Текст книги "Грани"

«Смотрю, как солнце оседает…»

 
Смотрю, как солнце оседает
За посиневший небосвод,
При звуках самых низких нот,
Нас не надолго покидает.
На шесть каких-нибудь часов,
Чтоб дать нам всем успокоенье,
Побыть в объятьях сна и лени
Без дел, без маяты и слов.
 

«Уподобясь осенним ветрам…»

 
Уподобясь осенним ветрам,
Я шныряю по тесным дворам,
Становлюсь я всё злее и злей,
Не достигнув просторов полей.
 
 
Дайте вырваться! Дайте простор!
Ненавижу удушливость нор,
Где безветренно, серо и сыро.
Не моя ль здесь предстала квартира?
 

«Бегу, застигнутый дождём…»

 
Бегу, застигнутый дождём,
И гром далёкий слышу.
Уж коли я на свет рождён,
Иметь я должен крышу
И от дождей и от ветров,
От пагубных событий,
От всех врагов, и всех воров,
Иметь свою обитель.
 

«Коль не означил ты свой след…»

 
Коль не означил ты свой след
При жизни,
Ты не найдёшь ни в чём ответ
До самой тризны.
 

«Жил на свете подлый человечек…»

 
Жил на свете подлый человечек,
Был он мелкотравчатый и злой,
Всё вокруг, сметая и увеча,
Посыпал то пеплом, то золой.
 

«А что, быть может, в самом деле…»

 
А что, быть может, в самом деле
Меня забили на недели,
Как зажиревшего бычка,
Для праздника и для веселья,
Под песни и хмельное зелье.
Да будет попрана строка!
 

«Континенты сходятся, расходятся…»

 
Континенты сходятся, расходятся,
Оставляя горы на Земле,
Это не святая Богородица,
Та, что лишь трёхперстьем на челе.
 

«Мне навеял Саша Чёрный…»

 
Мне навеял Саша Чёрный,
Сей мотив пустой и вздорный.
Плачут гордые валторны,
Скрипки жалостно визжат:
Ох, как мало, очень мало,
У одесского причала
И девчонок и деньжат.
 

«Почему так спится мне…»

 
Почему так спится мне
Целую неделю?
Потому, что я во сне
Ничего не делаю.
Сплю отдельно от жены,
Претворившись Буддой.
Мне и девки не нужны.
Приставать ведь будут!
 

«Я остров, Я необитаемый…»

 
Я остров, Я необитаемый,
Стою один на берегу.
Как сейф надёжный, несгораемый
Свои я мысли берегу.
 

«Мы далеки от праздника в Ванкувере…»

 
Мы далеки от праздника в Ванкувере,
Победный дух в Ванкувере зачах,
Мы катимся с высот почётных кубарем,
Надеемся, что победим в Сочах.
 

«Чтобы я под напором мороза…»

 
Чтобы я под напором мороза
Был тоскою о лете разбит,
Чтобы только холодная проза
Без стихов заполняла мой быт?
 

«Только принял на грудь…»

 
Только принял на грудь
Среди тусклого дня,
Как почуял, что грусть
Покидает меня,
И становится мне
И тепло и светло
Как дородной свинье
За обильным столом.
 

«Решил я свой поправить имидж…»

 
Решил я свой поправить имидж,
Сначала отрастил усы,
Потом решил, что только с ними
Я выгляжу, как сукин сын,
Тогда я нарастил бородку,
Короткую, потом длинней,
И стал таким наивно кротким,
Как благочтивый иерей.
Я понял, что без бакенбардов
Поэтом никогда не быть,
Не быть известным среди бардов,
И потому решил всё сбрить.
 

«О, Грузия прекрасная, живи!..»

 
О, Грузия прекрасная, живи!
Но не насилуй тех,
Кто жить с тобой не хочет,
Не нужно принудительной любви,
И простирать свой томный взгляд до Сочи.
 

«Он считал себя поэтом…»

 
Он считал себя поэтом,
Не жалея слов при этом,
Не в букет, в соломы пук
Собирал их волапюк.
Выносил он на эстраду
И бурлеск и буффонаду,
Получил за них награду
Толи Нику, толи Тефи,
Толи черви, толи трефы.
 

«Почему-то в быту отутюженном…»

 
Почему-то в быту отутюженном
Донимает меня тоска,
Будто бы я шатаюсь контуженным
Среди дюн золотого песка.
И округа такая пустынная,
И ни деревца, ни ручейка,
И перо затупилось гусиное,
И не пишет стихами рука.
 

Детям

«Солнышко, солнышко…»

 
Солнышко, солнышко
Пью тебя до донышка,
Прогоняю боль и зло,
До чего же ты светло.
Отдыхаю я душой,
Как с тобой мне хорошо!
И всё светлое любя,
Жизнь не мыслю без тебя.
Ох, пожить б ещё немного
Мне с тобой по воле Бога.
 

«У бабы Маруси пропала коза…»

 
У бабы Маруси пропала коза,
У бабы Маруси устали глаза
Козу-непоседу повсюду искать,
Коза же у дома устала стоять
И тихо призывно блеять,
А, может быть, и блеять –
Где же ты, бабка Маруся?
Я ж на дворе пасуся.
И с нею дворовый пёс
Всё тот же решал вопрос.
Коза попросила: – Полай-ка,
Откликнется, может, хозяйка.
 

«В полдень в самую жару…»

 
В полдень в самую жару
К речке вышла кенгуру
А за ней пришли овечки
За водой на ту же речку,
Да ведро забыли взять.
Как же воду им набрать?
Им сказала кенгуру:
– Я вам воду наберу.
Раз прыжок и два прыжок,
И наполнила мешок.
 

«Кошка села на окошко…»

 
Кошка села на окошко
И расслабилась немножко.
Стала сладостно зевать:
– Не пора ли мне поспать?
Только вот большая муха
Всё жужжит, жужжит под ухом.
И кричит на ухо ей:
– Хватит спать, лови мышей!
 

«Заартачилась коза…»

 
Заартачилась коза,
Приближается гроза,
И вот-вот ударит гром
И зальёт село дождём,
Потащила бабку в дом,
В нём грозу и переждём.
 
 
Как у нашего кота
По утрам вовсю зевота,
Так в преклонные года
Похрапеть ему охота.
 
 
По утрам кричит сорока,
У неё одна морока:
Как бы ей ещё нашкодить
Во саду ли, в огороде.
 
 
Мухоловка – та с утра
Прихватила комара,
Да, и днём, собравшись с духом
Не дала покоя мухам.
 
 
Ранним утром соловей
Распевал среди ветвей,
Он и щёлкал и свистел,
Как я этого хотел!
 
 
Утром старая ворона
Затрещала у газона:
– Эй, хозяйка хватит спать,
Нужно клумбы поливать!
 
 
Огородные гряды
Утром заняли дрозды
И с ворчанием и гиком
Стали есть вовсю клубнику.
 
 
Непоседливым синицам
По утрам совсем не спится
И свистят они, свистят,
Если люди долго спят.
 
 
Утром старый воробей
Зачирикал сам себе:
Что средь всяких там певучих,
Он один из самых лучших.
 
 
Как провидица – старушка
Счёт ведёт с утра кукушка,
Отвергая всех сорок,
Мне пророчит долгий срок.
 

«Взлетело солнце шариком…»

 
Взлетело солнце шариком
Из леса полосы,
В траве горят фонарики
Утренней росы.
А мне по утру зябко,
И сонно на душе,
Проворная оляпка
Играет на меже.
И скачет и хохочет
В преддверье дня,
Как будто она хочет
Растормошить меня.
 

«Картина эта давно мне знакома…»

 
Картина эта давно мне знакома:
Дерутся галки на крыше дома,
Клюют друг друга, кричат истошно,
Как некрасиво и как так можно!
Задорно смотрит на драку внук,
Совсем отбился, стервец, от рук.
Он также, видно, на драку падкий,
Стреляет в галок он из рогатки.
 

Шофёр

 
Он поднял капот блестящий
И под ним согнулся весь.
Этот Газик настоящий,
У него колёса есть!
Пахнет маслом и бензином
И заводится мотор,
И на новенькой резине
Крупный ёлочный узор.
До чего же интересно
За шофёром наблюдать,
Посидеть в кабине тесной,
На педаль понажимать.
Вот наездиться бы вдоволь,
Хорошо бы целый час.
Дядя Вова, дядя Вова,
Покатай сегодня нас!
 

Алёнка

 
У Алёнки – хохотушки
На носу растут веснушки,
На носу растут пучком,
По щекам бегут лучом.
А платочек у Алёны,
Как лесной листок, зелёный.
И обуты её ножки
До коленочек в сапожки.
С золотым колечком пальчик
И в цветочках сарафанчик.
Серьги аленькие в ушках
И корзинка за спиной,
Собирать идёт веснушки
На поляночке лесной.
Собирать идёт малинку,
С влажной, росною пыльцой,
Спелы ягоды – в корзинку.
А веснушки – на лицо.
Ах, Алёна, ты сластёна,
Ах, ты ягода черника,
Ну, зачем же ты, Алёна,
Ела синие чернила
И весёлые веснушки
Отдала яйцу кукушки?
 

В. М. Конашевичу

 
Робин – Бобин – Барабек
Скушал сорок человек,
Семьдесят синичек,
Сорок семь сорог,
Две коробки спичек
И большой пирог.
Муху – Цокатуху,
Деда Бармалея…
Оклемались в брюхе,
Маленькая Фея,
Фома да Ярема,
Да семь храбрецов
Из хрустального дома,
Да три поросёнка,
Да с братцем Алёнка,
Иван да Емеля…
Такое веселье!
Шалтая – Болтая.
Болтая – Шалтая
У Робина – Бобина
В брюхе шатает,
И к Робину – Бобину
Брюху привык
Извечный и мудрый
Старик Годовик.
В том царстве брюшинном
Король не один,
Есть Голый король
И король есть Пипин,
Кащей есть Бессмертный
И Золушка есть…
Кого же теперь ещё
Робину съесть?
Кем Робина брюхо
Набить поплотней?
Где новые сказки,
Где новый Корней?