Текст книги "Супремаккорды"

Супремаккорды
Краткий курс супрематического духа
Юрий Казимирович Северин

© Юрий Казимирович Северин, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Райские червивые яблочки
Доисторическое приключение в 3-х сценах

Действующие лица:

Бог, Господь в различных ипостасях (в 1-й сцене Шекспир, во 2-й сцене Мичурин, Вавилов и Лысенко, в 3-й сцене Циолковский)

Адам.

Ева.

Змей – искуситель.

Ангелы.

Цветы, растения, деревья, рыбы, птицы, животные.

Сцена 1

Театр «Глобус». Занавес опущен. Три ангела.

1-й ангел: Вначале ничего не было

2-й ангел: Земля была пуста и безжизненна

3-й ангел: И дух божий носился над водой.

Кружатся в пустоте.

Появляется Господь в ипостаси Шекспира.

Шекспир: Да. Да. Да.

Пора, пора, пора.

Уже, уже, уже.

Пора поднять уж занавес нам

Занавес поднимается

Да будет… (пауза, шум за сценой) концерт

Пауза.

Нет.

Шум за сценой.

Да будет балет.

Молчание.

Квартет?

Молчание.

Куплет?

Молчание

Сонет???

Молчание.

Памфлет!..

Молчание.

Совет!..

Апологет!..

Комитет!..

Ответ!..

Паритет!..

Приоритет!..

Суверенитет!..

Муниципалитет!..

Из суфлерской доносится неясное бормотание ангела – суфлера.

Шекспир: Сетевее…

Пауза.

Шекспир: Естестве…

Пауза.

Сеете…

Свеете…

Етеееее все…

Есвееееееете…

Тетееееесвееете

Весте…

Севте…

С..

Е…

Т…

В…

Ангелы хором.

Ангелы: Свет! Свет! Свет!

Свят! Свят! Свят! Свят!

Сиять! Сиять! Сиять!.

Кружатся.

Шекспир: С. В. Е. Т.

Ангелы демонстрируют буквы. Флешмоб.

Да будет свет!

1-й ангел: И сказал Господь, да будет свет!

2-й ангел: И стал свет!

3-й ангел: И увидел Бог, что это хорошо.

Легкий шум за сценой. Свет зажигается. Луч прожектора скользит по сцене. Линия между светом и тьмой становится тоньше. Тени ангелов проступают отчетливее.

1-й ангел: И отделил Бог Свет от Тьмы.

2-й ангел: И увидел Бог, что это хорошо.

3-й ангел: И было утро, и был вечер день первый.

Шекспир: Развеян мрак и холод вечной ночи.

Хвалу воспойте небесам, хвалу воспойте небесам,

И пусть театра купол

Заменит нам свод небесный.

На канатах опускается свод неба.

Ровнее купол!

(купол поправляют)

Пусть сцена блаженной будет сушей

И пусть наполнят твердь земную воды жизни,

Как наполняют волны океан.

1-й ангел: И создал Бог твердь посреди воды. И отделил воду над твердью от воды под твердью

2-й ангел: И назвал верхнюю твердь небом, а нижнюю сушей.

3-й ангел: И было утро, и был вечер день второй.

Шекспир: Теперь балет. Готовы ли деревья, растения и цветы?

Появляются деревья, цветы и растения. Берутся за руки.

Танцуют. Ангелы играют на лирах.

1-й ангел: И насадил Бог цветущий рай. Земля была велика и обильна

2-й ангел: И увидел Бог, что это хорошо.

3-й ангел: И было утро, и был вечер день третий.

Шекспир: (ангелам на балконе) Светила не горят, поставьте фильтры.

Желтый фильтр для большого светила, белый для малого. Смотрите не перепутайте.

Луна и Солнце зажигаются.

1-й ангел: И сотворил Бог светила на тверди небесной.

Шекспир: Не сразу оба зажигайте,

Где видели вы, чтобы луна и солнце сияли одинаково на небе? Что за авангардизм?

Луна и солнце начинают двигаться по небу, сменяя друг друга.

Шекспир: И звезды в небе, Богом созданным

Зажигаются звезды.

2-й ангел: И увидел Бог, что это хорошо.

3-й ангел: И было утро, и был вечер, день четвертый.

Шекспир: Рыбок принесли?

Ангелы выносят огромный шаровидный аквариум.

Водружают на середине сцены.

Шекспир: А птичек?

Ангелы выносят клетки с птицами.

1-й ангел: И сотворил Бог рыб и птиц

2-й ангел: И увидел Бог, что это хорошо

3-й ангел: И было утро, и был вечер, день пятый.

Шекспир: А зверушек?

Мимо проходят разного рода львы, орлы и куропатки и

другие твари земные.

Шекспир: (задумавшись) Чего– то не хватает.

Ангелы: (вместе) Ну что еще? Не пора ли отдохнуть от дел земных?

Шекспир: Где есть театр, должна быть публика.

Хотя бы один усердный слушатель

А то напрасны все плоды трудов…

Смена декораций.

Сцена 2

Рай.

Господь (ученые Мичурин, Вавилов и Лысенко) и Адам.

Адам прикрывает рукой свою наготу

Мичурин: Чего ты прикрываешься, Адам?

Адам: Я голый. Поэтому я стыжусь.

Вавилов: Это твой естественный фенотип, Адам. А что естественно, то прекрасно.

Адам: Можно мне хотя бы шкуру какого – нибудь зверя. Мамонта или бизона.

Мичурин, Вавилов и Лысенко (хором): Еще раз услышим от тебя эти слова, и ты отправишься на землю. Будешь землю пахать в поте лица, и хлеб сеять.

Адам: Как ужасен твой гнев, Господи

Мичурин, Вавилов и Лысенко (хором): Вот тебе животные, рыбы и птицы для пищи и охоты. А вот тебе плоды садов. Все это даем тебе в вечное пользование. Хозяйствуй, а мы пока отдохнем от дел земных.

Господь ложится в гамак. Засыпает.

Адам: Ну, можно мне хотя бы фиговый листик туда

Мичурин: (сквозь сон) Адам, мы все слышим…

Адам один. Подходит к Древу жизни. Срывает плод, надкусывает, морщится.

Адам: Гадость… (выбрасывает)

С соседнего дерева свисает голова Змея. Он внимательно следит за Адамом.

Адам: (задумчиво) Ну вывел ты меня в реторте Фауста методом гибридизации, вырастил в своей теплице, И чего… Что мне тут одному век коротать… Бог! Бог!

Господь просыпается. Змей прячется.

Мичурин: Ну чего тебе еще, Адам!

Адам: Как же скучно одному в таком чудном саду.

Вавилов: Имена дал животным и птицам?

Адам: Дал уже, одних воробьев у тебя миллион штук, замучался всем имена придумывать.

Мимо проходят ехидна и утконос.

Лысенко: А вот этих почему не назвал, Адам?

Адам: А этим сам имена придумывай. Сотворил тут, не поймешь кого, населекционировал, а я теперь должен голову ломать, как этих монстров назвать.

Мичурин, Вавилов и Лысенко (хором): Чего тебе не хватает, Адам? Живешь в райском саду, автономная экосистема, чистый воздух, еда экологически чистая без ГМО, можно сказать у Бога за пазухой. Целый день только и делаешь, что ешь, пьешь, спишь. Да еще жалуешься все время.

То тебе жарко, понимаешь, то холодно, то плоды в райском саду не такие…

Адам: (показывает на Древо Познания) Вон тот гибрид хочу попробовать. Змей говорит они здесь самые вкусные.

Появляется Змей на дереве.

Мичурин: (Змею) А ну ползи отсюда.

Змей прячется.

(дает оплеуху Адаму) Вот смотри, пойдешь на землю у меня. Так напашешься за сохой, тебе черствый кусок хлеба слаще меда будет.

Нет ну до чего ж вы люди существа неблагодарные. Одно слово, что твари…

Адам: Змей мне вчера так и говорил «Твари ли мы дрожащие, или право имеем?»

Меж ветвей показывается голова Змея.

Вавилов: Зря мы этот гибрид вывели. Болтает вечно. Чего не надо. И когда не надо. Одно слово писатель.

Адам: Вот если бы ты позволил нам общаться, Бог

Мичурин, Вавилов и Лысенко (хором, грозно): И думать забудь. Мы с тебя теперь глаз не спустим… Не доведет тебя этот шелкопряд до добра.

Адам: Так с кем же мне быть, Бог? Кого любить? И кому верить?

Лысенко: Ладно, человек. Хочешь, мы одну штуку сделаем? Только чтоб с ним не болтался. Называется «женщина». Будет тебя любить и ласкать, да и вообще по хозяйству справляться. Будете гулять по саду вместе.

Адам: (мечтательно) И валяться вместе на зеленом лугу, слушая игру на лирах

Мичурин, Вавилов и Лысенко (хором): Только нам для этого нужно распилить тебя на две равные семидоли. И из второй твоей половины мы сделаем женщину прививочным методом гибридизации.

Ангелы приносят распилочный ящик.

Ложись. Сейчас все сделаем. Давно ничего не творил. Самому интересно, что получится.

Адам ложится в ящик. Ангелы берут в руки пилы.

Пилите…

Начинают пилить. Смех из ящика «Ой руки отпилили, ой ноги… ой где же моя голова…»

Мичурин, Вавилов и Лысенко (хором): Стойте! Что-то не то. (открывают ящик)

Из ящика вываливаются руки, ноги, голова и туловище Адама.

Вы чего натворили? Кому он теперь такой нужен.

Ангелы виновато потупились.

Работнички! (запирают все что осталось от Адама в ящик) все самому делать. (взмахивают руками) Адам, выйди вон!

Адам вываливается из ящика.

Мичурин: (ощупывает Адама) Слава Богу. Вроде все на месте,

Вавилов: Луковицы, стебель (поворачивает голову Адама)

Лысенко: Бутон в порядке.

Адам: Было здорово. Давай еще раз, а?

Мичурин, Вавилов и Лысенко (хором): Нет, нет и еще раз нет.

Ну ладно… Ты вот что… поспи, а мы еще подумаем.

Господь погружает Адама в сон. Ангелы кладут его под сенью райских деревьев.

(берет у спящего ребро) с утра поболит немного, но ничего страшного…

Ангелы становятся в круг и скрывают Господа и Адама.

Смена декораций.

Сцена 3

Космический корабль «Рай-1»

Господь в образе Циолковского. Адам, Ева, Змей

Научная лаборатория. В клетках спариваются подопытные животные.

Адам: (рассматривает их внимательно) Почему мы не такие как они? Мы другие. Почему мы должны ходить на двух ногах.

Циолковский: Человек есть продукт Высшего космического разума. И великий Космос дарует ему частичку своего в виде божьей благодати, что недоступно прочим тварям.

Адам: Ты дал мне жену. Она прекрасна как ни одно творение в Раю. Но почему, когда я прикасаюсь к ней, то ничего не чувствую. Дай нам чувства, вожделение, наслаждение, о, Господь.

Циолковский: Если я дам вам чувства, то очень скоро вы пожнете также боль и страдания. Готовы ли вы познать то, что называется добро и зло? Вкусив его, вы тем самым нарушите свою космическую программу.

Адам: Почему ты все время говоришь загадками, Бог? Открой нам, что есть добро и зло?

Входит Змей.

Змей: При выходе из гиперпространства обнаружена новая планета.

Циолковский: Отправить зонды!

Змей: Слушаюсь!

Змей уходит.

Циолковский: Я знаю, о чем он говорил с тобой. Он пытается найти модуль познания. Чтобы с его помощью прибрать весь Рай к рукам.

Это измена, старший помощник.

Адам: Господь…

Циолковский: Ты должен быть на моей стороне, Адам. И Ева тоже. Только так мы можем спасти наш мир от разрушения.

Адам: Я всегда на твоей стороне, о Господь

Циолковский: Все дело в твоей жене Адам. Я создал ее позже тебя. И ее космическая программа еще недостаточно устойчива. Я боюсь, однажды, она все – таки уговорит тебя присоединиться к Змею.

Входит Змей.

Змей: Зонды прибыли. Анализ атмосферы, воды и почвы показал, что планета пригодна для жизни на 98.7 %.

Адам: (смотрит в бортовой компьютер) Здесь можно основать целый Новый Эдем.

Планета постепенно заполняет экран монитора. Виден голубой океан, снежные шапки гор, оранжевые пятна материков.

Змей: Прикажете подготовить экспедиционный модуль?

Циолковский закрывает глаза.

Циолковский: Штурман!

Ева (из рубки): Да, капитан!

Циолковский: Разворот на три сектора. Всем приготовиться к гиперпереходу в галактику Кассиопеи.

Адам: Как? Мы уходим? Вы шутите, капитан?

Циолковский: Подготовить систему навигации, для гиперперехода, старший помощник

Адам: Мы даже не познакомились с этой новой планетой.

Циолковский: (ровным голосом) Выполняйте приказ, старший помощник.

Адам: Слушаюсь!

Выходит.

Ева: В чем дело, Адам? Почему мы уходим?

Адам: Старик совсем сошел с ума. Встретить пригодную на 98.7 % к жизни планету. И уйти вот так, даже не исследовав ее… это уже паранойя.

Появляется Змей.

Адам: Какого черта, ты здесь околачиваешься, лоцман? Навигаторы готовы?

Змей: Я нашел, то, что вы так долго и упорно искали. Вот он модуль познания добра и зла.

Модуль представляет из себя серебристое яблоко с портами для подключения разъемов.

Ева: Смотри Адам. Мы с тобой сможем стать, как боги. Ну же решайся.

Адам: Что скажет Господь, он разгневается на нас.

Змей: Когда вы станете, как боги всеведущими, его гнев будет для вас ничто. Мы свергнем этого полусумасшедшего тирана. Станем по-настоящему свободными. Да здравствует революция!

Ева: (подключается к модулю) Да здравствует революция! (протягивает Адаму яблоко, и Адам подключается к модулю)

Адам: Да здравствует революция!

Раздается сигнал тревоги.

«Нарушена космическая программа».

Адам и Ева смотрят друг на друга.

Секунда. И они бросаются ласкать тела друг друга в порыве звериной страсти.

Адам: Я люблю тебя…

Ева: Я люблю тебя…

Бросаются на койку и занимаются сексом. Хохот Змея.

Змей: (выходит из каюты) Братья! Сегодня я поведу вас в бой против тирана и узурпатора. Сегодня начало новой эры, эры бесконечной свободы и хаоса! Да здравствует революция!

Ангелы: (хором) Да здравствует революция! Да здравствует хаос! Да здравствует свобода! Смерть тирану! Слава тьме! Героям слава!

Корабль сотрясается от звуков сирены. Начинается пожар. Испуганные ангелы мечутся вдоль кают. Вскоре часть из них перейдет на сторону Змея, именуемого Диаволом и Сатаною. Впереди решающая битва добра со злом.

Занавес

Супрематический иероглиф

 
Невидимкой войдя в приоткрытую храма дверь,
Книги жизни страниц познал истину и сомненье,
В круге света, наступив на отброшенную сознанием тень.
Тень – сознание греха.
Свет – спасенье.
 

Аксиоматический иероглиф

 
Параллельные прямые
Не сойдутся, сколь ни бейся.
Параллельные прямые
Вдаль несущиеся рельсы
Мимо городов, заводов
Параллельные прямые
На людей и на уродов
Разделяют мир доныне.
Мудрость жизни,
Гнет безумства
Зерна правды среди плевел
Прорастают цветом буйства
Параллели, параллели.
И летят все вдаль вагоны,
Из трубы клубится дым.
Цвет его, иссиня-черный,
То сменяется лиловым
То вдруг станет золотым.
 

Кошка. Звезда

Встреча

Белее чем молоко туман стелился, чудо, в этот час над ее последним прыжком вниз на землю. Близко ли, далеко, свет далекой звезды, пыль остывшей звезды собираю я. Внемлю ее мерцанию – далекому голосу, сну вопреки явственности.

Голосу велено молчать.

Рассудку изнемогать и томится.

Сердцу ждать.

Жду, когда непокорная силе притяжения земли, блистая и серебря, над бескрылой толпой, огненной птицей пролетаешь по небу, гостья. И, улыбаясь, в полной горсти подносишь вечный букет из мозаики снов.

Созвездие Гончих псов пылает ревнивой тоской. Светлый Сириус машет рукой. Ты в ответ посылаешь прощальное эхо, с головой окунаясь в море россыпи огней.

Ты уже обрекла себя на печали земные до гроба. Уже сгораешь в атмосфере земли. Скажи мне, так для чего священный огонь был вложен в понимание твое?

 
И нужно взлетать, засияв восторженно новой родившейся звездой
Затем взрослеть, сгорая, в тревоге и тоске и грусти.
Угаснуть тихо…
Ты падаешь, угаснув, на ладонь
 

Я чувствую холод и боль. Я тоже красиво мерцал, чуть удивленно, воспламененно. Как жаль, что кончается ночь, и уже восходит Венеры царственный серп.

Полет

Я почти пропал на съемной квартире, на печальной тризне по уже ушедшее от меня далекое и прекрасное. Вдруг… о блаженство прекрасное, божество, предчувствие жизни в свете уличных фонарей.

Сколь блажен этот мир, который сохранил свои тайны. Вопрос не нашедшим покоя – ответ. В этом мире есть место для тех, кого больше нет, для тех, кому не хватает снов в этой жизни. Так свежа была юности кровь. Так воскресла иная любовь. К звезде…

Нет слов, чтобы описать ту загадочную страну разочарований, упреков, обид, слез, где все пустое, все не всерьез, где ты мурлычешь, и светом ласкаешь меня

Ласковая, или колючая дикая? Скромная, или проказница тихая? Пушистая бестия. Звезда, чье имя кошка. Мысли не вслух, понарошку. И вот уже близко усы, лапы, хвост.

Свернувшись у ног, щуришь глаза в раскосости. Белый, белый клубок ворочается в темноте. Ни тени печали. Ни радости след. Ни верности. Ни измены. Ни подлости.

Крадучись, издалека, придешь и коснешься руки человека, чтобы чуть чуть молока…

Горы и облака зовут тебя вновь. И вот ты улетаешь вновь. Ты в круге света возвращаешься и вновь улетаешь, словно дыхание весен. Я же твой Гончий пес, пылающий, лающий. Преследую по пятам. Как бы я ни хотел, как бы ты ни хотела, но мне остается только созерцать твое тело, греющее чужие звезды.

Ты зовешь за собой, но куда? Ведь уже давно сны развеяны, как белый дым, как тот туман под утро. И я просыпаюсь седым. Когда бы я ни был молодым, ни был бы пес, не солнца горсть, напополам тогда бы я делил с тобой весь этот бренный мир. С тревогой, с чистотой ума, с сознанием внутренним, с бессилием постоянства. С толпою звезд ночных над головой.

О, никогда, предвестница печали кошка не потревожит более дней моих тоскливое течение. И муки душевные достигнут апогея. Таинственной, далекой за миг до пробуждения шепчу: «Постой же, задержись, хотя б на миг. Еще не светел день перед глазами. Еще рисует полумрак полупечаль, полутуман, полузакат, полублаженство, чтобы все это преподнести высокой сказке духа, наперекор всей жизни…»

Последние слова слетают с губ. Последней раз встревоженной тоскою пронесешься. Слух дремота полнит. Вдруг развеялось…

Ода к пламени

 
Встречаю горячий дыханьем рассвет
Из пепла вновь зиждется пламя.
Светило, дай прожитой жизни ответ,
Что было? Что будет? Чего больше нет?
Развей же скорее вновь ветер поникшее знамя.
 
 
Приветствую вновь обретенный, чарующий мир
Прости же, пустая забава!
Свеча и перо.
Как зло и добро
Я суд свой!
Я грех свой!
Я слева и справа!
 
 
Свободен! Свободная, как ты там?
Останешься в памяти, в строках.
В себя загляни,
Окаянные дни
На всех моих мысленных строках
 
 
На первых страницах любовь и вода,
Кровь и вино на последних.
Стать первым словом, произнесенным с сознанием ума
Позволит мне собеседник.
 
 
Отчаюсь, вновь рукописи падут на паркетный пол.
И ничего кроме.
Кисти и краски отправятся в стол
Поднимется пламя,
Спалит все в пустующем доме.
 
 
Огонь, очищающий дух,
Очистит былое от скверны.
Развеет мрак
Прогонит испуг
Неверное вновь станет верным.
 

Трость, цилиндр и черный мой сюртук вновь поселятся на мне, когда прогулкой легкой прогоняя сон свой, занимаю младость Я человек и не враг себе бессилен буду описать вновь обретенный мир, и эту нечаянную, охватившую меня радость.

Но каюсь, каюсь, и нелегок путь мой будет без прощенья. Дар чудесный, вечный быть, как лед и пламя. Это радость жизни. Это вдохновение. Но вдохновение в тебе…

Молитва

 
Йоокумен!
Кунаме аой намуке йуо.
Мекану йооуко куоемай оуемай
Йооук намен, куо намен.
Намеку намуке ойку!
Кумену куой!
Оук намуке оуемай мекану ойку!
Ойку-мена!
 
 
О, великий Космос!
Ты, простирающийся над нами.
Сделай так, как тебе угодно
Земля и небо! (или хлеб и атом)
Даруй нам жизнь!
Отведи от нас смерть!
И дай нам сил не оспаривать твою священную волю!
Да будет так!
 

Поэзия бесконечности
Обруч. Античная идиллическая сцена

Действующие лица:

Аид – владыка царства мертвых

Деметра – богиня плодородия

Персефона – юная нимфа, дочь Деметры, впоследствии жена Аида.

При поднятии занавеса на сцене дорический балкон богини Деметры соседствует с кочегаркой Аида. Луч прожектора делит сцену на две световые плоскости. Граница света скользит между кочегаркой и балконом. Тени и свет.

Аид подкидывает угли. Паровозная топка. Огромные железные двери механически сдвигаются и раздвигаются.

Аид (подкидывая угли): В пекле мрачном…

В пекле жарком…

Душно.

На балкон выходит Деметра с флером. В руках у нее яблоко несколько треугольной формы.

Деметра: Настежь окна и балкон и дверь! Свет! Свет! Свет! Свет! Сиять! Сиять! Сиять! Сиять!

Аид: (подбрасывая угли в топку, красные сполохи)

Увы, мне снова в память краски юга

Свежесть моря

Трепет пальм над головой

Там где в парке, в парке, в парке

Ты гоняешь обруч свой.

Появляется Персефона. Она бросает обруч с помощью железного изогнутого крюка. Бежит за ним. Возвращается. И снова бросает.

Деметра: Свой восторг, дитя, скрывать не хочешь ты

Ни зла ни бед не помня по дорожке узкой ты бежишь

Веселишься и хохочешь в детской шалости невинной

Счастье между тьмой и светом

Счастье вдаль бежать по кругу жизни

Аид: (продолжая подбрасывать угли, с ненавистью)

 
Если так оно свершилось по велению Деметры
Усыпление природы оживляет на закате Персефоны появленье
Там под сенью кущ вечнозеленых, вечно юная богиня дотемна гоняет обруч.
Ей любуются все боги.
И над мрачным жарким пеклом
Прогоняя зной и жар
Уступая место лишь ветрам борея
Да бушующим штормам
Брызги света, капли жизни.
Бег на месте для иных пространство, где твой обруч бесконечность.
 

Стена дождя. Персефона танцует.

Деметра: Прочь закаты и рассветы

Только числа, только лето умиротворенье южных гроз

И ловя усердно капли на ладони

Пьешь горячие потоки слез, не так ли?

Но в душе один вопрос. Где же он конец пути?

Знай, что бесконечность яви

Как песчинки с дна морского соберешь

И по капле сложишь море…

Аид бросает последние угли в топку. Выполнив работу он закрывает топку, надевает скафандр и садится в кресло. Чей то голос по громкой связи «Включить зажигание!» Пламя огня охватывает кочегарку.

Ракета отрывается от земли и пролетев сто метров взрывается. Сверху падают горящие обломки. Персефона задумчиво смотрит на небо… Обруч сиротливо лежит рядом, забытый девушкой.

Алкогольный палисиндром

 
Горе… лежал бля, ну и срам
Заметно в… а пара ног,
Как гон арапа, вон тем аз Марс
И унял блажь еле рог…