Текст книги "Золото партии: семейная комедия"

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Нет, Господь сотворил человека совершенным, да еще и свободу воли даровал. Сатана этим и воспользовался, искусил Адама и Еву, как вы рабочий класс и крестьянство в семнадцатом году…

БАРАБАШ. Вот оно как! Давно хотел спросить, внучек: почему у сатаны такие большие полномочия? У вас там двухпартийная система, что ли?

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Демократия, Петр Лукич, в аду, а на небесах – Царствие. Запомни! Ладно, хватит на сегодня. В храм мне надо. Да и смрадно тут у вас…

МАРЛЕН. Фурцдорф.

Отец Василий, обмахиваясь, идет на улицу.

МАРЛЕН (кричит). Воло-одя!

Из комнаты Маши-жены выглядывает Володя.

ВОЛОДЯ. Здесь, босс!

МАРЛЕН. Я тебе периметр охранять велел, олух!

ВОЛОДЯ. Мария Павловна попросила…

МАРЛЕН. Все, мое терпение лопнуло!

ВОЛОДЯ. Я уволен?

МАРЛЕН. Сначала отвезешь отца Василия в церковь.

Выглядывает Маша-жена.

МАША-ЖЕНА. Папочка, можно я с ними прокачусь?

МАРЛЕН. Просил же: не называй папочкой. Дома сиди. Раскаталась! Еще родишь в машине.

МАША-ЖЕНА. Меня тошнит.

МАРЛЕН. Меня тоже тошнит. От всего!

МАША-ЖЕНА. Не могу я, папочка! То бандиты, то про Бога кричите… И этот противный запах всюду.

МАРЛЕН. Где этот чертов сантехник?!

ВОЛОДЯ. Сказали, выехал.

МАША-ЖЕНА. Я хочу на воздух!

БАРАБАШ. Отпусти ты ее! Не удержишь все равно.

МАРЛЕН. Езжайте…

МАША-ЖЕНА (обнимает шофера). Ура, дорогой!

МАРЛЕН. Что ты сказала?

МАША-ЖЕНА. Я?.. Я сказала, что проветрюсь дорогой!

МАРЛЕН. A-а… Собирайтесь скорей, отец Василий на службу опаздывает.

Маша и Володя скрываются в комнате.

БАРАБАШ. Сынок, у тебя как со зрением?

МАРЛЕН. Не жалуюсь пока.

БАРАБАШ. А ты все-таки проверься. Очки тебе нужны.

МАРЛЕН. Мне? Зачем?

БАРАБАШ. Для наблюдательности.

Возвращается Василий.

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Кто меня отвезет? Опоздаю на вечерню – настоятель голову оторвет. Помилуй, Господи, сорок раз.

ОКСАНА (подходя к священнику). Благословите, батюшка!

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ (благословляя). Во имя Отца, Сына и Святого Духа… Не печалуйся, голубица, Господь не оставит.

МАРЛЕН. Ну уж и меня, сынок, благослови!

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ (благословляет). Во имя Отца, Сына и Святого Духа…

МАРЛЕН. Ты бы хоть помолился, чтобы банк мой выплыл! Выкарабкаюсь – на храм тебе пожертвую.

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Господь не Кремль – в банковскую систему не вмешивается.

БАРАБАШ. Василий, а деда родного благословить не хочешь?

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. На что тебя-то благословить?

БАРАБАШ. На всякий случай…

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. А в храм ты тоже на всякий случай ходил?

БАРАБАШ. Когда? Ты-то почем знаешь?!

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Видел. Давно. Мальчишкой был. В прятки играли. Я за церковной оградой залег. Вижу, мой дед, который всегда попов ругал, бочком-бочком в храм заходит. Я – за тобой. Ты свечку поставил и сразу сбежал, а я потом еще долго стоял – на иконы смотрел, хор слушал. Мимо батюшка прошел, снял с меня ушанку и по голове погладил. С этого все и началось… (Крестит деда.) Да просветит тебя Господь, Фому неверующего!

БАРАБАШ. Ишь ты, глазастый! Было дело. Знаешь, какие нам планы сверху спускали? Без Божьей помощи не осилить. Приходилось обращаться. Эх, Васька, думаешь, я не хочу, чтобы твоя взяла? Хочу! Тоже надеюсь, есть еще что-нибудь, кроме круговорота воды в природе. А вот интересно: там души сами по себе витают или в какие-нибудь партии объединяются?

ОТЕЦ ВАСИЛИЙ. Я с ума сойду с этим чертовым дедом, Господи, помилуй сорок раз!

Перекрестившись, бросается к выходу. За ним следом идут Марлен, Маша-жена, Володя. В каминном зале остаются Барабаш и Оксана.

БАРАБАШ. Ну, что решила, беженка?

ОКСАНА. Даже не знаю. По возрасту вы совсем мне не подходите. Но вы настоящий мужчина, можете защитить семью и свою женщину. Знаете, будь вы чуть-чуть помоложе, лет на пятьдесят, я бы в вас и влюбиться могла…

БАРАБАШ. Тем более. Соглашайся!

ОКСАНА. Петр Лукич, над нами же смеяться будут.

БАРАБАШ. И пусть! Вон теперь соплюшки прямо с подиума за лысых пузанов выскакивают – и ничего.

ОКСАНА. Так у них деньги.

БАРАБАШ. Да уж, золота партии у меня нет. Только квартирешка, зато на улице Горького.

ОКСАНА. Да вы сам, Петр Лукич, и есть золото партии.

Целует его в макушку.

БАРАБАШ. Так и выходи за меня! Тогда уж точно Марленка домогаться тебя не станет. Ты ему мачехой будешь: цыц – и все дела.

ОКСАНА. Он же меня сразу выгонит, а вас снова в дом престарелых ушлет.

БАРАБАШ. И что с того? Переберешься на мою площадь. Пенсия у меня хорошая. От жильцов кое-что откладывал. На первое время хватит. Потом работу найдешь по специальности. Похлопочу. Один мой инструкторишка теперь в Академии наук – шишка. Не откажет. Квартиру на тебя оформлю. Будешь навещать меня в богадельне. Наши бабки овсянкой подавятся, какая у меня молодая жена! Потом похоронишь рядом с Людмилой. За могилой присмотришь. На этих оглоедов надежды никакой. А я тебе сверху какой-нибудь привет пошлю. Голубку белую с черными оборками на лапках. У меня в детстве в голубятне такая красавица была. Украли…

ОКСАНА. Так вы же сказали отцу Василию, что не верите в загробную жизнь.

БАРАБАШ. Я, Оксана, в жизнь верю, а какая она – догробная или загробная, – неважно. Соглашайся! Я ж скоро помру. Потом встретишь хорошего мужика. Тебе детей надо рожать. Ты же добрая женщина. Теперь такие в редкость…

ОКСАНА. Ладно, допустим. Но при одном условии. Нет, при двух условиях.

БАРАБАШ. Готов. Докладывай!

ОКСАНА. Первое. Вы не будете ко мне приставать и все такое…

БАРАБАШ. Эх, Оксаночка, я на своем веку столько голых комсомолок и беспартийных перевидал – парад физкультурниц можно устраивать. Не трону. Ну, может, иной раз подгляжу для тонуса…

ОКСАНА. Никаких подглядываний, клянитесь!

БАРАБАШ. Честное партийное.

ОКСАНА. Верю. Второе. Вы разрешите мне вскрыть ваш конверт?

БАРАБАШ. Тебе-то зачем?

ОКСАНА. Петр Лукич, я же историк, а не сиделка. Вдруг там какие-то важные документы по революции. Я хочу вернуться в науку на белом коне…

БАРАБАШ. Вообще-то лучше всего ваша сестра выглядит на белой перине…

ОКСАНА. Я передумаю. Вы обещали!

БАРАБАШ. Эх, где наша не пропадала! От жены и от партии тайн нет. Мишка-то Горбачев говорил: поеду с ночным политбюро посоветуюсь. Это он так про Раису свою. Досоветовался, подкаблучник. Согласен, прямо сейчас вскрывай.

Ищет по карманам конверт, отдает.

ОКСАНА. Нет, завтра. У меня выходной. К великим тайнам истории надо прикасаться без суеты.

БАРАБАШ. Ишь! Такой фантазерки у меня еще не было. Мою фамилию возьмешь или свою оставишь? Как, кстати, тебя?

ОКСАНА. Сметанка.

БАРАБАШ (смеется). Как?

ОКСАНА. Сметанка. Ничего смешного. Нормальная украинская фамилия. Вы, москали, вообще почему-то к нашей культуре и языку свысока относитесь.

БАРАБАШ. Ладно, ты мне здесь только Майдан-то не устраивай. Хочешь быть Сметанкой – оставайся.

ОКСАНА. А как мы распишемся? Марлен Петрович с меня глаз не спускает.

БАРАБАШ. Успеем, мы вон с Людмилой десять лет без регистрации прожили: то у меня аврал, то у нее сверхурочные… Вернусь в ДСП – туда и вызовем. Из загса часто к нам ездят. Старикам что еще делать: жениться да разводиться. А вот квартирку на тебя надо срочно переписать, пока сынок не спроворил.

ОКСАНА. А как?

Входит Марлен.

БАРАБАШ. Знаю как… (Хватается за сердце.) Ой, совсем плохо! Оксаночка, накапай мне, как обычно!

ОКСАНА (убегая). Сейчас, сейчас…

МАРЛЕН. Папа, хватит кривляться! Ты что устроил? Перед Василием стыдно. Его просто трясло всего.

БАРАБАШ. Ничего. Он пастырь, а в стаде разные овцы и бараны вроде меня попадаются. Сынок, не сердись на отца, может, в последний раз видимся…

МАРЛЕН. Ладно, ладно, папа, держись. Скорую вызвать?

БАРАБАШ. Ты, сынок, лучше нотариуса вызови.

МАРЛЕН. Зачем?

БАРАБАШ. Я тут подумал… насчет квартиры. У тебя трудные времена, а мне площади два метра на метр за глаза хватит. Забирай! Зови нотариуса.

МАРЛЕН. Ну не такие уж и трудные. Утвердят Баксмана – и все наладится.

БАРАБАШ. Дай бог! Но я ночью не спал и такую жуткую статью в интернете про черных риелторов нашел: приходит человек в наследство вступать, а его квартира уже раз десять невесть кому перепродана…

МАРЛЕН. Точно! Как же я не подумал…

Возвращается Оксана с рюмкой. Барабаш выпивает. Прислушивается к организму и качает головой.

БАРАБАШ. Не берет. Поехали, Оксана, в каморку, устал я что-то… Приму еще сто пятьдесят… капель и посплю.

МАРЛЕН. Оксана, уложите отца, потом сразу ко мне зайдите!

ОКСАНА (весело). Хорошо, Марлен Петрович.

МАРЛЕН. Смотрю, настроение у вас резко улучшилось.

ОКСАНА. Когда примешь правильное решение, жить легче.

МАРЛЕН. Давно бы так… (Хочет ее обнять.)

ОКСАНА (высвобождаясь). Отца бы постеснялись!

МАРЛЕН. Да он спит уже. Пиквикский синдром.

Действительно, старик храпит, уронив голову. Оксана увозит Барабаша. Марлен ходит по холлу, потирая руки, вынимает мобильник, звонит.

МАРЛЕН (в трубку). Володя!.. Нет, ничего не случилось. Домой можно не спешить. Покатайся еще пару часов, проветри Марию Павловну. На обратном пути захвати нотариуса, понял? Довезли отца Василия? Ну и славно…

Походит к зеркалу, разглядывает себя, втягивает живот, прыскает в рот из баллончика с освежителем. Звонит мобильник.

МАРЛЕН. Алло… Стою. А что? Хорошо… (Садится в кресло.) Как это Баксмана не утвердили? Почему?.. У всех есть собственность за границей… Остров в Эгейском море! Да уж, для госчиновника жирновато… А кого назначили? Что-о-о?! (Хватается за сердце.) Хабидулину?! Это конец! Она приставала ко мне в Давосе, а я уклонился… (Переходя на визг.) Почему уклонился? А ты ее видел хоть раз?!. Да, теперь-то я понимаю: надо было через силу…

Встает, отпирает бар, берет бутылку виски и бредет к себе. Через окно влезает Чегеваров, крадется к комнате Маши-дочери. Гаснет свет.

Явление четвертое

Утро. Сверху доносится тирольский дуэт – мужской и женский голоса. В холле появляется помятый Марлен, прислушивается к пению, затыкает уши, озирается, смотрит на себя в зеркало, ужасается, дрожащей рукой отпирает бар, наливает стакан и, зажав пальцами нос, пьет. Оживает

МАРЛЕН (хрипло). Машка! (Прокашлявшись.) Машки!

Никто не откликается. Марлен пожимает плечами, поворачивается, чтобы налить себе еще. Из комнаты Маши-дочери выглядывает Чегеваров, из комнаты Маши-жены – Володя. Заметив Марлена, они знаками приветствуют друг друга и скрываются.

МАРЛЕН (выпив). Спят, что ли… (Громко.) Оксана! Оксана!

По лестнице, посвистывая, спускается Турусов.

ТУРУСОВ. Зря кричите. У Оксаны Тарасовны сегодня выходной.

МАРЛЕН. У нищих выходных не бывает. Что она там делает?

ТУРУСОВ. Сказала, работает с документами.

МАРЛЕН. С какими еще документами?

ТУРУСОВ. Не знаю. Но что-то мне подсказывает, она теперь не нищая.

МАРЛЕН (усмехаясь). Клад нашла или наследство получила?

ТУРУСОВ. Можно и так сказать. Вчера приезжал нотариус…

МАРЛЕН. Значит, все-таки приезжал?

ТУРУСОВ. А вы не помните? Странно… Вы трижды пили с ним на брудершафт айриш виски. Володя его потом еле в машину загрузил.

МАРЛЕН. Помню. Смутно. Отец переписал квартиру?

ТУРУСОВ. Переписал… (Удивленно.) Значит, это вы так решили?

МАРЛЕН. А кто же? В этом доме все решаю только я! Выпьете?

ТУРУСОВ (с осуждением). Я по утрам не пью.

МАРЛЕН. Зря! Освежает дыхание и отбивает посторонние запахи. Сантехник приезжал?

ТУРУСОВ. Нет.

МАРЛЕН. Странно… Не мог же я так напиться с одним нотариусом?

ТУРУСОВ. Вы еще пили с майором Волковцом. Он продрог в засаде и заходил погреться.

МАРЛЕН. Не помню. М-да, у двадцатипятилетнего айриш виски есть побочные эффекты.

ТУРУСОВ. Еще какие! Особенно если мешать с водкой, текилой и коньяком. Помните, как вы вчера топились в джакузи?

МАРЛЕН. Я? Что за чушь!

ТУРУСОВ. Вы, вы… Кричали: «Хабидулина меня все равно утопит, лучше сам!»

МАРЛЕН. О-о! Хабидулину ввели в СБК. Баксмана прокатили. Островитянин хренов! Боже, как же все плохо, все чудовищно… О-о!..

ТУРУСОВА. Ну почему же «все»? Теодор нашел себе невесту.

МАРЛЕН. Бросьте… И где же?

ТУРУСОВ. В клубе «Альпенштрудель». Там отличная тирольская кухня. Он попробовал жареные вурст-дорфские колбаски, пришел в восторг и после восьмой кружки пива пошел на кухню благодарить повара, увидел Марту и…

МАРЛЕН. В самом деле так хороша?

ТУРУСОВ. Если вы любите женщин с рельефами, в которых можно затеряться, – да. Она, кстати, из Вурст-дорфа, это в двадцати километрах от Фурцдорфа…

МАРЛЕН (морщится). Володя звонил в «Сантехуют»?

ТУРУСОВ. Звонил. Перепутали адрес и послали мастера в другой поселок. У нас в районе пять «супер-виллиджей». Откуда у людей столько денег?! Сегодня сантехник будет обязательно.

МАРЛЕН.…А почему же они не встретились, если жили рядом?

ТУРУСОВ. Фурцдорф и Вурстдорф по разные стороны горного хребта. В объезд сто пятьдесят верст. Две души и два тела, созданные друг для друга, жили рядом, а встретиться не могли.

МАРЛЕН. Уверены, что они созданы друг для друга?

ТУРУСОВ. А вы разве не слышите?

Сверху доносится тирольский дуэт.

МАРЛЕН. Я думал, у меня в ушах… двоится. Ну и славно. А то разориться можно на этих ночных клубах. В ваших услугах я больше не нуждаюсь.

ТУРУСОВ. Это я больше не нуждаюсь. Мне предложили интересную работу. «Альпенштрудель» посещают туристы из Тироля. Когда с ними заговаривают на диалекте родной деревни, они готовы отдать последнее. Здесь меня больше ничего не держит. Оксана Тарасовна решение приняла…

МАРЛЕН (самодовольно). Это вас удивляет?

ТУРУСОВ. Ее выбор? Если честно, да!

МАРЛЕН. Умейте мужественно признать свое поражение.

ТУРУСОВ. И вы тоже!

МАРЛЕН. Ничего. Я пять раз был на краю финансовой пропасти и вылезал. Наше государство спорт, балет и банки в беде никогда не бросает.

ТУРУСОВ. Пойду соберу вещи, а вы приготовьте деньги под расчет.

МАРЛЕН. Не волнуйтесь, ваши деньги – наша профессия!

ТУРУСОВ. Вот это меня и беспокоит.

Турусов уходит. Марлен наливает себе еще. В окно влезает Перезверев. Незамеченный, он наблюдает, как Марлен опрокидывает стакан.

ПЕРЕЗВЕРЕВ (вслух). Если банкир огорчается с утра, дела у него тухляк.

ТУРУСОВ (испуганно оглядывается). А? Что?.. Охрана!

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Какая у тебя охрана, фофан!

МАРЛЕН (пугаясь). В-вы кто?

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Чем интересуемся? Погонялом или профессией?

МАРЛЕН. И тем и другим… Как вы сюда вошли?

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Через окно, как всегда. Зовут меня Иван Иванович Перезверев. Профессия моя редкая – коллектор по особо важным долгам. Понял, бобер?

Достает револьвер с дулом необычайной длины.

МАРЛЕН (отшатываясь). Кто вас прислал?

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Чего испугался, курицу с цыплятами не видел? (Наставляет оружие.) Кто прислал? Догадайся с одного раза!

МАРЛЕН. Уберите ствол! Вам не говорили, что в человека нельзя целиться?

ПЕРЕЗВЕРЕВ. А как без прицела? Промазать можно.

МАРЛЕН. Ну зачем же сразу стрелять? Неужели нельзя договориться?!. Надо обсудить, перетереть. Так у вас выражаются? Долг можно реструктурировать.

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Я тебя сейчас самого реструктурирую, без векселя останешься.

МАРЛЕН. Стойте, давайте обсудим! Знаете, у вас очень умное и доброе лицо.

ПЕРЕЗВЕРЕВ. У меня? Хэ… С тобой, парашник, все уже обсудили.

МАРЛЕН. Кто?

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Пумпа.

МАРЛЕН. Какая еще Пумпа?

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Пумпянский.

МАРЛЕН. Пумпянский? Ах, вот оно что! Но я же объяснил: согласно договору через десять дней… Теперь через девять…

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Через девять дней у тебя не то что бабла – анализ из валторны не возьмешь. Порвут тебя клиенты.

МАРЛЕН. О, как вы ошибаетесь!.. Вчера назначили нового члена СБК. У меня с ней очень близкие отношения. Она поможет.

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Близкие, говоришь?

МАРЛЕН. Ближе не бывает!

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Значит, облажался ты вблизи. Хабидуля сказала, что твой банк первым утопит.

МАРЛЕН. Вы и это знаете…

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Работа у меня такая – коллектор по особо важным долгам.

МАРЛЕН. Ладно, забирайте дом, машины, все забирайте…

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Ты мне шурика-то не включай! Твое имущество под арестом.

МАРЛЕН. Но что же мне делать?

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Чердак проветрить. Ты на кого попер?!

МАРЛЕН. Я все понимаю… Злоупотребляющим нужно помогать. Я сам вчера злоупотребил… И мне сегодня плохо.

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Плохо тебе будет, если общак не вернешь.

МАРЛЕН. Какой такой общак?

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Ты совсем убогий? Общак граверов, которых приземлили за липовую шелестуху. Им на зоне кушать надо.

МАРЛЕН. Но Пумпянский говорил про художников…

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Ясен хрен, художники. Такие фиалки рисовали – от настоящих Сбербанк не отличит. Но пекарню накрыли. Гурам в бега ушел, но он своих корешов, ихних баб и деток малых никогда не оставит без куска.

МАРЛЕН. Общак фальшивомонетчиков? У меня в банке?! О боже!

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Теперь все ты понял, фуфло батистовое?

МАРЛЕН (убитый). Понял…

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Гурам сказал, чтобы я принес ему или кассу, или твой вексель.

МАРЛЕН (страстно). Я подпишу любой вексель!

ПЕРЕЗВЕРЕВ. По-русски не рубишь? Вексель по-нашему – это то, без чего тебя жена сразу выгонит. Или он тебе уже без надобности?

Марлен трет виски, он в отчаянии, внезапно приходит озарение.

МАРЛЕН. У меня есть квартира на Тверском бульваре.

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Не крути пуговицу! Вчера у тебя не было хаты на Твербуле.

МАРЛЕН. А сегодня есть. Отец отписал. Это залог. Потом я соберу всю сумму.

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Бумаги тащи, чугрей!

МАРЛЕН. Сейчас принесу. Не бойтесь, я не убегу.

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Да беги. Люблю стрелять по движущимся мишеням.

Марлен мчится к отцу. Коллектор разглядывает холл, «картину». Открывается дверь: Маша-дочъ прощается с Веней, но они замечают незнакомца и прячутся. Из комнаты Маши-жены выглядывает Володя, видит Перезверева, достает пистолет, но, заметив у него огромный револьвер, скрывается. Возвращается Марлен, отдает бумаги.

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Чего так долго?

МАРЛЕН. Документы оказались почему-то не у отца, а у сиделки.

ПЕРЕЗВЕРЕВ (смотрит бумаги). Все правильно – дарственная на квартиру. И адресок хороший: прямо возле Литинститута.

МАРЛЕН. Вы там учились?

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Я там должок из ректора выбивал. «Мы, нижеподписавшиеся… Барабаш Петр Лукич, 1921 года рождения…» Ого! Вот ведь старый перец! «…именуемый в дальнейшем “дарителем”, и я, Сметанка Оксана Тарасовна, 1981 года рождения, именуемая в дальнейшем “одариваемый”…» Не понял. Не похож ты что-то на одариваемую Сметанку Оксану Тарасовну, 1981 года рождения…

МАРЛЕН (в ужасе). Это ошибка… Нотариус перепутал…

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Ошибка, что ты на свет появился. Исправим. Пошли на двор! Зачем ковры мозгами пачкать…

МАРЛЕН. Стойте! Нельзя же так сразу! (Беспомощно озирается, видит «картину».) Вот, возьмите, это настоящий Малевич! Он стоит кучу денег…

ПЕРЕЗВЕРЕВ (разглядывает). Что Малевич, вижу, а про кучу денег гонишь.

МАРЛЕН. Богом клянусь! Пумпянский подтвердит. Он специалист.

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Это точно – спец. Пятихатку так рисует – от настоящей не отличишь. (Вынимает телефон.) Пумпа, это я, Зверь. Пухлый мне какого-то Малевича впаривает. Брать?…Уверен? Если что не так, Гурам нас с тобой автогеном кастрирует. Ладно, я по пути к барыге-антиквару заскочу, заодно прикину, сколько нам еще из этого налима икры давить.

МАРЛЕН. Даже не сомневайтесь, я все отдам!

ПЕРЕЗВЕРЕВ (идет к окну). А куда ты денешься, муфлон? Все и отдашь…

МАРЛЕН (услужливо). Можно через дверь выйти.

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Мы люди воспитанные: как вошли, так и выходим…

Пытается вылезти через окно. На него набрасывается спецназовец. Скручивает, отбирает оружие. Быстрым шагом входит Волковец,

ВОЛКОВЕЦ. А ну-ка покажите мне его личико (сравнивает с фотографией). Не тот. Кто такой и что здесь делаешь?

МАРЛЕН. Он уголовник! Он меня… Арестуйте его, он угрожал мне оружием!

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Начальник, я в законе, я коллектор по особо важным долгам.

ВОЛКОВЕЦ. Лицензия с собой? (Берет бумагу, читает.) Перезверев Иван Иванович. Все правильно. Не ты должок из «Вселенной подтяжек» выбивал?

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Было дело… Гордый попался. Пришлось опустить слегка.

ВОЛКОВЕЦ. На лечение-то ему хоть оставил?

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Не звери. Оставили.

МАРЛЕН. Арестуйте его! Он хотел сделать со мной то же самое.

ВОЛКОВЕЦ. Государство в отношения хозяйствующих субъектов не вмешивается. Разрешение на оружие есть?

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Обижаешь, начальник! (Вручает.) Волына с пропиской.

ВОЛКОВЕЦ (изучает). Все как положено. (Спецназовцу.) Верни ему ствол! (Перезвереву.) Свободен!

Прихватив «картину», тот идет к окну, выразительно глянув на банкира.

ВОЛКОВЕЦ. Иван Иванович, лучше вам через дверь. На улице снайпер. Может по ошибке…

ПЕРЕЗВЕРЕВ. Спасибо, начальник! Если генерал будет зарплату задерживать, обращайся… (Уходит.)

МАРЛЕН. Что вы наделали? Он же вернется, он мне жизни не даст!

ВОЛКОВЕЦ. Знаете, Марлен Петрович, я два года назад взял в вашем банке кредит. И с тех пор мне жизни тоже нет.

МАРЛЕН. Кошмар! Бежать, бежать из этой страны! (Истошно.) Маша! Маша! Володя, подавай машину! Этот зверь вернется от антиквара и убьет меня…

ВОЛКОВЕЦ. Ну, это вы преувеличиваете.

МАРЛЕН. Вы не понимаете, он же от Гурама.

ВОЛКОВЕЦ. Тогда тем более успокойтесь, от Гурама еще никто не ушел. От меня, кстати, тоже… Кто еще есть в доме?

МАРЛЕН. Я вам уже перечислял.

ВОЛКОВЕЦ. Ничего. Повторение – мать учения. (Указывает на дверь Маши-жены.) В этой комнате кто?

МАРЛЕН. Моя жена. Но ее нельзя волновать. Она на сносях.

ВОЛКОВЕЦ. Ребенок в утробе матери должен привыкать к тому, что ждет его снаружи.

Кивает спецназовцу. Тот ногой вышибает дверь, выводит Володю, заломив ему руку. Следом, держась за живот, семенит Маша-жена.

МАША-ЖЕНА. Вы сломаете ему руку. Вовочка, тебе больно?

ВОЛОДЯ. Бо-ольно!

ВОЛКОВЕЦ. Ну-ка покажи личико, Гюльчатай!

Спецназовец отдает отобранное у охранника оружие и поворачивает Володину голову к майору.

ВОЛОДЯ. Я охранник, я здесь работаю…

Волковец сверяет лицо задержанного с фотографией.

ВОЛКОВЕЦ. Не тот. Не идет мне сегодня масть. Разрешение на оружие есть?

ВОЛОДЯ (отдает). Вот!

ВОЛКОВЕЦ. Просрочено. Ствол изымаем. (Спецназовцу.) Отпусти! К этому парню у меня вопросов нет.

МАРЛЕН. Зато у меня есть. Что ты делал, урод, в комнате моей жены?

МАША-ЖЕНА. Это я попросила со мной посидеть. Мне кажется, я скоро рожу, а тебе не до меня.

ВОЛОДЯ. Он уже брыкается.

МАРДЕН. А твое-то какое дело? Я тебе что велел делать?

ВОЛОДЯ. Периметр охранять.

МАРЛЕН. Фуфло батистовое! Меня из-за тебя чуть не грохнули. Ты уволен! Окончательно. Уноси свои манатки, и чтобы я тебя больше здесь не видел!

ВОЛОДЯ. Уволен так уволен. (Маше.) Я сейчас… (Убегает.)

МАША-ЖЕНА. Володенька!

МАРЛЕН. Маша, собирай вещи. Мы улетаем.

МАША-ЖЕНА. Куда?

МАРЛЕН. За границу.

МАША-ЖЕНА. Мне в роддом надо.

МАРЛЕН. Родишь в Швейцарии.

Маша рыдает. Волковец озирается и указывает на другую комнату.

ВОЛКОВЕЦ. А там у вас кто?

МАРЛЕН. Сиделка. Сметанка Оксана Тарасовна, гражданка Украины.

ВОЛКОВЕЦ. Помню. Но на всякий случай давай и ее сюда.

Спецназовец отправляется за Оксаной.

МАРЛЕН. Товарищ майор, прошу учесть: она, эта Сметанка… гражданка недружественного государства, вынудила моего отца, пользуясь его маразмом, переписать на нее квартиру.

Спецназовец тащит упирающуюся Оксану. У нее в руке вскрытый конверт.

ОКСАНА. В чем дело? Пустите! У меня есть регистрация.

ВОЛКОВЕЦ (оценив Оксану). Ваш папа очень даже еще соображает! (Бойцу.) Папу тоже сюда! (Оксане.) Это и есть ваша регистрация? (Кивает на конверт.)

ОКСАНА. Нет. Регистрация в комнате осталась.

ВОЛКОВЕЦ. А это что такое?

ОКСАНА. Сама не знаю. Думала, там документы по истории революции, а оказалось, какие-то векселя или облигации старые…

ВОЛКОВЕЦ. У моей бабушки тоже были облигации. Вместо зарплаты давали. Так старушке деньги и не отдали, померла в обиде. Ладно, стойте здесь, потом разберемся. (Кивает на следующую дверь.) А там кто?

МАРЛЕН. Там переводчик. Но я его уволил.

Спецназовец везет в кресле Барабаша, дед не подает признаков жизни.

ВОЛКОВЕЦ. Жив?

ОМОНОВЕЦ. Не пойму. Но коньяком от дедушки попахивает.

Оксана бросается к старику, гладит его, прислушивается к дыханию.

ОКСАНА. Слава Богу, спит…

Возвращается Володя с чемоданом. Через плечо у него «вертикалка».

МАРЛЕН. «Меркель» оставь – не твое!

ВОЛОДЯ. Вы же подарили…

МАРЛЕН. Передумал.

ВОЛОДЯ. Подавись! (Швыряет карабин банкиру.) А вот это – мое! (Указывает на живот Маши-жены.)

ВОЛКОВЕЦ. Оригинально!

МАРЛЕН (потрясенно). Маша!..

МАША-ЖЕНА. Прости, папочка! Меня от тебя тошнило.

Володя хочет увести Машу. Омоновец заступает им дорогу.

ВОЛКОВЕЦ. Пусть идут. Еще родит здесь… У меня одна потерпевшая на глазах разрешилась. Зрелище, скажу, не для слабонервных.

МАРЛЕН. Как это «пусть идут»? На ней моих подарков, как шаров на елке!

БАРАБАШ (очнувшись). Пусть девочке от тебя на память что-нибудь хоть снаружи останется. (Маше, Володе.) Идите, любите и размножайтесь!

Маша и Володя уходят.

МАРЛЕН. Проснулся!.. Что ты лезешь во все, распоряжаешься, старый пень?!

ВОЛКОВЕЦ. Не грубите папе!

МАРЛЕН. Не вмешивайтесь в нашу семейную трагедию! (Отцу.) Сегодня же отвалишь в свой ДСП!

БАРАБАШ. Прости, Оксаночка, вместо свадебного путешествия могу тебе предложить только поездку в Дом старых пердунов.

ОКСАНА. Ничего, Петр Лукич, с милым рай в шалаше.

ВОЛКОВЕЦ (с уважением). А вы, папаша, еще тот ходок, хоть и сидячий…

МАРЛЕН. Папа, как ты мог… отдать этой аферистке мамину квартиру?

БАРАБАШ. А по-моему, очень перспективная инвестиция.

МАРЛЕН. А-а-а!..

Из своей комнаты выходит навьюченный барахлом Турусов. Спецназовец хочет его задержать.

ВОЛКОВЕЦ. Не трогать! Это он нам просигналил.

МАРЛЕН. Ах ты сволочь!..

ТУРУСОВ. Во-первых, я помогал Родине, а во-вторых, вы мне мало платили. Я знаю восемь языков и тринадцать диалектов, я заслуживаю лучшего.

ОКСАНА. Послушайте, полиглот: может, вы сможете прочитать, что здесь написано? Я по-немецки не понимаю. Да еще готический шрифт.

Отдает ему конверт. Турусов углубляется в чтение. Волковец кивает на комнату Маши-дочери.

ВОЛКОВЕЦ. А там у нас кто?

МАРЛЕН. Это комната моей дочери. Но прошу вас поосторожнее. Она тоже беременна. Такое, знаете, совпадение.

ВОЛКОВЕЦ. Разве это совпадение? Вот у генерального директора холдинга «Роснавозэкспорт» жена и любовница в один день родили.

МАРЛЕН. Удивительное совпадение!

ВОЛКОВЕЦ. Не-ет, удивительно то, что именно в этот день его и застрелили. Согласитесь, оригинально!

Майор кивает спецназовцу. Тот вышибает дверь и выводит заломленного Чегеварова. Следом, визжа и держась за живот, бежит Маша-дочь. Она колотит спецназовца кулаками по бронежилету.

МАША-ДОЧЬ. Отпустите его, менты поганые!

ВОЛКОВЕЦ (сверяет с фотографией). Ну что, Чегеваров, он же Юстас, он же Вихрь, он же Сатурн… Добегался, Зильбертрудт!

БАРАБАШ. Эх ты, Венька, Венька! Говорил тебе, через мое окно лезь. От меня можно по дереву на соседний участок – и в лес…

ВОЛКОВЕЦ. Дедушка, еще слово – и пойдете… поедете на своей коляске как соучастник! (Застегивает на Вене наручники.) Всем спасибо за помощь при задержании опасного экстремиста! Уводим…

ЧЕГЕВАРОВ. Маша, я тебя люблю!

МАША-ДОЧЬ. Венечка, я тебя буду ждать! Всю жизнь.

ВОЛКОВЕЦ. Всю жизнь не надо. Если будет сотрудничать со следствием, лет через пять вернется.

ЧЕГЕВАРОВ. Береги сына!

БАРАБАШ (особенным голосом). Береги, Машка! Вон моя Людмила, царствие ей небесное, чуть не померла на сносях, нагнулась к духовке, так схватило…

Маша не понимает намека. Спецназовец толкает Чегеварова к выходу.

ТУРУСОВ (всем). Очень интересный вексель! Goldschuldverschreibung. Значит, обеспечен золотом. Целых пятьсот кило. Выдал Zurichcantonalkreditbank в 1908 году. В Москве отделение расположено… было… на углу Тверской улицы и Тверского бульвара…

ВОЛКОВЕЦ. Полтонны золота… Оригинально!

БАРАБАШ. Смотри-ка, и рядом с домом. Ну-ка дай сюда, Карлыч… (Забирает.) Эх, такие деньжищи зря пропали! А так бы и нести недалеко…

МАРЛЕН. Почему «пропали»? Как, вы сказали, банк называется?

ТУРУСОВ. Zurichcantonalkreditbank.

МАРЛЕН Схватает планшет). Это у нас в России то революция, то понос, то дефолт, то золотуха… А в Швейцарии все спокойно и стабильно.

ВОЛКОВЕЦ. Петр Лукич, откуда у вас этот вексель?

БАРАБАШ (Маше). Внучка, как ты себя чувствуешь?

МАША-ДОЧЬ. Голова кружится, дедушка.

БАРАБАШ. Ну-ка, Оксана, посмотри, что с ребенком!

Оксана подходит к Маше-дочери, щупает у нее пульс, лоб, что-то шепчет.

ВОЛКОВЕЦ. Ты, ветеран, вола-то не крути. Откуда вексель?

БАРАБАШ. Наследство получил.

ВОЛКОВЕЦ. От кого?

БАРАБАШ. От партии.

МАРЛЕН (вскинувшись от планшета). Я сойду с ума! Хоть сейчас лети в Швейцарию и получай. Вы знаете, сколько процентов набежало за сто лет? А во сколько раз золото подорожало!.. Нет, лучше вам не знать. Я спасен! Хватит все долги отдать. Даже останется! Папа, я тебя люблю!

БАРАБАШ. Я тебя тоже, сынок, люблю. Но с чего ты решил, что я подарю это золото тебе? Я лучше на революцию отдам.

ЧЕГЕВАРОВ. Спасибо, дедушка. Мы не подведем! На эти деньги устроим в Москве марш несогласных, тройной живой цепью окружим Кремль, никого не впустим туда и не выпустим, пока они добровольно не отдадут власть…

БАРАБАШ. А если все-таки не уступят?

ЧЕГЕВАРОВ. Забросаем Кремль помидорами и яйцами под самые кресты и звезды. Заодно поддержим наше сельское хозяйство. Тогда точно сдадутся!

ВОЛКОВЕЦ. Оригинально! (Спеназовцу.) Выводи балабола! (Барабашу.) Еще раз повторяю вопрос: где взяли векселя?

БАРАБАШ. В архиве.

ВОЛКОВЕЦ. Архив – это недра власти, а все недра принадлежат государству.

БАРАБАШ. Разве не народу?

ВОЛКОВЕЦ. Народу в лице государства. Отдайте!

ЧЕГЕВАРОВ (уходя). А не треснет рожа у вашего антинародного государства?

Майор кивает, спецназовец коротко бьет Чегеварова в бок. Парень падает, корчась. К нему на помощь бросается Маша-дочь.

МАША-ДОЧЬ. Что вы делаете, гады!..

БАРАБАШ. Ладно, оставьте парня. Мы живем в демократической стране. Вот сейчас у народа и спросим, кому отдать: банку, революции или государству. Оксана, ты – председатель счетной комиссии.

ТУРУСОВ. Можно я буду заместителем?

БАРАБАШ. Валяй. (В зал.) Кто за то, чтобы отдать золото банку «Бескорыстье-лимитед», поднимите руки! Оксана, считай!

Оксана считает и называет количество голосов.

БАРАБАШ. А кто за то, чтобы отдать золото нашему государству? Считаем!

Турусов считает и объявляет количество голосов.

БАРАБАШ. А теперь кто за то, чтобы отдать золото на революцию? Считаем!

Турусов и Оксана считают, а потом объявляют количество голосов.

БАРАБАШ (Волковцу). Вот, майор, народ так решил. Или ты против народа?

ВОЛКОВЕЦ. Ладно, Петр Лукич, подурачились, и хватит. Давай сюда вексель!

Вдруг сверху доносится пронзительный тирольский дуэт.

ВОЛКОВЕЦ. Кто это еще там? (Толкает в бок Чегеварова,) Сообщники?

МАРЛЕН. Ну какие сообщники?.. Это мой сын с невестой поют…

ВОЛКОВЕЦ. Странно как-то поют. Откуда у вас еще и сын?

МАРЛЕН. Из Тироля.

ВОЛКОВЕЦ (Турусову). Почему не доложил?

ТУРУСОВ. Не придал значения. Теодор – полный дебил, по-русски не говорит. Приехал из Тироля в Москву за невестой.

ВОЛКОВЕЦ. Оригинально! Невеста тоже рожать собирается?