.

– Дай, как раньше, я сам раздену тебя. Раздевать женщину приятней, чем одевать. К тому же дешевле.

– На меня ты не очень потратился.

– Не успел, дорогая. Ты нашла себе сразу двух банкиров.

С Руфины практически нечего было снимать: только лёгкий халатик. Так сказать, как пионерка: «Всегда готова!».

Секс с Руфиной не доставил Якову удовольствия. Отработанная дамочка. Но не для удовольствия он залез в её кровать. В тесноте тел легче как бы вскользь и невзначай направить мысли Руфины в нужное русло. Отдыхая – секс по нужде утомляет – они обнажённые лежали бок о бок, Яков завёл разговор о муже Руфины и её любовнике Кондратии. Предварительно Яков улучил возможность взглянуть на него в банке. Для большей внутренней убедительности во время «творения» художественного воображения Руфины.

– Мужик мощный для этого дела, но глуповат.

– «Для этого дела», как ты брякнул-крякнул, много ума не надо. Ты умный, а удовольствия от тебя мало.

– Понятно, – ты у вас начальник штаба, умственный центр. Почему он не вынет из банка деньги? Вы же хотите этого. Махнули бы за границу. Сейчас только там настоящая жизнь. С деньгами что хочешь, то и бери.

– Берсенев не даёт.

– Да ну? Мужик он крепкий. У него в банке можно изъять деньги, только переступив через его труп. Припугнуть можно.

– Мой муж – рохля. Ни на что смелое не способен.

– А ты на что?! Он с твоим любовником поигрывает в пейнтбол. Пригласите Берсенева…

Яков изложил схему плана своих хозяев. Руфина оживилась.

– Тебе надо только как следует запалить Кондрата.

– Он уже горит со всех концов. У него никогда не было такой любовницы, от которой все, кроме тебя, лягушки, горят костром до неба.

– Или до преисподней? – отомстил Яков.

(На вечере у банкиров к Якову подошёл приятный молодой человек, Михаил и предостерёг Якова: его связи с банкирами этого типа опасны).

Оставшись один, Яков задумался. Он догадывался о том, что говорил Михаил, сам, но думал, ещё подзаработаю – нынче на зарплату доцента даже умереть трудно: денег на похороны не хватит. Похоронщики грабят ближних беззастенчиво, пользуясь их безвыходным положением. Но сегодня ему вдруг стало страшно. Страх угнездился в нём и постепенно вырастал, заполняя душу.

Но задания банкиров надо выполнять, иначе отомстят. К тому же он много знает об их делах).

Глава пятая
Когда падают ангелы

Ранним воскресным утром кавалькада из трёх роскошных автомобилей вылетела из Москвы и помчалась по Ярославскому шоссе навстречу восходу солнца. Автомобили сверкали чёрным лаком и никелем: едут богачи. В каждой машине по одному человеку – за рулём. В двух на заднем сиденье покоятся ружья. Лёгкий холодный туман оседает на желтеющие поля, застревает в ветвях елей и сосен. Осень пожирала природу. Но свежесть, возрастающий утренний свет подымают дух, радуют душу. Кроме, может быть, одного из них, того, кого жгла забота – чтобы задуманное свершилось.

Один из водителей – по виду благородный человек, высокий, с лёгкой сединой в волосах, зачёсанных назад, ехал отдохнуть от служебных забот на природу – матерь нашу. Два других хотели развлечься – пострелять друг в друга. Не пулями – окрашенными шариками, имитирующими кровь, как приятно: кровь разлилась по груди противника, убил я его, убил!

Развлечение современных богатых – пейнтбол.

* * *

Хорошо хоть то, что стреляли не в зверей и птиц, а друг в друга – человек в человека.

Человек может иметь разум, выбирать: стрелять или не стрелять. Он мыслит и отвечает за поступки. По крайней мере, может мыслить и выбирать, если он человек, а не человекообразное существо. Убийство беззащитных зверей – свидетельство ничтожности человека.

Охота на зверей и птиц отвратительна. Остаток времени дикости, когда человек, вероятно, был вынужден это делать, чтобы питаться. Сегодня такой необходимости нет. Из подсознания, из края инстинктов вырываются садизм, жестокость, агрессия, нестерпимая жажда убивать, жажда больного, то есть злого духа. А когда-то убийство животных считалось благородным занятием. Вот человек: убийство живого благородно.

Иисус Христос проливал кровь своей человеческой ипостаси, страдал, чтобы мы очистились. Но мы равнодушно отвернулись от Святого Креста, Креста Распятия души и тела и спокойно отправились убивать всё живое вокруг себя. Прости нас, Господи!

* * *

В этот же день после обеденного времени Яков договорился с Варварой об очередной консультации. А после беседы и ряда указаний, что делать дальше, Яков предложил Варваре сходить в гости к банкиру, где собираются деятели культуры.

Так информировал Якова банкир. Яков полагал, что там ничего плохого не предпримут с дочерью знаменитого банкира. Он не знал, что задумали против своего оппонента целую серию мести.

– Нет настроения, – Варвара.

– Появится. Знакомство с этим кругом откроет для тебя и Андрея тоже, кстати, большие возможности в наше трудное время.

– У меня отец многое может.

Варвара! Успех в деньгах так ненадёжен. Сегодня есть, а завтра тебя обанкротят более сильные конкуренты. Поехали, барышня. Слушайтесь своего руководителя! Я отвечаю за твои успехи. Яков подхватил Варвару под руку и поволок её к выходу а затем усадил в якобы попутную машину на самом деле подосланную банкиром.

К удивлению Варвары, как, впрочем, и Якова, Абенд оказался дома один, без видных деятелей культуры. Она забеспокоилась, но о ловушке не догадывалась. Яков по-прежнему полагал, что дочери крупного банкира Абенд не сделает ничего плохого. Вероятно, она нужна ему для вытягивания из неё информации об отце. Он также надеялся, что дело Абенда с её отцом развалится ввиду сложности и глупости Кондрата. Не знал он и срока, когда они будут исполнять задуманное. Всё, что произошло дальше, оказалось неожиданным для Я.А., вызвало глубокое отвращение и окончательно испугало его.

Сидели втроём, пили шампанское, Абенд хвастался маркой шампанского.

Зазвонил мобильник Варвары. Её мать сообщала ей, что отец задерживается и не звонит. Варвара встревожилась.

– Загуляли мужики, естественное дело, – успокаивал Абенд. – Давайте я вам покажу свою квартиру. Апартаменты именно те, которых вы достойны, барышня.

Я считаю, что множить нищих, выйдя замуж за того, кто не обезпечит богатством семью, не следует. Пусть нищие женятся на нищих, а богатые на богатых.

– Я вполне могу обеспечить своей семье достойное существование.

– Ах, милая, ваш отец слишком рискует, так что может оставить вас без средств. К тому же, как показывает статистика, браки по любви самые несчастные. По здравому размышлению – самые крепкие. Мой ангел, выходить замуж надо не за мальчишек, а за зрелых мужчин, уже показавших, на что они способны.

Яков, ты свободен.

А у Якова на душе была не только тревога, но и гадкое чувство. Он подумал, что дал себя Абенду завести слишком далеко. Но что предпринять сейчас, он не мог придумать. И в нём ещё сохранились остатки надежды, что Абенд человек, а не дьявольское отродье. Но душа не успокаивалась. Он ушёл в столовую с монументальной мебелью и забился в угол кресла.

Варвара плохо соображала, что твердит ей её ухажёр, намекающий, что он единственно достойная партия для такой красавицы. Где-то в затылке шевелилось безпокойство за отца, отвлекая от Абенда.

А между тем банкир обнял её за талию – Варвара передернулась – и повёл по комнатам своего дома. Комната, как у царских вельмож восемнадцатого века, отделана малахитом. Баснословная стоимость сегодня. Дошли до спальни.

– А вот спальня. Ну, как, достойна вас, красавица?

У Варвары отказывала голова от непрерывного давления на неё слов Абенда, не только слов, но и давящей интонации, лишающей собственного размышления… Она напряглась, но банкир тотчас почувствовал это.

– Расслабьтесь, милая. Отдыхайте… Абенд повернул Варвару к себе лицом.

– Я сделаю для вас всё, что вы только захотите. Вы не знаете себе цену. Она очень высока. И немногие мужчины могут оплатить её.

Всё это было так ново для неё. В её семье ничего подобного не говорили. Её мысли запутались и перепутались.

И вдруг Абенд погладил её по голове и провёл губами по её шее.

Банкир обнял Варвару. И тогда она, с трудом преодолевая оцепенелость, проснулась.

– Пустите! – ей казалось, что она крикнула, на самом деле прошептала.

Банкир сально улыбался, и это было противно. Варвара закричала изо всех сил: «А-а-а»!

Прибежал Яков. Банкир выпустил Варвару. Яков заметил, что банкир был уже без галстука, верхние пуговицы рубашки расстегнуты. Яков понял, что тут могло бы произойти.

– Ну что ты! Наша красавица нервничает из-за отца. Проводи её к машине.

Яков взял Варвару под руку, она опять съежилась.

– Обесчещена! Предала! – Билась мысль у Варвары.

– Простите меня, Варвара! – произнес Яков. – Банкир обманул меня, обещал вечер с гостями. Ради Бога, простите. Хотел обеспечить Вас полезными знакомыми на всякий случай.

И тут уже вздрогнул Яков: «А если они решатся убрать её отца! Что я натворил!» – И стало тошно.

С этого момента Яков окончательно возненавидел «хозяина». Он обдумывал, как ему легче выскользнуть из банды, постепенно, а то ведь и убьют. Абенд попросил его остаться.

* * *

Варвару отвёз домой шофёр банкира. Ей казалось, что шофёр знал, что с ней произошло у его хозяина и что она одна из многих, кого отправлял с водителем Абенд. Уже темнело.

Варвара боялась, что мать по лицу дочери заметит, что произошло с нею. Но матери было не до того. Она встретила дочь словами:

– Ты что так долго, я тут с ума схожу. Мобильник отца не отвечает. Милиция тоже теряется в догадках. Антон и Кондратий уже дома. Я чувствую, что произошло что-то плохое.

Ночь прошла без сна. Чуть задремали перед утром. А утром сотрудник милиции позвонил сам…