Текст книги "Исторические кладбища Санкт-Петербурга"

Исторические захоронения в Петропавловском соборе

1. Александр I. 1777–1825. Император, сын Павла I. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, перед иконостасом.

2. Александр II. 1818–1881. Император, сын Николая I. Саркофаг из зеленой волнистой яшмы, в ограде. На верхней грани вырезан крест и рельефный орнамент, на боковой – эпитафия. Изготовлен на Петергофской гранильной фабрике по проекту арх. А. Л. Гуна, установлен в 1906 г. Сев. неф, в центре.

3. Александр III. 1845–1894. Император, сын Александра II. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, в центре.

4. Александр Александрович. 1869–1870. Великий князь, сын Александра III. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, в центре.

5. Александра Александровна. 1842–1849. Великая княжна, дочь императора Александра II. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, в центре.

6. Александра Георгиевна. 1870–1891. Великая княгиня, супруга вел. кн. Павла Александровича, дочь греческого короля Георга V. Беломраморный саркофаг, на верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, в центре. В 1939 г. прах перевезен в Грецию.

7. Александра Михайловна. 1831–1832. Великая княжна, дочь вел. кн. Михаила Павловича. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, у зап. дверей.

8. Александра Федоровна (рожд. принцесса Прусская Шарлотта-Фредерика-Луиза-Вильгельмина). 1798–1860. Императрица, супруга Николая I, дочь прусского короля Фридриха Вильгельма III. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, перед иконостасом.

9. Алексей Михайлович. 1875–1895. Великий князь, сын вел. кн. Михаила Николаевича. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Юж. неф, у зап. дверей.

10. Алексей Петрович. 1690–1718. Царевич, старший сын Петра I. Пристенная беломраморная плита с эпитафией. Под лестницей на колокольню.

11. Анна Иоанновна. 1693–1740. Императрица, дочь царя Иоанна Алексеевича. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. Юж. неф, перед иконостасом.

12. Анна Михайловна. 1834–1836. Великая княжна, дочь вел. кн. Михаила Павловича. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, у зап. дверей.

13. Анна Петровна. 1708–1728. Вторая дочь Петра I, супруга герцога Шлезвиг-Голштинского Фридриха-Карла, мать Петра III. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, перед иконостасом.

14. Георгий Александрович. 1871–1899. Цесаревич, великий князь, сын Александра III. Беломраморный саркофаг. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, в центре.

15. Екатерина I. 1685–1727. Императрица, супруга Петра I. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. Юж. придел, перед иконостасом.

16. Екатерина II (рожд. принцесса Ангальт-Цербстская София-Фредерика-Августа). 1729–1796. Императрица, супруга Петра III. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. Юж. неф, перед иконостасом.

17. Екатерина Михайловна. 1823–1894. Великая княгиня, дочь вел. кн. Михаила Павловича, супруга герцога Мекленбург-Стрелицкого Георга. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Юж. неф, у зап. дверей.

18. Екатерина Петровна. 1706–1708. Великая княжна, дочь Петра I. Пристенная бронзовая табличка с эпитафией. У сев. дверей.

19. Елена Павловна (рожд. принцесса Вюртембергская Фредерика-Шарлотта-Мария). 1806–1873. Великая княгиня, супруга вел. кн. Михаила Павловича, дочь принца Вюртембергского Павла. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, у зап. дверей.

20. Елизавета Алексеевна (рожд. принцесса Баденская Луиза-Мария-Августа). 17791826. Императрица, супруга Александра I, дочь Баден-Дурлахского маркграфа Карла-Людвига. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, перед иконостасом.

21. Елизавета Петровна. 1709–1761. Императрица, дочь Петра I. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. Юж. неф, перед иконостасом.

22. Константин Павлович. 1779–1831. Великий князь, сын Павла I. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. У сев. дверей.

23. Маргарита Петровна. 1714–1715. Великая княжна, дочь Петра I. Пристенная бронзовая табличка с эпитафией. У сев. дверей.

24. Мария Александровна (рожд. принцесса Гессен-Дармштадтская Максимилиана-Вильгельмина-Августа-София-Мария). 1824–1880. Императрица, супруга Александра II, дочь великого герцога Гессенского Людвига II. Саркофаг из розового родонита, в ограде. На верхней грани вырезан крест и рельефный орнамент, на боковой – эпитафия. Изготовлен на Петергофской гранильной фабрике по проекту арх. А. Л. Гуна, установлен в 1906 г. Сев. неф, в центре.

25. Мария Алексеевна. 1660–1723. Царевна, дочь царя Алексея Михайловича. Пристенная беломраморная плита с эпитафией. Под лестницей на колокольню.

26. Мария Михайловна. 1825–1846. Великая княжна, дочь вел. кн. Михаила Павловича. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, у зап. дверей.

27. Мария Федоровна (рожд. принцесса Вюртембергская Доротея-София). 1759–1828. Императрица, супруга Павла I, дочь герцога Вюртембергского Фридриха-Евгения. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, перед иконостасом.

28. Марфа Матвеевна (рожд. гр. Апраксина). 1664–1715. Царица, супруга царя Федора Алексеевича. Пристенная бронзовая доска с эпитафией. Придел святой Екатерины.

29. Михаил Николаевич. 1832–1909. Великий князь, сын Николая I. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Юж. неф, у зап. дверей.

30. Михаил Павлович. 1798–1849. Великий князь, сын Павла I. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, у зап. дверей.

31. Наталья Петровна. 1713–1715. Великая княжна, дочь Петра I. Пристенная бронзовая табличка с эпитафией. У сев. дверей.

32. Наталья Петровна. 1718–1725. Великая княжна, дочь Петра I. Пристенная бронзовая табличка с эпитафией. У сев. дверей.

33. Николай Александрович. 1843–1865. Цесаревич, сын Александра II. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, в центре.

34. Николай I. 1796–1855. Император, сын Павла I. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, перед иконостасом.

35. Николай Николаевич старший. 1831–1891. Великий князь, сын Николая I. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Юж. неф, в центре.

36. Ольга Федоровна (рожд, принцесса Баденская Цецилия-Августа). 1839–1891. Великая княгиня, супруга вел. кн. Михаила Николаевича. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, на боковой – бронзовая доска с эпитафией. Юж. неф, у зап. дверей.

37. Павел I. 1754–1801. Император, сын Петра III. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. Сев. неф, перед иконостасом.

38. Павел Петрович. 1717–1717. Великий князь, сын Петра I. Пристенная бронзовая табличка с эпитафией. У сев. дверей.

39. Петр I. 1672–1725. Император, сын царя Алексея Михайловича. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. У стены Андреевский флаг, знамя лейб-гвардии Преображенского полка и бронзовый бюст работы ск. К. Альбагини. Юж. неф, перед иконостасом.

40. Петр III. 1728–1762. Император, сын дочери Петра I Анны Петровны и герцога Шлезвиг-Голштинского Фридриха-Карла. Беломраморный саркофаг, в ограде. На верхней грани бронзовый позолоченный крест, по углам четыре двуглавых орла, на боковой грани бронзовая доска с эпитафией. Юж. неф, перед иконостасом. Первоначально погребен в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры; прах перенесен в собор в 1796 г. по велению Павла I.

41. Шарлотта-Христина София, принцесса Брауншвейг-Люнебургская. 1694–1715. Супруга царевича Алексея Петровича. Пристенная беломраморная плита с эпитафией. Под лестницей на колокольню.

Петропавловский собор

Р. Е. Крупова, Л. Я. Лурье
КОМЕНДАНТСКОЕ КЛАДБИЩЕ
(Петропавловская крепость)

Комендантское кладбище расположено у алтарной стены Петропавловского собора. Металлическая ограда, установленная в 1841 г., отделяет его от главной аллеи Петропавловской крепости и от небольшого сада подле великокняжеской усыпальницы.

Кладбище уникально в нескольких отношениях. Оно принадлежит к числу старейших в городе: первое захоронение на нем относится к 1720 г. Здесь похоронены только коменданты Санкт-Петербургской (Петропавловской) крепости – девятнадцать из тридцати двух служивших на этом посту. Православные и протестанты – рядом. Кладбище сравнительно хорошо сохранилось: все надгробия либо реставрированы, либо воссозданы.

В XVIII в. обер-комендант Санкт-Петербурга соединял обязанности коменданта города и начальника над комендантами Петропавловской крепости, Кронштадта, Нарвы и Шлиссельбурга. Поэтому в то время в крепости существовали и коменданты, и обер-коменданты. С начала XIX в. должность обер-коменданта была упразднена.

Коменданту крепости, кроме жалования по службе, полагалась обширная дача на Черной речке, включавшая многочисленные флигеля и службы, сад, огород, сенокос и лес (сейчас это Комендантский аэродром – большой жилой массив современного Петербурга). Кроме того, коменданты владели мызой Токсово на Карельском перешейке. Еще в петровское время, напротив южных дверей собора был построен деревянный Комендантский дом. В 1744 г. его перестроили в камне, и с небольшими изменениями он сохранился до сих пор. С момента вступления в должность и, чаще всего, вплоть до смерти коменданты жили в Комендантском доме, где размещались крепостная канцелярия и просторная казенная квартира с большим парадным залом и домовой церковью во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы.

Первый комендант Санкт-Петербургской крепости Карл Эвальд Рейн пробыл на посту менее года. 19 мая 1704 г. на эту должность был назначен Роман Вилимович Брюс, тогда полковник и командир полка своего имени (Брюсов, позднее 12-й Астраханский полк). Потомок древнейшего шотландского королевского рода, сын генерал-лейтенанта русской армии и брат знаменитого чернокнижника Якова Брюса, Роман Вилимович сыграл важнейшую роль в обороне и строительстве Петербурга. В отсутствие Петра I и генерал-губернатора столицы кн. А. Д. Меншикова Брюс становился главным лицом в Петербурге и фактически отвечал за застройку не только крепости, но и всего города. С переездом двора в Петербург комендант сосредоточился в основном на крепостных делах, руководя перестройкой крепости из земляной в каменную и возведением кронверка. Умер Р. В. Брюс в 1720 г. в чине генерал-лейтенанта, члена военной коллегии. Именно похороны Брюса начали традицию захоронения комендантов на специальном кладбище.

Мысль предавать земле тела комендантов у алтарной стены Петропавловского собора принадлежала, видимо, Петру I, присутствовавшему на погребении. Веротерпимость основателя города позволила захоронить протестанта Брюса рядом с православным храмом, тогда еще недостроенным. (В 1881 г. здесь был погребен еще один протестант – Георг-Бенедикт-Генрих (Егор Иванович) Майдель[339]339
  Подробнее всего в дореволюционной литературе Комендантское кладбище описано в кн.: Флоринский Д. Историко-статистическое описание Санкт-Петербургского кафедрального собора Апостолов Петра и Павла. СПб., 1857; Поселянин Е. Петербургские святыни. СПб., 1903; Веревкин М. С. Краткое описание придворного Петропавловского собора в Петроградской крепости. Пг., 1915.


[Закрыть].)

Следующие коменданты – полковник М. О. Чемезов, выслужившийся из плац-майоров, и бригадир Я. X. Бахмиотов, который «первый завел гарнизонную школу обучать солдатских детей словесной грамоте, потом петь, также арифметике и геометрии, а притом и военной экзерсиции», – умерли на своих постах и были погребены рядом с Р. В. Брюсом[340]340
  Богданов А. И., Рубан В. Г. Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга… СПб., 1779. С. 50.


[Закрыть].

Бурные годы царствования Екатерины I и Петра II не способствовали сохранению петровских обычаев. Три следовавшие за Бахмиотовым коменданта (полковник Ю. Фаминцын, генерал-майоры Урусов и В. И. Порошин) были отставлены и умерли вне крепости.

Со времени Анны Иоанновны должность коменданта все чаще становится пожизненной. Из пятерых комендантов, управлявших крепостью вплоть до екатерининского царствования, только генерал-поручик И. И. Костюрин (комендант в 1758–1764 гг.) был отставлен при переходе власти от Петра III к Екатерине II. Решительный и вздорный Павел сменил за пять лет царствования трех комендантов (А. Г. Чернышева в 1797 г., С. К. Вязмитинова в 1800, С. Н. Долгорукова в 1801 г.).

Только при Александре I окончательно складывается некоторый канон в назначении комендантов, просуществовавший в более или менее неизмененном виде до революции. Комендант Петропавловской крепости с этого времени – должность скорее почетная, нежели влиятельная. Это, как правило, заслуженный генерал, верный слуга государя, инвалид на покое: А. Я. Сукин, лишившийся ноги под Фридляндом в 1807 г.; И. Н. Скобелев, которому шведское ядро оторвало три пальца правой руки при Кирке Куортане (1809 г.) и потерявший левую руку в деле против поляков под Минском; М. К. Крыжановский, раненный пулями в правое плечо и обе ноги и контуженный ядром в грудь под Лейпцигом в 1813 г. (он был похоронен, согласно завещанию, в мундире, «крепко пришитом к нему неприятельскими пулями и ядрами»); И. А. Набоков, пораженный пулей в голову под Арсисом (1814 г.); Е. И. Майдель, пострадавший при штурме аула Дахни-Изкау (1850 г.) и Карса (1854 г.); герой Севастопольской обороны В. Н. Веревкин. Вот некоторые из тех, кто служил комендантами крепости. Недаром многие из них возглавляли Александровский комитет о раненых и Чесменскую военную богадельню, где призревали инвалидов русской армии[341]341
  Подробнее см.: Жизнеописание русских военных деятелей. Т. 1. Вып. 1. СПб., 1885. С. 86–87; Военная галерея 1812 года, 1812–1912. СПб., 1912. С. 126, 156–157; Военный энциклопедический лексикон, издаваемый Обществом военных и литераторов. Т. 2. СПб., 1838. С. 198, 523; Энциклопедия военных и морских наук. СПб., 1883–1897. Т. 5. С. 27; Т. 7. С. 211.


[Закрыть].

Комендантские обязанности в основном были военно-хозяйственными. Петропавловская крепость – чрезвычайно сложное фортификационное сооружение, включающее помимо бастионов, куртин, равелинов, орильонов еще и отдельно расположенный кронверк с обширным гласисом. Вплоть до Крымской войны крепость продолжала укрепляться в предвидении столкновения с внешним врагом. Кроме того, она оставалась ключевым пунктом обороны на случай внутреннего мятежа. Ее захват входил в планы декабристов и народовольцев. Известны слова Ленина о необходимости захвата «Петропавловки в первую голову».

В крепости к тому же находилось множество разнообразных учреждений, забота о которых также возлагалась полностью или частично на комендантов. В разное время там размещались: арсенал, главное казначейство, палата мер и весов, монетный двор, гарнизонная гауптвахта, пороховой погреб, тайная канцелярия, работный дом, стояли различные воинские части. В крепости постоянно что-нибудь строилось или перестраивалось, причем любые изменения требовали высочайшего утверждения, которому предшествовала длительная переписка с Министерством императорского двора и другими инстанциями[342]342
  См., напр.: «С высочайшего соизволения мелочная лавка переведена в левую половину Кронверкской куртины» // ГМИЛ, ОРДФ. Летопись Петропавловской крепости. Л. 162 об.


[Закрыть].

Наконец, коменданты несли важные представительские обязанности. Петропавловскую крепость часто посещали члены императорской фамилии. Всякий такой визит организовывался комендантом по особому церемониалу.

С 1831 г. коменданты открывали навигацию на Неве (до этого обязанность эта возлагалась на начальника городской верфи). «Ни одно судно, ни одна лодка не смели появляться до этой церемонии на невских водах. По очищении Невы ото льда и по выстрелу из пушки комендант переправлялся через Неву на катере к Зимнему дворцу, входил в него через подъезд, названный благодаря этому Комендантским, и с соответствующим рапортом подносил Императору серебряный кубок, наполненный невскою водою. Император выплескивал воду из кубка и наполнял его до краев серебряными рублями. Комендант откланивался, выходил на крыльцо и давал сигнал в Крепость взмахом платка. Снова раздавался выстрел из пушки, и Нева покрывалась многочисленными судами, украшенными разноцветными флагами»[343]343
  Полилов-Северцев Г. Т. Наши деды-купцы. СПб., 1904. С. 194–195.


[Закрыть].

Открытие навигации было приурочено ко дню Преполовения – церковному празднику, отмечаемому между Пасхой и Пятидесятницей. В этот день из Петропавловского собора к Комендантской пристани на водосвятие направлялся крестный ход, шедший затем по стенам вокруг всей крепости. Еще один крестный ход – 1 августа, в день Происхождения честных древ Животворящего Креста, следовал только до пристани.

В Преполовенье и в Петров день (29 июня, храмовый праздник Петропавловского собора) в комендантском доме давались обеды для причта. На этих обедах «непременно являлись громадные осетры на деревянных лотках; четверо лакеев не без усилий обносили гостей лакомым блюдом. По преданию, Петр Великий, предоставив коменданту рыбные ловли около крепости, завещал ему за обеденным столом в местные праздники крепости подавать целого осетра и притом изловленного не в какой другой реке, а непременно в Неве или Ладожском озере»[344]344
  Скобелевы в преданиях духовенства Петропавловского собора // Рус. Старина. 1882. Т. 36. № 10. С. 203.


[Закрыть]. С середины XIX в. поймать в Неве осетра к определенному сроку становилось все труднее. Однако традиция сохранялась, и коменданты в день обедов всегда посылали духовенству собора сто рублей в конверте с надписью «на осетра».

В XIX в. крепость постепенно утрачивает оборонительное значение и во все большей степени выступает в общественном сознании как «русская Бастилия» – тюрьма в центре столицы, и тюрьма по преимуществу политическая. Это не могло не сказаться на общественной репутации комендантов.

Между тем большинство мемуаристов из бывших заключенных относились к комендантам снисходительно. Знаменитый в деле декабристов А. Я. Сукин, по словам Н. Р. Цебрикова, «пользовался репутацией честного человека»; скорее положительно пишут о нем М. И. Пущин и А. В. Поджио; впрочем, В. И. Штейнгейль определял его как «самого черствого человека»[345]345
  Пущин И.И. Записки о Пушкине: Письма. М., 1988. С. 401–406; Штейнгейль В.И. Сочинения и письма. Т. 1. Иркутск, 1985. С. 162.


[Закрыть]. Отнюдь не однозначные чувства у узников крепости вызывал И. Н. Скобелев, колоритнейший из комендантов. Он был адъютантом М. И. Кутузова в 1812 г., дедом героя войны за освобождение Болгарии М. Д. Скобелева. При нем, писавшем под псевдонимом «Русский инвалид», в Комендантском доме практиковались литературные вечера, где блистали Ф. Булгарин и Н. Кукольник.

Но он же и автор доноса на А. С. Пушкина, бывший «того мнения, что на Руси у нас без розог и батогов нет и быть не может спасения. Березовая каша – мать наша». Это он, встретив на Невском В. Г. Белинского, пошутил: «Когда же к нам, у меня совсем готов тепленький каземат, так для вас его и берегу»[346]346
  Герцен А. И. Собр. соч. Т. 9. М., 1956. С. 29; Кубасов И. А. Иван Никитич Скобелев: Опыт характеристики. СПб., 1900.


[Закрыть]. Однако декабрист Г. С. Батеньков, в течение девятнадцати лет томившийся в Алексеевском равелине, называл коменданта «дедушка Скобелев, человек добросердечный»[347]347
  Батеньков Г. С. Сочинения и письма. Т. 1. Иркутск, 1989. С. 245.


[Закрыть]. В 1848 г. в крепость был заключен прапорщик лейб-гвардии Егерского полка Браккель. Скобелев ходатайствовал перед военным министром о «переводе Браккеля в место менее грозное», объясняя просьбу свою так: «Браккель виноват по молодости и неопытности, но он, как видно, сформирован на благородную стать, с чувствами возвышенными и похвальными». Николай I наложил резолюцию: «Старику Скобелеву я ни в чем не откажу, надеюсь, что после его солдатского увещевания виновному из Браккеля выйдет очень хороший офицер. Выпустить и перевести в армейский полк тем же чином»[348]348
  Рус. старина. 1870. Т. 1. С. 604.


[Закрыть].

И. А. Набоков, шурин декабристов Ивана и Михаила Пущиных, возглавлял следственную комиссию по делу петрашевцев (В. В. Набоков упомянул о нем в «Других берегах»: «…брат моего прадеда… комендант С.-Петербургской крепости – той, в которой сидел супостат Достоевский»). Из подследственных, пожалуй, только И. Л. Ястжембский аттестует его как типичного верноподданного бурбона, который был твердо убежден, что «если человек арестован и, особенно, если он посажен в Алексеевский равелин, то уже ему по праву нечего ожидать чего другого, кроме плахи или, по крайней мере, каторги». Другие петрашевцы вспоминали об Иване Александровиче как о «ворчуне 1812 года, который за свирепой солдатской и отталкивающей внешностью скрывал не вполне извращенное и полное благочестия сердце» (М. В. Буташевич-Петрашевский); «относился к заключенным с отеческим состраданием» (И. И. Венедиктов); был «добрым, но суровым стариком» (А. Н. Майков)[349]349
  Первые русские социалисты: Воспоминания участников кружков петрашевцев в Петербурге. Л., 1984. С. 75, 129, 158.


[Закрыть].

Хуже отзывались о А. Ф. Сорокине, «сухом военном формалисте» (М. Л. Михайлов)[350]350
  Штурманы будущей бури: Воспоминания участников рев. движения 1860-х гг. В Петербурге. Л., 1983. С. 197.


[Закрыть]. Но вот С. Г. Стахевичу, отправлявшемуся на каторгу в Сибирь, комендант Сорокин послал от своих щедрот еду и просторную фланелевую куртку[351]351
  Былое. 1921. № 21. С. 81.


[Закрыть].

Во второй половине XIX в. условия содержания в крепости и, особенно, в Алексеевском равелине заметно ухудшились. Из двадцати шести заключенных, содержавшихся там с 1870 по 1884 г., восемь умерли, один сошел с ума. Каторжной становится тюрьма Трубецкого бастиона. Понятно, что подобное ужесточение тюремного режима бросало тень и на сам пост коменданта. Л. Н. Толстой после знакомства с Е. И. Майделем описывал в «Воскресении» обязанности коменданта так: «…содержать в казематах, в одиночных заключениях политических преступников и преступниц, и содержать этих людей так, что половина их в продолжение 10 лет гибла, частью сойдя с ума, частью умирая от чахотки и частью убивая себя: кто голодом, кто стеклом разрезая жилы, кто сжигаясь». Не всем комендантам это было по душе. А. В. Эллис предложил закрыть темницу Трубецкого бастиона, мотивируя это так: «Неоднократно высказывалось, что в крепости, где покоятся почившие Императоры и члены Императорской фамилии, не место тюрьме». Однако предложение Эллиса реализовано не было.

Тому, что Комендантское кладбище в сравнении с другими некрополями относительно благоустроено, мы обязаны группе археологов и реставраторов под руководством А. Д. и В. А. Грачей и И. Н. Бенуа. В конце 1960—начале 1980-х гг. они произвели тут раскопки, во время которых была найдена могила М. О. Чемезова, считавшаяся утерянной. В центральной части кладбища оставлен приямок на уровне культурного слоя середины XVIII в. Утраченные или разрушенные надгробия заменены новыми, выполненными из пудостской плиты.