Текст книги "Исторические кладбища Санкт-Петербурга"

Исторические захоронения на Комендантском кладбище

1. Бахмиотов Яков Христофорович. Ум. 1725. Комендант в 1723–1725 гг., бригадир. Первоначальный памятник утрачен; мраморная плита установлена в 1980-х гг.

2. Брюс Роман Вилимович. 1668–1720. Обер-комендант в 1704–1720 гг., генерал-лейтенант. Чугунная плита с эпитафией.

3. Веревкин Владимир Николаевич. 1821–1896. Комендант в 1887–1896 гг., генерал от инфантерии. Плита черного мрамора с рельефным крестом.

4. Данилов Владимир Николаевич. 1852–1914. Комендант в 1913–1914 гг., генерал от инфантерии, генерал-адъютант. Первоначальный памятник утрачен; мраморная плита установлена в 1980-х гг.

5. Есипов Григорий Данилович. Ум. 1734. Обер-комендант в 1732–1734 гг., генерал-майор. Мраморная плита.

6. Зиновьев Николай Иванович. 1717–1779. Обер-комендант в 1764–1773 гг., генерал-майор. Первоначальный памятник утрачен; мраморная плита установлена в 1980-х гг.

7. Игнатьев Степан Лукич. 1688–1747. Обер-комендант в 1734–1747 гг., генерал-лейтенант. Чугунная плита с эпитафией.

8. Комаров Константин Виссарионович. 1852–1912. Комендант в 1908–1912 гг., генерал от инфантерии, генерал-адъютант. Плита черного мрамора с рельефным крестом; на гранитном основании.

9. Корсаков Николай Дмитриевич. 1799–1876. Комендант в 1869–1876 гг., генерал от кавалерии. Мраморный киот на гранитном постаменте.

10. Крыжановский Максим Константинович. 1777–1839. Комендант в 1837–1839 гг., генерал-лейтенант. Чугунный крест на мраморном основании в виде скалы.

11. Майдель Егор Иванович. 1817–1881. Комендант в 1876–1881 гг., генерал от инфантерии, генерал-адъютант. Черный мраморный крест.

12. Мещерский Федор Васильевич. 1698–1756. Обер-комендант в 1748–1756 гг., генерал-лейтенант. Чугунная плита с эпитафией.

13. Набоков Иван Александрович. 1787–1852. Комендант в 1849–1852 гг., генерал от инфантерии, генерал-адъютант. Наклонная мраморная плита с рельефным крестом.

14. Сафонов Павел Андреевич. 1762–1814. Комендант в 1801–1814 гг., генерал-лейтенант. Мраморная плита.

15. Скобелев Иван Никитич. 1778–1849. Комендант в 1839–1849 гг., генерал от инфантерии. Плита черного мрамора с крестом в изголовье.

16. Сорокин Алексей Федорович. 1795–1869. Комендант в 1861–1869 гг., инженер-генерал. Наклонная мраморная плита с рельефным крестом.

17. Сукин Александр Яковлевич. 1764–1837. Комендант в 1814–1837 гг., генерал от инфантерии. Беломраморный саркофаг.

18. Чемезов Михаил Осипович. Ум. 1723. Комендант в 1720–1723 гг., полковник. Первоначальный памятник утрачен; мраморная плита установлена в 1980-х гг.

19. Эллис Александр Вениаминович. 1825–1907. Комендант в 1896–1907 гг., генерал от инфантерии. Плита черного мрамора с рельефным крестом; в ограде.

Г. В. Пирожков, А. В. Кобак, Ю. М. Пирютко[352]352
  Статья написана А. В. Кобаком и Ю. М. Пирютко, список исторических захоронений и план составлены Г. В. Пирожковым.


[Закрыть]
СМОЛЕНСКОЕ ПРАВОСЛАВНОЕ КЛАДБИЩЕ
(Камская улица, 24)

Смоленское кладбище было одним из самых больших в дореволюционном Петербурге. К началу XX в. его площадь превышала пятьдесят гектаров. С севера квадратную территорию ограничивает русло реки Смоленки, отделяющей Васильевский остров от соседнего острова Декабристов (бывший Голодай). Южная граница – Малый проспект Васильевского острова, западная – улица Беринга (до революции граница со стороны Смоленского поля проходила по той же линии, но проезда там не было). Главный вход находится со стороны Камской улицы, ведущей к воротам с восточной стороны некрополя.

Популярность Смоленского кладбища исстари распространялась далеко за пределы Васильевского острова. Журналист середины прошлого века писал: «В пору жаркого лета, 28-го июля, около сотни тысяч народа валит к Смоленской со всех концов города. Эти потоки можно заметить еще в дальних концах Ямской, Коломны и Выборгской. На Васильевском они сгущаются в сплошные массы, в неразрывные вереницы, которые тянутся с Николаевского моста по 8-й линии, по Малому проспекту до самых ворот ограды. В этот день, храмовый праздник кладбища, тут возникают шалаши, палатки, дымятся самовары, шипят на углях кофейники, подобные батарейным орудиям…»[353]353
  Воскресный досуг. 1864. Т. 4. № 80. С. 79.


[Закрыть] Ни об одном из городских кладбищ, исключая Александро-Невскую лавру, не писали так много и часто, как о Смоленском.

Происхождение названия кладбища обычно связывают с предположением, что здесь, в топкой и заболоченной местности недалеко от взморья, селились переведенцы из Смоленских земель, пришедшие на строительство Петербурга[354]354
  Петров Л.П. Справочная книга для петербургских богомольцев… Спб., 1883. С. 58–60.


[Закрыть]. Едва ли эта версия правдоподобна. Название кладбища, как и реки Смоленки, закрепилось после сооружения храма во имя Смоленской иконы Божией Матери.

Согласно преданию, этот чудотворный образ был написан апостолом Лукой. Византийский император Константин Багрянородный благословил иконой, которую по-гречески называли Одигитрия (т. е. «путеводительница»), свою дочь Анну, отправлявшуюся в дальний путь: греческая царевна стала женой черниговского князя Всеволода Ярославича. Сын Анны, князь Владимир Мономах, перенес икону в Смоленск.

Существовало несколько известных списков Смоленской иконы. Один из них находился на Бородинском поле в день исторического сражения. Почитание образа Смоленской Божией Матери сохраняется на Руси более девяти столетий. Как большой церковный праздник отмечается день 28 июля (10 августа) – память о перенесении иконы из Константинополя в 1046 г.[355]355
  Чудотворные иконы Пресвятой Богородицы: История их и изображение. М., 1901. С. 87–89.


[Закрыть] Посвящение кладбищенской церкви образу Одигитрии, покровительницы путешествующих, очевидно, отвечало представлению о смерти как завершении земного пути.

Характер Смоленского кладбища соответствовал особенностям Васильевского острова, жителей которого преимущественно хоронили здесь. В истории Петербурга этот остров уникален. Название его восходит еще к новгородским временам и встречается в писцовой книге 1500 г., когда на Васильевском острове жили «семнадцать пашенных рыбных ловцов и восемнадцать непашенных». В шведские времена, когда остров называли по-фински Хирви-саари (т. е. «Лосиный») или по-шведски – Даммархольм («Прудовый остров»), здесь было три поселения и рыбные садки, принадлежавшие семье полководца Делагарди[356]356
  Попов А. И. Следы времен минувших. Л., 1981. С. 128–133.


[Закрыть]. Наконец, после основания Петербурга, старинное название Васильевского острова заменялось Княжеским, или Меншиковым, – по имени первого ижорского генерал-губернатора князя А. Д. Меншикова, построившего здесь свою резиденцию. С 1727 г. около десяти лет остров официально именовали Преображенским, так как предполагалось разместить там старейший полк российской гвардии.

На Васильевском острове с 1725 г. проходили заседания основанной Петром I Академии наук, здесь же с 1800 г. находилась Российская Академия, занимавшаяся изучением русского языка и литературы. Петербургский университет, существовавший в XVIII в. в системе Академии наук, также размещался в различных зданиях на острове, и только после воссоздания в 1819 г. ему передали здание «Двенадцати коллегий» на набережной. На Васильевском острове жили многие видные деятели отечественной науки: достаточно вспомнить «дом академиков» на углу 7-й линии. В Меншиковском дворце в 1731 г. разместился Сухопутный шляхетный корпус, ниже по течению Невы на набережной находился Морской кадетский корпус, ведущий историю от основанной Петром I «школы навигацких и математических наук». С 1757 г. на острове действовала Академия художеств; на шестнадцать лет моложе был Горный институт. Все это определяло характер островного Смоленского кладбища, ставшего пантеоном русской науки и культуры. Здесь были похоронены многие выдающиеся ученые, художники, зодчие, мореплаватели, инженеры.

Смоленское кладбище – один из центров духовной жизни русского православия. Это место упокоения святой блаженной Ксении Петербургской, небесной покровительницы города на Неве. Поместный Собор Русской Православной Церкви, состоявшийся в июне 1988 г. в ознаменование 1000-летия Крещения Руси, сопричислил блаженную Ксению к лику святых. Днем ее памяти определили 24 января (6 февраля по гражданскому календарю).

* * *

Место для погребения жителей Васильевского острова было найдено не сразу. У истока из Малой Невы Черной речки (позже названной Смоленской или Смоленкой) в 1710-е гг. находился острог воеводской канцелярии. Поблизости узников и хоронили, не снимая цепей. В этом месте погребали и других жителей острова, когда из-за непогоды невозможно было переправиться на Городской и Аптекарский острова или на левый берег Невы, к ближайшим кладбищам.

На взморье, близ Галерной гавани, находилось место, где издавна предавали земле умерших без церковного отпевания (раскольников, самоубийц и опившихся). В конце Большого проспекта были выстроены казармы Ингерманландского полка, при которых также числилось небольшое кладбище[357]357
  Опатович С.И. Смоленское кладбище в Петербурге // Рус. старина. 1873. Т. 8. С. 172.


[Закрыть].

В 1732 г. прихожане деревянной Андреевской церкви, расположенной на углу 6-й линии и Большого проспекта, ходатайствовали перед Синодом об устройстве приходского кладбища. Ответ гласил: «умерших на Преображенском острову погребать у Галерной гавани»[358]358
  Архангельский М. Ф. Санкт-Петербургская епархия от основания Петербурга… до учреждения в Петербурге епископской кафедры // Странник. 1867. Июль. С. 100.


[Закрыть]. Это кладбищенское место за 23-й линией, между Большим и Средним проспектами, показано на плане Петербурга 1738 г. Однако при частых наводнениях оно затоплялось и поэтому считалось неудобным.

Указом Синода от 23 октября 1738 г. место для погребений было официально отведено «на Васильевском острове, у Черной речки, между 18 и 23 линиями»[359]359
  РГИА. Ф. 1601. Оп. 1. Д. 33.


[Закрыть]. Это первое упоминание будущего Смоленского кладбища. Для осушения предполагалось «поделать вокруг и поперек каналы… вынутою землею засыпать низкие места и возвысить». Кладбищенское место принял священник Андреевской церкви Никифор Никифоров. Для соблюдения порядка на кладбище были определены отставные солдаты из богадельни и четыре могильщика. Своего храма первое время не было, и отпевание происходило в приходских церквах города.

Петербуржцы далеко не сразу привыкли к отдаленному и сырому кладбищенскому месту. Когда в 1750 г. ближе к Стрелке, на углу 8-й линии и Среднего проспекта, начали строить каменную Благовещенскую церковь, при ней было разрешено хоронить со взносом в десять рублей на строительство храма. Погребения продолжались здесь до начала 1770-х гг.

Судя по юбилейному плану Петербурга 1753 г., Смоленское кладбище еще не имело в то время четких границ и осушалось параллельно прорытыми канавами. На плане 1762 г. уже отчетливо виден квадратный участок по левому берегу Черной речки, напротив находившегося на другом берегу немецкого кладбища (известного с 1747 г.)[360]360
  Сравнение планов и карт Петербурга с обозначением Смоленских кладбищ 1753, 1756, 1762, 1776, 1777, 1796, 1799 гг. проведено Т. Ф. Эверлинг в ист. справке «Смоленское православное кладбище» (Л.: ЛенНИИПроект, 1985).


[Закрыть].

Духовное ведомство не смогло собрать средств для строительства кладбищенской церкви, поэтому Елизавета Петровна в 1755 г. повелела выстроить храм на счет губернского правления. Указом Сената от 11 мая 1756 г. кладбищенское место «ради обывателей Васильевского острова в сторону от Галерной гавани» было официально подтверждено[361]361
  ПСЗ: Собр. 1. Т. 14. 1756. № 10553. С. 566.


[Закрыть]. Эту дату иногда ошибочно принимают за время основания некрополя. Освящение деревянной церкви во имя Смоленской иконы Божией Матери состоялось 30 сентября 1760 г.[362]362
  Богданов А., Рубан В. Историческое, географическое и топографическое описание Санкт-Петербурга… Спб., 1779. С. 328.


[Закрыть]

Смоленское кладбище, обнесенное деревянным забором, первоначально представляло собой квадрат площадью около четырех с половиной гектаров, в центре которого стояла церковь. Его северная граница несколько отступала от берега Черной речки и проходила по линии современной Петроградской дороги. Здесь стояло деревянное строение основанной в 1762 г. богадельни.

Церковь и кладбище первые десятилетия находились в ведении конторы экономии, куда шли доходы от платы за отпевание и погребения. С 1770 г. церковь перешла в епархиальное ведомство, а еще через десять лет, с упразднением конторы экономии, Смоленскую богадельню приписали к Приказу общественного призрения. Кладбище было очень бедным, средств едва хватало на самое необходимое. В 1768 г. священнослужители Смоленской церкви Андрей Дмитриев, Федор Черновский и Стефан Фетов жаловались, что «на церкви крыша обветшала, отчего летом и осенью в дожди, а весною от тала снега в разных местах, а паче над святым престолом бывает теча»[363]363
  Опатович. Указ. соч. С. 175.


[Закрыть]. В 1772 г. храм перестроили, возведя второй придел во имя Архангела Михаила, освященный 6 ноября. Здесь отпевали детей, умиравших от оспы, почему и церковь иногда называли «оспенной». Наводнение 10 сентября 1777 г., когда вода поднялась больше чем на три метра, принесло кладбищу значительный ущерб. Пострадал деревянный храм, оказались размыты многие могилы.

В начале 1780-х гг. при Смоленской церкви числились два священника – Григорий Знаменский, «с прекрасным голосом, но за пьянство уволенный из диаконов Исаакиевского собора», и преклонных лет Гавриил Замятин. В 1783 г. Замятин умер, и на его место был определен священник Георгий Петров. Личность этого энергичного иерея заслуживает внимания. Отец Георгия, Петр Леонтьев, «из поповских детей города Москвы», служил сначала в первопрестольной, а затем в Петербурге, в церкви Преображения в Колтовской слободе. Сын его, родившийся в 1743 г., с детства помогал отцу при службе. Двадцати трех лет от роду он поступил в семинарию Александро-Невского монастыря, по окончании которой с 1778 г. служил в домовой церкви в Ропшинской усадьбе графа Г. Г. Орлова.

Получив назначение на Смоленское кладбище, отец Георгий начал хлопоты по сбору средств на ремонт старого и строитедьство нового храма. В 1783 г. в церковной кассе было всего двести восемьдесят пять рублей и тринадцать с четвертью копеек. Через три года сумма увеличилась в шесть раз за счет «сбора в кружки, свечной продажи», проводимых по всей петербургской епархии, а также платы за места на кладбище от пяти до двадцати пяти рублей[364]364
  Там же. С. 180.


[Закрыть].

На месте первоначальной богадельни было решено возвести новый каменный храм. Закладка его произошла 19 июля 1786 г., постройка, продолжавшаяся пять лет, обошлась в восемнадцать с лишним тысяч рублей. Проект Смоленской церкви разработал архитектор А. А. Иванов, питомец, а позднее профессор Академии художеств, окончивший ее с золотой медалью и вместе с Ф. И. Шубиным находившийся среди академических пенсионеров в Париже в 1760-е гг. Четкость плана, гармоничность пропорций здания характерны для архитектуры раннего русского классицизма. Храм с куполом, вытянутой трапезной и двухъярусной колокольней со шпицем имел два придела. Боковой, во имя апостола Иоанна Богослова, в котором поставили иконостас из упраздненной Богословской церкви на Выборгской стороне, был освящен 26 сентября 1790 г. Главный придел во имя Смоленской иконы освятили через пять дней. Иконостас для него вырезали охтинские мастера во главе с Яковом Дунаевым. Храмовая икона – список с чудотворного образа Смоленской Божией Матери – была написана профессором Академии художеств И. А. Акимовым, образа в иконостасе – известным мастером церковной живописи Г. И. Козловым.

Сооружение этой церкви легенда связывает с именем блаженной Ксении. Считается, что она помогала строителям, тайно, ночью подымая кирпичи на леса. Каноническое жизнеописание этой петербургской святой сообщает, что Ксения Григорьевна овдовела двадцати шести лет от роду. Мужем ее был придворный певчий, полковник Андрей Федорович Петров. Потрясенная внезапной утратой, молодая вдова надела кафтан супруга и велела с тех пор называть себя «Андреем Федоровичем». Свой дом, стоявший в приходе Матфиевской церкви на Петербургской стороне, блаженная Ксения подарила соседке, сама же скиталась по улицам города. Как сообщает ее житие, «зимой и летом, в зной и стужу, подвергаясь всяким нападкам и насмешкам, она, непрестанно молясь, безропотно несла свой спасительный подвиг»[365]365
  Канонизация Святых: Поместный Собор Русской Православной Церкви. Загорск: Троице-Сергиева лавра, 1988. С. 110.


[Закрыть]. Петербуржцы отмечали особую прозорливость блаженной Ксении, способность к исцелению больных и душевно страждущих. Считается, что подвиг юродства Ксении Петербургской продолжался сорок пять лет. Существует множество легенд и преданий о посмертных явлениях Ксении и чудесах, совершавшихся на ее гробнице.

В первые же годы по кончине блаженной (около 1803 г.) на Смоленское кладбище стали приходить паломники. Многие брали на память землю с могильного холмика, вскоре оказавшегося разобранным до основания; разобрали и вновь насыпанный холмик. Поэтому в 1830-е гг. на могиле была выстроена каменная часовня с дубовым иконостасом, расширенная в 1894 г. стеклянной галереей. Новая часовня (существующая и поныне) построена в 1901–1902 гг. по проекту архитектора А. А. Всеславина.

В 1783 г. территория кладбища была расширена и вплотную приблизилась к Смоленке. Старая деревянная церковь совсем обветшала, и в 1792 г. ее полностью перестроили и переосвятили во имя Михаила Архангела. Таким образом, к концу XVIII в. на кладбище стояло уже две церкви: новая Смоленская, сохранившаяся до нашего времени, и деревянная Михайловская.

При отце Георгии Петрове благосостояние кладбища было поправлено организацией в 1796 г. «траурного заведения», в котором напрокат можно было получить катафалки, дроги, покровы, попоны, плащи, шляпы с флером и другие принадлежности погребальной церемонии. «Траурное заведение» просуществовало до 1841 г. В «траурную, или пенсионную, сумму», шедшую на содержание кладбища и богадельни, направлялись также средства, полученные от сдачи в аренду помещений под «монументные лавки», где изготавливали надгробия.

В 1807–1809 гг. на пожертвованные надворным советником Г. И. Паским-Шараповым восемь тысяч рублей были построены по проекту Л. Руска два каменных корпуса кладбищенской богадельни, где призревались вдовы и сироты духовного звания. Корпуса соединяла арка, ставшая главным входом на кладбище. Пустующие участки кладбища сдавались внаем под огороды.

Глубокой ночью 18 августа 1807 г. на Смоленское кладбище были перенесены останки мальтийских рыцарей, кавалеров ордена Иоанна Иерусалимского. При Павле I они были похоронены на Каменном острове, возле кавалерской церкви Рождества Иоанна Предтечи. Среди них были командор Хиасинто де ла Хуссе и кавалергард Иоасиф Глевени Домат. Место этого перезахоронения, «с четырех сторон каналами отделенное»[366]366
  ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 9. Д. 260. Л. 10.


[Закрыть], со временем затерялось.

Погребения на Смоленском в первый период его существования не были многочисленны – около тысячи в год. К 1820-м гг. это число возросло до четырех с лишним тысяч ежегодно. С 1781 г. велись регулярные записи в кладбищенских книгах. Возраставшее число отпеваний и погребений требовало увеличения церковного причта. К 1816 г. священников на кладбище стало уже четыре. Среди них был и сын отца Георгия – Иаков. Сам Георгий Петров «за дряхлостью» отошел от управления кладбищем. Скончался он 8 июля 1825 г. и был похоронен под алтарем Богословского придела Смоленской церкви. Страшным для Смоленского кладбища было наводнение 7 ноября 1824 г.

 
…Пожитки бледной нищеты,
Грозой снесенные мосты.
Гробы с размытого кладбища
Плывут по улицам!..
 

Эти знакомые каждому пушкинские строки относятся именно к Смоленскому кладбищу. Вода в этой части острова поднялась до крыш одноэтажных домов. По словам автора известного описания наводнения С. Г. Адлера, «галерная гавань представила вид ужаснейших разрушений: там большие суда и гальоты лежали во множестве по улицам и дворам, в некоторых местах, где были ряды домов, сделались площади…»[367]367
  Цит. по: Нежиховский Р. А. Река Нева. Л., 1973. С. 83.


[Закрыть]. Множество крестов с могил Смоленского кладбища, сломанных и унесенных наводнением, прибило на Выборгскую сторону, где всю зиму ими топили печи. Михайловская церковь оказалась поврежденной настолько, что в ней невозможно было проводить службу. Ущерб, причиненный некрополю, оценивался в семьдесят шесть тысяч двести пятьдесят рублей. 11 ноября на кладбище побывал император Александр I, распорядившийся о прирезке с западной стороны нового участка, где хоронили жертв наводнения. Территория старого кладбища увеличилась примерно в полтора раза.

Полуразрушенную церковь Михаила Архангела в 1829 г. полностью разобрали. Восстановление храма хотел принять на свои средства художник В. Л. Боровиковский, написавший для него храмовый образ, но смерть в апреле 1825 г. помешала ему сделать это. В 1829–1831 гг. вместо деревянного соорудили по проекту архитектора В. Т. Кульченкова каменный храм Пресвятой Троицы с двумя малыми приделами[368]368
  Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии. Вып. 4. Спб., 1875. Отд. 2. С. 104–108.


[Закрыть]. Его ремонтировали в 1848 и 1892 гг., но из-за неравномерной осадки появились трещины в стенах, и здание в 1904 г. пришлось разобрать до основания.

Вместо него сразу заложили новый каменный храм в «русском» стиле, спроектированный академиком М. Т. Преображенским и архитектором И. И. Яковлевым. Главный Троицкий придел освятил в июне 1905 г. епископ Нарвский Антоний. В цокольном этаже находился Михайловский придел с усыпальницами. Иконостас, выполненный для старой церкви В. Л. Боровиковским, был передан в Русский музей. Роспись нового Троицкого храма выполнил художник С. И. Садиков, образа в иконостасы – А. Н. Новоскольцев и Ф. Р. Райлян.

Каменная Смоленская церковь сравнительно мало пострадала от наводнения 1824 г. В течение XIX в. облик ее изменялся вследствие неоднократных пристроек и ремонтов, сохраняя классическую строгость и простоту. Северо-западный Богословский придел церкви был перестроен по проекту А. Д. Захарова в 1809 г., а в 1833 г. на средства старосты церкви Ильи Антонова сооружен юго-западный Ильинский придел, тогда же надстроена колокольня и сделана новая паперть. В 1891–1892 гг. с юго-восточной и северо-восточной сторон по проекту архитектора К. Н. Вербицкого пристроили приделы во имя Василия Исповедника и Иоанна Крестителя. В 1903 г. церковь капитально ремонтировали, причем Богословский и Ильинский приделы заново оформили архитектор В. А. Косяков и художник Ф. Р. Райлян. Храмовый образ Одигитрии, написанный И. А. Акимовым, в 1848 г. был покрыт богатой золотой ризой с драгоценными камнями.

Территория кладбища постепенно увеличивалась, составив к 1832 г. около одиннадцати гектаров. В холерную эпидемию 1831 г. от Гаванского поля был отрезан участок специально для погребения умерших от этой болезни. Участок этот, расположенный к западу от кладбища, отделен был от него изгибом реки Смоленки. Лишь после выпрямления русла в 1858 г. холерный участок слился с основной территорией. Южнее холерного располагались воинские участки. Здесь хоронили воспитанников кадетских корпусов и других военно-учебных заведений. При расширении кладбища в 1848 и 1858 гг. воинские захоронения вошли в состав некрополя и оказались к западу от Кадетской дорожки. Отдельные места были отведены 1-му и 2-му кадетскому корпусам, Павловскому военному училищу, Морскому кадетскому корпусу и Горному институту. Площадь Смоленского кладбища к этому времени составляла около сорока гектаров, общая протяженность дорожек доходила до ста верст. Последняя крупная прирезка произошла уже в конце XIX в., когда южная граница некрополя была отодвинута от современной Московской дорожки к Малому проспекту.

В 1862 г. «фридрихсгамский купец» А. П. Жадимеровский обратился с жалобой к петербургскому военному генерал-губернатору. На принадлежавших ему на острове Голодай огородах имели обыкновение хоронить самоубийц. «Бедный полицейский солдат, – писал Жадимеровский, – не имея порядочной лопаты, почти палкою выкапывает неглубокую яму, в которую зарывает кое-как сколоченный гроб», отчего, по жалобам огородников, происходило «заражение воздуха». Генерал-губернатор, граф А. А. Суворов-Рымникский, тут же распорядился отвести для погребения самоубийц и других лиц, умерших «неестественной смертью», место за оградой Смоленского кладбища, в конце 7-го разряда, причем проезд туда предполагалось устроить по территории самого кладбища, чтобы погребение не происходило без ведома полиции.

Духовенство Смоленского кладбища, однако, решительно воспротивилось этому. В письме в Комиссию по устройству кладбищ в августе 1862 г. протоиерей кладбищенской церкви Василий Лавров писал: «Самоубийцы и трупы их не имеют ничего общего с усопшими по воле Божией православными христианами и их телесами. Трупы самоубийц лишаются Церковью Христианского отпевания и погребения, запрещается Церковью как общая, так и частная молитва о самоубийцах. Напротив, тела православных христиан всегда отпеваются в храме и погребаются на освященном кладбище с молитвою и благословлением Церкви, которая ежедневно взносит великую Жертву о усопших в вере и надежде будущего воскресения, в знак чего и поставляется крест на могиле»[369]369
  РГИА. Ф. 797. Оп. 96. Д. 154.


[Закрыть].

Эти соображения не были приняты либеральным генерал-губернатором во внимание, и он продолжал настаивать на удовлетворении просьбы Жадимеровского отыскать новое место для погребения самоубийц. Однако лишь через семь лет Городская распорядительная дума отвела наконец участок в шестьсот сажень на Смоленском поле, огородив его канавой. В основном городских самоубийц хоронили не здесь, а в южной части города, за Волковой деревней, близ холерного кладбища. Там же «по распоряжению полицейского начальства… зарывались собаки, а также всякая падаль и тухлая провизия»[370]370
  ЦГИА. Ф. СПб. Ф. 800. Оп. 2. Д. 14. Л. 1-15.


[Закрыть].

К середине прошлого века Смоленское кладбище считалось крупнейшим в городе. Число погребений на нем год от года росло. По заниженным примерно в полтора раза сведениям, к концу 1860-х гг. общее число погребенных превысило триста пятьдесят тысяч. За весь дореволюционный период существования кладбища это число можно оценить в семьсот—восемьсот тысяч.

В 1841 г., как и другие кладбища, Смоленское поделили на семь разрядов. Бесплатный 7-й и самый дешевый 6-й располагались на самых дальних участках. В бесплатном разряде хоронили умерших в больницах[371]371
  Там же. Ф. 514. Оп. I. Д. 598. Л. 30.


[Закрыть]. Смоленское было закреплено за Петропавловской, Калинкинской, Александровской, Марии Магдалины и некоторыми другими городскими больницами, госпиталями Морским, Гренадерским, Финляндским и Конногвардейским, Елизаветинской богадельней, Исправительным заведением, Воспитательным домом и Тюремным замком.

Участки вблизи кладбищенских церквей принадлежали к высшим разрядам и отличались благоустроенностью, хорошим песчаным грунтом и отличным дренажем. Широкая известность Смоленского кладбища привлекала сюда многочисленные толпы не только в день храмового праздника 28 июля, но и в Троицын день, на Радоницу, Екатеринин, Варварин, Николин дни. Служилось множество заказных литургий, поминовений на могилах, почему и причт Смоленского кладбища был самым многочисленным в Петербурге. В начале XX в. здесь служили семь священников, шесть диаконов, два псаломщика, в помощь приглашались заштатные священники, проживающие на покое в кладбищенской богадельне[372]372
  Cмоленское православное кладбище в Санкт-Петербурге. Спб., 1906. С. 7.


[Закрыть].

Смоленское кладбище славилось своей благотворительной деятельностью. В 1900-е гг. при нем числились: богадельня для вдов и сирот духовенства на двадцать пять семейств, вдовий дом для вдов, сирот и заштатных священнослужителей на четырнадцать семейств, дом трудолюбия в память рабы Божией Ксении, церковно-приходская школа на пятьдесят учащихся, епархиальный приют для детей воинов, погибших в японскую войну. При кладбище служили восемьдесят сторожей, могильщиков, дворников и т. д., причем все они имели квартиры в церковных домах.

Жизнь Смоленского кладбища оказывала существенное влияние на соседние кварталы Васильевского острова. Все здания вдоль Камской улицы, включая угловой доходный дом на 17-й линии (архитектор И. И. Яковлев, 1904 г.), принадлежали кладбищу, и доход с них пополнял кладбищенский капитал. На 16-17-й линиях находилось множество мастерских по изготовлению надгробных памятников. В их числе такие известные, как мастерская А. А. Баринова (17-я линия, д. 60), Ф. И. Крутикова (д. 56), П. О. Миняева (д. 66), В. Д. Шульгина (д. 62), Ф. Д. Калмыкова (16-я линия, д. 95). Специально для сообщения с кладбищем по Малому проспекту и 17-й линии была пущена конка, которую в 1914 г. сменил трамвай.

Литератор А. Измайлов вспоминал о Смоленском кладбище в начале XX в.: «Для нас, детей, кладбище было парком, где нас радовали распускающиеся почки и грустно настраивали желтые листья, которые тихо катит по земле Осень. С кладбищенских яблонь детьми мы сбивали кислые яблоки. В ограде, около могилы Асенковой, до сих пор растет единственный на кладбище кипарис, странно ужившийся на севере. Детьми мы рвали его благовонные веточки и растирали меж пальцев. Для нас приветливо и не странно горели маленькие огоньки лампад поздним вечером, среди тьмы, в час, когда дежурный сторож бьет в чугунную доску, удаляя с кладбища посторонних посетителей»[373]373
  Измайлов А. Город мертвых // Аргус. 1913. № 10. С. 43–44.


[Закрыть].

Если благоустройство территории входило в обязанности администрации, то уход за памятниками и могилами был делом родственников, вносивших в кладбищенскую кассу особые средства. Это касалось и исторических могил, ведь государственной охраны памятников в XIX в. еще не существовало. Лишь с 1909 г. городская Комиссия по народному образованию взяла на себя заботу по сохранению двадцати четырех памятников выдающимся деятелям культуры на разных петербургских кладбищах (главным образом, лаврских и Волковских). На Смоленском такой памятник вначале был лишь один – архитектору А. Д. Захарову. В 1916 г. в смету расходов (пятьдесят рублей ежегодно на каждое надгробие) включили еще десять памятников художникам и скульпторам[374]374
  РГИА. Ф. 789. Оп. 13 (1905). Д. 190. Л. 191.


[Закрыть].

В делах Академии художеств сохранилась интересная переписка, характеризующая состояние памятников на Смоленском кладбище. В мае 1905 г. архитектор Ю. Ю. Коноплянский обратился в Совет с просьбой о ремонте надгробия своего деда, бывшего ректора Академии Василия Кузьмича Шебуева, приурочив это к пятидесятилетию со дня смерти живописца. Совет поручил профессору В. В. Суслову, известному архитектору и церковному археологу, осмотреть могилу Шебуева и другие, связанные с именами деятелей искусства. Суслов обнаружил, что памятник Шебуеву в виде гранитной глыбы сохранился неплохо, но весь порос травой. А вот находившиеся по соседству надгробия М. И. Козловского, Ф. И. Шубина, Ф. Ф. Щедрина, Н. И. Уткина, Ф. Г. Гордеева, И. П. Мартоса, А. Е. Егорова, В. Л. Боровиковского «подверглись большему или меньшему разрушению». Было решено провести фотосъемку памятников выдающихся лиц, связанных с Академией художеств. Работу поручили фотографу Н. Г. Матвееву, который в сентябре 1906 г. сделал первые девять снимков. К 1910 г. число их возросло до девяноста шести, причем Матвеев работал не только на Смоленском, но и на других исторических кладбищах города. Альбом фотографий Н. Г. Матвеева, хранящийся в библиотеке Академии художеств, представляет исключительный интерес, поскольку многие памятники позднее были утрачены или изменили местоположение.

Фотографирование памятников петербургского некрополя совпало с публикацией в журнале «Старые годы» известной статьи Н. Н. Врангеля «Забытые могилы». Речь в ней шла главным образом о памятниках Александро-Невской лавры, но упоминались и надгробия на Смоленском кладбище. Спустя два года издатель журнала П. П. Вейнер обратился в Академию художеств, указывая, что, публикуя статью Врангеля, редакция «надеялась обратить ею внимание потомков лиц, похороненных под этими памятниками. Однако за истекшие два с лишком года никто не поддержал этих художественных произведений, которые с тех пор подверглись дальнейшему разрушению».