Текст книги "Забавы Пилата"

Юрий ШУБИН
ЗАБАВЫ ПИЛАТА

Пролог

В здании, выходящем фасадом на Манежную площадь, собралось общество, которое можно было бы назвать «Коалиция». Или, точнее, «Антикоалиция». Для конспирации. А если уж совсем точно, то «антипрезидентская коалиция». Сложившегося названия это общество не имело: были лишь общие, далеко идущие планы и горячее желание взять у власти реванш.

На этаже было немноголюдно и прохладно. Где-то внизу бурлила и омывалась потоками людей Манежная площадь с торговым комплексом для богатых и музеем для всех остальных. У тех, кто смотрел на нее сверху, это движение вызывало ощущение привычной телевизионной заставки или приевшегося рекламного ролика. Мельтешит что-то, но никуда от этого не денешься. Внизу одно, а наверху другое. С точки зрения «нижних», собравшиеся в отеле люди относились к «верхней категории», у которой все другое, и законы жизни «нижних» на нее не распространяются. Но они были почти верхними, поскольку над ними имелась еще одна прослойка – самая высшая. «Верхние» излучали властную уверенность привыкших руководить господ, но всех их царапало это досадное почти. Они хотели быть самыми верхними, без оговорок и сносок, чтобы над головой – только небо, чтобы выше только звезды. Некоторые вспоминали еще и про бога, но каждый раз всуе и совсем не к месту.

Начальник управления Министерства обороны генерал Казуев с жадностью курил сигарету за сигаретой, будто собирался накуриться на всю оставшуюся жизнь. Уже несколько раз он подходил к стеклянному сервировочному столику у окна и прикладывался к бутылке армянского коньяка. Иногда генерал задумывался, смотрел через стекло, и тогда его крупное, бугристое лицо замирало и казалось неживым, будто маска, слепленная из подкрашенного латекса. Генерал не любил капиталистов, не жаловал олигархов и больше тяготел к привычным коммунистам, однако после девяносто первого года он успел покрутиться среди тех и других, полюбить деньги и власть, нехило пристроить сына… Именно поэтому Казуев оказался в одном зале с такой разношерстной компанией. Если на следующих выборах победит его кандидат, то Казуев автоматически поднимется до уровня министра. За такой пост стоит побороться, не очень стесняясь в средствах или выборе компании.

Напротив генерала в глубоком кожаном кресле сидел Зорин из правительства Москвы. Тот держался уверенно, вальяжно и независимо, потому что, кроме денег, заработанных при помощи хорошей должности, Зорин обладал куском городского пирога, а значит, власти, что по закону круговорота денег в природе тоже вело к росту его личного благосостояния. За глаза в собравшейся компании Зорина называли Коммунальщиком, поскольку он имел какое-то отношение к жилищно-коммунальной сфере города, а сейчас с большой энергией и оптимизмом взялся за реализацию ее реформы. Любая реформа – это муть и неразбериха, но именно это необходимо для зарабатывания больших денег.

Даже рыбка лучше ловится в мутной воде.

Солидный господин у окна – банкир Голубев. Он не мог пожаловаться на недостаток средств или стесненные условия жизни, поскольку в его банке хранили деньги многие структуры, в том числе и бюджетные. Но Голубева тянуло в большую политику, как мотылька на свет керосиновой лампы, чтобы деньги постепенно превращались во власть, как алхимический свинец в чистейшее золото или в пресловутый “философский камень”. Просто деньги – это скучно, пресно и приедается, как многолетняя, не разбавленная новыми впечатлениями и ощущениями близость с супругой. Это уже и не секс, а так… физкультура. Когда есть все – чего еще можно желать?

Главной же фигурой собрания, сумевшей объединить столь разных людей, был, конечно же, Верховский. Настоящий олигарх. Фигура колоритная, известная и до определенной степени непотопляемая. Только он являлся несомненным хозяином жизни и был пропуском в элиту для остальных «партийщиков». В голове у него вертелось столько мыслей, интриг, козней и геополитических комбинаций, что по объему их никто из присутствовавших не мог даже приблизиться к Верховскому. А самое главное, он обладал такими обширными связями в Кремле, что мог войти в любой кабинет и решить любой вопрос. Правда, в последнее время кое-что изменилось, и олигарх впал в немилость. Все чаще стала напоминать о себе та же противная приставка «почти». Почти любой вопрос, почти в любой кабинет…

Охрана Верховского приняла повышенные меры безопасности и с особой тщательностью проверила помещение и людей. Контролю подверглись все без исключения участники встречи. Два молодых человека на входе, в темных официальных костюмах, с пластиковыми карточками с фотографиями на лацканах, оглаживали гостей металлодетекторами, старательно сохраняя на лицах вежливое выражение. Спецы установили аппаратуру защиты информации.

Некоторые из прибывших на заседание людей имели неплохую личную охрану. Молодые боровообразные качки, упакованные в темные костюмы, топорщившиеся под мышками от оружия, не шли ни в какое сравнение с профессиональной охраной Верховского, натасканной и выученной специалистами бывшего Девятого управления КГБ – не востребованными и не обласканными государством пенсионерами. Им помогали и действующие, поскольку на охрану Верховский не скупился.

После проверки всех запустили в зал с бутербродами и напитками. Путь к чужим мозгам легче пробить через желудок, и это правило касается не только женщин, но и политиков с авантюристами. Строгие черные костюмы и сытые, вальяжные лица закружились в броуновском хороводе. Зал превратился в бурлящий людской муравейник.

Вступительная речь олигарха прошла на «ура» и была встречена аплодисментами. Все, о чем он говорил, не вызывало сомнений или отторжения зала. Спичрайтеры-мейкеры постарались на славу. Программа действий насыщена самыми благовидными и пристойными предложениями. Подготовка к выборам только в пределах Конституции и закона. Все на благо человека, только не указывалось, какого именно. Верховский был почти полубогом, и, когда он говорил, все смотрели на него с жадным, взволнованным вниманием, словно проходимцы, привлеченные сладким ароматом денег.

– Убрать президента можно двумя путями, – быстро, словно Ленин в подпольной ячейке, вещал олигарх, гипнотизируя массы. – Объявить импичмент или заставить уйти в отставку. Однако при относительно благополучной социально-экономической ситуации в стране, лояльной Думе и высоком рейтинге доверия президента у населения оба эти варианта труднореализуемы. Значит, какое-то из условий нужно нарушить. Для этого нам не придется прилагать больших усилий. Всю грязную работу по расшатыванию экономики за нас сделают так называемые реформаторы, которые считают, что президент возьмет на себя последствия решения проблем экономики за счет населения. Я уже не говорю о приватизации естественных монополий. Что ж, не будем их в этом разубеждать…

Собравшиеся выслушали Верховского очень внимательно и только потом начали выдавать соображения.

– У окружения президента нет долгосрочных стратегических целей, – поделился мыслями генерал, на время оживив застывшее лицо. – Поэтому в принципе наши амбиции реальны.

– А что вы от них хотите? – оживился банкир. – Они пришли к власти неожиданно для самих себя! Поэтому немудрено, что у них нет «образа будущего», к которому нужно вести страну. Они пытаются сплотить нацию на основе ностальгии по прошлому и этим тормозят развитие.

– Надо выбить из-под него массовую поддержку населения, – высказался Зорин. – Иначе ничего не выйдет. В этом смысле для расшатывания политической лодки реформа жилищно-коммунального хозяйства с хаотичным ростом тарифов будет очень кстати. А мы еще погреем на этом руки!

– Вот-вот, – согласился Верховский. – А потом мы вытащим из рукава нового Ельцина и погромче крикнем глупой толпе: «Голосуй, если не хочешь назад!» Народ повалит на улицы, а шахтеры не ограничатся стучанием касками по мостовой. Когда заварится настоящий кризис, Запад будет с нами, поскольку до сих пор не может простить президенту не только его прошлого, но и сегодняшнего стремления защищать эфемерные национальные интересы гибнущей страны. Какие могут быть интересы у сырьевого придатка!..

Олигарх говорил негромко и быстро, но присутствующие слышали и хватали каждое его слово. Они чувствовали, что всякая утекающая минута суть ИСТОРИЧЕСКИЙ МОМЕНТ. А от соприкосновения с Историей возбуждались, как прыщавые подростки возле вульгарной девицы.

Закончив с «обязательной программой», олигарх ушел на перерыв. В тесном кругу доверенных лиц речь пошла вовсе не о конституционных подходах к партийному и государственному строительству. Разговор пошел об очень серьезных вещах.

– То, что говорилось в зале, в котором наверняка найдется пара-тройка предателей и шпионов, – это все теория и чепуха на постном масле, господа, – доверительно вещал Верховский. – Только теория, а она должна быть надежно подкреплена. Этим и отличается большая политика от преферанса. В торге с президентом нам нужен дополнительный козырь. Убийственный, – многозначительно сообщил олигарх и выдержал драматическую паузу.

Верховский никогда не говорил просто так, а значит, на встречу он пришел не с пустыми руками. В кармане у него, как водится, лежала хорошая «домашняя заготовка».

– Вы предлагаете его… хм… – замялся генерал Казуев, не решаясь называть вещи своими именами. – Устранить физически?

«Заговорщики» притихли и, переглядываясь, затаили дыхание. То, что скажет сейчас Верховский, будет для них законом. Законом, призванным перекроить Историю. Игрушки кончились, и начались великие дела. Война за власть и страну. Если олигарх скажет устранить, значит, так оно и будет. Значит, на это будут брошены гигантские финансовые и людские ресурсы и цель будет достигнута. Ведь нет ничего фантастического в том, чтобы подобраться к президенту на расстояние винтовочного или пистолетного выстрела и нажать на спусковой крючок. Остаться в живых после покушения исполнителю вряд ли удастся, но мало ли на свете людей, для которых это не имеет никакого значения? После смерти они будут героями, а их семьи смогут гордиться ими и жить, не зная нужды. Можно использовать «чеченский» или «исламский след», свалить вину на Усаму Бен Ладена, и все будет выглядеть очень пристойно, если такое определение допустимо для убийства президента.

– Ну что вы, генерал, – снисходительно улыбнулся Верховский. – Про это я ничего не говорил. А вот что бы вы сказали, если бы президент вдруг остался без своего ядерного чемоданчика? Или, скажем так, выполнил наш ультиматум в обмен на «чемодан»?

Вопрос застал всех настолько врасплох, что даже банкир, наведший киллеров на нескольких своих конкурентов, чуть не поперхнулся сигаретой. Жалость здесь ни при чем – он представил, сколько это может стоить. Ведь попросят скинуться на общее дело, и, как говаривал товарищ Бендер, торг будет неуместен.

– Выкрасть «ядерную кнопку»? – выкатив глаза на бумажное лицо, переспросил генерал. – Но выкрасть систему конференц-связи «Чегет» невозможно. Таких чемоданчиков три. У верховного главнокомандующего, у министра обороны и у начальника Генштаба. Только три этих лица могут разблокировать коды доступа и отдать приказ о применении ядерного оружия. При каждом чемоданчике круглосуточно находится военно-морской офицер и целая дежурная смена. Кроме того, федеральная служба охраны не даст никому даже приблизиться к изделию. Но, если бы это и удалось, у них есть резервный чемодан на подмену и сменяемые суточные шифры. В воровстве чемодана не вижу смысла, – подвел итог Казуев.

Верховский чуть приподнял уголки губ, что было похоже на улыбку, но глаза его оставались такими же холодными, как январские звезды.

– Я не сказал выкрасть, а вы уже целую операцию продумали, – скороговоркой проговорил находившийся в хорошем настроении олигарх. – Выкрасть «кнопку» невозможно – вы не хуже меня это знаете.

– Взорвать центр управления? – предположил Голубев.

– Зачем же портить имущество, которое завтра может стать нашим? – укоризненно глянул на него Верховский. – Нужно сделать так, чтобы «ядерный зонтик» продолжал работать в прежнем режиме, но президент знал, что в любой момент мы можем его выключить. Это и будет подкреплением нашего ультиматума. Президент может его принять и выполнить ряд наших условий или игнорировать, принимая последствия отказа на себя.

Не имевший прямого отношения к ракетно-космическим силам генерал суетливо заерзал в мягком кресле и закурил по новой. В планах олигарха относительно «кнопки» он ровным счетом ничего не понял. Выключить «ядерный зонтик»… Выключить зонтик… Как это? На Чубайса, что ли, намекает?!

– А вот еще вариант. Как вы думаете, господа, – с увлечением раскручивал безумную идею Верховский. – Если секретные данные о нашей орбитальной группировке предупреждения вместе с кодами опознавания попадут в НАТО? Что тогда будет?

Генерал почувствовал, как у него потеют подмышки. Даже запах ощутил сквозь плотное сукно кителя. Он озабоченно потер щеку и выдал незавидные перспективы:

– Россия потеряет возможность адекватного ответного удара и в политическом смысле обанкротится.

Казуев выжидающе посмотрел на Верховского, пытаясь угадать, правильно он ответил или нет. Так смотрит на хозяина собака, стараясь верно выполнить команду и угодить, получив кусочек сахара.

Бугристые желваки генерала нервно двинулись. Лоб стал блестящим от влаги. Казуев заметно волновался, и только банкир не проявлял беспокойства. Услышав про «секреты», он лишь чуть приподнял брови. Может, чтобы лучше видеть?

– Правильно, – подтвердил Верховский. – Стоимость контрольного пакета акций акционерного общества «Россия» в этом случае обрушилась бы столь стремительно, что купить его смог бы любой желающий. Любой псих, потому что только псих решился бы купить эти акции. Государственная дума легко поддержит вотум недоверия правительству и президенту, проворонившим «кнопку», а народ будет бросать в их портреты тухлыми яйцами и требовать призвать к ответу. Кто-то вспомнит Чаушеску…

Уловив тревожные мысли притихших единомышленников, Верховский поспешил их успокоить:

– Но вы не волнуйтесь, передавать американцам наши главные секреты никто не собирается. Здесь собрались не предатели, а патриоты.

Последнее предложение было тщательно интонировано, причем специально для Казуева. Банкира такими пустяками не проймешь.

Оговорка заметно расслабила напрягшиеся лица. Выглядеть изменником Родины даже в собственных глазах не хотелось никому.

Верховский встал и энергично прошелся по комнате отдыха – ему не хватало трибуны.

– Группа экспертов проработала этот вопрос и предложила интересный план. Для его реализации нужно выполнить несколько ключевых моментов…

Банкир перестал читать надписи на бутылочных этикетках и напряг слух: с этой минуты он почувствовал себя причастным к сокровенному таинству. Такое же необъяснимое возбуждение ощутил и генерал: когда есть группа недовольных властью людей, а у нее есть план – это и есть настоящая политика.

Генерал Казуев чувствовал себя заговорщиком, представляя вид из тюремного окна, и радовался, что Пятое управление КГБ, занимавшееся отслеживанием «инакомыслящих», давно упразднили жаждавшие бардака демократы.

– Нам не придется ни воровать «чемоданчик» у президента, ни что-либо взрывать. То, что нам нужно, мы сможем заполучить на Станции управления орбитальной группировкой спутников. Насколько я знаю, – Верховский обращался к генералу, – ваше управление недавно проводило проверку этого объекта и нашло кучу недостатков?

– Да, недоработки имелись, но по большей части они вызваны недостаточным финансированием, – искренне удивился осведомленности олигарха Казуев.

– Ну да, – согласился Верховский. – Но тамошний начальник пошел на прямое нарушение закона. Он разрешил свободным от дежурства офицерам подрабатывать на стороне, что нарушает «Закон о статусе военнослужащего», а чтобы оплатить электроэнергию, сдал хранилище под склад коммерсантам.

– Было, – подтвердил генерал, удивленно подняв вверх брови.

– Так подберите на его место другого человека, и пусть работает.

– А дальше? – непонимающе уточнил генерал.

– Ничего. Пока он войдет в курс дела – год пройдет! За это время мы все сделаем. А от него потребуется лишь самая малость, о которой он и знать-то не будет.

– Хорошо, – согласился Казуса. В конце концов нынешний начальник станции сам виноват, а новый будет генералу обязан. Глядишь, поможет стройматериалами, сыну на коттедж, а Казуев пробьет на это деньги. Вот круг какой получается. Одним выстрелом несколько задач можно решить.

– Следующее, и самое важное, – продолжил совещание Верховский. – Нам потребуется человек, хорошо разбирающийся в компьютерах и способный вскрыть код безопасности. Это должен быть не умник – студентик в очках, а решительный, готовый ко всему спец, умеющий самостоятельно спланировать и провести сложную операцию, а при необходимости без раздумий применить оружие.

– Недавно в конкурирующем банке произошел инцидент. Классный хакер вскрыл их новейшую систему защиты и перевел крупные бабки на буферный счет. В милицию они обращаться не стали. Хотели найти его сами, но кретины из службы безопасности перехитрили сами себя. Нечаянно под ними взорвался автомобиль.

– Я не понял, в чем связь, – недовольно произнес Верховский. – Что это за хакер?

– Его откопал начальник службы безопасности банка Гришин. В сети он подписывается именем Пилат, – доложил банкир. – Таких единицы. Бывший военспец, работал на военную разведку. В сорок пять выперли на пенсию. Начал подрабатывать чем умел, а умел он многое. Несколько арабских и африканских стран по старой памяти приглашали его инструктором с гонораром в несколько миллионов баксов.

– И что он? – осведомился олигарх.

– Отказался. Наверное, тоже патриот, – ехидно усмехнулся Голубев. – Теперь занимается спортом, поддерживает форму. В свободное время не вылезает из Интернета. Хладнокровен и стрелять умеет. На родное ведомство обижен. Гришин говорит, что он немного повернут на кодах и компьютерных стрелялках, но нам это не помешает.

– Прокуратор Иудеи, по преданию погубивший Христа? – усмехнулся олигарх. Он был очень образованный человек. – Ну что ж, имя мне нравится, а это уже неплохо.

Настроение Верховского заметно улучшилось.

– Как вы собираетесь заставить его работать?

– Можем нажать, – буркнул банкир, чем вызвал недовольство шефа.

– Такие люди не работают за страх, – поучительно заметил олигарх. – К тому же страх не дает азарта. Совесть тоже ни при чем. Пилат должен работать за деньги. Большие деньги, и при этом не знать, на кого конкретно работает и для чего.

– На нас он не имеет выхода. Единственная связь – это Гришин, – пояснил Голубев.

– Отлично. Но, кроме денег, Пилат должен ощущать себя творцом Истории. Обижен на военных – хорошо, пусть он отомстит им за нанесенную обиду. Кстати, в чем там дело?

– Я не знаю, – правдиво ответил банкир. – Гришин знает лучше.

– А теперь вернемся к массам, – улыбнулся Верховский и первым шагнул в гудящий низкими голосами зал.

Глава 1
ХУЖЕ НЕ БЫВАЕТ

Вечер был поздний и промозглый. Невероятно теплый апрель вылился в аномально холодный и дождливый май, лишний раз подтверждая симметрию физических законов. Если где-то тепло и сухо, значит, в другом месте обязательно должно быть холодно и сыро.

В этот час основная масса подмосковного народонаселения успела провалиться в вязкую тину сна и только таким образом отключить измотанное дневными проблемами сознание. Другая часть населения из числа полуночников досматривала мыльный телебоевик про отважную оторву Никиту, примеряя их жизнь на нашу. Третья, не в силах остановиться, по инерции продолжала «обмывать» вчерашний праздник, доводя свое бренное тело до состояния алкогольной интоксикации. Четвертая же, несмотря на очевидные трудности в экономике, боролась за усиление курса евро и его окончательную победу над ненавистным всей прогрессивной Европе долларом путем активного занятия сексом.

Жизнь катилась по обычному руслу.

Синий фургон «VW-Transporter» несся по пустому загородному шоссе в сторону области, пробивая сплошную завесу дождя и поднимая в воздух густые снопы брызг. Торопливые «дворники» едва успевали сгребать со стекол толстые водяные струи, а фары прокалывали светом шевелящуюся темноту. Баркас вел машину на крейсерской скорости и напряженно буравил дорогу глазами. Меньше всего ему хотелось встречи с автоинспекцией.

– Сколько еще до места? – хрипловатым голосом спросил он молчаливого попутчика лет сорока, обычного телосложения, с черными как смоль волосами, собранными на затылке простой резинкой, и длинным шрамом через правую щеку – следом давнего ожога или ранения.

Водитель был явно не в курсе конечной точки маршрута и едва заметно нервничал.

– Не суетись под клиентом, – без тени иронии ответил пассажир с ледяным взглядом и обманчиво заторможенными реакциями удава. – Осталось километра два-три. Увидишь поворот с «кирпичом» – и под него.

Дорога бежала дальше.

– Слышь, Пилат! – снова заговорил Баркас. – А чего у тебя имя такое странное, как у священника? Ты случайно в монастыре не был?

Разговорами на отвлеченные темы водила пытался подавить волнение. Получалось не очень.

– Это мое виртуальное имя, – нехотя ответил пассажир.

– А-а, – протянул Баркас, будто понял, о чем речь. – Значит, возьмем компьютер, сделаем ноги и на три жизни разбогатеем? – еще раз уточнил он, мысленно представляя себе несколько толстых пачек долларов. На эти деньги он сможет купить себе все. Или почти все. Хотя на первое время ему было бы достаточно просторной хаты, хорошего американского джипа, да так, по мелочам, жену в хороший кабак сводить, как раньше.

– Да, – односложно ответил озабоченный собственными размышлениями пассажир. – Только сначала его нужно взять.

Взгляд его был тусклым, словно тлеющий уголек, но об него можно обжечься.

– Возьмем… – пытался взбодрить себя водитель. – Раздербаним на гоп-стоп как нечего делать.

На оптимистическую реплику Пилат не ответил. Его злой гений продумал все до мелочей, но ведь бывают нестыковки, способные свести на нет любую подготовительную работу. То, что задумал Пилат, могла совершить только хорошо организованная группа или даже целая организация. Но Пилат все делал сам. Он взял на дело лишь одного Баркаса, да и то не стал посвящать его в детали – с увеличением количества осведомленных лиц увеличивается и опасность предательства, пусть неумышленного. И даже при благоприятном исходе акции большое число свидетелей недопустимо.

Баркас, имевший судимость за грабеж, был далек от современных технологий и не очень понимал, почему какой-то там компьютер, тем более программа, может стоить целое состояние – не из золота ведь они отлиты! Но и не слишком хотел вдаваться в ненужные подробности или расспросы. Электроника – специальность Пилата, пусть он за слова и отвечает.

Мотор натужно гудел и крутил шестеренки, сообщая вращение колесам, а Баркас прислушивался к его ровному звуку, не забывая переключать передачи. Пилат полез в сумку и вытащил толстый газетный сверток. Положил на колени. Развернул. В нем оказались два одинаковых, опасно поблескивающих воронением пистолета с глушителями. Странные такие.

– На, бери, – велел он, протянув один Баркасу.

– Ты что, сдурел?! – испуганно выкатил глаза тот. – Я на мокруху не подписывался и пожизненно зону топтать не собираюсь! «Гопнуть» – пожалуйста, а «мясня» не для меня!

– Заткнись и бери! – с угрозой в голосе надавил Пилат. – Не будешь ты ничего топтать. Это газовый, на всякий случай. Вырубает на полчаса. Ты что, на вооруженную охрану с голыми руками хочешь переть, идиот?

– Какая охрана – у нас же пропуск будет, ты сам говорил! – забеспокоился подельник.

– Не скули, как баба, – спокойно ответил предводитель. – Без пропуска мы туда даже соваться не будем. Если код не взломаем – поедем домой. Обещаю.

Твердая уверенность Пилата в удаче подействовала на Баркаса успокаивающе и придала силы.

– А газ точно усыпит любого бугая? – недоверчиво уточнил он, принимая вспотевшей рукой тяжелое оружие.

– Любого! – скривился в ухмылке Пилат, всовывая свой пистолет в облегченную кобуру. – Хоть кого с копыт собьет.

Когда луч дальнего света выхватил из туманящейся темноты уходящую в лес бетонку, вспыхнула красная окантовка «кирпича».

– Сворачиваем тут. Почти приехали, – произнес Пилат.

Подержанный «VW-Transporter» воровато свернул с трассы федерального значения и, отстукивая резиной неровности стыков, уверенно покатился по плитам, с двух сторон обрамленным плотным частоколом сосен, елей и берез.

– Чего там хоть за контора? – на всякий случай уточнил Баркас. – Склады?

– Так – военная часть одна, – отмахнулся Пилат. – Скоро у видишь.

Метров через сто возник новый «кирпич» и транспарант с предупреждением о начале запретной зоны. Рядом – пустующая будка КПП со сломанным шлагбаумом. Когда-то здесь находился «предварительный» пост, но теперь финансирование урезали, часть ужалась, пост сократили, оставив без присмотра прилегающую территорию.

Перестройка.

Баркас сбросил газ, и перестук колес стал реже. «Военные реквизиты» посеяли в его серой душе смутную тревогу и нехорошее предчувствие. Связываться с военными не хотелось, но отступать поздно: он уже в деле и за обещанные деньги готов испытать некоторые моральные затруднения.

– Здесь влево и на тропинку, – скомандовал Пилат, едва разглядев в растительности узкий прогал.

Фургон осторожно съехал с бетонки и забурился в лес. Нащупывая колесами густо поросшую травой грунтовку, он медленно пополз внутрь. Заброшенная дорога, границы которой в свете фар лишь смутно определялись по разнородной растительности, затекала под днище, как вода в реке, и шевелилась, словно живая субстанция. Путь преградило толстое поваленное дерево.

Пришлось остановиться.

– Вот черт! – выругался Пилат. – Наверное, недавний ураган. Может, его тросом зацепить и оттащить? А?

– Ты что! Земля сырая – провозимся до утра и сами по брюхо увязнем, – не согласился Баркас, с опасением глядя на вывороченные из земли корни.

– Тогда разворачивайся и подъезжай задом, – приказал старший. – Будем работать отсюда.

В несколько приемов Баркас развернул фургон, маневрируя среди деревьев, и, максимально приблизив корму «фольца» к преграде, остановился. Пилат спрыгнул на мокрую траву и сверил направление.

– Доставай вещички и потихоньку трави тельфер.

– Чего травить? – уточнил водила.

– Лебедку!

Баркас сноровисто юркнул в раскрытый зад фургона. Перешагнув через электролебедку, прочно прикрепленную к полу, он подал Пилату сложенный трипод – конструкцию из трех алюминиевых опор, наподобие фотографической треноги, с роликовым блоком посередине. Вслед за тем вытащил небольшой металлический чемоданчик и кофр на ремне.

Баркас взял пульт и включил «задний ход» лебедки.

С ровным гудением отмоталось несколько метров блестящего троса. Водила бросил его на траву.

– Осторожно, не запутай! – хмуро предупредил Пилат. Он поднял массивный крюк с фиксатором и прицепил к специальному поясу. – Трави помалу, а я пойду к месту.

Баркас врубил лебедку. С тихим жужжанием завращался барабан, разматывая серебристую струну троса.

Пилат медленно шагал по мокрой земле, пробивая темноту светом мощного фонаря и растворяясь в глубине леса. Под ногами хрустели сучья, шуршала прошлогодняя трава. На лицо лил дождь, затекая под воротник. Мокрые деревья казались черными. Где-то в чаще подала голос испуганная ночная птица, а хозяйка неба Изида бросала настороженные взгляды на крадущегося в деревьях человека на привязи.

Что ищет он в этом странном месте?

Выплыл заржавевший плакат с надписью черным по белому:

«Внимание! Запретная зона. Огонь без предупреждения».

Он не вызвал у Пилата опасливого трепета. Все давно пришло в негодность и не может стрелять. Да и время изменилось, скинув «железный занавес» не только со страны, но и с военных объектов.

Метров через десять-дорога уперлась в маленькую опушку, и взору открылся возвышающийся над землей бетонный нарост с металлическим ограждением.

Это было то, что Пилат искал.

– Стоп, – коротко бросил он в миниатюрную рацию, настроенную на волну милиции. Возле военного объекта нельзя выходить на связь на запрещенных частотах и тем более говорить длинно. Лучше сесть на чужой канал и на малой мощности использовать короткие сообщения. Эти игры старшой знал.

Трос натянулся и остановился. Пилат подошел к ограждению и положил вещи на траву. Он открыл чемоданчик, извлек из него защитные очки и – мечту взломщиков – портативный газовый резак. Нажатие кнопки электроподжига, щелчок… искра… и на конце сдвоенной изогнутой трубочки вспыхнуло ослепительное бело-голубое пламя. Пилат отрегулировал подачу газа, добившись ровного свечения.

Замок на калитке оказался наш, родной, из «сырой» стали, а потому не выдержал даже короткого контакта с раскаленным пламенем. Мгновенно нагревшись, дужка вспыхнула бенгальским огнем и развалилась надвое. Куски оплавленного металла упали на мокрую землю, издавая громкое затухающее шипение.

С противным скрипом калитка открылась.

Пилат вошел в огороженное, как братская могила, пространство и присел перед массивным люком. Электрический фонарь подтвердил данные предварительной разведки: люк заварен куском арматуры – это минус, но нога «человека мыслящего» не ступала сюда уже давно – и это явный плюс.

Слепящее и тонкое, как скальпель хирурга, пламя въелось в стальной прут, разогревая и плавя его, словно восковую свечу. Лес осветился термитным заревом сверкающих искр, будто в этом глухом месте приземлялся НЛО. Стальной фиксатор растаял и потек, освободив люк.

Огонек резака погас. Разогретый докрасна металл продолжал светиться в темноте и шипеть от капающей сверху воды. Запорное устройство, сработанное на совесть и долгие годы пребывавшее в состоянии анабиоза, с усилием повернулось. Люк поддался, открыв доступ в бездонный колодец. Из-под земли потянуло холодным, застоявшимся воздухом и пылью. Давно, когда страна еще называлась СССР, при открывании коммуникационного люка на пульте оперативного дежурного вспыхивала лампочка и раздавался зуммер тревоги, потому что посторонние туда проникнуть не могли. В этом случае в мигающую на плане спецсооружения точку немедленно выдвигалась вооруженная и готовая к бою группа охраны. Всеобщий развал привел к сокращению финансирования обороны и как следствие имеющихся инженерных объектов. На пользу обороне это явно не пошло. Луч сигнализации сломался. Люк заварили и успокоились. А потом часть ужалась, и люк вообще остался за ее пределами.