Текст книги "Воины Андеграунда"

– Я не собираюсь умирать. Надо бежать – побежим.

Коля кивнул, замолчал и задумался о побеге. Есть минимальные шансы перехитрить охрану и дать деру из подземелья, или в Городе Сильных поставят точку, линия жизни многих прервётся, и правду не докажут. Как пройти дозорных и узнать, где выход? И если он есть, что ждёт узников по ту сторону? Художник помнил, как проснулся в тупике и прибыл в подземелье, но на протяжении каждого дня видел пересменку стражников, окончания дня Льва Андреевича; все они являлись людьми наёмными и уходили домой. Значит, выход имелся, и власти знали правильное расположение. Побег. Николай жаждал сбежать и вернуться. Вернуться, дабы спасти горожан и доказать правоту. Поджать хвост и скрываться, ожидая визита нежданных гостей, после того, как его унизили – нет, нет и ещё раз нет! Если раньше Коля мечтал о спокойствии, то случай с Мамонтом вселил в душу страх. Он осознал, что каждый житель ступает по тонкой нити, и рано или поздно под ногами может оказаться пустота. Жители Города Сильных имеют право на свободу.

5

Иван Леонтьев был талантливым лаборантом и находил подход к любому человеку. Медицинский институт окончил с красным дипломом, научные работы публиковал в книгах и журналах, на порталах и сайтах мировых университетах, смазливое лицо помогало в сдаче зачётов, экзаменов и достижении целей. Профессоров он покорял умом, женщин-преподавательниц – красотой и природным обаянием, соглашаясь на постель и авантюры.

После учебы Иван устроился в частную больницу доктора Смирнова, которая неофициально считалась лучшей в городе, а официально Волжск признавал её второй. Лаборант показывал усердие, показывал достойные результаты и получал положительные отзывы пациентов, и доктор, заметив настойчивость молодого парня, предложил повышение и подарил высокооплачиваемую должность. Леонтьев перевёлся из больницы в главную лабораторию, находящуюся за городом. Лаборатория оказалась секретной: Ване и его коллегам завязывали глаза, сажали в корейский микроавтобус и минут двадцать везли до места. Поездка напоминала фильмы о Джеймсе Бонде и игру в шпионов. Секретная информация, подпись о неразглашении и запрет на пересечение границы Российской Федерации, – на работе шутили, что они трудятся на ФСБ и обречены трудиться до пенсии.

Главная лаборатория имела огромное помещение в несколько комнат со множеством ламп дневного света. Колбы, склянки с разноцветными жидкостями, микроскопы, ноутбуки и планшеты, видеоэкраны, дорогостоящая зарубежная аппаратура. Вход по электромагнитным пропускам, доступ по паролям, но зато у каждого отдельный рабочий стол со всем необходимым. Колдуй, разрабатывай, экспериментируй: все условия созданы. Никто не жаловался. Доктор Смирнов проводил опыты над клетками животных, тестируя лекарства и таблетки, скрещивал различные виды в программе, а лаборанты учились и выдавали идеи. Процесс отладили до автоматизма.

Зарплата Ивана в лаборатории доктора превышала больничный доход в три раза, а когда должность поменялась на «старшего специалиста», то увеличение повторилось. Леонтьев получал ежемесячно сумму, которую обычные люди зарабатывали за год-два. В компьютере появились скрытые файлы и папки, ранее не видимые, уровень повысился, и Иван достиг статуса заместителя, изучая новые документы и ведя дела в отсутствие Смирнова.

Назначение отмечали у лаборанта дома за бутылкой армянского коньяка. Иван приготовил мясо по-французски, нарезал сыра, колбасы и овощей, а доктор принёс контейнеры с салатами. Выпили, поели, закурили по сигаре и переместились в гостиную с бокалами «Арарата» и колой.

– Я доволен тобой, Вань, – сказал доктор, пуская клубы дыма. – Делаешь карьеру, относишься серьёзно, работу на завтра не оставляешь. Мне нравится подход, когда человек постоянно заинтересован и готов ответить на любой вопрос. Но у нас всё впереди. Эти опыты – мелочь по сравнению с тем, что предстоит далее… Хороший коньяк, легко пьётся.

– Всегда его покупаю. Михаил Андреевич, а что за проект готовится?

– О! Большой и серьёзный проект! Грандиозные опыты с клетками. Никто в мире не проводил подобного никогда. – Глаза доктора блеснули. – Но это будет наш проект: ты и я, без привлечения остальных лаборантов. Я не хочу, чтобы они участвовали. Им нужны деньги, а интереса к работе нет. Шесть часов – пора домой; хоть кто-то разок задерживался? Зачем им?!

– Но и я работаю ради денег, не так ли? Все хотят ни в чём не нуждаться.

– Ты, Вань, другое дело. Есть желание, и мозгами бог наградил. Заслужил.

Смирнов допил спиртное и попросил повторить.

– Достойный коньяк делают в Армении, – похвалил доктор. – Пол-литра уговорили, а на душе спокойно и расслаблено. Приятный вкус и умеренная крепость. Пять звёздочек, как ни крути. Знаешь, почему русские не могут сделать подобное?.. Им не хватает выдержки.

Они посмеялись. При загруженности на сто пятьдесят процентов мозг оставлял запасы для шуток и позитивного настроения.

Лаборант нравился Михаилу Андреевичу. В нём виделся доктор пятнадцатилетней давности: целеустремлённый, влюблённый в работу до умопомрачения. Смирнов вспомнил, как в двадцать пять получил докторское звание и приехал покорять областной центр. В столицу Михаил не рвался, там и без него хватало гениев и грамотных специалистов, на фоне которых можно затеряться, а в Волжске твоя карьера на виду. Город, стоящий на берегу Волги, напоминающий итальянскую Венецию, особенно в период весенних паводков, красивый и успокаивающий. На улицах дубы и ели, кустарники пострижены в форме мороженого-рожка, на газонах изумрудная трава и цветы, а от Кремля прекрасный вид на набережную и величественную реку. Доктор влюбился в Волжск и остался. Трудился, прогуливался по старинным улочкам и дышал чистым воздухом.

Карьера пошла в гору. Молодого талантливого доктора заметил чиновник Павлов и предложил должность заместителя главного врача в городской больнице. На протяжении пяти лет Смирнов работал на государство и писал книгу «Взаимодействие клеток животных в десяти опытах». Книга вышла в Европе и принесла доктору известность, признание и солидный гонорар. Михаил Андреевич не потерял голову от успеха и вложил деньги в строительство оздоровительного комплекса: частной клиники и загородной лаборатории. Павлов снова помог, доплатил необходимую сумму, достал разрешение и выручил с контрактом на поставку медицинского оборудования. Клиника открылась, а на следующий день ударил мировой кризис.

Дела у городской больницы ухудшились, и клиенты потянулись к доктору. У него имелись необходимые лекарства, лучшие специалисты и заботливое отношение. Смирнов давно понял, что человек, не жалеющий денег на здоровье, это золотая жила, и он должен ощущать себя как дома. Чай, кофе, улыбка врача, и клиент вернётся к вам и в следующий раз. Кризис разгорался из тлеющего огонька в ужасающий пожар, а Михаил Андреевич процветал.

Однажды, в начале двухтысячных в гости пожаловал Павлов. Доктор принял гостя в кабинете, пожал потную ладошку, предложил кофе и указал на кресло. Павлов покряхтел, усаживая грузное тело, и вздохнул. Они поговорили о Волжске, о ситуации в стране, и когда гость замолчал, Михаил Андреевич осознал, что готовится важный разговор.

– Док, – начал Павлов. – Ты понимаешь, что я пришёл не просто так. Со здоровьем всё в порядке, с финансами тоже. Необходимы твои знания, Миш… Мы запускаем проект «Подземный город», а ты нужен как специалист-микробиолог. Ты и твоя лаборатория. Бюджет имеется, постепенно от теории перейдём к практике.

– Ты намекаешь на опыты над людьми? – Смирнов побледнел. – Но… как?

– Проект «ПГ» основан на биологических опытах над людьми со скрещиванием клеток животных. Подсудное дело, и добровольцев набрать не получится, но наверху дали добро и отыскали выход. Волжск кишит алкоголиками, наркоманами, бомжами, тюрьма переполнена бандитами и мелкими преступниками. Это прекрасный материал!

– Но это же люди! – возмутился доктор. – Как я, как ты! С семьями, детьми!

– Миш, это отбросы… Слышишь меня?! Отбросы!!! Люди, ненужные обществу и отвергнутые им! Не как ты и не как я! Они – зло!!! Мусор, валяющийся под ногами!!!

– Что за сравнение?!

– Нормальное сравнение, – ответил чиновник. – Правильное. Выбор за тобой.

Михаил Андреевич притих. Согласиться на проведение безумных опытов и остаться в живых, либо отказаться и умереть. В том, что его уберут, как много знающего элемента в цепочке событий, Смирнов не сомневался. На кону стояли карьера, деньги, связи и… человеческие жизни. Как ни выворачивал Павлов сравнения, доктору представлялись лица обычных людей. Не больных, не требующих лечения, а здоровых, сильных, но оступившихся.

– Мне надо подумать, – сказал доктор.

– Подумай, Миш, но прими правильное решение.

Чиновник покинул помещение, а Смирнов уткнулся лицом в стол и заплакал.

Ночью ему снились кошмары, в которых люди-мутанты играли главные роли: вооружённые, злые, красноглазые и необузданные, они брызгались слюной и кричали, и в диком реве слышались боль и утрата… Доктор проснулся, и картинка ужастика померкла. Отдышавшись, Михаил закурил сигарету. Руки вспотели и тряслись. Сон как рукой сняло.

Утро выдалось солнечным и прекрасным, и кошмар забылся. Не тревожа секретаршу, Смирнов прошёл в кабинет, достал из бара коньяк, нарезал лимона и сел напиваться. К появлению Павлова он еле ворочал языком и не подавал признаков разума. Пустая бутылка «пятизвёздочного» напитка валялась на полу. Чиновник почесал подбородок, позвонил по мобильному помощнику, и верный Вован, правая рука губернатора, поднялся наверх. Секретарше велели молчать, а Михаила Андреевича бросили в багажник и увезли в неизвестном направлении.

Смирнов вернулся спустя три дня. С синяками и ссадинами, побитый, покорный и покорённый, он приступил к реализации проекта, а в выбранном месте началось строительство подземного города. Стройку несколько раз откладывали, замораживали, но доктора это не касалось. Михаил Андреевич пахал от зари до зари, высчитывал, искал, отслеживал данные в программе, выводил сыворотку, а в качестве подопытных выступали крысы и свиньи. Павлов контролировал все процессы и следил за каждым движением подчинённых, не доверял и не прощал стукачества. Разболтавшего секрет программиста, поведавшего жёлтой газете о таинственном подземелье, отправили за грибами в ближайший лес, а газету после выпуска номера закрыли. Повезло, что информация попала не в центральное издание: ушлые журналисты проверили бы все факты, и статья вызвала бы большой резонанс.

В начале пятнадцатого года завершилось строительство трёх подземных городов в Волжской области. Набрали персонал: охранников, руководителей, поваров, уборщиков, ловцов, актеров, заманивающих «клиентов» в ловушку; обустроили подземелье видеокамерами и техникой и стали завозить первых жителей. Всё подавалось под острым соусом: «исправился – выбрался наружу», однако многие понимали, что обратной дороги не существует. Город решили очистить от неблагополучных людей, запустить их в мясорубку и перемолоть в фарш. Лучшего материала для проведения биологических опытов никто не предложил, и казавшаяся ранее безумная идея превратилась в реальность. Утвердили.

Смирнов во время прогулки по подземелью ужаснулся, и проблемы с алкоголем превратились в катастрофу. Доктор напивался и перестал отличаться от контингента, который планировал использовать в злодеяниях. Небритый, заросший, с ароматом перегара и сигарет, он держался, не забывая вести дела клиники и лаборатории, но выглядел лет на шестьдесят: седой, сгорбленный, сдавшийся старик.

– Миш, – сказал однажды Павлов, когда они выпивали. – Посмотри в зеркало, на тебе лица нет… Неужели проект «ПГ» настолько в тягость? Зто не то, к чему ты всю жизнь стремился? Выслушивать жалобы пациентов интереснее?

– С чего ты взял? Я работаю, как Папа Карло, не жалея сил…

– Брось! – перебил чиновник. – Вопрос не о работе, а о смысле… Я читал книгу доктора Смирнова, это уникальная вещь! А теперь появилась возможность реализовать теорию на практике. Ни у кого не было даже десятой доли того, что мы можем сотворить. Задумайся.

Михаил Андреевич колебался. Павлов говорил правильно, верно. Книга, пошумевшая в Европе и принесшая состояние и независимость, оставалась бумагой. Ему предоставили условия для развития потенциала гения, а он боялся и отказывался, продолжал развивать теорию, отточил её в программе до идеального состояния, и ноутбук показывал, что «клетки соединены».

– Знаешь. – Смирнов решился. – Помнишь разговор, когда проект только утверждали? Так вот, годы прошли, а я не могу с собой ничего поделать. Если человек смертельно болен или находится при смерти, то ладно, а когда мы сгоняем беззащитных людей, словно стадо в стойло, руки сами собой опускаются… Они же не все безнадежны… Сколько случайных или неугодных кому-то попадёт в подземелье.

– Миш, ты преувеличиваешь. Страна полна нечисти, комбайном можно косить. Жалеть никого не надо, себе боком выйдет. Неужели ты считаешь, что уголовник, убивший нескольких беззащитных людей и выпущенный через пять лет за хорошее поведение, или наркоман, сжигающий ядом вены, достойны существования? Спорно, друг мой, спорно.

– Может быть, но если другого выхода нет…

– Всё решено. Мы – такие же пленники, как и жители Города Сильных. Выход из проекта – это конец. Ставки слишком велики, никто не станет ставить на «зеро». Определись и успокойся. Ты – гений, они – материал. Пятнадцатый год – конечная стадия, к осени мы должны показать результаты. Если проект признаютуспешным, процесс очистки запустится на полную мощность… Представь, какую по итогам ты напишешь книгу. Она взорвёт мир!

Смирнов улыбнулся. Натянуто, натужно. Чокнулся рюмкой и выпил.

Андрей Данилович Павлов пробивал дорогу любыми путями. Подкупал, убирал, заказывал врагов, дрался, светился на телевидении: действовал по проверенному методу России начала девяностых. Приехав из крохотной деревеньки Холмы в 1985 году в Волжск, Андрей поступил в институт международных отношений и окончил его с красным дипломом, применив талант в сферах предпринимательства и политики.

За бесценок приватизировав приличный бизнес, он баллотировался в губернаторы и выиграл гонку, став самым молодым управленцем области в истории России. Избавился от конкурентов, окружил себя проверенными людьми и крепкими телохранителями, иногда сочетающими оба качества, и наслаждался жизнью. Делился пирогом, бросал подачки народу, ремонтировал дороги, организовывал митинги, и жители переизбрали его на второй срок. Покинув неспокойное течение политики, Андрей купил оздоровительно-культурный центр, где отдыхали приезжающие звёзды эстрады, местную достопримечательность – ресторан «Луну» и в довесок салон красоты, объединив всё единым брендом спутника Земли.

Имелось у Павлова странное и необычное для политика хобби: увлечение микробиологией и генетикой. Андрей считался неплохим специалистом в обеих областях, но свои успехи его не интересовали. Он читал работы, ездил на конференции в Европу и Америку, участвовал в брифингах, искал подающих надежды талантов, пробовал перевезти ребят в Волжск, однако попытки проваливались. Когда вышла книга доктора Смирнова, чиновник поразился уникальному содержанию, вчитывался в правильные формулы и соединения и удивлялся. Узнав, что Смирнов живет на расстоянии вытянутой руки, познакомился и взял под опеку. Помог со строительством клиники, занимался организационными вопросами и следил за Михаилом. Любой шаг, любой успех: Андрей Данилович узнавал обо всём первым и направлял гения в необходимое русло. Работы легли в основу проекта «ПГ», а доктор возглавил лабораторию.

В двухтысячных проект «Подземный город» попадал под закрытие. Уходили инвесторы, прекращалось финансирование, и стройка замирала. Подземелье под Волжском покрывалось слоем пыли, и Павлов начинал поиски вливаний. Встречался, договаривался, перезапускал строительство заново, а с приходом Алексея Юрьевича забыл о проблемах и сконцентрировался на опытах, контролируя доктора. Большие деньги позволили ускорить темпы, и начало пятнадцатого года ознаменовалось открытием Города Сильных. К весне появились жители, собранные с улиц, ели, работали и не подозревали, что в будущем станут прекрасным материалом для безумных идей. За набор людей отвечала группа актеров, играющих роли в пивных, в винных магазинах, во дворах за играми в домино, и население горожан росло, словно на дрожжах. Бомжи, алкоголики, наркоманы, убийцы, маньяки и прочие личности попадали в ловушки и получали крышу над головой. Диктатор Лев Андреевич, назначенный на должность, настраивал узников на исправление, верил, что человек сможет выбрать правильный путь, и Алексей Юрьевич решил изменить ситуацию, отправив правителя в отставку. Льва Андреевича перевели на административную работу, а власть устроила революцию в подземелье. Павлов пообщался с бывшим диктатором и увидел в его глазах разочарование и боль, а спустя день тот шагнул в открытое окно пятнадцатого этажа. Сам или помогли, чиновник не знал и знать не хотел.

– Люди должны получать шанс, иначе потеряют веру, – сказал Лев Андреевич в последней встрече. – Вы забираете у них всё.

Горожанам преподнесли смерть диктатора, как сердечный приступ, и освободившуюся вакансию занял Алексей Юрьевич.

6

Доктор Смирнов проснулся от головной боли. Попробовал подняться, но приступ тошноты остановил порыв. Михаил лёг и часто задышал, давая лёгким воздух. Успокоив организм, осмотрелся и узрел на тумбочке запотевший стакан холодного пива. Похмелье ударило по самолюбию, док потянулся за спасительным глотком и свалился с кровати. Плюхнулся мешком на пол, оцарапал лицо и застонал. Сил, чтобы перебороть слабость в теле, не хватало. Кое-как придя в себя, Смирнов собрал остатки воли, достал живительный напиток, «подлечился», забрался обратно и свернулся калачиком.

Проспал он часов пять-шесть, а когда открыл глаза, кружка с пивом была полна. От соблазна Михаил отказался и принял вертикальное положение. Обстановка казалась незнакомой и напоминала отель: огромная нестандартная кровать, где свободно могли разместиться три взрослых слона и маленький слонёнок; дорогая итальянская мебель; полы застелены коврами, а на стенах репродукции известных картин. Дойдя до двери, доктор хлопнул себя по лбу и вспомнил, что он в гостиной загородного дома, под которым расположена лаборатория. Он дернул ручку, но замок не поддался. Заперто. Его закрыли в собственной гостиной, как провинившегося школьника.

Доктор взял на вооружение пиво, откопал в тумбочке коробку чипсов и кальмары, включил телевизор и попал на «Спорт». Транслировали футбол, игру ЦСКА с московским «Спартаком». Смирнов улыбнулся. Он с детства болел за армейцев, но в последние годы времени на любимую команду не хватало. ЦСКА коллекционировал титулы, кубки и награды, а док – нервные срывы и пьянки, чередующиеся с тяжелым похмельем. «Спартак» проигрывал, что обрадовало Михаила, и он устроился в кресле.

С окончанием второго тайма дверной замок щёлкнул, и в комнату вошли двое. Павлова доктор узнал, а второго не видел, но по черной бороде и высокому росту, догадался, что в гости пожаловал сам Алексей Юрьевич.

Незнакомец не представился, сел в свободное кресло и изучал Смирнова. Михаилу это не понравилось, но он не отвел глаза и спросил, как долго продолжится игра в гляделки. Диктатор рассмеялся.

– В гляделки играть не будем, – ответил он. – Я захотел лично сообщить, что проект «Подземный город» переходит к стадии «проведения опытов». Меня зовут Алексей Юрьевич, я компаньон Андрея Даниловича и теперь возглавляю небезызвестный вам Город Сильных.

– Я слышал о творившихся беспорядках в подземелье. Не самая правильная тактика. Загубите людей на корню.

– Тактика проверенная. Предыдущий диктатор расслабил жителей, но у меня все будут шёлковые. Решат бунтовать – подавим, надумают показывать мускулы – перестреляем. Прецедентов, как с Мамонтом, я не допущу… И самое главное. – Диктатор поднял палец. – Во время проведения опытов вы не покидаете лабораторию и живёте здесь, в квартиру в Волжске ездить не нужно. Минимум внимания от посторонних и максимальная сосредоточенность на работе. Понимаете, о чём я?

– Конечно, понимаю, – сказал доктор. – Я, как житель подземелья, заточен в тюрьму. По окончании опытов меня удалят за ненадобностью, а пока мои мозги необходимы, я исполню роль нужного человека. Понимаю, что уж…

– Не утрируйте, доктор. Вы слишком известная личность, чтобы от вас избавляться. Работайте, отдыхайте, напивайтесь, раз вам нравится так расслабляться, никто не собирается нажимать на кнопку удаления.

– Зачем вы повсюду нашпиговали камеры и жучки?

– Камеры установлены в лаборатории и на улице, – подал голос Павлов.

– Только в лаборатории? – Михаил указал в угол комнаты, где мигала красная лампочка. – А это тогда что, если не камера?

– Доктор. – Алексей Юрьевич положил руку на плечо и сжал пальцы. – Её установили по моей просьбе сегодня. Если хотите отключить, пойдёмте.

– Давайте отключим. – Боль пронзила ключицу, но Смирнов сдержался.

Работа закипела. На первых порах доктор справлялся сам, однако по возрастанию загруженности перестал успевать и привлек к проекту лаборантов из клиники: Ивана Леонтьева и двух надежных людей для мелких поручений. С Леонтьевым они пообщались за бутылкой коньяка, и тот согласился принять участие в опытах. На примете осталась молоденькая выпускница медицинского Самарского института Аля, но с её допуском Михаил Андреевич решил не спешить, оставив как запасной вариант в случае ЧП.

Лаборанты ни о чём не догадывались, трудились под присмотром Ивана, но у доктора на душе скребли кошки. Сколько раз проект «Подземный город» попадал под закрытие, оказывался без финансирования и всплывал в разговорах чужих людей, непричастных ни к медицине, ни к биологии, но сующих нос в большие дела. Сколько раз Павлов привлекал инвесторов из воздуха, а затем они растворялись в неизвестности. Сейчас, когда подземелье функционирует, заполнено жителями, охранниками, служащими и диктаторами, наступает опасное время, и малейшая ошибка может привести к краху империи. Пропащими отбросами интересуются полиция и прокуратура, родственники шныряют по городу и заглядывают в «Калинку», и рано или поздно следы проявятся. Охранники уходят после смены домой, общаются с женами и детьми; или за ними следят и прослушивают? Сложно. На улице есть возможность передать информацию и скрыться незамеченным. Если что-то вскроется (а это случалось), то погибнут все: Город Сильных сотрут со всеми жителями, перестреляют, выкромсают, перережут. Вместе с охраной, вместе с лабораторией и доктором. Алексей Юрьевич не пожалеет никого.

Отставив дурные мысли в сторону, Смирнов углубился в программу. Он знал, что пока не добьётся идеального взаимодействия клеток, опыты не начнут. Каждый день проверялись возможные и невозможные варианты, и как только компьютер скажет «ОК», на свет произведут сыворотку, которая позволит простому человеку обрести неограниченные возможности: силу, зрение, ловкость, выносливость. Великолепный сплав перейдёт в организм подопытного, а доктор обретёт контроль и вырвется из рук захватчиков. Но имелась и оговорка: каждый человек индивидуален, и соединение может пойти неправильно, вызовет мутацию, а в худшем случае смерть.

Гром грянул среди ясного неба. В лабораторию пожаловал Павлов, сел позади доктора, изучил экран ноутбука и сообщил, что они нашли первого пациента, и можно провести пробный тест.

– Мне нужны две недели, – сказал Смирнов. – Я хочу добиться идеального взаимодействия клеток. Нам не нужны эксцессы в дальнейшем.

– Миш, давай без обмана. Не понимаю, зачем ты оттягиваешь неизбежное. Я в курсе, что программа готова, приступай к созданию сыворотки. Даю неделю срока, и не пудри мозги, хорошо?

– Я не пудрю мозги. Мы не в игрушки играем! Одна ошибка может стоить слишком дорого!

– Неделя. – Чиновник был непреклонен.

Михаил махнул рукой, понимая, что попытки договориться выглядят как оправдание, и успокоился. Неделя, так неделя. За семь дней он всё добьёт.

– Я докажу, что я могу, – сказал он вслух.

Небритое лицо озарила ухмылка. В этот момент доктор переступил черту, отделяющую обычного человека от убийцы, перешёл грань дозволенного.

Обратного пути не было. Смирнов оказался поездом без запасного локомотива и летел вперёд на полную мощность.

* * *

Савелий спал, когда к нему подошли двое охранников. Сверкая белоснежным камуфляжем, они сверили оригинал с фотографией, не отыскали отличий, угостили Савву хлорофиллом, завернули в простыню и понесли к выходу из города Сильных.

Проснулся пленник от яркого света, бьющего в глаза. Над головой горели лампы, и привыкший к полумраку подземелья, Савелий зажмурился. Захотелось закрыть лицо руками, но в теле ощущалась неподвижность и слабость. Когда глаза смогли различать очертания комнаты, Савву заколотило в приступе дрожи. Выложенное кафелем помещение напомнило операционную, а операций и скальпеля он боялся, как чёрт ладана. Родной брат рассказывал, как попал к талибам, те вырезали у него почку и оставили умирать, но выручила случайность. Русские взяли с боем поселение и успели брата спасти. Пьяный доктор-студент, приняв сто грамм для храбрости, сотворил чудо и вытащил «покойника» с того света.

Савелий моргнул, сбрасывая видение, оглядел себя и закричал. Руки и ноги держали железные скобы, ржавые и прочные, они не поддались бы ни силачу, ни кузнецу. Внутри нарастала паника, и пленник не знал, как с ней бороться, и что вообще делать. Сердце забилось в истеричном ритме и грозилось вырваться из груди.

– Боженька, спаси меня, – прошептал Савва. – Спаси меня, пожалуйста.

Но вместо спасения Савелий увидел доктора Смирнова. Док стоял в дверном проеме и держал шприцы и ампулы. При виде врача пациент застонал, предчувствуя беду, и выдавил:

– Сколько тебе заплатили, сволочь?! Шкура продажная! Пошёл отсюда!

Михаил замер, не ожидав подобного развития событий.

– Что я тебе сделал, сволочь? – Слова вырывались изо рта Савелия одно за другим, и он не мог остановиться. – Ты меня под нож собрался пустить, как быка на скотобойне?! Знаю я вас, уродов: за бабки маму родную на тот свет отправят, только дай денег на лапу! Что уставился?! Нравится над людьми издеваться?! Давай! Коли! Вперёд! Чего стоишь?!

– Это укол от вируса, в подземелье эпидемия. – Смирнов разложил инструменты на столике. – А ты – преступник, можешь сбежать, вот мы и подстраховались, чтобы не возникло проблем.

– Эх, доктор, – не поверил Савва. – Если бы я врал, какты, то заработал миллион и умотал на Гавайи. Ботаник недоделанный!

– Ты просто вирус, – сказал Смирнов, вводя сыворотку в вену Савелия.

Тот вздрогнул, собрался с силами, плюнул доктору в лицо и закричал в полный голос. Он не кричал так никогда: ни в Афгане, ни в подворотне на Суворова, когда перебравшая компания малолетних преступников пристала, чтобы стрельнуть сигарет, а Савва защищался от ножей замотанной на кисть кожаной курткой. Злился, ревел, отбивался, ломал челюсти, но без ощущения страха. Адреналин бурлил в крови, вырывался наружу, переваливал через край и обращал врагов в бегство. Тех малолеток, талибов, зарвавшихся знакомых, собутыльников. Всех.

Лекарство подействовало, и Савелий проваливался в темноту. Лампы сменило беспощадное солнце, прохладу лаборатории – духота Афганистана. Вокруг бушевала война, никому не нужная и унесшая тысячи жизней мясорубка… Они перебирались через горы и надеялись пробиться до ближайшего города, где находились советские войска. Два лучших друга, два бесстрашных бойца: лейтенант Савва Макаров и сержант Жора Джапаридзе, далекий потомок грузинского знатного рода, а ныне брошенный на произвол судьбы солдат. На переправе взвод попал в засаду, и в кромешной тьме их перестреляли, будто бешеных собачек. Савелию с Жорой удалось сбежать, но спустя трое суток враги нагнали, и стрельба возобновилась. Вдвоём они умудрились положить десяток «бородатых» и тронулись в путь, радуясь и обнимаясь, как грянул роковой выстрел. Смертельно раненый «дух» выпустил во врага последний патрон и уронил голову.

Джапаридзе упал. Его дыхание участилось, лоб покрылся испариной, а рука тянулась к простреленному позвоночнику, но замерла в неестественной позе. Жора потерял сознание и притих. Савва устроился рядом с другом, прикинул шансы (до города примерно три дня), покачал головой, закуривая самокрутку и понимая, что друг не дотянет. Выбросив едва заметный окурок в ущелье, Макаров закинул Джапаридзе на спину и пошёл. Оставить умирать единственного боевого товарища он не смог.

Горы закончились, и впереди ожидала бескрайняя пустыня. Воды оставалось на донышке, а Жора окончательно сник и не просыпался, изредка давая о себе знать несуразным бредом. Савелий не сдавался и брёл, и рухнул без сил в раскалённый песок, не дойдя до города нескольких километров.

Его подобрали на рассвете русские солдаты. Жора был мёртв, а Савва подавал признаки жизни и без умолку болтал. Слов разобрать не получилось, и обессилевшего бойца отправили в госпиталь на восстановление. Из взвода в двадцать пять человек выжил он один…

Одноместная палата. Узкая и неудобная кровать с продавленной сеткой, застеленная тонким матрасом и грязной простыней. Подушка с торчащими гусиными перьями. Съеденное молью шерстяное одеяло. На окнах красивые зеленые занавески, на подоконнике различные горшки с цветами: кактусы, алоэ и лимонник, распространяющий по комнате аромат цитруса. Потолок украшает лампочка с длинным проводом, стены окрашены в ядовитый жёлтый цвет, навевающий ассоциации с психушкой.

Савелий оглядел обстановку и вздохнул. Руки и ноги освободили от оков, но он по-прежнему не мог пошевелиться. Тело болело. Савва не понимал, что болит конкретно, боль растекалась от головы до кончика мизинчика, и определить её источник казалось невозможным. Мужчина закрыл глаза и задумался. Что с ним сделали? Вырезали почку? Подсадили орган? А может, произвели опыт? Или боль – есть последствие наркоза? Вопросы, вопросы…

Савелий вспомнил довольного доктора и решил, что вариант с воровством почки подходит идеально. Он видел кино про мафию, где бандиты находили неблагополучных людей, потрошили, как бройлерных цыплят, и продавали органы за сумасшедшие деньги. Правда, в том фильме роли второго плана достались актерам, играющих бомжей, а Савва – алкоголик с десятилетним стажем, кандидат в мастера спорта по литрболу. Печень-то точно не пригодится, усмехнулся он, удивляясь самому себе. Находясь в тупиковой ситуации, человек с глубины дна умудрялся шутить.