Текст книги "Наковальня судьбы"

– Не знаю. Правда, не знаю.

– Жаль.

Артём был зол, до спазм где-то в области солнечного сплетения. Все пошло не так из-за того, что он связался с парнем, которого нельзя было вмешивать в свои дела.

Если бы он был один, действовал по своему первоначальному плану, сейчас уже все было бы кончено. Он убил бы Мельника, возможно, и сам бы при этом не уцелел, но дело было бы сделано.

Он выслеживал, изучал привычки Мельника, его связи. Прикидывал, через кого к нему можно подобраться. Ждал очередное возвращение из дальнего логова в Калифорнии. И вот все сошлось. И он сам, блядь, все испортил.

А теперь придется вернуться, чтобы спасти придурка, до которого ему, в сущности, нет дела. Но никто не тянул его за язык, когда он сказал: «Держись. Я вернусь».

«Если все обойдется, отмудохаю придурка, но прежде надо выципить его у Мельника», – думал Артём, выжимая из машины все, что она могла дать. Бешенство переклинивало ему мозги, но толкало вперед, не давая осознать, как он боится возвращаться. Уж Артём точно знал, на что способен Мельник.

Элю привязали к решетке на место Егора. Мельник еще не решил, что с ней делать. Наказать девку было много способов, и для этого совсем не обязательно было убивать. Обычно он предпочитал подсаживать таких, как она, на тяжелые наркотики. Это полезно для бизнеса: еще один ангел ада, который за дозу будет торговать на дискотеках и в подворотнях. Но правила требовали, чтобы расправа была немедленной.

Зазвонил телефон. Звонок был важный. Мельник жестом приказал кончать с девкой и отошел. Один из бандитов подошел к Эле и одним движением перерезал ей горло.

– Да, у меня тут дела, – Мельник поморщился, его раздражали звуки агонии девушки. – Ладно, это реально важно. Сейчас подъеду.

Мельник направился к выходу из цеха. За ним двинулся водитель-охранник.

Эля была еще жива. Тело девушки дрожало и дергалось в конвульсиях. Из перерезанного горла била кровь. Бандит вытащил платок, вытер нож, сложил и убрал в карман.

– Пошли в баню. Потом тут приберем, – сказал его напарник, и они потопали к железной лестнице, которая вела куда-то вниз. Кажется в преисподнюю.

Егор слышал голоса пьяных братков и смех девиц, раздававшиеся из бани. Он пошарил в кучах производственного мусора, сваленного еще в то время, когда цех работал, и отыскал подходящий железный дрын неизвестного назначения. Егор уже направился к двери бани, но услышал шаги, громыхавшие вниз по лестнице, и отступил в темноту.

Двое бандитов спустились по железной лестнице. Они открыли дверь бани. В предбаннике горел свет, был виден стол с закусками и бутылками. Бандит в простыне лил пиво из бутылки в рот голой девицы. Дверь за бандитами закрылась. Снова стало темно. Звуки гулянки доносились уже приглушенно. Егор осторожно подошел к двери и засунул дрын в петли замка.

Не снижая скорости, Дегтярев пронесся через железнодорожный переезд. На рельсах машину подбросило. На миг Артём потерял управление, но он поймал «фронтеру» в боковом заносе, не дал ей улететь в канаву и сходу бросил в поворот на дорогу, ведущую в заброшенную промзону.

Вереск поднялся по лестнице. Он старался двигаться настолько бесшумно, насколько возможно. Егор осторожно выглянул, осмотрел цех. Тут никого не было. Почти никого. Кто-то стоял у решетки на том самом месте, где был он. Егор почувствовал, как сердце сбилось с ритма, потом зачастило.

Тело Эли обвисло на веревках. Не было никаких сомнений в том, что она мертва. Кровь залила ей грудь и всю одежду. Копна золотистых кудрей скрывала лицо. Егор никогда не видел столько крови и смерти тоже не видел. Даже мертвую Фрези ему не пришлось увидеть. И вот перед ним весь ужас смерти, превративший красивую девушку в нечто уродливое и жалкое. Вот цена самонадеянности и фикс идей.

Телохранитель Мельника первым вышел из цеха, окинул цепким взглядом двор и открыл хозяину заднюю дверь «гелендвагена». Завелся двигатель, зажглись фары, осветив двор, но водитель не успел тронуться с места. Он увидел яркий свет сбоку, слева. Автоматически рука телохранителя нырнула под мышку к рукоятке пистолета. Реакция у него была мгновенная. Он успел выдернуть пистолет из кобуры и даже открыть дверь. Но не успел выстрелить. «Фронтера», как торпеда, врезалась в бок «гелендвагена». Удар отбросил полуторатонный внедорожник к стене цеха. Капот «фронтеры» вмял водительскую дверь и левый борт «мерса».

Егор услышал рев двигателя, работающего на пиковой мощности, и звук удара, когда «фронтера» вломилась в борт машины Мельника. Егор бросился к выходу.

«Гелендваген» был вплотную прижат к стене цеха. Передок «фронтеры» глубоко вошел в его борт. Из-под смятой крышки капота ползли клубы пара из пробитого радиатора.

«Это Артём», – понял Егор. Он подбежал к «фронтере» и рывком распахнул дверь. Артём отстегнул ремень безопасности. Воздушной подушки в старой, повидавшей всякого, машине не было.

– Эй, эй, ты как?

– Нормально.

Артём вылез из машины. Он сунул руку под куртку и вытащил «стечкин».

– Отвали, нахрен, куда-нибудь, – проговорил он своим низким, сорванным голосом. Держа пистолет наготове в обеих руках, он двинулся к «мерсу».

Стекло водительской двери было разбито и забрызгано кровью. Телохранитель лежал в неестественной позе. Он был мертв. Дверь «мерса» размозжила ему голову. Артём увидел Мельника, который зашевелился на заднем сидении. Он приподнялся и посмотрел на Артёма из глубины салона. Их глаза встретились в упор.

Мельник уже оценил ситуацию. Он был в ловушке.

– Выпусти меня отсюда, и мы договоримся.

– А хрена тебе лысого, сволочь мудацкая.

Артём видел, что с того места, где он стоит, ему вряд ли удастся всадить пулю в голову Мельника. Бандита защищали спинки сидений. Чтобы добраться до него, Артёму надо было обойти «фронтеру». Воспользовавшись этим, Мельник вытащил из тайника в заднем сидении пистолет. Егор увидел, как Мельник поднял пистолет и прицелился.

– Артём! – заорал он.

Но Мельник уже выстрелил.

Бок пронзила мгновенная острая боль. «Попал», – мелькнуло в голове. Тело отработало на чистом рефлексе – Артём даже не понял, как оказался на земле. Это спасло ему жизнь. Гремели выстрелы, но пули летели над ним.

Мельник понял, что палит вслепую. Он метнулся к левой двери, чтобы поймать Артёма в прицел.

Не поднимаясь с земли, Артём всадил несколько пуль в бензобак «фронтеры». Полыхнул взрыв. Кузов «фронтеры» охватило пламя.

Артём откатился от горящей машины и вскочил на ноги.

Пламя быстро разгоралось, охватывая обе машины. Мельник бросился вперед, пытается пролезть через спинки передних сидений, чтобы выбраться через лобовое окно. Но пламя уже перекинулось на капот. За лобовым стеклом взвились огненные языки. Дым начал заполнять салон. Понимая, что он в огненной ловушке и спасения нет, Мельник отыскал глазами Артёма.

Артём стоял во весь рост. Пистолет он держал так, что был готов выстрелить, если бы Мельник все же сумел вырваться из огненной ловушки. Он был сейчас отличной мишенью.

Мельник поднял пистолет. Руки у него тряслись. Огонь еще не добрался до него, но тело уже прожигало нестерпимой болью, в легкие врывался раскаленный воздух. У Мельника осталась лишь пара секунд на один единственный выстрел. И он сделал выбор: засунул ствол пистолета в рот и выстрелил.

Егору казалось, что он сошел с ума, потому что весь этот кошмар не мог происходить с ним на самом деле. Сам не понимая, что делает, он бросился на Артёма и схватил его за борта куртки.

– Ты псих! Конченый псих, шизанутый на всю голову!

Артём уперся Егору в грудь левой рукой – в правой у него был пистолет – и отодвинул его от себя.

– А ты идиот. Бросаешься на психа с пистолетом в руках.

У Егора мелькнула мысль, что он действительно идиот, если пытается говорить с чудовищем. Он плохо различал лицо Дегтярева, но отчетливо видел его глаза, затянутые мутной кровавой пленкой из-за полопавшихся капилляров. В зрачках плясало пламя.

– Я тебе сказал вали и не лезь… А ты влез и попался. Если бы не ты, этого бы не было.

– А что было бы?

– Не знаю, но точно не этот крематорий. Хотя, гад, в общем, заслужил. Но дело в том, что я до усрачки боюсь огня. Все, надо валить и быстро. Мы уходим отсюда.

Артём зашагал по дороге к воротам промзоны, за которыми оставил «ранглер». Егор двинулся за ним.

– А ты, похоже, сам тут разобрался. Как тебе удалось освободиться? – спросил Дегтярев.

– Мне помогли. Девушка одна оказалась знакомая.

– Девушка? Прямо как в кино.

– Какое, нахрен, кино! Они убили ее.

– Не везет тебе с девушками.

Подойдя к «ранглеру», Артём тяжело оперся руками о его борт. Он искал помощи у единственного существа, которому безраздельно доверял. Живой он, его Крокодил, или просто машина – зависит от того, с какой точки смотреть, как к этому отнестись. Дегтярев верил в Крокодила, верил, что машина способна поделиться с ним силой, подкачать истощенную нервную энергию. Пилот и его звездолет – одно целое.

Егор с беспокойством смотрел, как Артём засунул руку под куртку и через ткань футболки ощупал рану на боку. Футболка и джинсы были в крови.

– Ты же ранен. Тебе в больницу надо.

Дегтярев отрицательно помотал головой и пошел к багажнику.

– С огнестрелом в больницу нельзя. Сам справлюсь.

Дегтярев открыл багажник и вытащил из кучи сложенного там барахла сумку.

– Еще скажи что-то вроде: «Бывало и хуже», – зло усмехнулся Егор.

Артём озадаченно посмотрел на него.

– Не понял.

– Ну, так обычно говорят герои боевиков.

– A-а… Нет, мне, конечно, и раньше прилетало, но огнестрел в первый раз.

Артём вытащил из сумки чистую футболку, порвал и попытался перевязать себя.

– Дай помогу, – Егор сделал движение к Дегтяреву.

– Не лезь! – зарычал Артём. – Сам.

Егор буквально отскочил от него, услышав этот рык.

– Все-таки ты псих.

– А ты… – Артём зашипел сквозь стиснутые зубы, затягивая перевязку. – Не лезь в один танк с психом.

– Я просто беспокоюсь, что б ты не сдох.

– Не сдохну.

Артём посмотрел на зарево от горящих машин.

– Кстати, куда все уебки делись? Почему никто не прибежал спасать босса?

– Я их запер в бане.

Артём с интересом посмотрел на Егора и одобрительно усмехнулся.

– Значит, вот что, машину отгони обратно на стоянку. Ключи и документы оставь в бардачке. Не трепись. Понял?

– Понял.

– Напейся и все забудь.

– А ты что собираешься делать?

– Исчезнуть.

– Тоже мне Призрак оперы.

– Призрак опера – так будет точнее. Пока. Надеюсь, больше не увидимся.

– Да пошел ты.

Егор повернулся и зашагал туда, где оставил машину. «Ранглер» проехал мимо него и вырулил на дорогу. Красные огни его задних габаритов исчезли в ночи.

Ангарск, 1998

Железная дверь открылась с отвратительным скрежетом, продравшим по нервам. За дверью был кромешный мрак. Олег Дегтярев толкнул Сологуба вниз, в преисподнюю, пахнущую ржавым железом и тухлой сыростью. Бандит шагнул на трап и исчез в темноте. Судя по грохоту и матюгам, он не удержался на ногах и теперь кубарем валился, пересчитывая ступеньки горбом и прочими частями тела.

Дегтярев шагнул следом, закрыл за собой дверь и стал спускаться в трюм.

Их встреча должна была произойти раньше. Но Сологуб был недосягаем. Его, можно сказать, охраняло государство. Его взяли, и на этот раз он получил по полной: двадцать пять лет колонии строгого режима.

Дегтярев превратился в клубок бешенства и отчаяния. При той работе, которую он сам, добровольно, взял на себя, шансы прожить эти двадцать пять лет были ничтожно малы. Он мог примириться с тем, что не сможет собственными руками прикончить сволочь, но зона, отгородившая Сологуба, лишала надежды найти сына.

Надежда, что ребенок жив, была вполне реальной. Убив Надю и Машу, Сологуб не оставил бы в живых Артёма, если бы у него не было планов, связанных с ним. Скорей всего, решил сохранить заложника на самый крайний случай, когда Дегтярев доберется до него. И да, Дегтярев выследил бы его и прикончил – во всяком случае, постарался бы это сделать раньше полиции – если бы Сологуб не нужен был ему живой.

Была еще какая-то дикая стерва Фрида. Расследование убийства семьи сотрудника следственных органов велось со всей возможной тщательностью. Сологуба не поймали, но выяснили, что в ночь убийства с ним была любовница. Дегтярев попытался зайти с этой стороны и начал искать Фриду. Он выяснил, что тетка Фриды живет в Архангельске, торгует на рынке рыбой. Собственно, она вырастила Фриду после того, как ее мать зарезала любовника и ее убили в колонии при попытке к бегству.

«Ни хрена себе семейка», – подумал Дегтярев. Никаких следов Фриды он не нашел. Она исчезла после расправы с его семьей. Похоже, повторила судьбу матери только наоборот: любовник убил ее.

След Фриды оборвался. Сологуба взяли. Чтобы добраться до него и выяснить, что стало с Артёмом, Дегтярев вернулся в Курган и сдался своему бывшему начальнику с условием, что после вынесения приговора его направят в ту колонию, в которой сидит Сологуб. Но до суда дело не дошло. Появился человек с революционным именем Джонрид Борецкий и сделал предложение, от которого нельзя было отказаться. Господин Борецкий, судя по некоторым признакам, был человек из конторы покруче уголовно розыска. Разговор был недолгим, альтернативы у Дегтярева, в общем, не было.

– У вас как? Договор полагается подписать кровью? – спросил он.

– Это лишнее. У нас все на доверии, – ответил Борецкий. – Достаточно просто согласия.

Ценой был Сологуб. Борецкий пообещал, что, как только подвернется случай, Дегтярев убийцу семьи получит. И это условие было выполнено.

У Сологуба тоже нашелся покровитель. Человек, бывший его командиром в Афгане и получавший львиную долю добычи от грабежа караванов, стал крутым бизнесменом и двинулся во власть. Ему потребовался надежный человек, способный решать специфические задачи. Он вспомнил про Сологуба и отыскал его. Бандита тайно вывезли из колонии и устроили ему гулянку по высшему разряду в бане с проститутками. Протрезвев, он получил наводку на человека, оказавшегося на пути его покровителя. Вырваться на свободу и выполнить заказ Сологубу было не суждено.

Охрана вдруг куда-то испарилась, и вообще непонятно, откуда вдруг перед Сологубом возник единственный человек, которого бандит… нет, не опасался, но всегда чувствовал на своем следе.

Натягивая одежду под прицелом «стечкина», Сологуб угрюмо и тупо прибрасывал, как вывернуться, но разомлев и ослабев от пара, алкоголя и девок, он плохо соображал.

Полуоглушенного, в наручниках Дегтярев выволок Сологуба из бани и засунул в багажник. Он привез бандита на берег Ангары к затону, в котором ржавели отплававшие свое суда. Трюм баржи отлично подходил для его дела.

Скатившись по ступенькам трапа на дно трюма, Сологуб не свернул себе шею. Хотя он был бы не в обиде на фортуну, если бы все так кончилось. Не сказать, чтобы он нравился бабам, но они покорялись, чувствуя силу. А фортуна, она, блядь, шалава, тоже женского пола и напоследок позаботилась о нем. Он вырвался из зоны и отгулял, как в лучшие времена.

Дегтярев зажег переносной фонарь, который заранее оставил здесь. Сологуб сидел на полу и спокойно, даже с некоторой симпатией смотрел на него.

– Где мой сын? Что с ним стало? – спросил Дегтярев.

– Не знаю.

– Я буду резать тебя по кускам. Прострелю колени. Если покажется мало… ну ты понимаешь. Скажи, где мой сын, и я просто всажу тебе пулю в башку. Умрешь легко.

– Сказал, не знаю. Пацана взяла моя баба.

– Фрида?

Сологуб кивнул.

– Закурить найдется?

– Нет у меня для тебя ничего, кроме пули.

– Без курева разговора не будет.

Дегтярев вытащил из кармана куртки пачку «Lucky strike» без фильтра и зажигалку. Щелчком выбил сигарету и протянул пачку Сологубу. Тот зубами вытащил сигарету. Дегтяреву пришлось дать ему прикурить.

– Та еще сука, – сказал Сологуб, затягиваясь. – Но я ее любил. Единственная из всех.

– Что стало с ребенком?

– Фрида вцепилась в щенка, как бешеная сука. Из-за него между нами пошли непонятки. Из-за него она бросила меня. Сбежала.

Сологуб усмехнулся. Криво из-за зажатой в углу рта сигареты.

– Выходит, твой сын отнял у меня мою женщину.

– Где Фрида? Как ее найти?

– А как найти гадюку? Или дикую кошку. Я искал ее как подорванный. Из-за нее и спалился. Пришел по адресу, где она вроде жила, а там засада. Думаю, она меня и спалила. Знала, что если найду ее – убью.

– Главное, я теперь знаю, что мой сын с ней. Я их найду. Сологуб выплюнул окурок.

– Не найдешь.

Дегтярев вытащил из подплечной кобуры «стечкин» и всадил пулю Сологубу между глаз.

Глава 3
Герой

1

Провизор дежурной аптеки насторожилась, увидев за стеклом бледного, взъерошенного парня в наглухо застегнутой черной куртке. Глаза у парня были красные и мутные из-за кровоизлияния. Она приготовилась вызвать охранника, если сейчас он начнет совать ей фальшивый рецепт и требовать препараты, содержащие наркотические вещества. Он попросил хлоргексидин, перекись водорода, несколько пачек женских гигиенических прокладок, эластичный бинт и обезболивающее. Тоже подозрительный ассортимент, но это провизоршу не касалось.

В туалете на автозаправке Дегтярев осмотрел рану и убедился, что в полость живота пуля не попала. Оставив глубокую рванину, пуля только надсекла косую мышцу пресса. Он промыл рану перекисью водорода и хлоргесидином. Затем перевязал с помощью эластичного бинта и гигиенической прокладки – идеального средства для перевязки в подобных обстоятельствах.

Ему нужна была помощь и место, где можно залечь на дно. Единственным человеком, на которого Артём мог рассчитывать, был Борис. До Чебаркуля было часов пять езды. Но, как говорится, для бешеной собаки сто километров не крюк. Дорога заняла больше времени, чем Артём рассчитывал. Ему пришлось остановиться, когда он чуть не вырубился за рулем. Съехав на площадку для отдыха, Артём откинул спинку сидения и поспал пару часов.

Дверь мастерской Бориса была открыта. Перед ней стояла машина. Борис и хозяин машины обсуждали свои дела. Артём ждал, когда клиент или знакомый Бориса уедет. С того места, где он остановился, ему хорошо была видна мастерская. На первый взгляд ничего не изменилось с тех пор, как Артём был тут в последний раз. Он вдруг сообразил, что в последний раз заезжал к другу года четыре назад. Да, не хорошо.

Теперь, когда тихая гавань была достигнута, Артём чувствовал, что он на пределе. Его бесило, что мужик со своей тачкой все никак не отцепится от Бориса и не уберется. Наконец мужчины обменялись рукопожатием, и хозяин тачки сел за руль. Артём положил руку на рычаг передач, собираясь тронуться с места, но тут он увидел, что из мастерской выбежал ребенок.

Это была девочка лет трех, как решил Артём, исходя из того, что четыре года назад ее еще не было. Борис опустился на корточки, когда девочка подбежала к нему. Дочь начала излагать папе свою проблему. Из мастерской появилась Катька.

Артём понял, что ему не место в семейном гнездышке. Он одинокий бродяга, к тому же раненый, к тому же убийца. Ему того и гляди сорвет башню, как это случилось после гибели отца, а тут маленькие девочки в комбинезончике с Микки Маусами. Артём решил, что не может сделать Борису такую гадость, как проблема выбора между семейным скандалом и необходимостью выгонять к чертям собачьим армейского друга.

Что-то заставило Бориса обернуться, и он увидел проехавший мимо по улице «ранглер». Борис напрягся. Ему показалось, что он узнал машину Дегтярева, но он не успел хорошо разглядеть ее и не был в этом уверен. С другой стороны, в городе не было ни одного «ранглера». Как владелец автомастерской, он точно это знал. Борис достал телефон и набрал номер Дегтярева. Включился автоответчик.

«Это Артём. Оставьте сообщение. Я перезвоню».

Егор Вереск последовал совету Дегтярева. Купил в каком-то подозрительном шалмане водку и выпил сразу столько, сколько надо, чтобы отключиться. Проснулся он совершенно отравленный паленой данью. То, что глядело на него из зеркала, вызывало тоскливое желание влить в организм еще проклятой отравы и сдохнуть. Егор позвонил Ольге, сказал, что болен, и взял отгул. Промаявшись весь день, он понял, что не может сидеть один в квартире, где все, каждая мелочь, напоминало о Фрези. Надвигающаяся ночь угрожала общением с призраками. Егор привел себя в порядок, насколько это было возможно, и поехал в «Щучью Заводь».

Следы побоев на лице и запах перегара никого не удивили. В последнее время такое с Егором случалось. После закрытия таверны, он отпустил всех по домам, сказав, что сам уберет зал. С ним остался Данко.

Когда с уборкой было закончено, Егор принес из кухни какую-то закуску и пару бутылок пива. Он решил не возвращаться в город, лечь спать в одном из свободных номеров или просидеть остаток ночи, слушая музыку. И тут Данко спросил:

– А где Артём?

Егор тупо посмотрел на Дикого Лиса.

– Откуда я знаю?

– Вы вроде вместе были.

– Он потащил Ништяк в полицию. Я вернулся сюда.

– А потом?

Егор неопределенно пожал плечами.

– Тебя не было ночью. Ты вернулся такой.

Цепкий взгляд Данко прошелся по лицу Егора, отмечая следы побоев.

– Набухался, подрался с кем-то. Не помню… Проснулся дома.

Взгляд Данко выразил недоверие.

– Телефон Дегтярева на автоответчике.

– Может, тоже бухает где-то.

– Это вы с ним Мельника грохнули?

Егор буквально подскочил.

– Откуда ты знаешь про Мельника?

– Пацаны в кабаке болтали, что вчера ночью грохнули Мельника главаря наркомафии. Это Артём его убил, да?

Данко понял, что попал в точку. Егор явно не годился в агенты разведки, он не умел скрывать свои чувства.

– Откуда я знаю? С чего ты взял, что я вообще знаю про Мельника?

– Артём жив?

– Конечно, с чего бы ему… Слушай, чувак, отвянь, что ли. Скоро рассвет. Надо хоть немного поспать.

– Егор, расскажи. Ты знаешь, мне можно.

Егор встал и пошел к холодильнику. Он достал бутылку пива, подумал и прихватил еще одну. Вернувшись к столу, он поставил одну бутылку перед Данко, из своей отпил сразу половину.

– Там жуть была… дичина… просто кошмарище. Дегтярев предупредил, чтобы я не трепался, ну да все равно… Он сюда не вернется, так что… Если дерьмо выплывет, меня одного за задницу возьмут.

2

Артём смотрел на обугленные остовы «фронтеры» и «мерса». Огня не было. От машин полз едкий тяжелый дым. Артём чувствовал, что он уже отравился, вдыхая этот проклятый дым. Его мутило, жгло глаза. Он сидел на земле, тяжело опираясь руками о колени. Голова свесилась между плеч.

– Ты помнишь, что тебе я сказал? Не смей мстить. Это была моя последняя воля.

Артём приподнял голову и, щурясь от едкого дыма, исподлобья посмотрел на отца.

– Я не мог жить, не… Я был готов на все, чтобы…

– Когда ты готов на все, ты оказываешься в постели с дьяволом. Вот результат.

Артём, шатаясь, поднялся на ноги.

– Да пошел ты… Я сделал то, что должен был.

– Жаль, что не сумел вправить тебе мозги. Ничего, можно еще раз попробовать.

Дегтярев-старший угрожающе двинулся к сыну. Артём отступил на шаг, может, на два. Дальше гордыня ему не позволила. Он принял боевую стойку, готовый к рукопашной фазе выяснения отношений.

– Не смей трогать его, – Фрида возникла перед Дегтяревым старшим.

При всей ненависти к Фриде где-то в глубине души Дегтярев признавал ее права на сына. Он отступил.

– Вот как. Прилет фурии.

– Мама…

– Совсем рехнулся? – если бы Дегтяреву не мешала Фрида, Артём точно получил бы сейчас в морду. – Какая она тебе мать? Она бандитка, воровка. Гребаная цыганка!

– Я спасла его. Если бы не я, Сологуб убил бы его.

– Ты украла у меня сына и заткнула им огромную черную дыру, которая у тебя вместо души.

Фрида злобно сощурилась.

– Уж не тебе рассуждать о душе. А что касается черных дыр, то кто бы говорил.

– Мама… – в отчаянии позвал Артём.

– Сынок, я с тобой. Все хорошо.

Дегтярев-старший схватил Фриду за плечо.

– Отойди от него, сука, или я тебя убью.

Фрида сбросила руку Дегтярева и бесстрашно двинулась на него. Она действительно была похожа на фурию.

– Ты чуешь, чем пахнет? Не забыл этот запах.

– Не забыл.

– Еще бы. Так пахнет горящий бензин и плоть. Ты втравил мальчика в свою войну.

– Я этого не хотел.

– Этого бы не случилось, если бы ты не вмешался в его судьбу и не отнял его у меня. Я бы смогла его защитить.

– А ты что святая?

– Я женщина. В делах любви Бог за меня.

– Вот оно как! Только ты не женщина. Иначе ты не пошла бы с Сологубом убивать мою жену и дочь.

– Тогда я бы за ним и в ад пошла.

– Это и был ад. И тебе там самое место, тварь.

– Да заткнитесь вы! – заорал Артём. – Мне башню сносит, а вы… Сволочи! Вы доканывате меня. Мама…

Призыв Артёма, ее ребенка, мгновенно заставил Фриду забыть все ее счеты с Дегтяревым. Придет срок, и они доведут эту схватку до конца. Но сейчас ее сын просил о помощи.

Фрида обняла Артёма, прижала его к груди. Ее движения были в точности теми, которыми она обнимала его тогда, когда его еще можно было держать на руках. Теперь же это было тело крупного, атлетически сложенного мужчины, выше нее на целую голову. Но в ее объятиях, сильных и нежных, его напряженные мускулы расслабились. Артём опустился на колени, и Фрида, чувствуя, что ему сейчас надо, тоже опустилась на землю. Артём вытянулся во весь рост, обнял ее и положил голову ей на колени.

Дегтярев смотрел на них в бессильном бешенстве.

– Гребаная сука и сопливый щенок.

Артём выбрался из спальника, пошарил в темноте и нашел среди разбросанных в палатке вещей бутылку водки. Он сделал несколько глотков, поперхнулся и закашлялся. Ему хотелось вернуться в пространство кошмара в тот момент, когда он положил голову на колени Фриде. Он прижался щекой к спальнику, пытаясь вернуть себе только что испытанное ощущение материнского тепла, запаха, нежности, защиты. Ничего не получилось. Он почувствовал, что ему надо немедленно вылезти из палатки отлить.

«Ранглер» стоял на поляне, как звездолет из романов Гарри Гаррисона, приземлившийся на дикой планете. После того как Артём понял, что тихая гавань под крышей мастерской Бориса ему не светит, он гнал по трассе до тех пор, пока мог контролировать себя и машину. Почувствовав, что плывет и может внезапно отключиться, Дегтярев свернул на какую-то грунтовку и ехал по ней до тех пор, пока не натолкнулся на небольшую поляну. Артём хотел затаиться и отлежаться, если получится. Готовясь к этому, он затарился в придорожном супермаркете водкой, жрачкой в вакуумных упаковках и водой в пластиковых бутылках. Он приложился к бутылке сразу, как решил остаться на этой поляне, и пил все время, пока ставил палатку и перетаскивал в нее спальник, фонарь, сумку с одеждой и коробки с припасами. Уже плохо соображая, что делает, он замотался в спальник и вырубился.

Первый кошмар не заставил себя долго ждать. Артём увидел пылающую бездну, из которой на него надвигалось лицо Мельника.

3

За окнами таверны светало. На столе между Егором и Данко стояло уже порядочное количество пустых пивных бутылок. Оба молчали. Егор рассказал все, что случилось на заброшенной фабрике, и теперь чувствовал себя совершенно опустошенным.

– Ты бросил его. Одного. Раненого.

Заявление Данко взбесило бы Егора, если бы у него еще были силы. Он почувствовал только вялое, тоскливое возмущение.

– Я?.. Я его бросил? Да это он послал меня на хер.

– Он гордый и никогда не попросит о помощи, – упрямо продолжил Данко. – Теперь он страдает и скрывается где-то, чтобы зализать свои раны.

Егор смотрел на Данко, как на сумасшедшего.

– Данко, ты вообще чуешь разницу между реальностью и своими фантазиями? Чувак, он человека живьем сжег. Ну почти живьем.

– Судя по тому, что ты рассказал, Мельник заслужил смерть.

– Может. Только этот твой Дегтярев, он…

– Что?

– От него прямо мороз продирал. Я вообще не уверен, что он человек.

– Да, он это может.

Егор посмотрел на Данко, теперь уже окончательно убедившись, что имеет дело с еще одним психом. Выражение лица художника подтвердило его подозрения: впечатление, что Дегтярев не человек, которое Егор преувеличил для пущего эффекта, не вызвало у Данко сомнения. Более того, он, похоже, был доволен тем, что его идеи и фантазии подтвердились.

– Так, все, – отмахнулся Егор. – Хватит с меня бреда. Дегтярев убийца и психопат, а не супергерой, как ты воображаешь. И если он вдруг появится, включи мозг, Данко, и держись от него на сто метров.

Егор встал, сгреб со стола пустые бутылки и отнес их в мусорку. Еще оставалось немного времени поспать до открытия таверны.

Артём потерял представление о времени. Пил. Метался в алкогольном бреду и вел нескончаемый, яростный спор с отцом.

Отец упрекал, говорил, что умер, чтобы его сын жил. И как Артём распорядился своей жизнью? Потратил несколько лет, гоняясь за Мельником. Взрастил в себе ненависть, жестокость. Научился убивать.

– Ты ввязался в войну. Разрушил свою жизнь.

– Чего я сделал такого, чего не делал ты? Ты, как маньяк, преследовал Сологуба, пока не убил.

– Я мстил за свою семью. У меня была любимая женщина, дети. Я любил вас.

– А у меня был только ты. Если бы ты любил меня, ты не стал бы тупо жертвовать собой. Ты был хитрый, изворотливый. Хитрей и умней их всех. Ты должен был найти другой выход.

– В тот момент мне казалось, что это не худший выход. Ну а ты… ты был уже вполне себе взрослый парень и мог позаботиться о себе сам. После того как я убил Сологуба, дело было сделано. Остальное не имело значения.

– Так для тебя не имело значения, что будет со мной после того, как… Мельник сжег тебя, и я…

– Сынок, ты сам влез в это говно, нехрена было ждать, что папочка вынет тебя из него, отмоет и, может, даже погладит по головке.

– Этого я не ждал. Я знал, что ты не можешь простить, что я люблю… маму. Да, маму! Для меня она была мамой. Может, ты даже жалел… иногда… жалел, что выжил я, а не…

– Заткнись.

– Попал в точку?

– Ты мой сын. Я не могу выбирать.

– Как только я начал что-то соображать, понял: между нами всегда была мама…

– Не смей называть эту тварь матерью!

– А ты не смей называть ее тварью. Я мог никогда и не узнать, что случилось с моей настоящей матерью и сестрой.

– Ты думаешь, для тебя так было бы лучше?

– Не знаю.

– Эта… в общем тварюга хорошо заметала следы. Но если бы не перекресток судьбы… Это не случайность. Нельзя разрушить чужую жизнь и за это не поплатиться.

– Ты не мог простить, что я люблю женщину, которую ты ненавидел.

– Любишь? Сынок, а ты уверен, что все еще любишь ее как мамочку? Когда ты узнал, что она тебе никто, просто бандитка, которая тебя украла, ничего в твоих чувствах не изменилось?

– Да пошел ты на хер!..

Артём никогда не посмел бы послать отца, тем более матом. Он уважал отца и никогда не позволил бы себе подобного безобразия. Но сейчас в пьяном бреду он не понимал уже, с кем ведет этот разговор, доводящий его до исступления.